Слабые мира сего Булыгин Олег

— Хорошо, Владыка, мы проработаем этот аспект.

— Что-то еще?

— Вроде все. А! Вспомнил, что там с моим протеже?

— Да все в порядке.

— Учится, как все. Недавно, правда, наказали.

— Что он натворил?

— Разлил золотую краску…

— Да, полведра на ноги ученику вылил.

— Оболтус, — рассмеялся Владыка. — Хороший мальчишка, жаль будет его потерять. Но у каждого своя судьба.

— Что с ним делать?

— Ничего. Можете отправить его назад, можете оставить. Не важно. Ну, все. Идите.

— Благодарим вас.

— Счастливого полета, Владыка.

— Благодарствуйте.

С этими словами вокруг Небмаатры вновь возникли странные вибрации, расходящиеся, как круги по воде от брошенного камня. Владыка медленно стал уменьшаться и постепенно превратился в огромного ворона. Каркнув напоследок, взмахнул крыльями и скрылся в ночи. Жрецы встали, отряхнули одежды и пошли в сторону деревни.

— Может, на праздник зайдем?

— А почему бы и нет, когда еще, — рассмеялся худой жрец.

Проводив взглядом жрецов, Озас медленно поднялся и посмотрел на ошалевшего Ану-она.

— Значит, говоришь, нечего слушать этого слепого?

— Ты это видел?! Как он в ворона и обратно! А ты знаешь, кто это?

— Конечно, это мой наставник, Владыка Ур-Небмаатра.

— Ну и дела.

— Все, давай, бегом в школу, наши уже, небось, там.

— Да. Пожалуй.

Быстро проскочив через поле по окраине деревни, молодые люди одним махом вскарабкались на гору и рванули к обрыву. Перекинув бревно, перебрались на другую сторону и уже через минуту были у стены.

— Ну, здорово! А нам веревку оставить?

— Придурки! Ладно, подсади меня.

Ану-он подсадил Озаса, и тот, ловко прыгнув на стену, скинул товарищу переброшенный на ту сторону канат.

— Давай!

Одним движением Ану-он прыгнул на стену, друзья ловко спустились на землю и замерли. Прямо перед ними во весь рост стоял смотритель с тускло горящей масляной лампой.

— Браво! Зачет. Я хорошо вас натренировал. А сейчас я вам обоим оторву, впрочем, я еще не решил, что именно.

— Не стоит, — тихо ответил Озас, — иначе у нас будут проблемы!

Оторопев от подобной наглости, Яхья внимательно посмотрел на говорившего:

— Чего ты там бормочешь?

— Я говорю, не стоит нам ничего отрывать.

— У нас есть информация о заговоре против нашего Владыки, — кивнул Ану-он. — И об убийстве одного из жрецов.

— Слепого, Ану-ра, — вздохнул Озас.

— Вы чего несете? — поднял брови смотритель.

— Это правда!

— И два старших жреца нашей школы только что встречались с Небмаатрой.

— Да!

Яхья сложил руки на груди и оглядел послушников.

— Для вранья слишком сильно. Хорошо, идем посмотрим, что там со слепым.

Яхья повернулся и пошел в глубь сада. Не доходя ста метров до большого колодца, он заметил лежащую фигуру слепого жреца. Было ощущение, что он крепко спит.

— Ану-ра! Подъем!

Яхья поправил фитиль лампы и поднес ее к спящему.

— Да. Уже холодный. Озас, держи лампу вот так.

Повернув тело несчастного, Яхья бегло осмотрел его, задержавшись на шее.

— Грубая работа. — Хранитель выпрямился и посмотрел на послушников. — Пошли к Владыке! Быстро! Кто это были?

— Азис и Бузирис.

— Понятно. Мне их рожи никогда не нравились!

Яхья с послушниками вошли в главное здание и быстрым шагом направились в покои Владыки. У самых дверей их попробовал задержать служитель, но Яхья что-то тихо сказал, и тот, побледнев, скрылся за дверью. Через минуту вышел Владыка и сел в кресло напротив ночных гостей.

— У вас должны быть очень веские основания будить меня в столь напряженное время!

— Более чем, — мрачно ответил Яхья. — У нас убийство.

Владыка посмотрел на Яхью и выпрямился:

— Кто?

— Ану-ра.

— О Боги! Его-то за что?! Самый безобидный человек в школе. У тебя есть соображения, кто и за что его?

— У ребят есть.

Владыка перевел взгляд на послушников и жестом подозвал к себе.

— Говорите.

— Мы видели, как Азис и Бузирис встречались с Небмаатрой, — начал Озас.

— Когда?

— Сегодня ночью. Где-то с полчаса назад.

— Это невозможно, он должен быть сейчас в Луксоре.

— Он прилетел. Вороном, — тихо сказал Ану-он.

Владыка встал и подошел к послушникам.

От вальяжности Ранеба не осталось и следа, а в его синих глазах появился стальной отблеск. Внимательно рассмотрев молодых людей, он наклонился и тихо спросил:

— Вы это видели своими глазами?

— Да.

— И еще, — тихо произнес Озас, — вы следующий.

— Они хотят вас отравить.

Владыка выпрямился, сложил руки за спиной и еще раз внимательно посмотрел на учеников. Затем спокойно повернулся и сел в кресло.

— Значит, он променял Магию на презренное колдовство и низость убийства? Ну что же. Это даже хорошо. Нет ничего лучше, чем ясность. Спасибо вам, дорогие мои. Не зря твоя жизнь была сохранена, Озас. Я теперь ваш должник, друзья.

— Владыка, — тихо заговорил Яхья, — возможно, папирус тоже вскрыли они.

— Да. Я тоже об этом подумал. Ану-он, твой брат будет отомщен! Его казнили несправедливо. Эти люди сами примут смерть.

— Анубис их уже заждался.

Яхья усмехнулся и почесал подбородок, он всегда так делал перед сражением или важным решением.

— Если позволите, Владыка, я их сам.

— Нет, никому не слова!

— Но…

— Никаких «но»! Мы ничего не знаем и ничего не слышали. Все должно идти как всегда. Нужно выяснить, кто еще участвует в заговоре.

— А с этими красавцами что делать?

— Кстати, как вы об этом узнали?

Озас с Ану-оном потупили глаза.

— Говорите.

— Мы это…

— В деревню ходили.

— На праздник.

— Понятно. Балбесы! Ладно, три дня работ в саду. Кто-то теперь должен будет заниматься садом. А ты, Озас, возвращаешься в свою школу.

— Да, но…

— Не спорь. И не бойся, тебя ни в чем не заподозрят. Всю лишнюю информацию из твоего поля сотрут. Ты вернешься, чтобы не вызвать подозрений. Яхья, у нас есть кто-нибудь свой в их школе?

— Да, и даже связь налажена.

— Хорошо.

— Вот только посыльный тот еще шалопай. Уже сутки как должен был приехать. Видимо, запасается пивом в школе Исиды.

— Озас поедет через их школу и пнет там его хорошенько!

— Это с удовольствием! — отозвался Озас.

— Ну и отлично, а теперь всем спать. Уедешь завтра утром на рассвете. Яхья, останься, нужно поговорить.

Молодые люди поклонились и вышли из покоев Владыки. Спустившись из школы во двор, друзья остановились и, не сговариваясь, глубоко вздохнули. Между деревьями метнулись несколько теней.

— Видел, спрятались!

— Ага, — рассмеялся Озас, — очень скрытные ребята. Пошли.

Молодые люди подошли к деревьям.

— Вылезайте.

Из-за деревьев вышли все нарушители порядка.

— Ну что? Все вернулись?

— Все, — виновато отозвался Ану-ил.

— А кто веревку перекинул через стену?

— Я.

Ану-ил пожал плечами и получил очередную звонкую затрещину.

— Чего?

— Ничего, — отозвался Ану-ман. — Забудь о дежурстве в столовой, вечно теперь на воротах стоять будешь!

— Ладно, потом его прибьешь, у нас есть дела поважнее. Озас от нас уходит в свою школу.

— Ну вот.

— Только подружились.

— Жаль.

— Да, мне тоже, — улыбнулся Озас. — Но сейчас не об этом. Слушайте, по-моему, начинается такая заваруха. Судя по всему, скоро будут делить власть.

— Предположим, — отозвался Ану-ил, — а мы тут при чем?

— При том, что делить будут одни, а головы открутят другим. И угадай, кто первые кандидаты?

— Не понял, — удивленно поднял брови Ану-ман.

— Кого пошлют первыми разгребать все негативные энергии?

— Короче! Что ты предлагаешь?

— Выработать свою стратегию.

— А она у тебя есть?

— Это не моя. Мне ее Ану-ра подсказал. Ну а я кое-что домыслил.

— Ладно, валяй выкладывай.

— Пошли в глубь сада.

Барака посмотрел на небо и глубоко вздохнул. Уже почти час Кеби собиралась на прогулку. Впрочем, торопить женщину, собирающуюся на свидание, все равно что торопить змею, переваривающую мышь. Пока весь процесс не будет завершен, ничего не изменится. К тому же и в том и в другом случае обе создают себе настроение на весь день, и приставать к ним с вопросом «Ну, когда же?!» не только глупо, но и опасно. Осознавая всю безвыходность своего положения, Барака решил немного скрасить ожидание. Открыв пиво, приготовился было сделать хороший глоток, но именно в этот момент из дверей школы Исиды выпорхнула Кеби в новом платье. Придирчиво оглядев свою спутницу, Барака остался вполне доволен. Подойдя к ней, нежно обнял девушку за талию и поцеловал в щеку. В тот же момент галантный кавалер получил крепкий пинок и знакомый голос грозно произнес:

— Отойди от моей сестры, прохиндей!

— Озас!

— Озас!

Барака и Кеби кинулись к нему на шею.

— Отпустите, задушите!

— Братик, родной! Как я соскучилась!

— И я! — кивнул Барака.

— А с тобой, наглая рожа, у меня будет отдельный разговор!

Озас отстранил сестру и, взяв друга за грудки, прижал к дереву.

— Во-первых, что ты делаешь возле моей сестры?!

— Озас, — попыталась вмешаться Кеби.

— Тихо, женщина! С тобой я потом поговорю. Итак.

— Озас, если ты меня отпустишь, мне будет легче говорить.

— Не юли!

— Я и не юлю! Я хотел просить у тебя руки твоей сестры. Ты же теперь единственный ее прямой родственник.

Озас отпустил Бараку и перевел взгляд на сестру. Девушка пожала плечами и смущенно улыбнулась.

— Сестренка, ты всерьез собираешься замуж за этого?

— Что значит «за этого»! — попытался возмутиться Барака, но, увидев перед носом кулак Озаса, решил не выступать лишний раз.

Кеби потянула брата за руку и погладила его по плечу:

— Ну, а что? Он твой друг, я его давно знаю.

— Он же прохиндей!

— Эй, я вообще-то здесь!

— Да, я прекрасно знаю, кто он. Но он мне нравится. И он любит меня. — Кеби наклонилась к брату и перешла на шепот: — А потом, мне кажется, я единственная женщина, которая может привести в порядок этого обормота. К тому же бабушка перед смертью сказала, что это подходящий для меня вариант.

— Она правда так сказала?

— Да.

Озас отпустил Бараку и поправил на нем одежду.

— А куда это вы собрались?

— Куда-куда, предложение хотел красиво твоей сестре сделать, — обиженно буркнул Барака.

— А-а-а…

— Ага!

— Тебя, кстати, Яхья дожидается уже два дня. Я бы на твоем месте поторопился.

— Ну, знаешь, у меня уважительная причина, я жениться собрался.

— Ты родителям-то сказал, жених?

— Нет еще.

— Вот пока не будет официальной помолвки, к сестре не подойдешь!

— Ладно-ладно! Не шуми. Заступник.

— Кеби, а ты почему не на занятиях?

— У нас сегодня нет занятий.

— С чего бы это?

— Не знаю, все жрецы разъехались, они вообще последнее время какие-то странные. Суетятся чего-то. А сегодня вообще принесли зачем-то в храм огромный постамент, всех отпустили и сами куда-то ушли. В храме одна Хэпри осталась и привратник.

Кеби улыбнулась краешками губ и продолжила:

— Так что, если хочешь, я отвлеку его, и ты сможешь повидать твою знакомую жрицу.

Озас покосился на Бараку:

— Трепло банановое!

— Чего?!

— Не умеешь держать язык за зубами!

— Она моя будущая жена.

— Это еще вопрос.

— Так ты хочешь попасть в школу? — развела руками Кеби.

— Ладно. Давай. Только ты потом идешь к себе!

— Конечно, мой суровый старший брат!

Девушка чмокнула Озаса в щеку и скрылась за воротами школы. Через минуту из калитки показалась курчавая головка Кеби.

— Ну, где вы там!

Озас с Баракой подошли к воротам.

— Привратник пошел за поясом для меня, — затараторила девушка, — вернется не скоро. Кстати, можешь ничего не бояться, он почти слепой.

— Знаю я этих слепых, — усмехнулся Озас.

— Нет, этот почти ничего не видит.

— Ага, кроме денег! — ухмыльнулся Барака.

— А вы куда собрались?

— Барака мне свадебный подарок хотел купить!

— Да? — Барака сделал удивленные глаза.

— Да!

Кеби ущипнула жениха и улыбнулась.

— Ладно, но чтобы через час были у ворот.

— За час не выбрать, — попробовал возразить Барака.

— Ничего, уложитесь!

— Ты сам уложись! — ухмыльнулся друг.

— Не умничай!

— Все, — улыбнулась Кеби, — мы пошли. Пока!

— Пока.

Озас тихонько закрыл калитку и прошмыгнул в храм Исиды. В прохладном пустом помещении было тихо и немного сумрачно. Где-то вдалеке остался город, суета, люди. Молодой человек шел мимо статуй, фресок, и с каждым шагом его сердце билось все сильнее. Подойдя к главному залу, он тихо перешагнул через порог и замер. У статуи богини стояла стройная женская фигура и что-то шептала. Озас тихо приблизился и остановился в шаге от нее.

— Я не знаю, о чем ты говоришь с Исидой, — тихо произнес он, — но, может, твои молитвы уже услышаны?

Хэпри медленно повернулась, и Озас увидел слезы на глазах любимой. Сделав шаг, притянул к себе жрицу и нежно поцеловал ее.