Сплетение песен и чувств Тарасов Антон

Стульев было не то двести, не то триста, их распределяли по каким-то то ли ложам, то ли балконам, сломанные и качавшиеся относили в отдельную комнатку. На сцене шла репетиция, по залу и коридорам сновали уборщицы и персонал. Пробегая через зрительный зал, Артём видел, как в дальнем конце суетится Аня, что-то отковыривая с покрытия у одного из входов. Она помахала ему рукой. Меладзе пел, слова многих песен были Артёму знакомы и он тихонько подпевал. После одной из них все, кто находились в зале, перетаскивая стулья и наводя чистоту, бойко зааплодировали.

«И снова мне повезло – решил Артём. – Подумать только! Вот он, рядом со мной, и поет как будто для меня. Я могу ему аплодировать, и он через весь зал кричит «спасибо» именно мне! Только мне! Он слышит именно мои аплодисменты! Кому скажи – не поверят. Просто супер!»

– Так, прекрасно, теперь идем вешать баннеры! – скомандовала все та же девушка (ее звали Ирина), строго следившая за всем, что происходило и бесконечно болтавшая по телефону.

Артёму, конечно, не хотелось уходить из зала, где пел Валерий Меладзе, и где была Аня – но работа есть работа. Баннеры оказались тяжелее, чем думал Артём. За раз он мог взять не больше одной штуки. Проходя по коридору, он сбавлял шаг – из открытых проходов доносилась музыка и пение Валерия. Что-то свистело и грохотало, звук становился то громче, то тише, то музыка вдруг заглушала пение, то вовсе стихала.

Вся работа была сделана, когда до концерта оставалось три часа. Аня вместе со всеми уже дожидалась внизу, в холле.

– Ну, вот он, последний герой, труженик ты наш! Я посмотрела, баннеры висят нормально, все отлично поработали, спасибо!

– А компот? – решил поострить парень, который вместе с Артёмом развешивал баннеры в фойе у входа.

– Ах да, компот! – будто бы клюнула на шутку Ирина, доставая из маленькой папки восемь конвертов. – Девочек с праздником, мальчиков тоже с праздником, правда, с прошедшим. Всем еще раз спасибо, всем приятного концерта.

Она быстро раздала конверты и удалилась, побежав куда-то по лестнице вниз. В конверте было по двести рублей и билет – как оказалось, в сектор справа от сцены.

– Классно, правда? – спросила Аня, когда они отправились бродить по бесконечным коридорам Ледового Дворца, – Валерий поет очень здорово!

Я никогда раньше не была на репетициях. Интересно, а что нам покажется интереснее – репетиция или сам концерт?

В тот момент, когда концерт подходил к концу, и Аня, и Артём уже забыли об этом странном вопросе. Они сидели хоть и сбоку, но так близко к сцене, что и теперь у них было ощущение, что пел Валерий Меладзе специально для них. Аня держала Артёма за руку и бешено аплодировала после каждой песни. «Се ля ви» и «Посредине лета» они пели, немного смущаясь друг друга и софитов, то и дело светивших им в лицо.

– Никогда не предполагал… – начал было говорить Артём, когда они уже выходили на улицу, но Аня дернула его за куртку, развернула и долго целовала в губы, в щеки, в нос.

У перехода через дорогу, а потом и у метро, собралась огромная толпа.

– Идем в кофейню, вон туда, через дорогу – предложила Аня. – Помнишь, сегодня восьмое марта! Это мое желание! И у нас есть по двести рублей, которые мы можем потратить на что хотим.

– На что хочешь ты – улыбаясь, уточнил Артём.

Они сидели в кафе за чашечкой капучино и штруделем, и пытались совладать с потоком эмоций.

– Спасибо тебе, Тёма! Такое восьмое марта, наверное, бывает только раз в жизни. Я где-то читала, что у людей в возрасте семнадцати-девятнадцати лет особенно обострено ощущение музыки, стремление слушать, танцевать, подпевать.

– Может быть, очень может быть, – Артём посмотрел на часы. – Еще сорок минут и восьмое марта закончится. Давай поторопимся, на метро ведь запросто можно опоздать, а бродить по городу сегодня как-то не хочется, поверь, уже набродился. Нас ждет ужин и уютная кроватка. Да, ты права, потрясающий день! И этот концерт…

– Хоть сегодня и восьмое марта, Тём, но, по-моему, сбылась не моя, а твоя мечта, это ведь ты мечтал попасть на концерт Валерия Меладзе – сказала Аня уже на бегу, когда они переходили дорогу. – А моя мечта – не притворяйся, что первый раз об этом слышишь – съездить в Финляндию, чтобы виза не пропала, по магазинам там походить. Ты меня отпустишь на несколько дней?

– Одну? – удивился Артём.

– Одну! – Аня ускорила шаг и потянула Артёма за руку. – Я же взрослая девочка! Я буду вести себя хорошо! Ну, пожалуйста!

– Не вопрос – ответил Артём и сжал в своей руке ее руку. – Раз ты взрослая девочка, значит, будешь понимать, что я волнуюсь, и будешь мне звонить или писать каждый день, договорились?

– Не вопрос – передразнила его Аня.

Потеплело внезапно, хотя апрель выдался холодным. Аня в последний момент решила ехать на автобусе. Артём покорно нес огромную сумку прямо до автобуса и помог затолкать ее в багажное отделение. «Да, женщины – иронизировал он. – Едет на три дня, а вещей взяла вагон!».

– Как приедешь, позвони – кричал он ей вслед. – И когда устроишься в гостинице, тоже позвони!

Приехав домой, Артём терпеливо ждал звонка. Шуршали часы на стене, срывались капли с крана в мойке и с грохотом падали в раковину, посапывал холодильник. Ее не хватало, она была далеко. Это было не объяснить словами, не измерить линейкой, не изобразить, не вылепить – чувство волнения, быть может, совершенно беспочвенного, но оттого не становящегося ни на грамм, ни на сантиметр меньше. Артём нервно посматривал на телефон, проверял, заряжен ли он, работает ли, есть ли деньги на счету. Мучительные шесть часов – слышать свое дыхание, свои шаги, понимать, что рядом никого и все, что остается – это ждать.

– Со мной все в порядке, Тёмочка, все в порядке, только немного укачало в автобусе, но это пройдет! – голос Ани на том конце звучал так звонко, как будто находилась она в соседей комнате и вся эта поездка была всего лишь розыгрышем. – Сейчас иду в гостиницу, вот, уже захожу, так что перезвоню потом.

– Будь осторожна, отдохни – успел крикнуть Артём прежде, чем Аня повесила трубку.

«Я заселилась, из окна видно порт, там какая-то крепость на острове, паромы ходят, завтра туда съезжу. Сейчас полежу, укачало. Целую, твоя Аня» – сообщение пришло через десять минут, которые показались Артёму целой вечностью.

«Береги себя. Говорил же, поездом надо было ехать! Чмок. Тёма» – понеслось в ответ.

«Не ворчи» – пришло, когда Артём открыл бутылку пива и уселся перед телевизором. В майские праздники смотреть было ровным счетом нечего. Сидеть за учебниками не было никакого желания, тем более что это вряд ли могло что-то исправить: Артём сделался твердым хорошистом, и в отличники теперь, на завершающем этапе учебы, ему было выбиваться просто лень.

Следующие два дня он гулял на островах, смотрел, как пробиваются первые листья и купаются в лужах воробьи. Какой-то старик поджарого вида, раздевшись до трусов, загорал внизу, у воды. Артём поежился и надел капюшон.

«Ходила по магазинам. Купила кое-что себе и тебе. Не могу отойти от укачивания. Ты прав, обратно еду на поезде. Билет уже взяла. Встретишь сегодня?».

Сердце Артёма бешено заколотилось, он написал что-то вроде «конечно, встречу», и даже не озадачившись временем приезда Ани, помчался к автобусной остановке, чтобы добраться до Финляндского вокзала.

Фонтаны уже работали. Артём прогулялся перед вокзалом и зашел внутрь. «Ну вот, еще три часа и обниму тебя!» – написал Артём. Аня не отвечала – очевидно, что там, где проезжал поезд, не было связи.

Гудок поезда Артём услышал издалека. И увидел ее издалека – красивую, сияющую от улыбки, с развевающимися на ветру волосами, бегущую прямо к нему с той самой огромной сумкой. Артём выхватил сумку и на бегу обнял Аню.

– Тёма, Тёмочка!

– Аня, я так соскучился!

– Я тоже! Идем, прогуляемся немного. А фонтаны уже работают? – Аня переводила дыхание. По ней было заметно небольшое волнение, его выдавали небрежные движения, слова, даже целовала она Артёма как будто понарошку.

– Тём, я должна…

– Как съездила? Все понравилось? Съездила в ту крепость на острове?

– Все в порядке, съездила, там очень красиво! – Аня сделала глубокий вдох, собираясь что-то сказать.

Артём смотрел куда-то в сторону, заботясь о том, чтобы они не попали под машину. Светофор, зеленый свет, они в сквере, у фонтанов.

– Тёмочка…

– А в поезде лучше, чем на автобусе? Я тебе говорил сразу, что надо было ехать на поезде; на поезде классно, а в автобусе душно, трясешься себе, укачивает…

– Тёма!

– Что?

– Мне все понравилось, все хорошо, магазины обошла! Тёма, я о другом.

Да остановись ты, хотя бы на секунду остановись. Поставь сумку, она такая тяжелая! Тёма, послушай меня! Я должна тебе сказать…

– О чем? – удивился Артём.

– …должна. Да не перебивай!

– Не перебиваю, говори!

– Тёма, я…

– Что?

– Я беременна, Тёма! Понимаешь? Я очень тебя люблю, Тёмочка! Я знаю, у нас все будет хорошо, я в это верю, Тёмочка, потому что никак по-другому быть не может – Аня ревела. – Ты меня правда любишь? Любишь?

– Успокойся, Аня, успокойся! Я тебя очень-очень люблю! И все обязательно будет хорошо, так, как ты хочешь! Я тебе это обещаю! Да успокойся ты! Обещаю! Чего ты испугалась? Что я тебя брошу? Это не будет, никогда не будет! Слышишь? Пойми ты это, в конце концов!

Он целовал ее в шею, в нос, в губы. Она вытирала слезы и тоже его целовала, встав на цыпочки. Она перестала плакать. Это было уже ни к чему. Он согревал ее своим теплом, обнимал, прижимал к себе так крепко, что никаких сомнений не оставалось. Все действительно будет так, как мечтает она как мечтает, но только боится в этом признаться он.

Они долго стояли и обнимали друг друга. Ветер доносил до их лиц мельчайшие капли воды от фонтанов, заходящее солнце нехотя выглядывало из-за облаков, где-то на вокзале гудела электричка, а Артём вдруг вспомнил песню, которую слышал по радио, встречая Аню с поезда – слышал, но не придал значения.

Заходило солнце за утес, заходило солнце.

И та девушка, как моя Аня, стояла и смотрела на него,

А я любил ее мучительно и нежно, каждый день, теряя безнадежно

След ее, стараясь не терять ее саму, пусть и двигаться вслепую.

И я тоже думал, что потерял ее навсегда,

Ведь ключа к ее сердцу не держал в руках, а, быть может, выронил его.

Я просто жил и каждый день надеялся,

Что она не вспомнит о потерянном ключе.

И в тот момент, когда мое солнце стало светить другому,

Я захотел остановить время, и остановил его.

Ведь я любил ее мучительно и нежно, каждый день, теряя безнадежно…

Сентябрь – октябрь 2012 г.