Марсианин Богатырев Александр

Установку по чертежам, сделанным Юрием и Николаем, собрали в цехе того завода, с которого они начали знакомство с городом. Этот цех ныне был приспособлен под склад, и им отвели дальний закуток, прилегающий к подсобным помещениям, что было очень удобно.

Собирали и монтировали инженеры с завода, который, как и этот, забитый и разоренный, был некогда оборонным. Ныне он перебивался разными не очень сложными заказами, и, как обычно, лишних вопросов по установке – что да зачем? – не задавали.

Теперь, после сборки и проверки всех соединений, предстояло проверить установку в работе. Все ли правильно рассчитано и спроектировано.

Отопления здесь не было, так что приходилось обходиться стационарными обогревателями, которые грели, только если находишься совсем рядом. Их вытащили из обжитого помещения, которое использовали ранее сторожа. Иначе возле аппаратуры долго высидеть было невозможно. Стылый воздух очень эффективно отбивал всякую охоту и лишал возможности заниматься чем-то осмысленным и производительным.

Так как больше всего сидеть надо было Юрию, то именно он и был окружен обогревателями. Николай же согревался тем, что периодически вскакивал со стула и бегал вокруг только что налаженных и соединенных в единое целое эмиттеров. Так или иначе, но к первому пуску все было готово.

В данный момент Николай, сидя верхом на стуле и расплывшись в своей супероптимистической улыбке, нетерпеливо терзал вопросами Юрия. При каждом его выдохе изо рта вылетало легкое облачко пара, таявшее в стылом воздухе промерзшего цеха.

– А что должно быть? Что мы увидим?

– Да ничего.

– Так уж и ничего?

– А что бы ты хотел увидеть? Другие миры?

– Ну, хотя бы!

– Да хрен там ты их увидишь! У нас это пытались, и не раз. Ни хрена!

– А почему? – пристал как банный лист Николай.

– Сколько тебе повторять?! Там не сам Проход будет, а ВАКУУМНАЯ ПЕНА! К тому же мы не будем сейчас повышать мощность до точки пробоя, у нас этой мощности не хватит!

– Жа-алко! – протянул Николай и тут же засыпал Юрия новыми вопросами: – А почему сейчас не будем повышать мощность до точки пробоя? Почему мощности не хватит? Ведь по проекту должны бы иметь возможность.

– Ну, должны… – буркнул Юрий, яростно скребя в затылке и с неприязнью изучая данные, высветившиеся на дисплее. – Только если мы прямо сейчас это сделаем, мы тут полрайона без света оставим… Забыл разбор ситуации перед монтажом? И провода спалим… эмиттеры выдержат, а провода спалим… и подстанцию тоже.

На некоторое время Николай замер с открытым ртом, переваривая полученную информацию, но потом рот таки захлопнул. Вспомнил давний разговор. Секунду подумал и выдал:

– Ты говорил еще тогда, в лесу, что на Полигоне был радужный шар…

– А, это… Может, будет, а может, и нет. Я не знаю, насколько много мощности на него надо… На эту «радугу».

Юрий оборвал разговор и, все так же яростно скребя в затылке, снова и снова читал показания на дисплее. Что его так озадачило, даже он сам не мог бы ответить. Но в показаниях приборов было явно что-то не так.

Он снова и снова сканировал показания, но все, что действительно могло бы представлять угрозу для установки и вообще грозило какими-то неприятностями, – было в норме. То есть было так, как и должно было бы быть на самом Полигоне во время очередного пуска.

– Елы-палы! – наконец сквозь зубы выдавил Юрий.

– Что-то не так? – тут же оживился Николай.

– Все так… Но что-то не так!

– Что не так?

– Нзнаю! – выдавил Юрий, проглотив гласную.

– Может, тогда отложим? А то вдруг установку того… угробим? – встревоженно предложил Николай.

– Не угробим. Все показатели по аппаратуре как раз в норме.

– Так чего ты испугался, если в норме?

– Что-то не так! – тяжко вздохнув, жестко отрубил Юрий и продолжил изучать показания.

– Но ведь по аппаратуре – в норме! – удивленно повторил Николай.

– Блин! Разговор двух идиотов!

– Вот именно! Давай, запускай!

– Завянь! – с раздражением отмахнулся Юрий. – Я тут за все это добро ответственный. Как решу, так и будет!

Николай пожал плечами и доставать Юрия перестал. Ему оставалось только ждать и сверлить Чернова нетерпеливым взглядом.

Вскоре он устал ждать и обвел взглядом помещение.

Освещение в здании почти отсутствовало. Лампами, закрепленными на ближних стенах, был освещен только тот пятачок, на котором находились приборы. Верхний свет не горел, да и надобности в этом не было. В огромном помещении царил полумрак. Потолок был еле заметен, а дальней стены вообще видно не было. Темными тушами в полумраке вырисовывались пустые контейнеры, которыми по-прежнему было забито это заводское помещение, превращенное в сезонный склад. Предвкушение Начала сменилось у Николая легким раздражением. Ничего не происходило, а Юрий, опасаясь неизвестно чего, тянул резину.

Николай поднялся со стула, подошел к ближайшему эмиттеру и с любопытством заглянул внутрь сквозь щели вентиляции. Там ничего особенного не было видно. Только горели мягким призрачным фиолетовым светом несколько трубок да что-то еще отсверкивало мрачным рубиновым светом. Вспышки были хаотические. Видно, аппаратура была подключена еще не на полную мощность, чтобы свет был ровным.

Николай опустил взор к полу, осторожно попинал жестко закрепленный, надежно изолированный от внешней среды бронированный кабель, подходивший к стойке эмиттера. Как он и ожидал, кабель не удалось сдвинуть с места ни на миллиметр. Впрочем, он и не пытался его сдвинуть.

– Держись подальше от эмиттеров, – буркнул Юрий, краем глаза наблюдая за Николаем и по-прежнему продолжая изучать показания приборов, – там в максимуме рентгеновское излучение от них идет.

– Ты же говорил, что от Шара никакого жесткого…

– Да, говорил. От Шара никакого жесткого излучения не идет, а вот от эмиттеров идет. Там же плазма, в магнитной ловушке.

Николай опасливо покосился на ближайший эмиттер.

– А что, сквозь кожух светит?

– Кожух защитный еще не привезли и не установили. Значит, светит. Хоть слабо, но светить будет. У нас на Полигоне их вообще тонкими свинцовыми листами обложили. Для надежности… Полигонные эмиттеры на два порядка мощнее наших… вот так и перестраховались.

– У-у, блин! – с уважением глядя на эмиттер, Николай отступил поближе к Юрию. – А возле тебя как, не много рентген будет?

– Да нет… полрентгена за пуск – это фигня полная. А когда установим кожух, и вообще ничего не будет.

Николай потоптался за спинкой кресла Юрия и спросил:

– Значит, лучше стоять возле тебя?

– Ну… можешь стоять возле меня… А черт с ним со всем!!! Запускаем! Может, у меня глюки какие уже на почве переутомления. Все кажется…

– Вот это другое дело! – повеселел Николай, но все равно отошел еще дальше за кресло Юрия. Теперь он видел круг эмиттеров через его голову.

Меж тем Юрий нерешительно взялся за тумблер и включил.

– Пуск! Включаю напряжение на главных эмиттерах.

Мигание в стойках сменилось ровным светом. Но пока ничего не произошло.

Было видно, что Юрий до крайности возбужден и напряжен. Комментировал свои действия он для того, чтобы хоть как-то обрести уверенности и сбросить давящее чувство неопределенности.

– Заряд конденсаторов на эмиттерах в норме… – прокомментировал Юрий то, что видел на приборах.

– Это их разрядом зажигается плазма?

– Да. Но сначала эмиттеры надо разогреть. Сейчас разогреются, и можно будет зажигать плазму.

– Будто газофазный ядерный двигатель запускаем… – вполголоса задумчиво отметил Николай.

– Ага…

На пульте управления по очереди начали загораться зеленые огоньки. Юрий пробежался по ним глазами. Удовлетворенно кивнул и потянулся рукой к главному тумблеру. Взялся за него, но, прежде чем повернуть, бросил взгляд на экран. Там высветились еще несколько строчек сообщений с датчиков. Он удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на круг эмиттеров.

– Зажигание… – напряженным голосом выговорил Юрий и щелкнул тумблером.

В эмиттерах что-то одновременно глухо хрюкнуло, и сквозь щели вентиляции заструился яростный свет. Одновременно от эмиттеров вверх, в потолок, уперлись четыре симметричных ровных столба света. Юрий внимательно посмотрел на эмиттеры и удовлетворенно выговорил:

– Это плазма так светит.

– А чего так ярко? Я думал, там больше ультрафиолет.

– Это пары лития светят. Сейчас повышу мощность…

Юрий взялся за ручку на пульте и осторожно, внимательно следя за показаниями приборов, повернул. Свет усилился, и одновременно с ним зашелестела вентиляция охлаждения, прогоняющая через эмиттеры воздух.

– Работали бы они долго, тут вообще отопления ставить не нужно… – задумчиво заметил Юрий, наблюдая, как из эмиттеров через вентиляционные отверстия стремительно вылетают вверх подсвеченные плазмой разряда сверкающие пылинки.

– Красиво, однако! – выговорил Николай, тоже наблюдая за потоком пыли, прокачиваемой вентиляцией через эмиттеры.

– Когда появится радуга, тут вообще суперкласс будет! – предвкушая зрелище, сказал Юрий.

Он видел, что ничего страшного, чего он опасался, так и не произошло. К нему возвращался оптимизм, голос обрел прежнюю уверенность.

– Але-оп! – Юрий щелкнул еще одним тумблером.

Посмотрел на приборы, среагировавшие на добавочную мощность, и скосил глаза на пространство, окруженное эмиттерами.

Там, как ни странно, ничего не было. Все так же сияли эмиттеры, все так же гоняли пыль сквозь столб света вентиляторы, но ожидаемого «хрустального шара» не было.

– И-и?! – напряженно, с предвкушением зрелища, произнес Николай. Но встретил обескураженное молчание Юрия.

– Нич-че не понимаю! – наконец выговорил Чернов.

– Может, мощности не хватает? – озабоченно спросил Николай.

– Да должно хватать! Мы же ведь в меньшем объеме это делаем. И плотность потока у нас должна быть такая же.

– А ты все равно добавь. Может, это из-за того, что у нас тут установка маленькая, вот главный эффект и не проявляется…

– Щас проверим… – процедил Юрий и щелкнул другим тумблером. Посмотрел на показания датчиков, сверился с высветившимися на дисплее строками и осторожно повернул ручку, добавляя еще мощности.

И все равно ничего не произошло.

Еще через десять минут безуспешных попыток добиться эффекта Юрий сдался.

– Не понимаю! – обиженным голосом сказал он. – Ведь все как надо сделали! Все настройки, вся мощность, что нужна для инициации инверсии.

Эмиттеры ровно и деловито шелестели вентиляторами, заливали потолок потоками яркого света, но этим все и ограничивалось. Разве что на них стало потрескивать скопившееся статическое электричество.

– А может, все-таки выключим? – с опаской спросил Николай. – Ведь ты говорил, что рентген светит…

– А! – отмахнулся Юрий. – Чепуха! Вон датчик у меня стоит.

Он небрежным жестом указал на включенный и не замеченный ранее Николаем радиометр, притулившийся на краю стойки с приборами управления.

– Да и мощность не максимальная… – добавил Юрий после паузы.

На минуту повисло тягостное молчание. Юрий по-прежнему изучал показания приборов, а Николай, сменив опасения на энтузиазм, все нетерпеливее поглядывал в круг эмиттеров. Наконец он осторожно сказал:

– Слушай, а может, еще повысим?

– Не, дальше нельзя. Мы на старую подстанцию еще не переключились. Эту же фуфлыжную спалим на хрен!

– Жаль!

– Я того же мнения… Так! Еще пять-десять минут, и вырубаем. Запишем все и вырубаем. А через полчаса повторим. Может, что получится…

В это же время Михаил, затарившись продуктами и сложив их в рюкзак, вышел из местного супермаркета. Груз, так как продуктов было куплено на восемь человек на неделю, весил изрядно. Он отошел в сторонку и стал разбираться с рюкзаком. Из-за большой загрузки тот очень сильно давил на плечи, что было нехорошо. Михаил подкинул его на плечах, потуже затянул пояс и приотпустил лямки. Рюкзак при этом чуть просел. Теперь груз распределялся правильно – большая часть на пояс, а меньшая на лямки. Лямки при этом больше держали рюкзак у спины, чем опирались на плечи. Для надежности Михаил защелкнул верхнюю пряжку, соединяющую лямки. Потом для контроля попрыгал и помотал осторожно рюкзаком. Чтобы не задеть прохожих, он отошел еще дальше к стене. Сидел рюкзак хорошо, вот только какая-то заплутавшая банка консервов уперлась после всех утрусок куда-то под лопатку. Давила ощутимо. Если идти далеко, синяк будет.

Михаил задумался: то ли переложить верх рюкзака, то ли плюнуть и, не теряя времени, топать домой? Эта банка заняла его внимание настолько, что он далеко не сразу заметил, что люди не идут, а стоят на тротуаре и дружно смотрят в одну сторону, что-то возбужденно обсуждая. Лишь немногие из них продолжали движение. Видимо, куда-то очень спешили. Он тоже спешил, поэтому не стал особо разбираться, куда «эти бараны» так уставились.

Михаил попробовал было протискиваться между стоящими людьми, но вскоре и ему стало любопытно, куда это вся толпа так пялится. Он поднял глаза к небу… и обомлел. Лицо вытянулось, а челюсть сама собой отвалилась.

Далеко, над окраиной города, в ночном небе, переливаясь всеми цветами радуги, висела… «летающая тарелка».

Выглядела она классически – более выпуклый верх и почти плоский, лишь слегка выпирающий низ. Она висела на фоне низких облаков и, казалось, медленно вращалась вокруг своей оси.

Или действительно вращалась, или такой эффект создавали переливы радужного сияния, из которого она, казалось, была соткана.

Несколько минут Михаил тупо пялился на зрелище вместе с остальными. Но как только он стал к нему привыкать, так тут же стали появляться и трезвые мысли.

«Во-первых, выглядит эта «тарелка» изрядно нереально. Как призрак. Даже на таком расстоянии она кажется прозрачной… Такое зрелище можно было создать с помощью хорошего прожектора или системы прожекторов, расположенных на земле. Тем более что есть куда проецировать – низкая плотная облачность.

Во-вторых, эта хрень что-то мне напоминает…»

Михаил упер правую руку в бок, а левой принялся яростно скрести подбородок, лихорадочно соображая. Он даже и думать забыл про злосчастную банку консервов, которая явно вознамерилась надавить на спине хороший синяк.

Но соображать очень мешала возбужденная толпа.

Она все прибывала. Люди, услышав, что творится на улице, выбегали из дверей магазинов и останавливались глазеть на невиданное чудо.

Началось даже стихийное обсуждение природы зрелища. Можно было услышать всякие комментарии, от вполне здравых до весьма шизоидных. Наименее шизоидная и наиболее распространенная версия была, как и следовало предполагать, – «инопланетный космический корабль».

Наиболее шизоидной была версия, которую толкала визгливым голосом какая-то кликуша лет тридцати пяти. В ее монологе было намешано все – от Бога и ангелов до такого, что у стоявших рядом с ней и слышавших ее уши вяли. Явно больной на голову человек. Прислушиваться к ее бреду никто не желал, но, не обращая на это внимания, она все более и более распалялась. Видимо, заразившись общим настроем, она теперь слушала только себя одну. Окружающие же опасливо от нее отступали, пока вокруг нее не образовалось обширное пустое пространство.

Даже на проезжей части постепенно стало застывать движение. Те, кто был поближе к местам, где можно было припарковаться у обочины, сворачивали, останавливались, высыпали наружу и присоединялись к толпе.

Михаил мотнул головой, освобождаясь от общей ошизиловки, и продолжал размышлять:

«Так… Где примерно эта «тарелка» может висеть? Над чем? Что у нас в той стороне?

Я стою и смотрю вдоль проспекта. Он упирается в театр… Не то!.. Далее заводские корпуса, а в них…»

Догадка заледенила душу. Внезапно то, что он видел над городом, и то, что он когда-то слышал от Юрия, соединилось в одно. Более того! Ведь ИМЕННО СЕГОДНЯ Юрий собирался вместе с Николаем произвести тестовый пуск эмиттеров.

«Как это могло вылететь из головы?!»

Удивление зрелищем сменилось страхом и яростью.

«Какая, к чертям, «летающая тарелка»! Это же наш Шар! Бляха-муха!!! – Михаил схватился за голову. – Эти балбесы всех нас раскроют!»

Михаил утробно зарычал, выскочил на обочину дороги и тяжело побежал между остановившимися автомобилями в сторону «летающей тарелки».

Бежать было далеко и тяжело. Нещадно и все больнее колотила в спину банка. Это прибавляло Михаилу ярости и обиды на то, что все вот так скоро может закончиться глупым общегородским скандалом.

Просчитать последствия было легко: люди сопоставят то, что видели наблюдатели в разных районах города. Взяв простейшую карту города и прочертив направления, по которым наблюдатели видели «тарелку», неизбежно выйдут на здание цеха, где собрана установка.

Придут и начнут задавать совершенно дурацкие вопросы.

Хорошо, если придут просто зеваки и ушибленные идеей «пришельцев» уфологи. А ведь запросто могут притащиться и представители милиции, и из местной госбезопасности – ФСБ…

На улице Деникина, 36, Борис Ефимович вел оживленную дискуссию с продюсером. Дискуссия была тупейшая, как и все дискуссии, касавшиеся денег, контрактов и всего того, что так любят все торгаши мира. Но так как это было необходимо, Борис Ефимович терпел ее как неизбежное зло. Терпел, тщательно разбирая тонкости, стараясь исключить все мелочи, что могут впоследствии поставить его и всех его товарищей по ансамблю и театру в положение рабов этих самых торгашей от искусства.

Дискуссия затянулась и становилась в тягость. Телефонный звонок Каменский воспринял как божественное спасение и, как утопающий за спасательный круг, не преминул за него уцепиться.

– Да! – как можно более радостно и доброжелательно произнес он в трубку.

Продюсер заткнулся и вопросительно посмотрел на Бориса Ефимовича. Каменский сделал успокоительный жест рукой и принялся слушать то, что ему до крайности возбужденным голосом говорил по телефону собеседник. По мере того как до Бориса Ефимовича доходило то, что говорилось, улыбка сползала с лица, сменяясь сильным удивлением.

– Подожди, не тарахти! – не вытерпев потока слов, остановил он собеседника. – Говоришь, прямо сейчас?

Собеседник снова затараторил что-то, что продюсеру слышно не было.

– На север? И хорошо видно? – снова прервал того вопросом Борис Ефимович.

Еще целый поток словес.

– Угу, сейчас выгляну, – сказал он под конец и с озадаченным видом положил трубку.

– Что-то случилось? – озабоченно спросил продюсер, наблюдая за тем, как Борис Ефимович вскочил из кресла и направился к серванту.

– Да вот, говорят, что к нам в гости инопланетяне пожаловали.

– Что за чушь? – осторожно рассмеялся продюсер, не зная как это воспринимать: как шутку или как серьезное утверждение.

– Вот сейчас и увидим, – сказал Борис Ефимович, беря с полки широкопленочный фотоаппарат «Москва». – Если это не розыгрыш, то еще и заснимем.

Борис Ефимович быстро проверил наличие пленки и сколько кадров отснято. Закрыл футляр и направился к выходу. Ничего не понимающий продюсер отложил бумаги и заторопился следом. Бросился было к парадному, но увидел, что Каменского там нет. Вскоре оказалось, что Борис Ефимович пошел в противоположную сторону – к выходу во внутренний дворик. Это продюсер определил по тому, как хлопнула дверь черного хода.

Не надевая шубы, как был, в свитере, Борис Ефимович вышел во двор и огляделся. Прямо перед ним открывалась феерическая картина здоровенного радужного диска, застывшего над давно выпотрошенными корпусами оборонного завода.

– Хм! Однако! – заинтересованно буркнул Борис Ефимович и стал прилаживать на столике, стоявшем во дворе, фотоаппарат, так чтобы он захватил в объектив и цехи завода, и висящий над ними диск.

Продюсер, сильно заинтригованный, как был, в «тройке», так и выскочил вслед за бардом во двор. Мороз был уже крепкий, отчего у продюсера тут же свело скулы и его затрясло. Он просеменил вслед за хозяином и, дрожа всем телом, заглянул ему в лицо.

– И… и что здесь? – непонимающе, дрожащим голосом спросил он.

– А вон! – спокойно ответил Борис Ефимович и кивнул в сторону «тарелки», не прерывая процесс настройки фотоаппарата.

Когда продюсер поднял голову выше и узрел диск, он забыл не только как дрожать, но и как дышать. Целую минуту он неподвижно и благоговейно пялился на радугу в небе.

– Неужели? – наконец выговорил он. – Неужели они все-таки существуют?!

– Кто «они»? – не понял Борис Ефимович, продолжая выставлять выдержку и диафрагму на своем фотоаппарате.

– Ну… эти… летающие тарелки! – продюсер от изумления, незаметно для себя, сбился на тщательно вытравливаемый им окающий диалект.

– Ну, как видишь… – неопределенно ответил Борис Ефимович и аккуратно нажал кнопку спуска. Фотоаппарат зажужжал и с большим перерывом дважды клацнул затвором.

Говорить было нечего. Картина сама за себя говорила. Продюсер раззявился на поразившую его до глубины души картину. В голове аж звенело от переполнявшего его восторга.

Ну как же: он сподобился во всей своей никчемной жизни НАКОНЕЦ увидеть настоящее Чудо!

Меж тем «тарелка» вдруг подернулась рябью, мигнула и с легким треском пропала.

Они еще минут десять простояли на улице, пока мороз не вынудил их зайти в дом. «Тарелка» так больше и не появилась.

Когда они вошли в библиотеку, где вели до этого дискуссию, то вид у продюсера был жалкий. Вконец окоченев на морозе, с округленными глазами и скрюченными отмерзшими пальцами, он зашел в комнату и не знал, что делать, куда деваться. С одной стороны, Великое Явление НЛО, а с другой стороны, холод пробрали его так, что даже икнуть и то было невозможно. Так и плюхнулся он на стул, с перекошенным ртом, трясущимися, скрюченными по-прежнему руками и застывшим во взоре изумлением.

Борис Ефимович, более соответствующе погоде одетый, глянул на него.

– Ничего, не переживай, сейчас коньячку тяпнем – оттаешь! – посмеиваясь, сказал он и вытащил из потайной ниши на библиотечной полке початую бутылку коньяка «Большой приз».

Когда «тяпнули» и качественный алкоголь разбежался по жилам, продюсера прорвало. Не обращая внимание на хозяина, он все тараторил и тараторил, восхищаясь увиденным, приводя бесконечно другие случаи, о которых он когда-либо слышал, и вставляя свои совершенно глупые соображения.

Борис Ефимович скептически посмотрел на него и понял, что прерывать продюсера сейчас просто бесполезно.

«Остапа несло».

И «нести» похоже, будет еще долго. А раз так, то нечего его и слушать. Разве что краем уха. Слегка. Чтобы вовремя понять, что словесный фонтан наконец иссяк.

А пока что можно было обдумать самому, что же он такое видел.

Дважды за короткий период нарваться на Чудо было бы слишком. Уже одной группы заплутавших туристов из параллельного мира было бы достаточно, а тут еще и эта «тарелка»…

Восторги от того события, когда он понял, с каким реальным чудом встретился, уже давно угасли. Остался лишь жгучий интерес и азарт познания. А познавать он любил очень. Но так как эмоции были уже далеко не те, они не заслоняли разум.

Поэтому Борис Ефимович сохранил трезвость мышления, в отличие от продюсера, временно потерявшего голову от восторга. И именно эта трезвость не позволила Каменскому слишком уж далеко уйти от банального для любого по-настоящему грамотного человека «принципа Оккама».

А этот принцип гласит: «Не создавай сущностей сверх необходимости». И сущность под названием «инопланетяне» для объяснения увиденного очень походила на излишнюю…

Каменкий еще раз прокрутил в мыслях то, что увидел на улице.

«Был диск?

Был!

Радужный, сверкающий и… кажется, весьма прозрачный… Надо проявить пленку и посмотреть – похоже, сквозь диск проглядывали детали облачности…

Так! Далее…

Наши друзья из параллельного мира…

Они говорили, что будут тестировать свою установку… я как раз смотрел сейчас в сторону… НО ВЕДЬ ДИСК БЫЛ КАК РАЗ НАД ТЕМ САМЫМ ЦЕХОМ!!!»

У Бориса Ефимовича вытянулось лицо от потрясшей его догадки. Он еще раз взглянул на мечтательную харю продюсера, продолжавшего толкать в пространство свой монолог. И чуть не рассмеялся.

– Эта «тарелка» не инопланетян! – неожиданно заявил он.

Продюсер оборвал на полуслове восторженный монолог и изумленно уставился на поэта.

– Скорее всего не инопланетная, – поправился Борис Ефимович. – И я, кажется, знаю, кто виноват в ее появлении, – добавил он, немного помолчав.

– Ну и че будем делать? – мрачно спросил Николай, расхаживая вдоль стойки с контрольными приборами. – Еще пускать будем?

– Пока не знаю… – неопределенно ответил Юрий, сосредоточенно скребя в затылке. Он даже на монитор оскалился зверем, злясь на полное непонимание причин провала эксперимента. Ведь все по записям было «тип-топ». Все как надо. По старым, зазубренным еще черт его знает когда инструкциям. Он был абсолютно уверен, что совмещение полей было выполнено правильно. Сам же выставлял это около сотни раз.

Еще на Полигоне.

А тут такой облом!

Его невеселые размышления были прерваны шумом и лязгом открывающейся двери. К ним кто-то пришел, и так как открывал дверь своим ключом – кто-то из своих. Оба повернулись к проходу между контейнерами, прислушиваясь к происходящему в дальнем конце цеха.

Грохнула входная дверь. Щелкнул закрываемый замок. Кто-то торопливым шагом затопал между контейнерами.

Через несколько секунд стало видно, кто это.

Нагруженный рюкзаком, возвышавшимся над головой, по проходу спешил Михаил. Не доходя до эмиттеров, он свернул к контейнерам. Единым махом расстегнул рюкзачный пояс и сбросил рюкзак на пол. Падая, рюкзак бухнулся в стенку контейнера, отчего тот загудел.

Хорошо было видно, что Михаил чем-то сильно напуган и разозлен. Он тем же быстрым и решительным шагом прошел к рубильникам, открыл крышку и резко выключил всю аппаратуру.

– Эй-эй! – удивленно и обиженно воскликнул Юрий. – У нас еще одна серия пусков!

Тон при этом у него был такой, как у ребенка, у которого вдруг забрали любимую игрушку.

– На сегодня ДОСТАТОЧНО!!! – неожиданно для Юрия и Николая злобно рявкнул Михаил, захлопывая крышку.

– Это почему?! – изумился Николай, но договорить ему не удалось.

Михаил обернулся и зарычал на обоих:

– Балбесы! Вы хоть на улицу иногда выходите?!!

– А че?! – как нашкодивший школьник, вскинулся Николай.

– Е-мое! Да вы своим «фейерверком» у полгорода «крышу сорвали»!

– Но ведь ударной волны не было! – выпалил, побледнев, Юрий.

Михаил от досады на его недогадливость хлопнул себя по голове, злобно оскалился, подошел к обоим вплотную и зарычал им прямо в лицо:

– Дятлы!!! Да при такой иллюминации никакой ударной волны не надо!

– А?! – обалдело выдавил Юрий, но было видно, что до него наконец-то начало доходить. – Так он был… там?! – Юрий покрутил указательным пальцем в воздухе и неопределенно указал им в сторону выхода.

– Не там, – Михаил большим пальцем руки жестко ткнул себе за спину, – а вон там!

Его указательный палец вздернулся и уткнулся вверх, в зенит, с такой яростью, как будто Михаил хотел что-то там проткнуть насквозь.

Юрий с Николаем дружно посмотрели на далекий потолок, будто там и сейчас можно было что-то увидеть.