Ястребы мира. Дневник русского посла Рогозин Дмитрий
Суть общественной организации не в названии, а в желании делать что-то полезное, без чего не приблизиться к решению основной патриотической цели — защиты интересов тех, ради кого эта организация возникла. Конгресс русских общин был именно такой организацией, деятельной, бесстрашной, имеющей четкую идейную основу — «Манифест возрождения России» — и реальную, массовую сеть самодеятельных организаций соотечественников.
Жесткие условия существования КРО отшивали от него карьеристов и слюнтяев. Постоянная борьба за выживание русских общин помогала выявлять провокаторов. Сама конструкция КРО — русские и российские общины на местах, самостоятельно решающие все вопросы своей внутренней жизни, и исполком в Москве, отвечающий за координацию их работы и информационную деятельность, — избавляли нашу организацию от присущей каждой партии грызни за лидерство.
Уже в мае 1993 года Конгресс русских общин заявил о себе громкими делами. В Кишиневе по насквозь фальшивому делу были задержаны четверо военнослужащих 300-го парашютно-десантного полка. Молдавские националисты, «в пух и прах» проигравшие войну против Приднестровья, решили таким образом отомстить 14-й армии. Дело в том, что 300-м полком командовал Алексей Лебедь — родной брат прогремевшего на весь мир командарма Александра Лебедя. Его полк уходил из Молдавии в Россию, и защитить арестованных офицеров было некому. Исполком КРО по просьбе Русской общины Молдовы, заступившейся за ребят, направил для участия в судебном процессе профессионального адвоката. Дело в итоге было выиграно, и освобожденные офицеры приехали в Москву поблагодарить меня и моих коллег за свое спасение.
В июне 1993 года нападению со стороны украинских нацистов подвергся Львовский русский культурный центр. Варвары избили нескольких наших активистов, устроили погром центра, побили стекла, разбросали книги. Русские организации Украины потребовали от официального Киева принятия жестких мер по обеспечению безопасности русского населения Украины и нормализации работы объединений российских соотечественников.
Я срочно вылетел в Киев, запросив встречу с первым президентом Украины Леонидом Кравчуком и главой его администрации. Встреча была максимально плодотворной: Кравчук обещал мне, что такие нападения впредь не повторятся, и дал соответствующие распоряжения украинским «силовикам».
Репортаж о нашей встрече был показан основными российскими телевизионными каналами и, как мне потом рассказывали журналисты, чуть не довел до инфаркта министра Козырева. Глава российского МИДа, забыв про свой «либерализм», звонил руководству телеканалов и требовал от них «больше Рогозина не показывать».
Через месяц, в июле 1993 года, я вылетел в Грузию. Ставший главой этой страны «мой старый знакомый по балкону» Эдуард Шеварднадзе согласился принять меня для переговоров об эвакуации русского населения из зоны боев в Абхазии.
Меня поселили в бывшей интуристовской гостинице «Иверия». В юношеские годы я здесь часто останавливался. В этом отеле во время всесоюзных соревнований на приз газеты «Заря Востока» размещали нашу сборную команду по ручному мячу. Позже, когда я уже работал в КМО СССР, я нередко приезжал в Тбилиси с различными иностранными делегациями и останавливался именно в «Иверии». Теперь гостиницу узнать было невозможно. В ней расположился импровизированный лагерь грузинских беженцев из Абхазии. Отель мгновенно превратился в древний Шанхай. На окнах некогда парадной республиканской гостиницы теперь висели веревки с чьим-то рваным бельем и одеялами.
Свет в гостинице был. Просмотрев новости на грузинском, которые, судя по кадрам, полностью были посвящены событиям в мятежных автономиях, я переключил канал и попал на выступление Джабы Иоселиани, авторитетного вора, командовавшего батальоном грузинских уголовников «Мхедриони». Именно это вооруженное подразделение, состоявшее из выпущенных из тюрем рецидивистов, «прославилось» резней и бесчинствами в абхазском Сухуме.
Джаба говорил по-русски. Я так и не понял почему. Вряд ли после периода шовинистического угара — своеобразного «фирменного стиля» правления опального президента Гамсахурдиа — в Тбилиси мог остаться хоть один русский житель. В конце концов, не на меня же была рассчитана эта речь?
Знаменитый уголовник грозил русским и России страшной карой. Обещал сеять смерть и страдания тем, кто посмеет стать на пути грузинского ополчения в Абхазии. В общем, «наводил ужас». Досмотрев это замечательное выступление, я выключил телевизор и, пробравшись сквозь нехитрый скарб живших по соседству беженцев, которым были забиты все коридоры «Иверии», вышел на улицу. Сам город я тоже узнавал с трудом. Вечером были слышны автоматные очереди. Мне объяснили, что теперь в Грузии так принято отмечать различные свадьбы и юбилеи. Вернувшись в гостиницу, я кое-как заснул.
Утром весь Тбилиси стоял в пробках. Оказывается, кто-то из голодавших горожан в поисках средств к существованию срезал ночью все троллейбусные провода, чтобы сдать их в пункты приема цветных металлов. Мне, моему помощнику Дмитрию Ступакову и сопровождающему нас сотруднику секретариата Шеварднадзе пришлось бросить машину и через полгорода пешком добираться до резиденции главы республики.
Седой Лис принимал меня не один. Рядом с ним сидел герой вчерашних теленовостей. «Вот ты-то, голубчик, мне и нужен», — подумал я, увидев Иоселиани.
Надо сказать, что власть Эдуарда Шеварднадзе на тот момент была номинальной. Все решалось ворами в законе.
От них зависело поведение грузинских вооруженных формирований в зоне конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Только они могли заблокировать или открыть выход русских беженцев из огненного мешка, в который попадали эти беззащитные люди. В общем, не Седой Лис, а Иоселиани и его подельник Китовани были коллективным «царем и богом», определявшим судьбу тысяч русских жизней.
Мои собеседники сухо и недовольно со мной поздоровались, как будто я прервал архиважный разговор. Думаю, что, согласившись-таки на встречу, Шеварднадзе плохо понимал, на кого на самом деле ему приходится тратить драгоценное время.
Он знал, что в Киеве меня принимал сам Кравчук. Это, как говорится, «внушало уважение». Кроме того, по поводу моей аудиенции из Киева ему звонил профессор Буряк, с мнением которого Седой Лис считался.
Заметив секундную растерянность моих собеседников, я решил сразу перейти в наступление. Первым делом я «наехал» на Джабу Иоселиани, предупредив его о персональной ответственности за действия грузинских боевиков. Я потребовал прекратить задирать Россию и, смягчив тон, предложил назвать мне фамилию посредника, с кем бы я мог иметь дело в обсуждении конкретных вопросов эвакуации беженцев из зоны грузино-абхазского конфликта. Обратившись затем к Шеварднадзе, я попросил его взять исполнение наших договоренностей «под контроль».
Как ни странно, такая тактика переговоров имела полный успех. С одной стороны, она выпячивала роль Иоселиани как единственного человека в Тбилиси, с кем стоит обсуждать конкретику (что соответствовало грузинской действительности, где такие воры и «делали погоду»), с другой—возвращало самого Седого Лиса в удобную и привычную для него позицию «гуманитарного посредника», от которого мало что зависит, зато много полезного шума.
Наш разговор в резиденции Шеварднадзе был более чем продуктивным. Уже через несколько дней процесс вывода русских беженцев в безопасную зону нормализовался.
В условиях всеобщей беспомощности и безответственности Ельцина напористые действия пока еще малоизвестной общественной организации — Конгресса русских общин — стали приносить свои первые плоды.
Надо сказать, что деятельность КРО активно развивалась и в самой России. Даже в Москве в середине 90-х конгресс проявил себя как эффективная организация, сумевшая постоять за права горожан. Приведу два примера.
Первый — это история несостоявшейся вырубки Нескучного сада на берегах Москвы-реки. В исполком КРО обратились жильцы нескольких домов на Ленинском проспекте с просьбой вмешаться в ситуацию вокруг этого замечательного зеленого уголка московской природы. Когда-то Нескучный сад был собственностью царской семьи, потом его передали в имение графу Орлову. В Москве, как известно, дышать-то особо нечем, да и живых деревьев днем с огнем не найдешь, а тут молча приехали строители, отгородили значительную часть Нескучного сада и чуть было не начали выкорчевывать деревья и рыть котлован под «элитное жилье». Люди из соседних с садом домов заволновались. Сначала они обратились к Лужкову, но получили ожидаемый отлуп. Тогда депутация жильцов, возмущенных произволом городских властей, пришла в КРО.
Через несколько дней мы организовали массовый митинг. Активисты на минуту перекрыли движение по Ленинскому проспекту. Из громкоговорителей лилась популярная в то время песня группы «Любэ» — «Не рубите дерева, не рубите!».
На волне инициированного нами громкого общественного скандала КРО официально обратился к федеральным властям с требованием вмешаться и остановить незаконную вырубку парковой зоны. И… Лужков отступил! Строители «элитного жилья» убрались восвояси, а активисты борьбы за Нескучный сад влились в ряды КРО — единственной организации в Москве, которой «было дело до всего», что касается восстановления законности и справедливости в родном городе и во всей стране.
Следующей яркой публичной акцией КРО стал массовый митинг в Тропарево на юго-западе столицы, где мэрия Москвы решила предоставить детские площадки парка под строительство исламского центра. Деньги на него выделяла Саудовская Аравия.
А узнали мы об этом совершенно случайно. Подруга и бывшая одноклассница моей супруги Ольга Успенская, проживавшая в этом районе, однажды нашла в своем почтовом ящике объявление некоего оргкомитета, который сообщал радостную новость — в парке напротив ее дома скоро начнется санкционированное Лужковым возведение медресе и огромной мечети, а при них — исламского культурного центра, куда осчастливленные местные жители смогут свободно водить своих детей. Место под строительство было выбрано не случайно — это одна из самых высоких точек Москвы, а потому мечеть могла бы возвышаться над всеми остальными культовыми сооружениями города.
Для полноты картины — еще одна забавная деталь: в Тропарево традиционно селились научные работники — сотрудники и преподаватели МГУ, в основном русские и евреи. Среди десятков тысяч жителей этой части города мусульмане тогда встречались крайне редко. А потому—и по сути, и по форме — решение о строительстве в этом районе Москвы исламского центра выглядело в высшей степени провокационно.
КРО решил вмешаться в эту возмутительную ситуацию, грозившую социальным взрывом. Действовать мы решили политически выверенно, аккуратно, чтобы никто не посмел упрекнуть нас в разжигании межнациональной и межрелигиозной вражды. О готовящемся демарше я заблаговременно предупредил Духовное управление мусульман центрально-европейской части России, а к ее руководителю имаму Равилю Гайнутдину я нагрянул лично, чтобы обсудить с глазу на глаз эту непростую ситуацию.
Мудрый Гайнутдин сразу все понял. Более того, он согласился провести совместную пресс-конференцию и выйти с общим обращением к правительству Москвы. Одновременно в Тропарево исполком КРО собрал через разложенные нами в почтовых ящиках объявления массовый митинг местных жителей. Пришло около четырех тысяч москвичей.
Инициатор строительства Абдул Вахид Ниязов, к чести его, не испугался принять наше приглашение и с трибуны митинга даже пытался объясниться перед возмущенными людьми. В результате проведенной с ним разъяснительной работы этот молодой мусульманский активист согласился с нашими доводами и довел до сведения мэрии Москвы, что ни он, ни люди из Саудовской Аравии, стоявшие за ним, не настаивают на строительстве исламского центра в Тропарево и просят московские власти подобрать для этих целей более подходящее место.
Это была безусловная победа КРО — еще одна в копилке наших первых успехов в деле защиты национального достоинства России и человеческих прав ее граждан.
СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ РАССКАЗЫ
С каждым годом, с каждым поступком в защиту русских соотечественников КРО все больше укреплял свой авторитет.
С ним начинали считаться власти, его имя запоминали в народе. В течение первых двух лет существования конгресса мы выиграли громкие судебные процессы в защиту лидера Русской общины Эстонии Петра Рожка, руководителя Российской общины Севастополя Раисы Телятниковой; освободили из казахстанской тюрьмы журналиста Бориса Супрунюка, защитили честь и достоинство нескольких десятков русских правозащитников и патриотов.
О выигранном нами в ноябре 1995 года судебном процессе в защиту Российской общины Севастополя расскажу отдельно, так как он имеет непосредственное отношение к дискуссии о статусе этого великого русского города на Черном море. И это несмотря на то, что, подписав в мае 1997 года договор об аренде Россией на 20 лет военно-морской базы в Крыму, Ельцин в очередной раз предал Севастополь. Ведь нельзя арендовать то, что принадлежит тебе по праву. На самом деле в вопросе о статусе Севастополя российская сторона обладает бесспорными юридическими аргументами. Чтобы пояснить, на чем основана позиция защитников российского статуса Севастополя, разберу этот вопрос документально.
Позиция официального Киева «проста, как гипотенуза»: Севастополь — неотъемлемая часть Крымского полуострова, который в 1954 году был передан Хрущевым из России в состав Украинской советской социалистической республики, а затем по наследству достался и независимой Украине.
Ряд авторитетных российских политиков считает иначе: Севастополь в юридическом смысле является частью суверенной территории Российской Федерации, и Украина незаконно удерживает его под своим контролем. С момента своего основания императрицей Екатериной Великой Севастополь был военно-морской крепостью юга России, а с конца XIX века — Главной базой Черноморского флота.
В генеральной схеме городской планировки 1938 года указывалось на специальное оборонное значение Севастополя, требующее согласования всех проектных решений с требованиями обороны. Граница городских земель устанавливалась с учетом размещения объектов Главной базы Черноморского флота. Поэтому Президиум Верховного Совета РСФСР 7 марта 1939 года принял постановление о расширении городской черты. То есть в понятие «город Севастополь» входит не только жилая застройка городской черты, но и зона размещения всей военной и гражданской инфраструктуры Черноморского флота. Новая граница территории Севастополя была подтверждена установкой знаков на местности и легла в основу проектов послевоенного восстановления города как Главной базы Черноморского флота.
Масштабы послевоенных восстановительных работ потребовали рассмотрения «вопроса Севастополя» высшими органами власти Советского Союза. В связи с особым статусом города-крепости Постановлением Совета министров СССР № 403 от 25 октября 1948 года и Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 29 октября того же года Севастополь был выведен из состава Крымской области РСФСР и отнесен к категории городов республиканского подчинения РСФСР. С этого времени решения Крымского облисполкома более не распространялись на территорию Севастополя — Главной базы Черноморского флота. С 19 февраля 1954 года, «учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи», Президиум Верховного Совета СССР по предложению Никиты Хрущева утвердил передачу Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. Как было сказано, «в ознаменование 300-летнего юбилея воссоединения Украины с Россией». Особо подчеркну, что речь шла о передаче Крымской области как административной единицы, а не Крымского полуострова как географического понятия! К тому времени восстановленный после войны Севастополь уже шесть лет существовал автономно от области, подчиняясь непосредственно Москве. Никаких документов, принятых до декабря 1991 года и пересматривающих статус Севастополя в пользу Украины, в природе не существует.
Что касается Беловежских соглашений декабря 1991 года о прекращении существования СССР, то президент Ельцин, видимо, перегрузившись спиртным, «забыл» обсудить вопрос о Севастополе и Крыме в целом. Ведь если Крым был передан «в ознаменование 300-летнего юбилея воссоединения Украины с Россией», то в связи с «разводом Украины с Россией» «обручальное колечко» следовало бы вернуть.
Зато Верховный Совет РСФСР и палаты Федерального Собрания нашли в себе мужество поставить вопрос о статусе Севастополя. Так, например, в своем Постановлении № 5350-1 от 9 июля 1993 года Верховный Совет РФ по поручению седьмого Съезда народных депутатов подтвердил «российский федеральный статус города Севастополя в административно-территориальных границах городского округа по состоянию на декабрь 1991 года». Аналогичное заявление принял 29 ноября 1996 года Совет Федерации, в котором, в частности, сказано: «Односторонние действия украинской стороны, направленные на отторжение от России части ее территории (города Севастополя), не только являются незаконными с точки зрения норм международного права, но и наносят прямой ущерб безопасности России».
Столь подробный документальный анализ однозначно подтверждает позицию тех, кто считает, что город Севастополь никогда не передавался Украине — ни в 1948-м, ни в 1954-м, ни в 1991 году. Выходит, что не Черноморский флот «базируется в Севастополе», а сам город является неотъемлемой частью главной базы Черноморского флота России.
В соответствии с Конституцией СССР вопросы обороны находились в исключительной компетенции Союза. Поскольку Российская Федерация является правопродолжательницей СССР, именно она должна быть единственной законной владелицей Главной базы Черноморского флота России — города-крепости Севастополь. Таковы факты, а факты — вещь упрямая.
Безусловно, наличия подобного рода правовой аргументации недостаточно для выдвижения официальной территориальной претензии к Украине. Для этого необходимо решение политического руководства России. Однако по мере приближения 2017 года, когда истекает так называемый договор об аренде севастопольской военно-морской базы, а также в связи с серией явно недружественных попыток президента Украины Ющенко пересмотреть условия и сроки этой аренды в одностороннем порядке, вопрос о статусе Севастополя правомерно вновь включить в повестку российско-украинских отношений. Такова, по крайней мере, моя точка зрения.
Выводить Черноморский флот в случае отказа Украины от пролонгации договора об аренде Севастопольской базы некуда. Севастополь — родной дом Черноморского флота. Становиться бомжем флоту не пристало. В случае если официальный Киев начнет процедуру вступления Украины в НАТО, ситуация в наших отношениях с Украиной изменится драматически. И тогда вопрос о государственной принадлежности Севастополя, как говорится, «не объедешь и не обойдешь». Надеюсь, мои украинские коллеги это понимают.
Конечно, как чрезвычайный и полномочный посол России я исследую лишь юридический аспект этого вопроса. Политическая воля в данном случае будет выражаться не послами и министрами, а президентом России. Но я плохо представляю себе президента моей страны, кто бы им ни был в 2017 году, который рискнул бы дать приказ Черноморскому флоту навсегда покинуть Севастополь.
Надо сказать, что вывод о российском статусе Севастополя сделали для себя все участники и свидетели громкого судебного разбирательства в защиту Российской общины Севастополя (дело 1995 года). Поводом для него стали утверждения прокуратуры Севастополя, которая, очевидно, действовала по указанию из Киева. В частности, в иске утверждалось, что деятельность общины носит «четко выраженную антиукраинскую направленность», а ее газета, публикуя на своих страницах обращения, заявления и открытые письма в адрес руководства Украины и России и добиваясь для Севастополя российского статуса, делает это «с целью инициировать процессы, направленные на отторжение Севастополя от Украины». Кроме того, по мнению прокурора, «Российской общиной Севастополя проводилась деятельность по незаконному оформлению жителям города российского гражданства и обеспечению заезда в город консульской группы посольства Российской Федерации на Украине». В третьем пункте обвинения общине инкриминировалось то, что она «разжигает сепаратистские настроения и национальную рознь в Севастополе и Крыму, противопоставляя друг другу жителей украинской и русской национальности, усиливая тем самым политическую и социальную напряженность в регионе».
Адвокат КРО и руководство Российской общины Севастополя не только с блеском выиграли этот крайне важный для всего русского движения судебный процесс, но и сумели зафиксировать в решении севастопольского суда положение о наличии территориального спора между Украиной и Россией о статусе Севастополя. То, что не захотели или не сумели сделать российские власти и МИД под руководством печальной памяти Козырева, смогли сделать активисты-соотечественники, защитившие свою честь и надежно организовавшие «третью оборону» Севастополя.
Вообще я думаю, что есть только две возможности изъятия вопроса о статусе Севастополя из повестки российско-украинских отношений. Первая — это добрая воля Украины, которая могла бы признать правоту России в этом вопросе. В конце концов, Черноморский флот защищает и Украину, и Россию, а потому нет никаких оснований воспринимать Севастополь в качестве «иностранной военной базы». Другая возможность — это историческое воссоединение России и Украины. Сегодня в него мало кто верит с учетом крайне напряженных отношений между политическими элитами наших стран. Но, может быть, наши дети будут мудрее нас? Ведь Киев — это мать городов русских. Значит, и вся Украина — мать России.
«Оранжевая революция» 2004 года привела к власти в Киеве раскольников славянского и православного единства. Но в истории русского и украинского народов были и более драматические моменты. Тем не менее восточнославянская семья находила в себе силы вновь собираться и дружно жить в одном государственном доме. Будем и сейчас надеяться на лучшее и ждать, когда мать-Украина вернется в семью.
ОБМАНЩИК-ГАЗЕТЧИК И ЛЕГКОВЕРНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
Борясь за права соотечественников, действуя на опережение, инициируя создание своих региональных отделений КРО на всей территории бывших союзных республик, мы вызвали шквал ненависти и ревности в окружении Ельцина.
Вместо того чтобы поддержать процесс самоорганизации русского народа, Кремль стал чинить нам всевозможные препятствия. В российской прессе появились грубые выпады против нас, КРО стали шельмовать как «союз русских националистов».
Оказывается, защищать право на жизнь и достоинство можно кого угодно, даже макаки в зоопарке, но только не 25 миллионов русских, оставленных Ельциным на съедение местным нацистам!
Некоторые мои товарищи ежились от уколов «либеральной прессы», предлагали судиться с авторами лживых публикаций. Я же всегда относился скептически к разного рода сутяжничеству с газетными борзописцами. Какой смысл ждать извинений от подонка? К чему все эти ритуальные пляски в судах всевозможных инстанций? В лучшем случае, потратив уйму времени, сил и денег, вы добьетесь справедливости в виде микроскопического опровержения где-нибудь на предпоследней полосе этой газетенки — по соседству с рекламой средств против облысения или услуг интимного характера. При этом пошлое издание в отместку напечатает рядом свой комментарий, где повторит все ранее высказанные против вас гнусности, снабдив их еще более пакостной «подливой».
Помню забавный случай, который произошел в середине 90-х с одним моим товарищем. Он обиделся на какую-то бульварную газету, обозвавшую нас то ли «ксенофобами», то ли «шовинистами» — в общем, в привычном для политической шпаны стиле. Я отговаривал коллегу судиться с этим ничтожеством, но мой соратник, будучи потомственным интеллигентом, не унимался и требовал «справедливого суда». Что ж, «справедливый суд» состоялся. Более того, мы даже его выиграли, получив на банковский счет КРО компенсацию за причиненный нам моральный вред в размере… 20 рублей (это составляло на тот момент примерно 60 американских центов)! После этого эпизода мы еще долго подтрунивали над нашим другом, полагая, что после такого «успеха» он может рассчитывать на почетное звание «партийного спонсора».
Среди журналистов, безусловно, немало высокопрофессиональных и порядочных людей. Многих из них я знаю еще со студенческой скамьи. Со многими блестящими «перьями» познакомился во время работы послом России при НАТО. Будучи журналистом по образованию и публицистом по призванию, я высоко ценю храбрость военных корреспондентов, ум и проницательность представителей дипломатического журналистского пула. Я уважаю тяжелый хлеб, который зарабатывают тысячи честных и интеллигентных представителей этой интересной профессии. Но к желтой прессе мое отношение всегда было отрицательным. Как правило, именно в бульварные издания попадают неисправимые циники и верхогляды. Любители посмотреть в замочную скважину, поиздеваться над чужим горем и слабостями, осмеивать принципы и мораль — такие люди есть в любом деле, любой профессии, но в журналистике они наиболее опасны.
Смешны ухаживания за желтой прессой. Не стоит метать бисер перед свиньями, роющимися в человеческой грязи. Впервые я понял это еще на первом году обучения в МГУ. Приехала как-то к нам на курс в гости корреспондентка французского иллюстрированного журнала Paris Match. Высокая, жилистая пиковая дама по имени мадам де ля Бросс была с нами очень мила, много хвалила русский балет и нашу культуру вообще и, в конце концов, попросила пригласить на какую-нибудь студенческую вечеринку, чтобы написать статью о неформальной жизни советских студентов.
Как сейчас помню, мой однокурсник решил позвать мадам к себе на день рождения в университетское общежитие.
Когда ребята убрали со стола тарелки, чтобы разлить чай, француженка незаметно положила рядом с чашками номер газеты «Правда» и щелкнула затвором фотоаппарата. Через неделю нам принесли свежий номер Paris Match. Репортаж мадам де ля Бросс состоял из идиотских штампов времен холодной войны. В придачу шли фотографии с нашей вечеринки с трогательными подписями типа «русские студенты даже на дне рождения читают газету "Правда"».
Еще большими пакостниками оказались наши российские «либеральные журналисты». В начале 1990-х годов вся бывшая советская пресса оказалась без средств к существованию. Журналистские коллективы акционировали популярные газеты и журналы, но удержать их от банкротства не смогли.
На выручку (в прямом и переносном смысле) пришли олигархи, которым собственные СМИ были нужны для шантажа слабой власти. Березовский, Гусинский и прочие медиамагнаты готовы были предоставить Ельцину информационно-пропагандистские услуги, особенно в период резкого обострения противостояния между Кремлем и Верховным Советом, но в обмен на высокодоходные куски собственности и то, что Кремль будет закрывать глаза на их аферы. Так что олигархи сумели не только «отбить» собственные финансовые вложения в прессу, но и сохранить с ее помощью тотальный контроль над действиями властей. О какой «свободе слова» можно было тогда говорить? Почти весь доступ к эфиру и газетным полосам строго контролировался бандой олигархов. Именно они определяли, кого и сколько показывать, кого замалчивать, а кого подвергать публичной порке.
Весной 1993 года, накануне разгона российского парламента, Ельцин решил затеять аферу с референдумом с подсказкой ответов на четыре вопроса относительно президента, правительства, парламента и новой пропрезидентской конституции. «Да, да, нет, да!» — твердили ежеминутно с экрана телевизора кинокумиры, телешаманы и прочие маститые деятели культуры и искусств. «Да, да, нет, да!» — отзывались полосы массовых либеральных газет.
Что понимали эти артисты, привыкшие всю жизнь играть чужие роли, с чужими мыслями и чувствами, в сути происходивших в стране зловещих процессов? Что знали о России вчерашние мальчики-мажоры, комсомольцы горбачевского розлива, до глубины души презиравшие все русское и мечтавшие «подзаработать и свалить за границу»? Готовы ли они были отвечать за хулу, возведенную ими на свою страну, за пропаганду ельцинского мракобесия, за кровь защитников конституции, за разваленную и опороченную в Чечне армию, за утрату в народе веры в свою Родину?
Но попробуйте сказать продажным «журналюгам» что-нибудь об их подлом ремесле и призвать их к ответу! Они сразу предстанут перед вами этакими целомудренными гимназисточками, с праведным гневом отрицающими всякие ваши «грязные намеки» на заказной и лживый характер их публикаций. Оставшись с вами один на один, они не преминут пожаловаться на свою горькую судьбу и тяжкую зависимость от владельца и стоящей над ним президентской администрации. Но эти откровения ничего не значат. В следующий раз ваш бывший собеседник нанесет вам еще более коварный удар, опять-таки сославшись на «заказ» и свою «горькую судьбу».
Если же вы действительно сумеете вспугнуть эту продажную стаю, они сразу побегут к «папочке», который, кстати, посчитает, что весь сыр-бор ему на руку и можно в очередной раз громогласно заявить о «независимости российской прессы» и «незыблемости таких демократических ценностей, как свобода слова». Вы столкнетесь с круговой порукой, с коллективной ненавистью всего «либерального журналистского сообщества», сдобренной порцией официального яда «прогрессивных деятелей». Анонимные «политологи» снова вас ошельмуют и закажут какому-нибудь проходимцу найти «стоящий компромат». Не сомневайтесь, даже если вы в своей жизни не совершали ничего подлого и противозаконного, «компромат» все равно найдется. Не связанные с вами и вашей деятельностью факты и полуфакты умелые ручки подлого «политолога» и «либерального» писаки свяжут так, что вы сами вдруг засомневаетесь в собственной добропорядочности.
Любые попытки разбудить у этих проходимцев совесть или хотя бы убедить их не трогать грязными лапами вашу семью, вызовут у ваших гонителей хохот и прилив азарта затоптать вас в грязь окончательно и как можно глубже.
«Правда есть ложь, помноженная на клевету» — такова формула «свободы слова» подлецов, использующих СМИ для глобального искажения реальности. Одно дело, когда выходки этих проходимцев касаются только вас лично. Другое — когда оскорблениям, шельмованию подвергается целый народ.
Именно это произошло 08.08.08, когда Михаил Саакашвили ночью напал на югоосетинский город Цхинвал. В этой трагической истории меня более всего поразили не варварские действия грузинских военных, которые сладострастно расстреливали гражданское население спящего города, а то, как это потом бьшо обставлено в американских и некоторых европейских средствах массовой информации. В результате действия России, которая пришла на помощь погибающему маленькому осетинскому народу, были названы «непропорциональными и агрессивными», а настоящий агрессор Саакашвили, смыв с рук чужую кровь, напялил на себя венец миротворца. Первые полосы ведущих газет пестрели выразительными фотографиями, «свидетельствовавшими» о «зверствах русской военщины». На Западе началась массированная антироссийская кампания, в которой правда о том, что произошло в ночь с 7 на 8 августа 2008 года, потонула в потоках лжи и оскорблений. Это уже потом выяснилось, что на некоторых фотографиях на фоне «пылающих развалин грузинских городов, подвергшихся жестоким бомбардировкам русских», к помощи взывали не раненые пожилые грузинки, а осетинки — жительницы расстрелянного Цхинвала. И ранены они и убиты не «русскими варварами», а другом «цивилизованного мира» Михаилом Саакашвили, который, не стесняясь, продолжал нагло врать, красуясь по всем мировым ТВ-каналам на фоне синего флага ЕС.
Неужели никого из западных политиков не оскорбило столь наглое и вызывающее насилие над основополагающим принципом либеральной демократии — свободой слова? Ведь сотни миллионов жителей США, Канады, Евросоюза, да и других стран против собственной воли подвергли преступной обработке со стороны махинаторов и специалистов по дезинформации!
Через пару месяцев после трагических событий в Южной Осетии мой сын Алексей, профессионально изучавший в МГИМО информационную политику НАТО, взял через Интернет любопытное интервью у известного бельгийского специалиста по пиару Патрика Вормса. Его компания Aspect Consulting обеспечивала на Западе пропагандистское сопровождение военных действий Грузии в «черные дни» августа 2008 года. Откровения Вормса поражают. Вот как он отвечает на вопрос о причинах дезинформации читателей газеты Times о событиях той войны:
Алексей: Многие заявления (во время войны — Прим. авт) были открытыми преувеличениями. Например, утверждалось, что русские интенсивно бомбили Тбилиси или что русские войска заняли Гори — а круглосуточное вещание новостных выпусков подразумевало, что многие каналы повторяли это без дополнительной перепроверки. Я сейчас процитировал Times. Можете прокомментировать эту цитату?
Патрик: Хорошо, российские части действительно взяли Гори, это ведь не ошибка? Что касается «интенсивных бомбежек Тбилиси», так это точно! Я не знаю, кто был там от Times в это время.
Алексей: Вы что, сказали, что Россия бомбила Тбилиси?
Патрик: Ну, я же там был, я могу сказать, мы там все переполошились в тот вечер. Нет, нет. Я этого не говорил! Я сказал: это точно была ошибка со стороны Times так. писать, что «русские интенсивно бомбили Тбилиси». Но да, русские самолеты действительно бомбили цели в Тбилиси — радар, аэропорт и авиазавод. Одна из бомб упала недалеко оттуда, где был я, и, должен вам признаться, я обосрался. Но, к счастью, бомб было немного, и не интенсивно бомбили, быстро перестали и не били по жилым районам.
Алексей: Так чья ошибка? Times ссылался на утверждения Aspect Consulting. Но ведь если бы Россия бомбила Тбилиси, от Тбилиси ничего не осталось бы!
Патрик: Не понял? Пришлите мне оригинал статьи из Times, чтобы я мог прокомментировать. Есть ссылка?
Алексей: Минутку.
Патрик: Хорошо, дайте я прочту. Ага, вижу и припоминаю! В то время ведь все происходило так быстро, что не всегда была возможность проверить перед тем, как это выходило в свет. Когда я увидел это, я воскликнул: «Вот дерьмо!»
Вообще-то, по законам пиар-войны, как я сказал выше, врать недопустимо — и если совершаешь такого рода ошибку, требуется время, чтобы вернуть доверие СМИ.
Алексей: Так они лгали?
Патрик: Не совсем так. Вспомните, никто из нас раньше не был на войне. Мы все страшно перепугались.
Алексей: Как и тысячи мирных жителей Цхинвала…
Патрик: Мы тогда (11 или 12 августа, если считать окончанием боевых действий 13 августа) не имели представления, где остановятся танки или когда перестанут падать бомбы. И они не бомбили гражданских объектов в Тбилиси: только аэропорт и радарную установку. Вот и все. Но в то время у нас не было представления о том, что собирались делать ВВС РФ. И скажу тебе, мужик, это был жуткий опыт.
Алексей: ОК. Вы сказали в одном из интервью: «В тот вечер 7 августа президент (Грузии. — Прим. авт.) получил информацию, что большая российская колонна находится в движении. Позже тем вечером кто-то видит автомобили, выезжающие из Рокского тоннеля (в Грузию из России). Затем чуть позднее кто-то еще их видит. Это три подтверждения. Это было время действовать». Но мы знаем, что русских танков не было в Южной Осетии 7-го числа. Значит ли это, что кто-то дезинформировал господина Саакашвили и это было причиной начала артиллерийского обстрела Цхинвала?
Патрик: Команда пиарщиков в Тбилиси состояла из молодых людей, неопытных в этом деле, в мирное время они занимались, например, работой на центральную избирательную комиссию или министерство образования. Конечно, ошибки были.
Вот так. Как говорится: спасибо за откровенность. То есть неплохой профессионал в своем деле расписывается в том, что ложь о войне распространяли западные журналисты, которые просто… наложили себе в штаны от страха. Из последних слов Вормса также можно сделать вывод, что эти самые «бесстрашные» западные журналисты еще больше перепугали самого Саакашвили. Так или иначе, очевидно, что именно бессовестные, зарабатывающие на войне авантюристы от журналистики создают свою виртуальную войну, где агрессор становится жертвой, жертва — агрессором, циники — проповедниками, а живые — покойниками.
Итак, западные СМИ во время войны в Южной Осетии врали, преступно врали. Признаваться в этом сейчас никому не хочется, кроме честного парня Патрика Вормса. Но на некоторое время забудем про эмоции и попытаемся понять, что вообще в последние годы и десятилетия происходило с распространением информации и каковы современные методы информационной войны. Для этого снова обращусь к исследованию, которое провел мой сын — Алексей Рогозин.
ПОМПАДУРЫ И ПОМПАДУРШИ
Какая информационная и рекламная кампания была самой яркой, бессовестной и успешной в Европе за последнее время? Правильно — речь идет об уже описанной мною кампании лжи и дезинформации об трагических событиях 08.08.08 вокруг Южной Осетии. Но как в наш век, когда, казалось бы, у любого пользователя Интернета или просто внимательного зрителя и читателя есть такой выбор источников информации, возможна кампания целенаправленного оболванивания десятков и сотен миллионов людей цивилизованного мира? Этот вопрос вовсе не риторический. Чтобы дать на него серьезный ответ, необходимо разобраться в тех уникальных изменениях природы подачи и потребления международной информации, которые произошли в последние десятилетия. И именно для этого я воспользуюсь тезисами и выводами научной работы моего сына «Новые реалии международной информации» — пожалуй, наиболее полного и актуального исследования интересующей нас темы.
Но прежде чем приступить к описанию драматических событий сегодняшнего дня, я хотел бы показать, какую огромную роль играет общественное мнение в вопросе принятия элитами политических решений.
В 1905 году Россию раздирали два драматических события. В Москве и других крупных городах началась первая русская революция, сопровождавшаяся крупными столкновениями восставших рабочих и радикальных большевистских элементов с полицией. Одновременно на Дальнем Востоке русская армия и флот терпели поражения от вооруженных сил Японии. В этой ситуации император Николай II решил назначить на переговоры с Токио выдающегося общественного и политического деятеля, возглавлявшего одно время правительство России, Сергея Витте. Посредником в русско-японских делах выступали США и лично президент Теодор Рузвельт, не скрывавший своих симпатий к японцам.
В июне Витте выехал в США, в город Портсмут, где должны были проходить переговоры. Однако еще до прибытия в Портсмут Витте встретился с главами правительств и финансовыми кругами Берлина, Парижа и Нью-Йорка, чтобы прозондировать почву в отношении возможности заключения нового международного займа. Стало ясно, что великие державы выступают за заключение мира любой ценой и только на этих условиях готовы предоставить России необходимые средства. Полученная информация позволила Витте окончательно выработать тактику, которой он затем придерживался на переговорах. Заключалась она, как он свидетельствует в своих «Избранных воспоминаниях», в следующем:
1) ничем не показывать, что мы желаем мира, вести себя так, чтобы внести впечатление, что если государь согласился на переговоры, то только ввиду общего желания почти всех стран, чтобы война была прекращена; 2) держать себя так, как подобает представителю России, т.е. представителю величайшей империи, у которой приключилась маленькая неприятность; 3) имея в виду громадную роль прессы в Америке, держать себя особливо предупредительно и доступно ко всем ее представителям; 4) чтобы привлечь к себе население в Америке, которое крайне демократично, держать себя с ним совершенно просто, без всякого чванства и совершенно демократично; 5) ввиду значительного влияния евреев, в особенности в Нью-Йорке, и американской прессы вообще — не относиться к ним враждебно, что, впрочем, совершенно соответствовало моим взглядам на еврейский вопрос вообще.
«С самого начала переговоров я, между прочим, предложил, чтобы все переговоры были доступны прессе, так как все, что я буду говорить, я готов кричать на весь мир, и что у меня как у уполномоченного русского царя нет никаких задних мыслей и секретов. Я, конечно, понимал, что японцы на это не согласятся, тем не менее мое предложение и отказ японцев сейчас же сделались известными представителям прессы, что, конечно, не могло возбудить в них особенно приятного чувства по отношению к японцам», — делится своими «секретами» Сергей Витте. Этой программы он придерживался последовательно в течение всего времени переговоров, и она, как он считал, помогла ему в целом благоприятно для России завершить свою миссию. Он часто встречался с представителями прессы, жал руку машинисту поезда, доставившего его из Нью-Йорка в Портсмут, поднимал на руки и целовал чьего-то ребенка и т.д. и т. п. Он действительно сумел склонить в свою пользу общественное мнение, хотя все это «актерство» давалось ему с немалым трудом, позиция его на переговорах была гибка, но в то же время и тверда. В результате долгого и трудного противоборства сторон (конференция проходила с 27 июля по 23 августа 1905 года) Витте удалось заключить мир на сравнительно благоприятных для России условиях. Первоначально требования японских крайне агрессивных кругов простирались на Квантун, Сахалин, Камчатку, Приморье, не считая трех миллиардов рублей контрибуции. Затем претензии их стали более умеренными. Японская сторона в качестве условий мира требовала уступку аренды Квантуна и железной дороги Порт-Артур-Харбин, уступку Сахалина, уже занятого японскими войсками, признания Кореи сферой японских интересов, установления в Маньчжурии принципа «открытых дверей», предоставления Японии концессии в российских территориальных водах и уплату контрибуции. Витте принял условия, касающиеся Кореи и Маньчжурии, но отверг уступку Сахалина и контрибуцию. В ходе переговоров, когда они грозили зайти в тупик, царь по настоянию Теодора Рузвельта дал согласие на уступку Южного Сахалина. Портсмутский мир был подписан. Война закончилась «почти благопристойным», но выражению Витте, миром. Глава делегации получил приветственную телеграмму императора, благодарившего его за умелое и твердое ведение переговоров, приведших к хорошему для России окончанию.
Портсмутские договоренности, несомненно, стали успехом России, ее дипломатии и лично главы российской делегации. Они во многом походили на соглашение равноправных партнеров, а не на договор, заключенный после проигранной войны. Такова силаличного обаяния, умелой работы с прессой и понимания смысла и значения общественного мнения.
Так что же поменялось за последние сто лет с тех пор, как Сергей Витте и некоторые другие его современники начали распознавать глобальное политическое влияние СМИ? Прежде всего, другой стала сама природа информации, и здесь я, конечно, не могу не отметить фантастически бурное развитие Интернета. А вместе с Интернетом — резкое увеличение скорости распространения информации.
Кстати говоря, Дмитрий Медведев обращает самое пристальное внимание на необходимость и возможность использования на дипломатической и государственной службе современных инструментов подачи и обработки информации. В июле 2008 года в МИДе России состоялось традиционное совещание российских послов с участием высших лиц государства, и президент начал свое выступление как раз с того, что призвал дипломатов начинать рабочий день с Интернета. Судя по тому, что новый хозяин Белого дома Барак Обама предложил Кремлю провести «перезагрузку» российско-американских отношений, Дмитрий Медведев найдет в президенте США достойного собеседника, во всяком случае, оба они говорят на языке современных информационных технологий.
К сожалению, среди моих старших по возрасту коллег немногие знают, какую кнопку надо нажать на компьютере, чтобы он включился, не говоря уж о работе с Интернетом. Зато посыл российского лидера примечателен — Медведев внимательно следит за новациями в мире международной информации и предлагает следовать своему примеру (что я, кстати, и сделал, открыв в октябре 2009 года свою страничку в популярной социальной интернет-сети Twitter).
Известно, что скорость распространения информации создает серьезные проблемы для аудитории — люди просто не поспевают за новостями и изменениями. В условиях чрезвычайных ситуаций, когда заметно ускоряется и поток информации, особое значение начинают приобретать устойчивые, ранее вживленные в подсознание шаблоны и стереотипы—укорененные понятия и представления о некоторых явлениях, событиях, которые живут в «подкорке» общества давно.
Именно стереотипы, сидящие в общественном подсознании со времен холодной войны, сыграли зловещую роль в искажении информации о войне на Южном Кавказе в августе 2008 года. Каковы же эти стереотипы?
Первый стереотип: современная Россия — это наследница Советского Союза, непредсказуемая страна с имперскими амбициями.
Второй стереотип вытекает из первого: в конфликте «меньшинства» и «большинства» всегда виновато «большинство». Грузия представляла «меньшинство», т. е. маленькую страну, соответственно, Россия — «большинство». Поэтому Россия была признана виновной априори. Правда, почему-то никто не задумывался над тем любопытным фактом, что Грузия по отношению к Южной Осетии, на которую она вероломно напала, является как раз тем самым «большинством», а Южная Осетия с населением в 60 тысяч человек — «меньшинством». Но именно хищная манипуляция стереотипами позволила добиться западной прессе достаточно важного результата.
Другим свидетельством изменения природы информации являются высочайшие темпы роста общего объема информации. Для удвоения объема накопленных знаний с начала нашей эры потребовалось 1750 лет. Второе удвоение произошло к 1900 году, а третье—к 1950 году, всего за 50 лет! Это явление назвали «информационным взрывом». К 2006 году совокупный объем цифровой информации в мире составил 161 млн Гб (161 экзабайт), что приблизительно в три миллиона раз превышало объем информации, содержащейся во всех когда-либо написанных книгах. С 2006 по 2010 год объем информации увеличится еще в шесть раз.
Для чего я привожу эти данные? Прежде всего для того, чтобы показать потенциальный масштаб информации, способной дезориентировать аудиторию или конкретного пользователя. Именно поэтому на первый план выходит задача анализа этой информации и ее классификации.
Кстати говоря, классификация информации также может стать объектом манипуляций. Что-то можно учесть, а что-то можно опустить, проигнорировать. Соответственно, поменяется информационная тенденция. Поэтому одним из актуальных противоречий современности является противоречие между нарастающей важностью упорядочения информации и принципиальной и технологической ограниченностью возможности для этого.
Надо сказать, что изменение природы информации затрагивает как ее объективность, так и возможность фальсификации. Чем выше уровень развития СМИ, тем меньше они могут себе позволить распространение сознательной лжи. Одновременно с этим изменилась и роль оценочных суждений. Рост числа игроков на международном информационном поле приводит к тому, что практически по любому вопросу можно найти противоположные мнения. Очевидно, что манипуляции возможны и здесь. Например, можно представить мнение большинства меньшим количеством суждений, а мнение меньшинства — большим. Соответственно, несбалансированная информация не будет отражать подлинной ситуации.
Любопытное наблюдение последнего времени — фотографии, которые раньше играли роль иллюстрации к новостям, теперь становятся самостоятельной новостью. В период конфликта на Южном Кавказе и в Интернете, да и в газетах мы видели целые развороты, которые занимали одни только фотографии с места событий. Фотографии фактически играли роль сообщения о том, что реально происходит или якобы происходит. Ведь достаточно под фотографией разбитого осетинского Цхинвала написать, что фото, мол, сделано в Тбилиси, и эффект негодования против действий России у вас в кармане!
Да, телевидение — это опасное оружие массового влияния. Электронно-лучевая пушка (основа кинескопа) как «способ убеждения» намного мощнее и дальнобойнее пушки стальной. Мир телевизионных иллюзий может убить чувство реальности. Сотни миллионов людей оказываются в виртуальном коллективном сумасшедшем доме. А если кто-то чем-то недоволен, может жаловаться. Например, в Спортлото.
Конкуренцию традиционному телевидению составляют видеоматериалы, распространяемые в Интернете, особенно по каналам YouTube. Например, известный сюжет канала ВВС о Саакашвили, жующем свой собственный галстук, лишь в Интернете увидело более полутора миллиона человек — значительно больше тех, кому «посчастливилось» увидеть это проявление шизофрении грузинского фюрера-неудачника собственно по телевизору.
Важную роль начинают играть и интернет-блоги, особенно платформа Livejournal. Сегодня она уже стала местом выражения мнения теперь уже и достаточно продвинутых, активно пользующихся Интернетом политиков. Самый яркий пример — это мэр Лондона и кандидат в премьеры от британских консерваторов, которые ведут свои блоги, буквально живут в Интернете, пытаясь опутать потенциальных избирателей Всемирной паутиной.
Технология новых СМИ востребована и в НАТО. Сотрудники Международного секретариата при работе со СМИ и общественным мнением уже давно делают ставку не только на печатные издания и пресс-брифинги, но и на солидный архив аудио- и видеороликов, на обучающие документальные фильмы. Безусловно, НАТО на собственной шкуре испытывает разрушительную роль мировых СМИ, которым свойственно преувеличивать объемы катастроф, войн, трагических событий, связанных с человеческими жертвами. В частности, политики в НАТО жалуются на душевные муки, которые они испытывают от «несправедливых оценок» СМИ деятельности альянса в Афганистане. Желая снизить поток критики, НАТО пошла на создание своего собственного телевизионного канала — НАТО-ТВ. Может ли быть эффективным телевидение откровенно пропагандистского характера? Не уверен. Вряд ли оно им поможет.
На новом этапе развития информационных технологий недостаточно быть хорошим пресс-секретарем — надо быть специалистом и по другим смежным профессиям. Ярким примером такого рода работы является приглашение руководством НАТО Майкла Стопфорда, топ-менеджера корпорации Coca-Cola, который с лета 2008 года приступил к руководству Департаментом публичной дипломатии Международного секретариата альянса. Понятно, что господин Стопфорд не стал рекламировать политическую организацию по аналогии с напитком: «Enjoy NATO!», но тем не менее опыт работы в коммерческой корпорации принес его новым работодателям много пользы, особенно в момент грузино-югоосетинского кризиса.
Чрезвычайно важную роль приобрела публичная дипломатия. Сам термин был введен во времена Рональда Рейгана. Мои коллеги из НАТО считают чрезвычайно важным работать как с лицами, принимающими решения (decision makers), так и с людьми, оказывающими влияние на взгляды и убеждения широких слоев населения (opinion makers). Несмотря на то что слово «пропаганда» фактически не используется в официальной лексике НАТО, тем не менее во внутренней переписке между членами альянса слово «пропаганда» не является запрещенным термином. Оно достаточно распространено, поскольку самым четким образом отражает реальные задачи по продвижению идеологического продукта США и НАТО для смены «политического пола» стран, попавших «под колпак» Вашингтона.
И последнее. В своем исследовании о природе международной информации Алексей Рогозин указывает на то, что изменяются сами подходы государств к информационному влиянию. Целые государства и даже крупные межгосударственные образования прибегают к помощи профессиональных пиар-агентств. Известно, по крайней мере, три пиар-партнера Грузии, проявивших себя во время событий 08.08.08. В США это компании Orion Strategies и Squire Sanders Public Advocacy, в Бельгии — Aspect Consulting (откровения Патрика Вормса я уже приводил, иллюстрируя методы информационной войны против России).
Даже беглый взгляд на недавний конфликт августа 2008 года показал, что грузинская информационная кампания была на порядок ближе к идеалу, чем российская. Российские действия в сфере международной информации явно отставали от реальных событий. Хорошо уже то, что политическое руководство моей страны это понимает. В частности, министр иностранных дел Сергей Лавров, анализируя итоги информационной войны против России, сказал: «Мы дети в том, что касается методов использования СМИ, просто дети». Я с ним согласен. Что ж, будем взрослеть.
ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ОДИН МУЖИК ДВУХ ГЕНЕРАЛОВ КОРМИЛ
Противоречивая история человечества доказала, что в мире существуют три политические доктрины — коммунистическая, либеральная и национальная. В этом идеологическом треугольнике развивается политическая жизнь любого общества. В борьбе этих трех начал рождаются яркие вожди и ведомые ими политические партии. На практике каждое политическое движение представлено чрезвычайно пестро. И в коммунизме, и в либерализме, и в национальной идеологии есть свои крайние и свои умеренные крылья, свои радикалы и свои центристы.
Коммунистами называли себя и ленинцы-большевики, и радикалы-маоисты, и албанские троцкисты из Армии освобождения Косово, и члены итальянских «Красных бригад». Но есть и «умеренные коммунисты», не любящие, когда им напоминают об их общем марксистском происхождении, — всевозможные лейбористы, оппортунисты и социал-демократы.
Не меньшая пропасть разделяет радикальных и умеренных либералов. На горьком опыте российских реформаторов мы увидели звериный оскал узурпаторов, которые под прикрытием демагогических лозунгов присвоили себе всю собственность бывшего СССР. Нарицательным стало в России имя главного идеолога ваучерной приватизации «непотопляемого» Анатолия Чубайса (он действительно не тонет!). Ее результатом стал захват лакомых кусков промышленности и природных богатств узкой группой авантюристов, сформировавшей в окружении Ельцина так называемую «группу реформаторов». Теперь лекции этих пройдох, перепутавших свой карман с государственной казной, любят послушать в Лондоне и Давосе. Хотя за то, что они натворили, слушать их надо не в Лондоне, а на допросе у прокурора, а приглашать — не в снежную Швейцарию, а в не менее снежную Сибирь, причем надолго.
Конечно, далеко не все российские жулики называют себя «либералами», равно как не все российские либералы — жулики. Мало кто сомневается в личной порядочности и искренности убеждений таких известных в России настоящих либералов, как академик Андрей Сахаров, экономист Григорий Явлинский и павшая от руки наемного убийцы Анна Политковская.
Такой же дифференцированный подход необходим при анализе развития не только коммунистического и либерального, но и национального движения. В XX веке национальная энергия народов Европы и Азии порой принимала крайне опасные, экстремистские и извращенные формы. Шовинистическая истерика, национальное чванство, чувство превосходства собственного народа над другими — дурные союзники в политической борьбе. Страшный опыт гитлеровского нацизма должен быть предупреждением всем политикам, работающим в национальном движении. Но как бы ни старались провокаторы раздуть в СМИ «угрозу русского фашизма», в моей стране, пережившей нацистское вторжение и заплатившей за освобождение мира от коричневой чумы страшную цену — 27 млн жизней, — нацистской идеологии нет места.
Что касается идеи «строительства коммунистического общества», то она представляет собой уже отработанную и отброшенную ступень развития нашего общества. Укоренившийся в России после захвата власти большевиками марксизм-ленинизм стал государственной идеологией на целых 70 лет. Переформулированные на марксистский лад лозунги Великой французской революции «Свобода, Равенство, Братство!» увлекли за собой огромные народные массы. Вера в «светлое коммунистическое будущее» поднимала нацию на выдвижение и практическую реализацию таких действительно «национальных проектов», как план ГОЭЛРО, индустриализация страны, скорое восстановление после разрушительной германской агрессии, обретение статуса ядерной державы, освоение космоса, поднятие целины и строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМа).
Жертвуя своим благополучием и материальным достатком, поколения советских людей жили мечтой о грядущем счастье коммунистического будущего, в котором, как им обещало Политбюро, будут жить их дети. Мое поколение бесконечно благодарно нашим дедам и бабушкам, отцам и матерям за то, что они сумели отстоять свободу и независимость нашей Родины, принесли ей мировую славу Великой Державы. Однако в 70-е годы прошлого века гражданам СССР стало ясно, что никакого мифического коммунизма построено не будет, что партийная верхушка не просто «переродилась», а выродилась в прямом смысле этого слова, что власть погрязла во вранье и привилегиях и неминуем ее конец, подобный вымиранию динозавров.
Причина тому проста — те, кто по должности своей был призван насаждать в массах коммунистическую идеологию, сам перестал верить в нее. Коммунизм на деле оказался чистой утопией, романтической мечтой о рождении идеального человека, ради которой комиссары отправляли в топку истории миллионы реальных соотечественников, не соответствующих этому идеалу. Но дело даже не в ошибках и «перегибах» КПСС. Сама коммунистическая идеология была обречена. Отвергая важнейший, воспитанный со времен борьбы древнего человека за жизнь, инстинкт частной собственности, коммунистическая идея обезличила гражданина, отделила его от средств производства, лишила ощущения сопричастности, отвадила от участия в делах государства, отбила у него чувство хозяина. Загнав граждан в загородные коммунальные товарищества с «куриными» наделами по шесть соток (это при наших-то масштабах земельных угодий!), запретив им обкладывать свои дощатые лачуги кирпичом, зарегулировав всякими инструкциями всё и вся — даже допустимый для дачного домика угол его крыши, — руководство КПСС являло свету все свое скудоумие.
В 70-х годах в стране стало нечем дышать, но немощные члены Политбюро боялись открытых окон, так как ветер перемен мог сдуть их самих. Коммунизм как идеология и социализм как реальность стремительно теряли свою привлекательность. Не от большого ума коммунистические пропагандисты придумывали штампы типа «социалистический лагерь», что еще больше усиливало в народе ощущение замкнутости жизненного пространства и в конечном счете обреченности прежнего порядка вещей. Во многом именно апатия народа позволила партийным бюрократам расчленить и приватизировать СССР. Все преступления правящих кругов совершались при молчаливом согласии широких народных масс.
Позже, уйдя в оппозицию, партия российских коммунистов пыталась очиститься от предателей и исправить ошибки предшественников. Но, ругая власть, компартия так и не смогла избавиться от странного ощущения, что она плюет в зеркало, т. е. в собственное отражение. Сегодняшний «спор» КПРФ с «партией власти» — это такой «междусобойчик», где бывшие вторые секретари обкомов и райкомов (КПРФ) выясняют отношения с бывшими первыми секретарями обкомов и райкомов («Единая Россия»). В этом диспуте «бывших» нет места идеологическим разногласиям. Здесь больше ревности и обиды у той части партийной номенклатуры, которая оказалась «за бортом».
Коммунистическая партия Российской Федерации, исчерпав инерцию популярности КПСС, переживает глубокий идейный и организационный кризис. Она уходит в историю вместе с угасанием наших ветеранов, сохранивших веру в высокие идеалы коммунистической идеологии. Реванш марксизма в России невозможен. И в этом невольная заслуга партийной номенклатуры, которая своей беспринципностью и соглашательством окончательно похоронила ностальгию по «эпохе развитого социализма».
Второе начало, вторая политическая доктрина—либеральная идеология — в извращенной форме господствует в России с 1991 года. Культ индивидуализма и личной наживы, презрение к законам и традициям, вседозволенность и разврат — вот вам и весь либерализм власти. К оригиналу — идеологии американской либеральной свободы — наши «либералы» относятся избирательно. Бесспорные либеральные ценности, такие как свобода слова, свобода митингов и демонстраций, независимость судов, парламентская демократия, цинично отброшены ими в сторону.
Наши «либералы» на поверку оказались «большевиками наоборот». С русским народом им явно не повезло, не тот народец — ленив, неблагодарен, не хочет подчиняться новым хозяевам, фигу в кармане носит. Ради достижения личного успеха, измеряемого местом в списке российских миллиардеров в журнале Forbes, «либералы» пошли на чудовищное ограбление страны. Под видом «либеральных реформ» власти отрешили народ от собственности. Дабы сбить волну массового возмущения, «либералы» спровоцировали войну в Чечне, столкнули народы России в междоусобице, разрушили общественную мораль и нравственность, разложили армию — последний оплот державы. Своими преступными действиями они дискредитировали либерализм, превратили его в доктрину национальной измены, опозорили слово «демократ» и утратили моральное право находиться у власти. По инерции они еще долго удерживали страну под своим силовым, финансовым и информационным контролем, но часовой механизм под креслом власти уже отсчитывал оставшееся им время.
Да, терпелив русский мужик, готовый кормить сразу двух генералов — большевика и «большевика наоборот».
ВОСКРЕСЕНИЕ
Национальная идея — это ответ широких народных масс на коммунистическое и либеральное правление. Национальная идея не означает противопоставления одного народа другому. Например, в России все коренные народы вместе с русскими создавали великую нацию и культуру. Мы в России привыкли друг к другу, научились понимать и уважать культуру и обычаи каждого коренного жителя нашей страны.
Сегодня малые народы России в большей степени готовы воспринять идеи национального возрождения. Им проще в сравнении с русским большинством. Они не разобщены политическими партиями. Не испытывая угрызений совести и душевных мук, они предпочитают направлять своих представителей именно в партию власти. Зато русские в России не оформлены ни структурно, ни идеологически. Но главная беда в том, что у русского народа замутнено национальное самосознание. Он оторван от собственности и отвык от ответственности. У русских вытравлено эстетическое чувство, потерян культ образованности и интерес к родовой истории. Все это — результат политики «национальной стерилизации» русского большинства, проводимой последовательно большевиками, советской партноменклатурой и ельцинскими «либералами».
Национальная идея возвращает народ в его естественное состояние — быть хозяином в родном доме. Не только у индивидуума, но и у коллективной личности — народа, большого и малого, — есть свои неотъемлемые права:
на существование, на национальное воссоединение в пределах родовой территории;
на сбережение, развитие и приумножение своей нации;
на самоидентификацию, на возможность думать и говорить на родном языке. Язык — это власть. Защита родного языка и его распространение за рубежом есть основа для восстановления нашего политического влияния в мире;
на суверенитет, самоопределение и самоуправление;
на Родину, на культурную самобытность, на сопричастность к своей родовой цивилизации и истории;
на контроль над добычей и использованием природных богатств и ресурсов, данных Господом Богом его земле;
на доступ к достижениям мировой цивилизации и их использование в частных и национальных интересах.
Национальная идея — это идеология национального возродения, которая предполагает устранение исторических, социально-политических и экономических несправедливостей. Она таит в себе непоколебимую силу правды. Даже лютые враги национального движения вынуждены это признать.
Национальная идея — это бесспорное право разделенного народа на воссоединение. Немцы, проигравшие мировую войну, разделенные державами-победительницами на три государства — ГДР, ФРГ и Западный Берлин, свято верили в свое право на воссоединение. Да, они признавали реальность национальной разделенное™, но никогда с ней не соглашались. И вот спустя сорок лет невозможное стало реальностью — Берлинская стена рухнула, и Германия воссоединилась.
Почему же мой народ, вынесший на себе основную тяжесть той самой страшной мировой войны, потерявший в ней цвет нации — целые поколения убитых и искалеченных, — не имеет права на воссоединение? Такое воссоединение естественно, а потому неизбежно. И это еще одно доказательство неминуемой грядущей победы национальных сил.
Идеология национальной солидарности примиряет классы, учит их взаимной поддержке и гармонии в рамках единой политической нации. В этом ее отличие от коммунизма, который разжигает классовую вражду, и либерализма, якобы защищающего буржуазию от «люмпена».
Для возрождения независимого и могучего государства в равной степени важны усилия и национального капитала, и национальной интеллигенции, и национально мыслящих широких народных масс. Глубокий смысл национальной солидарности и сотрудничества классов в рамках национального государства состоит в том, что это основа политической стабильности, без которой невозможна экономическая модернизация страны.
Политическая национальная доктрина должна творчески воспринять и усвоить бесспорные социальные и демократические ценности. Патриоты должны стоять в первых рядах борьбы за социальную справедливость, очищая этот принцип от хлама левой демагогии.
Соединение национальной идеи с идеей социальной абсолютно естественно. Истинный патриот должен думать в первую очередь о благе всего народа, но благополучие национального большинства во многом зависит от материальных факторов—уровня, качества и продолжительности жизни, эффективности социальной политики, помощи слабым и старым. Преодоление в сжатые сроки бедности и нищеты широких народных масс и восстановление смысла жизни народа должны стать делом чести для патриота.
Что касается либералов, то у них следует заимствовать все значимые общедемократические лозунги. Только воры и предатели боятся свободы слова, независимой судебной системы, права граждан на самовыражение и участие в митингах и демонстрациях, возможности выносить важные для страны решения на общенародные референдумы и плебисциты. Безусловному запрету должны быть подвергнуты лишь откровенно антинациональные и антисоциальные проявления извращенного либерализма: наркомания, пьянство, дегенеративное искусство, оскорбление национальных и религиозных чувств, проституция, пропаганда гомосексуализма, педофилия.
Без плодотворного использования общедемократических и социальных лозунгов национальная идея рискует превратиться в вульгарную пропаганду национального превосходства, в тупое самовосхваление и узколобое чванство.
На пути воскресения национальной идеи и ее утверждения в государственном строительстве нас ожидает много проблем. Одна из них — увлечение «национальным романтизмом» во внешних делах. Как часто бывало в русской истории, Россия была готова поставить свою безопасность и даже суверенитет под угрозу ради «исполнения своего долга» перед славянскими народами. Русские чиновники, политики и военачальники, не говоря уж о представителях правящей династии, традиционно находились под влиянием панславянских идей.
Именно поэтому русское общество осталось глухим к высказываниям таких редких пророков, как редактор журнала «Гражданин» князь Мещерский. Менее чем за год до начала Первой мировой войны он настойчиво призывал «покончить раз и навсегда с рутинными традициями дипломатической славянофильской сентиментальности, стоившей нам сотни миллионов денег и потоки святой русской крови и ничего нам не приносившей, кроме позорной роли быть всегда одураченными этими "квазибратушками"». Его, как всегда, не послушали. Результат — развал государственности, падение монархии и страдания Гражданской войны.
Федор Достоевский с сомнением относился к идее русского поэта и славянофила Тютчева собирать славянские народы под крылом России. Он писал: «Делай им добро и проходи мимо. Мы не можем раствориться в славянстве, мы выше. Они внесут к нам начало раздора»… Не ценное ли это указание нам сегодня? С кем мы сегодня остались в Восточной Европе? Процитирую Достоевского еще раз:
России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды все они непременно вновь обратятся к России за помощью.
По-моему, нашему МИДу и добавить нечего.
Вот почему в международных делах национальная идея подсказывает России проявлять не «славянофильский романтизм», а национальный эгоизм. Руководствоваться нужно сугубо национальными интересами собственной державы и делать только то, что принесет Родине пользу.
Для меня никогда не было сомнений при ответе на вопрос, что первично: государство или нация. Конечно, нация выше государства. Выше нации — только Бог. Государство представляет собой форму самореализации нации, защиты ее жизненно важных интересов, удержания политического пространства и национальной территории. Нация должна проживать на своей родовой территории. Если же в результате войны или измены часть родовой территории с проживающими там соотечественниками оказывается под иностранным контролем, нация должна добиваться исторического реванша.
Сказанное в высшей мере относится и к русским, представляющими не просто народ, а духовную цивилизацию. Наши предки сумели выжить в тяжелейших условиях борьбы племен и народов за территорию и ресурсы. Русские смогли вовлечь в совместное строительство великой русской культуры и государственности иные народы. Малая их часть растворилась в русской крови, остальные тюркские, финно-угорские, монгольские и кавказские племена благодаря русским и России развили свои национальные языки и культуры и даже приобрели письменность. Экстремистски настроенные сепаратисты предпочитают умалчивать о том, сколь много бесценного для сохранения их племен и родов сделали русские. Именно русские своим историческим подвигом и терпением показали, что в России право народа на самоопределение может и должно пониматься как право на проживание вместе с великим русским народом в едином государстве.
Все нации можно условно разделить на три группы. К первой — отнесем народы «самобытного культурно-исторического типа», способные создавать значимые культуры и даже мировые цивилизации. Англосаксы, турки, немцы, русские, французы, испанцы, китайцы, персы, арабы, индийцы, японцы, итальянцы, греки, голландцы и другие крупные народы — в их числе.
Вторая группа охватывала «бичей Божьих», предающих смерти дряхлые (томящиеся в агонии) цивилизации. Народы этой группы появлялись в мировой истории с единственной миссией — добить умирающие нации, после чего сами бесследно исчезали или замирали в своем развитии.
В третью группу входят народы, которые служили чужим целям в качестве этнографического материала, то есть растворялись в крови великих наций или вместе с ними, находясь на иных ролях, участвовали в создании мировых цивилизаций. Так, например, в русском народе растворились такие финно-угорские племена, как весь, голядь, мурома, напоминанием о которых остались лишь только географические названия.
Существуют ли сегодня русские как нация-цивилизация? Способны ли мы достойно продолжать дело наших предков? Нет. Русский народ разделен — за пределами национальных границ проживает 17 процентов всего этноса. Таких серьезных потерь не испытывал до нас ни один народ мира. Русский народ растерялся, забыв о своей исторической роли хранителя Евразии, защитника ее внутренней и внешней безопасности. Русских необходимо собрать: любовью, общим интересом и делом воссоединить братские коренные народы, и тогда Россия вновь встанет в строй уверенных в себе наций. Но прежде надо понять, что в основе всякой нации лежит чувство национального единства, давно не испытываемое моими согражданами. Воспитание этого чувства и есть первейшая патриотическая задача.
ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН ИВАНОВИЧ С ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ
Вечером 21 сентября 1993 года дома за праздничным столом собралась вся моя семья. В этот день сыну Алексею исполнялось ровно десять лет. В углу столовой, чтобы не мешать гостям, приглушенно работал телевизор. Показывали вечерние новости. По напряженному лицу диктора я уловил, что произошло нечто драматическое. Сделал погромче. Диктор зачитал указ президента Ельцина о досрочном роспуске парламента.
За столом воцарилась мрачная тишина. «Началось», — сказал отец. Я извинился перед гостями, встал из-за стола, поцеловал сынишку и стал собираться. Татьяна вышла проводить меня на улицу. «Только на рожон не лезь», — сказала жена и вернулась в подъезд.
Через десять минут я был на месте. Припарковав машину у московского зоопарка—подальше от Дома Советов (чтобы в случае штурма ее не раздавили, жалко ведь), я быстрым шагом двинулся к Краснопресненской набережной, вошел в Белый дом и поднялся в приемную вице-президента Российской Федерации Александра Руцкого. Там меня встретил Андрей Федоров, мой старый приятель по Комитету молодежных организаций СССР и «Форуму-90». После ухода из МИДа он работал советником вице-президента по международным делам и, конечно, был в курсе всего происходящего.
От Андрея я узнал, что только что экстренно собравшийся Верховный Совет через час отрешит Ельцина от должности, а Руцкого провозгласит главой государства. Затем новый президент уволит всех министров и назначит свое правительство. А потом представит программу действий.
Я советовал ни в коем случае сейчас не заниматься раздачей министерских портфелей, по крайней мере до тех пор, пока Руцкой не утвердится в роли президента. Логика моя была проста. Ельцин крайне мнителен. Руцкому, наделенному Верховным Советом властью, наоборот, нужно переназначить всех ельцинских министров, переподчинив их себе. Такие кадровые решения немедленно бы вызвали у Ельцина подозрение ко всему своему окружению, ко всем его генералам. Да и сами ельцинские министры еще несколько раз бы подумали, кому присягать, ведь даже Конституционный суд встал на сторону парламента. Если же Руцкой и принимающие у него присягу депутаты-болтуны будут продолжать грозить ельцинскому окружению смертной казнью и прочими репрессиями, то это лишь сплотит нынешнее правительство вокруг Ельцина.
Но меня никто уже не слышал. Руководство Верховного Совета и сам Руцкой находились в состоянии эйфории. Они уже делили шкуру Ельцина и его безграничную власть. Жажда политической мести и чисто человеческая мелочность застилали им глаза. В итоге, как я и предупреждал, поспешные кадровые решения Руцкого лишили Верховный Совет поддержки со стороны руководства армии и милиции. Перепуганные силовики взяли сторону Кремля. Это и предрешило исход схватки.
Такую же глупость Руцкой совершил и в отношении московского мэра Юрия Лужкова. Заносчивость и чванство Лужкова вызывали дикое раздражение в депутатском корпусе, поэтому Александр Руцкой своим «указом» решил сместить и его, назначив новым градоначальником главу Краснопресненского районного совета Москвы Александра Краснова. Естественно, Лужков сразу же встал на сторону Кремля.
Надо знать, что лояльность столичных властей в дни гражданского противостояния имеет решающее значение. В этом я впервые убедился в августе 1991 года, когда при активной поддержке первого мэра Москвы Гавриила Попова, организовавшего баррикады вокруг Дома Советов, Ельцин легко расправился с ГКЧП. В дни Черного Октября 93-го попытка уволить мэра дорого обошлась Верховному Совету.
Лужков по природе своей — не орел. Если бы он заметил малейшие колебания в позиции Ельцина и, наоборот, решительность парламента, еще не известно, в чьем стане тогда он бы мог оказаться. Но бывший летчик генерал Руцкой уже спикировал на своих врагов. Он не оставил Лужкову выбора. Недолго думая, перепуганный мэр бросился в объятия Ельцина. А опасаться Лужкову было чего.
На феномене нашего мэра я хотел бы остановиться отдельно. Вклад, который этот «филантроп» и «опытный хозяйственник» внес в историю нашего города, а также в нравы элит и их взаимоотношений с бизнесом, требует особого исследования. Допускаю, что делами Лужкова в скором будущем заинтересуются не только журналисты, но и те органы, кто в этом компетентен.
А все началось в тот прекрасный день, когда Юрий Михайлович очень удачно женился. В силу недюжинных природных талантов супруги Лужкова — мадам Елены Батуриной — ее бизнес расцвел пышным цветом. Даже журнал Forbes не смог пройти мимо того, как ловко Елена Батурина перескочила из категории «миллионерш» в разряд «миллиардерш». Интересно, поспевает ли за ней не по годам жизнерадостный Лужков, получающий скромную зарплату мэра? Интересно, каково это — жить за счет предпринимательского гения своей удачливой супруги?
Но вот незадача — рано или поздно все тайное становится явным. Тринадцать лет спустя после расстрела Белого дома, 14 июля 2009 года, пала еще одна Бастилия — московская. В этот день газета «Ведомости» на первой полосе опубликовала откровения партнера британской юридической фирмы Lovells Кристофера Грисона, нанятого в качестве адвоката ближайшим бизнес-партнером Елены Батуриной господином Шалвой Чигиринским. Суть своих показаний Грисон изложил газете Financial Times, ознакомив издание с документом, представленным в Высоком суде Лондона. В нем со слов юриста описана история взаимоотношений Чигиринского с Батуриной. В частности, британский адвокат, ссылаясь на своего клиента, утверждает, что «сфера влияния г-жи Батуриной в Москве такова, что ни один крупный проект не может быть реализован без ее поддержки». И далее. «Партнерство между Чигиринским и Батуриной, "как предполагалось, будет работать по принципу 50/50", и партнеры будут "поровну делить всю прибыль и убытки", но Батурина никогда не финансировала ни один из проектов Чигиринского, в то время как сам бизнесмен обязан был тратить в ее интересах крупные суммы, всего около $12 млн, включая оплату счетов на содержание ее личного самолета». Так говорится в документе.
Далее газета «Ведомости» пишет, что в соответствии с подписанным между этими двумя дельцами соглашением Батурина облегчит ведение бизнеса, помогая на административном и политическом уровнях, а Чигиринский передаст ей половину своих активов. Но стоило двум «голубкам» поссориться, как тайна бизнеса семьи Лужкова всплыла наружу.
Интересно, а знает ли вообще наш мэр, что такое «коррупция» и сколько за нее дают?
И еще один любопытный факт из жизни этого гражданина. По официальным сведениям Московской избирательной комиссии за сентябрь 2009 года, в собственности московского градоначальника, помимо четырех земельных участков в Калужской области и старого «тарантаса» — ГАЗ-69Э 1964 года выпуска с прицепом для перевозки пчел (при прочтении этих сведений у нас наворачиваются слезы умиления), есть еще четверть (!) квартиры площадью 150 кв. метров в Москве.
Слава богу, что у Лужкова есть свой угол и он не ночует на вокзале! Но хотелось бы в связи с этим узнать: а почему у нашего любимого мэра нет отдельной квартиры и он должен ютиться в какой-то коммуналке? И кроме того, что вообще думает о нас, своих избирателях, дорогой наш градоначальник, публикуя такие сведения о своих доходах и собственности? Мы действительно производим впечатление дебилов?
Надо отдать должное Юрию Михайловичу — человек он энергичный. Вот и в сентябре 93-го, определившись, кому служить, Лужков энергично «взялся за дело». Здание Верховного Совета, как и в августе 1991 года, было вновь окружено баррикадами — только теперь эти баррикады возводили не защитники парламента, а те, кто решил его разогнать. С помощью этих заграждений и колючей проволоки Ельцин и Лужков пытались изолировать защитников конституции от внешнего мира.
С тяжелым сердцем я расстался с Андреем Федоровым и, спустившись этажом ниже, направился в кабинет Астафьева, где меня ожидали мои товарищи из Конституционно-демократической партии. Все бурно обсуждали ельцинский указ № 1400 о роспуске парламента и возможность скорого вооруженного штурма Белого дома. Настроение среди депутатов было боевое. Пахло жареным. Все ждали объявления о начале внеочередного, чрезвычайного заседания Верховного Совета и гадали, как отреагируют народные депутаты на попытку антиконституционного переворота.
Оперативно собравшиеся в коридоре напротив приемной Астафьева активисты «Союза возрождения России» и КРО подготовили заявление о создании Штаба общественных сил по преодолению кризиса. Желающие поддержать законный парламент в его противостоянии с Кремлем ставили подписи тут же в коридоре. Выстроилась целая очередь «общественников». Наверное, так должен был выглядеть настоящий штаб революции.
Пока патриоты писали воззвания и прокламации, левые радикалы проникли в радиорубку Верховного Совета. Вмонтированные в стену громкоговорители внутренней связи передавали радиоистерику лидера левых коммунистов Виктора Анпилова. «Эти придурки загубят все дело», — мрачно выдавил мой друг Андрей Савельев. Я кивнул.
Наконец Анпилов умолк и началась трансляция из зала заседаний Верховного Совета. Первым выступил председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов, потом председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, затем вице-президент Александр Руцкой. Их речи напоминали победные реляции. Такое впечатление, что они уже считали себя ферзями, а Ельцина — загнанным в угол королем, сделавшим необдуманный и роковой для себя ход.
За нарушение конституции вчерашние соратники Ельцина заочно отстранили его от занимаемой должности и под всеобщие овации привели к присяге Руцкого. «Народ» рванул к усатому «кесарю» за автографами. Член Верховного Совета «пламенный патриот» Сергей Бабурин потребовал тут же принять закон о применении смертной казни к «мятежникам», то есть тем, кто встанет на сторону Ельцина. Как говорится, «понеслось». Адреналин заглушал ощущение опасности, мешал принимать трезвые и правильные решения.
Самым необъяснимым в той ситуации для меня было поведение самого Руцкого. Вместо того чтобы попытаться принять на себя исполнение обязанностей президента страны, он решил «окопаться» в Доме Советов. Кем он там собирался руководить, кроме буфетчиц, непонятно. Общественное мнение и закон в тот момент были полностью на его стороне. Имея «в кармане» решение Конституционного суда и Верховного Совета об отстранении от власти главы государства и будучи законно избранным вице-президентом страны, Руцкой согласно конституции вступал в должность президента. Приняв всю полноту власти в свои руки, после приведения к присяге он должен был немедленно выехать в Кремль и занять президентский кабинет. Кто бы его остановил? Комендант Кремля?
Представить себе, что Руцкого могли арестовать верные Ельцину офицеры спецслужб, сложно. В той ситуации Александр Владимирович обладал намного большей легитимностью, чем Борис Николаевич. Вряд ли какой-нибудь командир спецподразделения, памятуя события двухгодичной давности, попытался бы взвалить на себя такую гигантскую ответственность. Именно к стенам Кремля надо было переносить акции народного протеста с единственным требованием—допустить нового и законно избранного президента Руцкого к исполнению своих обязанностей.
Ничего этого не было сделано. Руцкой и Верховный Совет предпочли добровольное заточение и самоизоляцию. Зато Кремль времени зря не терял и сделал то, на что в 1991 году так и не решился ГКЧП. Благодаря «энергичному» Лужкову в Доме Советов отключили воду, канализацию, электричество и спецсвязь. Ельцин дал приказ окружить здание, где засели защитники конституции, колючей проволокой и несколькими живыми кольцами солдат внутренних войск. Выйти из осажденного парламента еще было можно, войти — нет.
Руцкой, как затравленный зверь, с автоматом в руках метался по зданию. Депутаты призывали к решительным действиям. Сидя при свечах, они вспоминали ленинский план вооруженного восстания: взятие «мостов, телеграфа и телефона», но все это была пустопорожняя болтовня и сотрясание воздуха. Весь пар защитников конституции «уходил в свисток».
Последний раз я смог попасть в «оплот советской власти» 27 сентября. Моя жена тогда работала экспертом в Конституционной комиссии при Верховном Совете и, как и многие сотрудники аппарата парламента, отказывалась покинуть свое рабочее место. Однако, несмотря на ее протесты, я решил забрать ее домой. Обреченность парламента, казалось, понимали даже его стены. Время было упущено. Шансов спасти Верховный Совет от силового разгона больше не оставалось. Приближалась развязка, и я не хотел рисковать родным мне человеком.
На следующий день два десятка народных депутатов и представители оппозиционных Ельцину общественно-политических организаций собрались в зале заседаний Краснопресненского районного совета — в пяти минутах ходьбы от парламента. Здесь в Шмитовском переулке располагался «штаб общественной поддержки Верховного Совета».
Выяснилось, что ни у кого из собравшихся нет определенного плана действий. Тем не менее все отметили, что за последние дни симпатии москвичей к «сидельцам» в Доме Советов заметно выросли. Повсюду происходили стычки милицейских нарядов с горожанами, пытающимися прорваться сквозь кордоны к зданию Верховного Совета.
Утром того же дня я съездил в телецентр «Останкино», чтобы выступить на одной популярной независимой радиостанции. На втором и третьем этажах Телевизионного технического центра «Останкино» я насчитал два десятка бойцов спецназа МВД «Витязь». Они были в полной боевой экипировке, деловито осматривали останкинские «катакомбы» — замысловатые коридоры, соединяющие два служебных корпуса телецентра, обсуждали сектора обстрела.
В парке рядом с телецентром стояли бронетранспортеры отряда милиции особого назначения (ОМОНа). С улицы они были практически незаметны, но хорошо были видны из окон верхних этажей здания. «Стервятники прилетели», — мрачно заметил знакомый мне оператор.
Об увиденном в «Останкино» я подробно рассказал Александру Краснову. Он пообещал передать Руцкому мои слова с предупреждением «не соваться в останкинскую ловушку». Знаю, что свое обещание он сдержал. В Верховном Совете не могли не догадываться, что Ельцин готовит вооруженную провокацию. Тем не менее, несмотря на многочисленные предупреждения, представители парламента сами вошли в мышеловку. Третьего октября сотни защитников конституции, прорвав оцепление у здания Верховного Совета, по чьему-то предательскому приказу оставили оборону здания парламента на Краснопресненской набережной и на нескольких грузовиках уехали штурмовать останкинский телецентр. Почему? Зачем? Для меня это по сей день загадка.
Такой же загадкой остается появление и вызывающее поведение в расположении Верховного Совета отряда боевиков «Русского национального единства» во главе с их вожаком Александром Баркашовым. На фоне общей инертности «парламентских сидельцев», потерявших всякую связь с внешним миром, молодые нацисты демонстрировали завидную гиперактивность. Они охотно позировали перед телекамерами, вскидывая руки в «римском приветствии», проводили смотры и маршировали на автостоянке у Верховного Совета, короче, формировали довольно агрессивный и устрашающий образ защитников конституции. Естественно, попустительство саморекламе крайне правых не добавило симпатий и уважения Верховному Совету—ведь это все происходило на глазах Руцкого и Хасбулатова.
Уверен, появление Баркашова и его боевиков было выгодно только Кремлю. Не управляемый ни Руцким, ни его министрами, ни депутатами вооруженный отряд «Русского национального единства» был использован в качестве пугала. Эта провокационная клоунада скомпрометировала истинных защитников парламента и конституции. Она развязала Ельцину руки, создав необходимый информационный фон для расстрела Верховного Совета.
Первое крупное столкновение между милицией и демонстрантами произошло 2 октября. Удивительное дело: правительство Москвы, несмотря на постоянные инциденты, которые происходили в непосредственной близости к Дому Советов между сотрудниками органов внутренних дел и москвичами, решило отметить очередной День города и устроить массовые гуляния. Что это было: недомыслие или сознательная провокация? Мэр Москвы не производит впечатления идиота. Уверен, что решение устроить городской пир во время «политической чумы» было принято им осознанно.
Читать бесплатно другие книги:
