Моя дорогая Джин Ламберт Лесли
— Помню, наверное, — кивнула Карен. — Мы ведь делаем это с тобой не реже семи-двенадцати раз в месяц. А вообще да, припоминаю. Ты отправилась куда-нибудь выпить, а я — доставить тебя туда. Я ведь была за рулем. Как, впрочем, и всегда. Последний раз, радость моя, я выпивала в день знакомства с Майком. Кстати… Он опять звонил мне. Представляешь? Это было совсем недавно… А я…
Джин перебила:
— Так ты будешь слушать? С Майком и без того все ясно.
— Конечно, — кивнула Карен, — внимательно слушаю тебя. Наконец-то ты решилась поделиться чем-то, что раньше припрятывала для одной себя.
— Карен!
— Молчу-молчу.
— Мы с тобой искали место, где можно было бы спокойно посидеть, — продолжила Джин. — Ты затащила меня в «Апельсин». Можно сказать, что это все произошло из-за тебя.
— Что ты говоришь? А что же произошло?
— Я пришла туда еще раз. Неожиданно. Мне ведь не слишком там понравилось. Там неуютно… было. Хотя и неплохая еда. Я была там в тот день, когда ты познакомила меня с Кирком и Майком. Курила кальян. Кальян, кстати, замечательный.
— Что-то не припомню в тебе большой любви к кальяну, — вставила Карен.
— Мне хотелось как-то отвлечься. Я сильно переживала из-за внезапной помолвки нашего общего босса. Глупая. Я ведь столько надежд лелеяла.
— Я, знаешь ли, тоже.
Джин фыркнула.
— Да, мы обе с тобой потратили немало сил, украшая свою внешность. А можно было, как выяснилось, хоть украшать внешность, хоть сворачивать горы в рабочее время. Это не могло ни на что повлиять. Судьба Джека подвернулась ему без нашего участия.
— Это точно… — вздохнула Карен.
— Знаешь, я ведь пришла в «Апельсин» снова. Не помню когда. Ах да, на следующий день после нашей попойки в баре… Представляешь, там никого не было. Вообще ни единого человека. Пусто. А ведь это был вечер субботы…
— Нонсенс, — вставила Карен.
— Да. Неприятно. По крайней мере, для владельца бара.
— И что было дальше?
— А дальше я разговорилась с барменом. Посетовала, что при их хорошей кухне и быстром обслуживании заведение пустует. Сказала, что их интерьер никуда не годится.
— Надо думать. И что, парень был готов выслушивать все это?
— Ты знаешь, да.
— В таком случае, он обладает потрясающей выдержкой, да еще и вежлив, — проворчала Карен. — Какой интерес наемному работнику выслушивать о косяках его хозяев?
— В том-то и дело. Этот бармен — никакой не наемный работник.
— А кто же он?
— Хозяин «Апельсина».
— Бармен?!
— Да никакой он не бармен! — махнула рукой Джин. — Он бизнесмен. Из Нью-Йорка. В Нью-Йорке у него свой бизнес.
— Тогда что он делает за стойкой «Апельсина»? Парень, надо сказать, весьма хорош собой. Оказывается, он еще и перспективен… Надо будет присмотреться к нему повнимательнее.
— Когда это ты успела его разглядеть?
— Да уж успела.
— Не важно. В общем, этот бар раньше принадлежал его отцу. Собственно, Оливер и подарил ему этот бар. А потом, когда отца не стало, Оливер прилетел сюда, чтобы посмотреть, можно ли что-то сделать с этим бизнесом.
— Ну хорошо, а как же он очутился за барной стойкой? — поторопила рассказчицу Карен.
— Его бармен сломал руку, катаясь на скейте. Оливер работал барменом. Он соскучился по живому общению. Решил на время стать заменой бармену. Его бизнес в Нью-Йорке — это совсем другое дело. Он по-своему интересен, он приносит прекрасную прибыль Оливеру. Но это — бизнес совсем иного характера. В основном бумаги, документы, юриспруденция и цифры, цифры, цифры.
— Так он юрист?
— Нет.
— А кто же?
— Я точно не знаю.
— Ну-у-у, — разочарованно протянула Карен.
— Слушай дальше. После того как я раскритиковала интерьер заведения, Оливер поинтересовался, какое я имею к этому отношение. Я сказала, что я — дизайнер интерьеров, причем неплохой.
Карен расхохоталась.
— Дизайнер интерьеров?.. Ты?! Вот насмешила! Представляю, как он смеялся.
— Ты ничего не понимаешь, — сердито оборвала ее Джин. Ей было досадно, что подруга даже не предполагает в ней никаких талантов, не признает за ней способностей, пусть и скрытых, пусть незаметных на первый взгляд. — Он согласился с моей критикой. Поинтересовался, не хочу ли я переговорить с хозяином бара, чтобы изложить ему свои продвинутые взгляды. Конечно, я отказалась.
— Молодец!
— Карен!.. Что — молодец?.. Он и есть владелец бара. Он уже услышал всю мою критику. Он просто представился, предложил обсудить мои соображения по переделке интерьера.
— Погоди минуту, — медленно произнесла Карен. — Кажется, я перестаю понимать. Какие предложения по переделке? Джин, ты ведь не дизайнер! Ты не специалист! Ты даже курсов дизайнерских никогда не посещала.
— Да, я знаю. Знаю.
— Ты его обманула!
— Это не совсем так…
— А как еще? — фыркнула Карен. — Обманула — и точка. Джин, ты что, заключила с ним контракт? Ты должна была отказаться… Тут и думать нечего.
— Карен, послушай…
— Все твои советы, они ведь ничего не стоят. Что ты ему предложила? Неужели он не заподозрил в тебе дилетанта? Впрочем, ты ведь даже не дилетант.
— Все мои предложения он воспринимал с большим энтузиазмом, — упавшим голосом сказала Джин.
— Значит, он разбирается в интерьерах еще меньше тебя, — подвела черту Карен.
Она принялась жадно пить остывший чай.
Джин подавленно молчала.
Странно, ведь раньше она согласилась бы с каждым словом Карен. Она сама неоднократно произносила про себя похожие фразы. И точно такие же тоже произносила.
Но теперь что-то внутри нее протестовало. Нарастало внутреннее несогласие.
Она никакой не дизайнер интерьеров?
Да. Конечно.
Она не специалист? Самозванка, которой в какой-то момент не хватило смелости отказаться от своих слов. Признаться, что солгала. Ну хорошо, признаться в том, что она нафантазировала свою профессию.
Она не должна была за это браться. Не должна.
Но сейчас Джин чувствовала, как внутри нарастает протест против всех слов Карен.
Разве Оливер — дурак?
Конечно нет. Не идиот же он, чтобы платить деньги за бездарные советы, глупые рекомендации, безвкусные вещи.
Он с такой радостью общался с Джин, с таким энтузиазмом обсуждал все ее идеи. Эта работа, эта совместная деятельность была настоящим творчеством, заряжала вдохновением их обоих.
Получится плохо? Что ж, сейчас Джин была готова к этому. Она готова была принять любой результат.
Просто потому, что она уже получила невероятное удовольствие от работы бок о бок с Оливером.
Но Джин чувствовала, что бесполезно пытаться сейчас объяснить это Карен.
Может быть, время сможет рассудить их? Когда станет окончательно ясно, что выйдет из «Апельсина» и из их затей.
Нужно дождаться того момента, когда Джин будет что предъявить. Если окажется, что Джин победила, — что ж, победителей не судят.
А если нет…
Если нет — то придется признать все, как есть. Признаться Оливеру в обмане, открыть свое истинное лицо.
Но это будет завтра. А сегодня…
Сегодня Джин понимала, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему живой.
Живой и счастливой.
Карен еще что-то говорила о совести Джин, о ее отношении к работе. О двойном обмане.
О том, что Джин подводит своих коллег, своего босса, пропадает неизвестно где, но и там она ухитряется продолжать обманывать.
О том, что двойная жизнь Джин никуда не годится. И что прежде всего ее обман ударит по ней самой.
Еще много обидных для Джин вещей наговорила тем вечером Карен.
До киносеанса оставалось немало времени.
10
Джин не знала, нравится ли ей то, что она видит, или же нет.
Глаз «замылился», зрение подустало. Джин видела каждый этап изменений в «Апельсине», участвовала в каждом шаге, преображающем заведение.
И теперь, охватывая почти завершенную картину взглядом, она не могла понять толком, что же видит перед собой.
Оставались небольшие штрихи, мелкие доделки.
Что Оливер планировал делать дальше, Джин не представляла.
Наверное, снимать с двери объявление о ремонте, ожидать наплыва новых посетителей. И прежних посетителей тоже, соскучившихся по кальяну, душистому чаю и вкусным пирожным.
Оливер был занят с кем-то из поставщиков. Пробегая мимо, он кивнул Джин:
— Посмотри папки для меню. Там, на барной стойке.
Джин поднялась и прошла за стойку. Там лежало десятка два кожаных с тиснением папок. Вопреки ожидаемому они не были оранжевыми, красными или золотистыми. Их лаконичный дизайн был решен в черном цвете, и лишь стремительный росчерк по диагонали от левого нижнего уголка папки к правому верхнему был сочного апельсинового цвета. Джин улыбнулась, открыла одну из папок, закрыла. Положила на стопку меню сверху.
Подошел Оливер.
— Джин, прости, но мне действительно очень некогда сегодня. Так сложились обстоятельства. Ты не обижаешься?
— Что ты, я все понимаю, — грустно ответила Джин. Пальцем она провела по апельсиновому росчерку. — Очень красиво получилось.
— Мне снова надо бежать.
— Я не стану тебя задерживать. Я пойду.
Ну вот, преображение ресторанчика практически завершено. Кажется, и надобность в ней, в Джин, тоже постепенно отпадает…
И близостью с ней Оливер уже пресытился?
— Может быть, ты поднимешься наверх, ко мне? Перекусишь что-нибудь? — с сомнением спросил Оливер.
— Нет, что ты, я поеду. Не хочу никому мешать.
— Джинни, ты не мешаешь, поверь. Мы еще обязательно поболтаем. Вот, кстати…
Он вложил в руки Джин неизвестно откуда появившийся конверт. Плотный, белый, увесистый. Заклеенный. Джин подергала за уголок: конверт не поддавался.
Оливер попросил:
— Вскрой его дома, пожалуйста.
— А что это? — с подозрением спросила Джин. — Письмо? Мышьяк? Еще какая-нибудь гадость?
— Там всего лишь деньги, — засмеялся Оливер.
— Деньги?
— Твой гонорар. Ты проделала немалую работу, должен заметить.
Джин перевела дух. До того как Оливер произнес слово «гонорар»…
До этого у нее на какую-то долю секунды возникло ощущение, что таким образом Оливер пытается расплатиться за ночи с ней.
И что это ей в голову взбрело…
Просто Джин воспринимала свою помощь по обустройству интерьера как нечто само собой разумеющееся. Труд преуспевающего дизайнера на общественных началах. Она ведь была инициатором перемен. Подбила Оливера на переделку — изволь помочь…
Именно как помощь Джин это все и воспринимала. Помощь трудоемкую, отнимающую немало сил и времени, подчас требующую терпения. Но именно помощь.
И чего она никак не могла ожидать — так это гонорара, который Оливер собственноручно вручил ей.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Думаю, этого будет достаточно.
«Достаточно для чего?» — едва не спросила она.
Оливер мягко подтолкнул Джин к выходу. Или это ей показалось?
— Вызвать тебе такси? — заботливо поинтересовался он. — Сама понимаешь, я не могу отвезти тебя…
— Да. Вызови, — с апломбом ответила Джин. Сунув пухлый конвертик в сумку, она уселась на один из лиловых диванов и закинула ногу на ногу с видом женщины, которой абсолютно некуда торопиться в субботу вечером.
Оливер позвонил в службу такси, потом вернулся за стойку, чем-то там погремел, пошуршал. Снова принялся о чем-то оживленно договариваться с поставщиком.
У него поминутно звонил мобильный телефон. Поглядывая на Джин, Оливер вполголоса беседовал. Беседы не были торопливыми или краткими. Оливер говорил обстоятельно, вдумчиво. Но у Джин сложилось такое впечатление, будто он не хочет, чтобы она слышала содержание его переговоров.
Наконец такси прибыло. Оливер проводил Джин до машины, сунул таксисту деньги за проезд. Мимоходом чмокнул Джин в щеку.
— Сбрось мне сообщение, как будешь дома.
Не «позвони» — а «сбрось сообщение».
Джин кивнула. Оливер захлопнул дверцу, и такси рвануло с места. Оливер поднял руку в веселом прощальном жесте.
Джин беззвучно всхлипнула. Она уже привыкла проводить с ним не только уик-энды, но и ночи в рабочую неделю. А сейчас он выставляет ее, воображая, будто откупился?
Все это было странно, это было крайне непонятно.
Не утерпев, Джин сунула нос в бумажный конверт. Сумма, которую она там обнаружила, повергла ее в очередное изумление.
Столько Джин не зарабатывала в своей родной фирме за полгода.
Неужели у профессиональных дизайнеров интерьеров такие высокие гонорары?
Джин сильно сомневалась, что ее консультации стоят этих денег. Поэтому она лишь укрепилась в своем подозрении. Оливер использовал ее, а теперь решил откупиться. Бросил, по его мнению, щедрую подачку.
Джин закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
— Ну-ну, — донеслось с водительского сиденья. — К чему так уж убиваться?
— Простите, — пробормотала она.
— Поверьте старику, ничто в этом мире не стоит ваших слез.
— Насчет старика — это вы так кокетничаете? — перебила Джин.
— С чего вы так решили?
— Голос у вас вполне бодрый…
— Голос — это еще не показатель. Скорее тут важен жизненный опыт. А его у меня немало.
— Что ж…
— Такой молодой и красивой девушке плакать вообще противопоказано. Какие могут быть причины для слез? Да никаких! В мире столько прекрасного. Некогда плакать.
— Может быть, обида…
— И кто же это вас обидел? Неужели тот молодой человек, что проводил до машины?
— Если бы он не хотел обидеть, то не стал бы избавляться от меня на сегодняшний вечер, — оскорбленно сказала Джин.
Водитель покачал головой, не отрывая взгляда от дороги.
— До машины проводил, дверцу открыл, усадил, проезд оплатил, дверцу закрыл, попросил уведомить, как до дома доберетесь. Это ли не забота? А дела у всех бывают, тут обижаться грех.
Джин грустно усмехнулась.
— Вашими бы устами…
— Погодите отчаиваться, точно говорю. Все хорошо будет. И парень у вас хороший.
— Он не мой. Он свой собственный.
Вечер субботы прошел тихо. Под мороженое с горячей карамелью, под смешные ролики из Интернета, под просмотр романтической комедии «Десять причин моей ненависти».
Как все легко и просто в кино, прямо на удивление! Интрига, слезы — и тут же смех, объяснение. Все обстоятельства выяснены, все счастливы.
Джин отправилась на кухню заварить себе еще чаю с земляникой. Маргарет опять пропадала где-то с ухажерами. В квартире царила тишина, чистота, спокойствие.
Ночью Джин ворочалась, не могла уснуть. Кажется, она успела отвыкнуть спать в одиночестве. Не повернуться, не уткнуться в горячее плечо, уже ставшее родным. И остающееся все таким же волнующим. Ее ведь по-прежнему будоражит любое прикосновение Оливера.
Любое прикосновение к Оливеру.
Он изменил ее жизнь… Он вдохнул в нее интерес. Увлечение. Страсть. Привязанность.
Любовь?..
Смех. Шутки. Иронию. Безудержные занятия сексом. Внимание. Заботу. Подарки.
Любовь.
Джин понятия не имела, что будет дальше. Не могла предвидеть. Хоть одним глазком заглянуть в ближайшее будущее.
Но она уже знала точно, что возврата к прежней жизни для нее нет.
Одеваясь в воскресенье для похода в ближайший супермаркет, Джин поняла, что ей осточертела одежда офисного стиля, которая в изобилии царила в ее гардеробе.
Синий, серый, немного голубого, коричневый и белый. Блузки, жакеты, строгие водолазки, юбки-карандаши, брюки со стрелками.
Джин редко появлялась где-то вне офиса. Чтобы разнообразить гардероб, хватало аксессуаров — туфли на каблуках, шарфики, сумочки, браслеты из крупных и ярких камней.
Джин поняла, что если сейчас не купит себе гору яркой, нетипичной для нее, оригинальной и стильной одежды, то просто умрет.
Или взорвется.
Или искромсает серые офисные пиджаки большими ножницами, которыми Маргарет подстригает свои комнатные цветы.
Утром в офисе компании появилась новая, никем еще не виданная, неведомая и непривычная даже для самой себя Джин Фьори.
Ее светлые волосы были взбиты в крупные локоны и перехвачены зеленой бархатной повязкой.
На ногах были зеленые ботильоны с черными блестящими шнурками. Довольно смелого покроя шоколадная юбка развевалась интригующими воланами. Оранжевый жакет с короткими рукавами, надетый на белую шелковую блузку, завершал ансамбль.
Карен воззрилась на подругу в немом изумлении.
— И ты в таком виде собираешься работать? — наконец поинтересовалась она вместо обычного приветствия.
— Нет, — весело качнула головой Джин, — в таком виде я работать не собираюсь!
— А в каком собираешься? Надеюсь, костюм у тебя с собой?
— Нет никакого костюма.
— Но ведь Джек не переживет подобный внешний вид.
— Что ж, на сегодня ему придется переварить это. А потом меня здесь уже не будет.
— Что? Я не ослышалась?
— Да, — кивнула Джин, — не ослышалась. Карен, я увольняюсь. Наконец-то.
— Не понимаю, чему ты радуешься, — в недоумении проговорила Карен.
— Я больше не хочу здесь работать. И не могу. А значит, не буду. Никто не виноват, понимаешь? Никто! Здесь хорошие люди, и они делают то, что могут. Просто я здесь не на своем месте. Вот и все. Зачем же мучить других и продолжать мучиться самой?
Карен с задумчивым любопытством взирала на подругу.
— Интересно, и что же ты будешь делать?
Джин пожала плечами.
— Планируешь продолжить столь блестяще начатую карьеру дизайнера интерьеров? — хмыкнула Карен.
— Нет, что ты. И в мыслях не было.
— Тогда на что ты надеешься? О чем думаешь? Подумай хотя бы о своем будущем, Джин.
— Я обязательно подумаю, — пообещала Джин. — Поживу, не торопясь осмотрюсь, поразмыслю. Может, что-то из этого и получится. Может, найду себя еще где-нибудь. Где-нибудь, кроме секретарского кресла в лакокрасочной компании.
— Джин, ты сегодня неподражаема. — Подошедший Джастин с восхищением смотрел на ассистентку Джека Ричардса. — Почему ты раньше так не одевалась? Роскошно. Ослепительно.
— Да, спасибо. Я знаю. И совершенно не соответствует дресс-коду.
— Кого он волнует, этот код?! — возмутился Джастин. — В моем отделе девочки через день ходят в джинсах.
— Это администрация, Джастин, — пропела Карен, — тут другие порядки. Не то что у вас, творческих работников.
— При чем тут творчество? Мы маркетологи.
— А разве маркетинг без творческой жилки не является мертвым? — удивилась Карен.
Оставив Карен и Джастина обсуждать проблемы современного маркетинга и его влияния на творческий потенциал сотрудников, Джин прошла к себе в приемную. Она включила кофеварку, надеясь взбодриться чашечкой-другой крепкого ароматного напитка, уселась в кресло, придвинула к себе лист бумаги и от руки принялась писать заявление об уходе.
— Прекрасное начало понедельника! — вслух сказала она. — Новая жизнь с чистого листа! Я тебя поздравляю!
— С чем? — спросил появившийся в дверях Джек Ричардс.
— Доброе утро, мистер Ричардс, — немного смущенно поздоровалась Джин.
— Доброе, — ответил он, оглядывая ассистентку с головы до ног, насколько это было возможно, и не решаясь попросить ее встать, чтобы он мог рассмотреть картину полностью.
Читать бесплатно другие книги:
