Моя дорогая Джин Ламберт Лесли

11

Не раз, не два и не три… Да что там, множество раз за прошедшие дни Джин хотела позвонить Оливеру. И каждый раз ценой отговорок, неимоверных усилий и отвлечения она сдерживала себя от этого поступка.

Она нужна ему? Хоть в каком-нибудь качестве? Пусть докажет. Пусть приходит за ней, приезжает, делает что угодно, но продемонстрирует свои чувства.

Если, конечно, они у него есть.

Надеяться заставить этого мужчину бегать за собой… Джин оказалась несколько самонадеянной. Конечно, она тут же перезвонила Оливеру. И услышала из динамика:

— Джин, где ты пропадаешь?

— А что такое? — осторожно спросила она.

— Послушай, ты нужна мне.

— Я? Тебе?

— Ты нужна мне в «Апельсине» сегодня. Когда сможешь подъехать? Вечером сможешь?

— Вообще-то уже вечер, — сообщила Джин.

— Прекрасно. Бери такси и приезжай.

— А ты не хочешь сам приехать за мной? — Джин осторожно прощупала почву.

— Слишком много дел, извини. Адрес ты знаешь. — И Оливер повесил трубку.

Джин оглядела себя. Зеленые ботильоны и повязка на голове. Малиновое платье-футляр. Не слишком ли глупо, по-девичьи она выглядит?

Чепуха. Если не нравится, то Оливер может и отвернуться. Да кто он такой, чтобы она пыталась потрафить его вкусам? Пусть берет такой, какая есть. Многие были бы счастливы. Еще бы и благодарили.

Несмотря на свою занятость, Оливер нашел время встретить Джин у подъезда собственного дома.

— Разве мы войдем не через «Апельсин»? — удивилась она.

Он легонько коснулся губами ее щеки, тронул за плечо, направляя:

— Нет. Поднимайся.

— Но ты ведь хотел что-то показать мне в «Апельсине». Разве не так?

— Пройдем через мою квартиру, — нетерпеливо произнес Оливер. — Пропустим по рюмочке.

Кажется, он нервничал. Джин начало одолевать любопытство. Да что же он такое задумал?

— Потрясающе выглядишь, кстати, — бросил он. — То, что надо.

— Для чего надо?

Оливер не ответил.

Кажется, он забыл и про первоначальное намерение выпить. Они прошли через его квартиру и спустились в бар.

А там…

Джин ослепили вспышки фотокамер. Зал «Апельсина» был полон народу. В первый момент Джин не поняла, кто все эти люди. Она не поняла этого и во второй, и в третий момент.

Щелканье фотовспышек продолжалось. Оливер сжал руку Джин и подтолкнул ее, чтобы она спускалась дальше. Наконец она ступила на потрясающе красивый пол ресторанчика — теплый, оранжевый, с мягким отливом, не слишком яркий, не вызывающий, словно растворяющийся в полумраке.

Джин повернулась к Оливеру.

— Скажи мне, что все это значит! — потребовала она. — Кто эти люди?

Оливер улыбнулся и принялся неторопливо перечислять:

— Пресса. Журналисты местных газет. И глянцевых журналов, разумеется. Гости клуба. Джин, сегодня здесь праздник. Закрытая вечеринка в честь открытия обновленного бара «Апельсин».

— Но почему ты решил сделать из этого событие подобного масштаба? Почему вечеринка закрытая? Объясни же наконец…

Оливер сделал повелительный знак рукой.

— Подожди. Потом. Не все сразу. Сначала пообщайся с журналистами. Думаю, у тебя захотят взять небольшое интервью. Несколько строк для заметки. И тебя будут фотографировать. Ты ведь открытие года. Новая звезда питтсбургского дизайна.

— Я?! — поразилась Джин.

Но ей не дали времени всласть поразмыслить и поизумляться в свое удовольствие. Кто-то из журналистов или пиарщиков подхватил ее под руку и увлек на лиловый диван, завязывая оживленную беседу. В руке у представителя прессы Джин заметила небольшой черный диктофон.

— Как вам пришла в голову подобная идея?

— Какая идея?

— Открыть такой бар.

— Простите, но бар принадлежит не мне.

— Разве вы не являетесь женой Оливера Райта?

— Простите, нет.

— В таком случае, кто же вы? — Журналист выключил диктофон и вопросительно поднял брови.

— Я занималась обновлением интерьера этого бара, — призналась Джин.

Журналист снова включил диктофон.

— Скажите, как вам пришла в голову подобная идея — назвать и оформить заведение именно в таком стиле? «Апельсин» — как это ново и свежо, без претензий и амбиций, но оригинально и без вычурности…

Чьи-то крепкие руки вытащили Джин с дивана.

— Прости, что веду себя грубо, — извинился Оливер. — Нужно было как-то тебя спасти. Я слышал вашу беседу. Это один из тех бездарных журналистов, которые являются на мероприятие, толком не ознакомившись ни с заведением, куда они приходят, ни с его историей, ни даже с поводом, по которому собирается тусовка. А отзыв о мероприятии он потом напишет, почерпнув чужие мысли из пресс-релиза.

— С кем же мне общаться? — спросила Джин.

— Знаешь, давай я сам подведу тебя к нужным людям. Не думай особо ни о чем и не напрягайся. Улыбайся чаще. Пара фраз по делу, пара общих фраз. От тебя больше ничего не потребуется. Ну и позируй естественно, не зажимаясь.

— Хорошо, — кивнула Джин. — Оливер…

— Что? — Он внимательно посмотрел на нее.

— Знаешь… Ничего. Потом.

— Потом так потом. Успеем еще поговорить. Согласна? Не возражаешь?

— Нет.

— Вот и отлично. Двинулись.

Джин казалось, что ее фотографируют поминутно. Все было как в тумане. Она искренне не понимала, что происходит. Зачем, для чего Оливер устроил эту вечеринку? Что будет дальше? Почему он столько времени не давал о себе знать, а потом вдруг неожиданно объявился? Она ведь не девочка, которой можно дать отставку без объяснения причины.

Да и их отношения не похожи на связь Карен с Майком. Там ведь не было ровным счетом ничего, кроме животной страсти. Кроме влечения, вызванного в том числе и алкогольными парами. Разве была там изначальная симпатия, живой интерес, сближение в ходе совместной деятельности? Джин казалось, что они с Оливером пережили все стадии стремительно разворачивающегося романа, но романа, который ведет к чему-то большему — к доверию, к привязанности, к необходимости. К нежности, к потребности держать за руку и засыпать вместе. И просыпаться тоже…

За то время, что Оливер не звонил ей, Джин иногда хотелось только одного — иметь возможность смотреть в его глаза. Ничего не говорить, только слушать. Или даже не слушать. Просто смотреть. Смотреть, словно проваливаясь в бесконечный океан ее любимого цвета…

Расспросы журналистов то и дело выдергивали Джин из потока ее мыслей. Она отвечала рассеянно, надеясь, что подобное состояние характерно для публичных персон, что для таких тусовок вполне объяснима отстраненная загадочность некоторых ее персонажей.

Да и вопросы по большому счету задавались одни и те же. Джин успела выработать несложную схему и озвучивала одни и те же ответы. По совету Оливера она не прекращала ослепительно улыбаться. Что-что, а это она умела. Сказывалась непрерывная практика в качестве незаменимой ассистентки управляющего.

— Джин, как вам пришла в голову концепция этого заведения?

— Какие ваши дальнейшие творческие планы?

— Чем вы руководствовались при разработке нового интерьера?

— Собираетесь в будущем снова поработать с Оливером Райтом?

— Каков должен быть минимальный бюджет проекта, за который вы возьметесь?

Джин почувствовала, что больше не в силах выносить вспышки объективов и бесконечные расспросы.

Она ощущала себя самозванкой на чьем-то приеме, нежеланным гостем на званом ужине.

Нежеланным для себя самой.

Она не понимала, как вообще оказалась в центре этой тусовки папарацци. Что она тут делает? Зачем она здесь? Для чего?

Перед этими камерами должны позировать какие-нибудь актрисы, телеведущие, модели, дизайнеры одежды. Какое отношение к ним ко всем имеет Джин? Здесь она не на своем месте.

Чтение глянцевых журналов не прошло для нее впустую. Она могла бесконечно рассматривать на фотографиях публичных персон, людей, поднявшихся над обыденной жизнью. Но это была не ее стихия. Одно дело — дурачиться перед зеркалом, принимать наиболее выигрышные для фотосъемки позы, лучиться улыбкой, глядя в глаза самой себе. И совсем другим делом, утомительным, нелегким, оказалось расправить плечи, гордо вскинуть голову и очутиться под непрекращающимся обстрелом фотовспышек. Кивать, улыбаться, смеяться, снова кивать. Знать, что завтра все эти снимки будут проявлены, перенесены в компьютер, обработаны, тщательно изучены… Для чего?

Джин не знала, что отвечать на вопросы относительно ее дальнейших планов, относительно творческой карьеры. Когда ее принялись терроризировать вопросами насчет образования, стажировки, опыта, Джин не выдержала:

— Пожалуйста, Оливер… Давай выйдем куда-нибудь.

— Тебе душно? — встревожился он. — Тяжело дышать? Странно, вентиляция работает нормально. Куда ты хочешь выйти? На улицу? Подняться в квартиру?

— Все равно… Куда-нибудь…

Оливер увлек Джин вверх по лестнице. Она едва переставляла ноги, боялась споткнуться, упасть.

Оливер принялся отодвигать тяжелую задвижку.

— Вечеринка закрытая, — бормотал он, — все, кто получил приглашения, уже явились… Поэтому заперто. Потерпи, сейчас.

Наконец Оливер отпер дверь, Джин поспешила сделать шаг наружу.

И нос к носу столкнулась с Карен.

Подруга была одета в длинное платье-чулок бронзового цвета. Бронза выгодно подчеркивала ее фигуру, обнимая все округлости долгим объятием. В руках Карен держала клатч, шпильки делали ее заметно выше. Карен выглядела так, словно собиралась на великосветский прием, планируя при этом прогуляться по красной дорожке.

— Ты?! Что ты тут делаешь?

— Наконец-то! Битый час стучу, стою тут под дверью… Какого черта?! — возмутилась Карен. — Вывеска на двери, и над дверью тоже новая вывеска, указано время работы, а между тем закрыто в неурочный час!

Джин осмотрелась — объявление о ремонте было снято. Автоматически она отметила, что новые вывески выглядят великолепно. Их дерзкое красное сияние привлекало, цепляло глаз. Манило войти.

Что Карен и пыталась сделать. Оливер молча стоял в дверях и не делал шагов ни вперед, ни назад.

— А вы, я так понимаю, Оливер?

Он кивнул.

— Я вас уже видел когда-то, — заметил Оливер, разглядывая красавицу в бронзовом. — Вы были в «Апельсине» вместе с Джин?

— Именно, — кивнула она. — Я Карен.

— Что ж, очень приятно. Но сегодня мы закрыты, у нас приватная вечеринка.

— Хорошенькое дело! Джин, это еще что за новости?

Джин пожала плечами. Она уже начинала замерзать.

— Карен, я сама не понимаю, что тут происходит. Я приехала всего час назад, успела пообщаться с кучей незнакомого народа. У меня уже раскалывается голова. И мне до сих пор так никто и не объяснил, что здесь творится. Битый час меня фотографировали, потом пришлось давать интервью. — Она повернулась к Оливеру, вопросительно подняв брови. — Теперь, пока мне дышится относительно легко, может быть, ты соизволишь объяснить, в чем дело?

— Все очень просто, — спокойно ответил он. — Здесь происходит рекламная акция.

— И что же рекламируется?

— «Апельсин».

— Я ничего не понимаю.

— Джин, в честь открытия обновленного бара я устроил вечеринку. Закрытую, заметь. Простой расчет. Все недоступное и недосягаемое вызывает интерес.

— Вот как.

— Мой нью-йоркский менеджер помог организовать все это. Были составлены пресс-релизы, разосланы по редакциям. В некоторых газетах и журналах появились коротенькие заметки об «Апельсине». Людям всегда интересно открыть для себя что-то новое. Некоторые заметки — с фотографиями. Об этом тоже позаботился менеджер. А в самые авторитетные издания были отправлены приглашения для журналистов.

— Видела я, какие приехали журналисты, — проворчала Джин. — Двух слов связать не могут.

— Со своей работой они пусть разбираются сами, или за них это сделают их боссы.

— Гм…

— Для вечеринки был организован фуршет, ты и сама все видела. Кроме того, после полуночи здесь начнет играть приглашенный диджей. К слову, этот диджей сейчас — один из самых модных на Манхэттене.

— Подумать только, — пробормотала Джин.

— Надо же, — вставила Карен.

— Но зачем все это? Зачем такие траты?

— Если я что-то понимаю в бизнесе, эти невероятные траты довольно быстро окупятся.

— Каким же образом?

— Различными путями, — улыбнулся Оливер. — Например, уже завтра сюда заглянут любопытствующие жители ближайших домов. Привлеченные толпой, которая еще недавно стояла у дверей, надо думать. Если им здесь понравится, то по сарафанному радио разнесется рассказ об «Апельсине». Кто-то мне об этом рассказывал, ты не помнишь, кто?

— Не помню, — пробормотала Джин.

— Журналисты тоже должны сыграть свою роль. В глянцевых журналах регулярно появляются обзоры новых ресторанов, кафе, клубов, баров. Подобная информация размещается и на городских сайтах. Оставляются отзывы на форумах. — Оливер широко улыбнулся: — Джин, я же говорил тебе, что «Апельсин» станет популярнее, чем некоторые бары в Нью-Йорке. А иначе и браться за дело не стоило.

— Я так понимаю, большую заслугу в этом вы приписываете Джин. А вы знаете, что, если бы не я, она даже и не заглянула бы сюда? — подбоченилась Карен.

— Что ж, в таком случае я должен пригласить вас пройти. Хоть вечеринка и закрытая, но… — подмигнул Оливер.

Карен незамедлительно исчезла внутри. Ее каблучки зацокали по кованой лестнице. Джин выжидающе посмотрела на Оливера.

— Что? — улыбнулся он.

— Но почему ты ничего мне не рассказал?

— Хотел сделать сюрприз, — смущенно признался он.

— Да уж, сюрприз удался.

— Что-то не так?

— Я не привыкла к всеобщему вниманию. Чувствую себя не в своей тарелке.

— Зря. Ты очень органична в этом качестве.

— Если бы ты предупредил меня, я…

— Что?

— Сделала бы прическу, свежий маникюр.

Оливер взял руку Джин в свои ладони и внимательно всмотрелся.

— Не знаю, что тебе не нравится. Выглядишь замечательно. Куда свежее и естественней многих напыщенных дамочек из тех, что скопились там, внизу.

— Если ты о них невысокого мнения, то зачем пригласил на презентацию?

— Это часть игры. Чтобы мир начал играть по твоим собственным правилам, иногда приходится подыграть ему. Вначале. Недолго. Джин…

— Что?

— Спасибо тебе. За терпение. За понимание.

Джин не нашлась, что ответить.

— Давай вернемся в бар, — предложил Оливер, — я налью тебе что-нибудь выпить. У тебя такой вид…

— Какой?

— Растерянный. Ты бледна. Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, хочешь прилечь? Эти господа скоро будут способны веселиться без твоего участия. И без моего тоже, между прочим.

— Пойдем вниз, — согласилась Джин.

Оливер снова закрыл дверь на задвижку.

— Неужели я не заметил, как наступила полночь?

Они спустились по лестнице.

— Диджей уже играет. И, должен сказать, играет неплохо. Что ж, наступил новый день, вернее новая ночь, а «Апельсин» так и не превратился в тыкву. В жизни все не так, как в сказке, верно?

Джин засмеялась. В полутьме Оливер коснулся ее плеча, провел кончиками пальцев по шее. Джин ощутила уже знакомое покалывание под кожей. Она не отстранилась.

Вечеринка еще держалась на уровне приличий. Пиарщики и журналисты с бокалами в руках бродили по залу, присаживались на лиловые диваны, щелкали по оранжевым абажурам. За стойкой суетился незнакомый Джин бармен.

— Это Джейк?

— Это Джейк.

— Как его рука?

— Как видишь, хорошо. Он очень радовался, что я не нашел ему постоянную замену. Свою работу Джейк любит. Кстати…

— Что?

— От нового дизайна наш бармен в полном восторге.

— И много он в этом понимает? — поинтересовалась Джин.

Они остановились у подножия лестницы. Джин наконец-то получила возможность как следует рассмотреть обстановку. Она ведь так и не видела окончания интерьерных работ, доделывания последних мелочей, добавления главных штрихов.

— Что скажешь, Джин? Тебе самой нравится?

— Очень трудно оценить, — со вздохом призналась она. — Со стороны всегда виднее…

— Очень простой критерий. Тебе либо нравится, либо нет.

— Я вложила сюда душу, но… Как знать, насколько это верно с точки зрения классических канонов и различных правил?

— Умоляю, остановись! — Оливер поднял руки в протестующем жесте. — Какие еще правила? Джин, неужели ты предпочитаешь жить по правилам?

— Я…

— Оливер, — позвал его кто-то. — Тебе не могут дозвониться из Нью-Йорка.

— Кажется, я оставил телефон за каким-то из столиков. Иди возьми себе чего-нибудь выпить. Не скучай, Джин.

Оливер отошел. Джин задумчиво подошла к барной стойке, взгромоздилась на высокий табурет.

— Пожалуйста, какой-нибудь коктейль…

— Что вы предпочитаете?

— Не знаю. Мне все равно. Что-нибудь покрепче…

Бармен понимающе улыбнулся.

«А Оливер за этой стойкой смотрелся лучше…»

— После крепких напитков наутро болит голова, — заметил Джейк. — Если позволите, я смешаю вам мягкий коктейль. Сами не заметите, как вас заберет, и сможете расслабиться. Вы ведь этого хотите?

— Да, — призналась Джин, — я очень хочу расслабиться.

— Все мы иногда прибегаем для этого к алкоголю. Но важно, чтобы его при этом еще и было приятно пить. Не стану поить вас ни текилой, ни ромом, ни виски. Еще чего не хватало. Такой изящной девушке не пристало напиваться сродни матросам. — Все это время Джейк что-то смешивал, подливал в шейкер, добавлял. — Готово! — наконец объявил он и подал Джин вытянутый бокал. — Наслаждайтесь.

— А мне смешайте что-нибудь покрепче и послаще. Можно хотя бы виски с колой. — Карен мило улыбнулась Джейку, присела рядом с Джин.

— Как можно?! — не согласился Джейк. — Это банальное сочетание… уж я найду чем вас удивить.

Он снова принялся колдовать над бутылками. Джин засмеялась.

— Как ты? — спросила Карен.

— Потихоньку прихожу в себя, спасибо. Представляешь, я до сих пор не оценила плоды своих многодневных трудов.

— Да кто ж тебе мешает?

— Постоянно кто-нибудь отвлекает.

И Джин принялась разглядывать зал.

Она нашла, что помещение, битком набитое людьми, смотрится очень органично. Свежо, весело, но не примитивно, ярко, но не вульгарно, с изюминкой, с особой ноткой.