12 жертв Жукова-Гладкова Мария
Я поняла, что попала в точку – только еще не знала какую.
– Шура, это не шутки, – серьезным тоном произнесла Полина, которая тоже что-то почувствовала. – Тебе жить надоело? Или в психушку хочешь?
– Но, девочки…
– Зачем ты встречалась с отцом? – жестко спросила я.
– Я слово давала, что никому не скажу, – заревела Шура и закрыла лицо руками.
Мы с Полиной быстро переглянулись.
– Я клялась маминым здоровьем…
– Мама мертва, – напомнила Полина. – Где ты встречалась с отцом?
– На даче… – простонала Шура из-под ладоней, закрывавших лицо.
– Ты ездила на нашу старую дачу? – уточнила Полина.
Шура кивнула.
– Зачем? – спросила уже я.
– Отец там заперся после возвращения из Швейцарии. Ни с кем не хотел разговаривать, мобильный отключил.
– Это после того, как узнал, что смертельно болен? – уточнила я.
Шура кивнула.
– Он тебя вызвал? – спросила Полина.
– Нет, я же говорю, что он никого не хотел ни видеть, ни слышать. Меня Леня попросил к нему съездить! Я не могла отказать Лене! Он столько для меня сделал! И я знаю, что всегда будет делать. А тут он меня попросил. Я наконец могла что-то сделать для него.
– Что хотел Леня?
– Я слово давала!
– Шура!!! – взвыли мы хором.
– Адрес биохимика, который ведет разработки. Я ничего больше не знаю! Леня так сказал! Велел мне запомнить фразу. Он сказал, что отец поймет. И отец понял! То есть… Понимаете, девочки, Леня сказал, чтобы я вначале посмотрела, не живет ли на нашей старой даче какой-то мужик. Надо было приехать к папе с продуктами, проявить беспокойство. Не уходить, пока не откроет.
– Он открыл?
– Не сразу.
– Чем он занимался?
– Стулья чинил! Наши старые стулья, которые уже много лет назад вывез из квартиры на дачу. Выбросить было жалко, а на даче как раз стулья требовались. Но часть за эти годы сломалась. Лет-то им сколько? По-моему, сломанные лежали на чердаке. Так вот, я приехала, подхожу к даче, а оттуда доносится стук молотка. Папаша дверь мне открыл, а я рот раскрыла. Он был в старых тренировочных, в которых еще в годы нашего детства в лес за грибами ходил, и в какой-то старой фуфайке. С пилой в руке! Он стулья чинил! Я подумала, что у него крыша поехала.
Шура вручила отцу мешок с продуктами, он велел ей приготовить ужин, а сам пошел дальше стульями заниматься. Шура заглянула на чердак, потом в подпол. Прятаться мужику было негде. Значит, следовало спрашивать у отца прямо. Она спросила.
Отец долго орал, потом вышвырнул Шуру пинком под зад из дома.
– Он понял, что биохимик нужен Лене, и велел передать, что мой муж ничего не получит. Леня долго вздыхал, потом велел мне поклясться маминым здоровьем, что я никому не расскажу про свою поездку к отцу.
– А почему он хотел ее скрыть? – уточнила я. – Из-за своего желания выйти на ученого?
Шура пожала плечами. Полина уточнила, что за ученый. Я пересказала услышанное от угольного короля и его приятеля. Вероятно, имелся в виду тот человек, который разрабатывает – или уже разработал – средство от разных видов зависимости. У Леонида фармацевтический бизнес. Если бы он получил формулу такого средства (пусть от одного вида зависимости), то обогатился бы.
– Кстати, а не съездить ли нам всем к братцу в клинику? – вдруг высказала предложение Полина. – Как раз поговорим с главврачом. Надо услышать мнение специалиста о потенциальных возможностях изобретения. Насколько я понимаю, если будет изобретено средство, избавляющее хотя бы от одного вида зависимости, то оно потянет на Нобелевскую премию – и одновременно лишит огромных доходов весьма крупную группу дельцов.
Я кивнула. Я была полностью согласна с Полиной. Я уже думала об этом. Подобное изобретение нужно человечеству и не нужно торговцам наркотиками, производителям сигарет, дешевой алкогольной продукции. Хорошие вина, коньяки и виски, конечно, останутся, но количество покупателей дешевой водки резко сократится! И количество покупателей сигарет. Про наркотики вообще молчу.
Главный удар, конечно, будет нанесен по наркоторговцам. А они не хотят лишаться сверхприбылей и вообще каких-либо прибылей. Они должны постараться найти и убить разработчика – пока разработка не запущена в производство. И должны уничтожить все материалы.
Мне стало понятно, почему наш отец скрывается в клинике доктора Авакяна.
Полина сказала, что к завтрашнему дню выяснит, как лучше всего ехать к клинике, и заедет за нами обеими. Поедем на ее машине.
Нас с Шурой это устраивало. Мы расстались до завтра.
Глава 21
Но мне пришлось самой ехать к дому Шуры. Позвонила Полина и почти истеричным голосом прокричала в трубку:
– Приезжай немедленно. Шура спятила!
Когда я подъехала к дому Шуры, то увидела собравшуюся толпу зевак, причем народ все прибывал и прибывал, видимо, вызванный друзьями и родственниками. Кое-кто был с биноклями и подзорными трубами. Уже подъехало телевидение и пишущие журналисты. Как я поняла по разговорам, ждали МЧС. Машина «Скорой» стояла в сторонке. Внутри сидел один водитель. Возможно, врачи находились в здании. Я также заметила две милицейские машины, но милиция никаких действий не предпринимала – ни в отношении Шуры, ни в отношении граждан. Кто-то из милиционеров курил, кто-то разговаривал по мобильному телефону, все то и дело бросали взгляды на мою сестру, устроившую бесплатное представление.
Абсолютно голая Шура плясала на крыше и что-то орала. Она странно размахивала руками над головой, потом кружилась вокруг своей оси, затем пускалась вприсядку, падала носом, вставала, опять махала руками.
Я поставила машину метрах в трехстах от подъезда – ближе было не втиснуть, позвонила на мобильный Полине, продолжая наблюдать за пляской Шуры на крыше.
– Я в ее квартире, звони в домофон, я открою. И здесь тебя пропустят.
Но мне еще предстояло прорваться сквозь журналистов, которые меня узнали и набросились, как коршуны.
– Ничего не знаю, – повторяла я. – Меня вызвали на место.
Наконец за мной закрылась дверь подъезда. В квартире Шуры, где я была вчера, находились Полина, Леонид, бабка Светлана Семеновна, которая не могла пропустить такой захватывающий «спектакль», а также два медика, мужчина и женщина средних лет.
Мужчина как раз советовал Леониду и Полине вызвать частного переговорщика. У нас в городе есть несколько высококлассных специалистов, убеждающих граждан и гражданок (богатых дур и дураков) отказаться от самоубийства. Эти услуги стоят дорого, но они того стоят.
– Вы сами не сможете убедить ее спуститься с крыши, – устало говорил мужчина.
– Шура не собирается совершать самоубийство! – повторял Леонид. Полина кивала. – Это очередная выходка для привлечения внимания! Пунктик у нее, и в последнее время он разросся до невероятных размеров. Ей очень нравится видеть свои фотографии в печати и Интернете, смотреть сюжеты о себе по телевизору.
– Тогда почему вы не уделяете ей достаточно внимания? – спросила женщина.
– Потому что мы разошлись! Я не могу вечно ходить в няньках! У меня своя жизнь! Что вы мне предлагаете? Двадцать четыре часа в сутки двенадцать месяцев в году присутствовать рядом с Шурой? Так у меня работа есть. Не могу я себе такое позволить. Сиделку нанять? Так с какой стати? Она же не буйная сумасшедшая! Она вообще не сумасшедшая!
– Вопрос спорный, – хмыкнул врач.
Крики с улицы усилились. Я выглянула в окно и увидела, что подъехали две пожарные машины и уже выдвигают лестницу.
Крыша на Шурином доме была плоской, как и на всех домах в нашем городе, начиная с «хрущевок». Покатые крыши, покрытые железными листами, у нас только в старых домах, в старой части Петербурга. На них не спляшешь.
– А ограждение на этой крыше высокое? – спросила я, обращаясь к Полине и Леониду.
– Какое-то точно есть… – задумчиво произнес Леонид. – Но она же не подходит к краю крыши! Она не собирается прыгать, Кира! Она же сама журналистов пригласила!
– То есть как? – опешила я.
– А вот так! Ты сходи на последний этаж. Там целая кодла у люка сидит, записывает Шурины бредни.
Полина кивнула с печальным видом и затянулась сигаретой.
– А пожарных кто вызвал? Или МЧС?
– Кто-то из граждан. Нас – из дома напротив, – сообщил врач «Скорой». – И мы не имеем права отсюда уезжать, пока ее оттуда не снимут! А кому-то может на самом деле требоваться медицинская помощь! Вы это понимаете?
Я понимала. Я выглянула в окно. По лестнице один за другим поднимались двое пожарных. Интересно, а их вызов и использование специальной техники кому-то придется оплачивать? Или это оплачивается из средств налогоплательщиков?
Потом до меня дошло, что Шуру ведь могут посадить за такое «представление» – или по крайней мере заставить заплатить штраф. Или она отправится в психушку. Тут выбор однозначен.
– Нужно вызвать психиатрическую «Скорую», – громко сказала я.
– Зачем? – устало посмотрел на меня Леонид.
Я пояснила.
– Все правильно, – кивнул врач обычной «Скорой». – Это статья. И, пожалуй, не одна. Да и вообще неплохо было бы показать вашу родственницу психиатру – даже если бы ей ничего не светило за ее выходку.
– То есть Шуре лучше иметь справку? – уточнила Полина.
Врач кивнул.
– Куда звонить? – посмотрела я на него. Полина достала из сумочки две купюры (я не видела, какого достоинства), опустила одну в карман врачу, вторую – даме-фельдшеру.
– Я сам позвоню и объясню ситуацию.
В результате Шуру на крыше скрутили пожарные, туда же выскочили журналисты, дежурившие у люка на лестнице, потом пожарные передали ее бригаде психиатрической «Скорой», мы с Полиной попытались одеть сестру, но санитар только взял у нас большой махровый халат, в который закутал Шуру. Она была в туфлях на высоких каблуках, так что обувь не требовалась. Сопровождать Шуру поехал Леонид, пообещав нам с Полиной сообщить о развитии событий.
По его виду было заметно, что он дико устал от Шуры и ее выходок. Соседка Светлана Семеновна сказала, чтобы мы ее позвали, когда соберемся уезжать – закрыть квартиру. Мы ответили, что посидим в квартире, пока не уедут журналисты. Общаться с прессой не было никакого желания.
Мы с Полиной устроились на кухне, я сварила кофе, Полина курила в форточку, комментируя происходящее на улице. Журналисты и зеваки расходились, правда, кое-кто упорно оставался на месте. Но мы тоже упрямые, тем более сидели в комфортных условиях.
– Что с ней, как ты думаешь? – спросила я сестру, обращаясь к ее спине.
Полина пожала плечами и спросила, поедем ли мы сегодня в клинику. У меня не осталось ни желания, ни сил. Я была измотана морально. Тем более мы заранее ни с кем в клинике не договаривались, хотели ехать просто так и пытаться прорваться. Полина выяснила, что главврач всегда бывает по субботам. Мы могли пройти, как потенциальные клиенты – в смысле родственники наркомана. И мы на самом деле являлись родственниками наркомана.
И тут мне в голову ударила мысль…
– А Шура случайно не колется? Или, может, что-то нюхает, таблетки глотает?
– Не похоже, – уверенно ответила Полина, у которой между бровей пролегла вертикальная морщинка. Сестра о чем-то напряженно думала. – Мне приходилось видеть наркоманов.
– А если просто какой-то галлюциногенный препарат? – не унималась я. – Разово.
– С какой стати Шуре его принимать?
– А если не сама?
– И кто ей его дал?
Я пожала плечами.
– Нет, Кира, – серьезно сказала Полина. – Я думаю, что она все это делала специально. В здравом уме и твердой памяти. Она сама позвонила журналистам! Она таким образом хочет привлечь к себе внимание. Да, само такое желание может показаться несколько странным нормальному человеку…
– Желание прославиться не должно казаться странным, – поправила я. – А вот желание прославиться таким образом…
– Она другим не может, – заметила Полина и прикурила очередную сигарету от почти выкуренной. – Но почему ей вдруг этого захотелось сейчас?
– А у тебя никогда никакие желания не возникают внезапно? – удивилась я. – Например, мне иногда вдруг хочется сахарную трубочку. Вынь да положь!
– Сахарная трубочка и прославиться – несколько разные вещи! Если хочешь трубочку, можешь сходить в ближайший супермаркет, а если там нет, сесть в машину и проехать в следующий. И будет тебе трубочка. Но тут-то – совсем другое дело. Нельзя прославиться сразу же, если тебе этого вдруг захотелось! Нужно провести немалую работу, задействовать других людей.
– Ей Леонид помогал, – напомнила я.
– И уже, по-моему, об этом жутко жалеет. Но почему ей это взбрело в голову в тридцать два года? Жила она себе и жила, а тут вдруг захотела стать известной, причем так, чтобы затмить Ольгу!
– Ольга переспала с Леонидом и еще какого-то мужика у Шуры увела, – напомнила я.
– С Леонидом уже давно… – задумчиво сказала Полина. – Наверное, Шура сорвалась после этого, второго, которого мы даже не видели. Так, это выяснили. Но что с Шурой-то делать?
– Я думаю, что решение проблемы на себя возьмет Леонид.
– Ты за освидетельствование?
– Пожалуй, да. Если Шура и дальше планирует добиваться славы, то лучше, если она будет со справкой. Тогда ее не смогут упечь за решетку. Даже штраф не смогут выписать. Да и на принудительное лечение, скорее всего, не пошлют. Она же ничего не громит и вроде как социальной опасности не представляет. Лучше бы, конечно, Леня приставил к ней какого-нибудь пиар-менеджера на постоянное дежурство…
– С медицинским образованием. Я слышала, что теперь продюсеры держат в штате медиков для своих подопечных. Кого-то из запоя выводят, кому-то помогают просто не сорваться. А за Шурой нужно элементарно следить. Ладно, поговорим с Леонидом. Думаю, он сам позвонит и сообщит о результатах сегодняшней поездки.
Я вымыла чашки и предложила собираться по домам. Посплю днем, потом поработаю. У меня не было желания никуда ехать. Настроение было на нуле.
– Кстати, а Шурины ключи где? – вдруг посмотрела на меня Полина. – У нее с собой их быть не могло, так как спрятать их было негде. Значит, они в квартире. Сами закроем. Потом я могу взять. Или ты. Мне все равно.
Мне тоже было все равно, и мы взялись за поиски ключей. Они лежали в Шуриной сумке, то есть одной из многочисленных сумок, разбросанных по всей квартире. Правда, мы с Полиной почти одновременно нашли две разные связки ключей в двух разных сумках. Когда я пошла проверять найденную на предмет соответствия замкам, ко мне присоединилась Полина и показала еще одну.
– По-моему, она от квартиры родителей, – сказала сестра.
Я не помнила, какие ключи подходили к тем замкам. Да и после моего переезда там появилась новая дверь…
– Давай съездим в мамину квартиру, – вдруг предложила Полина. – Кстати, там ведь цветы остались. Если еще не погибли… Как мы раньше-то не сообразили их забрать?
Я сказала, что кактусы не должны были погибнуть. Они могут долго стоять без воды, а мама их явно полила после выхода из клиники. А от остальных цветов – которые не погибли за время ее первого пребывания в клинике – она давно избавилась. Но кактусы я собиралась взять себе. Полина сказала, что поможет их ко мне перевезти.
Мы закрыли квартиру Шуры, все-таки позвонили в дверь Светланы Семеновны, предупредили, что забираем Шурину связку.
– Правильно. В больницу-то ей нужно будет привезти зубную щетку, ночную рубашку, халат. Но если надо, мне позвоните.
Глава 22
Ключи на самом деле подошли к квартире родителей. Мы ее легко открыли – и испытали состояние шока.
В квартире кто-то проводил обыск.
Да, когда мы обе приезжали сюда в последний раз, в квартире находилась опергруппа. Но они не проводили обыск! Они натоптали, создали какой-то беспорядок, но они не выворачивали все шкафы и ящики, они не вспарывали стулья и диваны!
– Звони в милицию, – сказала Полина и устало опустилась на табуретку в кухне, которую просто не представлялось возможным вспороть.
Милиции мы не могли сказать, что украли в квартире родителей. Мы этого просто не знали. Ответить мог отец, все еще остающийся в клинике доктора Авакяна. Если мог… Кактусы, за которыми мы приехали, тоже были вытащены из горшков и валялись на полу среди рассыпанной земли. Мне было их жалко. Они же живые!
– Я могу забрать кактусы? – спросила я у приехавших сотрудников органов.
– Забирайте, – сказали мне с кислой миной. Дело явно выглядело бесперспективным.
Но дверь определенно открывали «родными» ключами.
Мы не могли скрыть, где нашли связку. О сегодняшнем «подвиге» Шуры сотрудники органов уже слышали – новость по городу распространилась мгновенно. Уже какая-то радиостанция передала отчет о пляске на крыше. Ну а тем, кто приехал в квартиру наших родителей, позвонили коллеги. То есть позвонили одному, он передал другим…
– Ваша сестра могла здесь… порезвиться? – спросил один из приехавших милиционеров.
– Зачем? – спросили мы с Полиной почти хором.
– Вы имели в виду, как сумасшедшая? – уточнила я.
Мужчины кивнули. Полина высказала нашу версию, объясняющую поведение Шуры.
– Мы не считаем ее сумасшедшей. Мы считаем ее несчастной. То есть в припадке безумия Шура не могла тут все порезать! Здесь явно что-то искали. Мы не знаем что! И мы не знаем кто!
– Ваша сестра Шура могла что-то искать? Не безумствовать, а искать?
Полина уверенно покачала головой.
– Шура очень трепетно относится к вещам. Ничего не выбрасывает. Она бы пожалела вещи, которые может унаследовать. Она любит вещи, понимаете? Она всегда рыдает, если случайно что-то сломает. Она не могла этого совершить, – Полина сделала рукой круговое движение.
– А ваша сестра Ольга, которую Шура хочет затмить?
– У нее вообще-то не должно быть ключей…
Мужчины хмыкнули и спросили насчет нашего зятя Леонида.
– У него есть своя связка, – задумчиво произнесла Полина и запустила набор номера Леонида.
– Да, связка у меня, – сразу же подтвердил родственник, которому Полина пока не сказала про то, что творится в квартире родителей. – Я могу вам ее отдать. Мне она больше не нужна. Она же оставалась у меня из-за вашей мамы.
Один из приехавших сотрудников органов шепотом сказал, чтобы Полина пригласила его в квартиру родителей.
– Вы с Кирой ждете под дверью? – не понял Леонид.
Полина ответила как-то неопределенно и свела к нашему желанию забрать цветы.
– Хорошо, приеду через полчаса. Я только что домой вернулся. Шуре будут проводить освидетельствование.
Леонид испытал шок при виде милиции и развороченной квартиры.
– Связка все время находилась у вас? – спросил один из милиционеров.
– В последние дни дома лежала. А так я возил ее с собой на тот случай, если теще понадобится помощь. Она сама мне ее отдала в свое время.
Леонид поразился тому, что и у Шуры были ключи от квартиры родителей.
– Она тут давным-давно не живет. Ее мать звонила мне, а не ей. Ей не нужны были ключи от этой квартиры!
Леонид тоже сказал, что Шура не могла устроить этот разгром, ну а ему самому это было совсем не нужно. Что ему тут искать?
– Ваш тесть – богатый человек, – заметили милиционеры.
– И вы считаете, что он деньги дома держит? – усмехнулся Леонид. – Он вообще дома не держал наличность в последние годы – чтобы теща не потратила на выпивку. Выдавал ей строго на продукты и чеки требовал. Она, правда, все равно каким-то образом умудрялась покупать алкоголь.
– Драгоценности?
– Вы меня подозреваете в краже женских цацек? Я – директор фармацевтической компании! Не нужно делать из меня козла отпущения! Так, квартиру «чистили» после того, как забрали труп тещи? Считаем… Я все дни с утра до позднего вечера на работе, это может подтвердить куча народу, ночью – с женщиной, – Леонид бросил на нас с Полиной быстрый взгляд и снова посмотрел на милиционеров. – Она тоже подтвердит, что я никуда не срывался в ночи. Вообще в последнее время срывался только из-за выходок последней женушки. Наверное, больше не буду. Надоело. И благодарности не дождешься!
Он гневно посмотрел на нас.
– С этого момента своей сестричкой занимайтесь сами. Я умываю руки. Пусть пляшет на крышах, фотографируется хоть голой, хоть одетой. Ее в ближайшее время официально признают психованной – и делайте, что хотите. Можете ей санитаров нанять.
– У Шуры в последнее время был какой-то мужик? – поинтересовалась Полина.
– Ты это у меня спрашиваешь? Я еще буду с ее мужиками разбираться! Много у нее было мужиков. Она по рукам пошла. Но как какая-то проблема, продолжает звонить мне. Пусть теперь звонит только вам.
Леонид повернулся к милиционерам.
– На самом деле проверьте Шуриных мужиков. Я вам оставлю все свои координаты. Надеюсь, я сейчас могу уехать?
Его отпустили.
– Заявление подавать будем? – посмотрели сотрудники органов на Полину, потом на меня.
– Не будем, – сказала моя сестра. – Мы с Кирой не будем. А папаша пусть делает все, что хочет.
Приехавшие по вызову милиционеры улыбнулись. Их явно устраивало, что не будет никакого заявления.
– Вы бы выяснили, с какими мужчинами в последнее время встречалась ваша сестра, – дал на прощание совет один милиционер. – Люди разные бывают, доходы у всех разные, для кого-то тысяча рублей – деньги, а кто-то десятками тысяч долларов мерит.
Мы поблагодарили милиционеров, закрыли за ними дверь, и я стала возвращать кактусы в горшки. Полина просто курила.
– Я убирать квартиру не буду, – заявила мне сестрица. – И вызывать никого не буду. Если папаша захочет, пусть кого-то нанимает. Хотя сообщить надо…
Я позвонила в клинику доктора Авакяна, представилась, описала ситуацию и попросила передать эту информацию отцу, когда он будет в состоянии ее воспринимать. Вскоре мы с Полиной квартиру покинули, заперев на все замки. Ключи остались у Полины. Кроме кактусов, мы из квартиры ничего не взяли.
Глава 23
Чуть больше, чем через неделю, в ночь со вторника на среду я улетела на Кипр. Эта поездка давно планировалась. Мне предстояла встреча с заказчиками. Я везла два готовых проекта и планировала обсудить дальнейшее сотрудничество. Конечно, на Кипре есть свои архитекторы и строительные фирмы, но там проживает много наших граждан. У моего начальства там еще зарегистрирован офшор. В общем, мы плодотворно сотрудничаем с киприотами в плане возведения зданий для граждан России и бывших граждан России.
То есть среду, четверг и пятницу я собиралась усиленно трудиться, а потом немного отдохнуть. Я устала. Хотелось просто тупо полежать на пляже, покупаться. Ведь на Кипре уже стоит жара. Хотя, не исключено, что покупаться мне удастся только в субботу и воскресенье, а в понедельник и вторник снова заниматься делами. Что поделаешь – работа. Но я надеялась…
В самолет взяла несколько газет. Во всех питерских говорилось о жестоком расстреле двух семей с детьми, отправившихся в воскресенье на шашлыки. Не город, а зона боевых действий. Фамилии погибших указывались. Я их слышала впервые. Эти мужчины не участвовали в папашином аукционе. Ну хоть какая-то приятная мелочь. Хотя что тут приятного?! Опять погибли люди! Почему нельзя решать вопросы путем переговоров? Почему обязательно нужно убивать? И ведь мой отец, мой родной отец имеет отношение к убийствам участников аукциона – пусть опосредованное, но имеет. Он, так сказать, запустил механизм. Зачем?!
Мои переговоры прошли успешно, мы смогли закончить все дела к середине пятницы. В этом были заинтересованы сами киприоты – они предпочитают длинный уикенд. Я поняла, что еще в пятницу смогу полежать на бережку и покупаться под лучами солнца, а не после заката, как удавалось в среду и четверг.
Вдосталь наплававшись, я рухнула на лежак и прикрыла глаза. Хорошо-то как… тепло, а в родном городе сейчас идет дождь…
Наверное, я задремала.
– Привет, Кира! – ворвался в сознание знакомый голос.
Я открыла глаза, села и повернулась направо – голос шел с той стороны.
На соседнем лежаке сидел Олег и широко мне улыбался. Я невольно бросила взгляд на шрам, оставшийся от извлечения пули. Олег был в длинных, почти до колена шортах и пляжных тапках на босу ногу.
Я давно научилась не стесняться своей полноты (легкой полноты!), но тут мне в очередной раз захотелось стать фотомоделью. Ну почему у меня такие бока? Почему у меня такие бедра? Рождаются же некоторые девушки стройными, едят все, что хотят, и не полнеют! Правда, я тоже не полнею. Но и не худею. Я все время остаюсь одинаково полненькой!
– Ты давно здесь? – спросил Олег.
Я сказала и тут же добавила, когда уезжаю, потом спросила, когда прилетел он. Оказалось – в прошлое воскресенье и улетать тоже будет в воскресенье.
«У нас два вечера и один день», – подумала я.
Если он, конечно, захочет их со мной провести…
Мы поговорили о цели моей поездки, Олег сказал, что тоже встречался здесь с заказчиками его товара и совмещал и совмещает работу с купанием в Средиземном море.
– Планы на вечер есть? – спросил он.
Я покачала головой.
– Неужели киприоты никуда не пригласили такую красивую женщину?
Я покраснела. Они приглашали, но я всегда вежливо отказываю клиентам и партнерам – только если это не деловой обед или ужин. Но если есть хоть малейший намек на, так сказать, неуставные отношения, я нахожу какой-нибудь предлог. Тем более мне никогда не нравились мужчины такого типа.
Мне нравился Олег. И я никак не ожидала его здесь встретить! Это был просто подарок судьбы. Или… ничего не будет?
Но он предложил вместе поужинать – после того, как вдосталь накупаемся и назагораемся. Я сказала, что собираюсь лежать на пляже, пока солнце не скроется за горизонтом. Я не могла уйти с пляжа даже ради Олега! Я так устала… От работы, от всего, что произошло в моей жизни вне работы, от переживаний из-за мамы, сестер…
– Ты случайно не знаешь, как Ольга? – спросила я у Олега.
– Твоя сестра? – удивленно переспросил он.
Я кивнула. Он покачал головой.
– Вы же вроде так дружили, – заметил Олег.
Я неопределенно пожала плечами, в уголке глаза мелькнула слезинка.
– Кира, ты чего? – он тут же заметил, как изменилось мое настроение.
– Просто обидно, – вздохнула я. – Вроде была сестра – и нет сестры… Она как будто вычеркнула меня из своей жизни… И я столько всего не знала про свою семью…
– Добрый день! – прозвучал мужской голос над нашими лежаками, потом приветствие повторил второй.
Мы с Олегом сели, Олег поздоровался с мужчинами за руку и представил меня по имени и фамилии. У обоих мужчин на лицах появилось легкое удивление, но оба пожали мне руку и тоже представились, правда, только по имени. Судя по нескольким фразам, которыми эти двое перекинулись с Олегом, они занимались бизнесом.
– Вы здесь на отдыхе? – спросил один из них.
– Нет, у нашей компании запланирован совместный проект с киприотами. Я привезла чертежи.
– А это правда, что одному нашему известному олигарху тут не разрешили начать строительство? – спросил второй.
– Правда, – улыбнулась я. – Здесь закон един для всех. И если запрещено строить на побережье (можно только перестраивать старые здания, поэтому, когда появился спрос, несколько дешевых гостиниц были переделаны в апартаменты), то независимо от того, кто купил землю на побережье, строительство не разрешат.
Все трое мужчин усмехнулись. Мы еще немного побеседовали на берегу, потом всей компанией сходили искупаться.
Перед уходом один из мужчин поинтересовался, как себя чувствует мой отец. Я ответила, что не в курсе.
– Вы с ним виделись в последнее время? Он призывал вас к одру?
Я сказала, что видела его на похоронах мамы в окружении медиков и выглядел он отвратительно, был совсем недолго и его снова увезли в клинику.
– А ваша сестра, которая обеспечила ему сотрясение мозга?
– В сумасшедшем доме.
– Где? – хором спросили все трое мужчин. Для Олега это тоже было новостью.
– Это ваш папаша ее туда определил? – спросил один из бизнесменов.
Читать бесплатно другие книги:
