Проклятие тангеры Аксенова Юлия

– Вообще-то не похоже…

– Не похоже! А другие? Я никого подозрительного не вижу.

– А я не чувствую. – Виталий вздохнул, потом, хмыкнув, указал ладонью в сторону от танцпола: – Костя скоро научится танцевать!

Скепсиса в его реплике прозвучало куда больше, чем добрых чувств.

С огромным удивлением Ксения проследила за его рукой. Неподалеку от выхода, рядом с вешалками высокий, ладный Костя, нелепо присогнувшись, прижимал к себе маленькую хрупкую девушку с пышными локонами и деревянно, но довольно ритмично переставлял длинные ноги. Он не смотрел по сторонам и был, по-видимому, всецело поглощен процессом обучения. Девушка в символическом платье с лентами через голую спину до самого крестца и подолом, заканчивавшимся сразу, как только начинались бедра, непрерывно делала сложнейшие «украшения» тонкими, нереально стройными ножками: притопывала каблучком, подбрасывала одну – согнутую – за коленку другой, носочком туфли чертила по паркету широкие и мелкие вензеля. Поразительно, что Костя при этом ухитрялся не запутаться и довольно четко выполнять свои простые шаги. Вперед, в сторону, назад, в сторону. Ого! Он уже умеет вести в крест и ходить по квадрату!

– Это аргентинка, которая выступала в шоу. Как ее?

– Похожа, но не она. У аргентинки волосы пожиже. И… Виталий, они там же… где тебя!..

– Что?

Ксения уже рванулась вперед. Отчаянно оглянулась на друга. Долго объяснять, что во сне именно на том месте, где сейчас Костя танцует свое первое танго с незнакомкой, лежало тело мертвого Виталия и злобный дух по имени Черная Тангера стоял над ним, обводя черными глазами-провалами рассеявшихся по огромному пространству бывшего цеха людей. И еще: сквозь нее чуточку проглядывает Костина рубашка и ремень его брюк. И еще: они с первого раза танцуют в близком объятии, а Костя шагает уверенно и ни разу не наступил ей на ногу – нереально! И еще: Лера с Наташей сидят поблизости за столиком, пьют кофе, перешептываются и хихикают, посматривая в сторону Кости. Для них – он упражняется сам с собой!

Не до объяснений! Виталий поймет!

Она на ходу соображала, что делать. Дождаться, спрятавшись за высокой стойкой бара, когда танец окончится, а потом реанимировать Костю? А вдруг он рухнет замертво в ее объятиях?! Отпихнуть тварь и занять ее место перед любимым мужчиной? Считается, что инфернальные персонажи обладают нечеловеческой силой. Но хоть выйдет заминка, собьется настрой. Или она убьет Ксению. Страшно!

Ксения вновь обернулась. Но Виталий, вопреки ожиданиям, не догонял ее. Он вел оживленную беседу с Травкиным.

Что же делать?!

Трясясь от ужаса, Ксения вновь медленно двинулась вперед. Еще пять минут назад она была уверена, что кошмар этой ночи закончился!

Смолкла очередная песня, отличавшаяся особой вычурностью оранжировки. Бодренькая мелодия рок-н-ролла возвестила короткий перерыв между тандами. Ксении оставалось преодолеть три шага. Она решила, что просто обнимет Костю сзади, позовет по имени, заговорит с ним. Он же еще не потерял способность слышать и чувствовать! Он отвлечется хоть на секунду…

Женщина, похожая на аргентинку, разжала объятие и скользнула прочь. Костя потерял равновесие, пошатнулся и с трудом устоял на ногах.

Он смотрел на подругу равнодушно и даже с легким отвращением – как на досадную помеху, как на надоедливую муху, которая нарушает его благородное одиночество. Ксения стояла перед ним и была не в силах взять его за руки – не то что обнять, не в состоянии придумать, что сказать. Растерянная, униженная, как недавно перед Виталием… Во сне. С Виталием так было во сне… Наяву с Виталием было по-другому. Но Костя ближе и роднее Рогова!

– Ну? – произнес Костя. – Зачем ты пришла? До конца милонги два часа. Танцуй!

Равнодушие в тусклом голосе. Да оно же деланое!!!

– Радость моя, я пришла, чтобы танцевать с тобой!

Шаг навстречу друг другу остался единственным шагом этого танца. Встретились руки, тела, губы. Обоим стало безразлично, что они на виду. И все же оба вспомнили, что за дверями старого цеха есть автомобиль, под его шинами – дорога, а в конце дороги – дом.

Топот, возня, грохот падающего стула, победный вскрик.

Константин и Ксения с усилием оторвались друг от друга, оглянулись на близкий шум.

Рогов стоял на коленях, прижимая руками к полу нечто твердое, алого цвета. Из-под его ладони торчала в сторону узкая длинная шпилька каблука. Сергей Травкин в нелепой позе склонился над ним, будто обхватил нечто невидимое.

Как раз в тот момент, когда Ксения обернулась, Травкин недоверчиво обшарил растопыренными пальцами воздух перед собой и медленно выпрямился. А Виталий ткнулся всем корпусом вперед: левая рука его будто провалилась. Он резко откинулся и осторожно приподнял ладони. Быстро повернул, удивленно осмотрел, отвел в стороны. На полу у его колен алая кожа туфель стремительно подергивалась серым. Очертания туфель несколько размазались, потеряли четкость. Потом Ксения ясно увидела, как осыпается узкий каблук, – точно так осыпается пепел тлеющей между нежных женских пальцев сигареты.

Ксения взглянула на Костю. Тот наблюдал процесс с живейшим интересом, как если бы присутствовал при выступлении фокусника и надеялся разгадать сущность его трюка.

Туфли уже превратились в бесформенную серую массу, которая продолжала шевелиться, осыпалась, оседала. Рогов, по-прежнему на коленях, тщательно отряхивал руки. Травкин пристально смотрел на издыхающую кучку праха с выражением не то предельной брезгливости, не то боли. Верная Ирина подошла к нему, встала плечом к плечу, что-то сказала. Травкин отрицательно покачал головой.

Костя, держа Ксению за руку, повел ее ближе к эпицентру событий, куда потихоньку стали подтягиваться все участники милонги. Виталий обернулся на них и, наконец, поднялся на ноги. Ощерился, топорща усы:

– Ксень, что скажешь как специалист: мы ее совсем прогнали?

Ксения внимательно посмотрела под ноги, где легкий сквознячок уносил с паркета последние серые пылинки. Открыть рот не получилось, она молча кивнула. Потом все-таки заставила себя произнести:

– Вы молодцы. – Вышло хрипло и неубедительно. – Защитники!

Травкин резко отступил назад. Ксения подняла взгляд. Сергей, держась за сердце, опустился на ближайший стул. Ирина, сразу оказавшаяся рядом, задала вопрос, он снова отрицательно качнул головой, и она бросилась просить у народа «валидол или что-нибудь».

Ксения присела на корточки рядом с Сергеем, взяла его запястье – подлечить потихоньку под видом, что щупает пульс. Травкин на дух не переносит мистику с эзотерикой и до кучи с ними – целительство. Хотя после всего увиденного его представления о мире должны были стать более гибкими… Какое там! Сергей, сам того не осознавая, отчаянно сопротивлялся непрошеному вмешательству, хотя, судя по выражению лица, было ему лихо. Ксения не могла и не имела права ничего не сделать.

К счастью, Ирина вернулась с трофеем. Нитроглицерин быстро подействовал. Травкин крайне сухо – от смущения за собственную слабость – поблагодарил всех, кто беспокоился о его здоровье, и в сопровождении Ирины удалился на улицу – «подышать».

Рогов тем временем, не дожидаясь, когда вопросы хлынут лавиной, весело воскликнул в ответ на первое же «что у вас тут произошло?»:

– Мы с Серегой неудачно поиграли в догонялки!

Никогда прежде он не называл Травкина так панибратски. Но кто об этом знал, кто мог заметить фальшь? Ксения, посвященная в тайны трудовой биографии скромного художника, ну, может, еще наблюдательная Наташа.

– Что за догонялки?!

– Взбодриться как-то надо в пятом часу ночи? Неужели в детстве никто в догонялки не играл?!

Виталий быстро оглядел собравшихся. Внезапно подмигнул Косте и прыгнул в его сторону:

– Берегись!

Ксения с изумлением увидела, как Костя в мгновение ока сорвался с места и понесся прочь. Рогов с топотом рванул за ним. Костя убегал виртуозно – и впрямь как в детстве: лавировал между людьми, которые со смехом расступались, менял направление так стремительно, что его заносило на поворотах. Габаритный Виталий не отставал.

– Это салки называется, а не догонялки! – крикнул кто-то с веселым возмущением.

Вдруг Наташа захлопала в ладоши, привлекая к себе внимание, звонко крикнула:

– Виталик, я тоже в игре! Догоняй! – и понеслась в противоположном от Кости направлении, зацокав шпильками.

Рогов мгновенно развернулся.

Лера тоже хлопнула в ладоши:

– И меня!

– Расступись, народ! – басом заревел приземистый мужчина в ботинках клоунского вида: белых с круглым черным носом.

Кто-то отступил, большинство захлопали и закричали, что и они играют.

Костя позволил себе передышку, решив, что его больше не преследуют, и тут же был осален хитрым Виталием, внезапно отшагнувшим назад.

– Тебе водить! – крикнула Наташа.

Игроки замерли, ориентируясь в ситуации, Костя растерянно остановился. Сделал шаг вперед – все кинулись врассыпную, Костя помчался кого-нибудь догонять.

Ксения, уже освобожденная от заботы о Сергее, присела на его стул, уперлась локтями в колени, положила подбородок на скрещенные пальцы. На губах бродила улыбка. Победа! Чувство освобождения и радость, умиротворенность и торжество. Гордость за близких людей, которые дважды совершили почти невыполнимое: справились с непонятным инфернальным чудовищем и отвлекли от странного события внимание толпы. Ведь не одна Ксения, подбежав, успела заметить, как под ладонями Виталия рассыпаются в прах алые туфли. Теперь об этом не скоро вспомнят! Со счастливым изумлением Ксения осознала, что и она сумела выполнить взятую на себя миссию. Но главное: угрозы больше нет! Нет!! Нет!!!

Веселые крики смолкали. Тяжело дыша, женщины со снятыми для удобства туфлями в руках и потные мужчины с выбившимися из брюк нарядными рубашками по одному выходили из резвящейся толпы, останавливались на периферии. Кучка игроков таяла.

– Господа, чокорера! – громко объявил Измайлов, который сегодня лично выступал всю ночь в роли диджея.

Уже снятые туфли были совсем отброшены. Смена развлечения пришлась по душе.

Быстро выросли друг напротив друга посреди танцпола две длинные шеренги. Зазвучала музыка, стали легким шагом сходиться пары.

– Что произошло?

Ни Рогов, старавшийся восстановить дыхание после беготни, ни Костя, восхищенно наблюдавший за первыми движениями народного аргентинского танца, ни Ксения, которая по-прежнему сидела от них поодаль в блаженном изнеможении, не заметили, как Валентин покинул столик диджея и подошел к месту последней схватки с Черной Тангерой.

Ксения вздрогнула от его строгого голоса, прозвучавшего резко. Оба мужчины обернулись и оказались рядом, плечом к плечу. Они молчали: сочинять не осталось сил, да и стоило ли?

– Виталий, я видел, как ты и… господин Травкин гнались за пустотой, – пояснил Измайлов менее скрипуче, – и потом – эти мерзкие красные туфли. Вы… – Он посмотрел на Костю, имени которого не знал, – находились рядом. Скажите, Виталий и… вы, что это было и чем грозит в дальнейшем?

Если бы Ксения не наблюдала Валентина целый год, не сумела бы догадаться, что он изо всех сил старается быть дружелюбным, просто очень нервничает.

– Гнались, – согласился Рогов, – и догнали. Туфли пошли прахом. То есть рассыпались в прах. Дамочке не удалось сегодня никого сожрать. Вот она и обессилела. Думаю, она больше не вернется. А, Константин? Как это говорится? Развеялась?

Костя понимающе усмехнулся, устало добавил:

– Развоплотилась. На глазах… Народ надо было как-то отвлечь, вот и играли.

Константин и Виталий по-прежнему стояли сомкнутым строем. Оба – статные, ладные, подтянутые, сероглазые. Почти одинакового роста. Только один покрупнее, другой – похудощавее, один гладко выбрит, другой – усатый. Один помоложе, другой – постарше. У обоих на лицах – смешанное выражение утомления, радости и гордости. Оба одновременно покосились на сидящую поодаль женщину: оценила ли?

«Интересно, – подумала Ксения, – понимает ли Виталий, что Костя не только помог отвлечь внимание толпы? Что он намеренно принял удар на себя. Ну, может, и не совсем намеренно: и досада им двигала, и ревность. И все же он догадался, с кем имеет дело, и сумел удержать ее, пока не подоспела помощь!»

– Да, – согласился Измайлов еще мягче прежнего, – я с этой же целью поставил чо-кореру. Сейчас пойдет сиртаки.

– То, что надо!

– Я вам очень благодарен! Хотя я надеюсь никогда толком не узнать, за что именно! Передайте также мою благодарность господину Травкину.

На сей раз мужчины покосились на Ксению растерянно: сказать о ее роли в освобождении от злого духа – означает выдать тайну. Стоит ли, обрадуется ли она? Ксения едва заметно отрицательно качнула головой.

Измайлов крепко пожал руку сначала Виталию, потом – Косте и, не склоняя гордой головы, с достоинством направился обратно, к своему диджейскому пульту.

Ксения нехотя поднялась, подошла к мужчинам, поцеловала обоих в губы.

– Герои! Горжусь! Как там третий богатырь? Вы бы проверили!

С Сергеем все было в порядке – она чувствовала, но этих двоих требовалось услать. Куда-нибудь, чтобы хоть на пять минут остаться наедине с собой и ответить себе на единственный вопрос. Однако пяти минут не хватило. Когда все трое вернулись, Ксения старательно делала вид, что после пережитых волнений спит глубоким сном на диване, и будить ее грех.

Троица – плюс Ирина, плюс примкнувшая к ним Наташа – потопталась около дивана и отправилась в бар. Им бы сейчас надраться в домашней обстановке! А так – каждый за рулем. Травкина держит любопытство: он отошел от первого шока и жаждет информации. Костя вынужден ждать свою даму. А что держит зевающего через каждое слово, измотанного больше других Рогова?

– Наташка, ты, выходит, тут главная закоперщица?! Застрельщица наших побед?! – весело воскликнул Рогов, уставившись на нее хитрющими глазами.

– Только благодаря Сергею! – твердо заявила Наташа. – Если бы он меня так гениально не расспросил, сама бы и не сообразила.

Травкин скупо улыбнулся, но было ясно, что похвала ему приятна.

– Это не гениально, – сказал он тихо, своим, как обычно, строгим голосом, – это просто грамотно. Я ведь ничего не придумывал от себя, не подсказывал тебе, верно?

– Не подсказывал. Однако же до разговора с тобой я бы не сообразила, что общего было в поведении троих погибших перед смертью.

– Только троих? А остальные? – удивилась Ирина, которой Сергей, оказывается, ничего не рассказал.

– Я видела танец Романа с… этой… С ней. Танец Толи Юшко и Карлоса. Анатолия и Кар-лоса видели все, но там все выглядело слишком уж по-разному. А на Рому, беднягу, обратила внимание только я. Сергей так удачно меня расспросил, что я поняла одну простую вещь: у всех троих в последний вечер резко поменялось поведение. Эта отрешенность, взгляд в пустоту, неспособность сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Но… – Наташа беспомощно приостановилась. – Сергей, я не помню, как мы вышли на туфли!

– Очень просто. Ты – внимательная девушка, у тебя глаз наметан на восприятие танца. Только ты могла подметить, что у человека полностью поменялась манера ведения, что у него внезапно повысилось мастерство – скачком.

– Да! Даже старый Карлос, до которого нам семь верст лесом, затанцевал еще круче. Он просто делал невозможное! Он с баланса сходил – и держался – в нуэво, которого он прежде не танцевал!..

– Ну вот. Я, естественно, попросил описать внешность партнерши.

– Две совсем разные женщины. Но у обеих – алые туфли.

– Сергей, как ты мог из двух одинаковых пар туфель сделать далеко идущие выводы? – возмутился Виталий.

– Я же не только Наташу расспрашивал. Жаль, например, что муж недавно увез Леру. Хотя я понимаю, ей досталось – не дай бог никому! Она порассказала мне много интересного, но мало что можно озвучить без ее согласия. Однако именно благодаря Наташе у меня появилась версия, что нужно искать. Алые туфли были на всех видимых партнершах, а Виталий даже утверждал, что разглядел их и на невидимой. Но это не в счет! Только Ксения меня огорчила.

– Чем? – ревниво вскинулся Костя, и Наташа с завистью вздохнула.

– Партнерша Коренева, по ее словам, танцевала босиком. Зато выглядела как Оксана, красные туфли которой только что сгорели в новеньком камине.

– И что ты из всего этого понял? – удивилась Ирина.

Наташа, тоже до крайности удивленная, с нетерпением ждала ответа, а Травкин картинно медлил.

– Ничего ровным счетом, – произнес он наконец без тени улыбки и вдобавок проворчал: – И не хочу понимать. Я просто теперь знал, что надо выявить всех женщин в алых туфлях, среди них – хорошо танцующих, и действовать по обстановке.

– Сергей, вы выражаетесь на таком профессиональном жаргоне – как в детективе!

У Наташи мелькнула мысль, что Травкин, помимо танго, слишком сильно увлекается кино и романами про сыщиков.

Виталий нетерпеливо заерзал на месте, рассобиравшись в очередной раз зевнуть.

– Сережа, она, – Рогов кивнул в сторону Наташи, – уже вроде как не чужая! Можно ей сказать?

– Да, – нехотя процедил Травкин.

– Он у нас генерал-майор МВД! – похвалился Рогов, будто собственным званием. – В запасе, разумеется.

– Ой! – только и выдавила Наташа.

– Женщин в красных туфлях оказалось пруд пруди? – поинтересовалась Ирина, которую откровения по поводу рода занятий возлюбленного, ясное дело, не трогали.

– Напротив, ни одной. Повезло. Иначе я не поверил бы, когда Виталий подскочил и объявил, что надо срочно выручать Константина.

– Мне ты ничего не сказал про алые туфли! Только в последний момент! – возмущенно констатировал Рогов.

– Я не успел…

– За всю ночь?

– Ты танцевал с Ксенией, когда я окончательно все выяснил.

– Я одного не понимаю, – подал голос молчаливый Константин. – Как вы догадались, что надо охотиться за туфлями, что их надо с нее снять?

– Это не ко мне вопрос, к Виталию, – сухо констатировал Травкин. – Я охотился за женщиной. За что и поплатился. Рогов, объясни им как-нибудь историю с туфлями. Я пока прогуляюсь.

И Сергей неторопливо зашагал в сторону туалетных комнат.

– Не любит сверхъестественного, – ощетинился усами, расплываясь в улыбке, Рогов. – Мне просто пришло наитие! Травкин кричит: «Алые туфли!» Я говорю: «Она?» Он – мне: «Не знаю: женщины разные, но всегда в алых туфлях». Я прикинул: Оксанины туфли-то сгорели. Эта – призрак… или что там? Дух? Демон? Может выглядеть как ей надо. Я думаю теперь: она для каждого мужика была такая, как ему нравится.

– И для Анны, – добавила Наташа из необъяснимого педантизма.

– Да уж… Так вот… – сбился с мысли Виталий. – Так вот! Оксанины туфли были как ключ, как чертежик, по которому можно выстроить что-то похожее на материальный объект. Больше мне рассуждать было некогда. – Он развел руками. – Я рванулся к этим туфлям, пока она не ушла!

– Вдруг она так и ушла без туфель, теперь бродит вокруг цеха и ищет путей назад? – Ирина говорила крайне серьезно, хоть и выглядела спокойной.

– На этот вопрос тебе бы лучше Ксения ответила, но она изображает спящую красавицу. Не чувствую я так, чтобы та вернулась. Понимаешь? Не чувствую!

– Вряд ли у той твари есть возможность вернуться, – подал голос Константин. – Таким действительно нужен ключ, чтобы хоть частично проявиться в материальном мире. Ключ потерян – до свидания! А ключ на самом деле потерян: туфельки теперь рассыпались в прах окончательно!

– Константин, вы эзотерик? – спросила Наташа, еще не полностью оправившаяся после генерал-майора милиции.

– Нет, но в элементарных-то вещах разбираюсь!

Константин уж слишком явно бросил взгляд, полный превосходства, на Рогова.

Виталий вскинул брови, но смолчал.

Наташу покоробило: она обиделась за любимого старшего товарища. Тот спас Константина, а этот неблагодарный человек сводит пустые счеты!

– У него Ксенька под боком – кладезь премудрости, – беззлобно сообщил Рогов. – Ты, Наташ, держись к ней поближе, она тебя много чему научит, полезному для жизни!

– У меня есть еще одна хорошая советчица, – неожиданно мирно пояснил Костя. – Ксюша давала тебе, Наташ, ее телефон.

– Любовь Сергеевна? Ясновидящая и волшебница? Я пыталась позвонить, а у нее телефон не отвечает. Наверное, еще не вернулась с отдыха.

– Да? – удивился Костя. – А я с ней разговаривал! То есть… – Он почему-то смущенно опустил глаза и покраснел. – Ну да, не наяву. С ней можно и мысленно, если очень нужно.

И он замолчал, явно не настроенный продолжать.

Неожиданно у столика оказался Травкин с большим подносом, полным чашек.

– Я решил, что нам всем пригодится еще кофе!

Принялись расставлять угощение. Оказалось пять чашек.

– Тебе не многовато будет две? – встревожилась Ирина.

– Я не себе – Ксении.

– Надо отнести и помахать чашкой у нее перед носом, чтобы скорей проснулась и присоединилась к нам! – заявил Рогов.

– Она сегодня сделала самое важное дело. Пусть спит, – мягко улыбнулся Травкин.

И Наташа сильно усомнилась в его эзотерической девственности.

– Послушайте! – воскликнула она под влиянием новой идеи. – А что, если сама Оксана своим каким-нибудь там астральным телом принимала облик других женщин и… вот это все творила? От обиды, чтобы отомстить Измайлову?

– Оксана танцевала на уроке, когда Тангера высасывала жизнь из бедняги Николая, – возразил Виталий. – Я все время ее видел, она не исчезала. А тебя она ударила каблуком на милонге – сразу после танца именинника, когда Юшко только вошел во вкус танца с Тангерой. Я правильно понял твой рассказ?

– Да.

– Она каким-то образом впустила в наш мир эту тварь. Вот с чем я бы согласился!

– Я знаю каким! Она, наверное, хотела задобрить дух огня.

Наташу поразило, как раньше не вспомнила. И она подробно рассказала о шаманском обряде жертвы огню, совершенном Оксаной в староновогоднюю ночь.

Рассказ произвел впечатление. Его не обсуждали. Многозначительно покачали головами, и воцарилось задумчивое молчание.

– Итак, она родилась в огне камина в подвале «Витанго», – неожиданно подала голос молчаливая Ирина. – Каким образом она перемещалась с одной милонги на другую? Москва не маленькая. В ней блуждают люди, блуждают, говорят, и духи. Сколько рассказывают о сущностях, навсегда заплутавших в метро!

Травкин не поднял глаз, лицо стало непроницаемым. А Наташа подумала, что Ирина умеет задавать вопросы, достойные своего возлюбленного.

– А просто подсаживалась и ехала, – протянул Рогов и стал ждать, когда присутствующие попросят разъяснений.

Пришлось доставить ему такое удовольствие, и Виталий продолжал:

– Я уверен, чувствую, что со вчерашнего вечера она ехала на мне. Но показаться во всей красе могла только под музыку танго, под которую вышла на свет.

– Как ты почувствовал, что она подсела на тебя? – не унималась Ирина.

Виталий задумался и ответил уже неохотно:

– Мне попадались странные дорожные знаки. Таких не бывает. Я бы назвал: «знаки сопровождения». И вообще был в депрессии… Пакостно вспоминать. Забыть хочется.

– Прости, я больше не стану тебя теребить, – поспешила успокоить Ирина. – По крайней мере, пока мы все не успокоимся.

«Она, оказывается, с характером: упрямая!» – отметила про себя Наташа.

– Кофе остыл, – тихонько заметил Рогов, потрогав чашку Ксении.

И Наташе показалось, что все, так же как она, с завистью посмотрели на глубоко спящую.

До окончания милонги полтора часа, в чашках дымится крепкий кофе, течет бурный и переменчивый поток беседы. До окончания праздника надо успеть ответить на единственный вопрос: с кем ехать домой?

Домой – это именно домой! В свою квартиру, где мирно спят мама и папа, в родную ванную, в собственную уютную одинокую постель. Чтобы как следует выспаться, понежиться, прийти в себя. Но точки над «i» расставляются этой ночью. Кто повезет ее до дому, тот и останется в ее жизни… до конца дней? на ближайшие полгода? на следующие сутки? Виталий? Костя? Конечно, Костя! Или Виталий?

Долгожданное решение ниоткуда не приходило, не вытекало ни из каких соображений, и тело отказывалось делать выбор. А сердце, голос которого Ксения старалась расслышать сквозь мелодию «Кумпарситы», шептало давно знакомые, давно любимые, но казавшиеся прежде малопонятными стихи:

«Кумпарсита» растворилась далеко вверху, под высоким потолком бывшего заводского цеха, а стихи остались на губах. Ксения заканчивала шептать:

И принималась твердить сначала: