Повелитель ветра Аксенова Юлия

– Он что, и тебя хотел ей сосватать? – неожиданно поинтересовался Григорий ровным голосом, в котором Ярослав «третьим ухом» услышал острую, жгучую ревность.

– Я ничего не знаю насчет сватовства, – ответил Ярослав, удивленно подняв брови.

– Ксения работала у Жени, и он решил нас познакомить. Он знал, что я один, а мои родители заразили его идеей меня женить. Было время, когда они и меня самого заставили поверить, что это необходимо. Женя дал ее телефон…

Ярослава тихонько затошнило. Он был по горло сыт любовными мемуарами Царевой и вовсе не горел желанием заново выслушивать всю историю от второго ее участника. Он хотел знать только одно: почему Гриша порвал с Ксенией в разгар безоблачного романа.

– Гриш, а что вас с ней развело-то? Она в тебе до сих пор души не чает. Как о тебе заговорит – после этого на мне одежду хоть выжимай: всего слезами обольет!

– Она обсуждала с тобой наши отношения?

Ярослав вслух застонал: опять Григорий недоволен! Не хватало еще подставить Ксению! Хотел как лучше, а получается…

– Гриша, у нее не было другого выхода! Речь шла о безопасности – ее, твоей, еще сотен людей!

Я потом все тебе разъясню – это моя кухня!.. Кроме того, – спохватился Ярослав, – она не имела понятия, что я знаком с тобой, а я поначалу понятия не имел, что она говорит о тебе. Она даже имени твоего долго не называла, понимаешь?

– Ничего не понимаю! – воскликнул Матвеев. – Я и Ксения. Все… прошло… давно. При чем тут безопасность сотен людей?

«Так, – подумал Ярослав, – не получается беседы по душам. Ладно, придется прижать тебя к стене».

Он коротко изложил всю историю с энергетическим пробоем.

– И что, этот провал существует до сих пор? – уточнил Матвеев.

– Убрали.

– Этот провал мог Женьку свести в могилу?

– Мог. Но Ксения приложила все силы, чтобы локализовать дыру, нивелировать ее влияние на окружающих. В первую очередь удар должен был прийтись по ее собственному здоровью. Другой вопрос, что Евгений Ильич был предрасположен… Еще раз повторяю тебе, пожалуйста, пойми это: пробой порожден не истерикой вздорной женщины, а твоим с ней разрывом. Природу ваших отношений, как и причины разрыва, я до сих пор не понял. Также я не сумел понять, что за сила сокрыта в твоем этом метеорите, для чего он предназначен и как им пользоваться. По всем направлениям потерпел полное фиаско.

Ярослав не стал добавлять, что неплохо было бы получить от Григория хоть какую-то информацию – тогда и фиаско удалось бы избежать. Но давить на друга опасно: замкнется еще прочнее. Поэтому просто ждал, подливая ему и себе еще какой-то напиток: ром уже закончился.

– Я купил это для Ксении, – неожиданно сообщил Григорий, – на черном рынке в Моади.

Он потерянно замолчал, будто внезапно забыл тему беседы. Как-то сразу стало ясно, что Грише больше не надо подливать спиртного.

– Где это – Моади? – пригласил к продолжению разговора Ярослав, а сам поднялся, убрал со стола бутылку и принялся мыть рюмки.

– Африка, Сахара. – Матвеев снова приостановился.

Ярослав поставил чайник на плиту.

– Я ездил осенью в Египет. Ксению не брал: была мужская компания, серфингисты. А там предлагали сафари… ну, это только так называлось… путешествие по Сахаре. Я поехал. Понимаешь, просто… Я не мог так много пить, как ребята, каждый день. Они моложе; они так громко заводили музыку. Я их предупреждал: это все плохо кончается: капельницей – слух слабеет, я это проходил!.. Мы с Женькой, когда жили в Египте, все время мечтали попутешествовать по Сахаре. Это было – как возвращение в детство!..

– Когда вы с Евгением Ильичом жили в Египте? – удивился Ярослав.

– Я же говорю, в детстве. Отцы работали в Каире, матери с нами снимали домик у моря. Мы там и познакомились.

– А я думал, твои родители только в Европе работали.

– Вот видишь, не только.

– Извини, я перебил. Ты начал рассказывать, как купил метеорит.

– В Моади я просто бродил по базару и случайно услышал разговор. Один немец по-английски объяснялся с местным жителем. У него плохо получалось – я подошел, чтобы помочь. Оказалось, что там есть черный рынок метеоритов. Немец стремился туда. Я, конечно, тоже захотел там побывать. В тех краях метеоритные дожди идут чаще, чем обычные, представляешь? Местные жители ищут, подбирают. Этим живут. Мне захотелось сделать девушке такой необычный подарок – звезду с неба. Ксения – натура романтическая, любит смотреть на звезды… Вон заварочный чайник, слева от тебя! Чай… правильно, здесь. Выбирай любой!

Ярослав успел заварить крепкий черный чай и выставить на стол чашки прежде, чем Григорий снова заговорил.

– Я смотрел на них, брал в руки… Это так необычно – держать в руках кусочек космоса!.. И думал: как выбрать?! Один продавец сказал: «Господин, эта звезда особенная. Она упала очень давно, но к ней ни разу не прикасалась рука человека. Вы станете первым».

– И позволил тебе ее подержать, – усмехнулся Ярослав.

– Нет. Не позволил. У него метеорит лежал в коробочке со стеклянной крышкой. Мне и коробочка понравилась – деревянная, с резьбой, и идея. Продавец ломил цену… Я, конечно, торговался, как положено. Все равно, даже после торга мне это стоило втрое дороже, чем немцу его обыкновенный метеорит, без коробочки. – Григорий коротко рассмеялся. – Но я твердо решил, что Ксеньке нужен именно такой подарок. Даже если неправда, зато как красиво: «Вот тебе, подруга ситная, звезда с неба, и она только твоя, никто ее до тебя не трогал. Бери в ладошки и загадывай желание!» Я и сам до нее… до него… черт его знает!.. короче, ни разу не дотронулся!

У Григория дрогнула рука, он плеснул чай на колени и принялся отряхиваться. Заторможенно наблюдая этот процесс, Ярослав размышлял: «То несчастная страдалица, вечно зареванная Ксения оказывается звездой танцпола, то Гриша случайно находит за шиворотом вещь, которая ему принадлежала и которой он не терял! Ну и парочка!»

Григорий вновь откинулся на спинку стула.

– Вот так! Я ей – звезду с неба, а она мне: «Ты меня встреть обязательно у метро. Неудобно тебе это? Устал ты? Ну, значит, я к тебе и не пойду вовсе!» Думала под каблучок взять Гришу!

Эту дурацкую историю последней невстречи Ярослав один раз прочитал, другой раз услышал в исполнении Ксении. «Каблучковая» версия не показалась ему особо убедительной.

«Нежность, привязанность, детская обида, – думал Ярослав, давая имена тем чувствам, которые проступали между слов в рассказе Григория, – если все это вместе – не любовь, тогда что есть любовь?»

– Гриш, но ты ведь еще встречался с Ксенией после Африки. Почему не отдал ей сувенирчик?

– Но это же не простой сувенир, понимаешь? Это роскошный, дорогой подарок! Я хотел приберечь до Нового года. Так я ей бусики привез, расписные арабские брючки…

– Понятно.

– Еще я договорился в Каире со специалистами – проверили, нет ли вредных излучений от этой штуки. Но не прикасались – я проследил! Дома запрятал подальше и… все.

– Гриша, а как получилось, что метеорит оказался при тебе в день нападения?

– Как получилось? Случайно!

Ярослав хмыкнул: «Кто бы сомневался!»

– Я же шел в «ЧеНеп», к Жене в гости… Давай помянем еще раз! А, ты убрал уже! Ну ладно… Я знал, что могу там случайно встретить Ксению. Ну, я просто вспомнил, что у меня эта штука лежит, и подумал: на черта она мне нужна?! Валяется без дела. Не люблю лишний хлам! А! Я как раз перед этим шкафы разбирал, много лишнего повыкинул. Вот. Решил, если увижу Ксению, отдам ей.

– Так ты к ней заходил в тот день?

Ярослав живо вспомнил заплаканные глаза Царевой, которые встретили его во время первого визита в «ЧеНеп».

– Нет, и не собирался, – ответил Матвеев с досадой, – я же говорю: думал, может, случайно встречу.

Странную логику друга касательно встречи с бывшей возлюбленной Ярослав поместил в свою копилку под названием «Признаки и приметы любви». Григорий наверняка не сумеет ответить на вопрос, чего хотел добиться своим запоздалым даром: восстановления отношений или их завершения. Во всяком случае, ко второму он явно не был готов, иначе захватил бы вместе с метеоритом Ксенину ночнушку, которая в тот вечер, по наблюдениям Ярослава, мирно почивала в шкафу. А для первого Грише не хватило духу: иначе он бы заглянул в кабинет Ксении.

– Гриша, – позвал Ярослав засыпающего прямо на стуле друга, сменив направление рассуждений, – я все понял, кроме одного. Как ты ухитрился пустить дротик… метеорит то есть… в ход, если он лежал в коробочке?

Матвеев встрепенулся:

– Я не помню. Я вообще не могу вспомнить, чтобы держал его в руках, представляешь? Помню, как вырвался от одного парня, как ударил другого кулаком. Просто кулаком, понимаешь? Я был трезв – почти, с головой все было в порядке… тогда. – Он иронично усмехнулся. – После нападения я позвал тебя на помощь. Я действительно испугался, не секта ли, нет ли какого-то… воздействия… Я испугался из-за этого провала в памяти.

– Гриша, я понял: ты боишься не столько нападавших, сколько самого предмета. Ты почувствовал его силу, так?

– Я еще подумал: может, у меня хотели именно его отнять…

– Поэтому швырнули его тебе вдогонку?

– А вдруг он вернулся сам, помимо их воли? – глухо проговорил Григорий.

– Подчинив их волю, – поправил Ярослав.

– О господи! – Матвеев поморщился. – Ярослав, я прошу тебя!..

– Ты первый начал! – парировал Ярослав почти радостно.

Григорий мрачно промолчал.

– А коробочка? – решил все-таки разрядить обстановку Ярослав.

– Коробочка пропала. Она лежала в кармане плаща. Могла выпасть, когда я убегал. В магазине у меня ее уже не было.

– В кармане плаща?! Ты носил такую дорогую вещь в кармане плаща, разъезжая на общественном транспорте в час пик?!

– Ну, куда мне было ее девать? Я ехал налегке, не взял с собой портфель. Просто держал руку в кармане.

– Так. Ты шел по двору, держал руки в карманах, автоматически сжимал в левой коробочку с метеоритом. Во время нападения опять же автоматически вынул руку вместе с зажатой в кулак коробочкой и этим кулаком нанес удар. Коробочка – вдребезги, метеорит из нее выпадает на асфальт, а ты в пылу сражения ничего этого не замечаешь. Правдоподобно?

– Вполне. – Григорий в тысячный раз зевнул.

«Но откуда ожог на руке Владимира? И почему похожих ожогов нет на Гришиной ладони? Насколько было бы легче, если бы этот метеорит все-таки свалился прямо с неба!»

– Ладно, Гриш, отправляйся-ка ты отдыхать! А то сейчас или со стула свалишься, или меня проглотишь ненароком!

– Да, надо спать, – согласился Матвеев. – Ясик, ты сам себе постелишь? В гостиной, на диване.

– Разумеется, и сам найду белье, если ты не возражаешь.

– Да-да, – пробормотал Григорий, нетвердой походкой направляясь в сторону туалета, – в шкафу, в спальне.

Ярослав посмотрел, как Гриша хватается за стенку, чтобы не занесло на повороте, и его сознание озарилось еще одним воспоминанием: Матвеев с забинтованной головой выходит в коридор, приносит полиэтиленовый пакет с завернутым в него орудием нападения, шатается, начинает заваливаться, Ярослав едва успевает его подхватить. Григорию было очень плохо ровно до того момента, пока Ярослав не забрал у него из рук артефакт…

А теперь вопрос: почему же Матвеев преспокойно носил с собой метеорит как во время путешествия по Африке, так и в поездке по Москве – до «ЧеНепа» и обратно?

Ожог у нападавшего от предмета, который только что был холодным… Перемежающееся воздействие артефакта на своего владельца: то Гриша, держа его в руках, забывает, что делает, то теряет сознание, а то живет и действует как ни в чем не бывало… «Дротик» то активизируется, то переходит в латентную фазу.

Обычно предмет силы активизируется при возникновении задачи, для решения которой может быть применен. Чаще всего инициатива активизации принадлежит хозяину вещи, но случается, что и сама вещь проявляет достаточную прыть, ведет себя будто одушевленная.

Григорий в ванной шумно умывался, а Ярослав, доставая постельные принадлежности и опасаясь снова наткнуться на предметы интимного гардероба Ксении Царевой, приступил к обдумыванию самого сложного вопроса, который до сих пор оказывался ему не по зубам. Так какие же именно задачи призван решить метеорит – «дротик»? Очевидно, его и прежде пускали в ход, только следы былых прикосновений стерлись за давностью тысячелетий либо были искусно устранены коллегами по магическому цеху, прежде оперировавшими этим предметом.

Григорий сам выбрал этот метеорит из десятков других. У него бешеная интуиция; выбрал наверняка не случайно. И действительно: очень скоро он использовал предмет для защиты. В этом и состоит назначение «дротика» – защита? Как функционирует – детали. Увеличил силу владельца, смелость, скорость реакции… А через секунду сам же прилетел хозяину по башке! Возможно: перешел в другие руки – сменил владельца. Но выходит, не качественно защитил. И чем он после этого отличается от простого кастета? Еще нюанс: Гриша ведь не для себя вещицу присматривал – для Ксении. Да так и продолжал считать ее не своей!

Матвеев вышел из ванной и направился в спальню – прямиком к кровати.

Надраивая зубы пастой с ядреным мятным вкусом, Ярослав продолжал крутить в голове шарманку повторяющихся, однотипных рассуждений. Глаза слипались, мозги скрипели, будто жернова, перетирающие песок, но безрезультатные размышления подобны ребрышкам воблы: если уж начал их обсасывать – трудно остановиться.

«Звезда с неба». Подарок, выбранный с любовью… Вспомнились бусы из бирюзы, которые очень шли Ксении. Она, заметив взгляд Ярослава, сказала с гордостью: «Его подарок». А в записках: «Я сначала хотела все его подарки собрать в один большой мешок и вернуть ему – в обмен на мою ночнушку. Потом подумала: они ведь сделаны с любовью! Он так внимательно выбирал то, что мне подойдет, и пригодится, и будет к лицу…» И еще почему-то промелькнуло воспоминание. Налитая дождем лужа под окном офиса, признание Царевой: «Я хочу, чтобы моя печаль хоть краешком коснулась одного человека…»

«Звезда любви приветная!» – пропел Ярослав, размокая под горячими струями. Балуясь, вставил в песенную строчку слово, звучавшее в ней нелепо, зато актуальное для его нынешних размышлений: «Метеорит любви…» Два лишних слога! Заменил «метеорит» на «дротик» и безудержно расхохотался: «Дротик любви!» Смакуя, снова повторил вслух. Пробормотал, продолжая веселиться: «Дротик любви! Это вам не стрела какая-нибудь тощая!..»

Он замер на месте, потом резким движением выключил душ, вылез из ванны и, автоматически натянув халат, сел на ее край.

Стрела любви. Он пока еще не знал, каким образом состыковываются все факты, как объясняются нюансы. Но он понял главное. И главное уже состыковалось в его голове: ощущение, которое он испытывал, когда брал в руки волшебный обломок космоса, и найденное для «метеорита» имя!

Хотя… какой же он… то есть она, стрела, метеорит?! Специалист сказал: объект имеет внеземное происхождение. Неземное, скорее! А вот уж откуда взялся – бог весть!

Теперь мысли неслись в голове беспорядочно; только успевай фиксировать в памяти одно озарение за другим! Все озарения подозрительно легко вырастали из банальных расхожих суждений. Любовь защищает и хранит. «Дротик» справился с функцией защиты. От любви теряют голову. Гриша так долго и упорно не пускал любовь в свое сердце, задвигал в самые темные углы самых дальних полок своей души, что она, в конце концов, вмазала ему по башке – чтоб меньше думал! Любовь является нежданно и частенько остается неузнанной в течение долгого времени – это путь, которым «дротик» попал к Матвееву. Любовь – самый роскошный подарок судьбы. Тут и комментировать нечего!

Ярослав забыл, что пять минут назад чувствовал себя совершенно вымотанным. Бодрый и полный сил, он вышел из ванной, извлек из шкафа в прихожей свою сумку. Взял в руки сверток с драгоценным предметом. Ощутил силу, к которой успел уже привыкнуть. Пробормотал:

– Ну их в баню, эти перчатки с отпечатками!

Подумал: «Я сумею защитить Григория от бандитов другим способом – без юридической игры! Да все у них и так нормально сложится на процессе: ребятам дадут по минимуму. Зря, что ли, я с ними возился?»

Он благоговейно взял в ладони стрелу. Мощный поток розовато-золотистой, как заря ясного летнего дня, энергии полился сквозь все его существо, наполняя тело от макушки до пяток, заполняя душу покоем и радостью. Мягкая сила, нежная сила, неодолимая сила.

Каково главное, если не единственное, назначение любовных стрел? Правильно: нести любовь конечно же! Кто-то там из древнегреческого пантеона пускает стрелу, она попадает прямо в сердце, жертва – на верху блаженства! Должно быть, «метеорит» – «дротик» в древние времена служил одним из сильнейших, если не самым сильным на земле, предметов любовной магии. Ярослав с сомнением посмотрел на свои пальцы, бережно охватившие стрелу. Если прежде он видел в ней тяжелый, грубо обработанный булыжник, то теперь вдруг заметил, какой маленькой и хрупкой кажется стрела в его ладонях. Камень – или металл – наливался теплом и будто дышал. «Уж не держал ли в своих руках это орудие сам бог Эрос?» – горделиво, но с опаской подумал Ярослав.

Как же чудесно, что Гриша заметил и оценил по достоинству эту вещь, что Ярослав имеет возможность прикасаться к ней, исследовать ее, даже оперировать с нею!

Ярослав попытался мысленно реконструировать способ применения стрелы. Если по-настоящему вонзить ее в грудь, то жертва просто-напросто скончается от разрыва тканей сердца. Однако острие, направленное в сердце, должно являться центральным элементом ритуала! Может, делали на восковой кукле, подобно вуду? Нет, любовь – светлая магия!

Ярослав, обеими руками обхватив маленький, почти горячий уже наконечник, поднял его на уровень груди узким концом к себе. Он много раз прежде разглядывал конусовидный камень и видел, что его узкий конец несколько скруглен, будто затупился от времени или от трения об атмосферу Земли. Медленно, торжественно поднес наконечник вплотную к обнаженной между полами махрового халата груди, легонько прикоснулся острием к коже в том месте, где особенно отчетливо почувствовал биение сердца.

Розово-золотистая энергия текла прямо в грудь, грозила уже переполнить ее и начать безудержно изливаться наружу. А из-под «чешуек» шишечки, которой завершался тупой конец орудия, в пространство комнаты потянулись тонкие энергетические нити, похожие на лучи лунного света. Бесплотная фигура женщины качнулась и с охотой подалась навстречу искавшим ее и манившим к себе серебристым нитям. В отдалении справа – еще движение: другая женская фигура начала приближаться, а сквозь оконное стекло к нему навстречу просочилась третья.

Пальцы невыносимо жгло. Что-то медленно, вязко подалось и поплыло под ними, будто твердый материал «дротика» превратился в раскаленную лаву. Ярослав опустил глаза на свою руку и выронил артефакт – не столько от обжигающей боли, которую намеревался перетерпеть, сколько от неожиданности: он увидел, как «дротик», раскаленный докрасна, и вправду плавится, течет у него под пальцами. Но не вниз, как велело тяготение Земли. Расплавленный камень – или металл? – тек в стороны вдоль собственной оси, по совершенно прямой линии. Теперь, выпав из обожженных пальцев и прожигая продолговатую дыру в пушистом белом чехле дивана, «дротик» продолжал удлиняться и истончаться.

Ярослав баюкал в левой ладони поврежденную правую. На его глазах стрела обретала свою правильную, точеную форму: узкий, сильно вытянутый, острый, как игла, наконечник, сверкающая тонкая линия древка, изящные треугольные пластины «оперения». Всего не больше минуты прошло! По белому покрывалу перестало расползаться угольно-черное пятно, мгновенно улетучился в приоткрытую форточку запах горелой синтетики. Светящийся красный сменился мерцающим белым серебром – будто лунный луч. Стрела лежала, прекрасная и совершенно неподвижная, будто только что с ней не происходило удивительных метаморфоз!

Ярослав протянул руку и осторожно коснулся стрелы. Она была едва теплой. Ярослав благоговейно положил сокровище на ладонь. Оно как раз уместилось между складками запястья и подушечкой среднего пальца. Маленькая, бесконечно изящная серебристая стрела. Твердая, будто из закаленной стали.

Ярослав вновь опустил преображенную стрелу на белое одеяло. Женские фигуры, поколебавшись, растворились в темноте. Ярослав не двигался, будто впал в столбняк, а в душе поднималось ликование. Он теперь знал механизм действия стрелы! Он мог использовать ее по назначению! Как же хотелось бы попробовать!..

Волосы на голове зашевелились, когда он осознал, какой подарок выбрал Григорий для своей «девушки». Если бы он решился вручить стрелу Ксении – это было бы актом высочайшего доверия! В этом случае он буквально распахивал перед нею свое сердце. Потому он и медлил с подарком, и боялся привести Ксению домой, где стрела напряженно дожидалась их встречи. Он-то медлил, только вот стреле наскучило лежать без дела в красивой коробочке со стеклянной крышечкой – миниатюрной витрине музея давнего прошлого. Стрела сама потянула Гришу навстречу Ксении. В последний момент он улизнул. Какая ж силища у Григория, если он сумел даже под воздействием стрелы подавить порыв чувств!

Должно быть, Ксения произвела на Григория самое сильное, по сравнению со всеми его «девушками», впечатление и оказала наиболее разрушительное действие на его ледяные замки, раз стрела пришла именно теперь. Но Царева, как назло, отвечала Григорию зеркальным отражением – сдерживала холодным рассудком страстные порывы своей натуры.

Ярослав соскочил с дивана, на котором сидел в позе роденовского мыслителя, и, как был, в расхристанном влажном банном халате, сжимая стрелу в руке, помчался в матвеевскую спальню – будить друга.

Громко завопил:

– Гриша! Гриша!

Тот сразу открыл глаза. Спросил встревоженно:

– Что случилось?

– Я открыл механизм действия стрелы… тьфу, блин!.. твоего «метеорита»! Я понял, что им делать и зачем он нужен! Давай расскажу: это очень важно!

Григорий издал короткий стон, изобразил на заспанном лице смесь брезгливости и муки.

– Опять эти ваши магические штучки?

– Ваши?!

Снова, как накануне вечером, у Ярослава возникло ощущение присутствия третьего персонажа в их с Григорием беседе. Конечно, Ксения. Ее образ постоянно находился в квартире. Не обихоженный, не культивируемый, однако и не изгоняемый. Как портрет, который отвернули живописным слоем к стене в надежде, что это поможет забыть изображенное на нем лицо. Ярослав внезапно принял решение.

– Что? – переспросил Григорий и, не дожидаясь ответа, предложил: – Ясь, давай ты завтра утром мне все расскажешь. У меня нет сил!

– Хорошо, – легко согласился Ярослав. Принятие решения вмиг успокоило его. – Подождет до утра. Извини, что разбудил! Спокойных снов!

– Не надо мне никаких снов, – для порядка нахмурился Григорий и рухнул головой на подушку.

Ярослав улегся в гостиной. Он уже задремал, когда почувствовал некое движение у изголовья. С трудом полуразлепив глаза, увидел мерцающую в полутьме фигуру Ксении. Та наклонилась и положила что-то на диван рядом с подушкой. Ксения удалилась, на ходу застегивая весеннее пальтишко, а перед глазами осталась толстая синяя тетрадь. Ярослав увидел, как стрела-дротик, почему-то стоявшая на оперении – острием вверх, медленно пронзает ее. Место разрыва заливается розовым светом, который начинает сочиться сквозь страницы, обвиваться вокруг пружины. Ярослав хотел протянуть руку, чтобы взять тетрадь, пока та совсем не изошла розовым паром, но рука шевелилась с огромным трудом, тогда он обнаружил, что уже спит, и, вздрогнув, проснулся.

Дрема помогла сложить еще одну часть головоломки. Больше Ярославу не стоит бояться за сохранность собственного рассудка! Странные состояния – или события, которые он называл «глюками», – не вернутся. Их природу не постичь, но их происхождение так просто! Тетрадь Ксении, посвященная любви к Григорию, и стрела любви, приобретенная Григорием как подарок для Ксении, дважды сошлись вместе, почти соприкоснулись друг с другом в рабочей сумке Ярослава. Тетрадь – и окно в прошлое, и продукт творчества. Стрела – источник силы, дар любви. То, в чем почти участвовал Ярослав, было прошлым того, кому посвящена тетрадь, – Григория. Но прошлым, творчески воспринятым и переработанным. Может, виденные Ярославом события происходили со светловолосым мальчиком Гришей в реальности, может, в его воображении, может, в матвеевских страшных снах – бог весть! Как узнать? Как спросить?

С этой мыслью, успокоенный своим новым открытием, Ярослав заснул.

Несмотря на явный перебор спиртного и долгий полуночный разговор, Григорий, по своему обыкновению, поднялся часов в восемь утра. Ярослав, если включался в режим заботы о ком-нибудь, умел спать чутко. Поскольку сейчас он считал себя ответственным за друга, сразу услышал плеск воды и легкое позвякивание посуды на кухне. Встал с постели и обнаружил, что за каких-нибудь четыре часа отлично выспался и отдохнул.

Гриша, напротив, был хмур, подавлен и выглядел смертельно утомленным: глаза обведены темными тенями, движения замедленные и невпопад – он то ронял что-нибудь, то разливал, то обжигался. Во время подготовки завтрака и его поглощения они перекинулись всего несколькими словами. Ярослав маялся от сочувствия и полного непонимания, как его выразить, и еще тверже укреплялся в своем решении.

Григорий между тем упорно делал вид, будто никакой ночной побудки Ярослав ему не устраивал: явно надеялся избежать беседы о чудесных свойствах магического предмета. Ярослав выжидал момент.

– Ясик, я сегодня на работу… позже пойду… если пойду…

Ой-ой-ой! В ход пошло уменьшительное имя, значит, Грише совсем плохо!

– Ты, – продолжал Матвеев с заметным усилием, – у меня еще побудешь или спешишь по делам?

По интонации совершенно невозможно было понять, то ли Григорий просит друга посидеть с ним, то ли хочет скорее остаться наедине со своим горем и плохим самочувствием. Ярослав не принял игру и сразу потребовал ответа к ребусу:

– Извини, туплю: ты меня гонишь или уговариваешь задержаться?

Григорий еще сильнее насупился.

– Ярослав, я рад, что ты у меня в гостях: мы так редко встречаемся! Но мне вот, видишь, сейчас, оказывается, трудно общаться… Прости!

– Я понимаю все, – мягко ответил Ярослав.

– Ты, как никто другой, способен понять, – сказал Григорий растроганно.

«Ты сам-то себя понимаешь? – подумал Ярослав, испытывая острую жалость и такую же сильную досаду. – Ну, сейчас или никогда!»

– Ладно, Гриша, я пойду, – бросил он небрежно. – Тебе твой «метеорит» оставить?

Вялость мгновенно слетела с Матвеева! Он напряженно и остро посмотрел в глаза Ярославу. Он понял, что неприятной темы не избежать! И самостоятельно шагнул навстречу опасности:

– Ночью ты пришел ко мне и сказал, что узнал нечто важное про эту вещь. Ты, наверное, ждешь, когда я соглашусь это обсудить?

И от слов Григория, и от его взгляда пробрало ледяным холодом. Ох и страшен бывает Матвеев – тоже жесткое излучение! Как они с Царевой похожи!.. Ну правда, идеальная пара! Ярослав успешно поборол первую реакцию – ответить ударом на удар. Более того, он внезапно решил дать другу последний шанс отказаться от ожидающего его подарка.

– Гриша, если ты оставляешь эту вещь себе, то я обязательно должен дать тебе кое-какие разъяснения. Иначе передавать ее в твои руки просто опасно. Но если я забираю ее с собой, то никаких обсуждений… и тем более демонстрации предмета в действии не требуется.

Григорий помолчал.

– А ты не можешь сейчас взять эту штуку, а потом когда-нибудь мы поговорим и все решим?

Длительное ожидание Ярослава не устраивало по той простой причине, что оно ничего не решит!

– Это же не обыкновенный предмет. Эта вещь обладает огромной силой и собственной волей. Ты сам это давно понял! Ей нужен определенный хозяин. Я держал ее при себе, пока выполнял твое поручение, а храниться у меня без дела она не должна!

Закралось сомнение: убедительны ли его рассуждения для Григория?! Но Матвеев неожиданно сдался:

– Ярослав, я понял, что вещь очень опасная. А какая от нее польза?

– Это трудно объяснить словами. Давай я покажу тебе ее в действии – ты сразу все поймешь!

На лице Григория отразилась внутренняя борьба. Ему хотелось побыстрее отделаться от неприятной темы, хоть лучше бы этой темы и вовсе не касаться! Победило желание отделаться раз и навсегда.

– Давай, демонстрируй! – В его голосе даже прибавилось бодрости.

– Хорошо. – Ярослав, напротив, стал мрачен и сосредоточен.

Он отправился в гостиную, взял стрелу, задумчиво побаюкал ее в руках. Медленно вернулся и остановился на пороге кухни.

Григорий стоял у окна, положив ладони на подоконник. Равнодушно поглаживал взглядом знакомые несколько лет крыши гаражей, еще не полностью закамуфлированные весенней зеленью. Он думать забыл о Ярославе с его глупыми и опасными играми в сверхъестественные чудеса. Пространство вокруг было пустым и холодным.

Отчаяние охватило душу. Не такое острое, жгущее, раздирающее, унизительное, совершенно непереносимое, как двадцать лет назад, а тяжелое, обязательное, непреложное, как в детстве родительское «так надо», как унылые крыши чужих гаражей под окном. Как холод холостяцкой квартиры, который способна разогнать лишь пара бутылок холодного пива…

Ярослав, не дыша, стоял на пороге кухни. Он «слышал» мысли, настроение друга так же ясно и странно, как любой человек слышит собственный громкий голос в тишине. Гладкая стрела, точно живое существо, все норовила вывернуться, выскользнуть, вырваться из руки. И разгоралась все сильнее мягким, пока не обжигающим жаром.

Но Григорий не слышал близости чудесной стрелы – горячей и живой: холод и пустота составляли пространство его жизни. А могло ли сложиться по-другому?

Фантом Ксении легко скользнул к окну из угла, где находилась мойка. Будто даже вода плеснула и звякнула оставленная посуда. Образ Ксении обнял Григория сзади за плечи, прижался щекой к спине в районе левой лопатки – там, где, подобно надежному импортному двигателю, бесперебойно стучало в пустоте сердце.

Ярослав, замерший на пороге, внезапно подумал: если сейчас Гриша обернется, неужели он не заметит и не поймет?! Речь не о Ксениной любви. Должен Матвеев заметить свою собственную потребность в ней!

– Гриша! – резко окликнул Ярослав и сделал шаг вперед.

Друг, отреагировав на интонацию, так же резко повернулся.

– Что? – Лицо Матвеева было сумрачным, непроницаемым.

Образ Ксении, то ли не успевший развеяться, то ли слишком уж прочный, замер напротив его груди.

Идеальная диспозиция! Ярослав с самого утра безуспешно ломал голову, как нечто подобное сорганизовать. Показать Григорию преображенную стрелу, попросить его представить себе женщину, о которой приятно думать… Ох, и послал бы Матвеев – далеко и навсегда!..

Теперь – удача! Только не медлить! Само сложилось. Значит, так надо, пространство дает добро! Надо действовать сразу, чтобы не получилось, как с несчастным Евгением Ильичом! Ярослав стремительно поднял стрелу острием вперед, будто собираясь метнуть дротик в популярной игре, и сделал второй шаг из трех, отделявших порог кухни от окна. Видимо, он слишком сильно махнул рукой, слишком больно стало обожженным еще ночью пальцам держать готовый выполнить свою работу артефакт. Маленькая тяжелая стрела вылетела из руки и попала Григорию Матвееву в грудь – точно туда, где сердце.

Григорий ахнул – не болезненно, не изумленно – с легким, почти радостным удивлением, как возвращающийся с работы папаша, которому маленький сын в родном дворе неожиданно запулил снежком в плечо.

Ярослав, оцепеневший от ужаса, наблюдал одновременно два процесса: серебристое острие стрелы исчезало под натянувшейся тканью черной футболки; а лицо друга разглаживалось, становилось спокойным, светлым, умиротворенным, словно во сне, хотя тот и не закрывал глаз. Григорий с мечтательной улыбкой осел на подоконник. Стрела, торчавшая в его груди, казалось, продолжала втягиваться под черную ткань.

Ярослав стряхнул оцепенение. Подскочил к Матвееву и потянул на себя стрелу. С некоторым усилием орудие подалось. Ярослав дернул более решительно – и вот стрела – холодная, почерневшая на конце – снова в его руке! Будь удар чуть сильнее, отточенный металл коснулся бы сердца! Живой ткани сердца живого человека! Настоящее, физически плотное острие – не астральная проекция, даже не эфирная!!!

Григорий с рассеянным удивлением устремил на него взгляд. А Ярослав смотрел на порванную черную футболку и с ужасом ждал, что вокруг дыры сейчас начнет расплываться кровь.

– Гриша, прости меня! Я случайно! – сказал он. Голос вибрировал. – Давай я рану посмотрю! Надо обработать…

Взгляд Матвеева стал чуть более сосредоточенным.

– Ясь, зачем ты это сделал? – произнес он очень тихо. – У меня нет сил!

Григорий прислонился спиной к откосу и закрыл глаза.

– Гриш, подними футболку, дай я рану осмотрю! – повторил просьбу Ярослав.

Матвеев не реагировал. Он ровно дышал; лицо покрылось здоровым румянцем. Края прорехи в черной ткани оставались сухими.

Ярослав вдруг обнаружил, что ноги едва держат, и плюхнулся на табурет. Стал покрываться потом. Первыми взмокли руки, затем – лоб, шея, затем он почувствовал, как пот льется щекотными струйками по груди, по всему торсу.

Он прислушался к состоянию друга. Тот явно не собирался умирать от раны! Все системы организма работали в штатном режиме!.. Кажется, обошлось! Прислушался к пространству. Тишина, покой.

А где же Ксения? Фантом Ксении исчез из поля зрения. Ярослав мысленно поискал. Ее не было в кухне, не обнаруживалось ни в спальне Григория, ни в ванной комнате, ни в гостиной, ни в крошечном кабинете. Он прощупал коридор и даже туалет. Нигде в квартире ни следа мыслей и воспоминаний хозяина о женщине, с которой он был близок некоторое время назад.

Похоже, не просто обошлось, пронесло стороной беду… Похоже, все получилось!!!

Еле слышное шипение раздалось в оцепенелой тишине кухни. Будто газ неподожженным выходил из конфорки. Но нет, все краны были закрыты. Шипение усилилось. Оно поднималось снизу. Источник находился совсем близко. Ярослав стал оглядывать пол у себя под ногами и тут заметил: что-то опять происходит со стрелой! Над острием артефакта, хранившего теперь прохладу, вился сизый дымок. Темный налет превращался на глазах в белесые хлопья и осыпался на колени Ярославу, подобно пеплу. Какой-нибудь десяток секунд – и острие стрелы мерцало прежним серебряным сиянием. «Стрела сделала свое дело! – с благоговейным трепетом подумал Ярослав. – Скоро она превратится обратно в бесформенный камень».

Григорий мирно спал.

Стрела сохраняла четкость и тонкость линий.

В душе Ярослава родилось и проросло сквозь недоверчивую опаску ликование. «Она теперь моя! Я могу в любое время, по собственной воле пустить ее в ход! Великая стрела любви позволила мне стать своим хозяином!..»

Вскоре Матвеев уже полностью пришел в себя, взбодрился. Он оставался печален, но Ярослав уже не замечал признаков той свинцовой мрачности, которой старший товарищ был охвачен вчера, и того беспросветного отчаяния, в котором он слонялся по кухне сегодня утром. Ярослав решил, что теперь вполне может оставить Григория в одиночестве. Но как быть со стрелой? Матвеев заговорил об этом сам:

– Ярослав, ты забрал бы себе метеорит этот! На кой ляд он мне нужен? – Григорий явно не помнил, что с ним происходило пять минут назад. – Тебе это интересно, ты там опыты с ним какие-то ставишь. Хочешь, я сделаю тебе такой подарок?

– Дают – бери! – улыбнулся Ярослав; потом запоздало спохватился: – Да, насчет отпечатков пальцев!..

– Бог с ними! Все обошлось: парни признали свою вину, раскаялись, получат минимальный срок. Все довольны!.. Ты, Ясь, если увидишь еще раз Ксению, передай ей привет!

Ярослав просиял!

Он так взмок от утренних волнений, что перед отъездом снова отправился принимать душ. Теперь напряжение ушло, необычное дело с успехом завершено, остается ждать результатов. Ярослав не сомневался, что они последуют в самом скором времени. В собственной ванной он не держал зеркала в полный рост: что проку созерцать себя голым? А здесь таковое было. Растираясь после душа, Ярослав внимательно изучил свое отражение. Пробормотал:

– Толстый, волосатый, небритый Амур! – и весело усмехнулся.