Принц для неудачницы Соловьева Анастасия

– Такие вещи особенно ценны в деловых кругах, Ксенечка. Ты просто не в курсе.

Ксения внимательно посмотрела на друга юности, и он уже не показался ей таким вальяжным и респектабельным, как в прихожей. Годы неустроенности, скитаний оставили на нем свой отпечаток, и эта потрепанность плохо вязалась с безупречной репутацией.

– Ну хорошо. А в чем, собственно, заключается ваш проект? Что вы собираетесь делать?

– Мы собираемся осуществлять коммерческую деятельность, – декларировал Осинцев, как будто он представлял в ООН интересы маленького, но гордого государства.

– То есть, попросту говоря, займетесь торговлей.

– Не только. Коммерческая деятельность – это и посреднические, и информационные услуги.

– Я знаю. Когда регистрируют предприятие, в устав стараются запихнуть все подряд. Но что вы собираетесь делать конкретно?

– Ну чего ты пристала, как прокурор? – мягко возмутился Лешка. – Лучше выпей за наши успехи. Вот так-то!.. Пойми же, наконец, для кого он, – Осинцев кивнул на Владимира, – ввязывается в это!.. Чудачка! Для тебя! Чтоб ты в этом своем издательстве не кисла! Чтоб жила, как заслуживаешь того…

– Интересно… – Ксения растерянным взглядом обвела хорошо знакомую комнату, задержалась на Лешкином и Володином лицах – после мирного трудового дня рюмка коньяка окрасила мир вокруг мягкими, нежными красками. – Интересно, а какой жизни, по-вашему, я заслуживаю?

– И ты еще спрашиваешь? – Лешка восхищенно глянул на нее, разливая коньяк. – Сегодня вошла – я сразу понял: идет королева.

– А как живут королевы?

– Сама узнаешь скоро. Ну – за тебя!

Жизнь королевы так и осталась для нее тайной за семью печатями. Другое дело – жизнь бизнесменши средней руки. (Бизнесменша – это жена бизнесмена. Женщина, занимающаяся бизнесом, – бизнесвумен.)

Очень скоро, а именно в конце лета, из родной двушки на «Тимирязевской» Ксения переехала в упоминавшийся уже поселок «Гринвуд». Новый дом стоил восемь с половиной миллионов. На первый взгляд, он был именно таким, как обещала реклама: с ванной, гостиной, фонтаном и садом.

Но вскоре выяснилось, что в доме много недоработок и недоделок. Вот тогда-то впервые и встал вопрос о том, что ходить в издательство Ксении больше незачем.

– Сиди дома, занимайся детьми, – распорядился муж по обыкновению хмуро, он вообще в последнее время все больше и больше хмурился.

– Детьми или строительными недоделками?

– Заодно и дом приведи в порядок. Видишь, мне некогда, я работаю.

– Я тоже работаю.

– А зачем? Давно хотел спросить: для чего ты ходишь на работу? Чего тебе не хватает?

– Работы как раз-то и не хватает. Общения, новых рукописей… Не знаю, еще чего.

– То-то и оно, что не знаешь. А дом в порядок Пушкин будет приводить?

– Лермонтов!.. Ну хочешь, я отпуск возьму.

– Только не отпуск! В отпуск мы с тобой в Мексику отправимся.

Кончились эти разговоры тем, что она стала работать на полставки. Анна Викторовна не одобряла таких перемен:

– Ксения Дмитриевна, кто работать-то будет вместо вас? На кого вы нас оставляете?

Ленка, казалось, искренне радовалась Ксениному счастью.

– Деньги у тебя есть, отдыхай, живи в свое удовольствие! Только совсем увольняться не спеши, мало ли как у него там бизнес повернется. Да и вообще…

Злые языки утверждали, что часть Ксениной работы Анна Викторовна отдает теперь Ленке и радуется Ленка своему растущему благополучию, а вовсе не позитивным переменам в жизни коллеги.

Но какая разница? Важно, что вместо любимой и хорошо знакомой редакторской работы Ксения занималась теперь напором воды в ванной, состоянием электропроводки и подбором тротуарной плитки.

Только не подумайте, что все это Ксения делала своими руками! У нее был помощник по хозяйству – молдаванин Семен. Жена Семена – красивая Каролина – убиралась в доме и присматривала за детьми.

В свободное от ремонтных работ время Ксения пробовала свои силы на кухне. При прежнем режиме на кулинарные изыски не хватало времени и сил, зато теперь кулинарные книги, вырезки и просто наскоро записанные от руки рецепты оказались весьма кстати.

Ей нравилось готовить. А еще ей хотелось поддержать мужа. В последнее время он часто был чем-то расстроен, на вопросы отвечал односложно, иногда невпопад. Точно не слышал, о чем она его спрашивает. Поэтому спрашивать Ксения старалась поменьше – что толку раздражать человека. Больших неприятностей он не сможет от нее скрыть, а мелкие… Что ж, Володя заботится о ней, не хочет огорчать. Это очень мило, тем более в теперешнем – непростом, по всей видимости, положении.

В новых хлопотах незаметно пробежал год.

В тот день Володя должен был приехать как обычно – в семь вечера. Ксения особенно расстаралась. На первое мужа ждали щи с парной говядиной, на второе – котлеты по-киевски с картофелем фри. На десерт – фрукты и любимое Володино кьянти.

Но время шло, а Володя все не появлялся. Да мало ли какие дела могли вдруг возникнуть, успокаивала себя Ксения, бизнес – дело непредсказуемое. Такое уже случалось не раз. Однако когда стрелка часов перевалила за девять, Ксения растерянно присела к столу и набрала Володин номер. После томительной паузы она услышала:

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа сети…»

– Ничего-ничего, – вслух произнесла Ксения, – сейчас придет, и мы будем ужинать.

Но предчувствие настойчиво твердило ей что-то недоброе. Да нет же, нарочито громко, словно протестуя, вздохнула она.

Ей припомнилось сегодняшнее утро. Володя уже на пороге в дорогом костюме с лаковым портфелем прощался с ней.

– Во сколько тебя ждать? – зачем-то спросила Ксения. – Как обычно, в семь?

– Как всегда, – улыбнулся супруг, зазвенел ключами от машины, чмокнул ее в щеку и исчез за дверями.

Сейчас Ксения поняла, что ее с утра не покидает тревожное чувство.

А вдруг… вдруг Володя попал в аварию?! – мелькнуло в голове. Ксения взяла телефон, собираясь куда-то звонить, но тут же подумала: тогда бы они сами позвонили. Да кто они? Врачи… милиция…

И тут телефон в ее руках затрезвонил. В первый момент Ксения остолбенела. Но, справившись с собой, она поднесла трубку к уху.

– Да?.. Я вас слушаю… – непослушными губами произнесла она.

– Ксения, ты слышишь меня? Это я, – сказал Володя.

– Да, я тебя слушаю, – как из тумана подтвердила Ксения.

– Я буду говорить кратко.

– Что-то случилось, Володя?

– Случилось, но это теперь уже не важно, – сказал муж странно глухим голосом. – Слушай меня внимательно.

– Скоро приедешь?

– Нет, не скоро. Ты слушай и не перебивай.

У Ксении застучало сердце и зазвенело в ушах.

– Не скоро?

– Я вообще не приеду. Мне сейчас нужно срочно исчезнуть. Меня уже ищут. Естественно, заявятся к тебе. Ты скажешь им: ушел в контору утром и не вернулся. А где он теперь – не знаю.

– Но я вправду не знаю… и не понимаю ничего.

– Не перебивай меня! У меня крайне мало времени. Сейчас я скажу тебе, где я предположительно буду и когда. Запоминай с первого раза и не переспрашивай. Через пять дней буду ждать тебя в том самом кафе… Поняла, нет? Ну, в котором тебе понравилось еще тогда…

– Это в каком?.. – вконец растерялась Ксения. – «У трех застав»? Там? Нет?

– Ай, ё-моё! За каким ты произнесла его наз-ва-ние?! Нас же прослушивают! Ну и ну!.. Неужели ты ничего не поняла до сих пор?!

– Поняла, – чуть слышно пролепетала Ксения.

– Тогда вот что, встретимся через семь дней в фойе ресторана, в котором мы были с тобой, когда вернулись из Мексики.

– Из Мексики?

– Именно, из нее, – раздраженно подтвердил муж. – И в то же самое время!.. Или нет – на два часа позже. Усекла? Все, время мое вышло…

– Володя, подожди!..

Но в ответ Ксения услышала короткие гудки.

Поначалу Ксения ждала мужа. Ей казалось, Володя обязательно вернется домой. Однако минула неделя, а он так и не объявился. Даже не перезвонил. Детям решила пока ничего не говорить, отец, мол, срочно отбыл в командировку.

Встреча была назначена на шесть часов вечера, но Ксения начала собираться с самого утра. Она волновалась. Тревога, не покидавшая ее последние дни, разрослась до чудовищных размеров.

Она судорожно перерывала гардероб в поисках того самого платья. Ей казалось, что нужно одеться непременно так, как она была одета тогда, в день их возвращения из Мексики.

Наконец, Ксения нашла его. Она выволокла на свет невесомое платьице на бретельках. И тут же нервически расхохоталась. Из Латинской Америки они прилетели ровно полгода назад. И тогда было лето. Зной Гвадалахары сменился московской духотой. А сейчас поздняя осень, почти зима.

Когда за окнами завечерело и комнату начали наполнять сумерки, ждать стало невыносимо. Ксения поехала на встречу.

Заветный ресторан находился в центре Москвы, в переулках возле Покровского бульвара.

Она оставила машину в двух кварталах от ресторана.

Ксения сама не знала для чего, но чувствовала: сейчас нужно действовать именно так – конспиративно.

До встречи с Володей оставалось сорок три минуты.

Она осмотрелась. Темные переулки были пусты. На оледенелые мостовые моросил мелкий дождь. Тускло горели фонари да редкие окна. Как ни странно, такая картина ее ободрила. «Сейчас я увижу Володю, – вдруг подумала Ксения, – и мои треволнения останутся в прошлом. Он, как всегда в безупречном костюме и благоухающий дорогим парфюмом, на все ее вопросы лишь небрежно улыбнется, махнет рукой и скажет:

– Бизнес – штука непредсказуемая. За это я и люблю его… И тебя, – прибавит он».

Из ресторана они уедут домой вместе. А тяжелые переживания последней недели забудутся как страшный сон.

«Наверняка Володя уже там и ждет меня» – эта мысль заставила Ксению поторопиться, и она ускорила шаг.

За поворотом показался ресторан. Сквозь дождевую мглу он мерцал всеми окнами первого и второго этажей. Около ресторана было припарковано несколько чужих машин. Володиного «бентли» среди них не было. На Ксению вновь накатил страх.

«Еще очень рано, – успокоила она себя, – до назначенного времени целых двадцать три минуты. Но скорей всего, Володя уже ждет меня, просто шофер его отъехал по каким-нибудь срочным делам».

Ксения открыла тяжелую дверь и очутилась в полутемном холле. Гардеробщик поклонился ей и бережно принял ее шубку. Ксения остановилась перед зеркалом поправить прическу и не узнала себя. Из темноты на нее смотрело жалкое перепуганное личико.

Боже мой, охнула она и начала торопливо подниматься по ступенькам.

В зале ресторана сидело несколько человек. Столик у окна – тот самый, за которым они с Володей ужинали в день приезда из Мексики, – был пуст.

Близоруко сощурившись, Ксения торопливо оглядела присутствующих. Володи среди них не было. Рядом с ней замерла официантка. Ксения обреченно раскрыла кожаную папку меню.

«А вдруг Володя сегодня не придет?! – мелькнуло у нее в голове. – Нет-нет, такого быть не может».

Однако мысленно она пересчитала деньги в своем кошельке. Сто с чем-то рублей.

– Мне, пожалуйста, салат с брынзой и оливками. И чашечку кофе.

Официантка не уходила.

– Пока все, – уткнувшись в меню, уточнила Ксения.

Она с детства ненавидела брынзу, но брынзовый салат здесь стоил, кажется, меньше всех других блюд.

Официантка удалилась за салатом.

Посреди зала наперебой щебетали, по временам возбужденно вскрикивая, две подружки. Они никого не ждут, ни за что не волнуются и не замечают никого кругом – встретились, чтобы поболтать в спокойной обстановке.

В самом углу сидели двое молодых мужчин. Они вполголоса спорили, приводя веские аргументы, о достоинствах чьей-то крейсерской яхты. Одеты они были в мягкие свитера, под которыми чувствовались мощные торсы и накачанные бицепсы.

Ксения украдкой глянула на часы. Уже начало седьмого. А Володи все нет!

Вернулась официантка с брынзой и кофе.

Наискосок от Ксениного столика сидел, наверное, репортер. Она так решила по его чудаческому виду: отросшие желто-пегие кудри падали на лоб, не менее странно вы глядели усы такой же окраски. На репортере был клетчатый пиджак не первой свежести. Низко склонившись над тарелкой, репортер хлебал суп.

Ксения заставила себя прожевать кусочек ненавистной брынзы и сразу запила ее кофе. Уже почти половина седьмого. Где же Володя? Может быть, попал в пробку. Сейчас дверь распахнется и… все разрешится.

Между тем репортер доел суп и принялся бросать на нее откровенные взгляды.

«Вот еще! – Ксения мгновенно сделала строгое лицо. – За кого он меня принимает? Сижу одна в ресторане, вечером, да? Но ничего, сейчас придет Володя, и все встанет на свои места».

Ксения старалась не смотреть в сторону репортера, однако краем глаза она видела, как этот мерзкий тип придвинул к себе стакан чаю, шумно отпил из него и принялся подавать Ксении какие-то неприличные знаки.

Ну это уж слишком! Она гневно повернулась к репортеру, желая таким образом остудить похотливый репортерский пыл… И остолбенела.

В сальном типе она неожиданно узнала Володю. Ксения раскрыла рот, чтобы позвать его, но «репортер» вдруг сделал жуткое лицо. Это было похоже на страшную сказку.

Она не замечала, как молодые мужчины в углу прекратили спор про яхты и очень внимательно смотрели на нее. «Репортер»-Володя продолжал подавать непонятные знаки выпученными глазами. Ксения не выдержала и заплакала:

– Володенька, что с тобой?!

Молодые люди как по команде поднялись и шагнули к ее мужу. Рука того безжизненно упала в карман пиджака.

И тут случилось невообразимое.

Володя вдруг вскочил и прерывающимся голосом выкрикнул:

– Ни с места!.. Стоять!

В руке его блеснула вороненая сталь пистолета. Он медленно пятился к выходу, держа под прицелом двух молодых мужчин. Те замерли, напряженно глядя в пистолетное дуло. Внезапно он споткнулся. Официантка выронила поднос с едой, загрохотавший африканским гонгом.

– На пол всем, я сказал! – Голос Володи дрожал, рука с пистолетом бешено плясала. – Я сказал – на пол!

Молодые люди стали медленно оседать.

Володя допятился до лестницы.

– Три минуты лежать! – просипел он и опрометью бросился вниз по ступенькам.

Молодые люди разом вскочили и кинулись вдогонку.

Внизу хлопнул выстрел… потом еще… Что-то упало. Стукнула входная дверь, и все стихло.

Всхлипывая, официантка собирала битую посуду.

Ксения поднялась и направилась к выходу. Волнение и страх сменило тупое безразличие ко всему.

Она беспрепятственно покинула ресторан и побрела к своей машине.

– Ника, собери вещи. Мы завтра уезжаем.

Вероника сидела за письменным столом и рисовала мультяшные рожицы. На подростковом наречии они назывались непонятным Ксении словом «аниме». От прилежания дочь даже язык высунула. А казалось бы, чего тут сложного? Ведь все одно и то же, на один манер. Круглые, словно в удивлении раскрытые глаза, резко очерченные пряди волос, мини-юбочка и ботинки почему-то высокие на шнурках, подчеркивающие ноги-тростинки.

Сначала Ника до посинения вырисовывает этих куколок, потом так же старательно воплощает свои художества в жизнь.

– Уезжаем? Мам, что за ерунда?..

Ксения молчала, соображая, как лучше растолковать дочке, какая ерунда приключилась в их семействе, а Ника продолжала болтать, изображая складки на мини-юбке очередной анимешки:

– Слышала, в «Подземном городе» распродажа… Платье-баллон всего одиннадцать тысяч, а было шестнадцать с копейками…

– У тебя уже есть платье-баллон.

– Белое! Я в нем как невеста! Как дура!..

– Если как дура, нечего было покупать.

– Это сейчас я как дура, а летом белое – самое то…Ты, кстати, куда хочешь ехать? В Египет? В Тунис?

– Ты не поняла, Вероника. Мы переезжаем. На старую квартиру.

– Отстой, мам! – Ника отшвырнула карандаш и резко обернулась к матери. – Чего мы там забыли?

– Я бы не так ставила вопрос.

– Мам, ну пожалуйста! Ты можешь по-человечески говорить?

– Что тебя не устраивает? Ты уже большая – шестнадцатый год. Представляешь, наверно, что жить в «Гринвуде» дорого.

– Зато прикольно! – Ника схватила с кушетки громадную желтую подушку, сшитую в форме сердца, и подбросила ее вверх. – У меня здесь собственная комната. И гардеробная. И бассейн. А в старой квартире у нас шкаф был один на двоих и Кирка вечно запихивал куда попало мои вещи… нет уж, мамочка, никуда я не поеду.

– Ну послушай, девочка моя, – вздохнула Ксения виновато. – Если бы все в этой жизни зависело от наших желаний…

– Да? Значит, от наших желаний ничего не зависит? – Ника пересела на кушетку рядом с матерью и строго заглянула ей в глаза. – От моего желания? От Киркиного? Так?..

– Ну в данной ситуации так.

– Значит, все зависит от твоего желания?

– Почему от моего, Ника?

– Потому что ты решила бросить папу и прихватить нас с собой, как бессловесных животных! Так учти: никуда мы не поедем! Нам и здесь хорошо.

Ксения горько усмехнулась:

– Дело совсем не в этом, дочь.

– А в чем же тогда?

– Знаешь пословицу такую: по одежке протягивай ножки? Это о нас. Мы больше не можем оплачивать жизнь в «Гринвуде». Платить за землю, за охрану, за коммунальные услуги, помощникам по хозяйству… Ну я не знаю, на это уходят тонны денег – целое состояние!

– Странно!.. – произнесла Ника не спеша. – И с чего это ты стала рассуждать про деньги? Сама же говорила недавно: всем, что у нас есть, мы обязаны папиному бизнесу, а ты в своем издательстве…

– Вот именно! Я в своем издательстве зарабатываю копейки, и поэтому нам придется переехать на старое место.

– Подожди-ка! Но ведь этот коттедж наш все равно! Живем мы в нем или нет – платить рано или поздно придется.

– Ты права, – вздохнула Ксения. – Коттедж – папина собственность, и когда-нибудь он за него заплатит.

– Папа? – осторожно уточнила притихшая вдруг Вероника. – А мы тут, значит, ни при чем?

– У папы, – Ксения запнулась, – у папы сейчас кое-какие проблемы…

– Не парь мне мозги! – рассердилась девочка. – Говоря по-нормальному, папа бросил нас?

– Ника, нет в русском языке такого слова – «по-нормальному».

– Это мне по барабану!.. Ты не ответила на мой вопрос.

– Дурочка ты у меня, дурочка! – Как ни горько было у нее на сердце, Ксения все-таки рассмеялась и поцеловала дочь. – Насмотрелась глупеньких сериалов. То я ухожу к другому, то папа решил бросить нас!..

– Значит, он поедет с нами на «Тимирязевскую»?

– Может быть.

– А может и не быть?.. – Ксения молчала. – Ой, да не хочешь говорить – не надо. Я сейчас сама папе позвоню… Ну вот, опять недоступен! Мам, что случилось? Ты можешь объяснить без понтов?!

– При чем здесь понты? Я скоро перестану понимать твой русский… У папы проблемы с бизнесом. С деньгами. Ему пришлось уехать…

– И бросить нас без гроша! – закончила дочка. – Поздравляю!

– Во-первых, – сказала Ксения строго, – запомни: папа нас не бросал. Повсюду только и говорят про кризис. А у них молодое предприятие… нераскрученное… – Она не знала, что еще сказать в оправдание мужа. – Все так неудачно совпало… В общем, папа оказался в очень неприятной ситуации… И не говори, что он бросил нас!

– Ну допустим, с папой все ясно! Бизнес не катит, фишка не прет… А дядя Леша? – не унималась Вероника.

Боже, как же ей не пришло в голову позвонить Апельсинцеву?! Он-то наверняка знает что-то.

– Дядя Леша сейчас в такой же ситуации, как твой отец!

– Уж не знаю, что ты называешь такой же ситуацией, только Герка написал мне «В контакте», что отец покупает им с матерью хибару на Рублевке.

Гера был сыном Апельсинцева от первого, распавшегося брака. Второго брака как такового не существовало, поэтому прежнюю семью Лешка не только поддерживал материально, но и предпочитал держать в поле зрения. В свое время он купил для них домик в «Гринвуде», по соседству с собой. Теперь вот на Рублевку решил переселить. Значит, и сам туда переедет вскоре.

Ксения остолбенела.

– Алло! Леш, привет. Это Ксения.

– А я не Леша!.. Вы ошиблись, девушка.

– Извините… Но у меня этот номер закодирован как телефон Алексея Осинцева. И я уже звонила по нему несколько раз…

– Да вы хоть по голосу понимаете, что я не Леша?!

– Ой… конечно, извините.

– Ничего, – смилостивились в трубке. Голос принадлежал молодой, уверенной в себе женщине.

– Значит, теперь этот номер ваш?

– Нет, это по-прежнему номер Осинцева. Он улетел на несколько дней в Европу, оставил дома этот аппарат. Если будет что-то важное, просил переадресовывать. Вы можете передать информацию для него.

– Я хотела наоборот… Не передать.

– А что же?

– Получить… Получить информацию. Я жена его компаньона, Владимира Костромина, и мне нужно спросить…

– Никогда у Алексея Сергеевича не было такого компаньона, – спокойно перебила невидимая собеседница.

– Как это не было?!

– Очень просто! Мы вместе два года, и я в курсе его дел.

– Значит, вы не в курсе!

– Не надо нервничать, девушка! Я сейчас перезвоню Алексею Сергеевичу, если что-то узнаю, сообщу вам. Номер определился.

– Да, пожалуйста, перезвоните.

– До свидания.

И сразу стало ясно, что она не перезвонит. Осинцев найдет себе дело поинтереснее и поважнее, чем успокоение жен всяких там неудачников. Ксения уже не сомневалась, что в бизнесе ее мужу фатально не везло. Так же фатально, как везло в науке.

Тогда почему же он так легко бросил науку? Серьезно прельстился жизнью в «Гринвуде» и путешествиями в Мексику?.. Не может быть!

Недавно он обмолвился, правда, что подался в бизнес не без влияния Апельсинцева. Оказывается, Лешка давно писал Володе в «Одноклассники», предлагал реальные коммерческие проекты, один соблазнительнее другого. А тут еще этот Владилен поспособствовал личным примером… И вот теперь неизвестно, что ждет их впереди.

Да что же ждет их, наконец? Разорение, утрата бизнеса, не дай бог – долги… До сих пор Ксения боялась думать об этом. Только видно никуда от этих мыслей не денешься…

Итак, они вернутся в старую квартиру. Двойняшки – в пятнадцатиметровую комнату, на двухъярусную кровать. Ника забьет шкаф платьями от Киры Пластининой – они покупались в расчете на гардеробную, шкаф не выдержит такого богатства.

– Ерунда, – сказала она вслух. – Думать сейчас надо не об этом. Шкафы, кровати – не в этом ведь жизнь.

Да, жизнь в другом… Надо идти работать. То есть явиться к Анне Викторовне на поклон и объяснить все от печки. Анна Викторовна не бросит, конечно. Но ведь и она не всесильна. Анна Викторовна – не Господь Бог, а только добрый, сердечный человек. К тому же со связями в издательском мире. Может, халтурку какую подкинет… В общем, проживем как-нибудь.

Значит, все как раньше? Утренняя суета: двойняшки – в школу, она – в издательство. Споры о том, кто первым пойдет в ванную и кому сегодня посуду мыть… Стоп, а Володя?

Ксения уже плохо помнила, как ей жилось без Володи или, точнее, до Володи.

До Володи она была худенькой девочкой: глазки-вишенки, щечки-клубнички и смех – несмолкающий серебряный колокольчик.

Однажды поздним вечером это девятнадцатилетнее чудо природы ехало на эскалаторе и по обыкновению заливалось смехом. И вдруг смех прекратился – Ксения почувствовала на себе незнакомый взгляд.

На нее часто смотрели с умилением, или с восторгом, или с просто с повышенным вниманием. А тут… Это был взгляд хищного зверя, выбравшего себе жертву.

И этот зверь – тщедушный мужчина в поношенном, но аккуратном костюмчике и такой же белой рубашке – типичный маньяк со стенда «Их разыскивает милиция», проследовал за ней по метрополитену и, что уж совсем ужасно, запрыгнул в ее троллейбус у метро.

К родной остановке Ксения подъезжала, как к Голгофе. Сейчас она выйдет из троллейбуса – в абсолютное безлюдье и темноту, а опрятный коротышка вновь последует за ней… Дальше воображение отказывалось работать. Просто из самой глубины существа зловеще полз вверх арктический холод. Она в смятении поднимала глаза, неизменно сталкивалась с ледяным взглядом коротышки, и ей становилось еще холоднее.

Выходя из троллейбуса, Ксения не чувствовала под ногами земли. И вдруг совсем близко от остановки она увидела Человека. Он быстро шел наперерез ей в направлении шоссе… Только ее не интересовало, в каком он идет направлении! Он, этот Человек, был для нее последней соломинкой, за которую она не могла не уцепиться!