Перепутье второе О`Санчес

Дворянин, пришедший за вызовом, тем временем стремительно трезвел. Он вспомнил вдруг, как это юное сиятельство обращается с летящим кинжалом, он вдруг увидел в дверях страшенную морду обуреваемого любопытством Гвоздика, он понял вдруг, что юноша, стоящий напротив него, носит золотые шпоры, ничуть не ниже ростом, а в плечах пошире, и вообще глаза его светятся отнюдь не страхом перед ссорой…

— К вам, сударь? Ни малейших. Но вот к вашему спутнику… признаюсь… — У Итахи Сотиха был очень быстрый и изворотливый ум, он даже успел вспомнить 'тупое село', слова, которые якобы и привели его на второй этаж, к дверям путешественников.

— А.. разумеется Позвольте представить: дворянин Керси Талои, оруженосец маркиза Короны сударя Хоггроги Солнышко, за бесстрашие и удаль, за многочисленные подвиги на поле боя представленный им к венчанию в рыцари.

Друзья, Керси и Рокари, успели отъехать довольно далеко от владений маркиза, но репутация его и слухи о нем разошлись еще дальше. Вполне возможно, что виконт Итаки Сотика, не на шутку струхнувший, но, тем не менее, движимый долгом чести, не решился бы отступить открыто, однако в разговор вмешался Керси.

— Послушайте, сударь Докари! Вы напрасно тратите столько времени на этого вонючего кабана!.. Виноват! Прошу прощения за оговорку — борова! Уступите мне место, и я враз обрублю ему уши.

— Что-о? — Итаки Сотика оторопел, весь уже трезвый как стеклышко.

— Да. А вслед за ушами руки, а потом ноги. Язык отрежу, а губы сохраню, чтобы он мог с их помощью зарабатывать себе на жизнь, высвистывая и вышлепывая для постояльцев веселые песенки на заказ. Боги милосердные! Он еще здесь!

Керси ударил пришедшего кулаком в живот, схватил за шиворот, чтобы тот не мог согнуться и упасть, подволок к лестнице и пинком спустил его вниз.

Друзья, во главе с Гвоздиком, вернулись в комнату князя, а разгоряченный Керси тотчас предложил князю побиться об заклад:

— На одну, буквально на одну серебряную монету, сударь Докари! Что они не побеспокоят нас больше!

Докари расхохотался.

— Но это был бы заведомо проигрышный для меня заклад, сударь Керси!

— Просто Керси.

— Осмотрительнее было бы нам провести эту ночь в одних покоях, перенеся сюда кровать, так меня учил мой наставник на подобные случаи, но — уверен: вы правы, и мы спокойно можем выспаться каждый у себя. Хотите, я зашлю к вам Гвоздика, на чуткость и охрану?

— Не стоит… Хотя, этот парень мне очень… и очень, и очень нравится… — Керси запустил пальцы в загривочную шерсть Гвоздика и опять удивился тому, что на вид — шерсть, а под пальцами, скорее, как чешуя… Гвоздик презрительно рычал сквозь клыки, оскаленные по самые десна, показывая, насколько он недоволен проявленной по отношению к нему фамильярностью, но никуда почему-то не отходил, а напротив, украдкой подставлял под скребущие пальцы то один кусочек спины, то другой…

Керси оказался прав: больше их в этом трактире никто не побеспокоил.

Столица встретила путешественников жарой и пылью, пожухлыми деревьями, весьма ощутимой вонью из обмелевшей реки Океанки, криками офеней, грохотом телег, назойливыми нищими…

— Ох, никак не привыкнуть мне ко всему этому… Особенно после цветущих и благоуханных провинций. Я ведь тоже провинциал, дорогой Керси, если определять сие по внутреннему мироощущению. Тем более, что детство и ранняя юность мои прошли вдали от всех этих миазмов и придворных страстишек.

— А я тогда напротив — прирожденный столичанин! Куда мы сейчас?

— Время к полудню… Едем ко мне: ванна, отдых… портные. Вас следует слегка переодеть, согласно придворным требованиям… Познакомлю вас с матушкой, она должна быть сейчас в столице. А вечером — во Дворец.

— Уррррра-а-а!!!

— Погодите радоваться, дорогой Керси! Венчание в рыцари будет чуть позже, на днях. А сегодня я лишь представлю вас Его Величеству. Если, конечно, он принимает сегодня… Хотя — должен, он во всем любит порядок.

— Меня? Сегодня? Его Величеству??? Боги, кажется, я сейчас лопну от… от…

— Но — вот мы и приехали. Да, матушка здесь! Ура!

Двое молодых людей ждали своей очереди в аудиенц-зале, не замечая, или, вернее сказать, делая вид, что не замечают, всеобщего любопытства и перешептываний в свой адрес… И юный незнакомец с провинциальными манерами — тоже вызвал свою долю внимания и домыслов, но большая их часть, конечно же, касалась молодого рыцаря Та Микол.

— Да-а?.. Ну так расскажите же, я за весну и лето совершенно одичала в своих поместьях и ровно ничегошеньки не слыхала об этой истории, уверяю вас! Милая Таши, рассказывайте же!

— Извольте. Итак, представьте себе картину: малый прием у Ее Величества…

— У государыни, не у государя?

— Именно, дорогая графиня, именно. Этот юный выскочка, Та Микол, чем-то потрафил государю, но на этом не успокоился и стал обивать пороги у Ее Величества…

— Ох, не говорите… Эти хваткие молодые люди… из провинций…

— Справедливости ради, юноша, скорее всего, к сим интригам не причастен. Это его матушка, милейшая княгинюшка Ореми… Она ведь, если ей надо, в алмазной стене дыру прогрызет. А уж в своем младшеньком вообще души не чает! И ради него…

— Ах, вот оно что…

— Именно. Вы ведь должны помнить ее еще по фрейлинам…

— Я? Я только-только успела ею стать, когда она уже выходила замуж и покидала двор… У нас с нею изрядная разница в возрасте, дорогая моя… Это чтобы вы знали…

— О, да, конечно же. Но я продолжаю. Малый прием у Ее Величества, подходит очередь нашего Докари Та Микол. А он прекрасно воспитан, обаятелен, всегда хорошо одет… гляньте..

— Да, согласна.

— И вот он произносит приветствие государыне своим звучным, звонким и чистым голосом, и одна из фрейлин…

— Влюбилась!

— Пуще того, дорогая графиня! Одна из фрейлин, новенькая, Уфани Гупи, третья дочь наместника одной из провинций, вдруг замирает при виде нашего героя, смертельно бледнеет, словно покрытая инеем неведомого проклятья, и падает… Да не просто без чувств — а под ноги государыне!

— О Боги!

— Слушайте же дальше! Добрейшая государыня в смятении, а наш Та Микол бросается вперед, подхватывает на руки бесчувственное тело фрейлины и громовым голосом…

— Громовым…

— …На весь Дворец восклицает: Уфина, я тебя обрел! И отныне даже воле бессмертных богов не разлучить два любящих сердца!

— Да вы что!

— Слово в слово! Именно так все и было! Оказывается, они видели друг друга еще в детстве, поклялись любить друг друга до гроба и связали себя смертными заклятьями! Втайне от родителей!

— Боги! А почему — Уфина?

— Потому что, когда они встречались, оба играли роль простолюдинов!

— Невероятно! Какая красота! Есть еще в мире место утонченной поэзии! Это словно какая-то волшебная сказка! И дальше? Они..

— На днях свадьба. Не уверена вполне на счет Его Величества, но Ее Величество обещает быть…

— Это… это невероятно. А тут не знаешь — как своих кобылищ пристроить достойным образом… А оказывается, вот как бывает в этом мире… Изумительно… Но почему же они были под видом простолюдинов?

— О-о, вы и этого не знаете? Сие отдельная история, и я вам ее сейчас расскажу… Тише!..

В огромном аудиенц-зале шум стих, словно по волшебству, и тут же наполнился торжественным ревом труб.

Распахнулись двери, вбежали и встали по местам два десятка лейб-стражей дворца, вслед за ними вошли два герольда, следом тяжело вступил главный церемониймейстер дворца:

— Судари! Сударыни! Его Величество Император!!!