Грань будущего Сакурадзака Хироси
– Трусишь?
– Я бы соврал, если бы сказал, что мне не страшно, но я не планирую сбежать, если вы об этом, сэр.
– Для зеленого новобранца, едва закончившего подготовку, ты неплохо держишься.
– Вы по-прежнему тренируетесь, сержант?
– Стараюсь.
– Вы не будете против, если я к вам присоединюсь?
– Пошутить решил, рядовой?
– В смерти ничего смешного нет, сэр.
– Похоже, у тебя с головой не в порядке, если ты хочешь залезть в один из этих проклятых Доспехов за день до того, как мы отправимся в бой умирать. Если хочешь как следует пропотеть, найди какую-нибудь студентку, раздвинь ей ноги и получи свое. – Феррел по-прежнему не поднимал на меня взгляда. – Свободен.
– Сержант, при всем уважении, что-то я не вижу, чтобы вы сами за дамочками ухлестывали.
Феррел наконец посмотрел на меня. От тяжелого взгляда его темных глаз у меня на миг возникло ощущение, что я смотрю в черные дула винтовок, выглянувших из глубокого бункера души и обычно прячущихся за морщинистым загорелым лицом. Я медленно поджаривался заживо под палящим солнцем.
– Намекаешь, что я гомик какой-то, который с большим удовольствием в Доспех залезет, чем раздвинет ноги женщине? Ты это хочешь сказать?
– Я… Я совсем не это имел в виду, сэр!
– Вот как? Садись. – Он провел рукой по волосам и похлопал по земле.
Я послушно сел. Между нами пролетел ветерок с океана.
– Я был на Исигаки, знаешь ли, – начал Феррел. – С тех пор, наверное, лет десять прошло. Доспехи тогда еще были совсем дешевые. И возле паха – примерно вот здесь – пластины плохо сходились. Стирали все до мяса. И мозоли, которые мы получали на тренировках, заново обдирались во время боя. Боль была такая, что некоторые отказывались ползти. Они вставали и шли прямо в гущу схватки. Было сразу ясно, что им не выжить, но каждый раз находились те, кто вставал. С тем же успехом можно было на груди мишень рисовать. – Феррел присвистнул, имитируя звук приближающегося снаряда. – Фьють! Мы так кучу людей потеряли.
В сержанте Ферреле причудливо смешалась японская и бразильская кровь, но родом он был из Южной Америки. Половина этого континента была уничтожена мимиками. Здесь, в Японии, где технологии нередко стоили дешевле хорошей еды, Доспехи были высокотехнологичными, отлаженными механизмами. Однако в мире оставалось множество стран, которые могли снабдить своих бойцов только противогазом, давно устаревшими противотанковыми гранатометами и молитвами. Что уж там говорить об артиллерии или поддержке с воздуха. Даже если им и случалось вдруг одержать победу, успех чаще всего бывал кратковременным. Наноботы, активизировавшиеся после смерти мимиков, выедали легкие уцелевших солдат. И так понемногу безжизненная пустыня разрасталась, пожирая земли, которые люди некогда называли своим домом.
Феррел родился в семье фермеров. Когда стало невозможно выращивать и собирать хороший урожай, они предпочли покинуть свою землю и переехать на один из островов на востоке, в более безопасную гавань, оберегаемую чудесами технологии. Семьи, члены которых служили в рядах Единой обороны, получали преимущество в иммиграции – потому Феррел и поступил в японские войска. Эти «иммиграционные солдаты», как их называли, были не редкостью в бронепехоте.
– Когда-нибудь слышал выражение kiri-oboeru?
– Что? – переспросил я, с удивлением услышав японскую речь.
– Это старая самурайская поговорка. Означает: «Рази врага и учись».
Я покачал головой:
– Мне оно незнакомо.
– Цукахара Бокудэн, Ито, Миямото Мусаси – все они были в свое время прославленными самураями. Мы сейчас говорим о событиях пятисотлетней давности.
– Кажется, я как-то раз читал комикс про Мусаси.
– Чертовы малолетки. Не могут отличить Бокудэна от Бэтмена, – раздраженно вздохнул Феррел. Я, чистокровный японец, стоял перед иностранцем, который знал об истории моей страны куда больше меня. – Самураи были воинами, которые зарабатывали на жизнь сражениями – прямо как мы с тобой. Как ты думаешь, сколько человек убили те, чьи имена я только что тебе назвал?
– Не знаю. Если их помнят даже через пятьсот лет… может, десять? Или двадцать?
– Бери выше. Записи тех лет обрывочны, но приблизительное число убитых составляет от трех до пяти сотен. Каждым из них. У них не было пушек. У них не было бомб. Каждого человека эти парни убивали в бою один на один, холодным оружием, чтоб его! Я бы сказал, этого вполне достаточно, чтобы получить одну-две медали.
– И как они это делали?
– Отправляй по одному человеку на тот свет каждую неделю, делай так на протяжении десяти лет – и вот они, твои пять сотен трупов. Вот почему они прославились, их знают как мастеров фехтования. Они не останавливались на достигнутом, убив одного человека. Они шли дальше. И становились еще лучше.
– Похоже на видеоигру. Чем больше народу убиваешь, тем сильнее становишься, так, что ли? Вот черт, много мне еще надо наверстать…
– Только вот их противники не были тренировочными манекенами или пришельцами на экране. Они убивали, как скот, живых людей, из плоти и крови. Людей с мечами. Людей, сражавшихся за свою жизнь, как и они сами. Если они хотели выжить, им нужно было научиться заставать врагов врасплох, устраивать ловушки, а иногда и убегать, поджав хвост.
Не самый типичный образ для мастеров фехтования.
– Что может тебя убить? Как самому убить противника? Есть лишь один способ узнать ответы на эти вопросы – сделать это. Парень, которого научили махать мечом в додзё, ни за что не выстоит в схватке с человеком, прошедшим проверку боем. Они это знали – и продолжали убивать. Вот как вышло, что у каждого за плечами горы трупов. По одному удару за раз.
– Kiri-oboeru.
– Именно.
– Тогда зачем нас вообще тренируют?
– В яблочко. С такими мозгами… ты слишком умен, чтобы быть солдатом.
– Как скажете, сержант.
– Для того чтобы сражаться с мимиками, нужны вертолеты или танки. Но вертолеты стоят денег, и еще больше денег уходит на обучение пилотов. А от танков на такой местности толку будет мало – не развернуться среди рек и гор. Но зато в Японии много людей. Поэтому их одевают в Доспехи и отправляют на передовую. Как лимоны в лимонад.
– Да, и что происходит с лимонами?
– Все то дерьмо, что вколачивают в вас на тренировках, – голый минимум. Они берут толпу рекрутов, которые задницу от локтей не отличают, и учат их не переходить дорогу на красный. Посмотри налево, посмотри направо, опусти голову пониже, если ситуация выходит из-под контроля. Большинство невезучих ублюдков забывает все уроки, как только начинают свистеть пули, – и их довольно быстро убивают. Но если тебе повезет, ты, возможно, выживешь, а то и чему научишься. Поучаствуй в настоящем бою, вынеси из него урок – и, возможно, из тебя выйдет хотя бы подобие того, кого можно назвать солдатом… – Феррел прервал свой монолог и спросил: – Что смешного?
– Что? – Я и сам не заметил, как на моем лице появилась широкая улыбка, пока я слушал сержанта.
– Когда кто-то так ухмыляется перед боем, мне начинает казаться, что у него не все в порядке с головой.
Я думал о своем первом сражении, когда Буйная Смертерита пыталась мне помочь, когда мои внутренности, смешанные с землей, превратились в золу, когда отчаяние и страх слезами струились по моему лицу. Кэйдзи Кирия оказался одним из тех самых невезучих ублюдков. Дважды.
В третий раз, когда я сбежал, мне тоже не слишком-то посчастливилось. Но по какой-то причине мир дал мне еще один шанс, поставив передо мной сложную задачу – найти способ выжить. Выжить благодаря не удаче, а самому себе.
Если я сумею подавить желание сбежать, то буду просыпаться готовым к целому дню тренировки перед сражением. Что может быть лучше? Как говорится, мне предстоит учиться по умолчанию. По одному удару зараз. То, на что у этих мечников-самураев ушло десять лет, я могу сделать за один день.
Феррел поднялся и хлопнул меня по спине, резко прервав размышления. Словно в поезде стоп-кран дернул.
– Но беспокоиться сейчас об этом нет смысла. Лучше иди, найди себе девушку.
– Я в порядке, сержант. Я просто подумал… – Феррел отвел взгляд. Я продолжил: – Если я выживу в завтрашней битве, за ней ведь наверняка будет еще одна? И если выживу и в следующей, то попаду в третью. И если навыки, полученные в каждом новом бою, я буду отрабатывать с помощью симуляторов, то мои шансы уцелеть будут все время расти. Я прав?
– Ну, если представить себе все это так детально…
– Ведь никогда не вредно взять за правило регулярно тренироваться, верно?
– Ты ведь легко не сдашься?
– Нет.
Феррел покачал головой:
– Честно говоря, я думал, что ты не из таких. Может, староват я уже становлюсь для всего этого…
– Не из каких?
– Послушай, в CEO есть три категории людей: наркоманы, которые так подсели на войну, что их и живыми трудно назвать; люди, которые пришли в армию ради халявного питания; и те, кто просто шел своей дорогой и свернул не туда – или рухнул с моста и угодил прямо в армию.
– Думаю, меня вы отнесли к последним?
– Именно.
– А в какой группе были вы, сержант?
Он пожал плечами.
– Надевай снаряжение первого уровня. Встречаемся здесь через пятнадцать минут.
– Сэр… в полном боевом облачении?
– Оператор Доспеха не может тренироваться без самого костюма. Не волнуйся, патроны будут не настоящими. Экипироваться, живо!
– Есть, сэр!
Я отдал честь – и сделал это с чувством.
Человеческое тело – занятный агрегат. Когда ты хочешь шевельнуться – скажем, поднять руку, – мозг посылает одновременно два сигнала: «Больше силы!» и «Меньше силы!». Операционная система, управляющая телом, автоматически удерживает часть силы, чтобы избежать чрезмерного ее приложения – иначе человека просто разорвало бы на куски. Не у всех механизмов есть схожее свойство. Можно направить автомобиль на стену, вдавить педаль газа в пол – и машина будет долбиться в кирпич до тех пор, пока не сломается двигатель или не кончится горючее.
В боевых искусствах используется каждая толика силы, которой располагает тело. Обучаясь им, ты кричишь и бьешь одновременно. Команда «Кричи громче!» помогает преодолеть сигнал «Меньше силы!», посылаемый мозгом. Со временем, с помощью долгих тренировок, удается перекрыть механизм сдерживания. По сути, ты заставляешь свое тело прибегать к той самой силе, которая может его уничтожить.
Солдат и его Доспех функционируют по тому же принципу. У человеческого тела есть механизм сдерживания силы, и точно такой же имеется у Доспеха – система, позволяющая уравновешивать расход энергии. Сила сжатия кулака в костюме – триста семьдесят килограммов, Доспех с легкостью может раздавить дуло винтовки, не говоря уже о человеческих костях. Чтобы предотвратить несчастные случаи, Доспехи автоматически ограничивают расход применяемой энергии, и даже активно борются с инерцией, чтобы уравновесить противодействующие силы. Техники называют эту систему «автобалансир». Автобалансир замедляет действия оператора Доспеха на долю секунды. Этот интервал настолько ничтожен, что большинство людей его бы даже не заметили. Но на поле боя он может означать разницу между жизнью и смертью.
На протяжении трех боев, в каждом из которых участвуют по десять тысяч Доспехов, всего лишь одному солдату может конкретно не повезти – возникнут проблемы с автобалансиром. Если система внезапно откажет, когда на тебя несется мимик, все кончено. Вероятность этого ничтожно мала, но никому не хочется оказаться тем самым бедолагой, которому крупно не повезло. Вот почему перед каждым боем ветераны вроде Феррела отключают автобалансир. Нас этому на тренировках не учили. Как сказал сержант, я должен научиться двигаться не задумываясь.
У меня ушло семь попыток только на то, чтобы пройти по прямой.
2
На дороге, ведущей в сектор базы, находящийся под юрисдикцией США, стояли двое часовых. Они были огромного роста, у каждого автомат в гигантских руках толщиной в мое бедро. Из-за такого сложения они сами походили на Доспехи, выставленные в витрине. Без единого слова все понимали, кто тут главный и почему. С неба могли бы падать кассетные бомбы, а эти парни остались бы стоять на посту, даже глазом не моргнув, до получения иных приказов.
Если, держа их в поле зрения, вы направились бы к воротам, то оказались бы на той дороге, по которой я удрал в самоволку на третьей петле. Сбежать было бы несложно. Учитывая все, что мне удалось выяснить, я, скорее всего, смог бы избежать засады мимиков и добраться до Тибы. Но сегодня у меня была иная цель.
На часах 10:29. Я стоял в точке, где охранники не могли бы меня увидеть. Длина шага – восемьдесят сантиметров. Часовые ровно через пятнадцать секунд окажутся там, где сейчас стою я.
Над головой пролетела чайка. Далекий рев моря смешивался с шумовым фоном базы. Моя тень маленькой лужицей растеклась у ног. Больше на дороге никого не было.
Американская цистерна с горючим проехала мимо. Часовые отдали честь.
Теперь главное – правильно рассчитать шаги.
Три, два, один.
На развилке наконец появился грузовик. Старая уборщица со шваброй вышла перед ним на дорогу. Раздался визг тормозов. Двигатель заглох. Часовые повернулись на шум, отвлекшись на несколько драгоценных секунд.
Я прошел мимо них.
Я чувствовал жар, который источали их массивные тела. С такими мускулами они точно смогли бы выдрать мой позвоночник через задницу. На мгновение я почувствовал иррациональное желание первым наброситься на них.
Конечно, может, с виду я и слабак, которого ветром сдует, но не надо о книге по обложке судить. Хотите меня испытать? Кто хочет получить от мелкого азиатского рекрута?
Интересно, навыков, необходимых для управления Доспехами, которые я получил на тренировке, хватит для того, чтобы в схватке один на один побить человека? Стал ли я сильнее, лучше? Зачем ждать мимиков, почему бы не попробовать свои силы на этих превосходных образчиках?
Охранник справа обернулся.
Спокойно. Продолжай идти, ровно и размеренно. Он оборачивается влево. Когда он это сделает, ты незаметно проскользнешь в «слепую зону», спрятавшись за другого часового. К тому времени, как он начнет озираться в поисках Кэйдзи Кирия, я успею раствориться в пространстве.
– Ты ничего не видел?
– Тихо. За нами наблюдает капитан, и, судя по его виду, он не слишком-то доволен.
– Да пошел ты.
Вот так запросто я проник на территорию США.
Моей целью был Доспех, сделанный в Америке. Пройдя несколько раз через петлю времени, я пришел к выводу, что мне необходимо новое оружие, причем такое, какого в японских войсках просто не было. Стандартные двадцатимиллиметровые винтовки не слишком эффективны в схватке с мимиками. Они едва укладываются в пределы допустимого: по количеству патронов, которые может унести солдат; скорострельности, необходимой для поражения подвижной мишени; и приемлемой отдаче. Они мощнее, чем старые автоматы, но пробить эндоскелет можно было только из пушки калибром двадцать миллиметров.
Основная стратегия сил Единой обороны заключалась в том, чтобы выстроить цепочку из лежащих в засаде бронепехотинцев, непрерывно поливающих врага огнем из двадцатимиллиметровок. Это замедляло продвижение мимиков, и тогда с ними уже разбирались артиллерия и танки. На деле же подкрепление почти никогда не приходило вовремя – или не действовало с достаточной расторопностью и эффективностью. И нам приходилось приканчивать мимиков собственноручно.
Последней надеждой ветеранов было оружие, которое мне уже довелось использовать, – молот-пробойник, установленный на левом плече. Одним из его снарядов можно было запросто пробить мимику брюхо и выпустить внутренности. Гранатомет тоже сгодится, но из него слишком трудно попасть в цель, и, скорее всего, снаряды закончатся ровно в тот момент, когда они будут нужнее всего. По мере того как привыкал к сражению, я все чаще полагался на мощность пробойника калибром пятьдесят семь миллиметров.
Но у него был один существенный недостаток – в магазине имелось всего двадцать зарядов. В отличие от наших винтовок в молоте поменять обойму нельзя. Расстрелял всю двадцатку – тебе конец. В лучшем случае солдат оставит в тушах врагов двадцать дырок. Но если снаряды закончились – из него даже кол в сердце вампира не вогнать. Гении, разрабатывавшие Доспех, даже не учитывали возможности того, что кому-то удастся прожить достаточно долго в рукопашной схватке с мимиком, чтобы использовать все двадцать болтов.
Ну и к черту!
Я уже много раз погибал из-за того, что у меня заканчивались снаряды. Очередной тупик. Был лишь один способ этого избежать – отыскать оружие ближнего боя, в котором снаряды не заканчивались. Я видел такое всего один раз, в бою, с которого началась эта временная петля.
Боевой топор. Рита Вратаски, валькирия, облаченная в алый Доспех, и ее топор. Хотя, пожалуй, правильнее было бы назвать его куском карбида вольфрама, которому придали форму топора. Уж в нем-то снаряды точно не закончатся. Его можно использовать даже покореженным. И бить им быстро и удобно. Идеальное оружие ближнего боя.
Но в глазах всех остальных Кэйдзи Кирия был новобранцем, которому только предстояло отправиться в свой первый бой. Если я попрошу заменить стандартный молот-пробойник другим оружием просто потому, что он мне, видите ли, не нравится, меня никто даже слушать не станет. Ёнабару рассмеялся мне в лицо, а Феррел даже меня ударил. Когда я попытался поговорить об этом непосредственно с командиром роты, тот вообще не обратил на меня внимания. Значит, мне оставалось лишь попытаться раздобыть нужное оружие самостоятельно.
Я направился к ангару снабженцев, которые сопровождали отряд особого назначения войск США. Через пять минут я добрался до нужного места, охраняемого всего одним солдатом. Женщина небрежно крутила в руках разводной ключ.
Едкая вонь масла пропитала воздух, заглушив солоноватый запах океана. Постоянный гул, создаваемый снующими по базе людьми, стих. В темноте своей отдельной казармы стальные орудия, которыми человечество разило своих врагов, наслаждались праведным отдыхом.
Женщину с разводным ключом звали Шаста Рэйл, она была техником, из гражданских. Платили ей не меньше, чем первому лейтенанту. В любом случае куда больше, чем мне. Я уже успел изучить ее данные: рост – сто пятьдесят два сантиметра, вес – тридцать семь килограммов, зрение – 20/300, любимое блюдо – пирог с маракуйей. В ней текла кровь американских индейцев, и свои черные волосы она неизменно собирала на затылке в хвост.
Если Рита была вальяжной рысью, то Шаста – беззаботным кроликом. Ей бы дома сидеть, в уютной, теплой комнате, смотреть фильмы и грызть карамельки, а не бегать по военной базе, с головы до ног в пятнах масла и смазки.
– Привет, – произнес я так мягко, как только мог.
Шаста подскочила при звуке моего голоса. Черт. Недостаточно мягко.
Ее очки с толстыми стеклами упали на бетонный пол. Наблюдать за тем, как Шаста их ищет, – все равно что смотреть, как парализованный человек пытается переплыть реку. Вместо того чтобы положить ключ и попытаться нащупать очки обеими руками, она слепо шарила по полу одной. Невольно ожидаешь большего от человека, с отличием окончившего Массачусетский технологический институт и разработавшего один из самых современных военных Доспехов в ходе первого же серьезного исследования в области оборонной промышленности, который к тому же поступил на службу в CEO в качестве главного техника, приписанного к одному красному Доспеху из пушечной бронзы.
Я нагнулся и подобрал очки, которые больше походили на две лупы, наскоро спаянные в единое целое.
– Вы уронили, – произнес я, протягивая ей очки и надеясь, что с такого расстояния она их разглядит.
– Спасибо – кем бы вы ни были.
– Не стоит благодарности.
Шаста окинула меня взглядом. Из-за толстых линз ее глаза стали несуразно огромными.
– А вы кто?..
– Кэйдзи Кирия.
– Спасибо вам, Кэйдзи Кирия. Я Шаста Рэйл.
Я намеренно не назвал свой ранг и взвод. Шаста опустила голову.
– Я понимаю, что с виду это обычная, ничем не примечательная казарма – так, в общем, и есть, но это не важно. Суть в том, что здесь задействованы очень чувствительные военные приборы, новые технологии. Только те, у кого есть соответствующий доступ, могут сюда войти.
– Я знаю. Входить и не собирался.
– Вот как! Хороню! Я рада, что мы прояснили этот вопрос.
– На самом деле, – произнес я, делая шаг вперед, – я пришел, чтобы встретиться с вами.
– Со мной? Мне, конечно, очень приятно, но я не могу… Я хочу сказать, вы очень милый, но я не думаю, что это было бы правильно, к тому же мне еще нужно подготовить все к завтрашнему дню и…
– Но ведь еще даже полудня нет.
– На подготовку и уйдет остаток дня!
– Просто выслушайте меня…
– Я знаю, может показаться, будто я только убираю одни запчасти и ставлю другие – в общем, так и есть, – но я правда очень занята. Правда! – Ее хвостик стал забавно подпрыгивать, когда она закивала, убеждая меня в своей искренности.
Она неправильно меня поняла… Надо вернуть разговор в нужное русло…
– У того Доспеха ведь поврежден блок внешней памяти?
– Да, но… откуда вы знаете?
– Мы оба прекрасно понимаем, что от блока внешней памяти в бою не так-то много проку. Но поскольку в установленных повсюду чипах очень чувствительная электроника – да к тому же их у вас тут хоть отбавляй, – приходится заполнять гору разных бумажек, чтобы подать заявку на получение одного из этих проклятых приборчиков, так? А этот лысый сукин сын, отвечающий за вооружение, за вами ухлестывает, сколько бы вы ни твердили, что вас это не интересует. И на мой взгляд, это тоже не добавляет ситуации позитива. Тут недолго и начать подумывать о том, чтобы позаимствовать чип с одного из Доспехов японских солдат…
– Позаимствовать чип… Мне бы это и в голову не пришло!
– Нет?
– Конечно нет! Ну, может, такая мысль меня пару раз посещала, но я бы ни за что так не поступила! Неужели я похожа на человека, который способен… – Шаста Рэйл замолчала. У нее округлились глаза, когда она увидела, что было в запечатанном полиэтиленовом пакете, который я вытащил из кармана.
– А если кто-то другой уже украл его для вас?
– Не могли бы вы отдать мне его? Пожалуйста!
– Теперь ты совсем по-другому запела!
Я поднял пакет с чипом высоко над головой. Шаста несколько раз подпрыгнула, пытаясь дотянуться до него, но при росте сто пятьдесят два сантиметра шансов у нее не было. От запаха масла, пятнами которого была испещрена ее форма, у меня защипало в носу.
– Перестань меня дразнить, отдай деталь, а?
Прыг. Прыг.
– Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы его раздобыть.
– Я очень тебя прошу! Пожалуйста!
Прыг.
– Я тебе его отдам, но мне нужно кое-что взамен.
– Кое-что… взамен?
Нервно сглатывает.
Она прижала разводной ключ к себе, и грудь, внезапно обнаружившаяся под мешковатым комбинезоном, снова скрылась от моего взгляда. Шаста явно привыкла играть роль жертвы, проведя несколько лет с этими животными из отряда Войск специального назначения. Если ее всегда так легко достать, то, честно говоря, я их не виню…
Я указал пластиковым пакетом на огромный боевой топор, свисающий с клетки в самом конце казармы. Шаста, похоже, не поняла, на что я намекаю. Она настороженно обвела помещение взглядом.
– Я пришел, чтобы одолжить вот это, – произнес я, ткнув пальцем в топор.
– То ли у меня с глазами совсем плохо стало, то ли ты показываешь на боевой топор Риты?
– Бинго.
– Так ты тоже в бронепехоте?
– Японские войска.
– Мне трудно говорить об этом… Не хочу показаться грубой, но, если попробуешь подражать Рите, будет только хуже для тебя.
– То есть ты мне его не одолжишь?
– Если ты действительно считаешь, что тебе нужна эта штука, почему нет. Это всего лишь кусок металла, запасных у нас море. Когда Рита попросила раздобыть ей топор, я вырезала его из крыльев списанного бомбардировщика.
– Тогда почему ты не хочешь пойти мне навстречу?
– Ну, честно говоря, потому, что ты погибнешь.
– С ним или без него, рано или поздно я все равно умру.
– И я не смогу тебя отговорить?
– Скорее всего, нет.
Шаста замолчала. Рука, сжимавшая разводной ключ, безвольно повисла, взгляд расфокусировался. Выбившаяся из хвостика прядь упала на лоб, сразу прилипнув к поту и пятнам смазки.
– Я раньше была приписана к базе в Северной Африке, – пояснила она. – Лучший солдат лучшего отряда из тамошних попросил меня о том же. Я пыталась его отговорить, но в дело была вовлечена политика, все стало слишком сложно, поэтому в конечном счете я сдалась.
– И он погиб?
– Нет, выжил. Но о службе ему пришлось забыть. Если бы только я сумела найти способ остановить его…
– Не вини себя. Не ты же заставила мимиков атаковать.
– В том-то и дело. Он был ранен не в схватке с мимиками. Ты знаешь, что такое инерция?
– Я же окончил школу.
– Каждый из таких топоров весит двести килограммов. Подъемная сила Доспеха – триста семьдесят кило, в силовых костюмах можно орудовать таким оружием, но все равно остается проблема с инерцией, которая возрастает пропорционально приложенной силе. Если размахивать куском металла весом двести кило с силой, которую дает бойцу Доспех, тебя в буквальном смысле может разорвать надвое.
Я понял, что она имеет в виду. Эта инерция – именно то, что мне было нужно. Для того чтобы пробить эндоскелет мимиков с одного попадания, было необходимо что-то очень массивное. То, что в процессе я сам мог погибнуть, меня не слишком волновало.
– Послушай, я уверена, ты считаешь себя профессионалом. Но Рита – не обычный солдат. – Шаста сделала последнюю попытку переубедить меня.
– Я знаю.
– Больше того, она необыкновенный солдат. Она никогда не пользуется автобалансиром. И это вовсе не означает, что она выключает его перед боем. В ее Доспехе этой системы попросту нет. Она единственный член нашего отряда, который обходится вообще без балансира. В элитном отряде она стоит выше элиты.
– Я давно бросил использовать автобалансир. Но не думал о том, чтобы от него избавиться… Нужно будет это сделать. Меньше веса.
– А, так ты у нас станешь следующей Ритой?
– Нет. До Риты Вратаски мне как до луны.
– Знаешь, что Рита мне сказала, когда мы только познакомились? Что она рада жить в мире, полном войны. Ты можешь сказать то же самое? – Шаста взглянула на меня из-за толстых стекол очков. Я знал, что она говорит всерьез. Я не отвел взгляда и не сказал в ответ ни слова. – Но откуда у тебя это маниакальное желание заполучить ее боевой топор? – спросила она.
– Я бы не сказал, что это маниакальное желание. Я просто пытаюсь найти оружие, которое окажется более эффективным, чем молот-пробойник. Я могу взять копье или саблю, если таковые имеются. Сойдет все, что можно использовать больше двадцати раз.
– Именно это она и сказала, когда впервые попросила меня вырезать для нее топор. – Пальцы Шасты, сжимавшие разводной ключ, немного расслабились.
– Любое сравнение со Стальной Су… Валькирией – высшая похвала.
– Знаешь, ты очень… – Она замолчала, не договорив.
– Какой?
– Необычный.
– Возможно.
– Помни одно: этим оружием не так легко пользоваться.
– У меня много времени на тренировки.
Шаста улыбнулась.
– Мне попадались солдаты, которые считали, что могут пойти по пути Риты, и они неизменно проигрывали. Мне встречались и те, которые признавали, что она выше других на голову (тем более что это правда), и даже не пытались с ней сравниться. Но ты первый человек, понимающий, насколько далек от Риты, и вместе с тем готовый попробовать добиться тех же высот.
Чем лучше я понимал суть войны, тем отчетливее чувствовал, что Рита уникальна. Во второй петле, когда она присоединилась к физподготовке, я беззастенчиво разглядывал ее только потому, что был зеленым новобранцем, который ничего умнее не придумал. Но теперь, когда благодаря повторам петли я превратился в настоящего оператора Доспеха, разделявшая нас пропасть словно стала только шире. Если бы у меня не было в буквальном смысле слова неограниченного запаса времени, я бы сдался.
Подпрыгнув повыше, Шаста выдернула кремниевый чип у меня из руки.
– Подожди. Я сейчас выдам тебе бумаги на топор.
– Спасибо.
Она направилась было за документами, но остановилась на полпути:
– Можно задать тебе один вопрос?
– Валяй.
– Почему у тебя на руке написана цифра 47?
Я не знал, что ей сказать. Я не смог с ходу придумать ни одной более-менее убедительной причины, по которой солдат стал бы писать на руке какое-либо число.
– Ой, прости, это слишком… То есть я хочу сказать, я не спросила ничего лишнего?
Я покачал головой.
– Ты ведь знаешь, как люди вычеркивают дни в календаре? Я делаю что-то вроде того.
– Если число такое важное, что ты пишешь его на руке, значит, видимо, ты не хочешь его забыть? Может, это время до возвращения домой? Или дни, оставшиеся до дня рождения твоей девушки?
– Если бы мне нужно было назвать причину этой затеи… Я бы сказал, что это количество дней, прошедших с моей смерти.
Шаста больше ничего не сказала.
Читать бесплатно другие книги:
