Темная сторона города (сборник) Резанова Наталья

12

Прошло два дня.

Страсти немного улеглись, ошарашенные гости разъехались. Старый Кэппул примирился с зятем, а тот – с исчезновением колье. А может, ни с чем они так и не примирились, но публичных разборок больше не устраивали.

Все эти дни шла напряженная работа – и итоги ее подводились на состоявшемся в кабинете Лесли совещании. Кроме хозяина кабинета присутствовали я и Кеннеди.

Страховые компании назначили за находку колье круглую сумму в семь миллионов долларов, иначе им пришлось бы выплатить Кэппулам куда более крупную сумму. Но – основанную на предыдущей, двадцатилетней давности, оценке драгоценности и по меньшей мере вдвое меньшую нынешней стоимости колье. Короче говоря, в розыске пропавших бриллиантов были заинтересованы все. Кроме, разумеется, похитителей.

Мы с Кеннеди и Лесли, недолго думая, договорились образовать некий триумвират – нести всю раздобытую информацию в общую копилку и разделить призовую сумму поровну, на троих. Конкурентов у нас хватало, но в случае успеха маячила перспектива навсегда избавиться от поисков собачек всяких миссис Баскер…

– Я и сам понимаю, доктор Блэкмор, – говорил Фрэнк, – что возня Гренеля с ларцом перед самым похищением выглядит чертовски подозрительной. Но, похоже, это действительно совпадение. Ювелир просто придавал наиболее выигрышный ракурс украшению…

«И при этом разворачивал кольцо на вершине ларца, чтобы его легко мог подхватить каким-нибудь крюком биплан-призрак», – добавила я про себя, упрямо поджав губы. От своих подозрений в адрес Монлезье-Гренеля я отказываться не собиралась.

– Мы все говорим не о том, – сказал Кеннеди. – Мы цепляемся за отдельные – понятные нам – узелки проблемы. И не желаем признать простой и очевидной вещи. А именно: на глазах у нас, у троих профессионалов, произошло преступление, а мы так и не можем объяснить, пусть даже в виде версии, как его совершили.

– Ну почему же… – попытался было протестовать Фрэнк.

Кеннеди перебил:

– А вы попробуйте, попробуйте сформулировать коротко и четко, что именно мы увидели в день бракосочетания Джезебелль Кэппул и Алена Монлезье.

Лесли попробовал:

– Мы увидели, как летательный аппарат, по внешним признакам предположительно классифицируемый как биплан 1910-х годов выпуска, атаковал особняк Кэппулов и собравшихся в нем гостей и после пулеметного обстрела, под прикрытием дымовой завесы, неизвестным способом произвел изъятие принадлежавшей семейству Кэппулов уникальной драгоценности – вероятно, на лету подцепив крюком ларец с означенной драгоценностью, при этом в кабине биплана были замечены человеческие останки в последней стадии разложения, по некоторым признакам могущие принадлежать исчезнувшей семьдесят три года назад Джудифь Кэппул.

Выдав эту сложноподчиненную конструкцию, Фрэнк К. Лесли гордо посмотрел на Кеннеди. Тот с иронией процитировал:

– Предположительно… неизвестным способом… вероятно… НЕВЕРОЯТНО – вот какое слово подходит тут больше всего! То, что мы видели, – невероятно! Не бывает! Среди гостей присутствовал Уильям К. Стаут из Айовы – человек, тридцать пять лет занимающийся в качестве хобби полетами на малых самолетах. Можно сказать – эксперт. Он утверждает: самолет, поврежденный как тот, что мы видели – потерявший сорок процентов обшивки, – лететь не сможет! НЕ СМОЖЕТ! Не хватит подъемной силы крыльев… И выполнить подобный маневр – пройти на минимальной высоте впритирку со стеной дома – тоже НЕ СМОЖЕТ! Даже с неповрежденными плоскостями – не сможет! Между стеной дома и самолетом возникнет зона сильнейшей турбулентности, он неизбежно провалится или даст крен – без какого-либо запаса высоты столкновение с землей неизбежно. А пулеметы… Вы нашли хоть одну пулю, Фрэнк?

– Ни одной. Наверняка там были холостые патроны.

– А гильзы? Хоть одну гильзу вы нашли? У холостых патронов гильзы все же имеются.

Лесли покачал головой и сказал:

– Вы намекаете, мистер Кеннеди, что мы имели дело с явлением потусторонним? Или, выражаясь более наукообразно, – паранормальным? Говоря прямо, вы склонны допустить, что Джудифь Кэппул действительно все это время болталась над облаками со своим любовником, а теперь воспользовалась оказией, чтобы вернуть колье?

– Вокруг нас имеется масса явлений паранормальных и с научной точки зрения совершенно необъяснимых, – просветил его Кеннеди. – Очевидных явлений, каждодневно наблюдаемых. Обычный жужжащий над лугом шмель с точки зрения физики и аэродинамики куда более невозможное существо, чем реликтовый лох-несский плезиозавр или снежный человек. Не может шмель летать! Не может, и все! Наука не допускает! А шаровая молния? Никто отчего-то не сомневается в ее существовании. Между тем все попытки создать столь длительное время существующий сгусток плазмы или хотя бы просчитать его модель…

Все это я слышала много раз. И поэтому сразу же отключила слуховые рецепторы. Пусть Кеннеди выговорится, пусть расскажет про Бермудский треугольник и провалы в пространстве и времени…

Я размышляла, как же все-таки зацепить скользкого и хитрого Монлезье-Гренеля. Никак не желала признать, что моя интуиция дала сбой. По классификации Юнга я отношусь к интуитивным логикам – и недаром «интуиция» стоит в этом сочетании на первом месте… Ну почему, почему при виде этого козлобородого старичка в моем подсознании зазвенел сигнал тревоги?

Фрэнк К. Лесли выслушал излияния Кеннеди и резюмировал коротко:

– Ерунда. Не тот случай. Даже если предположить, что биплан Монлезье-Ружа действительно попал в какой-то загадочный хронокатаклизм, все равно концы с концами не сходятся. Почему пассажир биплана умер и истлел до скелета, а пилот остался вполне дееспособен? Почему разрушившийся до такой степени самолет способен летать? Почему, вынырнув в нашем времени, пилот ни с того ни с сего начал охоту за колье? И самое главное – как он с борта биплана-призрака разослал ювелирам предложения о покупке партии бриллиантов?

И тут Кеннеди весьма меня удивил. Он, способный часами упорно отстаивать свои параноидальные идеи, кротко согласился:

– Да, действительно, похоже, с этой версией я поспешил.

Лесли не стал трубить победу и добивать моего коллегу, признавшего поражение. Вместо этого сказал:

– А вот у меня появилась куда более реальная версия. Вернее – куда более реальный подозреваемый.

Выдержав эффектную паузу, Лесли объяснил:

– Можно провести несложную экстраполяцию. Попытаться вычислить способности, знания и умения человека, бывшего организатором акции, исходя из того, как она проведена. Так вот, мне кажется, этот человек, во-первых, кто-то из своих, отлично знающий и летописи обоих кланов, и устные свидетельства – в том числе историю колье Кэппулов – и державший в руках если не само украшение, то подробное его описание, оставленное человеком, хорошо знакомым с этими бриллиантами. Кстати, характерный штрих: один из нью-йоркских ювелиров сказал мне, что камни в том самом коммерческом предложении, как ему показалось, были описаны в несколько архаичном стиле. Примерно так бы мог описать их кто-либо в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, некоторые из употребленных терминов сейчас уже практически вышли из обихода.

Мне стало ясно, к чему клонит Фрэнк. Вернее – к кому.

– Во-вторых, этот человек прекрасно знаком с легендой о биплане-призраке. С легендой, отнюдь не имеющей столь широкой известности, как схожие истории о «Летучем Голландце» или Гессенском Кавалеристе. В-третьих, он должен иметь знакомства среди пилотов малой авиации. Причем среди пилотов экстра-класса. Такие люди зачастую совершают то, что кажется непредставимым для заурядных летчиков. Вспомните авиаторов, пролетавших между опорами мостов, втискиваясь в проем, что был всего-то на пять-шесть футов шире, чем размах крыльев их машин. А что касается того, что самолет не мог лететь с настолько разрушенной обшивкой, то тут на помощь могли прийти достижения современной техники. Например: если поставить на такой «призрак» вместо штатного двигателя в полторы сотни лошадиных сил втрое более мощный – вполне возможно, что получившийся гибрид покажет неплохие летные качества… Вывод прост. У нас есть на примете человек, удовлетворяющий первым двум критериям из трех. Если нащупать ниточку, ведущую от него к авиаторам-асам, то… – Лесли сделал многозначительную паузу.

– Профессор Монлезье-Луер? – хором спросили мы с Кеннеди. Версия, что почтенный профессор – организатор самого дерзкого и удивительного ограбления на моей памяти, казалось натянутой. Хотя… кто знает, как могли проявиться в нем гены авантюристов Монлезье.

– Он самый, – утвердительно кивнул Фрэнк. – Думаю, он раскопал пылящееся в каком-нибудь архиве описание колье Кэппулов, сделанное, очевидно, кем-то из стародавних оценщиков. Прикинул, сколько могут стоить нынче такие камешки, – и не устоял перед громадной суммой. Нашел себе сообщника – первоклассного пилота.

– Точно, – вспомнила я. – Профессор знал, по-моему, все о стеклянном суперларце, больше века пролежавшем без дела у Кэппулов. Мог предположить, что мистер Джошуа не станет заказывать новое хранилище, но выставит колье именно в этом.

– Вот-вот, – подхватил Лесли. – И одна конструктивная особенность – большое кольцо наверху ларца – подсказала ему остальные детали плана, замешенного на глубоком знании истории. Короче говоря, с сегодняшнего вечера профессор будет под негласным наблюдением. Он, кстати, никуда не уехал – остановился в Вест-Кемпье, якобы хочет поработать с тамошними архивами. Придется моим ребятам охотиться на чужой территории, ну да не беда. Арестовывать Луера смысла нет, хорошее знание истории криминалом не является. Но чует мое сердце – никак не должен он надолго выпускать из виду сообщника и колье. За такие деньги и святой оскоромится…

– Хорошо, – сказал Кеннеди. – Займитесь плотно профессором. А мы с Элис попробуем распутать клубок, потянув за другой конец нити. Займемся самолетом и пилотами-асами. Не думаю, что в Штатах так уж много людей, способных на подобные фокусы. Если ваши выкладки верны, Фрэнк, то где-то на середине пути мы непременно встретимся.

И он обратился уже ко мне:

– Ты не хочешь вместе со мной нанести визит одному своему знакомому?

– Какому?

– Самолетному Герцогу. Он ведь обитает где-то здесь, в Иллинойсе?

Кеннеди, как выяснилось, не забыл великого знатока истории авиации, весьма помогшего нам в деле «Либерейторов». Мне и самой хотелось бы вновь встретиться со стариком, но…

– Нет, Кеннеди, – сказала я с крайне многозначительным видом. – У меня другие планы. Но все его координаты я тебе дам.

Кеннеди посмотрел на меня удивленно, но ничего не стал выспрашивать. А я ничего не стала объяснять. Незачем тратить время, объясняя этим скептикам, что интуиция толкает и толкает меня на след совсем другого человека – ювелира Монлезье-Гренеля.

13

– К чему весь этот цирк, Кеннеди? – спросила я, когда мы покинули здание муниципальной полиции Ост-Кемпена. – К чему все рассуждения о шмелях, шаровых молниях и хроноклазмах? Ты ведь не верил своим словам о том, что колье похищено действительно тем самым бипланом.

– Не верил, – согласился Кеннеди. – Я, как выражался один мой знакомый, проверял Лесли на вшивость.

– Проверил? Каковы результаты?

– Педикулез не обнаружен, госпожа доктор! – отрапортовал Кеннеди тоном бравого санитара. – Я просто подумал: а почему, собственно, все наши версии замыкаются на клан Монлезье? У Фрэнка, допустим, такому направлению поиска способствует буква «К» между именем и фамилией. Ты тоже на свадьбе общалась исключительно с Монлезье – и, вполне естественно, работаешь с известными тебе людьми и фактами. Я же для разнообразия решил поискать потенциальных похитителей среди клана Кэппулов.

– Нашел?

– Понял одно: идеальное сочетание мотивов и возможностей для хищения колье было у тандема «Лесли – Джошуа Кэппул». Посуди сама: все, что знает о колье и биплане-призраке профессор Монлезье-Луер, знает Кэппул-отец. Послания к ювелирам – для отвода глаз. Кэппулу продавать колье незачем! Он выцарапал бриллианты у душеприказчиков Ревекки, не позволявших ему продать или заложить драгоценность, – раз. Получит огромную сумму от страховых компаний – два. Оставит с носом всех Монлезье и зятя – три. Потом, не торопясь, может много лет продавать бриллианты аккуратно, по одному, – четыре. Или владеть колье тайно, любуясь им по ночам в запертой комнате, – пять.

Говоря все это, Кеннеди по давней привычке загибал пальцы на правой руке. Продемонстрировал мне получившийся в результате кулак и спросил:

– Убедительно?

– Убедительно, – согласилась я. – Но бездоказательно. А в чем тебе видится роль Лесли?

– Главная его задача при подобном раскладе – продумать всю систему охраны так, чтобы драгоценность была защищена от всего, кроме атаки биплана-призрака. Поскольку могли объявиться и другие охотники за бриллиантами. Вторая задача: постараться толкнуть расследование на потусторонний и мистический путь – иначе не стоило затевать всю свистопляску со скелетом в свадебном платье и драной обшивкой.

– Красивая версия, – одобрила я. – Изящная. Ни одного прокола в логике. Вот только абсолютно не сочетается с дальнейшими действиями Фрэнка.

– В том-то и беда… – погрустнел Кеннеди. – Лесли никак не отреагировал на все мои потусторонние подачи. Твердо стоял на материалистических позициях. А без него, в одиночку, Кэппул не смог бы ничего. Жаль… Такая красивая была версия…

Вот так-то, мистер Великий Сыщик. Это только в романах ваши коллеги выстраивают с лету блестящую дедукцию – а потом на них со всех сторон сыплются подтверждающие ее улики.

14

Кеннеди отправился к Самолетному Герцогу (возвращаться ему, по всему судя, придется уже глубокой ночью). А я неторопливо катила по Ост-Кемпену и размышляла, какой бы изыскать способ, чтобы забраться в базы данных ФБР. Моей вконец отбившейся от рук интуиции отчего-то втемяшилось, что ювелир Монлезье-Гренель показался мне подозрительным именно потому, что где-то и когда-то он промелькнул в одном из дел, связанных с прежней моей работой. Я мысленно перебирала знакомых хакеров, и…

И резко нажала на тормоз. Вышла из машины, подошла к столь заинтересовавшей меня витрине магазинчика, принадлежавшего, если верить вывеске, компании «Медиум, инк.».

Судя по витрине, сия торговая точка специализировалась на медицинских товарах – и весьма специфичных. Витрину украшали всевозможные муляжи деталей человеческого тела: кисть руки, брюшная полость в разрезе, наполовину вскрытый пластмассовый череп, демонстрирующий одно полушарие мозга… Короче говоря, пособия для изучающих медицину, неплохо мне знакомые. Центральное место в экспозиции занимала огромная розовая задница из какого-то мягкого пластика – табличка рядом извещала, что это тренажер, позволяющий младшему медицинскому составу получить «навыки инъекций, спринцеваний и постановки клизм»…

Но заинтересовало меня не это. В углу витрины стоял скелет. С максимальной точностью выполненный муляж скелета в натуральную величину.

– В каком смысле вас интересуют скелеты? – спросил молодой менеджер «Медиума».

Бэйдж на его груди извещал, что ни к Кэппулам, ни к Монлезье он отношения не имеет, что изрядно меня порадовало. Эти два семейства успели мне порядком надоесть.

– Вы хотите приобрести пластмассовый муляж скелета? – выспрашивал тем временем менеджер. – Пожалуйста, цена – одна тысяча триста долларов. За два и больше – скидка десять процентов. За десять и больше – пятнадцать процентов. Или вас интересует настоящий, подлинный скелет? Это обойдется в несколько раз дороже, и придется подождать, пока его доставят с центрального склада. Или, – тут менеджер понизил голос до заговорщицкого шепота, – мисс желает продать скелет? Свой скелет?

Он окинул меня профессиональным взором. Фигуральное выражение «раздевает взглядом» часто применяют к мужчинам. Но этот на вид приличный юноша меня взглядом явно свежевал, потрошил, вываривал и очищал кости от остатков хрящей и мышечной ткани… Меня передернуло.

Торопливо я заверила его, что продавать корпорации «Медиум» свои будущие останки не собираюсь. Что всего лишь интересуююсь покупателями скелетов и их муляжей – и не медицинскими колледжами и клиниками, но частными лицами.

Менеджер казался разочарованным. Очевидно, мои косточки чем-то приглянулись этому некрофилу. И, похоже, он не оставил надежд уговорить меня расстаться за разумную сумму с ненужной в загробной жизни обузой. Перспектива долгого ожидания настойчивого юношу не смущала: фирма «Медиум» фактически является монополистом в этом узком секторе медицинского рынка, существует почти две сотни лет и уж как-нибудь потерпит пару десятилетий. Хотя – тут лицо менеджера осветила тайная надежда – хотя если за мной числится какая-либо неизлечимая смертельная болезнь, то сумма гонорара может вырасти, значительно вырасти.

Хороший детектив умеет все повернуть на пользу делу. Даже такой нестандартный интерес к своей особе. Прикрывая отвращение милой улыбкой, я намекнула, что предложение меня заинтересовало. Более того, дала понять, что работа у меня более чем рискованная, что судмедэксперт имеет возможность в любой момент подхватить какой-нибудь редкий смертоносный вирус. Но вместо увеличенного гонорара меня интересуют данные по продажам скелетов и их муляжей во всех раскиданных по Штатам магазинчикам «Медиума» за последние четыре месяца (именно четыре месяца назад было объявлено о грядущей свадьбе; едва ли хитроумный план родился на свет раньше этого срока).

Юноша вздохнул: информация конфиденциальная. Но, так и быть, он мне ее предоставит, обратившись в централизованную базу продаж, – в обмен на немедленное подписание договора.

Через сорок минут я покинула магазин, унося договор, чек и две объемистые распечатки – менеджер скачал заодно и данные на корпоративных клиентов. И – полноправным владельцем значительной части своего организма я уже не являлась. «Поосторожней с переломами!» – напутствовал меня юноша, плотоядно улыбаясь. Утешало одно – уплатив приличную неустойку, договор можно было расторгнуть.

15

Я уже писала о том, что реальные расследования редко похожи на те, что изображают в своих опусах авторы детективного жанра. Лишь в их творениях сыщики долго и нудно беседуют с людьми – причем девяносто процентов услышанного дает ложные следы, но на основании оставшихся десяти процентов неизменно удается вычислить истину и устроить эффектную сцену разоблачения.

В реальной жизни эффектной концовки, даже после всех хождений и бесед, вполне можно так и не дождаться – дело «повисает» на долгие месяцы, а то и навсегда. А иногда наоборот – первый или второй выстрел наугад приносит желанный трофей…

Так получилось и с делом биплана-призрака. По крайней мере, поначалу нам показалось, что именно так…

– Вы уверены, что это та птичка, которую мы ищем? – спросил Лесли. – Порхающая в поднебесье и клюющая бриллиантовые зернышки?

Разговор происходил в машине Фрэнка, быстро катящей сквозь предрассветную мглу. На операцию выехали лишь мы втроем. Конечно, семь миллионов на троих без остатка не делятся – при дележке на четверых или пятерых цифры получаются куда более круглые. Но от спорного последнего доллара я была готова отказаться в пользу Кеннеди – именно он, с толком распорядившись полученной от Самолетного Герцога информацией и бесцеремонно разбудив ночными звонками ряд мирно спящих граждан США, вычислил пилота искомого биплана-призрака.

– Что птичка именно та, я уверен, – сказал Кеннеди. – Вот только боюсь, что застанем мы лишь пустое гнездышко… И в самом деле, зачем ему сидеть тут два дня на пороховой бочке? Ваши люди ведь наверняка прочесывали этот район?

– Прочесывали… – подтвердил Фрэнк. – И я не понимаю, как они могли пропустить логово биплана-призрака. Разве что подвела инерция мышления: самолет ассоциируется с ангаром, со взлетной полосой… Никак не с фермерским коровником.

По словам Кеннеди, Тимоти Герцог сообщил ему следующее.

В США достаточно людей, зарабатывающих на жизнь воздушными трюками на всевозможных авиашоу. Но специалистов экстра-класса, способных выполнить фокус с ларцом, среди них не осталось. По крайней мере, Герцог таковых не знал. Вроде бы трое летчиков, когда-то имевших нечто подобное в своем репертуаре, еще живы – но давно уже не летают. Особенно запомнился в свое время один из них, выступавший под псевдонимом Небесный Доктор, – тот отточил свое искусство до того, что подхватывал с земли не какой-нибудь неодушевленный предмет, а собственную ассистентку, ставшую впоследствии его женой… Однако, по словам Герцога, в настоящее время продолжают выступать несколько асов, вполне способных после недолгих тренировок освоить трюк.

Получив координаты авиакаскадеров, Кеннеди принялся выяснять их местонахождение в настоящий момент – и две ночи назад. И почти сразу, разбудив ночным звонком коммерческого директора некоего «Эйр-эротик-шоу», получил весьма подозрительную информацию о летчике Джордже Брезмане-третьем (был Джордж потомком целой династии воздушных трюкачей). Этот Брезман совершенно неожиданно ушел из шоу, где зарабатывал неплохие деньги, – уволился в середине сезона, чем весьма подвел весь воздушно-эротический коллектив.

Крепко обиженный на Джорджа директор мигом стряхнул сон и вываливал Кеннеди все, что знал. Правда, знал он о дальнейшей судьбе Брезмана немного – но и этого оказалось достаточно, чтобы смутные подозрения моего коллеги переросли почти в уверенность. Во-первых, директор сообщил, что до него дошли сведения: Брезман купил самолет. Причем его средства такой покупки никак не позволяли. Машина была не из дешевых – реплика биплана времен Первой мировой СЕ-5.

Кеннеди немедленно сделал стойку и стал выспрашивать обо всем: о непроверенных слухах про Брезмана, о любых случайно оброненных им намеках о своих дальнейших планах… И – в неводе блеснула золотая рыбка! Вроде бы кто-то видел Джорджа Брезмана в Чикаго с одним бывшим пилотом, имени его коммерческий директор не знал, смог сообщить лишь псевдоним – Небесный Доктор!

– Странно все это, – прокомментировал Лесли рассказ Кеннеди. – Покупку самолета Брезман совершил открыто, на свое имя; общение с Небесным Доктором не скрывал… Мне кажется, Кеннеди, благодаря знакомству с этим самым Герцогом вы просто получили фору – но через пару дней на хвост Брезману села бы и остальная свора охотников за страховыми деньгами. Похоже, пилота использовали втемную. Например, наняли, чтобы тот разучил и продемонстрировал коронный трюк – якобы с ведома хозяев торжества… Сказали: шутка, розыгрыш для гостей… А в условленном месте парня поджидали – забрали колье и всадили пулю в голову.

– Возможно, – сказал Кеннеди. – Но есть и другой вариант. Брезман самостоятельно разузнал, что за предмет он должен похитить якобы в шутку. Не бином Ньютона, в конце концов, – в прессе мелькали сообщения о грядущем торжестве и о колье… Джордж мог затеять свою игру. Мог не полететь в точку рандеву с организатором акции, а забрать колье себе и двинуть в сторону мексиканской или канадской границы. Лететь ночами, аккуратно, низенько, на недоступной для радаров высоте… При таком раскладе ему так или иначе пришлось бы начинать новую жизнь под другим именем. Оттого никак не конспирировал свои действия.

Я добавила:

– Да и не так легко купить самолет под чужим именем – после одиннадцатого сентября.

– Но как вы вышли на эту выставленную на продажу ферму? – полюбопытствовал Лесли.

– Элементарно. Заглянул на сайты всех местных агентств по недвижимости. (Хвастун! Это я ползала полночи по риелторским сайтам!) Зная к тому времени размеры СЕ-5, искал помещение подходящей площади, и… Что это там, впереди?

– Не пойму… Вроде фары мелькнули… – неуверенно сказал Лесли, притормаживая и выключая дальний свет. – Или отблеск…

Встречная машина так и не появилась. Мы двинулись дальше – осторожно, с погашенными фарами, – и через несколько минут увидели, как утверждалось в рекламном объявлении, «группу очаровательных ретростроений в восхитительной живописнейшей местности». Не знаю, не знаю… Если запустение, грязь и разруху можно считать стилем ретро, то реклама не лгала. Живописностью местности, ввиду темноты, восхититься мне не удалось.

Впрочем, совсем темно не было. Сквозь щели в ставнях неопрятного бревенчатого дома пробивались лучики света. Птичка все-таки в гнезде?

Мы покинули машину и вторглись на территорию назначенной к продаже фермы. В подобных ситуациях мы с Кеннеди давно научились понимать друг друга без слов. Короткий обмен жестами – Кеннеди с Лесли бесшумно двинулись к входной двери. Я – оружие наготове – направилась вокруг дома, высматривая черный ход или окно со снятой ставней.

Потом я увидела-таки искомое. В смысле – освещенное окно без ставни. Заодно отсутствовала – вернее, валялась снаружи, у стены – оконная рама. Поблескивали осколки стекла. Я взяла на прицел пустой проем, готовая к любым сюрпризам. Таковые не появились – лишь Кеннеди возник в освещенном прямоугольнике.

– Заходи, Элис, – позвал он. – Сторожить некого. Мы опоздали.

16

– Итак, господа, попробуем сформулировать, что же здесь произошло, – объявил Лесли тоном председателя жюри присяжных.

Пошарил взглядом по разгромленной комнате – куда бы присесть? – и уселся на стол, не найдя ничего более подходящего.

Кеннеди не ответил – продолжал ковыряться в стене лезвием швейцарского ножа, пытаясь извлечь глубоко ушедшую в трухлявое дерево пулю.

Формулировать пришлось мне:

– По-моему, все однозначно. Здесь, приведя одну комнату в относительно жилой вид, скрытно и недолго жил человек. Более чем вероятно – тот самый летчик, Джордж Брезман. Часа четыре назад к нему явился некто – с весьма недружелюбными целями. Противники обменялись выстрелами – как минимум тремя. Два из них сделаны из пистолета примерно тридцать восьмого калибра, третий – из гораздо менее мощного, двадцать второго калибра, скорее всего. После этого один из противников выскочил (был выброшен?) в окно. И, судя по всему, убежал – крови под окном совсем чуть-чуть. Или его лишь царапнула пуля, или порезался осколками стекла. Второй остался – и устроил тут настоящий погром, пытаясь что-то найти. Нашел или нет, неизвестно, но уехал на той машине, фары которой мы мельком увидели. «Икс» оказался хитрее и терпеливее нас – загнал машину в кусты, погасил все огни и дождался, пока мы проедем мимо. Надо понимать, убежавший был именно Брезманом, ему-то обыскивать свое логово ни к чему. Искали, скорее всего, колье Кэппулов. Вот, собственно, и все.

– Есть одно уточнение, – подал голос Кеннеди от стенки. – Гостей было двое. И стреляли они оба.

– Почему ты так решил?

– Посмотри, как летели пули. Если их выпустили схватившиеся между собой люди, то надо допустить, что они кружили вокруг друг друга и стреляли неторопливо, с большими паузами… Нереально.

Он наконец извлек пулю и с торжеством положил на стол. Вынул свой пистолет и пояснил:

– Смотри, как все происходило. Один стрелял отсюда, от стола – вот так. Другой, тот, что с большим калибром, – от раскладушки, вот так, – дважды. И тот, и другой – практически одновременно. Как я понимаю, оба – по выпрыгивающему в окно человеку.

– И оба промахнулись? – уточнила я.

– Такие, видно, уж стрелки были… Самое удивительное не это. Вы посмотрите на пулю.

Действительно, куда более удивительным оказался материал крохотной пульки. Она была серебряная! Или из сплава, очень напоминавшего серебро.

– Вот это да! – изумился Лесли. – Неужели действительно какая-то чертовщина? Интересная цепочка выстраивается: биплан-призрак – пилот-призрак – серебряная пуля…

У меня выстроилась более короткая цепочка: серебро – ювелир.

– Я думаю, повторять обыск смысла нет, – сказал Лесли. – Либо колье уже найдено гостями Брезмана, либо спрятано так надежно, что с лету не найти… Осмотрим коровник? Если ваши, Кеннеди, предположения верны, там должны остаться следы биплана-призрака.

Как выяснилось, в качестве ангара на ферме использовался не коровник, но огромный сарай для сена, ныне пустующий, что сути не меняло. Следы там нашлись. Заодно нашелся и сам биплан! Это оказался именно он, биплан-призрак, свалившийся нам на головы во время бракосочетания, испортивший весь праздник и исчезнувший вместе с фамильной драгоценностью…

Но, отец небесный, в каком же он был состоянии!

И при первой нашей встрече самолет производил впечатление чудом держащейся в воздухе развалины, а уж теперь… Казалось, над ним долго и основательно трудился маньяк-расчленитель, воспылавший вдруг ненавистью к старинным аэропланам – или желанием разыскать колье Кэппулов? Было вспорото и разрезано все, что можно: матерчатая обшивка самолета, пухлые колеса его шасси, обивка кресел пассажира и пилота… Двигатель оказался наполовину разобран – по всему судя, посредством кувалды. Содранные с крыльев пулеметы валялись на бетонном полу – и, похоже, поработал с ними тот же мастер, что и с мотором бедняги биплана.

При виде пулеметов, кстати, мгновенно выяснилась причина безвредной и беспульно-безгильзовой стрельбы.

– Бутафория, – сказал Кеннеди, легонько толкнув ботинком раскуроченный кожух «льюиса». – Голливудская бутафория. Патронов тут вообще нет, ни боевых, ни холостых. В форсунке, изображающей дульный срез, порциями взрывается смесь ацетилена и кислорода. А вот и постановщик дымовой завесы – тоже не боевой, киношный…

Чего-то подобного я, собственно, и ожидала – и на останки пулеметов не отвлекалась. Осматривала обшивку плоскостей. Она оказалась весьма любопытной – лишь подойдя практически вплотную, можно было разглядеть, что псевдодыры, оставшиеся на месте содранных и болтающихся кусков обшивки, на деле самым тщательнейшим образом заделаны плотной прозрачной пленкой. Подъемная сила крыльев не пострадала ни в малейшей степени. Приспособление, которым подхватили ларец с колье, на биплане отсутствовало. Виднелись лишь следы его крепления к фюзеляжу.

Лесли тем временем осматривал псевдо-Джудифь, небрежно выброшенную из кабины псевдо-«Мустанга» и лежавшую чуть в стороне.

– Обидно, – сказал он, – когда красивая легенда оказывается таким вот дешевым мошенничеством… А с другой стороны, я рад, что проклятие старого Кэппула оказалось лишь словами, глупыми и пустыми. Что Джудифь улетела со своим парнем и где-то жила с ним долго и счастливо, и рожала ему детей…

Я – совершенно не вовремя – подумала: пора Фрэнку жениться. Пошла взглянуть на останки псевдо-Джудифь. И остановилась, изумленная.

ЭТО БЫЛА НЕ ОНА!

Нет, пожалуй, я не совсем ясно выразилась. Скелет подлинной Джудифь Кэппул никто в этом сарае обнаружить и не рассчитывал. Но лежащий под ногами у Лесли муляж не имел ничего общего с тем, что я хорошо разглядела за спиной пилота биплана-призрака. Там был настоящий скелет или весьма точное его подобие. Здесь же – очень грубая подделка. Нечто, изображающее череп, небрежно вырезанное из чурбака – так дети вырезают пугалки из тыкв на Хэллоуин – и раскрашенное белой краской. Костяк под платьем состоял из связанных палок.

Когда я поделилась наблюдениями с коллегами, они усомнились.

– Ты ошиблась, Элис, – заявил Кеннеди. – В быстро пролетевшем биплане невозможно разглядеть детали скелета. Это уже поработало твое воображение, достраивая смутно мелькнувшую картинку.

– Никакое не воображение! – возмутилась я. – У той «Джудифь» платье разодралось на груди – виднелись ребра. А рука лежала на спинке переднего сиденья – костяк руки. У этого же муляжа попросту нет таких деталей.

Они не стали спорить (хотя, похоже, остались при своем мнении). Лесли примирительно сказал:

– Возможно, Брезман сделал эту куклу, увидел: слишком грубая – и выбросил. Раздобыл настоящий скелет.

Ага, подумала я. А потом так в него влюбился, что убежал в ночь со скелетом под мышкой. И еще подумала: все-таки недаром я подписала кабальный договор с «Медиумом». Хотя в списках клиентов на их распечатках не оказалось ни ювелира, ни возглавляемой им фирмы, ни профессора-историка, но, возможно, обнаружится кто-то из новых всплывающих в деле персонажей. И почему-то мне казалось, что это будет не пилот Джордж Брезман.

17

– Будете вызывать ваших людей? – спросил Кеннеди.

– Пожалуй, пока не стоит, – задумчиво ответил Лесли. – Попробуем поискать колье еще раз, втроем… И здесь, и в доме.

Я его вполне понимала. Нашему компаньону совершенно не улыбался такой вариант: кто-то из подчиненных-полицейских с ликующим воплем обнаруживает колье – и вместе с ним семь миллионов премии. Наши семь миллионов. Ну, или почти наши…

Мы стали искать. Скажу сразу: колье не нашли.

Но кое-какие находки интерес вызывали.

Во-первых, выяснилось, что стреляет Фрэнк не хуже покойного Джека Саллини. В корпусе биплана обнаружились четыре пулевых отверстия. А сиденье пилота оказалось запятнано кровью! На всякий случай я взяла ее образцы – лишняя улика, доказывающая, что за штурвалом сидел именно Брезман, не помешает.

Во-вторых, в биплане имелся ящик для перчаток, весьма напоминающий автомобильный. Выпотрошенный – содержимое, вываленное на пол кабины, не заинтересовало лихорадочно искавших колье людей. А зря. Там обнаружился комплект полетных карт с проложенным маршрутом, подробно проработанным. Трасса получалась отнюдь не прямая, но шла по безлюдным местам, в облет всех мегаполисов. Карандашные пометки, по всему судя, указывали места ночевок и заправок – все, как на подбор, тоже в малонаселенной местности. Но самое интересное – маршрут вел прямиком из Ост-Кемпена в Техас, к мексиканской границе! Лже-«Мустанг» собирался повторить в обратном порядке семидесятилетней давности полет «Мустанга» настоящего…

Третья заинтересовавшая меня находка обнаружилась в доме, в комнате, приспособленной Брезманом под жилье. Это был большой блокнот с перфорированными листами. Часть из них была вырвана, а на верхнем имела место запись – крупным мужским почерком, почти квадратными буквами.

«МСЬЕ! НЕ ЗНАЮ, КАК ОБЪЯСНИТЬ ВСЕ ЭТО. УВЕРЕН, ЧТО ВЫ МНЕ НЕ ПОВЕРИТЕ, НО ПРОИЗО…»

Запись обрывалась на полуслове.

– Начал писать послание работодателю, – удовлетворенно констатировал Лесли. – Профессору Монлезье-Луеру.

«Нет, ювелиру Монлезье-Гренелю», – мысленно поправила его я. Потом вслух высказала обуревавшие меня сомнения:

– Концы с концами не сходятся, коллеги. Картинка совершенно не складывается. Где-то в наших расчетах есть изъян. Судите сами: допустим, Брезман решил оставить с носом организатора или организаторов хищения и рвануть вместе с колье в Мексику. На биплане нелегально пересечь границу. Вроде бы полетные карты вполне это подтверждают. Но почему он не полетел туда сразу? От дома Кэппулов? Почему засел здесь и дождался визита разгневанного нанимателя? Зачем начал писать объяснявшую что-то записку? Хотя должен был понимать: не отдаст колье – никакие объяснения не помогут…

– Все очень просто, – сказал Фрэнк. – Потому что я всадил в него пулю. Парень почувствовал, что на полет до Мексики сил не хватает, и с огромным трудом дотянул биплан сюда. Хотел обработать рану, сделать перевязку… Но здесь совсем ослаб и попросту не мог улететь. Запиской решил выиграть время, оттянуть встречу с главарем.

Звучало логично, но меня он не убедил.

– Рана не была чересчур серьезной, – сказала я, – судя по количеству вытекшей на сиденье крови. Мало того что Брезман смог с ней совершить посадку и закатить биплан в сарай, он еще умудрился сбежать от двух вооруженных мужчин, исполнив весьма лихой трюк. Вопрос: даже если это ранение мешало ему управлять самолетом, почему не попытался уехать наземным транспортом? Куда разумней, чем сидеть и ждать, кто доберется до тебя раньше: полиция или сообщники.

У Лесли на этот вопрос ответа не нашлось. Зато Кеннеди осенило:

– Концы сходятся с концами в единственном случае! У НЕГО НЕ БЫЛО КОЛЬЕ! Предположим, что старый хитрый Кэппул выставил перед гостями муляж! Стразы! А Брезман после кражи обнаружил подделку. Самым элементарным способом. Например, опробовав «бриллианты» на оконном стекле. Сообщники не поверили – и случилось то, что случилось…

Тут и мне пришла в голову неплохая идея:

– При твоей версии, Кеннеди, перевести стрелки на старого Кэппула труда для Брезмана бы не составило. Сообщники уж могли бы сообразить, что пилот никак не мог загодя заказать копию украшения, даже не видав оригинала. А что, если подцепленный ларец просто свалился при обратном полете? Воздушная яма, толчок – и нет ларца. Рухнул в реку, или в болото, или на огород к везучему фермеру… Поверить в такое исчезновение колье сообщникам куда труднее.

Неожиданный итог дискуссии подвел Лесли:

– Однако, господа, совсем рассвело. Надо немедленно вызвать кинолога с собакой и отправиться по следу выскочившего из окна человека. Если это действительно раненый Брезман, он мог и не уйти далеко.

Отчего-то эта элементарная мысль не пришла в голову нам с Кеннеди. Увлеклись дедукциями. А порой такие немудреные способы оказываются наиболее эффективными.

Но собака не потребовалась. В утреннем свете мы разглядели то, что никак не могли увидеть ночью: от выбитого окна в сторону заросшей кустарником пустоши уходила цепочка кровавых пятен. Были они невелики – с долларовую монету каждое. Но падали довольно густо – через каждые два-три фута.

– Черт побери! – Лесли выдернул пистолет и устремился по следу. – Сколько времени потеряли! Если это не старая рана открылась, если он схлопотал еще одну пулю, то… Ага!

Он резко остановился. Мы с Кеннеди чуть не уткнулись в его спину. Впереди, между кустами, что-то синело.

…Труп лежал на животе. Похоже, враги Брезмана – если это был он – сделали ту же ошибку, что и мы. Не зная, что вторая маленькая пулька (интересно, тоже серебряная?) угодила пилоту со спины в область сердца, его недруги отказались от бесплодного ночного преследования. А он сгоряча отбежал меньше сотни ярдов, упал – и умер.

Фрэнк бесцеремонно перевернул мертвеца, стал ощупывать карманы. Колье не обнаружилось. Зато в нагрудном кармане лежал заграничный паспорт гражданина Соединенного Королевства на имя Алексиса Дж. Морана. Судя по мексиканской въездной визе и отсутствию выездной, сейчас означенный гражданин попивал текилу среди кактусов и ацтекских пирамид. Но если верить вклеенной в паспорт фотографии – лежал у нас под ногами.

– Может, это не Брезман? – предположил Фрэнк.

– Он, – сказал Кеннеди. – Я скачал из Сети фотографии участников «Эйр-эротик-шоу». Он самый. Лишь усы отпустил.

– Интересно, куда я ему угодил… – риторически спросил Лесли. – Ладно, вскрытие по…

После слова «вскрытие» он осекся. Потому что в этот момент труп пошевелился. И негромко застонал.

18

Наступивший день можно было назвать днем великих разочарований, оборванных нитей, потерянных следов, лопнувших версий, не подтвердившихся догадок и… И еще я где-то забыла противосолнечные очки. Мелочь, но обидно.

Последовательно в этот день выяснилось:

Первое. Другие охотники за семью миллионами действительно дышат нам в затылок. Через пять минут после обнаружения Брезмана кавалькада машин службы шерифа Вест-Кемпье и полиции штата подкатила к заброшенной ферме (люди шерифа раскопали двух свидетелей, видевших возвращающийся на ферму биплан, а дармоеды из полиции штата банально сели вест-кемпенцам на хвост).

Второе. Джордж Брезман жить будет. Ночной холод сообщил его конечностям трупную стылость, заставившую нас ошибиться, но заодно и замедлил кровотечение из крохотной ранки. Однако к разговору пилот способен будет не скоро.

Третье. Все наши версии полетели к чертям. Брезман, скорее всего, не пилотировал биплан-призрак. И не он был ранен во время похищения. Раны от выпущенной Лесли пули у Джорджа Брезмана не нашли, а кровь на сиденье оказалась другой группы.

Четвертое. Пуля двадцать второго калибра, в результате долгой операции извлеченная из Джорджа Брезмана, тоже была серебряной.

Пятое. Ни историк, ни ювелир (который к себе в Новый Орлеан тоже отчего-то не вернулся) никогда официально не покупали и не регистрировали оружие тридцать восьмого или двадцать второго калибров.

Шестое. Упомянутые личности на минувшую ночь алиби не имели. За ювелиром никто наблюдения не установил. Касательно профессора Лесли свое обещание выполнил, но здесь произошла накладка. Полицейские Вест-Кемпье обнаружили людей Фрэнка, ведущих наблюдение за домом, где остановился историк. И весьма навязчиво поинтересовались – а что делают их коллеги тут, за пределами собственной юрисдикции? Ост-кемпенцы, получившие строжайший наказ не выдавать объект наблюдения, ответили, что любуются архитектурными красотами… Короче говоря, в правоохранительных структурах двух округов произошел скандал, в ходе которого ост-кемпенцам пришлось убраться восвояси. Лесли, поразмыслив, предпочел оставить профессора без наблюдения, но не наводить на след конкурентов.

Седьмое. Скелетов и их муляжей Джордж Брезман (равно как и прочие участники «Эйр-эротик-шоу») в последние четыре месяца не приобретал. Характерная деталь: подлинный муляж невесты-призрака на ферме и в ее окрестностях так и не нашелся.

Восьмое. Мои солнцезащитные очки обнаружились в кабинете Лесли. Единственный луч света в этом темном деле…

Затосковав от разлетевшихся вдребезги версий, мы с Кеннеди как раз подходили к парковке, где оставили арендованные нами машины. И тут подпрыгивающей, какой-то птичьей походкой к нам устремился мой подозреваемый номер один. Иначе говоря, ювелир Монлезье-Гренель.

– Здравствуйте, здравствуйте, мсье и мадемуазель! – заговорил он горячо и торопливо. – Вы из полиции? Есть какие-нибудь новости? Я просто не могу ни есть, ни спать после этой кошмарной кражи! Сделайте хоть намек! Есть у вас какой-то след к колье? Умоляю вас, ведь это сокровище не только Кэппулов – это история страны, достояние всей нации, а Кэппулы лишь его почетные хранители, не более того!

Вот бесстыжий тип! Небось ведь сам решил заделаться почетным хранителем, да обстоятельства не сложились…

Кеннеди ответил сухим и казенным голосом:

– Следствие идет. Версии отрабатываются. Подробности – в еженедельном пресс-релизе. Честь имею, господин ювелир.

Уходя, я спиной чувствовала неприязненный взгляд Монлезье-Гренеля.

19

Кеннеди, в минувшую ночь не ложившийся вовсе, завалился спать. Я, сомкнувшая веки лишь на три часа (до его возвращения от Герцога), очень хотела заняться тем же – однако поспать в ближайшие часы мне так и не удалось.

Но результат стоил того – к трем часам пополудни я нашла-таки искомую зацепку. Правда, этим скептикам – Кеннеди и Лесли – мои доказательства наверняка не показались бы убедительными… Но я и не собиралась им ничего доказывать.