Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи Мазин Александр
Цена империи
Пролог
Май девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима[1]. Провинция Нижняя Мезия.
– Вот этого берите! – низкорослый коренастый римлянин показал на Ахвизру.
Позолоченные поножи римлянина были украшены выпуклыми львиными головами.
Трое легионеров подхватили гота и перекинули на носилки. Ахвизра с шипением выпустил воздух, но сдержался, не застонал.
– Эй, вы! – выкрикнул Коршунов. – Не видите, что он ранен!
– Так это ему повезло! – ухмыльнулся один из легионеров.
Остальные загоготали. Но коренастому их веселье не понравилось.
– Поаккуратнее, – недовольно буркнул он. – Скиф должен повиснуть живым, а не дохлым! Взяли и понесли! Следующий – этот! – Коренастый показал на скулди.
Герул тоже был ранен (все они были ранены), но не так серьезно, как Ахвизра, – поэтому связан. Как и Коршунов. Как и все, в ком победители опознали вождей. Алексей подумал: это не так уж плохо. Их и уложили в палатке, а не бросили на голую землю, как остальных, и медицинскую помощь оказали…
При воспоминании об этой «помощи» Алексей невольно поморщился. Его ранили дважды (если не считать царапин) – в бок и в левую ногу. Обе раны римский лекарь зашил и перевязал – без всякой дезинфекции и, разумеется, без наркоза. Только чтобы остановить кровь. А когда опытный в таких делах скулди сказал медику, что надо бы раны прижечь, тот только головой мотнул:
– Не беспокойся, варвар!
– Нас казнят, – сделал вывод скулди.
Это заявление никого из пленных не удивило. Им уже успели сообщить, что взявший их в плен военачальник – настоящий отморозок. Никого не щадит. Ему не нужны ни деньги, ни наемники. Убивает всех. Ходят слухи, дал кому-то из богов обет – прикончить сто тысяч варваров.
Об этом пленным сообщил солдат из охраны, здоровенный светловолосый галл, совсем не похожий на коренного римлянина.
Коршунову не хотелось умирать. Но пощады он просить не будет. Не хватало еще опозориться перед храбрецами-готами. Алексей решил вести себя, как положено вождю. А по местным понятиям вождь обязан быть храбрее и мужественнее тех, кого он ведет в бой. Так что Коршунов держался. Даже не пикнул, когда его штопал лекарь. И всем своим видом показывал, что не боится ни боли, ни смерти.
Но умирать все равно не хотелось. И даже как-то не верилось в собственную смерть. Наверное, так всегда и бывает…
Коршунова забрали из палатки последним.
– Давай, давай, пошевеливайся! – бородатый легионер в помятой кирасе с дубинкой в руке легонько подпихнул Алексея в спину. – Выходи давай!
За те часы, что Коршунов, связанный, провалялся в палатке, вокруг вырос маленький город. Римский лагерь. Ровные ряды палаток, деловитая суета. Пробегавший мимо легионер со связкой пилумов приостановился, полюбопытствовал:
– Это что, варварский рикс?
– Давай проходи! – рявкнул бородатый, замахнувшись своей дубинкой.
Любопытный тут же припустил прочь.
Охранники у южных ворот лагеря посторонились, пропуская Коршунова и его «эскорт»…
Их разместили вдоль обочины. Всех, кто остался в живых. Коршунов шагал по пыльной дороге, по крестообразным теням. Он старался не хромать и смотреть прямо перед собой. Не смотреть ни по сторонам, ни вверх, ни на дорогу, на которой лежали тени вкопанных вдоль обочины крестов.
На душе было мерзко. Это он привел их сюда. На смерть. Одно утешение – он умрет вместе с ними. Если, конечно, победители не придумали для него что-нибудь особенное…
Нет, не придумали. Зато отвели почетное место: на самом верху, между скулди и Агилмундом. Две ямы по локтю глубиной и грубо сколоченный крест в виде буквы «х».
– Ложись, варвар! – скомандовал бородатый.
Коршунов медлил – у него возникла мысль: а не броситься ли сейчас прямо на римские копья? Умирать – так уж сразу!
Нет, не годится. Это все равно что сбежать, бросив своих… которые еще живы. Пожалуй, он не имеет права оставить их умирать… в одиночестве.
– Ложись, варвар, больно не будет! – повторил легионер, по-своему истолковав медлительность пленника.
– Да пошел ты… – по-русски пробормотал Коршунов.
И выполнил команду.
Больно и впрямь не было. Если не считать того, что болели раны.
С десяток легионеров ухватились за канат. Основания бревен соскользнули в ямы, уперлись, и крест начал медленно подниматься вверх, унося Коршунова навстречу светлому южному небу.
Через пару минут все было кончено. Крест встал вертикально, Коршунов «сел верхом» на вбитую в крестовину палку, принявшую на себя его вес. Бородатый еще разок проверил, хорошо ли привязаны к кресту руки и ноги Коршунова, удовлетворенно кивнул и удалился.
Вид с холма открывался превосходный: рощи, виноградники, поодаль – аккуратные домики земледельцев. Плодородный, благодатный край… а он, Коршунов, привел сюда варваров… ну да, привел. И теперь те из них, кто уцелел, чудовищными украшениями висят вдоль обочины превосходной римской дороги.
И это – последнее, что увидит в жизни бывший ученый, бывший космонавт, бывший рикс Алексей Коршунов. Н-да… зато смотреть на этот пейзаж он будет долго. Может, два дня, может, три… если, конечно, раны не откроются и он не истечет кровью раньше… ну тогда ему, считай, повезло. Как Ахвизре, чья голова уже бессильно повисла…
– Агилмунд! – позвал Алексей. – О чем думаешь?
– Да вот думаю… – мрачно отозвался родич. – Примет ли меня вотан, ежели вот так умру? Без меча в руке, без погребения, без тризны…
Гот тяжело вздохнул. И справа, эхом, вздохнул скулди.
«Надо же, – подумал Коршунов. – Не то их беспокоит, что придется подыхать долго и мучительно, а то, признает ли их какой-то там вотан… впрочем, правильно. Для тех, кто верит в загробную жизнь. Вопрос: верит ли в нее кандидат наук А. В. Коршунов? Раньше вроде бы верил… во что-то такое…»
– Я так думаю, – громко произнес он. – Вотан – не какой-нибудь безмозглый гепид: сумеет отличить воина от свинопаса. А ты, Агилмунд, столько народу в хель отправил, что никакой тризны не нужно. Вот в последнем бою хотя бы… присмотрись, брат: неужели ты не видишь, как вьются вокруг ду ши поверженных тобой врагов?
– Не-а… – пробормотал Агилмунд. – Никого я не вижу, кроме наших повешенных парней да вот этих римлян, что жрут копченый свиной бок у меня под ногами.
Римляне, о которых шла речь, беседу двух варваров игнорировали. Они обедали. Повешенные были для них уже не живыми людьми, а вороньим кормом. За которым пока что надо присматривать.
– Я – вижу! – решительно заявил Коршунов. – И ты верь мне, Агилмунд! Я – Аласейа, пришедший с неба, я видел богов и разговаривал с ними! И я говорю тебе: боги отличат настоящих воинов, какой бы ни была их смерть! Так что если вскоре умрешь ты, Агилмунд, то отправишься прямо к своим богам! Это я тебе обещаю! Конечно, смерть твоя будет нелегкой…
– Плевать! – Агилмунд заметно повеселел. – Перетерплю. Слышишь меня, вотан! – рявкнул он во всю глотку. – Скоро я приду к тебе!
– Эй, Аласейа! – это подал голос скулди. – А ты не врешь? Насчет богов?
– Ты никак умом повредился, герул! – насмешливо бросил Коршунов. – Кто же рискнет соврать, говоря о таком? Или ты забыл, что и сам я тоже очень скоро покину этот мир?
– А ведь верно! – признал герул. – Не станешь ты врать в час смерти, Аласейа! – скулди рассмеялся. – Хорошо иметь такого вождя, как ты! – заявил он. – Биться рядом с тобой хорошо, а умирать – еще лучше! Хотя, сдается мне, не к нашим богам попадешь ты, а к своему христианскому богу. Жаль! Очень тебе будет скучно после смерти, Аласейа.
– Я попрошу вотана! – решительно заявил Агилмунд. – Разве Аласейа не воин? Пусть вотан договорится с христианским богом. Или я отправил в хель мало христиан? Обменять их души на душу Аласейи – правильное дело!
– Точно! – поддержал скулди. – И я отдам своих на это дело! И без христиан найдется кому мне прислуживать в валхалле! Отдам! Душа такого воина, как ты, Аласейа, много потянет на загробных весах. Не один десяток христианских душ потребуется.
– Коли так, то и я своих готов отдать! – крикнул кто-то из повешенных ниже.
– И я! И я! И я!
– Чего разорались! – недовольно гаркнул один из римлян. – Вот я вас!
На него никто не обратил внимания. И впрямь: что можно сделать тем, кто уже, считай, мертв?
– Ты слышишь, Аласейа! – резюмировал Агилмунд. – Выкупим мы твою душу у христианского бога, не сомневайся!
Коршунов был растроган. И поклялся себе до последнего вздоха не уронить себя в глазах этих людей. Это все, что он мог для них сделать: облегчить надеждой их мучительную смерть.
Хотелось пить. А ведь их всех напоили не больше часа назад. Повязка на боку набухла от крови, потяжелела. Наверное, надо радоваться. Если кровотечение не остановится, Алексей вскоре ослабеет и потеряет сознание. Как Ахвизра. А потом умрет. Быстро и, можно сказать, легко. Проблема в том, что Коршунову совсем не хотелось умирать. В конце концов, это несправедливо! Варвары все равно пришли бы на эту землю. И крови пролилось бы куда больше, если бы Коршунов не пресек бессмысленную резню. Нет, это просто свинство – повесить всех пленных без суда! Где же хваленое римское правосудие? Где законы, которые будут изучать и через две тысячи лет?
– Эй, скулди! – крикнул Коршунов. – Скажи этим ромлянам, что я хочу видеть их военачальника.
– Зачем он тебе? – отозвался герул. – Скоро ты увидишь богов.
– Хочу взглянуть на того, кто нас победил, – заявил Алексей.
«И договориться, если удастся», – добавил он мысленно.
Такая казнь хороша тем, что у судьи есть время передумать. Но надо поторопиться. Большинство казненных будут умирать несколько дней, но такие, как Ахвизра, не смогут продержаться долго. Чем черт не шутит? Вдруг Коршунову удастся переубедить римлянина?
В любом случае, терять нечего…
– Эй, вы! – гаркнул скулди по-латыни. – Наш вождь желает сообщить что-то важное вашему главному командиру.
– Пусть скажет мне, а я передам, – ответил старший из стражников.
– Так не пойдет!
– Стало быть, не пойдет, – флегматично отреагировал стражник. – Чтобы я беспокоил принцепса из-за такого вороньего корма, как вы…
Внезапно слух Коршунова потерял остроту: словно в уши вату напихали. Сквозь эту вату до него доносилась перебранка скулди и охраны, крики ворон, лязг металла откуда-то со стороны римского лагеря…
– Эй, ты, варвар!
Острая боль вспыхнула в раненом боку. Коршунов сдержал стон, с усилием разлепил глаза. Стражник, вознамерившийся было еще раз ткнуть древком копья в бок Алексея, не стал этого делать.
– Ты хотел мне что-то сказать, варвар?
– Я… – голос стал сиплым, в глотке – будто наждак.
Что-то влажное прижалось к губам Коршунова. Губка, набухшая кисловатой влагой.
– Кто ты?
– Старший кентурион Гай Ингенс. Что ты хотел мне сказать?
– Я… – Алексей посмотрел сверху на кирпично-красное, со свернутым в сторону носом грубое лицо старшего кентуриона и понял, что надеяться не на что. С этим человеком ему не договориться. – Я? Ничего.
– Тогда подыхай молча, варвар! – сердито бросил кентурион. Развернулся и двинулся вниз, лавируя между крестов.
Коршунов закрыл глаза. Нет, ему было не страшно умирать. Обидно немного. И Настю жалко. Как она теперь, без него?
Часть первая
Вождь варваров
«Necesse est maximorum minima esse initia».[2]
Осень девятьсот восемьдесят шестого года от основания Рима. Крым. Берег Черного моря
– Никогда… никого… такой… как ты… Настя… – шептал по-русски Алексей в мягкое ушко с крохотной дырочкой от сережки.
Струи черных волос, шелковые змейки, оплели его шею.
– Что-что-что ты говоришь?.. – бормотала она по-гречески. – Я не понимаю, Алёша…
«Алеша» – первое русское слово, которое она выучила.
«Скажи, как звала тебя мама?»
«А тебя?»
«Анис…»
«А меня – Алёша».
«Алеша». – Она выговорила правильно, с первого раза. У нее были замечательные способности к языкам.
У нее были способности ко всему. И здесь, на ложе, на покрывале из алого шелка, в полной темноте крымской ночи, внутри шатра, Алексей видел каждую частичку ее тела. Руками, губами, кожей…
– Анис, ты меня любишь?
– Любишь!
Это русское слово она тоже узнала одним из первых.
– Еще?
– Не сейчас… – Тонкие пальцы с острыми ноготками мышиными лапками пробежались по коже. – Не надо, Алеша. Ты должен быть сильным… завтра. Не то он тебя убьет…
– Тогда отпусти меня.
– Я-а-а? – Изумление, смех, низкий, хрипловатый, после которого ну просто уже невозможно…
– А-а-х… – Влажные ладошки легонько толкнули его в грудь, Алексей послушно скатился на край ложа (голова свесилась вниз) и замер – нет, не в изнеможении, в сладкой расслабленности. Но никогда он не чувствовал себя таким сильным. Никогда…
Снаружи перекликались часовые, залаяла собака… военный лагерь. Тысячи людей. Тысячи обученных убийц. Войско. Дружины рикса Одохара, рикса Комозика… и его, рикса Аласейи, Алексея Коршунова, того, чьи небесные паруса – цвета снега и крови. Если, конечно, завтра его не убьют….
Анастасия зашевелилась. Маленькая ступня коснулась его колена… легкий, бесшумный прыжок – звук поглотила медвежья шкура у ложа.
– Пей… – Чаша с разбавленным (по-гречески) вином коснулась его губ.
Возлюбленная умела угадывать его желания раньше, чем сам он успевал их осознать.
Алексей знал, кем она была раньше. Гетерой. И шпионом. Эта великолепная женщина с талией столь тонкой, что ее можно обхватить пальцами, с кожей младенца и голосом, стирающим все, кроме чувственности, – эта женщина была оружием более страшным, чем копье в руках родича Коршунова Агилмунда, лучшего из готских воинов, которого знал Алексей. Анастасия была смертоносным оружием, отравленной стрелой, изготовленной в Риме, чтобы внезапно и безошибочно вонзаться в сердца врагов империи. Но Алексей не ревновал к ее прошлому. Ведь теперь она принадлежала ему, а не великой римской империи. Только ему. Да, он сам никогда не сможет пользоваться этим оружием по-настоящему. И не захочет. Эта стрела больше не будет пронзать сердца. Разве что чиркнет пару строк на пергаменте – и полетит через море свернутый в трубочку крохотный свиток… и сделает… нет, уже сделал больше, чем тысяча готских копий.
Алексей отнял у нее чашу, привстал и сам поднес серебряный кратер к ее припухшим губам. Даже в полной темноте он знал, каковы ее губы, и видел ее смуглое лицо так же хорошо, как при свете дня. Он слушал, как она пьет, и думал о том, что скоро, очень скоро им придется расстаться. Даже если из завтрашнего поединка он выйдет победителем. Потому что в море, в набег он ее точно не возьмет. Потому что ему легче самому умереть, чем потерять ее…
Глава первая
Готы, герулы, бораны и прочие варвары
Август девятьсот восемьдесят шестого года от основания Рима. Приднепровье
– Значит, вот ты каков, Аласейа, большая вода, тот, кто пришел с неба…
Риксу герулов Комозику – за сорок. Здоровенный, под два метра, костлявый, борода – пакля, руки – клещи. На каждой руке – полкило золота.
– Что-то ростом, смотрю, ты не очень. Плохо, что ли, кормят у вас там, в Байконуре?
«Ах ты морда зеленая, – подумал Коршунов. – Осведомленность свою показать решил…»
– А у нас по величине только о быках судят, – осклабился он. – Которых на мясо откармливают. Воина же по-другому оценивают.
Комозик нахмурился: прикидывал, не оскорбили ли его?
– И как же у вас воинов оценивают?
– По делам, – лаконично ответил Алексей.
Вертикальная складка на лбу рикса герулов разгладилась. С делами у него тоже обстояло неплохо.
– Пошли, что ли, Одохар, перекусим, – сказал он. – С дороги в глотке пересохло. Такой путь… – и ухмыльнулся щербато.
«Ну и рожа, – подумал Коршунов. – Одохар в сравнении с ним – просто красавчик».
А вот с чувством юмора у рикса все в порядке. За прошлый день герульская дружина прошла максимум мили три.
Это Алексею Скулди поведал. И пояснил почему. Негоже такому вождю, как Комозик, ждать такого вождя, как Одохар. Земля здесь чужая. Оба – вроде как гости. А по положению – равные. Следовательно, и на место должны прибыть одновременно.
– Пойдем, – кивнул Одохар.
Совещание на высшем уровне.
Они удалились.
Коршунов огорчился. Рассчитывал, что его тоже пригласят. Утешало то, что Агилмунд и Скулди, «замы по безопасности», к руководству не присоединились.
– Вот что, почтенные гревтунги, пойдемте-ка прогуляемся, – предложил Скулди. – Хочу вас кое с кем познакомить…
– Это с кем же? – подозрительно спросил Ахвизра.
– Увидишь. Не хочешь – можешь не ходить.
Привлеченные разговором, к друзьям подтянулись несколько герулов из прибывших с Комозиком. Тоже зеленомордые. Коршунов поискал среди них первого кореша скулди и своего старого знакомца Кумунда… Не обнаружил. Хотя пара-тройка герулов размерами Кумунду ничуть не уступала.
– Не пойдешь?
– Как же! Ты тут небось уже все разнюхал: и где пиво слаще, и где девки мясистее! – ухмыльнулся Ахвизра.
– Насчет девок ты промахнулся! – заржал скулди. – Девок надо было с собой привозить. Вон как Аласейа! На! Подарок соложнице твоей! – На мозолистой ладони герула оказался зеленый флакончик с затейливой пробкой.
– Это что? – осторожно спросил Коршунов.
– Бери-бери! Ей понравится!
– Благовония, что ли?
– Вроде того. Стайса твоя знает. – Скулди ухмыльнулся довольно-таки похабно.
У Коршунова даже возникло желание дать ему в глаз, но он сдержался. Горбатого могила исправит. Тем более – дорогой подарок, сразу видно.
Тут Коршунова слегка оттеснил здоровяк Ахвизра.
– Слышь, герул, а что ты насчет девок сказал, я что-то не понял… – прорычал он.
– А тут и понимать нечего! Нету тут девок!
Поднятая скулди тема заинтересовала еще нескольких воинов. Между герулами затесалась пара-тройка незнакомых Коршунову готов.
– А кто есть? – поинтересовался один из них.
– Козы есть! – громогласно сообщил скулди. – Овцы тоже.
– Чего-то я не понял, – сказал тот же незнакомый гот. – Мясо – это мясо. А я когда пожру, так мне как раз бабу помять – очень хорошо. Только чтоб без болтовни этой всякой…
– Ну так я тебе скажу: коза – это то, что тебе надо! – вмешался Ахвизра. – Она вообще не говорит, только мемекает.
Украшенный синей татуировкой лоб гота пошел морщинами: осуществлялся мозговой процесс.
– Так она ж сбежит! – родил «мыслитель».
– А ты ее привяжи! – посоветовал Ахвизра.
– Тьфу! – возмущенный Агилмунд сплюнул наземь. – Даже слушать вас – противно. Вы б еще свинье заправили! Давай, скулди, веди, куда собирался. Самое время горло промочить.
– Вот! – торжественно произнес скулди. – Славный боранский рикс Крикса!
– Крикша! – недовольно поправил «славный боранский рикс».
Росту в нем было примерно столько же, сколько в Коршунове. Зато весу – пудов шесть. Пегая борода, расчесанная косичками, пегие лохмы вокруг загорелой лысины. Из-под бороды виднеется золотой кулончик размером с кофейное блюдце. На золотой же цепке в полпальца толщиной.
Боранский лагерь стоял особняком. Дюжина шатров, полсотни коней. Мелкий отряд. Коршунову было непонятно, почему скулди привел их сюда. Непонятно до тех пор, пока он не оказался внутри шатра, не увидел «славного вождя» крикшу со-товарищи, не оценил интерьер и количество рыжего металла на достойных боранах. В этом мире золотые украшения – не столько украшения, сколько свидетельство ранга. Сто граммов – преуспевающий землепашец. Пятьсот – удачливый воин. Килограмм-полтора – уважаемый человек. Вождь. А тот, под которым ходят другие «уважаемые люди», мелким вождем быть не может. Вывод: лысый крикша прибыл не с войском, а со свитой. А дружина его – где-то в другом месте. И еще не известно, присоединится ли он к «великому походу».
– А это, – продолжал скулди, ничуть не смущаясь недовольным выражением на обветренной физиономии борана, – тот, о ком я не раз рассказывал: Аласейа, победитель многих героев, великий воин, пришедший с неба. Вы видели его корабль с парусом цвета снега и крови, сшитым из…
– Корабль… – с кривой усмешкой перебил крикша. – Вы слышали? – Он повернулся к своим: – ту лохань с палками вместо мачт он назвал кораблем!
Два других борана захихикали.
Коршунов застыл, пораженный.
И было от чего.
Лысый боранский рикс говорил не по-готски.
Совсем на другом языке.
И язык этот Коршунову был вполне понятен.
Ибо был весьма похож на тот, на котором Алексей говорил от рождения.
На русский то есть.
– Рад приветствовать столь славного воина, – уже по-готски буркнул лысый. – Поведай мне, как там у вас на небесах?
И добавил по-своему:
– Герул и врет, как… герул! Ха-ха! Будь я проклят, если этот парень способен летать по небу лучше, чем валун, сброшенный со скалы в море. Думаю, что и плавает он не лучше.
И одарил Коршунова издевательской улыбкой.
Но тот уже пришел в себя от изумления. Более того, он вспомнил, в каком контексте слышал раньше о боранах, и так же иронически ухмыльнулся в ответ.
– Ты тоже больше похож на кабана, чем на дельфина, уважаемый крикша, – сказал он по-русски. – Но мне почему-то кажется, что ты плаваешь лучше, чем кабан. Или я ошибаюсь?
«Славный боранский рикс» крякнул. Лысина его побагровела.
– Что ж не сказал, что по-нашему разумеешь? – недовольно проворчал он.
– А ты спросил? – усмехнулся Коршунов.
С полминуты они буравили друг друга взглядами: кто кого? Вышла ничья.
– Мордой ты на этих не похож. Чьих сам-то? – изрек крикша, кивнув на спутников Коршунова, ничего не понимавших, но инстинктивно напрягшихся. Агилмунд, тот даже рефлекторно подшагнул к Алексею: перехватить удар, если что. Знал сын фретилы, что в рукопашной «великий небесный воин» – не ахти.
– Сказали тебе: с неба упал. – Коршунов усмехнулся.
– Будет врать-то! – в свою очередь ухмыльнулся боранский вождь. – С неба токо дождь да дерьмо птичье падают. Не хочешь говорить – дело твое. – И, перейдя на готский: – Слыхал я, с дороги вы. По нашему обычаю, коли с дороги человек, так надо его сперва угостить-попотчевать, а уж потом разговоры говорить. Так что пойдемте, достойные, порадуем животы. Поляна уже накрыта, яства стынут.
Как говорится, голод – лучший кулинар. Однако Коршуновская Настя готовила получше боранских поваров. Зато вино было вполне приятное.
Алексей вспомнил, как в день знакомства скулди «проставился» бурдюком едва забродившего кислого виноградного сока. Решил хитрый герул проверить: не ромлянин ли Аласейа? Разбирайся скулди в винах и будь вино в бурдюке подобно этому, как пить дать провалил бы Коршунов примитивный тест, заданный ему «начальником внешней разведки» рикса Комозика.
За первой и второй «переменой блюд» беседовать не положено. Положено насыщаться и высказываться по поводу присутствующих: дескать, какие славные и щедрые люди собрались на этой классной поляне…
К делу перешли, когда наступило время «десерта» – каменной крепости печенья с отчетливым запахом меда и воска. Печенье полагалось макать в вино. Готам, которые по привычке потребляли пиво, пришлось непросто. Но на зубы они не жаловались: грызли так, что треск стоял.
Этим звуком, собственно, их участие в беседе и ограничивалось. Тему вел скулди. На пару с боранским лидером.
Начав с того, какое нынче могучее войско собралось на берегу великой реки Борисфен (а ведь не все еще подошли, далеко не все), скулди плавно перешел к грядущим победам, к живописанию добычи, какую союзное войско планирует взять на богатых ромлянах, кои, разумеется, не смогут противостоять столь могучим и многочисленным воинам…
Речь скулди текла столь гладко и непрерывно, что производила убаюкивающее впечатление… но не на крикшу.
– Что ты такое говоришь, скулди-воин? – невежливо перебил словесное медоточение боранский рикс. – Может, ты забыл, как служил у ромлян? Или ты не бился с ними и против них? Или ты забыл, что такое легионы Рима? Всего вашего войска и десяти тысяч копий не наберется. Одного легиона хватит.
– Ну да, – поддакнул скулди. – Если он будет там, куда мы придем, этот легион.
– Он будет, – заверил боранский рикс. – Непременно подойдет.
– Верно, – снова согласился Скулди. – Подойдет. Только нас там уж не будет. Но для этого, уважаемый крикса, нам нужны корабли. Способные бороздить морские воды быстрые и крепкие корабли. Ваши корабли, крикса. Известно, что не столь уж велики гарнизоны в городках понтийской провинции. Если напасть внезапно, можно большую добычу взять. И ускользнуть без помех. Вот для этого и нужны корабли. Крепкие и вместительные корабли, способные нести тяжкий груз. Ибо золото – тяжелый металл, как тебе известно, уважаемый крикса.
«Ага, – подумал Коршунов. – Ситуация проясняется. Ну конечно. Не на готских же корытах по морю плавать».
Он покосился на Агилмунда и Ахвизру. Соплеменники-гревтунги молча сосредоточенно грызли печенье, прихлебывали пиво. Оба были недовольны. Ну да, по готским меркам такие скоропалительные переговоры – сущее невежество. Серьезные мужчины так не делают.
Серьезные мужчины сначала присматриваются друг к другу недельку-другую, потом начинают осторожно прощупывать: что да как?
Ну, для таких торопыг, как, например, Ахвизра, недельку можно сократить до пары дней. Но обсуждать ключевые вопросы, только-только поставив шатры, – это противоречит всему готскому политесу.
– Ох, рано ты, Скулди-воин, взялся медвежью шкуру делить, – усмехнулся крикша. – Ты прежде возьми добычу на ромлянах. А уж мы поглядим, как у тебя получится. Со стороны.
– Не дашь кораблей? – в лоб спросил скулди.
– Не дам! – отрезал крикша.
– Тогда зачем приехал?
– Да хоть тебя послушать.
– Послушал?
– Послушал. И понял, что не видишь ты, Скулди-воин, дальше своего кривого носа.
«Не подерутся», – подумал Коршунов.
Читать бесплатно другие книги:
