Тепло наших сердец Робертс Нора
— Понятно. — Он смущенно откашлялся. — Возможно, в этом отношении я позволил себе попасть под влияние Памелы. Кроме того, я искренне полагал, что вам пора раскрыть свои таланты, поэкспериментировать, однако не учел вашу любовь к «Галерее» и преданность ей, а также то, что расставание с родным гнездом может вас огорчить.
— Признаюсь, я огорчилась. — Мэлори смягчила свои слова милейшей улыбкой.
— В последние две недели я много думал об этом. Мне бы очень хотелось вернуть вас, Мэлори. Чтобы вы снова взяли на себя руководство «Галереей». С десятипроцентной прибавкой к жалованью.
— Это так неожиданно… — Чтобы не закружиться в вальсе, ей пришлось представить, что она приклеилась к стулу. — Я польщена. Но… Могу я говорить откровенно?
— Разумеется.
— Разногласия, о которых мы упомянули, никуда не денутся. Мне уже несколько месяцев было неуютно в «Галерее». Это… выталкивание из гнезда рождало боль и страх, но, оказавшись в большом мире, я получила возможность оглядеться и понять, что в гнезде стало… скажем так, слишком тесно.
— Понимаю. — Джеймс поднял руки, затем сцепил их под подбородком. — Могу пообещать, что Памела не будет вмешиваться в решение вопросов, входящих в вашу компетенцию. В отношении новых приобретений, экспозиции, выставляемых авторов и так далее решающим будет ваше слово — не считая, конечно, моего.
То, чего она хотела. И даже больше, если учесть прибавку к жалованью. Она снова займется любимым делом, получив не только материальное вознаграждение, но и удовольствие, хотя и не совсем приличное, оттого, что утерла нос Памеле.
Она победила, не сделав ни единого выстрела.
— Спасибо, Джеймс. Мне трудно выразить, как я рада, что вы хотите меня вернуть, что вы мне доверяете.
— Чудесно, чудесно! — Он лучезарно улыбнулся. — Можете приступать прямо сегодня, если хотите. Все будет так, словно двух последних недель никогда и не было.
Словно их никогда и не было.
В животе образовалась пустота. И вдруг разумная и осторожная Мэлори отступила в сторону, ошеломленно слушая своего безрассудного двойника.
— Но я не могу вернуться. Я всегда буду благодарна вам и за науку, и за возможности, которые вы мне предоставили, в том числе выставив меня за дверь, вырвав из привычной, комфортной обстановки. Я намерена открыть собственный художественный салон.
«Боже правый, — подумала она. — Я собираюсь открыть собственный салон!»
— Не такой изысканный, как «Галерея», конечно. Меньше и… — Мэлори едва не сказала «доступнее», но вовремя остановилась, — скромнее, — продолжила она. — Я хочу сосредоточиться в основном на произведениях местных авторов.
— Мэлори, вы должны понимать, сколько времени и сил на это потребуется. И еще финансовый риск. — Джеймс явно был в панике.
— Знаю. Но теперь риск меня беспокоит меньше, чем беспокоил раньше. Наоборот, я предвкушаю его. Я очень вам благодарна за все, что вы для меня сделали, а теперь мне пора.
Мэлори поспешно встала, опасаясь, что еще минута, и она передумает. Страховочная сетка готова поймать ее, а она раскачивается за ее пределами, над очень твердой и очень далекой землей.
— Тем не менее, Мэлори, вы все-таки подумайте над моим предложением.
— Знаете, что бывает, когда долго смотришь вниз перед прыжком? — Она коснулась руки Джеймса и тут же поспешила к двери. — Решиться прыгнуть практически невозможно.
Не теряя времени, Мэлори отправилась по адресу, который сообщила ей Зоя. На широкой подъездной аллее уже стояла машина Даны.
«Расположение удобное, — подумала Мэлори. Практичная часть ее натуры снова вышла на первый план. — Есть пешеходная дорожка, и достаточно места для парковки».
Дом очаровал ее. Такой уютный! Втроем они приведут его в порядок. Нужно покрасить крыльцо и посадить около него виноград. Вероятно, у Зои тоже возникла масса идей по поводу того, что где посадить.
Пешеходную дорожку следует отремонтировать или переделать. Мэлори сделала пометку в блокноте, который захватила с собой. Ящики с цветами на окнах? Да, в сезон.
И было бы неплохо заменить прозрачное стекло на верху входной двери витражом. Что-нибудь особенное, сделанное на заказ. Она знает, к кому обратиться.
Мэлори занесла все это в блокнот и открыла дверь.
Холл можно занять рекламой всех трех направлений бизнеса. Да, здесь найдется место для витрин — информативных, ненавязчиво демонстрирующих товары и услуги.
И свет хороший. А полы, если их подновить, — настоящее сокровище. Стены достаточно просто покрасить.
Мэлори бродила по дому, с удовольствием рассматривая комнаты. Они словно жались друг к другу, как и описывала Зоя.
Превосходное расположение для многоцелевого проекта.
Исписав здесь несколько страниц блокнота, она вернулась к входу — как раз в тот момент, когда со второго этажа спустились Зоя с Даной.
— Потом, мне хотелось бы поставить в большой ванной комнате шведский душ и прибор для ароматерапии, — объясняла Зоя. — А пока… Привет, Мэл!
— Привет. — Мэлори опустила блокнот. — Я в доле.
— Я так и знала! — Зоя сбежала вниз и заключила ее в объятия. — Чувствовала. Ты уже видела? Прошлась по дому? Правда, здорово? Великолепно?
— Да, да и еще раз да. Наверху я не была, но первый этаж… Мне нравится.
Дана стояла на лестнице, поджав губы. Лицо у нее было задумчивое.
— Почему ты передумала?
— Не знаю. По крайней мере, не могу назвать разумную, логичную причину. Когда Джеймс предложил мне вернуться и обещал повысить жалованье, я подумала: «Ну вот, слава богу, все становится на свои места».
Она вздохнула, прижала блокнот к груди и сделала то, что хотела сделать с самого утра, — закружилась на месте.
— А потом — сама не знаю, как это вышло, — вдруг заявила, что не могу вернуться, потому что открываю собственный художественный салон. Наверное, я поняла, что не желаю возвращаться к нормальной жизни. Я хочу начать свое дело — вместе с вами. Вот и все.
— Мы должны как следует все обдумать. Все трое. Зоя, расскажи ей то, что говорила мне. О доме.
— Понимаешь, владелец хочет сдать его в аренду, но одновременно подыскивает покупателя. Вообще-то, гораздо выгоднее дом купить.
— Купить? — Пропасть, через которую перепрыгивала Мэлори, внезапно расширилась. — За сколько?
Зоя назвала сумму и, увидев, как побледнела подруга, поспешила объяснить:
— Но это первоначальная цена. Кроме того, я тут кое-что посчитала. Если выплаты по закладной на срок тридцать лет при сегодняшних процентных ставках сравнить с арендной платой, получится ненамного больше. Но ведь это капитал! Вложение. И еще налоговые льготы.
— Только не позволяй ей говорить о налоговых льготах, — предупредила Дана. — У тебя мозги расплавятся. Просто поверь мне на слово, она действительно все рассчитала.
— Нам понадобится юрист, чтобы составить договор о партнерстве, — продолжила Зоя. — Потом мы объединим наши деньги. Их хватит для первого взноса, особенно если получится сбить цену. И еще останется на жизнь. Возьмем ссуду на покупку дома и на открытие бизнеса. Мы это потянем.
— Я тебе верю. — Мэлори прижала руку к сердцу и посмотрела на Дану. — Покупаем?
— С богом. Покупаем.
— Наверное, теперь полагается пожать друг другу руки или сделать что-то в этом роде. — Зоя с сомнением глянула на подруг.
— Подождите. Сначала я должна вам кое-что рассказать. — Мэлори смущенно откашлялась. — Сегодня ночью я… была с Флинном. Три раза.
— Три раза? — Дана села на ступеньки. — С Флинном?
— Ты против?
— Я ему сестра, а не мать. — Дана потерла виски. — Но ты ведь вчера напилась?
— Напилась вовсе не я… Я просто была чуть-чуть под кайфом. Хочу сказать, что Флинн это понял и пытался вести себя как джентльмен. Хотел уйти.
— Очень мило, — заметила Зоя.
— Даже после того, как я разделась и бросилась на него.
— Ты разделась и бросилась на него?.. Вау!
Зоя рассмеялась. Дана хранила молчание.
— Я разделась и бросилась на него не только потому, что выпила и была… возбуждена. Я его люблю. Не знаю почему — точно так же я не знаю, почему хочу купить этот дом вместе с вами. Это чувство просто сидит во мне, где-то глубоко внутри, и все. Я люблю его и намерена выйти за него замуж.
— Мэлори! Как чудесно! — Романтичная Зоя обняла подругу. — Я так за тебя рада!
— Для флердоранжа еще рановато. Мне осталось убедить Флинна, что он не может без меня жить.
— Понятно.
— Я сознаю, что это может осложнить наши отношения, в том числе деловые.
— И что тогда?
— Тогда приношу свои извинения. Придется мне отказаться от дружбы и от совместных планов. Но я твердо намерена удержать Флинна, нравится ему это или нет.
Губы Даны дрогнули в улыбке. Она встала.
— Думаю, Флинн влип. Ну, чего мы ждем? Давайте пожмем друг другу руки и поехали к юристу.
12
Она не могла разобраться в своих чувствах и не знала, правильно ли поступает, но такие мелочи Дану никогда не останавливали.
Освободившись, она отправилась искать Флинна.
Не застав его в редакции, Дана поехала к ветеринару. Там ей сказали, что она разминулась с братом и Мо на пятнадцать минут. Почувствовав раздражение, Дана пришла к выводу, что сердится на Флинна, хотя для этого не было никаких оснований.
Тем не менее, когда она подъехала к дому брата, раздражение усилилось стократ.
Громко хлопнув дверью, Дана прошла в гостиную, где неподвижно, словно мертвые, лежали Флинн и его собака.
— Мне нужно с тобой поговорить, казанова.
— Не кричи. — Флинн даже не потрудился встать с дивана. Пес, растянувшийся на полу рядом с ним, жалобно заскулил. — Мо пришлось делать уколы. Мы оба травмированы. Уходи. Поговорим завтра.
— Нет, сию секунду, пока я не взяла что-нибудь острое и не воткнула в твою задницу. С чего это тебе пришло в голову трахать Мэлори, когда ты прекрасно знаешь, что ей теперь не до этого?
— Не знаю. А что еще я должен был делать, когда споткнулся и упал на ее обнаженное тело? И это не было траханье. Я возражаю против термина «трахаться», не говоря уже о том, что это не твое дело, черт возьми!
— Уже мое. Мы теперь деловые партнеры. А кроме того, еще и подруги. Это мое дело, потому что я ее люблю, а она любит тебя. Какая-то жуткая безвкусица, но тут уж ничего не поделаешь.
Чувство вины исподволь прокладывало путь в душе Флинна.
— Я не виноват в том, что она думает, что любит меня.
— Я не сказала «думает». Мэлори не дура, хотя ничего не смыслит в мужчинах. Она прекрасно разбирается в своих мыслях и чувствах. И если ты не подумал о ее чувствах, прежде чем расстегнуть штаны…
— Ради бога, отстань от меня! — Флинн сел и закрыл лицо руками. — Мэлори меня не слушала. И вообще, это она расстегнула мне штаны.
— А ты при этом всего лишь присутствовал.
— Нет никакого смысла меня за это пинать. Я и сам не рад, что все так вышло. Вообще не знаю, что, черт возьми, мне теперь делать!
Дана присела на край стола и наклонилась к нему.
— А что ты хочешь делать?
— Не знаю. Она прислала мне цветы.
— Что?
— Утром прислала мне красные розы с запиской: «Думай обо мне». И как, дьявольщина, я могу о ней не думать?
— Розы? — Похоже, эта новость Дану позабавила. — Где они?
— Ну… — Флинн поежился. — Я поставил их в спальню. Ерунда какая-то… Такая перемена ролей — это неправильно. Неестественно. Нарушение бесчисленного количества научно обоснованных норм. Я должен вернуть все на место. Только не знаю как… И перестань ухмыляться.
— Ты влип.
— Нет, не влип. Против этого термина я тоже возражаю. Ты работаешь в библиотеке… Имеешь высшее образование… Могла бы подобрать более уместные выражения.
— Мэлори создана для тебя. — Дана поцеловала брата в щеку. — Поздравляю. Я больше на тебя не сержусь.
— Плевать мне, на кого ты сердишься! И речь вовсе не о том, кто для меня создан. Дело в том, что я не создан ни для кого. Я козел. Черствый и эгоистичный. Мне нравится вести такую жизнь — распутную и неорганизованную.
— Точно, ты козел. А вот то, что черствый и эгоистичный, — неправда. Это черствая и эгоистичная сучка Лили тебя в этом убедила. И если ты ей поверил, значит, ты просто глуп.
— Выходит, ты желаешь своей новой подружке глупого козла?
— Возможно. Я люблю тебя, Флинн.
— Господи! Что-то в последнее время у меня с этим перебор… — Он щелкнул сестру по носу. — И я тебя.
— Нет. Скажи: «Я тебя люблю».
— Еще чего!
— Всего три слова, Флинн. Выдави их из себя.
— Я тебя люблю. А теперь уходи.
— У меня еще не все.
Он застонал и повалился на диван.
— Мы с Мо пытаемся вздремнуть — ради сохранения душевного равновесия.
— Лили никогда тебя не любила, Флинн. Она любила твое положение в Вэлли. Ей нравилось, что ее видят с тобой, нравилось присваивать твои идеи. Может, ты и глуп, но кое в чем здорово соображаешь. Она тебя использовала.
— И от этого мне должно стать легче? От осознания, что я позволил себя использовать?
— Прекрати обвинять себя в том, что произошло между тобой и Лили.
— Я себя не обвиняю. Я ненавижу женщин. — Он оскалил зубы в злобной улыбке. — И хочу всего лишь трахать их. Может, ты все-таки уйдешь?
— У тебя в спальне красные розы.
— О господи!
— Ты влип, — повторила Дана и ткнула пальцем ему в живот.
Флинн мужественно перенес болезненный тычок.
— Хочу у тебя кое-что спросить. Кому-нибудь из наших друзей нравилась Лили?
— Нет.
Он выдохнул и воззрился на потолок.
— Я просто проверил.
Раздался стук в дверь. Флинн выругался, а Дана вскочила.
— Я открою, — пропела она. — Может, это опять цветы.
Движимая любопытством, Дана распахнула дверь. И выругалась — так витиевато и грубо, что Флинн и представить себе не мог.
— Отлично сказано, Дылда!
Джордан Хоук, красивый как дьявол, а на взгляд Даны, даже гораздо красивее, подмигнул ей и ленивой походкой снова вошел в ее жизнь.
На какой-то миг ею овладело желание подставить ему подножку. Сдержавшись, Дана просто схватила его за руку, представляя, как выкручивает ее, словно в голливудской драке.
— Эй! Тебя никто не приглашал войти.
— Ты здесь теперь живешь?
Джордан повернулся — легко и непринужденно. Он всегда так двигался. Ростом в шесть дюймов и три фута[32], он был на пять дюймов[33] выше Даны. Когда-то это ей нравилось, но теперь вызывало раздражение.
Он не потолстел, не подурнел, не пал жертвой так часто встречающегося у мужчин облысения. Проклятье! Джордан остался таким же стройным и эффектным, а густые черные волосы точно так же обрамляли худощавое загорелое лицо с пронзительными синими глазами. Губы красиво очерчены и — она это прекрасно знала — очень изобретательны.
Сейчас они сложились в ленивую, насмешливую улыбку, в которую хотелось заехать кулаком.
— Отлично выглядишь, Дана. — Джордан провел рукой по ее волосам, и она инстинктивно отдернула голову.
— Убери лапы. Нет, я здесь не живу. Что тебе нужно?
— Свидание с Джулией Робертс, джем-сейшн с Брюсом Спрингстином и его группой, а еще холодное пиво. А тебе?
— Узнать подробности твоей медленной, мучительной смерти. Что ты здесь делаешь?
— Очевидно, раздражаю тебя. Но это приятное дополнение. Флинн дома?
Не дожидаясь ответа, Хоук обогнул Дану и прошел в гостиную. Мо приподнялся и настороженно зарычал.
— Правильно, Мо! — радостно воскликнула Дана. — Взять его!
Нисколько не обеспокоенный перспективой нападения огромной собаки, Джордан присел на корточки.
— Значит, это и есть знаменитый Мо?
Забыв о душевной травме вследствие посещения ветеринара, пес вскочил. Он прыгнул на Джордана, водрузил передние лапы ему на плечи и приветливо облизал.
Дана лишь скрипнула зубами, когда к счастливому лаю Мо присоединился смех Джордана.
— Ты большой парень, правда? Только посмотрите на эту морду! — Он взъерошил шерсть Мо, почесал пса за ушами и перевел взгляд на Флинна. — Как дела?
— Нормально. Не думал, что ты приедешь так быстро.
— Появилось немного свободного времени. Пиво есть?
— Конечно.
— Не хотелось бы прерывать вашу чрезвычайно трогательную встречу, — голос Даны ледяными стрелами вонзался в затылок Джордана. — Но какого черта он здесь делает?
— Хочу провести пару недель с друзьями в родном городе, — вместо Флинна ответил сам Джордан и обратился к товарищу: — Не возражаешь, если я остановлюсь у тебя?
— Нет, конечно. — Флинн наконец встал с дивана. — Как я рад тебя видеть!
— Ничего не изменилось. Большой дом. Классная собака. Плохой диван.
Флинн со смехом обнял друга.
— Я правда рад!
Дана смотрела на обнявшихся взрослых мужчин, и ее сердце на мгновение смягчилось. Как бы она ни относилась к Джордану Хоуку — а список ее претензий был длинным, — он всегда был верен Флинну. Не просто друг — почти брат.
Но затем взгляд этих ярких синих глаз остановился на ней, и сердце Даны снова окаменело.
— Как насчет пива, Дылда? Мы можем сыграть в игру «воспоминания», и ты расскажешь мне, как умудрилась влипнуть в эту историю с поиском выдуманных ключей.
Дана бросила на брата осуждающий взгляд, затем высоко подняла голову.
— В отличие от вас двоих, у меня есть дела.
— Не хочешь взглянуть на картину?
Эти слова ее едва не остановили, но Дана не позволила любопытству взять верх, чтобы не испортить уход. Не оглянувшись, она прошла прямо к входной двери и выскочила из дома.
Да, ей есть чем заняться. И первое, что она сделает, — вылепит восковую куклу Джордана Хоука и воткнет булавки в чувствительные места.
— Тебе обязательно злить ее? — спросил Флинн.
— Дану бесит одно мое присутствие. — Произнося это, он почувствовал неприятную пустоту внутри. — Почему она здесь не живет? В доме достаточно места.
— Не хочет. — Флинн пожал плечами и повел гостя на кухню. — Желает иметь собственный угол и все такое. Ты же знаешь Дану. Если она что-нибудь вбила себе в голову, спорить бесполезно.
— Это ты мне рассказываешь?
Чтобы успокоить крутившегося под ногами Мо, Флинн достал собачью галету и бросил псу, а затем открыл пиво.
— Ты привез картину?
— Да. Только не представляю, чем она поможет.
— Я тоже. Надеюсь, Мэлори что-нибудь поймет.
— И когда же я увижу эту Мэлори? — Джордан прислонился к кухонной стойке.
— Не знаю. Скоро.
— Мне казалось, время у вас ограничено.
— Да, да. Осталась всего пара недель.
— Проблема, приятель?
— Нет. Возможно. Все так запуталось! Это слишком быстро становится серьезным. Ничего не соображаю.
— Какая она?
— Умная и в то же время забавная. Сексуальная…
— Ты поставил сексуальность на третье место. — Джордан взмахнул бутылкой. — Это серьезно. Что еще?
— Мэлори очень целеустремленная, я бы так это назвал. — Флинн расхаживал по кухне из угла в угол. — Организованная. Честная. Не склонная к фантазиям. Да, именно не склонная к фантазиям, поэтому ее участие в этой истории с ключами переводит сию в разряд реальных, как ни дико это звучит. У нее голубые глаза. — Хеннесси вздохнул. — Большие голубые глаза.
— Самое главное опять в конце списка. Ты в нее влюбился.
Флинн поежился и, чтобы скрыть смущение, поднял бутылку с пивом.
— Есть разные степени влюбленности.
— Справедливо, но если ты так переживаешь, значит, уже увяз по колени и тебя затягивает дальше. Может быть, позвонишь ей? Пусть придет взглянуть на картину. А я взгляну на нее.
— Лучше отложим до завтра…
— Ты ее боишься. Значит, уже по пояс и погружаешься все глубже.
— Заткнись! Просто мне в голову пришла одна идея: пусть Брэд притащит сюда свою картину, и мы втроем как следует рассмотрим обе работы. Попробуем что-нибудь понять — без женщин.
— Согласен. У тебя поесть что-нибудь найдется?
— Вряд ли. Но мы сейчас закажем по телефону. Вот ассортимет и номера. Выбирай.
— На твое усмотрение. Я схожу за вещами.
Все почти так же, как во времена их юности… Если не считать того, что гостиная, в которой они расположились, сейчас стала частью его дома, а не родительского.
Обед выбирал Флинн, поэтому сегодня у них была итальянская кухня. К пиву прибавилась бутылка виски, которую принес Брэд.
Картины стояли у стены рядом друг с другом, а трое друзей расположились на полу. Мо занял диван.
— Я плохо разбираюсь в искусстве… — начал Флинн.
— …но можешь сказать, что тебе нравится, а что нет, — закончил за него Брэд.
— Не будем опускаться до банальностей.
— На самом деле все так и есть, — поддержал друга Джордан. — Искусство по природе своей субъективно. Есть «Банка супа» Уорхола, есть «Расплавленные часы» Дали, есть «Джоконда» да Винчи. У каждого свое представление о прекрасном.
— Невозможно сравнивать «Кувшинки» Моне с «Женщиной в голубом» Пикассо, как невозможно сравнивать Хэммета со Стейнбеком. Все разное — замысел, стиль, техника.
Флинн в притворном ужасе закатил глаза и повернулся в Брэду.
— До того как вы двое залезли в эти интеллектуальные дебри, я хотел сказать, что, на мой взгляд, эти две картины написаны одной рукой. Или один из художников имитировал стиль другого.
— Ага! — Уэйн покрутил в руке стакан с виски и улыбнулся. — Ладно. Согласен. И что это нам даст?
— Очень много, если отправить картину Джордана на экспертизу. Мы уже знаем, что портрет в Ворриорз-Пик и твое полотно, Брэд, разделяет больше пяти столетий. Нужно выяснить, когда была написана третья.