Джип, ноутбук, прошлое Костинов Константин
– Благодарю.
Руслан кивнул, поправил шляпу и бодро зашагал по указанному направлению. Полицейский произносил слова так же странновато, как и журналист. Хотя проблемы речи местных жителей Руслана никак не заботили.
Ветерок неприятно холодил взмокшую спину: казалось, что в нее упирается колючий взгляд полицейского.
Городовой низшего разряда № 13 Степан Загоруев на самом деле смотрел в спину Руслана, но мысли его были далеки от подозрений того в принадлежности к когорте странников во времени.
«Совсем эти дачники ополоумели, – думал Степан, – уже в американцев рядиться стали. Вроде и люди солидные, а такое непотребство. Хорошо хоть не как в прошлом году, когда тот офицер решил в простыне из бани выйти и кричал, что он… этот, древний… кесарь, короче говоря. Что только водка с людьми делает…»
Руслан, невольно ежась, прошел мимо двухэтажного полицейского управления и вышел на небольшую пустую площадь. Если она и была базарной, то день сегодня был неторговым.
Площадь, как, кстати, и улица Покровская, в отличие от предыдущих улиц была замощена камнями, по которым грохотали редкие телеги. Руслан приостановился и обвел взглядом окрестности.
Что-то казалось неправильным, царапало взгляд, как будто окружающее стало слишком четким, слишком ярким… Ах да. Ведь раньше он видел дореволюционную Россию на черно-белых фотографиях и мутных кадрах кинохроники, а если и попадались цвета, то тусклые и пожухлые. Мозг, уже смирившийся с тем, что сейчас начало двадцатого века, машинально пытался сравнить окружающую реальность с фотографиями и отмечал несоответствие ожидаемого и действительного.
Прямо уходила вдаль улица, по которой стоял дом господина Андронова. Слева – двухэтажный дом под красной железной крышей. Под распахнутыми ставнями второго этажа висела вывеска с крупными буквами «КОЛБАСНАЯ» и еще несколько вывесок, уже не таких разборчивых. За этим домом виднелся второй, более высокий, на котором зеленела надпись «АПТЕКА». Справа тянулось длинное здание, судя по всему, нечто вроде торгового центра, хотя называлось наверняка иначе, – за ним стоял собственно собор.
Высокая колокольня и высокая башенка собора, обе – с конусовидными кровлями голубого цвета, над которыми тянулся вверх шпиль с крохотной луковкой и крестом. Интересная конструкция…
Значит, за собором.
Руслан бодро пошел по площади, чувствуя себя голым на сцене театра. Прямо на него никто не пялился и пальцем не показывал, но косые взгляды и шепотки за спиной слышались. Лазаревич, в свою очередь, тоже бросал быстрые взгляды исподлобья, не забывая улыбаться широкой голливудской улыбкой, оценивая одежду прохожих. Срочно, очень срочно нужно переодеваться.
Нет, одежда прохожих не подходила. Народ на площади в основном был простым: штаны, заправленные в сапоги, рубашки навыпуск, подпоясанные веревочным шнуром, кепки, то есть картузы, с лакированными козырьками.
Картуз, с точки зрения Руслана, выглядел как помесь кепки и фуражки. От кепки он отличался наличием узкого околыша, от фуражки – мягким верхом наподобие мешка. То есть все-таки не кепка…
Ширкал метлой дворник в белом фартуке, подметая… Ай!
Руслан перепрыгнул кучку лошадиного навоза. Не забывай, Лазаревич, что автомобили здесь – редкость, а основной здешний транспорт загрязняет не воздух, а мостовую.
Оставлен позади собор, вот и особняк здешнего магната, господина Андронова. Ничего так домик, двухэтажный. Над входом вывеска: «Торговый домъ Л. А. Андронова и Ко». Похоже, рачительный господин не стал строить отдельного помещения под офис и открыл его в собственном доме. Там же висела вывеска «Булочная Мшинского. Кофейня».
Ноги неожиданно возымели желание развернуться и пойти назад.
«Куда?!»
Руслан вздохнул. Попади он в прошлое один – черта с два сунулся бы к купцу. Переоделся бы в одежду рабочего – сменял бы на то же самое ружье – и уже двигался бы в сторону Петербурга.
Нельзя. В одиночку он может жить хоть в землянке и питаться чем угодно. Но для Юли и Ани такая жизнь не подходит. Он должен обеспечить им ХОРОШУЮ жизнь. Разве это не долг мужа? А значит…
Руслан открыл тяжелую дверь особняка и прошел внутрь.
– Прошу прощения, мадам… миссис…
– Миссис.
– Миссис Лазаревич, – в глазах Владимира Андреевича, судя по всему, до сих пор стояла грудь Юли, слегка прикрытая тонкой тканью футболки, – вы, случаем, не из суфражисток ли будете?
– Суфражисток?
– Ну этих, знаете ли, девиц, которые требуют равных прав для женщин…
Старик хихикнул, но осекся.
«Феминистки, что ли?»
– Нет, Владимир Андреевич, к этим, как вы сказали, девицам не имею ни малейшего ни отношения, ни понимания.
Юля удивленно посмотрела на журналиста. Тот неожиданно начал раздуваться: втянул животик, выпятил грудь, расправил плечи. Даже глаза заблестели тусклым блеском.
Похоже, в представлении старика в такой одежде, как у Юли, могли появиться на глазах у публики либо суфражистки, либо…
– Я – не феминистка, в смысле не суфражистка. Но при этом я – любящая и верная жена. И у меня есть муж. Который, конечно, не корсиканец, но что-то корсиканское в нем есть.
Владимир Андреевич сдулся.
– Я… Я не имел в виду… Я не хотел…
Лицо журналиста начало багроветь.
– Владимир Андреевич, – пожалела Юля старика. – Расскажите мне лучше о жизни в России. Я никогда в ней раньше не была.
«Позже – была, а раньше – нет».
– Разумеется, – обрадованно подпрыгнул старик. – Разумеется. Может быть, чаю? Танька!
«А неплохое время, – думала Юля Лазаревич, глядя, как молоденькая девушка-служанка, суетясь, ставит самовар, самый настоящий, с дымом из гнутой трубы. – Жить здесь можно очень даже прекрасно. Правда, кончится это все большевиками и революцией… А ну и что! Сейчас Руслан придумает что-нибудь с деньгами, переберемся в столицу, а там можно будет или внедрить какие-нибудь изобретения, или сделать так, чтобы революции не было. Доберемся до царя, предупредим – и все».
В конце концов, если есть возможность изменить историю к лучшему – ее НУЖНО изменить. Разве это не долг гражданина?
Аня сидела на крыльце – на перилах крыльца – и смотрела, как незнакомая тетенька тащит на стол в беседке огромный самовар, точно такой, как на картинках в сказках про Федорино горе, которые папа читал ей в детстве. Наверное, дядя Володя хочет угостить их чаем. Хотя, если честно, Ане больше хотелось спать. Она зевнула, расстегнула верхнюю пуговицу джинсовой куртки – сначала показалось, что холодно, и она накинула ее, а сейчас стало жарковато – и спрыгнула с перил.
– Ой!
Чуть не сбила дядю Володю, который как раз выбегал из дома.
– Ой, Анечка…
Рука журналиста потянулась к голове девочки.
– Анечка, – заинтересовался Владимир Андреевич, – а что это за девочка нарисована на твоем платочке?
– Это – Луиза-Франсуаза.
Хорошо еще, что журналист видел изображение Луизы только до пояса. Длинные ноги, почти не прикрытые короткой юбчонкой, своей непристойностью довели бы его до сердечного приступа.
– Де Лавальер? – улыбнулся старик.
– Да! А вы тоже смотрели это аниме? – обрадовалась Аня.
– Что такое аниме?
«Ой. Не нужно было этого говорить. Папа сказал, что мы – в другом мире. Значит, никто не должен догадаться, что мы – не отсюда. Иначе… Наверное, нас схватят и будут пытать. Не хочу, чтобы меня пытали. И чтобы папу с мамой пытали – тоже не хочу».
– Аниме, – лукаво прищурилась девочка, – это такие особые картинки.
– Вроде лубка?
Аня задумалась. Лубок – это что такое? И насколько он похож на аниме?
Но журналиста внезапно перестала интересовать косынка. Он замер, остановившимся взглядом уставившись в распахнутый ворот куртки девочки.
– Что? – Аня сердито запахнулась.
– Нет, нет, ничего… Хочешь чаю с коньяком? Боже, о чем я, какой коньяк…
Надо же, а такой хороший дядька с виду… Ленка Чупрынина, та самая, которая рассказала, что поцелуй по-взрослому, с языком, называется «минет», говорила, что есть такие неприличные мальчики, которые заглядывают девочкам в вырез кофточек. Может, дядя Володя – из таких? Правда, Ленка говорила, что заглядывают в вырез только взрослым девочкам. Может, она, Аня, уже немножко повзрослела?
На всякий случай Аня дошла до машины, достала из сумочки и положила в карман газовый баллончик. Папа рассказывал, что есть такие дяденьки, которым все равно – взрослая ты или еще не совсем. Они могут НАКИНУТЬСЯ.
Аня не хотела, чтобы на нее накидывались. Лучше, чтобы под рукой был баллончик. Потому что другой мир и приключения – это хорошо. Но расстроенные папа и мама – это ПЛОХО. Аня не хотела, чтобы им было плохо. Разве не в этом долг хорошей дочки?
– Мам, – крикнула она в дом, – а можно я пока почитаю книги?
– Можно! – ответила Юля.
Руслан быстрым шагом прошел внутрь здания и облокотился о стойку, ослепительно улыбнувшись молодому парню на ресепшене.
– Добрый день! Как я могу увидеть Леонида Андреевича?
– Добрый день. – Парень с гладко прилизанными черными волосами и тонкой ниточкой усов привстал. – Леонид Андреевич в своем кабинете, но он…
– Отлично! Передайте ему, что с ним хочет поговорит Руслан Лазаревич из Америки. Город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Парень медленно встал и вышел. Вернулся он быстрым шагом, уже через минуту:
– Леонид Андреевич ждет вас.
Господин Андронов был солидным мужчиной в солидном костюме. Пока Руслан прошел от двери до стола, за которым сидел местный магнат, он, Руслан, успел быстро оглядеть и запомнить внешний вид купца.
Образ американца позволял избежать некоторых вопросов касательно незнания обычаев – да и вообще незнания ничего, – но слишком уж привлекал внимание. Руслан планировал сменить облик на купца средней руки. При близком общении – все-таки американец, но, по крайней мере, не ковбой. Он, в конце концов, не Буш.
Леонид Андреевич был одет в черный пиджак с черным же жилетом и черным галстуком, завязанным непривычным узлом. Поперек живота тянулась толстая золотая цепь, видимо, от карманных часов. На торчащих рукавах рубашки – на сантиметр от силы – блестели запонки.
Выглядел купец… ну как типичный купец: темные, зачесанные назад волосы, аккуратная небольшая бородка, немного похожая на ленинскую, только чуть больше. На носу – очки. Впрочем, очки Леонид Андреевич тут же снял.
– Добрый день, – заговорил он. – Чем обязан?..
Руслан перегнулся через стол и затряс руку Андронова с истинно американской бесцеремонностью.
– Добрый день, добрый день. Господин Андронов, только вы можете мне помочь.
– Присаживайтесь. Курите?
Руслан сел в глубокое кожаное кресло:
– Нет. Благодарю, не курю.
Он бросил курить после рождения дочери. Вернее, еще во время Юлиной беременности.
– А я думал, что все американцы курят сигары.
– Не все. Точно так же, как не все русские гуляют по улицам с дрессированным медведем.
– Верно. Вы не против?
– Нисколько.
Андронов щелкнул изящной зажигалкой и закурил сигарету, извлеченную из темно-коричневого деревянного портсигара.
– Так чем же я могу вам помочь?
– Видите ли, в чем дело, господин Андронов. Я путешествую по России с женой и дочерью…
– Прошу прощения, что перебиваю. В Нью-Йорке чем изволите заниматься?
– Мебель, – кратко ответил Руслан.
– Простите. Итак, вы путешествуете с женой, мистер Лазаревич?
– Я предпочитаю «господин».
– Господин Лазаревич.
– Да, совершенно верно.
– Поездом или…
– Автопробег.
– Авто? Вы едете…
– Да, на собственном автомобиле.
– И он…
– Он сейчас здесь, в Луге. Но моя проблема не в этом.
– Так в чем же?
– Деньги. Так уж получилось, что все наши средства оказались похищены. Мы неосторожно оставили сумку с кошельком в раскрытой машине и отошли. Кто-то воспользовался нашей невнимательностью и…
Руслан развел руками.
Глаза Андронова прищурились. Чуть-чуть, буквально на полмиллиметра, но Руслан заметил.
Да, это не простак Владимир Андреевич.
– Позвольте, – и голос похолодел на пару градусов, – я угадаю вашу просьбу. Вы хотите, чтобы я одолжил вам некоторую сумму денег, которую вы мне вернете, как только доберетесь до Нью-Йорка, первым же пароходом.
Руслан расхохотался. Хотя по спине бежали холодные мурашки.
– Я знал, что вы именно это и подумаете. Мошенник, придумавший глупую историю, чтобы выманить деньги? О нет, господин Андронов, я все-таки прожил на свете три десятка лет и знаю, как относятся к таким просьбам. К тому же мой отец воспитал меня в убеждении, что не следует ни давать денег попрошайкам, ни самому становиться таковым.
– Так чего же вы хотите? – В голосе появился явный интерес.
– Я остановился в доме Владимира Андреевича Ковалева…
– Кто такой?
– Журналист из Питера… Из Санкт-Петербурга.
– Мм… Нет, не знаю такого.
– В общем, он сказал, что вы – заядлый охотник. А у меня как раз есть с собой ружье. Не купите ли у меня его?
– Ружье? Какой марки? Лепаж, Голланд, Пипер, Франкот? Винчестер?
– Боюсь, не смогу вам ответить. Купил по случаю у оружейного мастера, тоже русского эмигранта, там же, в Нью-Йорке.
– Вы меня заинтриговали. Поедемте. Подождете, пока прибудет мой экипаж?
– Я подожду на улице.
– Как будет угодно.
Андронов посмотрел на закрывшуюся дверь.
Американец, американец…
– Лешка!
В дверь заглянул приказчик.
– Войди. Дверь закрой. Ты знаешь журналиста Ковалева?
– Кажется, тот, что из Питера. Вроде бы в карты с Ратниковым играет.
– Узнай. И про этого мебельщика американского – тоже.
Приказчик наклонил голову и бесшумно исчез.
Леонид Андреевич встал, надел на голову котелок, взял трость. Побарабанил пальцами по столу, выдвинул ящик и опустил в карман «браунинг».
Посмотрим, что это за американец такой.
Руслан вышел на улицу. Прищурясь, взглянул на солнце. Достал мобильник – разряжается, кстати, – взглянул на время. Четыре утра. Давно спать пора. Но это по-старому. По-нынешнему… Пожалуй, часа два дня. Примерно.
– Эй, пацан! – окликнул он бегущего мимо мальчишку с кипой газет. – Продаешь?
– Три копейки.
– Держи.
Как раз трояк есть.
Та-ак… «Лужский листок». Дата…
– Эй, стой!
– Чего, дяденька?
– Газета сегодняшняя?
– Нет, позавчерашняя! – Пацан припустил со всех ног, видимо опасаясь, что злобный дядька в ковбойской шляпе сейчас выхватит кольт и пристрелит его за лежалый товар.
Позавчерашняя, значит… Значит, если на газете стоит дата 30 августа 1910 года, то сегодня…
Первое сентября 1910 года. Вот во времени и определились. Уже легче. Хоть чуть-чуть, но легче.
– Подождете, Леонид Андреевич? – Руслан выпрыгнул из повозки, остановившейся у дома журналиста.
– Да нет уж, пройдусь. На ваше авто взгляну. Все интереснее…
Руслан вошел в калитку, окинул взглядом двор… Ага, вон они, в беседке, что-то делают…
Он присмотрелся. И почувствовал, как волосы медленно, с легким шорохом начинают седеть.
Аня и Юля, а между ними Владимир Андреевич весело смеялись, глядя на экран открытого ноутбука.
Глава 5
«Погорели… Как Наполеон в Москве…»
С трудом, с огромным трудом взяв себя в руки, Руслан зашагал к веранде под деревьями. Оставалась только одна надежда отговориться.
Среди знакомых Руслана было много людей со странными на взгляд обычного человека увлечениями.
Корпус был заменен на стальной и обтянут темно-коричневой кожей, углы и отверстия укреплены латунными накладками, клавиши заменены на круглые латунные, с выгравированными символами. Короче говоря, с первого взгляда – да и со второго тоже – непривычному человеку было бы сложно угадать, что это – не странная вещица из девятнадцатого века. Если, конечно, девчонки его не включили…
Разумеется, включили.
– Надо же, как забавно, – взмахнул рукой Владимир Андреевич, – проводишь пальцем, и по экрану ползет стрелка. Господин Лазаревич, а как эта ваша электрическая книга устроена?
– На принципах полупроводимости и жидких кристаллах. – Руслан улыбнулся, одновременно закрывая ноутбук. На мониторе мелькнули страницы какой-то книги.
«Хорошо еще, что Аня не запустила мультики. Тут было бы сложнее объяснить».
– Как? На жидких… кристаллах?! Ой, не могу! – Журналист расхохотался, держась за живот. – Вы – шутник! Жидкие кристаллы! А все-таки?
– Вам знакомо такое понятие, – Руслан наклонился к уху журналиста, одновременно делая страшные глаза своим девчонкам, – как «коммерческая тайна»? Это – прототип, идея пока не запатентована, так что, простите, ничего рассказать вам не смогу, – твердо закончил он.
– Интересный вы человек, господин Лазаревич… Господи, это не… Это сам Андронов?!
Руслан обернулся, уже не ожидая ничего хорошего. Ну да, все правильно. У уазика стоял купец, с интересом его разглядывая.
– Вот это авто, – с нескрываемым уважением взглянул на Руслана Леонид Андреевич. – Это же целый дом на колесах.
– Да. – Руслану уже было все равно что говорить. – Для путешествий предназначен.
– Да, я вижу, немало прошел.
– Добрый день, Леонид Андреевич.
– Добрый день, – кивнул подошедшему журналисту купец. – Э-э…
– Ковалев. Виктор Андреевич Ковалев, – несколько суетливо закивал тот.
– А, это у вас разместился мистер Лазаревич?
– Совершенно верно. Представляете, с раннего утра – стук в дверь. Открываю – и что я вижу? На пороге…
– Господин Лазаревич, так что там у вас за ружье?
– Вот, взгляните. – Руслан оттеснил замолчавшего Виктора Андреевича и открыл дверь машины.
«Хоть бы никто свой нос внутрь не сунул… Хоть бы никто…»
В этот раз повезло. Правда, господин Андронов пожелал было осмотреть автомобиль и внутри, но Руслан сделал вид, что не понял его порыва, и тихонько оттеснил в сторону, загородив дверь спиной.
– Вот, взгляните, – он расстелил на капоте брезент, разобрал и собрал ружье.
– Хм… любопытно… Вертикальные стволы… – Купец провел пальцем по дульном срезу, раскрыл ружье и заглянул внутрь стволов. – Получок? Сталь хороша… Конечно, видно, что послужило: изношено… И патроны, говорите, есть?
Руслан провел рукой по патронташу. Двадцать патронов, с латунными гильзами. У четырех патронов гильзы были пластиковые, и их пришлось прятать.
– Какие интересные капсюли…
Леонид Андреевич еще раз взглянул на ружье, погладил бородку:
– Пожалуй, я куплю у вас его. Люблю, знаете ли, необычные вещи. Семьдесят рублей вас устроит?
Руслан развел руками:
– Я не знаю русских цен на ружья, а мне оно и вовсе досталось по дешевке. Так что согласен.
Вообще-то он уточнил у журналиста, сколько же стоит новое ружье. Где-то около ста рублей. Это если оно новое и от известных фирм. Так что за старое ружье неизвестно чьего изготовления…
Андронов вынул из кармана кошелек, огромный, кожаный, и достал несколько бумажек. Семь.
Розово-желтые, с виньетками и завитушками, крупной надписью в центре «Кредитный билетъ. Десять рублей». Ятей в надписи почему-то не было, зато вместо «я» в слове «десять» красовалась непонятная загогулина, вообще непонятно что изображающая. Самое любопытное – банкнота была размером где-то с треть листа формата А4 и надпись на ней располагалась вертикально. Ну то есть не как в современных купюрах, а как текст в книге.
«Новенькие, хрустящие. Пополам в отличие от большинства нынешних не сложенные».
Руслан машинально глянул купюру на просвет. Водяные знаки были в наличии: цифры «десять» в шахматном порядке по всему полю.
– Не доверяете? – катнул желваки Леонид Андреевич.
– Упаси бог, – улыбнулся Руслан. – Просто не попадались пока в руки такие банкноты. Любопытно стало.
«Черт. За каждым словом следить нужно, за каждым движением».
Леонид Андреевич профессионально быстро разобрал ружье и уложил в чехол.
– Позвольте откланяться. Горю желанием испытать покупку в деле.
– Ни пуха ни пера, – наклонил голову Руслан.
– К черту, – слегка удивленно приподнял бровь купец.
– Кстати, господин Андронов, не подскажете ли мне, где в Луге лучше остановиться?
– Лучше всего… – С чехлом в руках купец смотрелся как профессиональный убийца начала века. Этакий полковник Моран. – В «Петербургской». Самая лучшая из всех. Но если…
– Нет-нет. – Лазаревич покачал головой. – Я – человек непритязательный. Мне достаточно самого лучшего.
– Собираетесь в своем авто поехать?
Руслан намеревался было отказаться, но потом подумал: «Какого черта?!» Они и так уже светятся как новогодняя елка. Лишняя проездка по городу на УАЗе уже ничего не испортит.
– Думаю, да. Как туда проехать?
…После отбытия Леонида Андреевича Руслан, воспользовавшись временным отсутствием журналиста, скрывшегося в доме, чтобы запить стресс от встречи с господином Андроновым, подошел к своим девочкам, скромно удалившимся в беседку.
– Та-ак… – сказал он нехорошим тоном, грозно оглядывая жену с дочкой. – Кто додумался показывать ноутбук Владимиру Андреевичу?
– Она! – Юля с Аней показали друг на друга.