Трое обреченных Макеев Алексей

– Любочка! – восторженно завыл Лохматов. – Ты гений! Это потрясающе!

– Да-да, – плотоядно заулыбался Максимов. – Давно пора Екатерину переводить в секретари, а секретари…

– В Екатерины! – загоготал Лохматов. – А что, Константин Андреевич, это прекрасная идея. Как в «Граде обреченном» у Стругацких, помните? Сегодня он мусорщик, завтра солдат, послезавтра президент. А вот вас на пару дней можно назначить Вернером, мне кажется, Вернер не станет возражать…

Как выявила дальнейшая проверка, в городе проживали два Анатолия Павловича Млечникова, один из них оказался грудным младенцем, а другой – достаточно взрослым тридцатисемилетним мужчиной – директором частной фирмы «Металлик» по продаже инструмента и каких-то современных технических железок. «Очень странно это, – озадачился Лохматов. – Информация о фигуранте достаточно полная. Не поленились эфэсбэшники. А зачем им это, собственно, надо?» И тут же кинулся в Интернет, выкопал рекламную информацию по фирме «Металлик» и торжественно вручил Максимову распечатку. Фирма занималась продажей всевозможных чудес света: от банальных дюбелей и шурупов – до модифицированных мини-тракторов. Эти смешные машинки производили в Омске специально для страны Ким Чен Ира (ступеньки пониже, второе сиденье в кабине – для проверяющего), да, видимо, хватили лишку и произвели больше, чем в Корее трактористов. А располагалась фирма всего лишь в нескольких кварталах от агентства «Профиль». «Грешно не наведаться», – выразил общее мнение Максимов.

Реальность оказалась много проще. Рекламный проспект, мягко говоря, не соответствовал истине. Иными словами, господин Млечников в этой жизни не благоденствовал. Но и не собирался завтра загнуться. Магазин «Металлик» располагался на втором этаже большого кирпичного здания – над кондитерской лавочкой, мебельным и косметическим салонами («Грильяж, трельяж и макияж», – прокомментировал Лохматов) и ниже заведения «оздоровительного массажа» с чарующим названием «Лунное сияние» («Любой каприз за ваши деньги», – прокомментировала Екатерина). О том, что в этой жизни хозяин магазина не всегда был бедным, сообщала отделка витрин (большинство из которых пустовало) и помпезный памятник «неизвестной» фрезе – диаметром не менее двух метров – застывший посреди торгового зала.

В отделе крепежа и мелкой слесарной оснастки отиралась пара покупателей. В других отделах даже продавцов не было. Екатерина засмотрелась на скучающего охранника, Лохматов втихомолку хихикал, разглядывая витрины (еще бы не хихикать: фирма «OSRAM» производит светильники, немецкий «PERDUR» – всевозможные сверла). Максимов деликатно подтолкнул Екатерину к охраннику.

– Сходи-ка, проясни, где директор и как к нему без шума подобраться.

Ждать пришлось довольно долго. О каких дрелях и отвертках беседовали охранник с Екатериной, осталось в тумане. Спустя убийственную вечность, после обмена телефонами, пылающими улыбками и негромкими, но страстными словами, Екатерина наконец подала знак. Подтянутый охранник, поедая ее глазами, машинально подвинулся. Образовался узкий коридор в служебные помещения.

В директорской каморке за портретами мотоблоков и пил «Сандвик» сидел круглолицый человек в костюме, с бледными завитушками на лысине, потел и всем своим видом выражал цитату из Достоевского: «Живу, как желудь – не знаю, какая свинья съест». А если посмотреть абстрактно, он здорово напоминал хомяка с грыжами обеих щек.

– Анатолий Павлович? – вежливо осведомился Максимов.

Директор напрягся.

– Как вы сюда попали? Почему без разрешения?

– Позывные забыли, – объяснил Лохматов.

Максимов критически обозрел кабинетик. Не всякая бедность – форма высокоорганизованной материи.

– Позвольте… – совершенно запутался директор. – Вы оптовики? Но я сегодня никого не жду, меня не предупреждали, у меня денег нет… Вы из полиции? – последние слова дались с неимоверным трудом.

– Успокойтесь, Анатолий Павлович. – благодушно улыбнулся Максимов. – Не думаю, что вами заинтересуется полиция или, скажем, налоговое ведомство. Бедненько живете. Как же вышло так, Анатолий Павлович? Люди в вашем возрасте «Челси» покупают… Извините за невольную шутку – мы частные детективы.

Предъявив лицензию, он аккуратно сложил ее (кормилицу) и убрал в портмоне. Директор «Металлика» взорвался:

– Да что вы тут комедию ломаете? Вас никто не звал – извольте убраться!

По переносице господина Млечникова стекала жирная струйка пота. Не дожидаясь, пока она превратится в увесистую каплю на носу, Максимов скромно поинтересовался:

– Вам что-нибудь известно о человеке по фамилии Пантюшин?

Млечников пытался совладать с прогрессирующей трясучкой.

– Ничего не известно. – Он резко махнул головой – капля сорвалась от носа и взорвалась на столе. Лохматов машинально попятился.

– Странно, – удивился Максимов. – А ему о вас известно. А знакома ли вам женщина… – Максимов чуть помедлил и довольно приблизительно описал особу, руководящую налетом на агентство. При первых же словах Млечников втянул голову в плечи и уже не вытягивал. Физиономия покрывалась серыми пятнами.

– Уходите немедленно… – пролепетал он. – Иначе я вызову охрану…

Максимов не стал огорчать бедолагу известием, что с охраной уже налажено тесное взаимовыгодное сотрудничество.

– Очень жаль, Анатолий Павлович, а мы могли бы вам помочь. – С любезной улыбкой он раскланялся. – Ну что ж, до новых встреч. Надеюсь, в следующий раз вы не будете трястись от ужаса. Пойдемте, коллеги, что-то душно становится в этой клетушке…

– Постойте, – решился Млечников. Видно, страх остаться одному задавил прочие страхи. – Вы ведь частные детективы, верно?

– А как вы догадались? – изумился Максимов.

– Кончайте издеваться, – Млечников судорожно поморщился. – Вы не могли бы… выполнить для меня одну работу?

– Могли бы, – гордо сказал Лохматов. – Но мы не помогаем бедным. Для этого существуют благотворительные фонды и районные отделы социального обеспечения. Обратитесь туда.

– Я могу заплатить… – Хомяк с отвислыми щеками внезапно позеленел. – Полторы… нет, две тысячи долларов вас устроят?

Максимов соорудил на лице брезгливость – дескать, видали суммы и покрупнее. Но, в принципе, вера в чудотворный лик Бенджамина Франклина, невзирая на некоторую неустойчивость последнего, непоколебима. Он замялся на пороге.

– Слушаю вас, Анатолий Павлович.

– Я хочу, чтобы вы нашли мне одну женщину… – Млечников суетливо затискал ручонки. Затем он расстегнул помятый пиджак и вытянул из внутреннего кармана рваное фото. Вернее, огрызок фото. – Возьмите, – протянул Максимову. – Вы должны вычислить ее местонахождение, доложить и забыть. Никаких вопросов. Никакого копания в прошлом. Только местонахождение. Доложить и забыть. За две тысячи долларов.

Он видел, как Олежка с Екатериной украдкой ухмыляются. За ту же самую работу Пантюшин предлагал девять тысяч «деревянных». Ощутимый прогресс.

А работа действительно была аналогичная. С огрызка фото на озадаченных детективов смотрела улыбающаяся женщина. От мужчины, к которому она доверчиво льнула, осталось лишь плечо. Остальное безжалостно оторвали. У женщины роскошные вьющиеся волосы, ямочки на щеках, придающие овальному загорелому личику невыносимую притягательность. Серые глаза, смотрящие с лукавинкой, губки – чуть припухшие, разомкнутые – словно собиралась что-то сказать, но до окончания работы фотографа решила повременить.

Безусловно, это была одна женщина. Еще не повзрослевшая, не избитая жизнью, не измученная худобой и безденежьем. Потрясающая фотогеничность. За спиной женщины просматривался фрагмент арки из одной комнаты в другую. Отделка темным деревом позволяла предположить, что обстановка в квартире достаточно солидная.