Лишнее золото. За гранью джихада Негатин Игорь

– Километров пять, не больше.

– Собирайся, – я бросил ему одежду, – прогуляемся немного.

Мы по-быстрому позавтракали, я набросил разгрузку и взял автомат. Джип, урча мотором, вытащил нас на набережную. Она уже пустовала. Рыбаки ушли в море примерно полчаса назад. На берегу копалась лишь одна команда из четырех персон, но это всем известные лентяи и бездельники. Они всегда уходят последними. У них самая неухоженная и вечно грязная лодка на всем побережье. И самые сварливые жены в Виго. Видимо, все это как-то связано между собой.

Через полчаса мы добрались до нужного нам залива. Это не самое приятное место на побережье. Высокие скалы окружают маленький песчаный пляж. Метрах в двадцати от берега, в белой пене скрываются острые камни. Подойти к берегу на лодке практически нереально.

На машине тоже не подъедешь. Поэтому мы оставляем джип чуть выше, метрах в двухстах, и спускаемся, прыгая по валунам и скальным обломкам.

Четырехвесельный вельбот лежал на пляже. Белый, с широкой красной полосой у кромки бортов. Судя по его повреждениям, лодку бросило волной на камни и пробило левый борт. Следующая волна освободила вельбот из каменного плена и швырнула к берегу. Людям, которые были на борту, повезло. Если так можно выразиться о покойниках. Сейчас вельбот лежит метрах в трех выше полосы прилива. Останков людей не видно, и Матео клялся, что их не было.

Люди, люди, люди… Нет, ничего особенного здесь не вижу. В этом мире случается такое, что целые конвои пропадают. Целиком и полностью. Бесследно. А тут – четырехвесельный вельбот с жалким огрызком мачты и обрывками веревок, свисающих с борта. Удивительно, что вещи сохранились.

– Кстати, Матео, – спросил я, – а где были вещи?

– Там мешок был, – отмахнулся Матео, – к банке привязанный.

Я подошел к обломкам вельбота и действительно увидел клочья брезентового мешка, который был надежно привязан к средней скамье.

– К банке, говоришь? – хмыкнул я и обвел взглядом берег. – Ну… к банке так к банке… Иди сюда, малыш.

– Вы что-то нашли, сеньор Шайя? – Матео подбежал ко мне и остановился.

– Нет, – я присел на борт и закурил, прикрывая огонь зажигалки от свежего ветра, – не нашел. Но знаю, что потеряю.

– Что именно? И зачем что-то терять?

– Видишь ли, малыш, больше всего в жизни я не люблю, когда мне врут.

– Я не врал! – замотал головой парень. – Честное слово!

– Ты и сейчас врешь. Поэтому думаю, что поступлю правильно, если оставлю тебя здесь.

– Сеньор Карим!!!

– Заткнись! – оборвал его я. – Мне лишние проблемы не нужны. Итак… Либо ты, Матео, рассказываешь все как на духу, либо разворачиваешься и валишь на все четыре стороны. Думаю, что уже к вечеру будешь лежать где-нибудь на окраине Виго с перерезанной глоткой. Решай…

Пещера, про которую рассказал Матео, нашлась чуть выше. Метрах в пятидесяти от берега. Не знаю, как он на нее набрел, но пути этого парня непредсказуемы. Да, вещи он нашел не в вельботе, а рядом с телами погибших. Почему я так решил? Потому что из пистолета недавно стреляли. И потом, при наличии двух запасных магазинов, он не был перезаряжен. Если бы человек взял этот пистолет как трофей, то перед тем как бросить его в сумку, разрядил бы. А если это не трофей, а личное оружие, то как он оказался упакованным в мешок? И тем более – привязанный к банке?

Так или иначе, но эти двое сумели добраться до берега. Погода в тот день была плохой и ветреной. Парочка решила поискать укрытие. Они его нашли. В пещере на берегу. Там нарвались на прибрежных гиен, которые часто крутятся на берегу в поисках тюленей. Люди добрались до пещеры – и тут началась стрельба. Увы, но девять пуль, выпущенных из пистолета, проблем не решили, и гиены взяли свою добычу.

В пещеру Матео идти отказался. Сказал, что подождет снаружи. Да, картина была не из приятных. Правда, это объяснило подбор оружия. И кинжал с серебряной насечкой, и карабин под «неправильный» калибр, и разукрашенный револьвер.

Внутри я нашел два трупа. Ближе к входу лежал мужчина.

Черноволосый парень лет тридцати, не больше. Нос с горбинкой, аккуратно подстриженная борода. Правда, его тело здорово повреждено, но черты лица разглядеть можно. Рядом с его телом Матео и подобрал пистолет.

Вторым трупом оказалась женщина. У нее сломана нога. Видимо, пострадала при высадке на берег. Обрывки хиджаба. Нет, хиджаб – это не головной платок, как его ошибочно называет «белый» мир. Это, если можно так выразиться, любая одежда, соответствующая нормам шариата. Вот его обрывки и сохранились на теле.

Рядом с мужчиной лежали две убитых гиены. Кстати, человеческие трупы хоть и обгрызли, но не сильно. Лица еще можно было разобрать. Получается, что мои ночные визави ждали именно этих людей. И те везли что-то небольшое и ценное. Думаю, они здесь были. Осмотрели пещеру, разбитый вельбот и трупы. Ничего не обнаружив, решили, что груз подобрал кто-то из местных. Так они вышли на Матео, который хвастался своим приятелям, что легко заработал четыреста экю.

Матео утверждает, что не обыскивал женщину. Забрал валявшиеся на земле пистолет и мешок. Все… На трупах ничего больше не было. Разная мелочь, вроде сорока экю во внутреннем кармане куртки, зажигалка и разная карманная мелочовка – не в счет.

Кстати, это доказывает, что Матео на этот раз не врет. Если бы он обыскивал трупы, то деньги, швейцарский нож и зажигалку – точно бы забрал. Их приятели не забрали эти вещи лишь потому, что искали нечто большее. Эта карманная мелочь их только разозлила.

Трупы я хорошо обыскал. Ничего ценного не нашлось.

Остаются два варианта. Или это лежит у меня дома… или… не знаю.

Я вылез из пещеры и сдернул с лица косынку. Метрах в пяти стоял Матео и испуганно смотрел на меня.

– В машине найдешь лопату и кирку. Принеси сюда. Надо выкопать яму.

– Зачем?

– Ты идиот, Матео, или прикидываешься? Их надо похоронить. И сообщить властям про найденные здесь тела.

– Да, сеньор Карим. Сейчас принесу.

Потом мы вернулись в Виго. Смыли с себя грязь, пообедали. Матео совсем притих. А через пять часов пришел конвой, и я встретил семью своей сестры. Крики, поцелуи и, конечно, – упреки, что упрямый брат никак не найдет время, чтобы заняться своей личной жизнью. Мне кажется, что моя жизнь и так не страдает от неполноценности, чтобы искать что-то новое, но сестра думает иначе.

Конвой – это всегда новости. Хорошие и плохие. Разные. В этот раз новости хорошими не назовешь. Мало того что муж сестры приехал, так еще и слухи о будущей войне привезли. Русские из Демидовска, кажется, серьезно схлестнулись с чеченцами, которые заняли территорию южнее Амазонки. Да, в тех краях, где мы бродили с Чамберсом.

Там постоянно постреливали, но в этот раз дело зашло слишком далеко. Мне кажется, что Орден в этой будущей войне уже нашел свое место. Занял «нейтральную» позицию. Знаете, бывает такой нейтралитет, который позволяет делать неплохие деньги. Вот и сейчас Орден снабжает чеченцев оружием и исподволь науськивает их на русские территории. Поддерживает слабую сторону. Если Демидову станет совсем туго, то власти Ордена и ему подбросят что-нибудь полезное. Разумеется, в обмен на демидовское золото.

15 год по летоисчислению Нового мира

Виго

Послышался тихий стук кружки, поставленной на прикроватную тумбочку, и до меня донесся легкий аромат кофе. Чувствую, как теплое женское тело прижимается к моей спине. В закрытые глаза светит наглое солнце. Нежная женская ладонь прикасается к моей щеке. Еще немного – и я начну мурчать, как Рино, от удовольствия такого пробуждения.

Кстати, о Рино. Слышно, как этот обжора гремит миской на кухне. Видимо, получил свою утреннюю порцию и теперь разделывается с куском свежего мяса.

– Карим… – Она нежно проводит пальчиком по моим губам и шепчет: – Просыпайся, бездельник.

– Угу…

– Нет, Карим, ты весь вставай.

– Мм…

– Поднимайся. Ну что за наказание на мою голову! Ты убежал от семейного ужина. Не будь занудой, появись хотя бы к завтраку. Иначе сестра тебя прибьет. И меня заодно.

– Да, моя сестра – такая. Она может. Если найдет, – не открывая глаз, бурчу я. – Но ты ведь меня не выдашь этим террористам из Порто-Франко?

– Не знаю, не знаю. Я подумаю. – Она наклоняется надо мной, и я чувствую ее волосы, щекочущие мое лицо. – Я обязательно подумаю над вашим предложением, сеньор Шайя.

– Ты вредная женщина, Беатриче! – Еще пытаюсь оттянуть этот момент, когда придется открывать глаза, и привычно ворчу. – Будишь ни свет ни заря. Закармливаешь мясом Рино и дразнишь запахом кофе. Тебе не стыдно?

– Вот как? – Она обиженно тянет фразу, и я чувствую ее теплые губы и легкий поцелуй на плече. – Значит, я дразню тебя только запахом кофе? Как это обидно… А я уже подумала…

– Ну все, Беатриче! Ты меня разбудила! Теперь не жалуйся…

Знакомьтесь, господа, – Беатриче Альварес. Если верить жалким крупицам информации, которые мне удалось собрать о ее прошлом, то Беатриче Альварес де Толедо. Вы удивлены, что я проверял прошлое своей подружки? Увы, это вышло случайно. Когда мы с ней познакомились, я занимался одним щекотливым делом, связанным с похищением моего коллеги. Поэтому и опасался, что меня убьют раньше, чем сумею помочь. Наше нечаянное знакомство с сеньорой Альварес было похоже на хорошо запланированную встречу, поэтому я немного задергался. Чтобы лишний раз не терзаться, навел справки по своим каналам и успокоился. Наше знакомство и правда оказалось совершенно случайным. Что случилось с тем ювелиром? Все закончилось благополучно, и «дело о пропавшем ювелире» кануло в Лету. Он выжил и сейчас живет в Портсмуте. Правда, с прежним бизнесом завязал и теперь занимается грузовыми перевозками.

После этой истории и нашего нечаянного знакомства отношения с Беатриче нечаянно превратились в роман. Пусть и не такой бурный, о каких пишут в книгах, но романтичный. Мы обнаружили, что в наших судьбах есть много похожего. Нашли и достаточно различий, чтобы не наскучить друг другу. У каждого за спиной свой кусочек истории. Своя жизнь, свои потери и находки. Нам хорошо вместе.

Беатриче – стройная рыжеволосая бестия с серо-зелеными глазами. Ей тридцать два года (по летоисчислению Старого Света). Это не женщина, а что-то неописуемое. Водоворот, в который тебя засасывает, и ты забываешь, что тебе уже за сорок, а за стенами спальни есть какой-то Новый и совершенно дикий мир. Нет, дело не только в хорошем сексе. В моем возрасте уже отчетливо понимаешь разницу между хорошим сексом и занятиями любовью. Это нечто большее, чем хорошо проведенное время в компании приятной женщины. Это покой, умноженный на непредсказуемость. Взрывная смесь страстей и нежности. И кроме всего этого – мы очень большие друзья…

Спустя два часа после того как меня безжалостно разбудили, я толкнул дверь нашей лавки. Дверной колокольчик приветливо звякнул, пропуская меня и Рино в прохладный сумрак торгового зала. Даже чересчур приветливо. Будто злорадствовал: «Сейчас! Сейчас!» Да, черт побери, я знаю! Сейчас мне достанется от сестры на орехи. За то, что вчера вечером ушел ночевать к Беатриче, вместо того чтобы провести тихий вечер с сестрой.

Да, я не люблю такие вечера. И чинно-благородные семейные торжества тоже не люблю. Единственная радость от этого приезда – мой племянник Шарль. Ему четыре года, и этот парень ни секунды не усидит на месте. Весь в своего дядьку. Такой же непоседа. С Эльмирой мы достаточно наговорились вчера, сразу после приезда. В общем – я уже в курсе всех семейных новостей и планов. Убить весь вечер на общение с ее мужем желания не было.

Так и вижу эту унылую картину – сестра и Беатриче хозяйничают на кухне, а мужская половина сидит в гостиной, пьет вино или пиво. Я слушаю Пьеро и его вечные бизнес-планы на будущее. Очередное страдание на тему «как заработать миллион и не испачкать лапки кровью». Эльмира, с хитрым выражением на лице, пытается разузнать у сеньоры Альварес, когда же мы наконец поженимся? Беатриче, с таинственной улыбкой, кивает головой и обещает, что «вот-вот, еще немного – и все будет в шоколаде». Потом, сидя за столом, моя сестра будет говорить туманными намеками, а Беатриче – ухмыляться и украдкой показывать мне язык. Увольте меня от этой радости…

Когда я вошел в лавку, Керро стоял за прилавком и шелестел бумагами. Рядом с ним крутился Матео с метлой. Видимо, Васкес решил трудоустроить парня, чтобы тот не бездельничал.

– Привет, Карим!

– Привет, Керро.

– У меня для тебя есть четыре новости, amigo.

– Целых четыре? Не многовато для утра? Надеюсь, что они хорошие?

– Не знаю; это тебе решать. – Керро пожал плечами. – Во-первых, заходил наш падре и очень хотел тебя видеть. Мне показалось, что он слегка расстроен. Потом пришел какой-то мужчина. Судя по всему – прибыл со вчерашним конвоем. Невысокий, плотный, седоватый. Лет пятидесяти с небольшим. По акценту – американец. В-третьих, прибегал парнишка от «старика» Ринго. Ничего не сказал, но спросил, когда тебя можно застать.

– Это уже интереснее…

– И, в-четвертых, твоя сестра…

– Ждет меня к завтраку?

– Да. Жутко недовольна, что ты вчера смылся.

– Я не смылся, а решил отдохнуть от ее разговоров.

– Она злая, как…

– Как ведьма на погосте, – перебил его я. – Это ее нормальная реакция. С тех пор как она вышла замуж, я все реже и реже вижу ее довольной. Лучше бы она сходила куда-нибудь в гости.

– Кстати, они так и собирались сделать. Вместе с моей старшей и твоим племянником.

– Вот и прекрасно. Ладно, сейчас это меня не очень интересует. – Я развернулся и пошел к дверям. Уже открывая дверь, на секунду задержался и усмехнулся: – Да, совсем забыл! Скажи моей сестре, если она вдруг спросит, что я очень… очень торопился! Может быть, вернусь к обеду. Или к ужину. Если дела окажется срочными, то утром. После завтрака…

Ринго я нашел на пристани, неподалеку от грузового терминала, где он слонялся в компании себе подобных. Есть в Виго несколько «деловых» мальчиков. Они из тех, кто оперирует пациентов без наркоза и скальпеля. Как правило – испанской навахой, где-нибудь на окраине города, в подворотне. Ближе к закату. Будь я на месте шерифа, то давно бы выбросил их из города, но Стив не торопится. Иногда мне кажется, что он получает жирный куш от этих парней. Если это так, то он здорово рискует. Когда жители про это узнают, то альгвасила просто повесят. Без долгих разговоров и споров.

«Старик» Ринго заметил меня и кивнул на таверну, расположенную неподалеку. Через несколько минут он не спеша попрощался с приятелями и лениво, держа руки в карманах, отправился к приземистому зданию.

Таверна была обычным портовым кабачком, расположенным на пересечении улицы, ведущей от ворот терминала, и набережной. Днем здесь обедали служащие, работающие в порту, а по вечерам захаживали рыбаки, чтобы пропустить пару кружек пива перед сном.

– Доброе утро, сеньор Шайя, – кивнул мне Ринго.

– Ты меня искал?

– Да, у меня есть небольшая новость для вас.

– Даже так? Говори.

– Вас ищет один человек. Он вчера прибыл с конвоем.

– Кто такой?

– Не знаю. Судя по его виду – американец. Лет пятидесяти. Он не молод, – парень щелкнул пальцами, – но это опасный парень. Поверьте мне на слово.

– Да, ко мне в лавку заходил какой-то гринго. Правда, меня не было.

– Мое дело – предупредить…

– Спасибо. – Я кивнул и поднялся.

Когда вышел на улицу и повернул в сторону грузового терминала, меня окликнули по имени. Повернулся и увидел нашего городского священника. Отец Климент, так его звали. Это высокий, черноволосый мужчина с худым лицом и стальными пальцами. Сильный мужчина. Даже удивительно, при его-то худобе. Жители его обожают за просветительскую деятельность. Он из тех, кто может несколькими словами успокоить буяна и унять женскую истерику. Как говорит Стив Бальмонт: «Не будь падре таким ярым церковником, половина мужчин превратилась бы в рогоносцев». Тут Бальмонт прав, и это не преувеличение! Женская половина нашего городка без ума от отца Климента.

Наши отношения с этим священником можно назвать странными. Мусульманин и католик, которые встречаются, чтобы посидеть за бутылкой вина или партией в шахматы. Иногда, зацепившись за какой-нибудь исторический факт, спорим о Библии и Коране. Наши споры бессмысленны и, как правило, бесконечны. Я не настолько религиозен, чтобы искать в этих разговорах какой-то богословский смысл, а падре достаточно мудр, чтобы не изобличать мою необразованность. Это скорее сравнительный анализ, не более.

– Доброе утро, падре!

– Добрый день, Карим!

– Керро говорил, что вы меня искали?

– Да, – он кивнул, – заходил сегодня.

– Что-то случилось?

– Мы давно не виделись. Хотел тебе напомнить, что у нас одна незаконченная партия в шахматы.

– Помню, – усмехнулся я и развел руками, – думал, что вы уже сдались.

– Не в этот раз. Зайдешь сегодня?

– Увы, но сегодня никак не получится. Сестра приехала, и дел по горло.

– Кто понял жизнь, тот не спешит. Отложи дела на несколько часов. Надо поговорить.

– Стряслось что-то серьезное?

– Да, можно сказать и так. Я бы не хотел афишировать эту проблему.

– Даже так…

– Полагаю, что да. Кстати, это касается Матео и его матери.

– Черт побери…

– Да-да… – Он еще раз кивнул и попрощался. – Жду тебя вечером.

– Хорошо, падре.

15 год по летоисчислению Нового мира

Виго

– Карим!

– Майкл?!

Вот это встреча! Передо мной стоял Майкл Беннет. Да, тот самый оружейник Ордена, с которым мы десять лет назад отбивались от банд в Аламо. Последний раз встречались в Порто-Франко. Случайно столкнулись на несколько минут и даже поговорить не успели. Если память не подводит, то это было лет пять или шесть назад. С тех пор он немного погрузнел, но взгляд – такой же. Изучающий, слегка насмешливый и немного настороженный. Он, как и прежде, излучает силу, которая незнакомых людей настораживает. Загорел, но выглядит молодцом, как и в былые годы. Широкополая шляпа, рубашка, расстегнутая до живота. Потертые джинсы и светло-коричневые армейские ботинки с высоким берцем. Из кобуры выглядывает кольт правительственной модели. И все так же жует табак, не изменяя ни вкусам, ни привычкам.

– Ты все такой же, старина!

– Да и ты не изменился, старый развратник! – сказал он и захохотал.

– Так это ты меня искал?

– А кто же еще? Или тебя тут постоянно разыскивают? Узнаю Карима Шайя! Вечно кому-нибудь дорогу переходит! Рассказывай, кому успел на хвост наступить?

– Вроде таких нет, – пожал плечами я и, усмехнувшись, добавил: – Среди живых. Просто мне уже сказали про какого-то хмурого гринго, который ходит по Виго и пугает своим видом моих осведомителей.

– Ты уже «оброс шерстью»? Личные осведомители и все такое?

– Работа такая…

– Да, слышал, что ты забросил оружие на полку и начал делать безделушки для девушек.

– Майкл, я уже стар! Годы уже не те, чтобы бегать за дамочками и на свидания. Теперь они сами приходят ко мне в мастерскую. Этот вариант меня больше устраивает.

– Ты совсем не изменился. – Он ткнул меня кулаком в бок и усмехнулся. – Ну что же – может, это и к лучшему.

– В смысле?

– Долго объяснять, – отмахнулся он. – Какие у тебя планы на вечер, старина?

– Пока никаких. Есть одна встреча, но думаю, долго не задержусь.

– Тогда давай сделаем так. – Он проводил взглядом женщину, которая прошла мимо нас, и хмыкнул. – Хороша чертовка! Хм… Когда освободишься, заходи в гостиницу, рядом с банком. Посидим, поговорим, кое-что обсудим.

– Договорились.

Ближе к вечеру я наскоро перекусил с семьей сестры. Выслушал ее дежурные претензии о «непутевом брате, который уже постарел, но так и не поумнел», что-то промычал на рассказ ее мужа о его бизнесе и отправился к священнику.

Падре Климент жил рядом с костелом. Это меньше чем в десяти минутах ходьбы от набережной. На небольшом холме, лет десять тому назад, был возведен костел. Рядом с ним появился небольшой домик для священника. Он жил в одиночестве, если не считать прислуги. В хозяйках у него – карга неопределенного возраста и вида. Если вы встретите ее вечером, то легкий шок вам обеспечен. Она похожа на ведьму из сказок братьев Гримм.

Так как по вечерам можно легко нарваться на неприятности, то вдобавок к пистолету с небольшим ножом взял еще и автомат. Наброшенный на плечо «калашников» с двумя магазинами, скрепленными изолентой, – привычная картина для этих мест. Нечто похожее на трость или зонтик для старосветского джентльмена: можно обойтись и без этого, но желательно прихватить. Зачем? На случай плохой погоды.

На удивление, дверь открыла не старая карга, а сам священник. Мы прошли в гостиную, где и устроились в креслах за небольшим журнальным столиком.

Обычная комната приходского священника. Два шкафа с книгами, шахматный столик с незаконченной партией, распятие на стене и буфет.

– Карим, – начал он, – ты слышал, что русские начали воевать с мусульманами?

– Воевать? Если не ошибаюсь, там обычная пограничная свара. С тех пор как чеченцы поселились к югу от Амазонки, эти конфликты не прекращаются.

– Сейчас это может перерасти в нечто большее.

– Не думаю.

– Как знать, как знать… И что ты думаешь о этом?

– У меня есть знакомые по обе стороны – в Джохар-Юрте и Демидовске.

– Ты ведешь с ними бизнес?

– Нет, падре, это нельзя назвать бизнесом. Это полезные знакомства, которые иногда помогают выжить. Случаи, как вы знаете, бывают разными.

– Да-да, конечно…

– Вы хотели со мной поговорить о матери Матео, – напомнил я.

– Да, я не забыл. Дело, собственно, вот в чем…

Следующие несколько минут разговора можно опустить. Видимо, он долго не решался и не находил правильных фраз, чтобы подойти к цели разговора. Но чем дольше он говорил, тем больше у меня становились глаза. От удивления. Когда он озвучил цель нашей встречи, то у меня вообще челюсть отвисла.

– Зачем вы мне это говорите? – Я посмотрел на собеседника.

– Меня просили это передать, – он пожал плечами, – только и всего. Ты взял то, что тебе не принадлежит.

– Если вы про оружие, найденное на трупах, то они могут его забрать.

– Железки можешь оставить себе. На память, – пастор махнул рукой и усмехнулся, – о нашем откровенном разговоре. Но тебе следует вернуть то, что было у нашего погибшего брата. Это дорогие вещи.

– Вам, падре, что – голову напекло? Я уже сказал, что ничего не брал.

– Ты упорствуешь в своих заблуждениях, Карим Шайя. Жаль. Подумай хорошо. Пока ты здесь развлекаешься, твои братья по вере воюют за свободу.

– Свободу? Кто же успел завладеть их душами? Пачки экю из банка Ордена?

– Ты опасно шутишь, Шайя.

– Как вы объясняете, падре, – я развел руками, – так и шучу. Тем более что меня несколько удивила смена вашего имиджа. Известный духовник города Виго, который неожиданно превращается в мусульманина… Вы не боитесь, что расскажу про это жителям?

– Кому больше поверят? – улыбнулся священник. – Мне, который живет в этом городе почти со дня его основания, или тебе – бывшему наемнику? Тем более когда идет война, Карим, – все средства хороши. Иногда волку приходится набросить баранью шкуру. Да, я мусульманин, которому пришлось занять место католического священника. Увы, но мы с ним были очень похожи.

– И давно вы в этой шкуре?

– Неправильный вопрос…

– Баранья шкура, спрашиваю, не приросла к мясу?!

Я думал, что в ответ он взорвется. Нет, этот парень – настоящий профессионал. И он недаром столько лет служит в Виго, прикрываясь личиной церковника. Кто бы мог подумать, что католический падре окажется мусульманином? Скажи я такое кому-нибудь из местных жителей – меня бы на месте растерзали. В мелкие клочья.

Даже удивительно, что он решил открыться. Неужели эта пропавшая вещь – настолько ценная, что он рискнул многолетней работой?

– Не приросла. Это произошло еще там, – он махнул рукой, – в Старом мире.

– Заменили собой какого-нибудь беднягу?

– Так уж получилось, что мы были очень похожи.

– И с какой стати вы вдруг решили мне открыться?

– Я тебе уже сказал. Верни то, что находится у тебя.

– Опять – деньги за рыбу… Я уже сказал – понятия не имею, что именно вы ищете! Вы бы хоть намекнули, что имеется в виду! Чемодан с деньгами? Оружие? Что именно? Это что, как-то связано с конфликтом между чеченцами и русскими?

– Война против неверных, – наставительно продолжил отец Климент, – всегда осветляет души. Твоя же – погрязла в грехе и пороке. Не усугубляй пропасть между собой и своими единоверцами.

– Извини, падре, но я не привык к таким пышным речам. Они похожи на древние, пересыпанные нафталином тряпки. Ты позвал меня, чтобы говорить о вере?

– И о вере – тоже. Наступают смутные времена. Падут непокорные, и будут посрамлены сомневающиеся. Джихад…

– Остановись! – Я даже поморщился. – Пока ты не произнес это святое для мусульманина слово, я думал – ты заболел и бредишь. Теперь вижу, что ты просто безумен. Иначе бы ты давно понял, что спорить со мной о таких вещах бессмысленно. Мне уже надоело слушать извращенные фантазии на богословские темы. Надоело слушать очередную ерунду про джихад. Ты знаешь, что такое настоящий джихад, падре? Это усердие на пути к Богу. Даже я, не верящий ни в Бога, ни в дьявола, это знаю. Единственная сура в Коране, где джихад описывает войну, – это «Аль-Бакара». Что за дела, святой отец? Ты знаешь Коран лучше, чем я, но с ослиным упрямством продолжаешь пичкать меня очередным бредом, с помощью которого твои приятели накачивают шахидов перед боем.

– Ты так упорствуешь в отрицании…

– Что готов пробить тебе голову, – перебил его я.

– Ты пожалеешь, Карим…

– Что ты сказал?!

– Я сказал, что ты пожалеешь, – и он легко похлопал ладонью по столешнице, – очень пожалеешь…

Хек! Нож скользнул в мою руку, блеснул над столом и пригвоздил его руку к столу. Падре скривился, и я схватил его за горло.

– Запомни, свинья! Если ты когда-нибудь осмелишься угрожать мне или моей семье, то умрешь. И умирать, поверь моему опыту, будешь очень долго. И твоя смерть будет гораздо мучительнее, чем смерть Иисуса, распятого на кресте.

– Смерть растянутая на века, – прохрипел он, – разве это не похоже на бессмертие?

– Браво, – усмехнулся я и похлопал его по щеке. – Кстати, эта фраза была сказана про могилы мусульман. «Он жив в памяти близких ему людей, пока его могила не сровняется с землей». Видимо, ты нахватался умных фраз, но не понял главного. Прощай, «пастор»! Нож можешь оставить себе. На память.

15 год по летоисчислению Нового мира

Виго

Майкла Беннета я в гостинице не нашел. Портье сказал, что «гринго» куда-то ушел и еще не возвращался. Оставив Майклу записку, я вышел на улицу. Дул сильный ветер. К вечеру погода начала ухудшаться, и если ветер не изменится, то завтра рыбаки останутся без улова. Выходить в море в такую погоду – не самая лучшая идея.

На пристани, неподалеку от табачной лавки Сьюзи Лермант, лежала лодка, вытащенная на берег подъемным краном. Видимо, кому-то из рыбаков сегодня не повезло – нарвались на зубастое водоплавающее, которое вырвало три верхних доски из кормы. Рыбачьи лодки, учитывая местную живность, делают с очень толстыми бортами, но и это не помогло. Одна из досок была не только оторвана, но еще и скручена. Это какая же сила нужна, чтобы такой брус винтом закрутить?

Через десять минут я уже подходил к дому. Лавка была еще не закрыта, и сквозь витрину увидел Керро Васкеса, стоявшего у прилавка. Судя по его мокрому от слез лицу, он только что плакал. Это что еще за новости?! Я недовольно хмыкнул и толкнул ногой дверь. Услышал привычный звон колокольчика. «Сейчас! Сейчас!»

– Привет, Керро! Ты что, amigo, – плачешь?!

– Нет, все хорошо! Не обращай внимания, – отмахнулся покрасневший Керро и вытер слезы. – Ничего особенного не случилось. Перед самым закрытием заходила парочка новых переселенцев и вот, видишь – насмешили старика Васкеса до слез.

– Да, новички – они такие… они могут. Что хотели?

– Ничего особенного. Приехали вчера, с конвоем из Порто-Франко. Ходят кругами по Виго, вертят головами и удивляются. Право слово – как дети! Удивляются всему подряд: природе, зверью и прочим прелестям этого мира. Минут двадцать рассказывали про все эти «ужасы», которые пережили в дороге.

Судя по хорошему настроению Керро Васкеса, на этой парочке переселенцев он неплохо заработал. Или жена дала передышку – перестала устраивать скандалы. Временно, конечно, но и это хорошо. Бьюсь об заклад, что Керро уже несколько раз бегал «тут неподалеку», чтобы развеяться. После этого он, как правило, пьет чай и хитро щурится, рассматривая прохожих через витринное стекло.

– Всем новичкам интересно, почему мы смотрим на это сквозь пальцы! Представляешь? Святая Тереза! – Васкес молитвенно сложил ладони и посмотрел куда-то в потолок. – Можно подумать, что нам больше нечем заняться, кроме как обсуждать какую-нибудь большую гиену! Где ее завалили, каким калибром ее завалили, как она выглядела, когда ее завалили, и что сказал парень, который был неподалеку, когда ее завалили… То, что для них еще в диковинку, для нас – привычные будни.

– Да, было бы немного странно, если бы народ сбегался на пристань посмотреть на очередную кистеперую рыбу или «длинношеюю Бетти».

Кстати, «длинношеяя Бетти» – это прозвище местной хищной твари. Точнее – ящера, который водится в прибрежных водах. Я таких встречал еще десять лет назад, когда ходил в экспедицию с Джеком Чамберсом. Видел, как эти твари охотятся на тюленей. Правда, последние два года ящеры встречаются все реже и реже. Видимо, каким-то разумом эти твари все же обладают и понимают, что с двуногими лучше не связываться. Моряки с транспортников рассказывали, что их часто видят к западу от форта Ли. Вид у этих тварей – как бы помягче выразиться – соответствующий. Длинная шея, увенчанная маленькой треугольной головой. Острые зубы. Мощная туша, длиной до десяти метров. Задние плавники похожи на тюленьи ласты. Передние плавники – мясистые, треугольной формы. Как у старосветской акулы. Все тело покрыто толстой, шершавой кожей стального цвета. Очень толстая шкура – даже кинжалом не пробить. Кстати, один раз в год эти ящеры сбрасывают часть своей кожи. Да, как змеи. Такие куски часто выбрасывает на берег.

– Именно так, Карим. Как будто мы мало их съели… И знаешь, что эти поселенцы мне заявили перед уходом?

– Что они надеялись на мир, полный приключений, а получили сухую и пыльную землю. В общем, ребята посмотрели на Новый мир и разочаровались.

– Да, нечто похожее.

– Они не первые и не последние, – усмехнулся я, – кто приходит в этот мир, как в игру.

Да, это на самом деле так! Мне иногда кажется, что новички, перебравшись в Новый мир, надеются увидеть какую-то неизведанную и сказочную страну. Где золото валяется прямо под ногами, а загорелые красавицы с пышным бюстом и осиной талией гроздьями вешаются мужикам на шею. И работать совсем не надо, и потом здесь не воняет. Этим грешат все, даже взрослые мужчины. Особенно когда узнают про денежные премии за убитых бандитов: тогда многим сносит голову. Каждый второй переселенец, у которого в багаже больше одного дробовика, считает себя круче вареного яйца и тверже грецкого ореха. Просто Малыш Джонни[2] в миниатюре! Я серьезно! Иногда смешно наблюдать, как взрослый мужик строит из себя супергероя, ожидая любовных романов, перестрелок, трофеев и толстых пачек экю. Вместо этого он получает жару, закипевший радиатор машины, красную пыль, местных ползучих гадов и в худшем случае – пулю в живот. И ползает вот такой «герой» рядом со своим джипом, оставляя на земле пятна крови… Потом он тихо умирает, с удивленным и обиженным выражением на лице. Как же так?! Ведь это я! Я должен убивать всех этих бандитов! Я должен собирать трофеи! Дьявольщина… Если бы каждый переселенец убивал хотя бы двух местных головорезов, то уже через неделю ни одного бандита не осталось.

– Помню, что один охотник, который в Старом Свете охотился на уток, пришел в Новый мир. Осмотрелся, выпил кружку пива, и ему, совершенно неожиданно, пришла в голову идея. Он даже решил, что это «гениальная» идея, – продолжил я. – Наверное, солнцем напекло.

– Что он сделал?

– Ничего, что можно назвать умным решением. Он решил стать… – Я сделал небольшую паузу и даже палец поднял. С назидательным видом и серьезным выражением на лице. – Он решил стать… Охотником за головами!

– Даже так? – Васкес кивнул, не переставая считать деньги. – И чем дело закончилось? Как обычно? Его пристрелили?

– Можно сказать, что ему повезло. В первой же переделке прострелили ногу. Потом он долго болтался в госпитале и сокрушался, что в него «посмели» выстрелить. Видимо, он ожидал безобидной охоты на двуногих. Теперь он работает в порту, на автопогрузчике. Ничего не поделаешь, Васкес. Люди приходят в этот мир, но не понимают, что он ничем не отличается от Африки или Гвианы. Или портовых трущоб где-нибудь на побережье Средиземного моря. Или еще какой-нибудь задницы старого мира. Ладно, это все мелочи. Меня никто не искал?

– Да, искали. Сестра и этот гринго. Тот самый, который приходил утром.