Странный приятель Чекрыгин Егор
— Не бери в голову, — продолжал стоять на своем Ренки. — Это мое дело.
— Знаешь, при иных обстоятельствах я бы полностью с тобой согласился, — сказал Готор, и слова его звучали серьезно и очень весомо. — Но я чувствую, что тебя что-то гнетет и ты сам не можешь с этим справиться. — Ну-ка, поведай о своих печалях мудрому дядюшке Готору, и, возможно, он даст тебе дельный совет. Ну а если даже нет, просто выговоришься, легче станет.
— Да уж… — невесело пробормотал Ренки. — Вот только «мудрый дядюшка Готор» тут и может наподсказывать…
— Судя по твоему тону, — еще более внимательно глядя на Ренки, заметил Готор, — твое недовольство если и не полностью, то отчасти связано со мной. Что я такого сделал?
— Будто сам не знаешь! — Недовольство Ренки прорвалось весьма громким криком, так что на них даже начали оглядываться. — Тебе обязательно было тащить меня с собой в это заведение?! — почти шепотом прошипел он, ответив на любопытные взгляды таким взором, что вокруг друзей весьма поспешно образовалась пустота.
— Ренки, Ренки… — укоризненно покачал головой Готор. — Я ведь тебе сколько раз объяснял, что молодому парню твоих лет просто противопоказано такое длительное воздержание! Да и общение с Тайной службой, а потом еще и дуэль — изрядный стресс, после такого просто необходимо было сбросить напряжение. Стресс — это… впрочем, не важно. А что, разве тебе не понравилось?
— Да нет… Но это было… — Ренки едва не захлебывался словами, неспособными передать его истинные чувства. — Совсем не так и не то. Должно было бы быть совсем по-другому! А это как-то… Недостойно… Грязно…
— Ох, Ренки… Пошутил бы я насчет этого «по-другому» и про способы и разновидности «этого». Но, пожалуй, не стану. Отчасти ты, конечно, прав. Я бы даже сказал: очень сильно прав. Но боюсь, что для развития таких отношений, о которых мечтает большинство романтических юношей, у тебе просто не будет ни времени, ни возможностей. Нам скоро снова на Зарданское плоскогорье. А там «это» будет еще мерзостнее и грязнее. С девками, обслуживающими целый полк, боюсь, даже я не осмелюсь связываться. А это заведение кстати, было весьма высокого уровня. Прости, мне правда жаль, что суровые будни жизни нанесли такой удар по твоим светлым идеалам. Я хотел как лучше.
— При чем тут светлые идеалы? — вскипел Ренки. — Они тут совсем даже ни при чем. Просто ты как-то умудрился убедить меня. А я поддался слабости и не смог… Это было изменой, предательством по отношению к… Впрочем, ты не поймешь!
— Ох же ж! …Небесный Верблюд! — изумленно поднял брови Готор. — Ренки, ты все еще не излечился от влюбленности в «прекрасную незнакомку»? Или твоим сердцем завладел другой «идеал»? Я в том плане, что эта Одивия — весьма впечатляющая особа.
— При чем тут эта простолюдинка? — возмутился Ренки. — Тут ведь дело-то совсем в другом. Все неправильно. Путь благородного человека должен быть прям, как клинок его меча! — процитировал он. — А мы… Сплошные изгибы да обходы, скоро, кажется, начнем подземный ход копать. Прячемся, меняем одежды, притворяемся не пойми кем… Мы просто погрязли во лжи! И вообще, Готор, кто ты такой на самом деле? Ты можешь это сказать? Совсем недавно я врал про тебя Тайной службе, которая есть «глаза и уши короля». Ты мой друг! Ты неоднократно спасал мне жизнь и многому научил, и я никогда этого не забуду. Но, Готор, кто ты такой? Как я могу следовать своему пути, если не знаю помыслов того, кто идет со мной рядом, да что уж там скрывать — ведет меня?
— М-да… — пробормотал Готор, разглядывая сверлящего его огненным взором приятеля так, будто видит в первый раз. — Наш Ренки всего разок посетил бордель, стал мужчиной и наконец смог задать вопрос, который мучил его долгое время. А ты еще говоришь: это было неправильно! Да шучу я, шучу. Ты хочешь знать, кто я такой? Ну, у тебя есть такое право. Вот только боюсь, понять это будет намного труднее. Для начала уясни себе четко — я не враг Тооредаану и твоему королю. Правда, нельзя сказать, что и друг. Скорее — союзник. Хотя, согласись, любить Тооредаан у меня особых причин нет. Он для меня пока что ничего хорошего не сделал. Вовсе даже наоборот — определил на каторгу, а потом отправил в армию, воевать, защищая его интересы. И тем не менее ни ты, ни кто-либо другой не сможет сказать, что я каким-то образом навредил твоему королевству или недостаточно хорошо исполнял свой солдатский долг.
— Это так, — подтвердил Ренки, сбитый со своего воинственного настроя спокойной речью друга, сильной не эмоциями, но железными фактами.
— Ну а вообще-то, — продолжил Готор, — я скорее тот, кого у вас называют «ученый». Не самых больших рангов. Скорее даже мальчик на побегушках для действительно серьезных мудрецов. Вот они меня и отправили по миру собирать некоторую информацию. И опять же, не подумай, что какого-то секретного свойства, которую собирают шпионы. Как ты можешь помнить, меня скорее интересуют события, произошедшие несколько тысяч лет назад, да еще и совсем в другой части света. Вот только одна беда. Я слегка сбился с пути, пусть и не по своей вине. Корабль, на котором я плыл, действительно потерпел крушение. Я бы даже мог сказать, что не один раз. Так что вместо Старых Земель меня занесло на Новые… То есть к вам. Ты удовлетворен моим ответом?
— Да, — твердо ответил Ренки, которому после объяснений приятеля даже вроде как стало легче дышать. — А ты можешь сказать, эти твои острова, с которых ты якобы родом, они вообще существуют?
— Можно сказать, что да, — ответил Готор. — Хотя все немного сложнее. Кстати, это не по нашу ли душу пришли?
Готор был абсолютно прав. К прогуливающимся в условленном месте приятелям подошел человек из Тайной службы и передал им информацию о маршруте каравана, на который перегрузили некий тюк с шелком. И уже через три часа друзья снова отбивали задницы о седла и деревянную лавку возка, проклиная свою горькую судьбу и строителей дороги.
Еще два дня пути. И вот на лесной дорожке они проскочили мимо неторопливо бредущего каравана и поскакали дальше.
— Кто чего видел? — спросил Готор спустя полчаса, когда караван надежно скрылся из глаз и вся команда сделала остановку, чтобы обсудить свои дальнейшие действия.
— Двенадцать возов, — первым отрапортовал Ренки. — Дюжина возниц, четыре явных охранника и еще восемь человек не пойми кого — то ли купцы, то ли слуги. У охранников мушкеты, но фитили не горят. Зато у одного возницы я заметил под плащом пистолеты. Так что, полагаю, и другие вооружены не хуже. Думаю, у них расчет такой: возможные нападающие первым делом будут стрелять в охранников, а возницы тем временем смогут достать свои колесцовые пистолеты и устроить разбойникам большой сюрприз.
— Гы… — вставил широко ухмыляющийся Гаарз. — У каравана весь груз — тюки с шелком. Только вот наш лежит на четвертом от начала колонны возке.
— Как ты это понял? — удивленно спросил Готор. — Я и сам заметил насчет тюков. И как раз ломал голову, как вычислить, который из них наш.
— Дык я же с семи лет, считай, в порту-то работать начал, — страшно довольный весомостью своего вклада в общее дело, начал рассказывать Гаарз. — Сперва как раз, по малолетству, при артели, что упаковкой товаров занимается, ошивался. Принеси, подай, помоги… А потом, как подрос, тут уже и в грузчики подался. Так что я про упаковку знаю все. Шелк для морских перевозок в специальную парусину зашивают, да еще и швом особым, чтобы, значит, соленую воду да плесень всякую трюмную к товару не подпускать. Парусину ту для этого специально соком какого-то дерева обрабатывают, что из западных джунглей привозят, уж я-то этот блеск завсегда отличу. Я таких тюков небось тыщу или мильен (уж не знаю, что там больше) на своем горбу перетаскал, вскрывал и зашивал. Ну а от простого дождичка и обычная парусина или рогожа нормально защитит, такую для грузов, что по земле возить собираются, используют. Так что «морской» тюк как раз на той самой, четвертой от начала телеге и был!
— Молодец! — похвалил Гаарза Готор. — Еще кто что заметил?
— У меня насчет четвертой телеги тоже подозрения были, — слегка ревниво добавил Дроут. — Возле нее аж пятеро человек толклись, считая возницу. Один охранник рядом шел. Два, типа слуги, тоже недалече ошивались, вроде как сами по себе. А еще один на задке третьей телеги ехал. И все время глазом на четвертую косил!
— Молодца и ты, — одобрил Готор и Дроута. — Это все или кто еще чего заметил? Нет?
— Две дюжины человек… — задумчиво сказал Ренки. — А нас всего шестеро. Непросто будет с ними со всеми управиться.
— Это да, — согласился Готор. — Потому я думаю, что тюк этот надо попробовать просто украсть, без всяких там разбойничьих нападений. Опять же и Тайная служба, если имела какие-то планы нас подставить, останется в дураках.
— Двое охранников, — сказал Ренки, осторожно выглядывая в окно. — От возка ни на шаг. Один под телегой, вроде как спит. А другой вон там, у сарайчика, в темноте спрятался.
Слава богам, тракт этот был оборудован почти по имперским стандартам. Ну, может, пусть и не совсем по имперским, но что-то похожее. По крайней мере, трактиры и почтовые станции точно встречались через каждые двадцать верст.
Вычислить скорость движения каравана и место, где он останется ночевать, было совсем несложно. Так же как и «залегендировать» собственную остановку в том же заведении. Хотя Ренки и считал это излишней предусмотрительностью, но Готор сказал, что предусмотрительность лишней не бывает, и выбил чеку, придерживающую колесо возка на оси, после чего колесо начало ходить ходуном, несколько спиц не выдержало и сломалось. Приятелям пришлось долго и нудно прилаживать под возок вырубленный в лесу дрын, на котором повозка, как на лыже, тащилась до постоялого двора не меньше трех верст.
Комнату в трактире они сняли с видом на двор, куда поместили их возок и где должны были разместиться телеги каравана. Хозяин ничуть не удивился подобному выбору — многие его постояльцы тешили себя надеждой, что, если будут иметь возможность в любую минуту бросить взгляд на свое имущество, никто не посмеет на него покуситься. Будто воры не знают, что приходить надо на рассвете, когда даже самого жадного купчину неизбежно сморит сон.
Банда некоторое время погуляла по постоялому двору и его окрестностям, потом заказала плотный ужин, но с минимумом вина, и села поджидать добычу.
Когда уже начало темнеть и друзья было решили, что долгожданный караван остановился на почтовой станции в десяти верстах к востоку, он наконец въехал в просторную ограду постоялого двора. На какое-то время трактир заполонила суета и гам — разместить двенадцать возов и двадцать четыре человека было не так-то просто.
Дроут было предложил подойти и завести беседу, так, мол, подозревать их потом не будут. Но Готор велел, не привлекая к себе внимания, как можно быстрее доедать свой ужин и подниматься в комнаты, будто бы им до каравана и караванщиков вообще нет никакого дела. Благо время было уже позднее, а все нормальные путешественники имели привычку рано вставать, чтобы потратить на дорогу как можно больше светлого времени суток.
В комнатах они затихарились, погасили свечи, якобы уже легли спать, и осторожно, из-за занавесок, начали наблюдать за тем, что происходит во дворе. Куда ставят приглянувшуюся им телегу, как охраняют… Наблюдали по очереди не меньше двух часов. На этом особо настоял Готор, заявивший, что лучше заранее увидеть возможные опасности. Наконец, когда очередная смена часовых у возка сменила предыдущих, он удовлетворенно кивнул, после чего, плотно задернув окно и заткнув щель под дверью своим плащом, зажег свечу, достал лист бумаги и карандаш и предложил приятелям тихонечко поделиться друг с другом результатами своих наблюдений.
— Ну что ж… — сказал Готор, когда все высказались и даже потыкали пальцами в нарисованный им план постоялого двора. — Предлагаю действовать так!
Ренки находил это довольно глупым. Но в конце концов, он даже в страшном сне не стал бы называть себя опытным вором. Тут у Дроута и Таагая было куда больше опыта. И, естественно, у Готора, который хоть и заявлял, что воровать ему пока еще не приходилось, при обсуждении планов показал себя таким знатоком, что настоящие воры едва ли не пали пред ним на колени с просьбой взять в ученики.
Готор объяснил свои знания чтением книг. Хотя сложно даже представить, чтобы кому-нибудь в голову пришла странная мысль писать книгу о преступлениях и преступниках — едва ли подобные низменные темы вызвали бы интерес у сколь-нибудь достойной публики.
Но так или иначе, а, подчиняясь мнению знатоков, пришлось разыгрывать целую комедию: прятаться в нужнике, выскальзывать из него, пока Киншаа отвлекает внимание засидевшихся допоздна пьяниц, уходить черным ходом… И все это только для того, чтобы покинуть комнату и выйти во двор, не привлекая к себе даже малейшего внимания. И даже то, что подобные или схожие по сценарию трюки проделала вся компания, не слишком-то убавило раздражение Ренки. Определенно, воровство и мошенничество не были его призванием!
Где-то вдали, за забором, по другую сторону здания, раздался негромкий хлопок, и белая змейка, извиваясь и злобно шипя, устремилась в небо, где внезапно с жутким грохотом расцвела удивительным белым цветком. Ренки ожидал этого, но даже он застыл с открытым ртом, увидав подобное чудо.
В трактире послышались крики, брань, застучали рамы распахивающихся окон.
Следующая змейка, кажется, взлетела еще ближе, так же озарив тьму ночи ярким белым цветком с вкраплениями красного и зеленого…
Ренки услышал, как народ повалил из трактира, устремив свои взоры на потрясающее, одновременно пугающее и завораживающее зрелище.
Очередная змейка вырвалась в небо, кажется, из-под самого забора. И Ренки даже присел, втянув голову в плечи, когда змейка взорвалась над самой крышей трактира, устремив вниз тысячи пылающих искорок. Готор, конечно, говорил, что это безопасно. Но смотрелось все это по-настоящему жутко.
Впрочем, быстро взяв себя в руки, Ренки мгновенно подскочил к испуганно пялящемуся в небо охраннику и долбанул его по затылку мешочком с песком. С другой стороны двора мелькнуло несколько теней, и в темном углу сарая раздался глухой звук удара, а потом к Ренки и возку метнулась пара теней.
Дроут и Гаарз подхватили приметный тюк и забросили его за ограду. А Ренки, тем временем установив на его место свернутый из плотной бумаги цилиндрик толщиной примерно в руку и длиной в локоть, выбил огонь и поджег торчащий из этого странного творения Готора запал. Он уже отбегал в сторону, когда, испустив сноп огня, очередная змейка устремилась вверх и взорвалась с жутким грохотом и завораживающей красотой.
Теперь пора было бежать к толпе и незаметно с ней смешаться. Когда Ренки сделал это, из-за забора, теперь уже с другой стороны постоялого двора, взлетела очередная змейка. А спустя какое-то время — еще одна.
Странное явление природы или (многие ученые склонялись к этой версии) проявление божественных сущностей прошло, как потом показало расследование, точно с севера на юг, оставив после себя семь выжженных отметин, одна из которых пришлась на телегу с грузом шелка, находящуюся на постоялом дворе. Впрочем, огонь удалось потушить достаточно быстро, так что, кроме самой телеги и лежащего на ней груза, ничего больше не пострадало.
Негласный обыск постоялого двора и находящихся в ту ночь в его пределах телег других постояльцев, который провели люди герцога Гиршаа, ничего не дал. Сгорел ли искомый тюк или был вознесен огненной змеей на небо, так и осталось невыясненным.
А постоялый двор спустя пару месяцев выкупили жрецы храма Небесного Верблюда и перестроили его в свое капище, на протяжении следующих двухсот лет пользовавшееся немалой популярностью среди паломников.
— Хм… И что там? — нетерпеливо спросил Ренки, глядя, как Готор со «специалистом по упаковке» раздирают уворованный тюк.
Позавчера, когда Гаарз и Дроут перекинули этот тюк через забор, на той стороне его подхватили Таагай и Киншаа, уволокли в присмотренный заранее овражек и сунули в выкопанную накануне яму. Завалили сверху землей, поставили на место аккуратно вырезанный дерн, потом накидали сверху прошлогодней листвы и каких-то веток.
Хотя и работали в темноте, но получилось вполне удачно. По крайней мере, рыскавшие в окрестностях «караванщики» тайник так и не обнаружили.
А дальше — полдня демонстративной ругани с хозяином постоялого двора насчет стоимости починки возка и скорости исполнения работы.
То ли сказалась врожденная жадность, то ли на гада произвело такое воздействие ночное происшествие, но цену за новое колесо он заломил настолько высокую, что Готор, забыв о необходимости лишь прикидываться прижимистым типом, начал торговался с ним искренне и от всей души, перемежая угрозы убийством с воззваниями к совести, богам, демонам и даже самому Небесному Верблюду.
Наконец, оба прощелыги сошлись в цене и со смесью ненависти и взаимоуважения на лицах хлопнули по рукам. И возок обрел столь необходимую ему четвертую «конечность», установленную буквально за несколько минут. Благо запас колес различного диаметра у хозяина постоялого двора был изрядный.
А друзья из банды тем временем сидели в «едальном зале» кабака и, как и все остальные посетители, бурно обсуждали ночное происшествие.
Научная беседа преимущественно состояла из терминов типа: «хлобысь», «шарах», «ваще-э-э», а также множества непечатных и непроизносимых в приличном обществе слов. Так что на этом фоне Ренки, сумевший вставить в разговор несколько упоминаний о необычных небесных явлениях из легенд и баллад и намного реже, чем все остальные, упоминавший в ругательствах несчастного Небесного Верблюда, смотрелся особенно выигрышно.
— Сударь, — обратился к Ренки вожак пострадавшего от странного явления каравана. — Судя по вашим речам, вы человек образованный. Так что же, по вашему мнению, это было?
— Вполне возможно, — приняв важный и ученый (как ему казалось) вид, Ренки поспешил блеснуть начитанностью и эрудицией, — это был случай так называемого звездопадения… Подобное неоднократно описывались в трактатах различных ученых как древности, так и наших дней. Доказательством этому может быть то, что случилось данное событие ночью, а все зафиксированные случаи звездопадения происходили именно в это время суток.
— Однако ж, сударь, — возразил вожак. — Мне явственно виделось, что эти… штуки взлетали с земли и только потом разрывались в небе!
— Оптический обман зрения, — категорично заявил Ренки, важно воздевая палец к небесам. — Вы когда-нибудь видели, что при определенной скорости кажется, будто колеса быстро едущей кареты начинают крутиться в обратную сторону? Тот же самый эффект! Нам лишь казалось, что мы видим, как что-то взлетает с земли, в то время как оно на нее падало!
— Однако ж, сударь, — опять не согласился вожак. — Мы ведь осматривали то место. Там нет ничего, кроме выжженных пятачков. Что же тогда такое там падало?
— Э-э-э, вполне вероятно, — немного подумав, выкрутился из ситуации Ренки, — что это имело не земные, а эфирные свойства материи, а следовательно, не могло ощущаться нашими грубыми органами чувств. Мы лишь видели побочные эффекты прохождения эфирных тел сквозь твердь небесную и земную.
— Ну-у-у, — как-то недоверчиво протянул вожак, явно уже жалеющий, что вообще завел разговор с этим типом. — Может, и так…
— Это все загадки бытия, которые нам пока не дано постичь! — продолжал заливаться Ренки, вдохновленный прикованными к нему взглядами окружающих. — Вообще звездопадение, как считают многие ученые люди, есть явление не столько природное, сколько относящееся к сфере высшего бытия. Говоря иначе, божественного порядка. А значит, нам не дано постичь его сути. Мы можем лишь размышлять об изменениях в ткани бытия и пытаться угадать волю богов, которую приоткрывают подобные случаи.
— Извините, сударь, — влез вожак, воспользовавшись паузой в речи оратора. — Это не ваш ли человек подает вам знаки?
— О да. Вы правы, сударь, — прервал свои разглагольствования Ренки, тоже заметив стоящего в дверях Готора. — Но, кажется, наш возок починен и нам следует продолжить путь. Подъем, ребята!
— Слушай, что ты там такое в кабаке нес? — весело спросил Готор, когда они наконец выехали с постоялого двора. — Я аж сам заслушался — восхитительная ересь!
— Между прочим, — обидчиво ответил на это Ренки, — все, что я сказал, основано на последних научных данных. Аптекарь в нашем городке выписывал «Ежегодник учености и тайн природы постижения», выпускаемый столичным университетом, и выставлял все накопленные за многие годы номера в своей аптеке для желающих приобщиться к достижениям просвещения, пока он готовит им лечебный чай или микстуры. Там частенько собиралось целое общество и обсуждало новые веяния прогресса и просвещения. Я тоже входил в круг этих любознательных людей. Так что ты, Готор, конечно, человек ученый (не буду этого отрицать), но вот только не надо думать, что я всего лишь какой-то деревенский увалень, ни в чем не разбирающийся, кроме как махать шпагой да палить из мушкета.
— Ну во всяком случае, неплохо получилось, — как-то туманно сказал Готор, разумно удержав в себе мнение, что со своими рассуждениями Ренки выглядел напыщенным неучем, все свои знания почерпнувшим из «Ежегодника учености и тайн природы постижения». Это отлично подходило для данной ситуации. — А вы заметили того мужика в углу, что лишь наблюдал и слушал? — продолжил он, меняя тему. — Мне кажется, он у этих караванщиков самый главный. Вожак несколько раз бросил взгляд в его сторону, словно бы в поисках одобрения. И кстати, не оглядывайтесь, но за нами следят!
— Угу, — подтвердил Киншаа. — Я тоже обратил на них внимание. Двое, выехали следом за нами. Может, того… Засядем в том вон лесочке с мушкетами и…
— Не стоит привлекать лишнее внимание, — отрицательно качнул головой Готор. — Не думаю, что они увяжутся за нами надолго. Их задача — проследить, чтобы мы чего не прихватили рядом с трактиром. Судя по карте, что дал нам полковник, тут вот можно будет свернуть на север. Дальше дорога не обозначена, но я более чем уверен, что между двумя этими городками какая-нибудь тропинка да проложена. Сделаем большой крюк, подъедем завтра вечером к кабаку и вытащим тюк.
— А если они за это время тщательнее обыщут окрестности и найдут тайник? — поинтересовался Ренки.
— Да и демоны с ними, — беспечно отозвался Готор. — Скажем Тайной службе, что ничего не вышло, — всяко лучше, чем драться вшестером против двух дюжин.
Дальнейшие события показали правоту Готора. Наблюдатели отстали от банды возле следующего постоялого двора. А приятели, совершив немалый крюк, смогли оказаться к вечеру следующего дня в окрестностях знакомого трактира.
Сама операция по изъятию ценного груза из тайника могла бы, пожалуй, украсить какой-нибудь учебник по тактике или… психиатрии. Тут было и скрытное наблюдение, и контрзасадный маневр (как назвал его Готор), и группа прикрытия для отхода изымающих тюк.
В конце концов Ренки, уставший от всей этой возни, даже предположил, что его друг немножко страдает паранойей, в ответ на это Готор ответил, что он паранойей не страдает, а наслаждается. И что лучше выглядеть душевнобольным, чем мертвым.
С последним утверждением гордость Ренки никак не могла согласиться. Но время для спора было неподходящим, и он проглотил свои возражения.
И вот тюк погружен в возок. Замаскирован мешками. Сгорающие от нетерпения приятели отъехали на несколько десятков верст и затаились в придорожном лесочке, предварительно выставив охрану. Пришло время узнать, что же они все-таки такое украли.
Гаарз довольно ловко снял парусину, сделав всего несколько надрезов на швах. Внутри был шелк. Кажется, очень хороший шелк. Увы, никто из приятелей не мог бы назвать себя знатоком дорогих тканей, и вообще большими ценителями всяческой изысканной роскоши. Но шелк какой-то особой яркостью цвета, невесомой тонкостью и ощущаемой прочностью производил впечатление чего-то действительно дорогого и редкого.
— Разматывай аккуратно, — приказал Готор, видя, что Гаарз взялся за тесак, чтобы распороть тюк надвое. — Вдруг там какие-нибудь бумаги проложены между слоями. Будет обидно, — добавил он несколько позже, когда тюк был раскручен уже более чем на половину, но никаких тайных записок или иных секретных вещей так и не обнаружилось, — если все эти хлопоты только для того, чтобы лишить герцогов Гидшаа новых моднявых подштанников.
— Глянь, что это? — спросил Гаарз, когда почти вся поляна, на которой они стояли, была украшена огромной ярко-красной лентой, выглядящей тут, посреди природы, особенно странно.
Готор взял поданную ему вещь и сначала удивленно повертел ее. Потом начал приглядываться более пристально и даже несколько раз подносил поближе к глазам, словно бы пытаясь рассмотреть мельчайшие царапинки. В процессе рассматривания его лицо из заинтересованно-безразличного все более начало приобретать черты любопытства, усиливающегося волнения и даже почти шока, о чем говорил также выступивший на лбу пот.
Естественно, вся остальная компания не смогла устоять в стороне и тоже сунула свои носы поближе к странной вещи.
Естественно, нос благородного оу Ренки Дарээка, не сумевшего сдержать любопытство, оказался там же, где и носы его куда менее благородных спутников. А вскоре и сам вещица перекочевала в его руки из рук Готора.
— Это какая-то рукоятка! — с необычайно умным видом высказался наконец Ренки. — Обломок жезла… или, может быть, даже булавы, во всяком случае, чего-то похожего. Судя по бронзе, довольно старая вещь. Глянь, какие жуткие рожи на набалдашнике — аж мороз по коже. А прически… — выбрито с боков и гребень посредине… Словно с росписей Второго Храма или из театральной постановки про героев древности, вроде Ска’гтаху, убийцы тигров или призрака Бефара. А на верхнем пояске… Сложно, конечно, утверждать однозначно, но, кажется, это морды быка, козы, тюленя и медведя. Вроде бы, еще даже до Небесного Верблюда считались, что все люди произошли именно от этих зверей. Наверное, это какая-то старая подделка под еще более древнюю вещь, еще доимперского или раннеимперского периода.
— А почему ты думаешь, что подделка? — поинтересовался Готор, внимательно глядя на Ренки.
— Так ведь сам посмотри. Бронза, конечно, потертая. Но если бы и впрямь с его изготовления прошло три-четыре тысячи лет, вряд ли бы мы вообще что-нибудь различили.
— Да, наверное. Если только ее не хранили с большой осторожностью, как реликвию, заматывая в толстые слои шелка, — согласился и одновременно возразил Готор, словно бы пытаясь на глаз определить толщину слоя патины на непонятном обломке. — А что ты думаешь о надписях?
— Да тут же почти ничего и не прочитаешь, — присмотревшись, ответил Ренки. — Раньше, видать, надписи шли по всему жезлу-рукояти. А тут огрызочек в ладонь длиной. Какие-то странные надписи. Непонятно, на каком языке писали, это даже не древнеимперский, хотя буквы и некоторые слова вроде и похожи на наши. Только совсем нет диакритических знаков для удвоения гласных или малого или большого щелчка. А некоторых букв я вообще не узнаю…
— Каких? — со странно взволнованным видом спросил Готор нечто странное. Будто он сам не знал нормального алфавита.
— Ну, — удивился Ренки. — Да вот, например. Или эта вот. И вот эта… кажется, тоже отдельная буква, хотя и похожа на предыдущую…
— «Ща», «Твердый знак» и «Мягкий знак».
— Ты их знаешь? — почти не удивившись, спросил Ренки. — Что-то древнее?
— Да как сказать… — очень задумчиво ответил Готор. — У меня на родине их до сих пор используют.
— Так, выходит, это вещица из ваших краев! — догадался Ренки. — А я-то думаю, что у тебя вид такой ошарашенный! Наверное, встретить что-то знакомое в такой дали от родины — это как упавшим королевским орехом по голове получить. Вроде и больно, и в то же время — на редкость приятно! Говорят, удивительная вкуснятина.
— Угу… — согласился Готор. — Именно что по голове… получить… Только вот никак эта вещица не могла бы сюда попасть из моих краев… Я так думаю.
— Ну, — беспечно пожал плечами Ренки. — Пути вещей и людей неисповедимы. Ты думаешь, что первый — как вас там называют — островитянин, кто попал на наши земли. А оказывается, кто-то из твоих соплеменников уже был тут раньше!
— Вот-вот, — согласно кивнул Готор. — Причем тысячи лет назад. С учетом того, что этой письменности всего-то тысяча с не очень большим хвостиком лет. А в таком вот виде — так и еще намного меньше…
— Да это небось только вы думали, что «тысяча с небольшим…» А у нас ею уже… не знаю… с незапамятных времен пользуются. А вы-то небось себя особенными мнили? Ну уж извини, мне правда жаль, что суровые будни жизни нанесли такой удар по твоим светлым идеалам.
— Молодца, — одобрительно сверкнул глазами Готор. — Подколол! Наверное, и правда надо ко всему проще относиться. Хотя это первое настоящее материальное доказательство того, что мои… соплеменники бывали на Старых Землях («штуку» ведь оттуда привезли). А это, знаешь ли, м-да… Многое объясняет и еще больше запутывает. Нет, я и раньше, конечно, подозревал. Уж слишком много совпадений! Но вот теперь… Эх, мне бы сейчас поговорить с кем-нибудь действительно умным…
— Хм… — изобразил обидчивый звук Ренки. Его приятель, конечно, пребывал сейчас в на редкость взволнованном состоянии, но все-таки элементарную вежливость следовало соблюдать.
— Не бери в голову… — Готор встрепенулся, отошел от своих дум, а потом словно бы еще некоторое время припоминал, что говорил и в чем причина недовольства на физиономии приятеля. — Я имел в виду: рядом с действительно умными, которые, собственно говоря, меня сюда и послали, я сам словно новорожденный младенец. Могу только пузыри пускать да пеленки пачкать. Ладно. Давайте лучше подумаем, что будем дальше делать?
— А чего там думать? — удивился Ренки. — Надо возвращаться в Фааркоон. Отдать Тайной службе эту «штуку», да и забыть все это, как кошмарный сон!
— Угу… — невесело согласился Готор. — Похоже, «штукенцию» все же придется отдать. Очень бы не хотелось, конечно. Но если мы ее им не притащим, они с нас с живых не слезут. Пожалуй, придется ограничиться зарисовками. Ну, может, еще и копии-оттиски с надписей поснимаю. …Небесный Верблюд! Хотел бы я все-таки знать, что это за штука такая и от чего ее отломали! Но я, собственно, вот о чем. Как будем назад возвращаться? Боюсь, что легкой дороги у нас не получится. Если герцоги Гидшаа и впрямь так сильно были заинтересованы в этой штуковине, что устроили такую сложную операцию по ее транспортировке, просто так они не успокоятся и будут искать любые следы и тянуть за все ниточки. И пошлют на это дело действительно толковых людей. Надо будет переодеться… Может, избавиться от лошадей или возка? Примкнуть к какому-нибудь каравану? Изменить маршрут? Рвануть на юг, добраться до порта, а там уж договориться о возвращении в Фааркоон? Надо будет проработать этот вариант! А для начала давайте-ка приберем здесь. Этот шелк своим цветом словно бы кричит: «Вот они, хватайте воров!» Надо его сжечь. Я, впрочем, слышал, что шелк не горит. Даже не знаю, так это или нет. Но тогда давайте просто закопаем. Хотя… Небольшой кусочек прихватите с собой. Тоже отдадим Тайной службе. Может, это наведет их на какой-нибудь след.
Глава 8
Ренки трепетал от восторга! Да он уже дня три как только и делал, что трепетал, едва попал в столицу. Приходил в дикий восторг от каждого названия, знакомого ему по прочитанным книгам, и даже будто бы удивлялся тому, что известные всему королевству дворцы, площади и улицы и правда находятся на тех самых местах, как это указанно на планах города.
Но поднимаясь на это крыльцо и проходя сквозь эти двери, он трепетал особенно!
Страшно даже было подумать, сколько великих людей и даже настоящих героев когда-то ступали по тем же самым камням на полу, что попирают сейчас его ноги!
Когда-то среди этих великих людей были и его многочисленные предки. Но это тема довольно грустная, и сейчас об этом лучше не вспоминать. Как, впрочем, не стоит вспоминать и о суматохе последних трех месяцев. О кругалях, которые выписывала банда по дорогам королевства. О том, как они однажды почти нарвались на людей Гидшаа и только чудом смогли выскочить из расставленной ими ловушки. Как потом несколько дней уходили от преследования и чуть не утонули, пытаясь перебраться вплавь через реку…
Как пришлось драться с привязавшимися к ним лесными стражами. Банда ранила троих из них и убила одного, но едва не потеряла при этом Киншаа, схлопотавшего пулю в бок.
Потом пришлось похитить лекаря из Храма демона Оилиои и вести его в лес, где он, страшно ругаясь, как портовый грузчик, вынул пулю и обработал рану. Но, на счастье, мужиком лекарь оказался совсем не вредным, да еще и из бывших армейских. Так что он помог приятелям примкнуть к группе паломников, идущих на побережье. Иначе раненого Киншаа пришлось бы оставить где-нибудь в деревне или при храме, что, учитывая рыскающих вокруг ищеек Гидшаа и лесных стражей, почти наверняка означало бы для него смертный приговор.
О том, как в Раагосе — самом крупном порту королевства Тооредаан — они вляпались в очень нехорошую историю с тамошним «обществом». И смогли спастись, только встретив знакомого капитана из Торгового дома Ваксай, который и сумел провести их на свой корабль и доставить… да, фактически домой — именно так они уже начали воспринимать Фааркоон.
А там их, похоже, уже и не ждали, потому что полк уж месяц как отправился на Зарданское плоскогорье. Но все же нашлись люди, которые обрадовались прибытию банды.
Увы, но радость была недолгой. Всю шестерку в срочном порядке вызвали в столицу! И сопроводили туда фактически под конвоем Тайной службы, да еще и усиленным.
В пути им ничего не говорили и даже не пытались объяснить, чем вызван этот вызов. Даже неясно было, охраняет ли их конвой от опасностей или, наоборот, следит, чтобы они не сбежали. Но даже это обстоятельство не помешало Ренки трепетать и восхищаться Западной Мооскаа — великой столицей великого королевства Тооредаан!
Эти улицы… Эти дома и дворцы… Площади, камни мостовых и даже грязь задворок… Все здесь было пропитано славной историей предков! Названия ласкали слух и будили восторженные воспоминания и еще более восторженные надежды!
Сколь многие ничем не приметные люди въезжали в этот город и обретали в нем свою судьбу. Великую судьбу. А также славу и память, пережившую века. Полководцы, царедворцы, ученые, поэты, художники и даже площадные актеры — все они смогли завоевать этот город, возвысившись над толпами себе подобных.
А скольких великих этот город обрек на забвение и ничтожество? Как много некогда могущественных родов было уничтожено, изгнано отсюда с позором или их потомки вынуждены были сами удалиться в провинцию, чтобы влачить там жалкую жизнь «по средствам»?
Подобно океану, этот город мог возвеличить человека, одарив его крыльями-парусами и открыв пути к богатству и величию, а мог уничтожить, размазав о камни или утянув в пучину беспамятства…
И одним из самых роковых мест Западной Мооскаа считался этот Малый дворец, одно из самых старых зданий города, вторая резиденция короля Даагериика Первого. Стены этого дворца видели множество событий, позже воспетых бардами и занесенных в десятки летописей. А еще они могли открыть страшные секреты и тайны, известные лишь единицам, ради сохранения которых в свое время проливали реки крови, отправляли на плаху, травили ядами или отдавали целые состояния.
Правда, королевская семья давно уже тут не жила, еще лет триста назад переехав в Верхний замок. А этот, десятки раз с тех пор уже перестроенный дом, перешел в ведение государственных служб.
Но зато сейчас тут обитал сам верховный жрец Риишлее — фактически второе лицо в королевстве, совмещавший духовное служение богам с гражданской службой своему королю. В том числе и на поприще старшего цензора Тайной службы.
И вот этому могущественному человеку зачем-то захотелось встретиться с шестью малозаметными солдатами-гренадерами. Взлет или пучина? Стремительные крылья за спиной или бешеный полет на волне, завершающийся чудовищным ударом о камни? Малый дворец с легкостью мог обеспечить и то и другое!
К великому человеку они попали далеко не сразу. Сначала их долго мариновали в коридорах дворца, отправляя из одной комнаты в другую, каждый раз демонстративно выясняли, кто они вообще такие, и давали понять, что таких тут «много ходют».
Потом вдруг засадили писать отчеты о произошедших событиях, участниками которых они стали. И только лишь спустя часов пять этой бюрократической волокиты и часа сидения в приемном покое они наконец-то удостоились чести лицезреть старшего цензора.
Кабинет Риишлее был сравнительно небольшим, но казался еще меньше из-за многочисленного хлама, которым, похоже, было заполнено все пространство помещения.
Вдоль всех четырех стен сплошняком, до самого потолка выстроились стеллажи, на которых лежали кипы бумаг и какие-то свитки, стояли книги, папки, шкатулки, ящички и даже, кажется, образцы товаров со всего королевства… Все это создавало ощущение полного бардака и хаоса.
И тем больший был контраст с самим Риишлее — высоким подтянутым мужчиной лет пятидесяти с подчеркнуто прямой, как у истинного оу, спиной. Аккуратно напомаженная, как у придворного, седеющая шевелюра контрастировала с заплетенной на жреческий манер бородкой на идеально выбритом лице.
Одет он был вроде бы в простую жреческую мантию. Однако то, как играл свет на складках черной хламиды, заставляло подозревать сумасшедшую стоимость пущенной на нее ткани и кропотливую работу множества слуг, ежедневно приводивших одежду верховного жреца в порядок.
И как завершающий штрих — большой кавалерийский пистолет, лежащий на столе, под правой рукой старшего цензора, на первый взгляд используемый для прижимания бумаг к столу. Однако его расположение и ухоженный вид прямо-таки кричали о готовности хозяина пустить это оружие в ход в любую секунду. И, судя по легкому блеску масла на элементах замка, можно было даже не сомневаться, что осечки не будет.
Практически не взглянув на вошедших посетителей, Риишлее принял от секретаря несколько бумаг, в одной из которых Ренки узнал свое собственное недавнее сочинение, и погрузился в чтение. Молча… Лишь изредка позволяя себе легкой гримаской породистого длинноносого лица выразить свое отношение к прочитанному.
— Готор… — по-прежнему не глядя, наконец произнес он тоном строгого школьного учителя, постукивая при этом длинным тонким пальцем по лежащему перед ним письменному творению данного человека. — Стиль, конечно, далек от привычной канцелярщины… Но, я вижу, что писать подобные отчеты вам не впервой. Более того, скажу, что тут чувствуется набитая рука. Все очень четко, по делу, без ненужных художественных подробностей и нелепых попыток украшательств слога, коими сильно грешит ваш молодой товарищ, оу Дарээка. Написано очень грамотно, ни единой ошибки, и даже каждый знак препинания на месте. Такое, признаюсь, в среде людей военных встречается нечасто. Но при этом нет попыток заумно рассуждать и лить воду, коими обычно злоупотребляют представители ученого люда. И все же после прочтения у меня создалось впечатление, что, вопреки показаниям на первых допросах четырехмесячной давности, вы проходили там, у себя, не по научному, а по военному или, возможно, даже сыскному ведомству. Это так?
— Не совсем, э-э-э… старший цензор. Скорее, я всю жизнь разрывался между армией и желанием стать ученым. Даже почти окончил одно учебное заведение, вроде вашего Офицерского училища. Но все-таки выбрал ученость. А ученость выбрала отправить меня на поиски мудрости и знаний в далекие от наших островов земли, надеясь, что навыки, приобретенные мною на военном поприще, помогут мне справиться с этой задачей.
— Об этих «островах» мы еще поговорим, — сказал в ответ Риишлее, буквально пронзив Готора острым, как стальная шпага, взглядом. — Сейчас же меня интересует иное. Считаете ли вы совпадением, что найденная вами вещь оказалась древностью, коими, как я понял, вы сильно интересуетесь?
— На этот счет у меня нет никакого мнения, — честно ответил Готор. — Я допускаю как и случайность, так и то, что вы заранее догадывались о сути переправляемого предмета.
— И что вы думаете об этой вещице?
— Очень старая… Несколько тысяч лет. Но без специальных изысканий точнее я сказать не могу. Обломок рукояти булавы или, возможно, какого-то ритуального жезла.
— О каких изысканиях идет речь? — Риишлее вперил в Готора такой взгляд, что тому показалось, будто он смотрит в жерла готовящейся выстрелить батареи. И все пушки нацелены на него одного.
— Обычных, — пожал плечами Готор. — Чтобы оценить древность предмета, надо сравнить его с другими древними изделиями, чье время изготовления известно достаточно точно. Библиотеки, архивы, хранилища древностей… Если хорошенько покопаться там, возможно, я смогу установить более-менее точную дату.
— Ну, так наши ученые и сами умеют… — без всякого выражения сожаления на лице прокомментировал ответ Готора Риишлее. — Я думал, у вас есть какие-то иные способы. Вы ведь, кажется, довольно сильны в науках преобразования веществ и алхимии? И кстати, что вы там устроили на постоялом дворе? У меня уже накопился десяток отчетов от самых разных людей, в том числе и непосредственных наблюдателей. И все они, скажем так, грешат излишним разнообразием версий.
— Обычное развлечение в моих краях, — пожал плечами Готор. — Я был удивлен, узнав, что у вас такого нет. Не более чем игры с огнем, порохом и разными добавками. Изначально я сделал эти штуки, чтобы отпраздновать уход Шестого Гренадерского на войну, как благодарность городу Фааркоону, нас приютившему. Думаю, зрелище было бы потрясающим. Фааркоон нас запомнил бы надолго. Но когда пришло это задание, подумал, что можно применить их для иных целей.
— А насколько безопасно было использовать это ваше «развлечение»? — поинтересовался Риишлее. — Не подвергали ли вы жизни людей излишней опасности?
— Нет, — правильно понял подоплеку вопроса Готор. — В военном плане эти штуки абсолютно бесполезны, они могут только напугать. Ну, или сгодиться для подачи сигналов. В крайнем случае можно устроить небольшой пожар, но того же можно добиться и куда более простыми и дешевыми методами.
— Хорошо, — кивнул головой Риишлее. — И все же потом изложите принцип работы этих ваших — как вы сказали? — фейерверков. И рецепты «добавок». А заодно уж изложите свои знания по части минного дела, в коем, как я понял, вы тоже весьма искусны. Отдам все это нашим ученым и войсковым инженерам, пусть изучают. Обидно, что вы уже применили эти фейерверки… в таком деле. Судя по отчетам, зрелище и впрямь впечатляющее, а теперь придется держать все эти знания в секрете. Ну хотя бы какое-то время. А ведь скоро Праздник коронации. Впрочем, не важно…
Риишлее замолчал и стал задумчиво смотреть в окно, продолжая барабанить длинными тонкими пальцами по поверхности стола.
— Оу Дарээка, — наконец произнес он. — Славное имя, славный род. Мои предки не раз дрались бок о бок вместе с вашими. Хотя бывало и так, что сражались они друг против друга. Но первое случалось гораздо чаще. Свисающий с вашего плеча погон говорит о том, что вы более чем достойно блюдете военную славу предков. И это похвально. Однако вы же и поставили на репутацию рода жирное грязное пятно!
Барабанящий палец вдруг уставился на Ренки как изготовленная к бою шпага, уже нацеленная и устремившаяся к сердцу оппонента.
— Я… гхм… — У Ренки вдруг пересохло в горле. — Возможно я тогда немного погорячился, — честно ответил он. — Но, по правде сказать, не жалею о том поступке. И даже более того, иногда с ужасом думаю, как бы повернулась моя жизнь, поступи я иначе!
— Хороший ответ, — едва растянув уголки рта, что, видимо, должно было означать улыбку, сказал Риишлее. А потом вдруг словно выстрелил из-за угла. — Так когда вы планируете вернуться домой, Готор?
— Я-а… хм… э-э-э… — поперхнулся и Готор. — По ряду причин я не могу в данное время вернуться домой. Потому что просто не знаю пути назад. Иначе бы давно уже сбежал.
— Примерно так я и думал, — кивнул Риишлее, и даже тени удовлетворения своей правотой не мелькнуло на его холодном лице. — Тогда намерены ли вы в ближайшее время связать свою судьбу с судьбой королевства Тооредаан?
— Все мои друзья сейчас служат Тооредаану, — ответил Готор. — В ситуации, когда тебе все равно, на чью сторону вставать, надо вставать на сторону друзей. Так что да, в ближайшее время я готов служить этому королевству. А в случае появления возможности вернуться назад постараюсь, чтобы интересы королевства и порученного мне дела не пострадали бы от этого.
— Ответ выглядит весьма правдивым, — опять так же холодно сказал Риишлее. — Такому можно поверить. Но, думаю, вы осознаете, что жить тут дальше вы можете только с благословения Тайной службы. А выпустить за пределы королевства такого… неоднозначного человека, чтобы он ушел служить нашим врагам, — это было бы огромной ошибкой.
— Понимаю… — невесело кивнул Готор.
— Тогда, — продолжил Риишлее с видом полководца, бросающего конницу на дрогнувшего врага, — вы должны понимать, что «благословение» означает «сотрудничество». А сотрудничество потребует от вас беззаветной преданности нашему делу. Хорошо, — добавил он, увидев утвердительный кивок Готора. — Искренне надеюсь, что мне приходится поднимать эту тему в первый и в последний раз. А теперь… Что вы скажете, если эта вот вещица, — в руках старшего цензора появилась знакомая приятелям рукоятка, — есть не что иное, как часть легендарного меча не менее легендарного героя древности — Лга’нхи?
— Того самого? — взволнованным голосом ученого, увидевшего истинный раритет, произнес Готор. — Что был родным братом чародея Манаун’дака?
— Да, именно его… И даже более того: по легенде, эта рукоять была сделана именно этим самым чародеем! После чего меч стал еще более волшебным. Что вы вообще знаете об этом мече?
— Можно мне еще раз… — срывающимся голосом попросил Готор, протягивая руки к рукоятке. — Я несколько раз читал упоминания о Волшебном Мече, но, честно говоря, как-то не придавал этому особого значения: у легендарных героев вечно какие-нибудь не менее легендарные и волшебные мечи или копья. И кстати, эта рукоятка не очень-то похожа на рукоять от меча.
— Это слово одного из древних языков Северных Земель, который лег в основу древнеимперского… — пояснил Риишлее. — Эти древние языки, как мне объяснили, вообще штука довольно путаная. Слова изменяются сами и меняют свой смысл, подчас даже на протяжении относительно небольшого времени. Тогда это слово могло означать и топор, и палицу, и… что угодно. Практически любое оружие короче копья, но длиннее кинжала. Конечно, наверняка были и термины для каждой отдельной разновидности. Но все они, кроме копья и protazana, были вытеснены словами переселенцев с Южных Земель, куда более успешных в военном деле. Остался лишь меч.
— Но почему вы считаете, что это та самая рукоять? — разглядывая древний кусок бронзы почти в упор, поинтересовался Готор. — Сохранились какие-нибудь подробные описания, рисунки?
— Так считает герцог Идиий Гидшаа, который потратил немало усилий и денег, чтобы заполучить эту штуковинку, — ответил Риишлее, протягивая Готору увеличительную линзу, которую достал из ящика стола.
— Он, должно быть, большой ценитель подобных вещей? — рассеянно спросил Готор, подойдя к окну и что-то рассматривая на рукояти сквозь полученное приспособление.
— Я не встречал человека, менее интересующегося старинным хламом, чем он. — По лицу Риишлее почти пробежала усмешка. — Герцог Гидшаа вообще не отличается сентиментальностью и не испытывает страстей по отношению к материальным вещам. Единственное, что его интересует, — это власть! Мне кажется, это у него что-то вроде болезни. Все остальное — лишь средства для достижения этой власти.
— И каким образом он собирался воспользоваться… этой штукой?
— Подобные вещи способны сильно воздействовать на умы простых людей, — с кажущимся равнодушием пожал плечами старший цензор. — Если грамотно воспользоваться этим, да еще и в подходящий момент, можно добиться многого. Особенно сейчас, когда из-за не слишком удачных военных кампаний состояние умов в королевстве несколько шаткое. Вы понимаете, о чем я говорю?! Да-да, оу Дарээка. Не делайте такие большие глаза. Гидшаа вполне могут попытаться если не сменить династию, то хотя бы отколоть свои владения, как это сделали герцоги Орегаар. Вот только, в силу своего происхождения, они вряд ли могут рассчитывать на поддержку большинства оу. Даже собственных вассалов. Мы, как известно, не очень охотно следуем за теми, кто не может проследить свой род до Старых Земель. А большинство тех, кого мы до сих пор называем «туземцами» и на кого Гидшаа могут рассчитывать в первую очередь, — сельские жители, которые, может, и полезут в драку за потомков своих древних королей, но, не будучи обученными и должным образом вооруженными, против королевских войск не выстоят и дня… Обо всем этом вы можете расспросить своего друга.
Риишлее кивнул стоящему у дверей вместе с остальными «неблагородными» Киншаа. — И кстати, можете полностью ему доверять. Я проверил — его род уже чуть ли не тысячу лет враждует с Гидшаа. Да-да, не удивляйтесь, ваш приятель, в своем, туземном смысле слова, тоже весьма родовит. Возможно, с помощью Священных Реликвий герцоги Гидшаа надеются перетянуть на свою сторону благородных оу или хоть как-то придать легитимность своим притязаниям на власть. Слухи до нас доходили уже давно, а примерно год назад мы точно узнали, что герцоги Гидшаа послали людей, чтобы найти и доставить им Три Священные Реликвии Старой Империи: Меч, Колокол и конечно же Амулет. Ну и попутно прихватывать все древнее, что попадется под руку. Поначалу, признаюсь, я отнесся к этому весьма скептически. Уж больно все это выглядит… сказочно. Я сильно сомневался, что что-то подобное вообще существовало в действительности, а не только в легендах о доисторических временах.
Все слушали, затаив дыхание, и Риишлее продолжил:
— Но ученый люд меня почти убедил в обратном. Колокол, например, довольно часто упоминался на всем отрезке существования Старой Империи. И даже более того, пропал лишь какие-то жалкие пятьсот лет назад, уже после фактического Раскола. Меч исчез чуть ли не на полторы тысячи лет раньше. А Амулет… не уверен, что он вообще когда-то был. Все рассказы о нем слишком туманны и малоубедительны. Да-да, Готор, уберите скептическую ухмылку со своего лица. Я, может, и не ученый, а обычный чиновник, но весьма старательно изучил этот вопрос. И на меня работают лучшие ученые умы королевства. Особенно активно я начал этим интересоваться, когда шпионы донесли, что Гидшаа, заполучили Шлем — Корону первого императора. Потом была еще всякая мелочовка… но тоже очень древняя. И вот теперь — рукоятка Волшебного Меча! Я считаю это своим личным провалом! Если хоть что-то из этого окажется подлинником, Гидшаа потом могут назвать любую древнюю кастрюлю хоть Колоколом, хоть Мечом, хоть Амулетом — им поверят!
— Но почему же тогда, — влез в разговор Ренки, — король не покарает изменников?
— Молодой человек! — Взгляд Риишлее стал очень ироничным. — Слышал, вы хороши со шпагой и мушкетом. Но в дела высшей политики вам пока еще лучше не соваться. Во-первых, за что именно прикажете «покарать изменников»? За коллекционирование доисторических побрякушек? А что потом? Отрубим головы всем благородным оу, хранящим в своих замках коллекции старинного оружия или прабабушкины драгоценности? Повесим купцов, торгующих древностями? А там и до крестьян доберемся — ведь они продолжают работать серпами да косами, купленными еще их дедушками. Но самое главное — понимаете ли вы место герцогов Гидшаа в механизме функционирования и управления королевством? Отдаете ли вы себе отчет в том, как пошатнется экономика королевства и его способность противостоять врагам, если мы вдруг, разом, уничтожим всех герцогов Гидшаа? А если не сможем уничтожить всех, причем одним махом, начнется свара внутри королевства, которой не преминут воспользоваться наши враги. Итак, Готор, что из всего этого следует?
— Полагаю, — улыбнулся тот, — наша команда должна включиться в гонку и найти эти Реликвии раньше людей Гидшаа.
— Почему именно ваша? — словно экзаменатор, вопросил Риишлее.
— Видимо, вы не можете полностью доверять своим людям. Ставки слишком высоки, а Гидшаа слишком могущественны. А те, кому можете, будут заняты более реальными делами вроде слежки за Гидшаа и перехвата уже добытых Реликвий где-нибудь в портах. А мы… Полагаю, иностранец без связей, разорившийся оу и люди из простонародья могут рассчитывать лишь на вашу поддержку. Думаю, вы приподнимете нас… не сильно, но достаточно, чтобы вызвать злобу и ненависть у других сильных игроков. Ну или каким-то иным способом нас с ними перессорите. И в результате у нас не останется иного выхода, кроме как преданно вам служить. Вот только как вы собираетесь нас контролировать в случае отъезда за пределы Тооредаана? А ведь нам придется это сделать, потому что, как я понял, Реликвии находятся на Старых Землях.
— Да, это представляется некоторой проблемой, — спокойно ответил Риишлее. — А значит, вам повезло. Раз я не могу надавить на вас, ну, предложим, через родных, то мне придется пообещать вам сказочное вознаграждение в случае вашего успеха. А как знает последний нищий мальчишка в Тооредаане, я всегда выполняю свои обещания. Обещание ли это долгой мучительной смерти либо почестей и богатств. Итак? Ваше решение?
— Мы должны посоветоваться, — ответил Готор.
Эпилог
— …и дочь Царя демонов, сраженного… пошла в ученики к… Ибо таков был уговор их перед битвой… И молился он три дня и три ночи. И снизошел потом с горы и сказал людям: «Вот, видел я двухцветную козу с одним кривым рогом. И пас ее отрок семи лет, благообразный на вид и хорошего рода»… И жрец первой ступени усомнился в его словах, но Небесный Верблюд послал ему видение…
Голос жреца, бубнящего древние байки, накатывал волнами, то вдруг вторгаясь в сознание Ренки, то отступая, тем самым освобождая место дремоте. Веки невольно слипались, подбородок опускался, и тело начинало заваливаться вперед, натыкаясь грудью на рукоятку заблаговременно выставленной перед собой шпаги. Он отшатывался и вновь открывал свое сознание бубнежке жреца.
«Ну и гад же этот оу Готор», — думал Ренки в эти секунды. Кто еще мог так жестоко посмеяться над мечтами юного оу о головокружительных подвигах и приключениях.
А начиналось все довольно здорово. Сбылась нежно лелеемая мечта всей его жизни — он стал офицером! Причем сразу вторым лейтенантом, разом прыгнув через одно звание. Да еще и с правом носить на погоне золотые шпаги с тремя звездочками — это означало, что звание это он получил, не купив офицерский патент, не за выслугу лет, а за подвиги на поле боя! В сочетании с булавой, двумя топорами и серпом и молотом с таким погоном не стыдно было выходить в отставку и бывалому ветерану. А мальчишка неполных девятнадцати лет имел полное право задирать нос на любую высоту, и даже облака обязаны были почтительно облетать этот нос стороной, уважительно покачиваясь под порывами ветра.
Да, съездить бы с таким погоном в Ваариган, родной городишко. В новом, дорогом мундире, сшитом у лучших столичных портных, и со скромной с виду шпагой на бедре, имеющей такую непростую историю, которую можно будет как бы невзначай поведать старому приятелю Доксту между рассказами о своих основных подвигах, сидя в кабачке дядюшки Тааю промеж оттопыренных от любопытства ушей местной публики. Потом пройтись бы по знакомым до каждого камешка и кустика на обочине дорожкам городка, солидно здороваясь с местными жителями, старательно не замечая их широко открытых ртов и выпученных глаз. Или встретить красотку Лирину, уже небось давным-давно выскочившую замуж. И сделать этакое лицо, дескать, не сразу и узнал…
А еще лучше — съездить домой в компании своих приятелей-ветеранов. Еще одного второго лейтенанта с таким же набором наград и «благородной», теперь уже официальной, приставкой «оу» перед именем. И четырех сержантов, чьи погоны тоже способны заставить даже иного офицера лишь почтительно склонить голову в уважительном кивке. Риишлее и правда умел награждать, пусть даже и авансом.
Потом можно пройтись по окрестностям городка, показывая друзьям местные достопримечательности. Хотя, конечно, вряд ли бывалых, повидавших мир вояк сможет что-то заинтересовать в маленьком скучном провинциальном городке… И все же…
— Оу Дарээка, извольте ответить… — вторгся занудный голос в светлые мечты Ренки.
— А? Что? — встрепенулся он. — Извините, я кажется немного задремал.
— Похоже, молодой человек, — раздраженно ответил на это голос жреца, пробивавшийся сквозь ржание аудитории, — вас совершенно не интересует история Второго Храма! Зачем же вы тогда вообще пошли учиться в университет?
Да, интересный вопрос, который Ренки неоднократно задавал своему приятелю и по совместительству вождю.
Увы, но почти сразу с пряниками подвалила сначала ложка дегтя в виде необходимости перевесить погон на правое плечо, что означало почетную отставку, а потом еще и Готор приготовил целый бочонок дерьма…
— Ренки, — вкрадчиво сказал он уже прямо во время обмывания свежеполученных званий. — А не желаешь ли ты записаться в университет на курсы богословия?
— Зачем?! — опешил Ренки, в этот момент мысленно уже заменяя офицерские шпаги на погоне на генеральский шлем, полученный за взятие кредонской столицы.
— Ну… — как-то туманно ответил Готор. — Я тут узнавал… Настоящего исторического факультета у вас тут фактически нет. Эта ваша «реалистическая философия» — чушь собачья. Так что, если хочешь быть подкованным по вопросам древних эпох, надо идти либо на богословие, либо на факультет словесности… Но я подумал: писатели — народ ненадежный и врут безмерно. А жрецы все-таки куда сильнее блюдут канон, так что набраться полезной информации от них куда проще.
— Готор… — задрав нос, ответил Ренки. — Зачем вообще мне, офицеру, идти чему-то учиться? Даже если бы я окончил Офицерское училище, максимум бы вышел с погонами третьего лейтенанта. А мы с тобой уже вторые. Так к чему тратить два года на бесполезную зубрежку?
— Ренки… — терпеливо произнес Готор, однако в глазах его мелькнули искорки раздражения. — Забудь ты про армию. Если все пойдет как надо, мы в ней будем только числиться почетными ветеранами. А вот если все пойдет плохо, скорее всего, туда вернемся, а лично мне снова становиться пушечным мясом как-то не хочется. Чтобы этого не произошло… Ты помнишь, какое задание дал нам… сам знаешь кто? Как ты планируешь его исполнять?
— Ну… не знаю… — Благодушие, снизошедшее на Ренки вместе с офицерским званием, не так-то просто было убить. — Что-нибудь придумаем!
— Ты хочешь сказать… — Раздражение уже переместилось и в голос Готора, — что это я должен что-то придумывать, а ты лишь будешь шпагой махать да погоном сверкать?
— Ну, Готор, зачем ты так? — постарался успокоить Ренки друга. — Ясное дело, я буду тебе во всем помогать. Ты просто скажи, что сделать надо?
— Надо как минимум превосходно знать историю собственного народа. Вернее, цивилизации.
Читать бесплатно другие книги:
