Влюбляться не запрещается! Северская Мария

– Привет, – поздоровалась Ванда, – меня сегодня никто не спрашивал?

– Нет, никто, – ответила девушка и виновато улыбнулась. – Я весь день здесь провела, почти никуда не отлучалась, – добавила она.

Ванда кивнула и, поблагодарив, отправилась к себе.

Но отдохнуть ей было не суждено. Всего через десять минут – она еще даже не успела переодеться – в дверь номера постучали.

«Может, не открывать?» – подумала она.

Но не тут-то было. Находящийся за дверью словно прочитал ее мысли.

– Эй, я знаю, что ты там. – Это был Дэн. – Слышал, как ты пришла, и видел с балкона свет в твоем окне.

Пришлось открыть.

– Ты не забыла, что вчера пообещала пойти со мной на дискотеку? – произнес парень.

В его глазах сияла такая неприкрытая надежда, что Ванда, памятуя о том, что немного ему обязана за проявленное к ней вчера участие, тяжело вздохнув, ответила:

– Нет, не забыла. А вы всегда ходите на дискотеки в полночь?

Денис улыбнулся:

– Практически. Давай собирайся. Сегодня последняя ночь здесь, надо оттянуться по полной.

Девушке совершенно не хотелось куда-либо идти, но она привыкла держать данное слово.

«Схожу ненадолго, – решила она. – Никто же не заставит меня сидеть в этом клубе до утра».

– Давай встретимся в холле через двадцать минут, – предложила она. – Мне нужно переодеться.

Клуб, куда они направлялись, находился неподалеку, всего в квартале от их гостиницы. Несмотря на поздний час, народу на улице было много. Туристы сидели в кафе, просто гуляли или, как сами ребята, шли в клубы.

Несмотря на отсутствие настроя, Ванда старалась выказывать энтузиазм: улыбалась и отвечала на вопросы Дениса. Как и вчера, его друзья ушли в клуб на два часа раньше, сразу после ужина, а парень остался ждать ее.

Девушке было непонятно, почему он так настойчиво старается затащить ее на дискотеку, и она спросила его об этом прямо.

– Ты мне нравишься, – сказал Дэн. – С первого взгляда понравилась. Похоже, я даже в тебя влюбился. Надо мной уже все мои друзья подшучивают.

Несмотря на то что никаких чувств к парню она не испытывала, Ванда смутилась и промолчала.

– Ты не переживай, – произнес Денис. – Я ни на что не рассчитываю. Знаю, что ты любишь другого. Но мне не хочется, чтобы ты сидела одна и грустила.

– Спасибо, – улыбнулась ему девушка. Она решила не вдаваться в подробности о том, что собиралась, как и вчера, просто лечь спать, а вовсе не грустить. Хотя, кто знает, может, он и прав, и на нее в итоге и накатили бы грустные мысли о Луке.

Несмотря на то что Ванда сама приняла решение расстаться с ним, она до сих пор так и не поверила, что это конец. Ей казалось, что Лука обязательно должен еще как-то проявиться до ее отъезда. Может быть, он приедет в аэропорт или хотя бы позвонит. Ведь он совершенно не похож на труса, чтобы даже не попытаться с ней объясниться на прощание.

Сегодня он не появился, потому что вынужден был весь день провести со своей подругой, думала девушка. Но завтра она снова его увидит. Пусть ненадолго, пусть всего на минуту.

Ванда уже жалела, что ушла из его дома так сразу, не попытавшись поговорить обстоятельно, не выслушав его мнение, не спросив о его чувствах к ней. По сути, она просто не дала ему возможности оправдаться, повела себя по-детски.

У нее даже возникала мысль самой позвонить ему, но она ее отбросила, ведь, в конце концов, это его вина, что он не предупредил ее о том, что у него есть невеста, а звонить ему первой, – значит навязываться, показывать ему свою зависимость от него.

– О чем ты все время думаешь? – прервал поток ее размышлений Дэн. – Смотри, мы уже пришли.

В клубе играла громкая ритмичная музыка. Ванда даже сперва немного оглохла, но вскоре привыкла.

Вокруг нее были люди. Денис быстро отыскал своих друзей, и теперь они перекрикивались – иначе разговаривать в таком грохоте было невозможно – друг с другом, казалось бы, совершенно забыв про нее. А она присматривалась к девушкам и парням на танцполе.

Сама танцевать она никогда не любила. Танцы казались ей пустым времяпрепровождением. К тому же позориться не хотелось – она-то прекрасно знала, что танцор из нее, как из каракатицы художник – то бишь никакой, поэтому всегда подобных мест и компаний избегала.

Подруги Дэна тянули его за обе руки в гущу ритмично двигающейся толпы, и, надо сказать, что парень не очень-то сопротивлялся. Правда, надо отдать ему должное, перед тем как окончательно поддаться, он проорал Ванде приглашение пойти танцевать с ними, но она лишь покачала головой и кивком указала на стойку бара, мол, пойду лучше выпью свежевыжатого сока.

Она и правда заказала себе гранатовый сок и, получив его, устроилась на высоком табурете здесь же, у стойки. Отсюда хорошо просматривался весь зал, а сама она оставалась в тени.

Через двадцать минут Ванда уверилась в том, что о ней забыли. Денис отплясывал со своими друзьями, даже ни разу не обернувшись в ее сторону.

«Если бы я была его девушкой, мне было бы очень неприятно такое его поведение, – подумала она. – А так – пусть радуется жизни. Мне-то что. Вот только непонятно, что я здесь делаю».

Ванда обвела глазами зал, и вдруг сердце ее ухнуло куда-то вниз, когда метрах в пяти от себя она заметила пару – парня и девчонку. Парень был похож на Луку, но все же это был не Лука. В этом девушка убедилась, присмотревшись повнимательней. Но сходство с ее любимым все равно цепляло ее, заставляло сердце трепетать.

А ведь она целый день почти не думала о Луке, вспоминала его лишь вскользь. И вот теперь… Она впивалась взглядом в эту пару и видела на их месте своего любимого и его невесту, и ей было так больно, что от боли ломило виски.

«Почему? Почему это так? – думала Ванда. – Я же была уверена, что справлюсь, что могу без него, что переживу… А вдруг дальше будет только хуже? Вдруг я вообще умру, оказавшись дома, вдали от него?»

Невероятным усилием воли она заставила себя оторвать взгляд от этих двоих и спрыгнула с табурета. Девушка даже не стала подходить к Дэну и сообщать, что уходит, сразу направилась к выходу. Ей захотелось как можно быстрей покинуть этот клуб с его орущей жизнеутверждающей музыкой и яркими всполохами разноцветного света и оказаться на темной, пахнущей морем улице.

Выйдя, Ванда вздохнула с облегчением. Она специально выбрала маршрут, пролегающий в стороне от людных мест. Грабителей она больше не боялась. Сейчас она вообще ничего не боялась, даже смерти, потому что без Луки и так чувствовала себя какой-то неживой.

Теперь она понимала, что спокойствие сегодняшнего дня было таким своеобразным посттравматическим шоком – она еще не осознавала всего ужаса произошедшего, действовала на адреналине. К тому же знакомство с отцом полностью перетянуло на себя ее внимание. Теперь же не было ничего и никого, кто способен был бы отвлечь девушку от ее горя.

«А вдруг он не позвонит и не приедет меня проводить? Что тогда? – спрашивала себя она. – Что, если он рад от меня избавиться?»

Придя в свой номер, Ванда упала на кровать и разрыдалась. Но слезы не принесли облегчения, на смену им пришла тупая всепоглощающая усталость, повлекшая за собой тяжелый сон.

Во сне ей казалось, что в ее дверь стучат. Наверно, это приходил Денис – узнать, почему она так быстро сбежала.

Если бы не приехавший в десять утра отец, девушка так и пролежала бы весь день до самого отлета в кровати, даже не собрав вещи и не найдя в себе силы спуститься позавтракать.

Но Давид сперва позвонил ей, а затем оказался на пороге ее номера. Пришлось шевелиться.

Сперва они вдвоем быстро собрали ее чемодан, а затем засели в кафе, где отец каким-то непостижимым образом выведал у дочери всю историю ее отношений с Лукой. А она ведь изначально не планировала рассказывать!

– Не стоит самой ему звонить, – постановил родитель. – Пусть он сделает этот шаг. А вообще даже забавно, как повторяется история.

– Не так уж и повторяется, – буркнула Ванда. – К нему не приедет через семнадцать лет его дочь.

– Зато ты сможешь приехать сама, – улыбнулся отец. – Когда будешь здесь летом. Если захочешь, конечно. Мне кажется, это отличное решение – подождать и дать времени все расставить на свои места. Да и ждать-то придется всего ничего. Я намерен уговорить Викторию отпустить тебя ко мне уже в июне.

– Было бы здорово! – На мгновение в глазах девушки зажегся огонь. Но он тут же погас. – А вдруг будет уже поздно…

– Все возможно, – не стал отрицать мужчина. – Но это будет означать только то, что этот парень никогда не испытывал к тебе серьезных чувств.

Ванда кивнула. Она все понимала и сама. Но несмотря на это понимание, то и дело поглядывала на экран мобильника – вдруг она как-то умудрилась пропустить сообщение или вызов любимого.

– Не торопись. Дай ему время во всем как следует разобраться, – посоветовал отец. – Даже если сегодня он не появится, не паникуй. У него есть твой телефон, он может позвонить тебе в любой момент, даже когда ты будешь уже дома. В конце концов, мужчина должен преодолевать трудности на пути к женщине, это только делает отношения ценнее для него.

– Или не преодолевать и смиряться, – прошептала девушка.

– Я понимаю, в чей огород этот камень, – грустно улыбнулся отец. – Но мне кажется, твой Лука не такой слабак, каким был я.

– Но он не сказал мне про то, что у него есть невеста, – заметила Ванда.

– Возможно, он просто в большей степени считает ее другом, нежели своей девушкой, – предположил отец. – И вообще, хватит гадать! Так можно навыдумывать себе кучу объяснений, и ни одно из них не будет верным. Скажи мне лучше, где бы ты еще хотела побывать, пока ты здесь.

– На колесе обозрения, – не раздумывая, ответила она. И добавила вдогонку к их разговору: – А может, он просто попользовался мной. Захотелось ему легкого, ни к чему не обязывающего романа, пока его невеста в отъезде, вот он и загулял со мной.

Отец никак не прокомментировал реплику, но девушке показалось, что в глубине души он согласен с тем, что все может быть именно так, как она сказала.

Ванда сидела, отвернувшись к иллюминатору, за которым, казалось, застыло бесконечное белое поле. По ее щекам текли слезы. Она старалась не шмыгать носом, чтобы сидящяя на соседнем ряду Вера не заметила, что она плачет, и не начала приставать с вопросами. Кресла рядом с ней были пусты, на них лежал Вандин рюкзак и куртка – в Москве, как обещал Гидрометцентр, ее ожидала прохладная погода.

Девушка надеялась, что к моменту посадки слезы иссякнут, и встречающая ее Алина не увидит крестницу с опухшими глазами. Ее вопросов тоже не хотелось. Вообще ничьих вопросов…

Лука так и не пришел. У него не хватило мужества даже набрать ее номер и пожелать легкой дороги. А она до последнего надеялась. Даже когда сидела в кабинке колеса обозрения, разглядывала не открывающиеся просторы, а маленькие фигурки людей внизу, пытаясь среди них угадать любимого. Конечно, у нее ничего не получилось. Потому что его попросту не было там, в это время он наверняка находился в Сан-Марино, сидел в гостях у своей девушки. Или он с ней, как всего несколько дней назад с Вандой, взявшись за руки, гулял по старинным улочкам Римини или любого другого близлежащего города.

Думать об этом было невыносимо, поэтому Ванда старательно улыбалась отцу и прятала грустные глаза. Что бы там ни говорил Давид о времени, которому надо дать пройти, она уже понимала: все кончено, и никакое время этого факта не изменит.

Девушка не хотела расстраивать отца и показывать ему свои истинные чувства, она держалась до последнего – до того самого момента, как ее самолет взмыл в воздух, и только тогда дала волю слезам.

Где-то там, в начале салона, сидели на своих креслах Дэн и его компания, но никто из них не собирался подходить к Ванде и утешать ее. Казалось, ребята, включая самого Дениса, полностью потеряли к ней интерес, и сейчас девушка только радовалась этому. У нее просто не хватило бы выдержки выслушивать заверения парня в том, что все будет хорошо.

Да, наверно, рано или поздно и правда все будет. Хорошо. Но до этого момента еще надо дожить, дотерпеть. А пока она находилась в самом центре своей личной трагедии.

Ванда закрывала глаза, и ей казалось, что она снова рядом с Лукой, и стоит только чуть повернуть вбок голову, как она коснется щекой его плеча. Пару мгновений она позволяла себе насладиться этим ощущением, а затем жестко, рывком выдергивала себя из иллюзии – она одна, никакого Луки рядом нет, и никогда больше не будет. И надо учиться с этим жить.

Самолет летел, унося Ванду все дальше и дальше от солнечных берегов Италии.

Когда объявили, что борт начал снижение, девушка кое-как в туалете привела себя в порядок и переоделась, а затем достала из рюкзака книжку и все оставшееся до посадки время заставляла себя вглядываться в страницы и составлять слова из разбегающихся от нее букв.

В Москве шел дождь. За то время, что Ванда была в Италии, деревья покрылись молодой листвой. Весна начиналась и здесь, но даже этот факт не смог порадовать девушку.

У ленты выдачи вещей было настоящее столпотворение. Народ пихался, ругался, проклинал неразбериху и катал по ногам рядом стоящих неподъемные сумки и чемоданы.

«Добро пожаловать в Россию», – подумала про себя Ванда. Протиснувшись поближе к ленте, она принялась глазами искать багаж, но пока даже ничего похожего на ее чемодан на колесиках видно не было.

Боковым зрением она заметила Дэна, тащащего сумку. Парень тоже увидел Ванду и протиснулся к ней. Видимо, вчерашнее ее бегство с дискотеки было им уже забыто.

– Ну что, где твой багаж? – задал он ей прямо в ухо вопрос, на который девушка при всем желании не могла ответить. – Вот будет кошмар, если его потеряли.

Ванда отчетливо представила свой чемодан, оставшийся в аэропорту Римини, и Луку, прибежавшего слишком поздно для того, чтобы попрощаться с ней, но зато нашедшего ее вещи.

«Так бывает только в кино, – одернула она себя. – В жизни все иначе».

– Гляди, вон там не он едет в гордом одиночестве? – дернул ее за рукав куртки парень.

– Ага, он, – кивнула девушка. – Вроде бы.

Они вдвоем стянули с уже опустевшей ленты чемодан.

– А где твоя сопровождающая? – спросил Дэн.

Девушка пожала плечами:

– Наверно, пошла искать встречающих.

– Слушай, ты мне телефончик-то дашь? И как тебя найти в сетях? – Он умоляюще смотрел на нее. – Будем дружить, если ты не против.

– Конечно, не против, – улыбнулась Ванда и продиктовала свои координаты.

Вера, как девушка и ожидала, уже отыскала приехавшую их встречать Алину. Крестная кинулась к крестнице, заключила ее в объятия и принялась тормошить. От бурных проявлений ее любви Ванда немного оттаяла. И снова разревелась, хоть и давала себе установку не плакать при Алине и маме, чтобы их не расстраивать.

– Что с тобой? Что-то случилось, да? – заволновалась крестная и вгляделась в лицо девушки. – Это все из-за того парня?

Ванда нашла в себе силы только кивнуть.

– Значит, вы расстались, – все поняла Алина. – Ладно, пойдем уже отсюда, поговорим дома или в машине. – Позвони матери, что ли, – посоветовала крестная, когда они уселись в ее автомобиль. – Скажи, что с тобой все в порядке, что ты долетела, и что я тебя встретила.

Ванда полезла в карман за телефоном, но там его не обнаружила. Тогда она запустила руку в другой карман, а затем прощупала всю куртку, после чего вытряхнула из рюкзака все содержимое и перебрала его трижды, причем третий раз уже при участии крестной.

– Похоже, я его потеряла, – в конце концов констатировала девушка факт. – Пойду поищу в аэропорту.

– Не думаю, что это хорошая идея, – вздохнула Алина. – Скорей всего ты его не потеряла, а его у тебя вытащили. В аэропортах часто воруют. Не переживай, купим тебе новый телефон.

– Но в нем моя симка со всеми номерами! И итальянская симка! – воскликнула Ванда. Весь ужас произошедшего постепенно начал до нее доходить.

– Ничего страшного, восстановишь, – попыталась успокоить ее крестная. – Приедешь домой и разошлешь всем знакомым электронные письма с просьбой сбросить тебе их номера.

– А если у меня нет адреса? – тихо проговорила девушка. – Если у меня вообще больше никаких способов связи с человеком нет?

Алина смотрела на нее с сочувствием и молчала.

И потянулись долгие, наполненные заботами дни.

В школу Ванда шла без какого-либо желания, скорее по инерции, в надежде, что никто из одноклассников о ее поездке в Италию не знает, а значит, и расспрашивать не будет.

Но классная руководительница «подложила ей свинью». На первом же классном часе она сообщила всему классу о том, где Ванда провела две недели, и девушке пришлось в подробностях, потому что отговорками никто не удовлетворился, рассказывать свои впечатления о стране. Девчонки наперебой расспрашивали ее о том, как в Италии одеваются и красятся, мальчишки в основном слушали молча, а классная гнула свою линию и интересовалась увиденными ее ученицей достопримечательностями.

Классный час был последним уроком в этот день, и после него Ванду ждала еще беседа с одноклассницами на тему Италии и ее обитателей. Причем представители мужского пола девчонок интересовали куда больше всего остального. Ванда пыталась отговориться тем, что у нее практически не было времени на общение с итальянцами, но ей почему-то никто не поверил.

– А зачем ты тогда учила язык? – спросила ее приятельница Таня, с которой они сидели за одной партой. – Сознавайся, ты же с кем-то там познакомилась?!

О Луке Ванде рассказывать не хотелось. Вспоминать о нем было больно, и эта боль не притуплялась и не отступала в сторону. А так как вранье и выдумки никогда не были ее сильной стороной, пришлось поведать о поисках отца и самом обретенном родителе. Девчонки были в восторге, и до конца учебного года Ванда оставалась самой настоящей школьной достопримечательностью.

С Давидом девушка общалась каждый день. Они созванивались по скайпу и подолгу болтали. Однажды Ванде удалось перед звонком отца затащить в свою комнату маму, и в итоге родительница допоздна зависла у экрана компьютера.

Вообще мама отреагировала на сообщение дочери о том, что та нашла своего отца, бурно, что было вовсе не в ее характере. Девушке и ее крестной по полной досталось за то, что они провернули эту аферу. Два дня мама ни с одной, ни со второй не разговаривала, а на третий всех простила, и они устроили настоящий праздничный ужин с тортом и воспоминаниями о прошлом.

За этим ужином Ванда-то и решилась наконец задать матери мучающий ее вопрос: как получилось так, что она прервала всяческие отношения с Давидом. Может, на маму подействовало то, что между собой они с Вандиным отцом все уже выяснили, может, она поняла, что глупо и дальше хранить свой секрет, но, вопреки ожиданиям, родительница не стала отговариваться ничего не значащими фразами, как раньше, а лаконично рассказала о том, что произошло семнадцать лет назад.

– Мы расстались после того, как я узнала, что у Давида есть невеста. Мне сказал об этом его отец. Он, узнав, что у сына роман, явился в гостиницу, в которой я остановилась, и сообщил мне, что Давид обручен. Я психанула, собрала вещи, оставила у администратора письмо для Давида и уехала. Больше мы никогда не виделись. – Мама перевела дыхание.

– Это я уже знаю, – сообщила ей дочь. – Но ведь это не вся история. Было что-то еще.

Родительница кивнула:

– Я ездила в Италию еще раз, всего на три дня, перед самым Новым годом. Тогда я уже знала о том, что у меня будешь ты, вот и решила поделиться новостью с твоим отцом. Но мне даже не удалось с ним встретиться. Я не застала его дома – он в тот день куда-то уехал по делам. Его мать, твоя бабушка, предложила мне его подождать, а пока я ждала, она сообщила мне, что совсем скоро состоится свадьба Давида и его невесты. Сказала, что они очень любят друг друга, и ничто на свете не помешает им пожениться. – Она немного помолчала. – Эта женщина говорила так уверенно, что у меня ни на минуту не возникло сомнения в том, что она говорит правду. В завершение она посоветовала мне не унижаться, пытаясь доказать ее сыну, что ему нужна я, а вовсе не его невеста. Мол, он давно уже решил, с кем хочет быть. В итоге я в расстроенных чувствах снова уехала, так и не встретившись с Давидом. И даже не сказала его матери о том, что ношу ее внучку.

За столом надолго воцарилась тишина.

Наконец Ванда рискнула ее нарушить:

– Ты была очень не права, мам, – произнесла она. – Неужели ты настолько плохо знала папу, что решила, что он будет не рад узнать о ребенке?

– Мы были знакомы всего месяц. За это время нереально как следует узнать человека. Да и я была еще очень молодой. Мной тогда руководила моя задетая гордость и обида, именно они помогли мне вычеркнуть его из своей жизни. Конечно, и у меня периодически возникали сомнения в том, правильно ли я поступаю. Но в такие моменты я напоминала себе, что Давид счастлив без меня, что он женился на девушке, которую по-настоящему любит, что у них все хорошо, и я могу только все испортить. И сама счастлива с ним не буду, зная, что он любит другую, и он никогда мне не простит того, что я разлучила его с любимой. Если бы я только тогда допустила мысль, что могу ошибаться! – Виктория снова тяжело вздохнула. – В любом случае, что сделано, то сделано. Прошло уже семнадцать лет.

– Мам, а о чем ты недавно так долго разговаривала с папой по скайпу? – спросила Ванда.

– Мы вспомнили прошлое, все прояснили… Я ведь изначально очень не хотела отпускать тебя в эту поездку, но Аля так настойчиво меня убеждала, что все будет в порядке, что путешествие пойдет тебе на пользу, и ты, в конце концов, должна увидеть Италию, что я сдалась. – Девушка видела, ее матери тяжело говорить, потому что она не привыкла ни с кем, даже с самыми близкими людьми, делиться личным. – Мы с твоим отцом обсудили твой приезд к нему на летние каникулы.

Девушка даже подпрыгнула на стуле от нетерпения в ожидании продолжения. Кто бы знал, как же ей хотелось снова очутиться в Италии! Пройти теми же дорогами, которыми они ходили с Лукой… Она знала, что ни к чему хорошему это не приведет, что нельзя до бесконечности предаваться воспоминаниям, что это больно, в конце концов, но пока никак не могла с собой справиться и заставить себя забыть о любимом.

Казалось, стоит ей снова очутиться рядом с ним, пусть это «рядом» и будет лишь относительным – всего лишь в одной стране, в одном городе, – как ей сразу станет легче.

– И что? – поторопила девушка замолчавшую родительницу.

Та хитро улыбнулась:

– На следующей неделе Давид пришлет твой билет. Я обещала отправить тебя сразу после окончания учебного года. Все равно времени летом я тебе много уделять не смогу, у нас на работе стартует новый важный проект. Так что лети к отцу хоть на все три месяца.

Ванда завизжала от радости и кинулась к матери, чтобы стиснуть ее в объятиях. В итоге этого ее порыва все облились горячим чаем, даже Алине досталось. Когда лужи на столе и полу были вытерты, девушка вспомнила, что ее отец собирался уговорить и маму приехать к нему.

– Ма, а ты? – спросила девушка. – Приедешь?

– Я? – Женщина на секунду задумалась. – Все может быть. Но не раньше конца лета. Кажется, мой отпуск запланирован на август.

Май подходил к концу. В городе и за его пределами уже вовсю цвели яблони и вишни, дни стояли теплые, солнечные. Одноклассники Ванды все чаще после уроков отправлялись в парк, но Ванда составить им компанию отказывалась. Она спешила домой, чтобы там, в тишине предаться воспоминаниям.

Эта весна была на ее памяти первой, которая не приносила ей абсолютно никакой радости. Ей было все равно, что на улице солнце, и щебечут на разные голоса птички, и наконец-то можно убрать в шкаф зимнюю одежду. В ее душе жила другая весна – итальянская, и по утрам, еще не открыв глаза, девушка воссоздавала в памяти дни, проведенные с Лукой.

Казалось, чем больше проходило времени, тем сильнее она по нему скучала. Как же теперь Ванда жалела о том, что не дала ему возможности пусть даже не оправдаться, но хотя бы высказаться! Но назад ничего вернуть было нельзя, и осознание этого убивало девушку.

Наверно, если бы она не потеряла свой телефон в аэропорту, она давно сама бы позвонила Луке. Но телефона, а вместе с ним и номера парня больше не было, а другими контактами они обменяться не успели.

Случались, правда, у Ванды и дни, когда она уговаривала себя перестать киснуть и заняться чем-нибудь полезным – убраться, например, в квартире, или повторить спряжение английских глаголов. В такие дни она заставляла себя думать, что утрата телефона ей во благо, нет искушения позвонить и начать унижаться, задавая вопросы. Ушла – так ушла. Окончательно и бесповоротно. Но хватало ее ненадолго.

Мама и Алина прекрасно видели, что с Вандой происходит что-то не то, но старались не обращать на это особого внимания, тормошить ее, веселить, не давать уходить в себя. Она была благодарна им за это и при них старалась делать вид, что все у нее хорошо. Немного поднимал ее настроение Дэн, с которым они периодически созванивались и переписывались в сети. Беседуя с ним, девушка каждый раз удивлялась тому, что они так подружились. Парень сам больше ни разу не поднимал тему их отношений, а когда однажды Ванда задала ему прямой вопрос, почему он с ней общается, если она любит другого, он ответил:

– Меня вполне устраивают дружеские отношения. К тому же кто знает, может, через какое-то время ты забудешь своего итальянца…

Много общалась Ванда и с отцом.

Он пару раз спрашивал у дочери, не появлялся ли тот парень, с которым она встречалась в Италии. Но каждый раз девушка делала такое лицо, что Давид моментально переводил разговор на другую тему.

В этот день Ванда вернулась из школы раньше обычного и сразу села за уроки. Сегодня с утра она твердо решила выкинуть Луку из головы и всеми возможными способами старалась про него не думать.

После выполнения домашних заданий она приготовила обед и накрыла к маминому приходу с работы на стол, а затем они вместе поужинали.

В десять вечера по московскому времени она вышла на связь с отцом. Что у Давида есть какие-то новости, девушка поняла сразу, вот только он почему-то не спешил их ей сообщать.

Вообще у отца с дочерью установились более чем доверительные отношения. Ванда так легко впустила его в свою жизнь, будто он всегда там был. Наверно, виной тому стало ее детское желание расти в полной семье. Давид тоже общался с дочерью с радостью, стараясь наверстать все упущенные годы.

Они сперва поболтали о всякой ерунде, рассказали друг другу, как прошел день, и кто что ел на ужин. Ванда похвасталась отцу, что сама испекла пирог с яблоками.

Все это время она ощущала, что Давид что-то от нее скрывает. Ей казалось, он раздумывает: говорить ей о чем-то или нет.

– Пап, что случилось? – спросила его девушка, не выдержав атмосферы недоговоренности. – Я же вижу, что-то произошло.

Мужчина виновато улыбнулся:

– Ну да, есть один момент. Только не знаю, порадует тебя эта новость или, наоборот, огорчит.

– Давай уже выкладывай! – поторопила его она.

– Ну, хорошо. – Он вздохнул. – Сегодня ко мне в магазин заходил твой парень, Лука. – Давид сделал паузу, наблюдая за реакцией дочери.

– И что он хотел? – стараясь оставаться спокойной, произнесла она.

– Твои координаты, – ответил отец. – Я сперва не собирался давать, но он был весьма настойчив. Сказал, что ему во что бы то ни стало нужно с тобой связаться, что это вопрос жизни и смерти, и прочее в том же духе.

– Интересно, как он узнал, что мы с тобой все-таки познакомились? – пробормотала Ванда. Внутри нее бушевала буря эмоций: от дикой радости до недоверия.

– Он мне объяснил, что действовал наугад. Что я – просто его последняя надежда найти тебя.

– Так ты дал ему координаты? – Ей казалось, что она сейчас взорвется.

– Дал, – кивнул Давид. – И вот теперь сомневаюсь, что поступил правильно. Но я помню, что ты переживала из-за него. Да и сам был в точно такой ситуации, так что победила мужская солидарность… – Он развел руками.

– Спасибо, пап! – поблагодарила его девушка. – Ты все сделал правильно.

В этот момент все ее планы выкинуть Луку из головы рассыпались прахом.

Прошла неделя, а от парня по-прежнему не было никаких известий. Первые дни Ванда думала, что он просто собирается с силами, чтобы ей написать, но по прошествии семи дней разуверилась, что это когда-либо вообще произойдет.

«Может, он взял мои координаты так, на всякий случай, – думала она. – Непонятно только, зачем ради этого было специально ехать в Урбино и выпрашивать их у моего отца, заявляя, что это якобы его последний шанс. Хотя, может, Лука просто проезжал мимо и решил заглянуть в лавку. Заодно и любопытство свое удовлетворил – теперь-то он точно знает, что мы с папой все-таки познакомились».

Все эти дни Ванда то и дело проверяла свою электронную почту, залезала в нее раз по десять в день, даже на уроках умудрялась просмотреть ее через свой новенький айфон. Из скайпа, когда была дома, вообще не выходила, надеясь, что Лука стукнется туда. Даже в обычный почтовый ящик, висящий среди других на лестничной клетке, заглядывала. И все впустую. Судя по всему, парень и не собирался с ней связываться.

На последний звонок девушка шла без настроения. Отстояла торжественную линейку, отсидела последний в этом году урок литературы и классный час, в очередной раз отказалась пойти с одноклассниками в парк играть в волейбол и, зайдя в магазин за продуктами, отправилась домой. Со школой на ближайшие три месяца было покончено, но даже это уже не радовало так, как неделю назад, когда Ванда узнала, что совсем скоро снова окажется в Италии и встретится с любимым.

До отлета оставалась еще неделя. Долгая неделя, за которую – девушка знала это совершенно четко – она изведется окончательно. И зачем Лука ее мучает? Или он даже не осознает, что делает это? Кто знает, что там у него в голове.

Сейчас она ощущала себя подвешенной на веревочках в воздухе – никакой уверенности в его отношении к ней.

«Возможно, он всего лишь хотел передо мной извиниться, попросить прощения за причиненную мне боль и обман, – гадала Ванда. – И все никак не может подобрать нужных слов, боится обидеть еще больше. Ведь наверняка он тоже переживает, что мы так странно расстались и даже не попрощались».

Она понимала, что если права, то долгожданное письмо от Луки окажется всего лишь последней точкой над «i», и, осознавая это, каждый раз, влезая в свой ящик, холодела от ужаса.

Однажды она поделилась своими сомнениями в том, что Лука когда-либо решится ей написать, с отцом.

– Мне показалось, что для него на самом деле важно получить твой адрес, – сказал тогда Давид.

– Но в таком случае, почему он не пишет?! – воскликнула девушка.

– Собирается с мыслями, – предположил отец и тем самым только подтвердил версию дочери о последних точках.

Теперь она боялась того, что письмо все-таки придет. Девушка давно уже забыла, как решительно уходила из дома Луки, как давала себе зарок никогда больше о нем не мечтать и даже не вспоминать. В своей голове она продолжала строить воздушные замки и поделать с этим ничего не могла, да и не хотела, если честно.

Вот и в этот вечер она лезла в почту, опасаясь увидеть там письмо. И сегодня ее страхи и надежды сбылись – во входящих обнаружилось новое послание, и это был не спам.

Минуту Ванда глядела на незнакомый адрес, а затем, так и не открыв письмо, вышла из почты. Ей требовалось время осознать и смириться с фактом, что Лука все-таки ей написал, и найти в себе силы узнать информацию, которую он хотел ей сообщить.

Она решила, что прочитает вечером, после ужина и даже после разговора с отцом, в общем, перед самым сном, но так и не смогла даже на минуту выкинуть событие из головы.

Когда наконец настало время отхода ко сну, и дольше откладывать было нельзя, девушка открыла письмо и, не глядя на текст, нажала кнопку «распечатать». В ответ зажужжал принтер, а через мгновение из него вылез испещренный буквами лист.

Ванда выключила компьютер, погасила в комнате большой свет и зажгла бра над кроватью, а затем забралась под одеяло. Так, под одеялом, она всегда чувствовала себя уютнее, более защищенной от мира и его бед и проблем.

Некоторое время девушка посидела с закрытыми глазами, настраиваясь, а затем взяла в руки листок с посланием Луки.

«Пожалуйста, не выбрасывай мое письмо сразу. Прочти!

Я пытался написать его раз сто, но каждый раз результат меня не устраивал. Я вообще категорически не умею писать письма, мне лучше дается живое общение. Но дозвониться я тебе так и не смог, сколько ни пытался. Понимаю, наверно, ты не желаешь меня слышать.

И я это заслужил. Ведь я обманул тебя. Хотя мне казалось, что о чем-то недоговаривать – не значит обманывать. Но ты права, замалчивание в некоторых случаях приравнивается к предательству, и я поступил плохо, не сообщив тебе о Николетте.

Я боюсь сбиться, поэтому, извини, постараюсь излагать факты сухо и коротко.

Как ты уже знаешь, мы дружим с детства и всегда называли друг друга «два друга» – именно так, в мужском роде, а не «друг и подруга». Поэтому я и привык говорить о ней, как о парне. Глупо, конечно. Но она никогда меня не исправляла.

Мы вместе столько лет, знаем друг друга настолько, что и мысли никогда не могли допустить, что можем встречаться с другими. Да и родители не уставали внушать нам, что это навсегда и, когда вырастем, мы обязательно поженимся.

Мне не нравились никогда другие девушки, у Ники не было парня, и нам казалось, мы друг друга любим не только как друзья. Но мы оба ошибались, потому что обоим было не с чем сравнивать.

Для меня все изменилось, когда я встретил тебя.

Знаешь, я ведь не планировал отношений, мне просто хотелось помочь забавной русской девчонке, да и, признаться, как-то скучновато жилось в последнее время. Но я влюбился в тебя. По-настоящему. И даже не понял, когда это произошло.

Мое чувство к тебе настолько разительно отличалось от того, что я испытывал к Ники, что я испугался. Начал себя убеждать, что это всего лишь влюбленность, может быть, страсть, что это ненадолго, что, как только ты уедешь, это пройдет… Но чем больше я проводил с тобой времени, тем больше любил.

Понимаешь, я буквально тонул в тебе! Мне хотелось понять себя, разобраться, что со мной происходит, но я не мог, и это только еще больше меня пугало. И когда ты вдруг в тот день узнала, что у меня есть невеста, я заставил себя на минуту поверить, что так лучше, что вот сейчас ты уедешь, и все образуется само собой. Вернется Ники, жизнь войдет в свое привычное русло. Но я и не подозревал, что мне может быть настолько плохо всего лишь из-за отсутствия другого человека – тебя.

Ты перевернула с ног на голову весь мой мир. До встречи с тобой я принимал за любовь совершенно другие чувства – дружеское расположение, духовное родство, привязанность… Конечно, они тоже важны, но, когда узнаешь, что такое любить по-настоящему, одних их становится слишком мало.

Да, кстати, Ники спокойно восприняла новость о том, что мы с ней больше не жених и невеста, а просто хорошие друзья. Она очень хочет с тобой познакомиться и, если ты, конечно, простишь меня и, когда снова окажешься в Италии, мы будем вместе, она будет рада дружить и с тобой.

В общем, письмо в итоге снова получилось так себе. Многое из того, что хочется сказать, я не могу облечь в слова, не знаю как. Я поступил как трус, и оправданий мне нет. Да я и не пытаюсь оправдываться. Но прошу тебя дать мне еще шанс, хотя бы совсем маленький, мизерный. Потому что ты мне очень нужна, потому что я люблю тебя и не знаю, как смогу жить без твоего прощения».

На этом письмо заканчивалось.

Дочитав его, Ванда отложила лист в сторону и вытерла слезы. В ее груди бушевала такая радость, что хотелось прыгать до потолка. Казалось, если не дать ей выход, ее разорвет на части. Поэтому девушка принялась скакать по кровати, как будто ей все еще было пять лет, и вопить.

На крики и грохот прибежала мама. До тех пор, пока дочь не указала ей на распечатанное письмо, родительница ничего понять не могла.

– Значит, у вашей истории счастливый конец, – резюмировала мама, прочитав, и посмотрела на дочь. Та к тому времени уже смогла взять себя в руки. – Ты же собираешься ему ответить?

Девушка пожала плечами. С одной стороны, ей хотелось немедленно сесть к компьютеру и написать Луке на все указанные им адреса, с другой – возникло странное желание не делать этого, помучить парня еще немного, как мучил ее он. Два этих желания были настолько противоречивы, что Ванда чувствовала себя канатом, который тянут в разные стороны.

– Кажется, я понимаю, – проговорила мама. – А знаешь что, мой тебе совет: не отвечай ему пока. Уже через неделю ты будешь в Италии. Вот и встретитесь вживую и побеседуете.

Ванде эта мысль очень понравилась.

– Точно! Заодно и сюрприз ему будет! – кивнула она. – Наверняка он не ожидает меня так скоро.

Родительница улыбнулась. Они поговорили еще некоторое время, а затем мама ушла в свою комнату, а девушка снова взяла в руки письмо. Она перечитывала его до тех пор, пока слова не отпечатались в ее памяти настолько, что она могла без запинок повторить про себя весь текст.

Теперь Ванда знала: она будет то и дело вспоминать фразы Луки, и они будут греть ее целых семь дней – ровно до того момента, как она снова окажется рядом с тем, кого так сильно любит.