Сказки врут! Шевченко Ирина
— Не знаю, — сказала я честно, чем вызвала еще одну ухмылку. — А какие у тебя способности? Ну, кроме… вот этого? Если не секрет, конечно. Я думала, что баньши только смерть предсказывают…
— Могу и смерть предсказать. Но тут так же, как со светлыми и темными, — условные обозначения, не более. Все, что связано со смертью, такие, как я, чувствуют очень остро. Иногда у нас случаются приступы в присутствии потенциального покойника: резкая боль до слез, даже истерика. Плач баньши. Наверное, отсюда и название. Но это можно контролировать, как и все остальное.
— А все остальное это…
— Голос. Звуковые колебания — страшная сила. Баньши может кричать, чувствуя чью-то смерть, а может сама ее вызвать своим криком. Главное, настроиться на нужную частоту, и посланный импульс остановит сердце.
Значит, вот что имел в виду Сокол, спрашивая, кому она должна прокричать смерть.
— Это сложно и используется нечасто, — по-своему успокоила меня Натали. — Нужен четкий вектор. А с волнами работать проще, и эффект варьируется в зависимости от силы воздействия. Некоторые просто кричат, но мне удобнее петь. Песня изначально задает тональность и частотный диапазон. К тому же чувствуешь себя дурой, когда стоишь и орешь как потерпевшая. А так ничего, даже весело.
Обхохочешься.
— Вообще способности любого одаренного — это очень индивидуально, — лекторским тоном продолжила она. — Есть нечто общее, основа специализации, а все остальное зависит уже от личных данных. Вот Сокол, например…
Или Натали действительно такая общительная, или скармливала мне заведомо ложную информацию, или же делилась не слишком секретными данными в расчете на ответную откровенность. Но так или иначе услышать о талантах Сокола мне не довелось: вслед за машиной Фирсова «жук» свернул с дороги и притормозил на отлогом берегу какой-то речушки. Увидев, что колдун и Сережка вышли из автомобиля, баньши открыла дверцу и выбралась наружу:
— Что вы задумали?
Чтобы расслышать ответ темного, пришлось выйти следом.
— Хочу снять метку.
— А смысл? — пожала плечами женщина. — Долго прятать его все равно не получится.
— У меня есть опыт.
Отповедь колдуна вышла короткой и жесткой, но не настолько, чтобы смутить и заставить опустить глаза, — а именно так и повела себя Натали.
— Давай попробуем, — кивнула она.
Мужчины, очевидно обсудив дальнейшие действия еще в машине, принялись раздеваться.
— В воду полезут, — шепотом пояснила Нат. — Живая вода — это хорошо: и знак смоет, и след запутает. Да и вообще полезно…
Я потянулась, разминая затекшие мышцы, огляделась кругом. Место было тихое, уединенное — людского жилья даже на горизонте не видать. Клонившееся к закату солнце еще достаточно высоко висело над землей, лишь немного порозовев и окрасив нежным румянцем половину небосвода. Другая половина неба оставалась безоблачно-синей, лишь цвет стал темнее и насыщеннее. На противоположном берегу реки густо росли ивы. Их длинные ветви свисали до самой воды, необычайно чистой, прозрачной и даже на вид холодной, невзирая на тепло летнего вечера.
— Красота, — тихо выдохнула над ухом Натали.
— Красота, — согласилась я, любуясь развевающимися ивовыми косами.
— Не туда смотришь.
В отличие от меня, живописный уголок природы баньши не интересовал, ее внимание занимали разоблачившиеся до исподнего мужчины. На миг вспомнилось, что я еще сержусь на Серого и из-за той Алены, и из-за собственной глупости, в первый вечер после долгой разлуки толкнувшей меня в объятия парня, уже мало чем похожего на мальчишку, в которого я была влюблена когда-то, но подозревать, что виной этому какие-то его скрытые способности, наверное, смешно. Нужны ли чары, когда и гормоны прекрасно справляются? И кто бы устоял перед таким — высокий, стройный, чуть худощавый, но тем четче просматривается мускулатура. Узкие бедра и широкие плечи, крепкая грудь, к которой так и хочется прильнуть, провести ладонью, царапнуть ноготками и скользнуть ниже, к рифленым кубикам пресса… Чтобы отвлечься от неуместных фантазий, я переключилась на Сокола. Внешне темный тоже был неплох, хотя, как по мне, несколько грузноват. До этого мне казалось, что он выше Сережки, но теперь, увидев их рядом, я поняла, что ошибалась, — колдун был даже пониже, просто за счет общей массы смотрелся великаном. Спина у него, а он как раз развернулся к нам спиной, была дрябловатой, как это бывает у людей, занимающихся сидячей работой, но когда он, собираясь войти в реку, потрогал воду ногой и непроизвольно напрягся, ощутив холод, под кожей, загорелой или от природы смуглой, разгоняя обманчивую вялость, вздыбились упругие мышцы.
— Таких бы в бронзу, — мечтательно протянула Нат.
— Точно. И проблем бы не было.
Я досадовала, поймав себя на том, что вновь пожираю Сергея глазами, но ничего не могла с этим поделать. Только отвернуться. Подошла к «шкоде» и заглянула в окошко. На заднем сиденье безмятежно спал Фирсов, а устроившийся рядом светлый сжимал двумя руками его ладонь. Михаил улыбался во сне, и это наводило на мысль, что об этом дне у него останутся не самые плохие воспоминания.
От реки послышался плеск, и я не смогла побороть любопытство.
Сережка с колдуном стояли всего в метре от берега по пояс в воде. Темный положил ладонь на затылок парню, заставляя того наклониться вперед. Второй рукой он зачерпнул воду и медленно вылил ее Серому на голову. Потом еще. Вспомнилось, как мама купала меня в детстве, так же поливая из ладошки-ковшика, неизменно приговаривая: «С гуся вода — с Настюшки худоба. Вода текучая — дите растучее». Губы Сокола шевелились, только вряд ли с них слетали те же слова. Я смотрела на Сергея и видела, как он морщится, когда в лицо ему брызжут холодные капли. Вдруг он скривился, как от боли, дернулся и попытался выпрямиться, но темный не позволил, с силой сдавив его шею. Стекшая с седых волос вода показалась мне кроваво-красной.
Выбравшийся из реки колдун выглядел изнеможенным. Присел на глинистый берег и потянулся к своей одежде, но лишь за сигаретами. Пачка оказалась пустой.
— Пора возвращаться в город, — решил он.
ГЛАВА 7
«Шкода» притормозила у первого же киоска. Мы остановились рядом.
— Машина в угоне? — спросил у Нат подошедший к дверце водителя Сокол, дымя вожделенной сигаретой.
— Обижаешь. — Баньши посмотрела на часы. — О ней еще и не вспомнили.
— Все равно оставь. Вызывай такси и… Бумага и ручка есть?
Натали протянула ему блокнот.
— Вот адрес. — Темный быстро черкнул пару строк. — Забирай Антона, и ждите там. А мы съездим за нашими вещами. И за твоими заодно.
— Может, не будете рисковать? Езжайте на квартиру, а все, что нужно, мы с Настей привезем.
— С Настей? — Он наклонился к окошку и посмотрел на меня. Не выдержав этого взгляда, я отвернулась. — Нет. Мы сами. Только потерпевшего домой доставим.
Светлый рокировке не противился. Я бы на его месте заподозрила Сокола в желании смыться, прихватив вместилище, но лысый безропотно пересел в цирковой «фольксваген», уступая мне место.
Михаил еще спал. Колдун разбудил его, лишь когда припарковал машину на стоянке. Да и то, разбудил — громко сказано. Поднял. Вручил ключи, и Фирсов походкой сомнамбулы побрел к своему подъезду.
— Что ему внушили? — полюбопытствовала я.
— Он приболел, отпросился с работы и весь день проспал.
— А раскуроченная дача? Грязная одежда? Он же исцарапанный весь!
— Царапин уже нет, — заверил колдун. — А остальному он сам найдет объяснения. Людской мозг — занятная штука, а то, что вы называете логикой, работает получше любого внушения. Какие бы версии ни возникли у Михаила, все они будут далеки от неправдоподобной правды, простите за неловкий каламбур.
Когда такси остановилось у моего дома, уже почти стемнело. И сразу бросилось в глаза светящееся окошко кухни.
— Стоять.
Темный достал мобильный, переключил на громкую связь.
— Да? — ответила после двух гудков Натали.
— Ты свет выключала, когда уходила?
— Я его и не включала. День же был. А что…
Но Сокол уже отключился.
— Либо светлые влезли, либо пособники Ван Дейка вконец обнаглели, — произнес он раздумчиво.
— Что делать будем? — встревожился Серый.
— Мы с тобой ничего. А Ася сейчас позвонит в милицию. Это будет самый разумный ход.
— Не нужно милиции, — попросила я.
У меня была еще одна версия.
Дверь я открыла своим ключом, уже не сомневаясь, что не ошиблась. Вошла в квартиру и включила свет в коридоре.
— Настенька? — выглянула из кухни мама. Увидела стоявших за моей спиной и схватилась за сердце. — Ох, Сережа…
Пока Сережка собирал вещи, Сокол увел маму в бабулину комнату. Сказал, поговорить. Подслушивать под дверью было бы глупо.
Я досыпала корма мышкам, изловила опять сбежавшего из аквариума Жорика, поправила книги на полке. Никто ничего не говорил, но я понимала, что сейчас они уйдут, а я останусь.
— Насть, — позвал меня присевший на постель парень, — я тут подумал, давай встретимся третьего?
Еще несколько дней назад я ничего не знала ни о темных, ни о светлых, ни о взбесившемся духе мертвого голландца. Почти не вспоминала о Сером. И не верила в сказки. А потом сказка сама пришла в мою жизнь. И пусть это была не та сказка, в которую мечтала бы попасть любая девочка, но все-таки…
— Насть?
Ничего не ответив, я подошла к шкафу. Достала два сарафана, те, которые гладить не нужно, джинсовые шорты и пару футболок. Сменное белье. Теперь бы вспомнить, куда я сумку дела. Но если что, можно и в пакет сложить.
Да, дура. Не живется мне спокойно. Свербит в одном месте… И ладно, у меня, между прочим, и справка от врача есть! Точнее, будет. Нужно же оправдывать?
— Вы голодные, наверное? — спросила от двери мама. — Я там голубцов принесла.
Я покачала головой: не хочу.
— Ну мальчики-то пусть поедят.
Мальчики, Сережка и маячивший за плечом родительницы темный, переглянулись и одновременно сглотнули слюну. Мужчины! Война войной, а для голубцов всегда время найдется.
— Я еду с вами, — сообщила я Соколу.
— Хорошо, — кивнул он равнодушно, очевидно в большей степени волнуясь о том, чтобы не сорвался наметившийся ужин.
— Сами на кухне разберетесь?
Мама укоризненно покачала головой, но мне сейчас не хотелось изображать радушную хозяйку. И ее не отпущу.
Выпроводив из комнаты Серого, прикрыла дверь и усадила маму на кровать. Опустилась рядом, обняла.
— О чем вы говорили?
— О разном.
Она помолчала немного, взяв меня за руку и пальцем вычерчивая на моей ладони таинственные линии, а потом вздохнула:
— Врут, значит, сказки?
— Конечно.
Где принцы? Где кони? Где добрые феи, в конце концов? Из всего набора только злой колдун наличествует… И это я не о Ван Дейке.
— Выручать Сережу надо. Так что отговаривать я тебя не буду. Есть у меня чуйка…
— Какая?
— Да размыто пока все — дело-то непростое. Но ты иди. Трудно будет, но и присмотрят за тобой. И я помогу, чем смогу.
— Мам, а ты знала, что бабуля грозилась Серого в жабу превратить, если будет со мной встречаться?
— Грозилась-таки? — грустно улыбнулась мама. — Нет, не знала. Без толку это, но бабушку нашу разве б кто переспорил?
— Получается, она еще тогда чувствовала, что случится?
— Нет. Про такое — нет. Тут в другом дело, Настюша. Сережа ведь дикий.
— Дикий?
— Не как зверь дикий, а как, к примеру, яблоня дикая бывает. Колдун, хоть и сам того не знает. А мы с мамой видели. От отца это у него. Ты его и не помнишь, наверное. Тоже необученный был, силы своей не ведал. Потому и сгинул молодым. В удачу свою верил, а удачу, как птицу, прикармливать надо. Но даже не в том беда, что Серый твой такой, и с этим люди живут. Просто плохая пара — колдун да ведьма. Как бы вы вместе были? Как силу бы делили? Стал бы один из другого тянуть…
— Разве без спросу вытянешь?
— Умная какая в один день стала. — Мама покачала головой. — Без спросу не возьмешь. Только вы ж один раз друг дружке «да» скажете — и до конца жизни хватит. Трудно это, Настенька. Но, видать, тебе на роду написано. Помнишь, в зеркала на Крещение глядела?
— Рано тебе, доча, на суженого-то гадать.
— Ну ма-ам…
Зеркало большое да зеркало поменьше, свечи по обе стороны…
— Только глаз не отводи.
…и колышущаяся тень в конце длинного коридора…
— Дядька какой-то…
— Глупышка ты моя. Ты ж не завтра под венец собралась? А к тому времени будет уже дядька. Ты лучше гляди да запоминай. Какой он?
— Красивый. Большой такой… Высокий. Волосы темные… Сережка мой!
— Ты в глаза ему, доча, посмотри.
— Черные у него глаза, как уголечки!
— Не помню.
Детские воспоминания будто разделись: что-то помнила отчетливо, что-то смутно, а что-то и вовсе потерялось в череде пролетевших лет.
— Не помнишь, и ладно. Гадание — дело десятое. Вот ты сама себя ведьмой в седьмом поколении зовешь, а не знаешь, что это означает.
— И что?
— Род-то у нас, Настюша, древний, я тебе всегда говорила. А семь колен — разве древность? И двухсот лет не будет. Но как ведьма ты все же седьмая. А до того сила по мужской линии шла. Тоже до седьмого колена. Мужская сила, она другая. А еще до того — по женской было, как сейчас. А до этого… Ну, ты поняла уже. И тянется так еще от царя Гороха.
— А правда был такой царь? — Теперь я всему готова была поверить.
— Кто ж его знает? А остальное правда.
На кухне зашумела вода.
— Хозяйственные, — с одобрением прислушалась мама. — Посуду моют.
Дверь приоткрылась, и к нам заглянул Сокол. Вода еще шумела, и, стало быть, характеристику «хозяйственный» целиком и полностью заслуживал Сережка.
— Спасибо за ужин, Анна Михайловна.
— На здоровье.
— Я тут список набросал. — Он протянул маме исписанный крупным, ровным почерком листок. — Сможете?
Я протянула руку, но мама перехватила бумажку, одарив меня строгим взглядом.
— Достану, — пообещала она. — Завтра… Нет, послезавтра занесу.
— Приносить не надо. Сюда мы пока не вернемся, да и просто заходить опасно. Там мой номер, когда соберете все, позвоните, договоримся, где встретиться.
— Что там? — спросила я требовательно, указав на листик. Впутывает во что-то мою мать и думает, я оставлю это без внимания?
— Травки кой-какие, — ответила вместо темного мама. — По своим старушкам пройдусь, соберу.
Травы мама покупала у годами проверенных бабуль, привозивших их из таинственных экологически чистых районов. Но зачем Соколу травы?
Не мое дело — ясно читалось в усталых голубых глазах.
— И еще, Анна Михайловна, у дома, возможно, патруль инквизиции… и еще кто-нибудь…
— Инквизиция?
Еще одно условное обозначение?
— Инквизиция, охотники на ведьм, народная дружина, — кивнула мама. — Как их только не называли.
— Светлые? — поняла я. — Ты что, знала про них? Про этих… и про тех?
— Конечно, знала. Сила — вещь опасная. Должен же кто-то контролировать работу ведьм и знахарей? Инквизиция, ясное дело, не та, о которой вам в школе рассказывали, но тоже приятного мало. Но за нас, если что, профсоюз вступается. — Она с благодарностью взглянула на Сокола.
Профсоюз против инквизиции — беспощадный сюр.
— Вы не волнуйтесь, — успокоила она колдуна. — Я незаметно выйду.
— Глаза отведешь? — вспомнила я утренний вопрос Натали.
— Нет, — насмешливо сощурилась мама, — как вы, через крышу полезу.
— Откуда ты знаешь?
— Петрович рассказал.
Теперь понятно, каким образом родительница узнавала все нюансы моей жизни. Нужно будет потом купить сметаны и провести с домовым воспитательную беседу на эту тему.
А для начала, когда мама ушла, а мы уже были почти в дверях, я достала из холодильника банку сгущенки, открыла и поставила на пол. Подумав, положила рядом чайную ложечку.
Как я поняла, приехав в город, Сокол снял несколько квартир на всякий случай. Теперь как раз представилась возможность обжить одну из них.
Добирались мы в несколько этапов. На такси доехали до круглосуточного торгового центра, попутно затарившись продуктами, вышли через служебный вход, где поджидала следующая машина. На этой добрались до какого-то темного двора, через арку выехали на соседнюю улицу, оттуда еще в один двор… Вряд ли мне теперь будут так же нравиться фильмы про шпионов.
Но к полуночи, соблюдая законы жанра, мы появились на конспиративной квартире.
— Тут мило, — с ходу сообщила открывшая нам Натали.
Для сдаваемого в наем жилья тут было более чем мило.
Просторная трехкомнатная сталинка с балконом и эркером. Неплохой ремонт, не новая, но вполне приличная мебель. На большой кухне — объемный холодильник, в который мы сразу же выложили свои покупки, газовая плита с электродуховкой и микроволновка. В центре — убранный белоснежной скатертью круглый стол. Даже завидно стало: на моей кухоньке этот нужный предмет интерьера сиротливо жался в углу, а над ним, экономя полезную площадь, скрипел расшатанными дверцами навесной шкаф.
— Не знаю, где вы устроитесь, но большая спальня — моя, — по-хозяйски объявила баньши.
В занятой ею комнате стояла огромная двуспальная кровать, на которую мне удалось взглянуть лишь краем глаза через приоткрытую дверь.
— А эта — моя, — возник на пороге следующей спальни Антон.
Сережка оценил цветастые обои и письменный стол под окном:
— Кто бы сомневался, что ты займешь детскую.
Не знаю, о чем они говорили тогда, в машине, но убивать друг друга, судя по всему, уже раздумали.
Нам осталась третья комната, с телевизором и выходом на балкон. Вместо кровати тут был диван-книжка, по обе стороны от которого стояли широкие кресла.
— Отлично. — Сокол развернул одно из кресел к окну и потянул за петлю под подушкой: легким движением руки кресло превращалось в кровать. — Диван ваш.
— Денно и нощно, значит? — скривился Серый. — Я думал, это шутка.
— Я никогда не шучу, Сережа. Чувство юмора мне удалили в раннем детстве вместе с гландами.
Время было позднее, день выдался трудным, но давно обещанный разговор решили до утра не откладывать.
— Рассказываю коротко, — начал колдун, когда мы впятером собрались за столом на кухне. — И теперь честно. По возможности. Восставшими мертвецами, Сергей, я не интересуюсь, в отличие от дела Ван Дейка, поэтому на тебя вышел всего две недели назад. До этого наши проверяли зафиксированный в момент твоего возвращения всплеск силы, но ничего толком не выяснили: к тому времени, как к тебе добрались, возмущение улеглось, а хозяин платформы потрудился, чтобы скрыть информацию об аварии, а заодно и о чудесном воскрешении одного из рабочих.
— У нас то же самое, — вставил Антон. — Ребята прислали первый отчет только месяц назад и то не были уверены по поводу данных. Мутное дело. Но пару очевидцев нашли, они подтвердили, что ты был мертв.
— И ты решил это исправить, — продолжил за светлого Сережка.
— Работа у меня такая, — без раскаяния произнес тот. — Люди просто так с того света не возвращаются. А если возвращаются, то чаще всего это уже не люди.
— Когда ты приехал? — спросил у лысого Сокол.
— В четверг.
— А в субботу уже опрокинул сто грамм для храбрости, вытесал кол и пошел его убивать? Шустрый. Я здесь уже больше недели. Наблюдал, присматривался.
— И много высмотрел?
Антон держался с темным на равных, хотя был моложе его. Да и не настолько он молод, если присмотреться. Скорее, из тех, о ком говорят: «Маленькая собачка до старости щенок». Морщинки вокруг внимательных серых глаз, спокойный, уверенный взгляд. Может быть, мой ровесник, а может, старше.
— Немного, — ответил на его вопрос Сокол. — Сергей успешно затаился, а без личного контакта подтвердить версию вместилища не получилось бы. Если честно, уже подумывал прикинуться работником ЖЭКа и наведаться к нему домой.
— И у меня похожие планы были, но тут он сам из квартиры вылез…
— А может, кто-нибудь один будет говорить, и по существу? — не выдержал Сережка. — И обо мне не в третьем лице, как о покойнике.
— Хорошо, — согласился темный. — Я буду рассказывать, а Антон дополнит, если что. В общем, ты уже понял, что о происшествии на платформе нам мало что удалось выяснить. Но у меня есть теория, весьма правдоподобная. Думаю, тебя спасло, точнее, вернуло именно то, что каналы были открыты. Конечно, проход готовили для Ван Дейка, но голландцу было еще не время заселяться, а твоя собственная душа без проблем нашла обратный путь. Да и тело не умерло благодаря ранее проведенному посвящению. По идее, за то время, что ты пробыл вне себя, так сказать, должны были уже начаться необратимые процессы разложения, но ничего подобного не произошло. Наоборот — исчезли даже следы травмы, повлекшей смерть. Именно это и навело меня на мысль о том, что тебя успели подготовить под вместилище. От ритуала посвящения до ритуала дарения проходит от трех до восьми месяцев. Голландец заинтересован в том, чтобы сохранить тело, а если нужно, то и подлечить немного. А сам обряд дарения предполагает смерть хозяина тела-вместилища с последующим вселением новой сущности, и на это тоже нужно время. Поэтому Ван Дейк и придумал способ избежать физической гибели тела, а тебе это сыграло на руку… в каком-то смысле.
— Значит, авария с этим делом никак не связана? — спросил Сергей. — Просто совпало?
— Видимо, да. По крайней мере, я никакой связи не обнаружил. Антон?
— Ничего. Старое оборудование, деньги непонятно куда шли… Но этим пускай прокуратура с налоговой занимаются.
— Получается, если бы меня не превратили во вместилище, черта с два я бы тогда выжил? А если бы не… не умер, — слово далось Сережке с трудом, — вы бы меня и не засекли? А в положенный срок голландец беспрепятственно вытряхнул бы мою душонку из родного тела?
— Кому-то в жизни везет, а кому-то в смерти, — философски изрек темный.
На несколько минут воцарилось молчание, и я испуганно вздрогнула, когда в полной тишине вдруг загудел движок холодильника.
— Ясно, — подытожил Серый.
Я думала, теперь он спросит о дальнейшем плане действий, но он задал совсем другой вопрос:
— Мне вот что интересно, Сокол, если ты уже знал, что я такое, к чему был весь тот цирк, который ты устроил в первый вечер? Чушь какую-то порол, святой водой облил, если, конечно, в самом деле святой, — развлекался?
— И в мыслях не было, — серьезно ответил колдун. — На контакт выходить пришлось спонтанно, спасибо нашему воинственному другу, и достойную речь я не подготовил, прости. А с ходу выкладывать все не хотелось. Отчасти из-за Анастасии. Она могла быть связана с Ван Дейком, и не в моих интересах было оповещать ее о том, что мне известно о вместилище. А в то, что меня заинтересовал воскресивший тебя артефакт, могла и поверить, тем более после эффектного выхода Антона. К тому же меня эта вещь действительно интересует, так что не все сказанное тогда было ложью. Кстати, Ася, — обратился он ко мне, — заявление, которое я предлагал вам написать, чем вызвал бурю негодования, тоже не было шуткой. Я бы даже настоял на нем, чтобы избавиться от наблюдения со стороны Брюсселя. Но, к сожалению или к счастью, Антон тоже понял, с чем имеет дело.
— А вода? — повторил Серый, словно это было сейчас важнее всего.
— И вода была святая, без обмана. Антон был очень убедителен, называя тебя упырем, и я не удержался, чтоб не проверить.
— То есть ты всегда на лимузинах разъезжаешь и с бутылкой святой воды на всякий пожарный?
— Не всегда, — усмехнулся Сокол. — Но в тот вечер у меня и правда была встреча: нужно было оправдываться перед руководством, объяснять цель пребывания в вашем чудесном городе, поэтому взялся проверить жалобы на суккуба. Святая вода и серебро — необходимая предосторожность в общении с подобными существами.
— Ты его завалил, да? — кровожадно полюбопытствовал Сережка.
— Во-первых, Сергей, суккуб — это не он, а она. А во-вторых, зачем? Встретились, поговорили. Очень милая девушка, зовут Мариной. Претензии частично признала, впредь обещала вести себя хорошо.
— Может, ближе к делу? — зевнул светлый. — Суккубы, конечно, тема интересная, но ты обещал рассказать, как собираешься решать проблему с вместилищем.
— Если без лишних деталей, хочу попробовать закрыть каналы и не впустить голландца. Я работал с делом Ван Дейка. Ты ведь наверняка проверял, знаешь, что у меня был доступ к его записям. Думаю, кое в чем я разобрался. Но осуществить свою задумку я смогу только в день дарения, то есть предположительно второго августа, а до этого неплохо было бы найти ключ — предмет, с помощью которого провели посвящение. Судя по предыдущим попыткам, это должна быть небольшая вещь, которая долгое время находилась в пользовании у предназначенного на роль вместилища человека. Привязка всегда осуществлялась на крови. Первое вместилище Ван Дейк готовил лично, используя наливную ручку с золотым пером, которую подарил своему ассистенту. Парень не расставался с ней почти до самой смерти. Вместилище номер два, Англия, — часы. Объект якобы случайно нашел их на улице и с тех пор носил, снимая лишь на ночь. Кровь в обоих случаях брали открыто, под видом обязательных анализов для сотрудников. Дальше Ван Дейк переключился со штатных сотрудников нашей организации на провинциальных колдунов, поняв, что так будет меньше шума. Вместилище номер три, Италия, — кожаный ремень с медной бляхой, купленный на распродаже. Номер четыре, Чехия, — очки. Номер пять, снова Италия, — швейцарский нож. Ключи не обнаружили только в двух случаях. Это не доказано, но подозреваю, что все использованные предметы когда-то принадлежали самому Ван Дейку и, так сказать, настроены на своего предыдущего владельца. Чтобы укрепить привязку, они должны некоторое время, а в идеале — до самого вселения, находиться у вместилища. Среди вещей, которыми Сергей регулярно пользовался последние полгода, ничего похожего не было. Нож на эту роль подходил идеально, он расстался с ним уже после смерти, но…
Идеально подходил, а как же! Мне сразу не верилось в то, что кто-то мог подбросить артефакт в ящик и ждать, пока Серый им порежется.
— Почему ты берешь в расчет только последние полгода? — уточнила Натали.
— Просто ляпнул. Вообще-то максимальный интервал между посвящением и дарением — девять-десять месяцев. Минимальный — три. Если провести посвящение раньше, привязка распадется до срока, если позже — будет недостаточно крепкой. Если дату дарения я определил верно, посвящение состоялось в промежутке с октября по февраль.
— Почему по февраль? — не понял Серый, но тут же хлопнул себя ладонью по лбу: в феврале он уже умер… Вернее, умер бы, если бы ритуал на тот момент не был проведен.
— С ножом я ошиблась, — признала баньши, — но меня привлек порез. Даже не сам порез, а рука. Может, ты до этого ее ранил? Или… просто сдавал кровь из пальца?
— Анализы! — подхватил Сокол. — Это не слишком похоже на мистический ритуал, но работает идеально. Ты же должен был проходить медосмотр перед вахтой?
— Я и проходил. Только сдавал не кровь, а шуршащие зеленые бумажки — мороки меньше. И не ранился нигде.
— У тебя на большом пальце шрам, — заметила Нат, — не старше года.
— Так это я дома порезался. Хотел маме на кухне помочь… Вы же не станете еще и мою маму подозревать?
— Не станем, мама у тебя замечательная. — Темный, даже из вежливости не спросив разрешения, придвинул к себе пепельницу и закурил. — Других случаев кровопролития не помнишь?
— Вроде нет. А что, если мы этот ключ не найдем?
— У меня есть запасной вариант. — Уверенность в голосе колдуна вселяла надежду. — Но все же попытаемся отыскать, чем тебя «взломали». И в свете этого у меня вопрос: «Кто такая Алена?» Полное имя, адрес, телефон.
— Аленка? — растерялся парень. — Думаешь, она с этим связана?
— Не исключаю.
— Она не могла. Правда, она совсем… — Он осекся, словно только вспомнил о моем присутствии и о существовании вообще, а я второй раз за этот день почувствовала себя дурой.
— Телефон и адрес, — повторил Сокол. — И все, что о ней знаешь. Но на девушке зацикливаться не будем, поэтому завтра с утра вспомнишь и напишешь мне список всех, с кем контактировал в период с сентября по январь. А также попытаешься припомнить все раны, включая порезы при бритье и растертые мозоли: где, когда и кто при этом присутствовал. Задача ясна? А сейчас — спать.
Читать бесплатно другие книги:
