Золотое сечение Иуды Ламзов Валерий
– Ушел к своим, – ответил Ванин.
– Я пойду его посмотрю, – сказала она.
Она молча подошла к картине, встала ногой на ту самую табуретку, на которой двумя минутами раньше стоял Иуда, и вступила в картину. В одно мгновенье она оказалась в трапезной за апостольским столом на месте Марии Магдалены. Анна ловко отломила кусок хлеба и обмакнула его в чашу с вином, стоящую напротив Иисуса. Картина ожила, все зашевелилось. Гвалт за столом стоял неимоверный. Отчетливо был слышен голос апостола Петра:
– Учитель наш! Кто предаст тебя, тот дня не проживет.
– Тихо! – крикнул кто-то властным голосом. Наступила мертвая тишина, сквозь которую слышны были слова Иисуса, обращенные к Иуде: «Брат мой, делай, что должен. Время пришло».
– Это он о чем? – спросила Анна.
– Поручение у меня к нему важное, – ответил Иисус.
Сергей Арнольдович с разбегу влетел в картину.
– Анна! – закричал он что есть силы.
Но трапезная была пуста. Через окна в стене пробивался яркий дневной свет, освещая помещение. Он подошел к тяжелой дубовой двери, кованной железом, отворил засов, толкнул ее плечом. Дверь отворилась, и Ванин провалился в море света, падая куда-то глубоко вниз. Он падал, падал… Над ним появилось какое-то лицо.
«Сереженька, Сереженька!» – слышал он голос Анны. «Папа!» – кричала Юлечка. Он открыл глаза. Первыми словами, что он сказал, были: «Как много солнца!» Он лежал в своей любимой спальне в окружении Анны, Юлечки и малышни. Рядом были Федор, Зинаида Григорьевна, на стуле сидел их семейный доктор Цуца Парменовна Гогишвили.
– Что я Вам говорила? – Обращаясь к Анне, объясняла она с заметным грузинским акцентом. – Бывает такое: спит человек три дня, три ночи подряд и все тут. Организм так решил, значит так и будет. И ничего сделать нельзя. А ну давай, голубчик, ручку, давление смерим, генацвале ты наш.
– Как ты нас напугал, – сказала ему Анна, вытирая влажные глаза. – Какой же ты небритый.
– Сегодня Пасха? – спросил он.
– Да, – ответила Анна. – А ты откуда знаешь?
– Иуда сказал, – ответил Ванин и улыбнулся.
Часть третья
Кому кризис, а кому мать родная
Жизнь продолжалась, и очень скоро Сергей Арнольдович привык к тому, что Иуда из Кариот прочно утвердился в его жизни в качестве консультанта, советника и близкого друга. Правда, об этом никто, кроме самого Сергея Арнольдовича, не знал. В окружении Ванина лишь заметили некоторые новые привычки своего шефа.
Больше всех удивлялась секретарша Евгения Петровна, также уведенная в свое время из министерства. Она была почти ровесница Ванина и знала его с момента прихода в Министерство. Это был классический секретарь со всеми вытекающими последствиями стареющей дамы, убежденной в том, что весь бизнес ее шефа держится на ее личной преданности, исполнительности и порядочности. После многократных неудачных попыток устроить свою личную жизнь она остановилась на том, что решила посвятить себя служению шефу, служению бесполому, построенному на платоническом уважении. Она умела все, что касается ее работы. И в офисе персонал ее боялся не на шутку.
Она знала и видела то, что не видели и не знали другие. Отношения, которые были когда-то у Ванина с Лизой, нисколько ее не смущали. Наоборот, она потворствовала этому и всячески поощряла. Всякий раз, когда, Лиза выходила от шефа после неприлично долгих посиделок, она понимающе ей улыбалась, как бы благодаря за хорошо выполненную работу. Эта улыбка приводила Лизу в бешенство. И часто она, прежде чем выйти из кабинета, просила Ванина отправить Евгению Петровну куда подальше.
Так вот, Евгения Петровна заметила, что после смерти Лизы шеф почему-то стал подолгу задерживаться один в кабинете. Вернее, это стало значительно позже, уже после того, как он женился на Анне Павловне. Она называла жену Ванина только по имени и отчеству. Так ей было ближе. Затем Костя стал составлять ему компанию по вечерам. Однако самое большое удивление у Евгении Петровны вызывало то, что в последнее время шеф, довольно часто стал просить по две чашки кофе, и почему-то вторая всегда была нетронута. Или еще хуже: попросит накрыть что-нибудь перекусить на двоих. А кто второй? Никого нет, сидит один. Евгения Петровна со временем привыкла и к этому и стала воспринимать нововведения шефа как данность.
Между тем мировой экономический кризис для крупного российского капитала нес серьезные риски. И Сергей Арнольдович понимал, как только он доберется до нас, его первыми жертвами станут крупные промышленные предприятия, люди, работающие на них. А ему, ох как не хотелось иметь дело с людьми. И Ванин давно уже озадачил своих премудрых юристов и помощников – найти подходящего покупателя, которому можно было бы «впарить» весь консалидированный пакет Кузбасского бизнеса по баснословной цене. Его финансисты и банковские брокеры, работающие на биржах, прекрасно усвоили школу своих западных коллег и могли в несколько раз увеличить или уменьшить стоимость акций интересующих предприятий. Были бы только деньги и четко поставленная задача. И задача, и деньги были.
Подвернулся хороший покупатель из числа местных толстосумов, стремящийся подмять под себя все. Ему только не хватало угледобывающих предприятий, принадлежащих структурам Ванина, чтобы контролировать угольный бизнес в регионе. Для Ванина сделка по продаже предприятий была всего лишь бизнесом, для покупателя – политикой. И Сергей Арнольдович, что называется, «по простоте душевной», глядя своими голубыми удивительно теплыми глазами в лицо местного олигарха и политика, которого знала вся страна, заломил ему цену за свои активы в пять раз выше реальной, объясняя это тем, что он понес серьезные издержки из-за реконструкции предприятий, и главное, не восполненные добычей угля.
В это же самое время в прессу просочилась информация, что бизнесмен Ванин умышленно занижает стоимость своих кузбасских активов, опасаясь завистников. Кто-то в «Коммерсанте» опубликовал данные о запасе коксующихся углей в Кузбасском бассейне, где предприятия, принадлежащие структурам Ванина, выглядели самыми перспективными. Как известно, в нашей стране политические цели со времен Брестского мира всегда являются приоритетом над разумными. А потому, не долго сопротивляясь грабительскому предложению продавца, известный бизнесмен – политик локального розлива, согласился с предложенной ценой, заявив при этом: «Цель оправдывает средства».
Сергей Арнольдович нисколько не жалел ни о проданных предприятиях, ни тем более о людях, работающих на них. У него была своя правда, своя логика жизни, совершенно недоступная этим несчастным людишкам, выбравшим себе такую судьбу. Когда внутренний голос начинал ему говорить: «Что же ты делаешь? Посмотри, что после тебя остается? Полуразрушенные сараи, обитые сайдингом, и стеклянные офисы управлений, и супермаркеты, где рабочие оставляют свою же зарплату и опять же тебе. Ты создал систему, при которой выданные тобою деньги за адский труд этих людей возвращаются к тебе же через социальную сеть в виде прибавочной стоимости. Ты не труд, а человека сделал фактором прибыли через потребление». В таких случаях Ванин вспоминал слова Иуды, который сказал: «Каждый человек выбирает себе дорогу сам, но не всякая дорога ведет в храм. Я вот выбрал себе такую».
– Да, – говорил он себе сам. – Моя судьба такая, у них – другая. Моей вины нет в том, что одних бог создал такими, а других иными».
По договоренности сторон сделку по продаже угольных активов было решено держать в секрете до окончания всех формальных процедур. Однако произошла утечка информации, и когда Сергей Арнольдович приехал в Быковск для оформления необходимых формальностей, то по выходу из здания шахтоуправления его ждала толпа горожан и семьи шахтеров. Они стояли с транспарантами в окружении местного ОМОНа, который пытался отобрать у демонстрантов плакаты «Ванин – ты вор!», «Иуда уходи!». Больше всех выступали женщины. Они гремели кастрюлями и кричали: «Вор! Вор! Вор!». Под свист рабочих и грубую матерщину он почти бегом в сопровождении охраны добрался до машины. Однако, несмотря на сложность ситуации, краем глаза он успел увидеть довольную улыбку на лице нового хозяина, который теперь будет делать политику. Ванина распирала злоба. Его трясло то ли от поднятого сахара, то ли от бессилия повлиять на процесс.
– Где там у нас что-нибудь? – спросил он охранника.
– Что будете пить? – спросил тот, когда машина на бешеной скорости вырвалась за ворота и в сопровождении эскорта понеслась в сторону аэропорта.
– Налей виски, – попросил он. Проглотив одним махом содержимое, Сергей Арнольдович успокоился, пришел в себя: «Что ж, – рассуждал он, – за все в этой жизни приходится платить. Если за сумму, которую я выручил от этой сделки, меня хоть сто раз назовут вором или Иудой, то я это переживу». Но на словах, повернувшись к охраннику, грустно сказал:
– Какие все-таки неблагодарные эти люди. Налей еще, – и только тут заметил Матвейчука-младшего, забившегося в дальний угол салона, – и Сан Санычу тоже.
После завершения работ на трубопроводе Матвейчук-младший, или Сан Саныч как его звали коллеги, на деле оказался очень нужным, толковым работником с твердой собственной позицией. Это разительно отличало его от отца, Матвейчука-старшего, у которого своя точка зрения была только, если речь шла о деньгах. Он по-прежнему протирал штаны в Белом доме на должности «что изволите?».
Молодым руководителям, не имеющим практического опыта управления отраслями, нужны были грамотные опытные кадры без каких-либо прав, иначе говоря, консультанты. Матвейчук как-то рассказывал Ванину, когда он пришел в правительство, то «был поражен тем, что в министерствах уже не было практически ни одного министра с профильным образованием. Сплошь и рядом одни экономисты, юристы и чекисты. Нет ни одного, кто бы прошел школу руководства заводом, предприятием, за исключением военных.
Ванина это не удивило:
– Раз такое делается, значит для чего-то надо. Я тоже не сторонник того, чтобы министр был именно специалистом в своей отрасли. Это должность политическая. Что же касается замов, то те, конечно, должны иметь соответствующую подготовку. Во всем мире так уже давно делается.
– Уж больно ты умный стал, я погляжу, – не соглашался с ним Александр Иванович. – Ты радеешь за свой карман, а я за государственный.
– Нет, – рассмеялся Ванин. – Я радею за свой и за государственный, потому что честно плачу налоги. Вот в марте заплатил 450 млн. рублей.
– Для тебя это копейки, – недовольно заявил Матвейчук.
– А тебе, – продолжал Ванин, – 48 млн. рублей наличными.
Александр Иванович надулся, но Ванин решил его добить.
– Таких, как я, у тебя еще два – три. У кого ты на кормлении сидишь? А еще сынок твой у меня школу жизни проходит.
– Ну все, хватит, – остановил его Матвейчук. – Я дорожу нашей дружбой. И спасибо тебе за сына. Не возникай. Это я по-стариковски что-то стал часто брюзжать. Извини, пожалуйста.
Этот разговор с Матвейчуком состоялся месяц назад. Но Сергей Арнольдович прекрасно знал, что пройдет еще неделя, другая, и Матвейчук от имени ответственных товарищей скажет: «Где деньги за трубу?» И давать эти деньги ему очень не хотелось, потому что отдав часть, потеряешь целое. Он, Ванин, не мог этого допустить. Еще три года назад он создал схему, по которой Матвейчук от начальника строительства через своего сына получал по четыре миллиона рублей. По сравнению с ожидаемым откатом, сумма была мизерная, но Сергей Арнольдович предполагал, что ее при определенных обстоятельствах может оказаться достаточно, однако эти обстоятельства никак не наступали.
«Не дает он тебе спокойно жить, этот Матвейчук Александр Иванович», – Ванин с опаской посмотрел по сторонам, – «может помощь моя нужна?» Снова услышал он знакомый голос Иуды. Все были заняты своими делами. Сын Матвейчука после стакана виски уснул. Охрана следила за дорогой, ведя переговоры с машиной сопровождения. И вдруг от удивления Ванин чуть не закричал. На торпеде между водителем и охранником преспокойно сидел Иуда, свесив вниз ноги и удобно развалившись на боку.
– Ты помнишь Бритого? Это тот подполковник, который дело Лизы вел. И потом тебе помогал. Он, по-моему, твой человек? И уже генерал. Его надо подключать к этой проблеме. Один ты уже не справишься. Матвейчук спит и видит, как тебя «обуть».
Ванин понятливо кивнул головой.
– У меня есть план, – продолжал Иуда. – Он заключается в следующем. Ты ему должен 12 млн. зелеными. Дождись его звонка, и когда он поднимет вопрос, скажи ему, что все в порядке и что с понедельника готов начать выплаты.
Сергей Арнольдович удивленно поднял брови:
– Как?
– Подожди, – сказал Иуда, – не суетись и слушай дальше. Назначишь место передачи денег. Лучше всего, если это будет ресторан «Белое солнце пустыни». Скажи, что по одному, может, по полтора лимона будешь передавать ежемесячно через Александра, то есть его сына. Другим такое важное дело доверить нельзя. Расчет будешь производить в евро, пятисотками, для уменьшения объема. В кейс входит легко.
– Я все понял, – вырвалось у Ванина.
– Что вы сказали? – спросил полусонный Сан Саныч.
– Ничего, – испуганно ответил Ванин. – Это я про себя. Задумался что-то. Устал.
– Может, Вам поспать? – предложил Матвейчук-младший. – Я пересяду. До аэропорта еще полтора часа пилить.
Ванин, не долго думая, согласился. Не успел он удобно развалиться на раздвинутых креслах, как Иуда снова возник перед ним, как черт из табакерки, только теперь в дверном стекле напротив.
– Ты все понял? – снова спросил Иуда.
Сергей Арнольдович опять кивнул головой. Иуда продолжал:
– Там, в ресторане, обязательно заранее забронируй кабинку. Евгения Петровна знает, как это надо делать.
– И что дальше? – настороженно спросил Ванин.
– А дальше, – продолжал Иуда, – ты делаешь звонок Матвейчуку и говоришь ему, что столик в ресторане заказан, и что подъедет Александр с фруктами. А чуть позже к ним присоединишься и ты. И скажи, что тема будет закрыта полностью. Еще скажи, там будет подарок в коробочке супруге лично от него на маленькие шалости.
– Еще чего! Иуда, я Вас не понимаю, – хотел крикнуть Ванин, но тот остановил его движением руки и продолжал давать инструкции.
– И, главное, говоришь ему: «Звони Александру. Он в курсе. Фрукты у него».
Ванин, ничего не понимая, кивнул головой. Иуда соскочил с окна и устроился полулежа рядом с Ваниным так, чтобы в упор видеть его немигающие глаза.
– Теперь самое главное. Твой друг, генерал Бритов, организовывает прослушку разговора сына с отцом. Это легенда для обоих Матвейчуков. На самом деле всю эту работу сделает твой любимец Жорик. А то, глядишь, ляпнут чего лишнего, что «мусорам» знать не положено. А Бритову говоришь: «В кейсе пять миллионов евро. Это деньги, которые вымогают у банка». Скажи, что ты все можешь сделать красиво и официально. Но решил дать ему заработать 50 штук зелеными, которые лежат отдельно в красном пакете. Затем он должен сказать, что «Информация получена в ходе тестовой прослушки». Бритов посылает в ресторан своих людей, которые просят предъявить содержимое кейса.
«А там – картина маслом», – подумал Ванин.
– И учитывая должность Матвейчука, позволяют ему переговорить с шефом, с Бритовым. Вячеслав Николаевич, сжалившись над стариком, разрешает сделать звонок другу.
– Какому другу? – спросил Ванин.
– Тебе. Ты все понял? – спросил Иуда.
Но Сергей Арнольдович уже крепко спал.
Прошло немногим больше недели. В приемной Ванина раздался телефонный звонок. Мило побеседовав с Евгенией Петровной, Матвейчук попросил соединить с шефом.
– Ну как живешь, дорогой мой человек? – поприветствовал он своего бывшего зама.
– Дорогие люди живут в атмосфере нефти и газа, а мы работаем, не покладая рук.
– Я понимаю, – согласился Александр Иванович. – Но ты уж не прибедняйся. Хочешь анекдот расскажу, недавно от одного старого приятеля, услышал?
– Давай, – согласился Ванин. – Хорошие анекдоты люблю.
Александр Иванович, начал рассказывать анекдот:
– Один царь узнал, что по стране гастролирует известный итальянский скрипач и дает изумительные концерты. Короче, сплошной аншлаг. Решил пригласить этого гения к себе во дворец. Музыкант пришел и начал играть. Играл он как Бог, и царь прослезился. «Вот, – говорит, – на руке у меня бриллиантовый перстень. Он твой. Сыграй еще что-нибудь». Ну, музыкант исполнил еще одну вещь, еще более прекрасную. Царь просто захлебнулся слезами. «Вот видишь этот дворец?» «Да», – отвечает музыкант. «Он твой». Итальянец был поражен щедростью царя и все играл и играл. И когда уже совсем обессиленный от восторгов и слез царь отдал ему полцарства и дочь, музыкант спросил: «Как я могу все это забрать?» Царь серьезно ответил: «Приходите завтра».
Ванину последняя фраза очень понравилась, и он рассмеялся:
– Хороший анекдот.
– Это не все, – продолжал Матвейчук. – На следующий день музыкант приходит к царю за своим гонораром. «Каким гонораром?» – спрашивает царь. «Как за каким? – удивился итальянец. – Я же вчера радовал Вас своей музыкой». «Правильно, – согласился с ним царь. – Вы меня радовали прекрасной музыкой, а я вас радовал не менее прекрасными обещаниями. Вы мне доставили радость, а я вам».
– Актуальный анекдот, – сказал Ванин. А про себя подумал: «Надо же, как изящно деньги просит, сволочь».
– Ну, как мои дела? – уже серьезно спросил Матвейчук.
– Все в порядке, – спокойно ответил ему Ванин. – Сегодня можешь забрать.
– Как? – громко от неожиданности буквально закричал Матвейчук.
– Фрукты находятся у Александра. В «Белом солнце пустыни» заказана комната. Вы там поболтаете, а я к двум часам присоединюсь. Дело к Вам есть. О, чуть не забыл. Там, в красном пакетике мой личный подарок супруге, Вере Федоровне. Не забудь, пожалуйста.
Через минуту Александр Иванович уже разговаривал с сыном, а Жорик писал их на пленку.
– У тебя есть что для меня, сынок?
– Да, папа, – ответил ему Александр.
– И что там?
– Пять миллионов евро и еще пакет для мамы, – сказал он.
– Ты открывал, смотрел?
– Да. Все на месте.
– Угу. Но, конечно. Вот сука, – вырвалось у Матвейчука. – Жид порхатый. Сколько за нос водил, а на поверку оказался порядочный человек.
– Он нормальный мужик, папа, – в тон отцу вторил сын.
– Нормальный? – взорвался Матвейчук. – Да ты знаешь, сколько он хапнул на этой магистрали, которую я ему на блюдечке принес с голубой каемочкой? Он деньги тянет ото всюду.
– Они сами к нему идут. Ну, перестань, – успокаивал его Александр. – Человек делает тебе добро, а ты на него дерьмо льешь. Нехорошо это.
– Что нехорошо? – вспылил отец. – Нехорошо, что у меня ничего нет, а у этого, яйцеголового, все, чего не пожелаешь?
– Успокойся ты, и не гневи бога. Жди меня, через полчаса подъеду, – сказал ему Александр. Взял кейс с деньгами и спустился вниз.
«Надо же, скотина, разродился, – ворчал про себя Матвейчук, не веря своему счастью. – Теперь можно и на пенсию. Однако зря я на Сергея так. Все-таки неплохой человек. Тихо-тихо, а я постоянно при деньгах. Зачем бога гневить? Надо будет выпить за его здоровье, что ли? На дачу пригласить? Или к нему напроситься? Что-то старею я, злобный стал». Так думал Александр Иванович Матвейчук, двигаясь по тротуару в сторону ресторана «Белое солнце пустыни», где в уютном кабинете его ожидал сын, Александр.
Первый акт спектакля был разыгран безупречно.
Ванин позвонил Бритову:
– Слава, груз на месте.
– Все понял, – ответил генерал, – действую.
Сергей Арнольдович прослушал запись разговора отца с сыном. Это было что надо.
Между тем события в ресторане разворачивались следующим образом. Счастливый Александр Иванович приоткрыл кейс и остался доволен.
– Ну что, сынку? – обратился он к Александру. – Обмоем пока одни нашу семейную победу?
Сын разливал водку, а отец продолжал вещать:
– Долго твой шеф от меня бегал, но сдался шельма. От Матвейчука так быстро не убежишь.
Выпили. Вздрогнули. Закусили.
– Ты знаешь? – продолжал расслабившись Александр Иванович. – Он всегда был тихушником. С неба звезд не хватал. Я даже одно время хотел его выгнать. А потом смотрю тихий-тихий, а хватка у парня как у бульдога. Если кого за задницу возьмет, вывернет наизнанку тихо и спокойно. Я один раз присутствовал на совещании, которое он проводил по моему поручению, и еще тогда подумал: «Этот парень далеко пойдет». Стал его двигать, а как только появилась возможность сделать его одним из своих замов, сразу же подписал документы. Правда, в то время страна уже начала рушиться. И уже от министра и его заместителей ничего не зависело. Но он вертелся. Что-то создавал, лепил. Теперь понятно что.
Выпили еще раз.
– И мне, сынку, – продолжал Матвейчук, – стоило больших трудов выстоять в этой молодогвардейской банде воров – реформаторов гайдаровского разлива.
Александр знал наизусть все отцовские тирады, касающиеся новых веяний в государстве российском. И с нетерпением ждал шефа, чтобы улизнуть.
Речь Матвейчука была прервана появлением в кабинете высокого мужчины спортивного телосложения лет тридцати пяти, может сорока. Зашел он культурно, извинился и попросил разрешения, хотя было очевидно, что это лишь простые формальности этикета. Мужчина представился, сунув под нос ничего не понимающему Матвейчуку удостоверение подполковника Присунько Владимира Ивановича из Управления по борьбе с экономическими преступлениями.
– Прошу Вас пройти со мной в машину.
– Да как Вы смеете? – возмутился Александр Иванович, еще не в состоянии понять что происходит. – Вы знаете, кто я?
– Знаю, – невозмутимо ответил подполковник. – Потому здесь я, а не группа захвата.
Матвейчук внезапно обмяк и матерясь двинулся к выходу.
– Чемоданчик не забудьте, пожалуйста, – остановил его Присунько.
Повезли Александра Ивановича с сыном на Якиманку в высокое здание, затерянное между строениями. Это была бывшая женская тюрьма эпохи социализма, переделанная в офисный центр. Однако подвальная часть, в свое время оборудованная под следственный изолятор, осталась в ведении МВД, вернее одного из его подразделений. Сюда и доставили отца и сына Матвейчуков с чемоданчиком.
Подполковник попросил их присесть и положить чемоданчик на стол.
– Что у вас там? – спросил он.
Матвейчук молчал.
– Но раз не хотите говорить, то хоть покажите. Иначе придется понятых приглашать.
Александр дернулся к чемоданчику и быстро его открыл. Пораженной публике открылась картина, достойная кисти Леонардо да Винчи. Открытый кейс, в котором изящно уложены пачки с купюрами номиналом пятьсот евро каждая. Вокруг кейса склонились трое мужчин, разглядывая содержимое. На лице подполковника не отражалось ничего. Он привык к таким вещам, чего нельзя было сказать об Александре Ивановиче. На его лице было изображено такое горе, такая безысходность, что сын реально испугался за отца. А подполковник подал стакан с водой.
– Извините, я должен доложить генералу.
Вскоре в кабинете появился генерал Бритов. Был он не в форме, но энергичен и деловит. Вячеслав Николаевич свое дело знал четко. Еще минуту назад он сидел в соседнем кабинете и внимательно следил за всем происходящим в этом помещении через экран монитора. Это здание, вернее, его подвальная часть была замечательным местом для различного рода щекотливых дел, когда вопрос решался полюбовно. Но знал об этом только он сам. Приглашенные, как правило, были не в теме.
– Ну, – обратился он к Матвейчуку. – Здравствуй, Александр Иванович, дорогой.
Они были знакомы много лет, общались на различных городских мероприятиях и совещаниях, но вот так никогда.
– Здравствуй, Вячеслав Николаевич, – хмуро ответил он, понимая, что ничего хорошего ждать от встречи не приходится.
– Если бы только знал, как я рад тебя видеть, – не унимался генерал, разглядывая перед собой поверженного чиновника. – Пока за жопу не схватишь, не придете и в гости не пригласите.
– Послушай, Слава, – попытался возразить ему Матвейчук.
– Я Вам не Слава, – резко остановил его генерал. – А Бритов Вячеслав Николаевич. Будьте добры обращаться по форме. Что у вас там?
Матвейчук открыл кейс снова. Бритов безразлично посмотрел на содержимое, заметив при этом, что красный пакетик, обещанный ему, лежит на месте не тронутым.
– Это дело серьезное, – сделал он в заключение.
– Присунько!
– Я! – отозвался подполковник.
– Пишите протокол.
Он повернулся к Матвейчуку и по-дружески положил ему руку на плечо.
– Я Вам не враг, Александр Иванович. Сами понимаете, не холодильник сперли, а чемоданчик с деньгами. Откуда? Сколько там?
– Пять миллионов евро и 50 тысяч долларов США, – ответил Александр за отца.
– Единственное, что я могу позволить тебе сделать, это позвонить кому-то из своих.
И он показал пальцем на потолок. Матвейчук набрал Ванина. Мобильник не отвечал. Секретарша Евгения Петровна доложила, что шеф в администрации.
– Можно я чуть позже позвоню? – попросил он Бритова.
– Можно, можно, времени у нас достаточно. Пока протокол допроса составим, акт изъятия оформим. Все пересчитаем, перепишем. Успеем.
– А как на нас вышли, товарищ генерал? Что, наводка была? – спросил Александр, начиная потихоньку соображать, что с ними произошло.
Бритов изобразил смущение на лице:
– Наводка. Можно сказать что была, а можно, что не была. Но вам открою тайну. Спецслужбы периодически прослушивают эфир, тестируют каналы, особенно те, владельцы которых болтают много лишнего. Вот вы и оказались среди тех, кого зацепили наши коллеги и слили информацию нам. А остальное – дело техники. Оставалось только вас задержать. Все поняли?
И помолчав, добавил:
– Если, конечно, вы будете себя хорошо вести и делать то, что мы вам говорим, то у вас появится возможность послушать этот ваш любопытный разговор.
От этих слов Матвейчук пришел в ужас. Как он себя бранил, но делать ничего уже не оставалось, кроме как искать Ванина. Его мобильник, наконец, ответил.
– Извини, – сказал ему Сергей Арнольдович, – был на совещании в администрации. Задержали немного. Вы там еще не все сожрали?
– Что ты, Сережа. Мы с Александром у Бритого в тюрьме.
– Ничего не понимаю. Какого Бритова? В какой тюрьме? – наигранно переспросил Ванин.
– Нас арестовали, – по слогам произнес Матвейчук.
Бритов взял у него телефон.
– Кто говорит? – спросил он грубо и, услышав ответ, заулыбался: – Хорошо. Я жду.
И повернувшись к Присунько, приказал:
– Начинайте работать.
Пока изымали пачки денег из кейса Бритов спросил у Матвейчука:
– Вы мне можете объяснить происхождение этих денег?
– Это мои кровные, трудом и потом заработанные. Господи, за что мне такое наказание? – запричитал он.
– Папа, перестань. Не позорься, – стал успокаивать его Александр.
В это время у генерала зазвонил мобильник.
– Бритов слушает.
Присутствующие в комнате Матвейчуки, затаив дыхание, слушали. Генерал вытянулся по стойке смирно, и было слышно только одно:
– Да. Есть. Так точно. Нет. Все сделаю. Понял.
Бритов закончил разговор и вновь обратился к подполковнику:
– Составляйте акт изъятия денег и после подписания протокола можете выпускать этих голубчиков. Они никуда не денутся. Мы еще разберемся с теми, кто вам эти деньги дал. Ишь, какими суммами ворочают, мерзавцы. Совсем зажрались.
Эти слова Вячеслав Николаевич произнес от сердца и нисколько не кривил душой. Присунько вызвал двух помощниц, которые начали пересчитывать деньги в присутствии задержанных. Часа через два с отца и сына Матвейчуков взяли подписку о невыезде и отпустили домой.
Вторая часть марлезонского балета была выполнена блестяще. Ближе к вечеру к ресторану «Hongkong», что на Тверской улице, подъехала машина, из которой вышли три охранника во главе с начальником службы безопасности банка. Начальник подошел к столику в VIP-зале, где на мягких диванах удобно расположились два человека, один их которых был генерал Бритов, другой – бизнесмен Ванин. Охранник Сергея Арнольдовича передал начальнику службы безопасности кейс, в котором не доставало красного свертка с 50 тысячами долларов. Но об этом знали только двое присутствующих в этом зале.
На следующий день ровно в 10 утра позвонил Матвейчук. Ванин слушал его вопли в кабинете.
– Сережа, извини, что так получилось. Прости дурака старого. Совсем нюх потерял. И что теперь будет?
– Пока не знаю, – отвечал ему Ванин. – Делаю все, что могу. Я ведь тоже в дерьме по самое не могу.
– Прости, – лепетал Александр Иванович. – Я Вере Федоровне ничего не говорю и Сашу предупредил об этом. Если узнает, что с нами случилось, сердце у нее не выдержит.
– За меня будь спокоен, – отвечал ему Сергей Арнольдович. – От меня не узнает. Гораздо хуже будет, если узнает от следователя.
– А такое возможно? – в ужасе спросил Матвейчук, чувствуя как у него слабеют ноги.
– Исключить нельзя ничего, – отвечал ему Ванин. – Назавтра у меня назначена встреча с Бритовым. Там все и выяснится, я его немного знаю. Сволочь он порядочная, но человек с понятиями. Постараюсь сделать все возможное. Я ведь теперь тоже замазан.
Оба молчали. Ванин, потому что ждал реакции Матвейчука, чтобы поставить красиво точку, Матвейчук, потому что его набитая страшными тараканами черепная коробка в данный момент могла вырабатывать только панические мысли.
– Ты вот что, Александр Иванович, – предложил ему Ванин, – придешь в себя, зайди обязательно ко мне. Разговор есть.
Пока они говорили в углу около книжного шкафа стоял Иуда в хорошем сером костюме в голубой сорочке и темно-розовом галстуке. И только римские трофейные сандалии на босу ногу выдавали в нем пришельца из прошлого.
– А ты, я смотрю, неплохо тут у меня устроился, – обратился к нему Сергей Арнольдович. – Видать понравилось?
– А как же, – игриво ответил тот.
Они вместе остановились напротив зеркала.
– Мы с тобой, – продолжил свою мысль Иуда, – как близнецы братья. Только ты есть, а меня нет.
И действительно, в зеркале отражался только Ванин в своем сером костюме, голубой сорочке и темно-розовом галстуке.
– Кофе будешь? – спросил он Иуду.
– Пожалуй, выпью.
– Евгения Петровна, – обратился Ванин к секретарше по громкой связи.
– Слушаю Вас, Сергей Арнольдович, – ответила она голосом, в котором явственно звучали нескрываемые нотки безграничной преданности и готовности к самопожертвованию.
– Сделайте нам, пожалуйста, два кофе. Мне, как всегда, с молоком.
– Непременно. Сейчас будет, – отвечала секретарша, начиная понимать, что она сходит с ума. Еще немного и любопытство разорвет ее на части.
Между тем мировой финансовый кризис все больше давал о себе знать в банковском секторе и в экономике социальной жизни страны. В правительстве все чаще проводились консультации с представителями бизнеса и банковского сектора. Нередко в них принимал участие и Сергей Арнольдович Ванин. Несколько раз он ездил в Питер на форумы, где обсуждали пути выхода из сложившейся ситуации. Был он и в Давосе.
Однако работа банков привлекала его больше всего. Он не мог не заметить, что именно банковская сфера, являющаяся главной причиной, спровоцировавшей ускоренное развитие кризиса, в итоге меньше всего пострадала от него. И даже более того, заработала на кризисе бешеные деньги. Естественно, его интересовали глубинные причины этого явления. Ванин исходил из того, что если это произошло, значит кому-то это надо. Значит кто-то на этом зарабатывает. За годы управления собственным бизнесом он влюбился в свой банк и гордился тем, что у него он есть. Он посетил самые крупные банки мира, встречался с некоторыми из их руководителей. Но куда ему было до них? Он пытался схватить самое полезное для себя и в области структуры, и информационной технологии, и безопасности.
«Возможно, – думал он, – что на каком-то этапе привлечение иностранных банков на территорию России было и выгодно, однако неповоротливость наших отечественных кредитных организаций привела к тому, что даже пенсионеры потянулись к банкам с западными брэндами. Например, ко мне», – думал он. «А что делаю я? Я опасаюсь, что мои деньги могут пропасть здесь и выталкиваю их на Запад. А там? Там брокеры моего партнера на фондовых рынках, на Forex, на различных биржах пытаются их крутить».
Ванин сидел в своем удобном кабинете и рассуждал обо всем этом без особой радости. «Да, кто бы мог подумать еще 20–30 лет назад, что именно банки выступят основным игроком на крупнейших мировых биржах».
– Проблемы? – поинтересовался Иуда.
– Да. Проблемы. И очень серьезные, – Ванин прищурил свои голубые глаза и в упор посмотрел на Иуду. – Как ты думаешь, что является причиной мирового финансового кризиса? – спросил он.
Иуда задумался и стал чесать щеку.
– Что, слабо? – не унимался Ванин.