Привидение в кроссовках Донцова Дарья
– Какой вздор! – вскипела я. – Просто мне показалось, что вам понравилась выпечка, вот я и решила купить эклеры. Себе тоже закажу.
– Вы не представляете, – всхлипывала девушка, – как отвратительно быть нищей, считать копейки, одеваться в секонд-хэнде и постоянно экономить на всем.
– Отчего же! Очень хорошо это знаю. Долгие годы я существовала на крохотную зарплату!
– Нет, не понимаете, – размазывала по лицу сопли Дина, – меня никто не уважает! Вот Надька деньги дала, да не сама привезла, а вас отправила.
– Надя…
– Ой, не верю я в ее болезни! – взвизгнула «подруга». – Просто ей богатство в голову ударило! От денег у многих башку сносит. Знаете, откуда у нее все?
– Нет.
– Так сейчас расскажу, – оживилась она.
Я вздохнула. Все-таки люди крайне неблагодарные животные. Очень многие норовят сделать гадость тому, кто подал им руку помощи, а все зависть!
Однажды моя бабушка Афанасия со вздохом сказала:
– Дашенька, не зови к нам Катю Ковалеву.
Я очень удивилась. Афанасия всегда приветливо встречала моих подруг, кормила обедом и доставала из буфета остродефицитные тогда шоколадные конфеты.
– Тебе не нравится, что у нее папа алкоголик? – с детским простодушием поинтересовалась я.
– Нет, – покачала головой бабушка, – Катерина плохая подруга.
– Неправда, – с жаром воскликнула я, – Катька хорошая! Она так меня жалела, когда десятиклассники портфель на шкаф запихнули.
Афанасия вздохнула:
– Маленькая ты еще, глупая. Не тот друг, что в несчастье пожалеет, а тот, что твоей радости порадуется.
– Не понимаю.
– Когда ты на катке руку сломала, как поступила Катя?
– Ну, – призадумалась я, – сочувствовала, а потом сказала, что мне даже повезло, целую четверть писать не придется.
– Ладно, – улыбнулась бабушка, – а когда вчера ты показала ей новое платье?
Я поморщилась.
– Сначала промолчала, а потом посоветовала не носить плиссированные юбки, они меня полнят! Может, и правда не надо, а, бабуль?
Афанасия погладила меня по голове.
– Детка, больше всего ты похожа на весеннюю кильку. Просто твоя подружка завистлива, а между настоящими друзьями нет места для этого чувства.
Вот и Дина с трудом пыталась справиться с завистью, но та упорно поднимала голову, нашептывая ей:
– У Надьки-то все лучше, книжки ярче, игрушек больше.
Надюша и впрямь жила в более благополучной, чем Дина, семье. У Диночки имелась только мама, учительница начальных классов, папа исчез, когда дочери исполнился год, и с тех пор бедная мать выбивалась из сил, чтобы одеть, обуть и прокормить детей. К тому же, как истинный советский педагог, она считала игрушки глупой забавой, и у Дины на полочке сидели пластмассовый пупс и потрепанный мишка. Книжки мама одобряла, но не все. Пушкин, Чехов, Тургенев – это да. Дюма считался отвратительным. И к одежде у нее были свои требования.
– Главное, чистота, – внушала она Дине, просившей джинсы, – светленькая кофточка, черненькая юбочка, и ты одета лучше всех.
Белый верх, темный низ в глазах мамы-педагога – это была лучшая униформа на все времена. Сами понимаете, что всяческая косметика запрещалась, а в ванной, на бортике лежал кусок детского мыла.
– Шампуни портят волосы, – вдалбливала Анна Евгеньевна в голову дочери.
Потом, впрочем, иногда со вздохом добавляла:
– Да и дорогие очень.
Дина молчала, она давно поняла, что с матерью бесполезно спорить, это как против ветра плевать, тебе же в лицо и отлетит. Но, забегая в гости к Наде, Дина частенько мыла голову, выдавливая на ладонь из пластмассового флакона приятно пахнущую массу. Волосы после становились блестящими, пушистыми, легко укладывались. А попользовавшись мылом, Диночка плакала. Шевелюра сбивалась в ком, пряди не желали распутываться, и на них лежал какой-то серый налет.
Но у Надюши был не только хороший шампунь. Она часто притаскивала в класс диковинные вещи: жвачки, шариковые ручки, чипсы… Это все привозил ее папа-летчик, регулярно гонявший свой самолет по маршруту Москва—Берлин—Москва. Потом вдруг благосостояние подруги лопнуло. Папа-летчик умер от сердечного приступа, следом за ним отправилась и мама. Надюша только-только перешла в десятый класс. Правда, у нее еще был старший брат, двадцатилетний Алешка, который героически принялся заботиться о сестре, но получалось у него плохо, денег в их доме хронически не хватало.
Сначала брат с сестрой, не приученные к экономии, быстренько растратили «подкожный запас», оставшийся от родителей, потом продали кучу вещей, а когда опомнились и поняли, что нужно считать не только рубли, но и копейки, то беречь было уже нечего. Теперь Наденька бегала к Дине и, особо не чванясь, ела суп из перловки да гречневую кашу с жаренным на подсолнечном масле луком. В прежние года Надюша всегда отказывалась от подобного угощения, вежливо говоря:
– Большое спасибо, я уже кушала.
Но сейчас мигом проглатывала содержимое тарелки и выжидательно поглядывала на суповую кастрюлю. Дина наливала добавку и говорила:
– Ешь сколько влезет.
На ее лице была откровенная жалость, но в душе… О, Диночка предпочитала не заглядывать так глубоко, потому что там жила радость. Вот как оно в жизни случается: из князи да в грязи. Теперь было все наоборот: Дина обеспеченная, а Надя голодранка! Школу девочки закончили в 90-м году. И здесь их дороги разошлись. Надюша хотела пойти в парикмахерское училище, но брат воспротивился:
– Придумала дурь! Всю жизнь вокруг чужой грязной головы пропрыгать! Нет уж, ты должна получить высшее образование.
– Сильно тебе МАДИ помог? – попыталась сопротивляться Надя. – На пятый курс перешел, и что? Какие перспективы?
Но Лешка упорно стоял на своем, и пришлось покориться. Единственное, в чем ей уступил брат, это в выборе профессии. Алексей предлагал идти в медицинский, но Надя уперлась:
– Нет! Только на искусствоведческий.
Брат согласился, втайне надеясь, что сестрица не попадет в модный вуз и успеет перетащить документы в стоматологический. Но Надя неожиданно сдала все экзамены на «отлично».
В начале 90-х годов Колпаковы бедствовали отчаянно. Лешка крутился, как черт в колесе. В 94-м он начал коробейничать. Ездил по городам и весям, предлагая людям всякую ерунду. Но денег все равно хватало лишь на хлеб.
У Дины же ситуация складывалась по-иному. Она тоже поступила в институт, и во время новогоднего бала на симпатичную первокурсницу обратил внимание местный принц, дипломник Олег Рогов – друг Алексея. Весной сыграли свадьбу, осенью родилась девочка, через год сразу двойня. О какой учебе могла идти речь? Тем более что Олег начал отлично зарабатывать, основал фирму, торгующую бытовой техникой. В 95-м году у него было все: отличная квартира, великолепная машина, хорошо налаженный бизнес. Иногда, из чистой жалости, он давал Алексею соковыжималки и мясорубки на реализацию.
Колпаковы тоже пытались встать на ноги, но получалось у них плохо. Надюша оказалась без работы, а Лешка начал прикладываться к бутылке. Правда, алкоголиком он стать не успел, потому что в 98-м году произошли события, мигом поменявшие местами Дину и Надю.
В августе, как всем известно, приключился дефолт. Бизнес Рогова лопнул. Мужик предпринял героические попытки, стараясь удержаться на плаву: продал квартиру, машину, но даже эти финансовые вливания не помогли. Олег стал одним из армии разорившихся предпринимателей. Перенести такой удар не каждому по плечу. Впрочем, кое-кто, получив от судьбы пинок, стискивает зубы и, ломая ногти, вновь лезет к вершине.
Олег оказался слаб духом. Лучшим другом для него стала бутылка. И в отличие от Лешки, выпивавшего каждый день, но понемногу, он начал нажираться до поросячьего визга. К концу ноября Олег стал походить на бомжа или наркомана, которого ничто, кроме дозы, в жизни не интересует. Но самым неприятным для Дины оказалось не это. В том же самом ноябре, когда Диночка окончательно поняла, что финансовое благополучие безвозвратно лопнуло, в этом дождливом, отвратительном месяце к Наде пришло сказочное богатство, просто упало в руки, как переспевшая груша. Какая-то дальняя родственница, Дина не поняла кто, оставила Колпаковым наследство. Шикарный дом в местечке Калиново, совсем недалеко от Москвы, кучу денег, драгоценности, одним словом, все нажитое за долгую жизнь.
Лешка с Надькой отремонтировали свои хоромы. Лешка начал торговать автомобилями и весьма преуспел. А у Нади открылся талант оценщика антиквариата. Одного взгляда, мельком брошенного на вещь, хватало Колпаковой для того, чтобы сделать вывод о ее стоимости. Она никогда не ошибалась, поэтому столичные коллекционеры принялись наперебой зазывать Надю к себе. В карман потекли денежки, их стало столько, что и не потратить. Лешка с Надькой оделись, обулись, как короли, приобрели автомобили и по нескольку раз в год ездили за границу. Жизнь поднимала их вверх, а Дина, наоборот, падала вниз. Что у нее было? Трое хныкающих, постоянно вырастающих из одежек детей, потерявший человеческий облик алкоголик-муж, утаскивающий трясущимися руками из дома все, что можно обменять на бутылку, отсутствие специального образования и работы…
Но больше всего Дину расстраивала доброта Нади. Лучшая подруга приезжала в гости, нагруженная набитыми под завязку торбами, совала детям шоколадки и приговаривала:
– Не падай духом, Динка, жизнь, она как качели: туда-сюда, вверх-вниз. Было на твоей улице счастье, теперь ко мне заглянуло, скоро и у тебя вновь окажется.
После ее ухода на столе частенько обнаруживался конвертик с деньгами, и Дине делалось совсем гадко. Надя своей добротой унижала подругу… Одним словом, жизнь была ужасна.
– И ведь что ни случись, у нее только денег прибывает, – ныла Дина, поглощая шестой пирожок, – прямо проклятье какое-то. Вот, Лешку убили…
– Как? – подскочила я. – Брата Нади?
– Ага, – равнодушно ответила Дина и нацелилась на очередной кусок слоеного пирожка с мясом.
– Когда?
– Осенью, – пробормотала собеседница, – то ли в октябре, то ли в ноябре, не помню.
– За что?
– Фиг его знает. – Дина пожала плечами. – Небось дорогу кому перешел, коммерсант!
– На него было совершено покушение?
Девушка развела руками:
– Сначала сказали – авария, дорожно-транспортное происшествие, он на огромной скорости со всей дури прямо в пост ГИБДД вломился, вместе с ним еще парочка ментов на тот свет отлетела, а потом Надька говорила, что дело завели. Вроде кто-то с его тормозами намудрил, сломал их нарочно. Но с подробностями я незнакома. Трезвый он был, вот это точно, потому что пить совсем бросил еще в 98-м.
Узнав о кончине Алексея, Дина решила, что Надя потеряет автомобильный бизнес, в который Колпаковы вложили большую часть средств. Рафинированная искусствоведша совершенно не разбиралась в моторах, колесах и кузовах. Но Наденька наняла управляющего, и денежный фонтан забил с утроенной силой. Лешка был человек боязливый, осторожный, неохотно применявший новшества и недооценивавший значение рекламы, а новый управляющий мигом увеличил выручку, сделав Надьку еще богаче.
– Ничего ее не берет, – жаловалась Дина, – ну совсем ничего. А самое обидно знаете что?
– Что?
– Все ее нынешние знакомые уверены, будто богатство они с Лешкой заработали исключительно благодаря собственному уму и сообразительности. А на самом деле оно им обманом досталось, – внезапно выпалила собеседница и замолчала.
– Почему обманом? – удивилась я. – Сами же говорили, они наследство получили, от родственницы.
– Это я не так выразилась, – вздохнула Дина, – не обманом, а дуриком. А насчет родственников… Да они и вспомнить не могли, кто это такая, Наталья Филимонова. У них вообще семья дурацкая. Папа из детского дома был, у матери все в войну погибли. Никаких там бабушек, дедушек, тетушек… Хотя, может, это и к лучшему. Вон у моего Олега мать жива, какой с нее толк? Лежит целый день в кровати и стонет: тут у нее болит, там хватает, а она что думала? До стольких лет дожила, и болячки не приклеятся? Теперь лишний рот. Корми ее, пои, лекарства покупай… Моим детям на фрукты не хватает, а я грымзе за сто рублей таблетки от язвы волоки. Знаете, какие медикаменты дорогие! А что я от свекрови видела? Может, она нам дачу сберегла? Или квартиру? Нет ведь! Стоило свекру помереть, она как с цепи сорвалась. Все продала и объяснила: «Живу один раз, хочу мир посмотреть…»
И ну кататься: Париж, Лондон, Цюрих, Бонн. Везде в лучших гостиницах останавливалась. За два года профукала денежки. Другие детям копят, внукам, а эта! Теперь ноет: «Диночка, душенька, купи цветной капусты, очень хочется».
Нет уж, бабуля дорогая, прогуляла все, теперь жри овсянку на воде!
Выпалив последнюю фразу, девица схватила бумажную салфетку и вытерла капельки пота над верхней губой. От Диночки исходили волны злобы, ее малопривлекательное личико стало еще гаже.
– А Олег… – начала она.
Но я, понимая, что сейчас собеседница примется выливать ушаты дерьма на мужа, мигом перебила ее:
– И что, они так и не узнали, кто это, Наталья Филимонова?
– Вспомнили в конце концов, – фыркнула Дина. – Лешка в Калиново поехал, ну где им дом оставили, и сообразил. Тетка она им, двоюродная сестра матери. При жизни-то не общались. Ну надо же, как повезло! Затрат никаких. Подарков на дни рождения не носили, в больницах возле тетки не сидели, не терпели вздорную бабу, и пожалуйста – все денежки разом огребли. Вот уж счастье привалило, полной меркой. Сказать кому, не поверят. Вечно так: одной конфетка, другой фантик. Мне господь ничего не послал, ничегошеньки, все подарки другим достались.
И она вновь зашмыгала носом, но на этот раз в моей душе не шевельнулась жалость. У бога всевидящие очи, и, если он не дает Дине богатства, значит, она его не заслужила.
ГЛАВА 8
В «Офеню» я явилась к одиннадцати.
– Муся! – заорала Маня, кидаясь ко мне сломя голову.
– Осторожней, милая, – начала я, но Машка, желая выложить мне все новости, произошедшие за день, не смотрела под ноги. Правой кроссовкой она задела один из стеллажей, и книги в ярких глянцевых обложках водопадом рухнули на пол.
– Ну ты и растяпа! – выпалила я. – Теперь подбирай, да смотри, аккуратно.
– Наставили тут капканов, – пробурчала Маня и заорала: – Леля, иди сюда!
Из глубины магазина вышла Леля Сыромятникова.
– Интересное дело! – удивилась я. – Ты-то как сюда попала?
Леля – единственная дочь нашего соседа по коттеджному поселку Ложкино, банкира Сыромятникова. Уж не знаю, в каких финансовых реках выловил Иван Александрович свое нынешнее благосостояние. Сами понимаете, о таких вещах у полузнакомых и даже у очень хорошо знакомых людей не спрашивают. Но как соседи Сыромятниковы просто идеальны. Всегда вежливые, приветливые, готовые прийти на помощь. Карина, мать Лели, не работает, она бывшая манекенщица, Иван Александрович, наоборот, практически никогда не бывает дома. Никаких шумных вечеринок с пьяными песнями и стрельбой они не устраивают, к тому же у них имеется любимый кот Сомс, постоянный кавалер наших Фифины и Клепы, поэтому Карина никогда не сердится, если кошки мнут цветы, а собак она частенько зазывает к себе, в особенности старушку Черри, и от души угощает чем-нибудь вкусненьким. Но сейчас Карина уехала в Карловы Вары лечить бунтующую печень.
– У нас дома тоже темно, – пояснила Леля, – и стекла выбиты. Вот я и решила с Машей пожить. Тут удобно, колледж напротив.
– Погоди, погоди, – недоумевала я, – и няня, Вероника Сергеевна, тебя отпустила?
– А мама ее уволила.
– Веронику? За что? Когда?
– Ну, – смутилась Леля, – в общем…
– Говори, говори, – подтолкнула подругу Маня, – мусечке можно, она секреты хранить умеет.
– Ну, – продолжила Леля, – мама их с папой застала на диване в кабинете. Они-то думали, что мамочка в парикмахерской надолго засела, а она выехала из ворот, а «мерс» возьми да сломайся.
Кара пошла пешком домой. Представьте теперь ее негодование, когда перед глазами предстала дивная картина: собственный муж и обнаженная няня. Веронику выставили вон, а злая Карина на следующий день уехала в Карловы Вары, заявив обескураженному супругу:
– Сам занимайся Лелей, больше никаких прислуг.
Два дня Иван Александрович честно приезжал домой к восьми, а потом приключился ураган.
– Папа сказал, – поясняла Леля, – если с вами, то нам можно жить хоть в магазине, хоть в скобяной лавке.
– Ты не одна? – подскочила я.
– Мулечка, – укоризненно сказала Маня, – естественно. Леля вместе с Сомсом.
Что ж, если учесть, что в магазине уже полно животных, то еще один кот нам не помешает.
– Ладно, – вздохнула я, – как-нибудь разместимся.
– Мы ляжем спать у Аллочки в кабинете! – закричали девицы.
Создавшаяся ситуация нравилась им безумно. Жить в книжном магазине, что может быть прикольней! Честно говоря, я не разделяла их восторгов. Здесь около меня нет ни Ирки, ни Катерины, и думать об ужине для детей предстоит самой.
Маня и Леля начали подбирать книги, я пошла наверх и обнаружила, что девочки позаботились не только о себе, но и обо мне. Диван был разложен и застелен, на письменном столе виднелись две пустые пластмассовые коробки из-под китайской лапши и шкурки от грейпфрутов. К дивану был придвинут стул, на нем лежала шоколадка и книга Марининой. Маруська явно хотела доставить матери удовольствие.
Я умылась, немного почитала и выключила свет.
– Мусик, – заорала Маня, всовывая голову в кабинет, – ты знаешь, что тут мыши?!
– Ты купила мышей? – пробормотала я, готовая после встречи с Лелей ко всему.
– Нет, – ответила Маня, – здесь самые обычные, домовые, серые.
– Откуда ты знаешь?
– Видела внизу, в торговом зале. Как думаешь, они могут погрызть книги?
– Ну на этот вопрос ответ надо скорей у тебя спрашивать, кто у нас будущий ветеринар?
– Не закрывай дверь в кабинет, – велела Маня, – пусть Клепа, Фифина и Сомс ночью по магазину ходят.
– Хорошая идея, – пробормотала я, засыпая.
Маня еще что-то говорила, но мои веки склеились, и звук перестал проникать в уши.
Проснулась я от тяжести. Кто-то положил мне на спину мешок с мукой. Покряхтывая, я вывинтилась из-под одеяла и увидела Хуча.
– Ну, дружок, так не пойдет, иди спать в кресло, диван узкий, это не моя кровать в Ложкине!
Но мопс не хотел уходить, дремать, используя вместо подстилки хозяйку, казалось ему более привлекательным, чем куковать одному в холодном кресле. Я попыталась спихнуть Хуча на пол, но не тут-то было. Если Хучик не желает чего-то делать, заставить его невозможно.
Потерпев неудачу, я решила пойти вниз попить воды, зря не подумала оставить на ночь в кабинете бутылку минералки. Халата у меня не было. Кеша и Маруся забыли прихватить его из дома, одеваться мне не хотелось, поэтому я вышла на лестницу прямо в коротенькой ночной рубашке. Стесняться некого, в магазине только я и девочки.
Но не успела я сделать пару шагов, как увидела небольшую точку света, перемещавшуюся внизу. Забыв, что на мне одеяние, больше всего похожее на футболку, и что ни брюк, ни юбки под ним не имеется, я закричала:
– Эй, кто там?
Точка мигом погасла.
– Кто там?
Молчание.
– Немедленно отвечайте!
Снизу послышался легкий шорох, словно незнакомец бежал на цыпочках по залу.
– Стой! – заорала я и ринулась вниз.
Все ясно, в «Офеню» проник вор. Сигнализацию мы сегодня не включали, сообщив на пульт, что на ночь в магазине останутся люди. Вневедомственная охрана не возражала, и вот теперь сюда влез грабитель.
– Стой! – вопила я, перепрыгивая через ступеньки. – Стой немедленно!
Но тут произошло непредвиденное. Вылетев в темный зал, я совершенно забыла, что слева стоят два огромных стенда «Новинки». Левая нога зацепилась за полочку. В ту же секунду я рухнула на пол, а сверху на меня посыпалась гора литературы.
Вспыхнул свет. Заспанные девочки в пижамах стояли надо мной.
– Что случилось? – хором спросили они.
– Тут был вор.
Машка подошла ко входной двери.
– Нет, заперто изнутри.
– Но я видела свет от фонарика.
– Мусечка, – сказала дочь, – это невозможно, смотри, щеколда задвинута. Ты сама ее закрыла.
– Я? Нет!
– Ну, значит, мы закрыли, – не стала спорить Машка.
– Но фонарик!
Маруська постояла секунду в задумчивости, потом повернулась к Леле:
– Дай твой брелок, ну тот, с подсветкой.
Леля кивнула и сбегала за ним наверх.
– А теперь, мусечка, иди на второй этаж, – велела дочь.
Я покорно поднялась по ступенькам.
Свет погас, а через пару минут по залу заметался тонкий лучик.
– Вот, – обрадовалась я, – точь-в-точь такой.
Раздался стук двери и веселый Машкин голос:
– Ну, ты поняла, что никого внутри не было? Я вышла наружу и посветила в витрину.
– Ты ходила на улицу в пижаме! – возмутилась я. – С ума сошла! Во-первых, на улице январь, а во-вторых, мы не в Ложкине!
– Мусечка, не занудничай, – вздохнула дочь, – я хотела тебя успокоить. Просто некая личность стояла у магазина и направляла фонарь на витрину.
– Зачем?
– Ну, идиотов много, – философски заметила Машка, – может, любопытный, а может, и впрямь залезть сюда хотел.
– Но шорох!
– Муся, – вздохнула Маня, – это мыши, серые, домовые, грызуны, всего лишь мыши.
– И сказала кошка: «Тише, тише, тише, не буди, мне во сне приснились мыши, не одна, а целых три», – неожиданно заявила Леля, потом увидела мое удивленное лицо и добавила: – Песенка такая есть, детская, про киску, которая грезит о мышках.
– Все таинственные обстоятельства имеют логическое объяснение, – подвела итог Машка.
– И инопланетяне? – спросила простоватая Леля.
– Лучше помогите книги на место расставить, – вздохнула я.
Короче говоря, не выспались мы совершенно. Где-то около пяти, распихав томики на полки, легли вздремнуть. Не успели мои глаза закрыться, как раздался отвратительный резкий треск. Семь сорок, пора вставать.
Я заглянула в кабинет к Аллочке и вздохнула. У заместительницы стоят два дивана, весьма неудобных, вот девочки и решили проблемы по-своему. Стащили с них подушки и устроились на полу. Импровизированное ложе окружали собаки: Банди, Снап, Черри и Жюли, Хуч предпочел спать со мной. Поверх одеял мирно дремали кошки Фифина и Клеопатра. Сомс сидел на подушке, возле головы Мани. Увидав меня, он издал короткое «мяу» и гордо сверкнул круглыми зелеными глазами. У кота был радостный, если не сказать счастливый вид, учитывая, что его еще с утра не кормили, это выглядело странно.
– Тебе понравилось бродить ночью по магазину? – спросила я у Сомса и уже собралась погладить его по пушистой спинке, но тут заметила на макушке Маруси, в ее светло-русых волосах, какой-то странный комок темно-серого цвета. Недоумевая, я наклонилась пониже, похоже на кусок меха со шнурком, может, кот оторвал помпон от Лелиной шапки? Я совсем приблизила лицо к подушке и заорала от неожиданности:
– Мама!!!
Девчонки подскочили.
– Что? – спросила Леля. – Опаздываем, да? В школу?
– Нет, – сердито ответила Маня, – мусечка визжит. Книги опять упали?
Я только тыкала пальцем в ее волосы.
– Там, там…
Машка запустила руку в пряди и вытащила… дохлую мышь.
– Подумаешь, мышка!
– Она мертвая! – взвизгнула я.
– Это лучше, чем живая, – возразила Машуня, – не укусит, небось Сомс принес.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– А он весь вечер тут засады устраивал, – пояснила дочь, – видишь, весьма удачно. Потом мне добычу приволок, угостить хотел, хороший кот.
И она поцеловала усатую морду. Мне стало интересно.
– Почему же он решил побаловать тебя, а не Лелю?
Маруська встала и потянулась.
– Кошки очень памятливы, а Сомс еще и благодарен. Помнишь, как недели три тому назад я вытащила у него из горла рыбью кость?
Было такое дело! Леля ворвалась к нам вся в слезах, держа в руках Сомса. Кот сидел с разинутой пастью, из которой текли слюни, а на морде было самое несчастное выражение.
Маруська мигом поняла суть проблемы и ловко вытащила острую кость, которая застряла у несчастного в глотке. Остаток вечера Сомс сидел у Маши на коленях и преданно терся ушастой головой о подбородок спасительницы.
– Теперь ему представилась возможность отблагодарить меня, – пояснила Маня и добавила: – Мусечка, будь другом, а?
– Что, детка?
– Больше не ори так у меня над ухом, а то я чуть не скончалась от ужаса. И откуда только у тебя такой голос взялся?
– Сама не пойму, – вздохнула я и пошла на первый этаж ставить чайник.
Торговый зал выглядел совершенно обычно. Ничто не указывало на то, что ночью я носилась по помещению, роняя книги. Вдруг послышалось бодрое цоканье. Это Бандюша летел по лестнице вниз. Добежав до двери, он сел у входа и замел хвостом.
Читать бесплатно другие книги:
