Игрушки для взрослых мужчин Борминская Светлана
– Возможно, – пожала плечами Лидия Борисовна.
– Лид, а видела наследника моего? – дорогу преградил ее «школьная любовь» Степа с коляской.
– Хорошенький, – умилилась Лидия Борисовна. – Степ, а твоя-то вроде снова беременна?
– Что ты, Лид, у нас и так уже трое, – отшатнулся от нее Степа. – Солить их, что ли?.. И так не высыпаемся, то кормим, то памперсы меняем.
– Ага, с вами все ясно, – кивнула Новичкова. – Спешу я, Степ, пока, увидимся еще!
– Давай, а ты замуж не вышла еще, Лид? – в спину ей крикнул Степан. – Хочешь, с другом познакомлю?..
Лидия Борисовна обернулась.
– Друг красивый? – серьезно спросила она.
– Как я... примерно, – кивнул Степа и зевнул. – Не хуже меня, Лид, тоже метр восемьдесят два.
– В другой раз, – пробормотала Новичкова, набирая цифры на домофоне дома напротив. – Спасибо тебе, Степ.
Дверь открылась, и Лидию Борисовну пропустила в подъезд какая-то дама в точно таком же пальто.
Она уже заходила в квартиру на втором этаже, но в прошлый раз попала неудачно, Лямбда Моисеевна Иванцова, старушка семидесяти пяти лет, в тот день сломала ногу и ждала врача.
– Как ваша нога, Лямбда Моисеевна?.. – поинтересовалась Новичкова.
– Лучше, – вежливо показала ей вставные зубы старушка.
– Прошлый раз вы мне говорили про двух подруг Инны Скотчинской, – напомнила Лидия Борисовна, – помните, Лямбда Моисеевна?
Худенькая бабушка в шелковом халатике кивнула и переступила маленькими ножками в пушистых шлепанцах, опираясь на костыль.
– Зайдите ко мне, – предложила она, – я как раз чай заваривала и думала его пить.
– Вы назвали мне два имени в прошлый раз, и одно, кажется, Цаца, – допивая вторую чашку, напомнила Новичкова, глядя на интенсивно жующую кекс старушку.
– Щас, – кивнула та с набитым ртом.
– Конечно, – улыбнулась Лидия Борисовна, осматривая стерильную кухню.
Лямбда Моисеевна зорко наблюдала за участковой подвижными глазами бывшей красавицы и продолжала жевать.
– Лямбда Моисеевна, а откуда вы знаете Инну Скотчинскую? – осторожно спросила Новичкова.
– Все просто, проще, чем вам кажется... Инночку я учила сольфеджио и с тех пор просто не теряла из виду, – Иванцова, положив в рот конфетку, задумчиво стала ее сосать, глядя куда-то в сторону.
– Вы мне говорили, что можете узнать адреса ее лучших подруг, – с улыбкой напомнила Лидия Борисовна. – Что-нибудь вышло из этой затеи?
– Конечно, – дососав конфетку, улыбнулась Иванцова. – А вы сомневались?.. Конечно, кто же принимает старух всерьез. Правда, я узнала не адреса, а номера телефонов.
– Это даже лучше, – обрадовалась Лидия Борисовна.
– Вот, – Лямбда Моисеевна протянула две визитки, пошарив рукой на подоконнике, – достаточно ясно написано?..
– Не то слово, спасибо, – рассмеялась Лидия Борисовна. – Скажите, – спросила она напоследок, – а муж Инны, на ваш взгляд, что из себя представляет?
– Я не знаю, – пожала плечами Иванцова и добавила шепотом: – А Инночка на жизнь мне не жаловалась, всегда приветливая, веселая, бегала вокруг дома по утрам, располнеть боялась!.. Вы найдите Инночку, хорошо?
Лидия Борисовна кивнула.
– Хорошо, найду, Лямбда Моисеевна...
Секс на люстре
Со светской львицей Юлией Чеботаревой встреча должна была состояться в ресторане «Кафе „Пушкинъ“ через час. Лишь подъехав к Тверскому бульвару, Лидия Борисовна вспомнила, что надела не самый лучший свой костюм.
– В конце концов, – подбодрила она себя, – не на свидание же еду!
– Вас ждут вон за тем столиком, – подошел к ней юноша с бейджиком «хостес», когда Новичкова вошла в ресторан.
– Тут действительно потрясающие круассаны – ароматные, сладкие и хрустящие, – улыбнулась ей Юлия, восточного вида красавица с усталыми глазами. – Я сразу поняла, что это вы.
– Почему? – Лидия Борисовна присела напротив. – А вы, значит, Юлия?..
– Костюмчик у вас милый, – Юлия понимающе вздохнула. – И зовите меня, пожалуйста, Цацей, как все.
– А вы меня Лидой, как все, – разрешила Новичкова. – Где я могла вас видеть раньше?..
– Наверное, в светских новостях, – Цаца улыбнулась, откинув со лба иссиня-черные волосы. – Чай-кофе и круассаны?..
– Да, и еще сырники, я о них слышала много хорошего.
– Скажите, а что вы хотели узнать про Инну?.. Неужели она в самом деле пропала? – у Цацы зрительно увеличились глаза. – Вы меня напугали, честное слово, я и на встречу согласилась лишь поэтому.
– А вы очень близкая подруга Инны?.. – задала встречный вопрос Лидия Борисовна. – Инна Скотчинская пропала, безо всякого сомнения.
– Да, близкая, хотя мы уже не так часто созванивались с тех самых пор, как она вышла замуж. – Цаца кивнула подошедшему с подносом официанту. – И потом, Инна везде стала появляться с мужем. Сами понимаете, в первый год замужества все подруги побоку.
– Так бывает, – согласилась Новичкова. – Скажите, Цаца, Инна вам не жаловалась на свою семейную жизнь?
– А вы мне сперва объясните, что значит – Инна пропала, и когда?
– Четвертого сентября, днем, а вот почему, я пытаюсь выяснить, – Лидия Борисовна налила заварку в чашку, отпила и поморщилась.
– Долейте кипятком. И что, ее не нашли до сих пор? – через минуту спросила она.
– Инна Скотчинская объявлена в розыск. Вспомните, пожалуйста, когда вы с ней виделись или разговаривали последний раз, а также как она жила с мужем, на ваш взгляд?.. Не было ли у нее любовника и не собиралась ли она развестись? И если да, почему?.. Что она говорила на этот счет? А также...
– Подождите, Лида, – Цаца покачала головой, – я знаю не так уж много.
– Хорошо, – кивнула Лидия Борисовна. – Я вас слушаю.
– А вы следователь?
– Нет, я участковый инспектор.
– И вы ищете людей сами?..
– Если получаю заявление по месту жительства от родственников пропавшего, – Лидия Борисовна кивнула. – А потом передаю все собранные материалы следователю, который будет вести это дело. Провожу предварительный розыск, я бы сказала.
– Да, вам будет о чем поразмышлять, – вздохнула Цаца. – Итак, Инна до своего замужества работала администратором в «Подвальчике». Это очень хороший чайный ресторан.
– Как долго?
– Лет пять. В «Подвальчике» собирались и собираются все сливки Москвы, – отпив глоток кофе, вздохнула Цаца.
– Да, сливок в Москве хватает, – согласилась Новичкова.
– А знаете, Лида, дамой тридцатилетней выдержки можно отравиться! – сказав, Цаца снова взяла паузу.
– Я тоже в некотором смысле дама тридцатилетней выдержки, – Новичкова улыбнулась, – что вы имели в виду, объясните.
– Я буду откровенна, иначе разговор не имеет смысла. Так вот, Инна из тех, кто пропускает через свое сердце безумное количество мужчин, – Цаца поморщилась. – У нее, по нашим дружеским подсчетам, было около двух тысяч любовников.
Лидия Борисовна поперхнулась.
– Женщина-гейша – совсем не для семьи?..
– Но она очень хотела выйти замуж и вышла, – Цаца с удовольствием поглядела в тарелку на сырники. – Да, тут очень хорошие сырники. Понимаете, замужество – это была идефикс Инны лет с двадцати пяти, – Цаца вздохнула.
– У многих такая идефикс, – понимающе пробормотала Новичкова.
– Но призовая лошадь Инна была прочитанной книгой для тысяч мужчин, и никто не хотел жениться на ней, – Цаца вздохнула. – И тут, как в кино, на горизонте появляется некий Коля Скотчинский, богатый сынуля известного папаши, который долго учился и жил в Англии. Он приходит в «Подвальчик» и видит Инну... А знаете, Инна не подпускала его к себе довольно долго, – Цаца, понизив голос, хмыкнула, – игнорировала до смешного.
– Не нравился?
– Да, вы же видели его, – Цаца поморщилась и закурила. – Но женщина не может быть всегда молодой, годы-то идут. Знаете, как она называла Скотчинского?
– Котиком?
– Нет, – Цаца улыбнулась. – Инна называла его – «мой компромисс».
– А лучше «компромисса» никого в тот момент не было рядом?
– А лучше на Инне не женились, – повторила Цаца. – Знаете, когда секс на люстре с любым, а после третьего мартини в трусиках остаться невозможно, то обычно замуж не зовут... Редко кто читает одну и ту же книжку больше двух раз.
– Инна его полюбила или все-таки нет?..
– Скотчинского? Думаю, да, полюбила... Понимаете, Лида, я замужем дважды, и вот на прошлой неделе мой супруг впервые не ночевал дома... Возможно, мы расстанемся, но у меня с психикой, по большому счету, все в порядке. – Цаца повертела на пальце дизайнерское обручальное кольцо. – Благодаря жизни в двух браках – у меня душа на месте.
– Не верю, что у вас нет любовника, извините, – Лидия Борисовна усмехнулась.
– А я не скажу вам, – Цаца вздохнула. – Думайте что хотите, а вот Инна выложила бы гору интересных подробностей про мужчин, с которыми спала... Знаете, Лида, у женщин, которые жили с колоссальным количеством мужчин, психопатия в самой тяжелой форме, поверьте, и они помнят до мельчайших подробностей все унижения, которые испытали от своих партнеров, а куда без них?.. Ведь редкий мужчина не скот, – Цаца отломила кусочек круассана и закинула его в рот, – при том, что мужчины в чайный «Подвальчик» заходили очень непростые.
– Например, какие?..
– Известные музыканты, продюсеры, бомонд.
– То есть мужчины, о которых мечтают абсолютно все?
– Да. Но обычно мечтают о том, чего не знают! – тут Цаца протяжно вздохнула. – При этом Инна была очень успешный менеджер, ее ценили.
– Говорят, она была совладелицей ресторана «Подвальчик»? – поинтересовалась Лидия Борисовна.
– И к сожалению, продала свою долю после замужества, – поморщилась Цаца. – До сих пор сокрушаюсь, что сама не купила ее долю, а насчет постоянных любовников Инны, которые у нее были до брака, я могу вам сказать вполне определенно...
– Да, пожалуйста, возможно, они помогут отыскать ее, – Новичкова вытащила диктофон.
– Записывайте, Саламанский Альбрехт, театральный художник и продюсер, и еще двое – Благов и Фридман, но Фридмана сейчас нет в России, он уехал за границу, а Благов женился... Нет, номеров их телефонов я не знаю, – Цаца пожала плечами. – Конечно, я могу их узнать, но это займет время...
– Ну тогда, пожалуйста, скажите имена Благова и Фридмана. И как Инна жила с мужем, на ваш взгляд? Что у них было в семье?..
– С Николаем?.. Я, право, не знаю, но Инка не жаловалась, хотя и не скрывала, что его родители были против их брака. У Николая очень сложные отношения с отцом, Рэмом Скотчинским. По словам Инны, его родители даже не приехали на свадьбу, а прислали какой-то подарок из Лондона, кажется, китайский сервиз... Вдобавок родная сестра Николая, Влада Бармичева, моя близкая подруга... Так вот, она тоже с Николаем после его женитьбы ни разу не встретилась. Николай Скотчинский очень малообщительный человек, себе на уме, я бы сказала, что не мешает ему быть успешным бизнесменом, – Цаца взглянула на часы. – Мне уже пора, к сожалению, но вы звоните в любое время, обычно я встаю очень рано. Приятно было с вами познакомиться, Лида, – Цаца подала руку. – И пожалуйста, я очень вас прошу, звоните, если что-то узнаете про Инну.
– Я позвоню обязательно, – Лидия Борисовна несколько секунд смотрела в спину уходящей Юлии Чеботаревой, потом взглянула на недоеденный сырник и отодвинула от себя тарелку.
Анна
«Вход с Тверской улицы, – вспомнила она, – а снаружи должна быть черная вывеска и прыгающий стаканчик с коктейлем. Ничего похожего нигде нет».
– А ресторан «Цветы» не подскажете где? – трижды повторила Лидия Борисовна, пока какой-то господин в спецовке не ткнул рукой в ближайшую подворотню.
– Зайдите туда!
Лидия Борисовна послушно свернула... Прыгающий стаканчик с коктейлем «прыгал» прямо перед ней , и Новичкова вошла в стеклянную с колокольчиком дверь.
– Раздевайтесь, – прошелестел голос сбоку, и Лидия Борисовна увидела в темной нише негра-гардеробщика.
– У меня здесь встреча, молодая и интересная дама не заходила сюда несколько минут назад?.. – спросила она у официанта.
– Вас, кажется, ждет не дама, а джентльмен. – Официант кивнул на столик под разноцветными лампочками, похожими на уличные, за ним сидел молодой мужчина с бородкой, весьма приветливо смотрящий в ее сторону.
– Нет, я жду именно даму, у нас деловая встреча, и она должна состояться с минуты на минуту.
– Тогда садитесь сюда, – официант кивнул на столик неподалеку. – Вот меню. Рекомендую ростбиф с салатом из огурца и баклажаны с горгонзолой.
– А что еще? – присев, поинтересовалась Новичкова.
– Порционного судака в темпуре, – официант улыбнулся. – И у нас очень хороший палтус. Выбирайте...
– А можно к вам?.. Не могу сидеть один, и пока ждем закуски, поболтаем! Сейчас принесут четыре вида хлеба на выбор: с томатами, оливками, семечками и обычный ржаной – есть где развернуться, правда?.. – джентльмен уже сидел рядом. – Я тут постоянный гость и едок... Баклажаны с горгонзолой здесь самые лучшие в Москве, а палтус так просто тает во рту!.. Кстати, готовить палтуса – большая проблема, его очень легко пересушить – пару лишних минут на сковородке и можно выбрасывать.
– С вами так занимательно, – Лидия Борисовна заинтригованно глядела на подсевшего к ней мужчину, – но дело в том, что сейчас подойдет одна дама, для сугубо важного разговора, так что вряд ли могу вам составить компанию. Прошу прощения.
– Шельдяшова Анна? – спросил джентльмен, и Лидия Борисовна внимательно взглянула в его ясные глаза. Мужчина ей нравился.
– А вы знаете ее? – Лидия Борисовна разочарованно оглядела полупустой зал. – Она не придет?..
– Это я, – бородка джентльмена дрогнула. – Шельдяшова Анна – это я.
– Вы-ы-ы? – переспросила Новичкова. – Вы подруга Инны Скотчинской – Шельдяшова Анна?!
– Да, а что удивительного, я – подруга Инны, – мужчина устало вздохнул и взглянул ей в глаза.
Лидия Борисовна уронила кусок ржаного хлеба с семечками на пол. Мужчина снова вздохнул и понимающе улыбнулся.
– Полжизни был мужчиной в теле девушки и наконец стал просто мужчиной.
– Вы и паспорт поменяли? – Лидия Борисовна закашлялась.
– Безусловно, хотите взглянуть?
– Я вам верю.
Перед ней сидел безусловный мужчина. В мятом костюме и сверкающих ботинках. Короткие волосы были уложены в нечто пристойное на голове, на руке сияли часы, на безымянном пальце тонкое обручальное кольцо.
– Вы – друг детства Инны? – Лидия Борисовна спросила, как можно деликатнее.
– Подруга... Мы жили в одном доме неподалеку от общежития ткацкой фабрики, – кивнул Шельдяшов.
– В Железнодорожном?
– Да.
– Скажите, почему вы совсем не удивились, когда я позвонила?
Шельдяшов некоторое время молчал, глядя, как официант расставляет тарелки.
– Не удивился, да.
– Почему?
– Вам правда интересно?.. Понимаете, я этого ждал... Ведь если Инна пропала, тихой семейной истории не получилось, так? Я предупреждал ее, что ничего хорошего из этого замужества не выйдет, и, как видите, я не ошибся.
– На ваш взгляд, Инна настолько сумасбродная дама, что не смогла бы жить в семье?
– Нет, Инна – самая приятная женщина из тех, кого я знаю, – Шельдяшов покачал головой. – Ешьте, а то остывает быстро, – кивнул он на ростбиф.
– Я только что ела, – Лидия Борисовна мельком взглянула на тарелку.
– Мы с Инкой провели самое лучшее детство на свете, лазали по деревьям, а домой возвращались с разбитыми коленками... Выросли и уехали в Москву. Знаете, одно из самых приятных в жизни женщины, когда на тебя смотрят мужчины, и ты им нравишься. Знакомые, незнакомые, русские, иностранцы, да хоть инопланетяне! И не важно совсем, как выглядит мужчина, стар он или молод, богат или беден, – его восхищение, его приятное удивление тобой, и он – супермен в твоих, да и в своих глазах тоже! Инна много раз переходила от одного мужчины к другому и была вполне счастлива.
– А выйдя замуж, стала несчастлива?..
Шельдяшов кивнул и начал есть.
– М-мммм, вкусно... Знаете, как Скотчинский относился к Инне? – жуя, поинтересовался он.
– Хотелось бы узнать, – призналась Новичкова.
– Как собственник... А разве можно приватизировать лунный свет? – аппетитно чавкая, спросил Шельдяшов, сохраняя очень серьезную мину.
Новичкова хмыкнула и пожала плечами.
– Но на самом деле этого всего могло и не быть, ну если бы Инна не вышла замуж за этого розовощекого поросенка Скотчинского... Ну зачем, скажите, что-то менять, если жизнь и так дает много?.. Я ее отговаривал!.. У всех так бывает, когда мы знакомимся. Я про совпадения, когда люди понимают друг друга с полуслова... И очень грустно, когда совпадения в ощущениях пропадают. Их не остается совсем через какое-то время... Куда они делись? Почему люди снова чужие?
– Может, их и не было? Совпадений, – предположила Новичкова.
– Да были же, были!.. Счастливые совпадения перетекали из глаз в глаза... Вот так и у Инны было со Скотчинским. Но я говорил: «Он – не твой, Инка! Не твой, не твой...»
– А она? Что говорила она?
– А она, – Шельдяшов помолчал. – Знаете, это очень мило – придумывать имена своим будущим детям и заранее решать, будут они учиться в Гарварде или в Йеле... Особенно если вы только начали встречаться. Такие предположения не делают людей ближе.
– Да, – кивнула Лидия Борисовна. – Значит, они придумывали имена? Значит, все-таки любили, вили гнездо и хотели жить дальше?..
– Но Инна-то была не домашняя клуша, – шепотом сказал Шельдяшов. – Посадить ее дома мог только такой осел, как Скотчинский!
– Но ведь если бы Инна родила ребенка, возможно, их семейная жизнь потекла бы по обычному руслу? – предположила Новичкова.
– Да никогда не потекла бы, и какое там забеременела ?.. Инна – от Скотчинского?! – вдруг засмеялся Шельдяшов. – Хотя... чем черт не шутит. У меня даже аппетит пропал, – вдруг пожаловался он.
– Почему? – Лидии Борисовне вдруг стал неприятен Шельдяшов. – Женщине тридцать. Пора уже... Что в этом необычного – выйти замуж, родить детей?
– Просто Инна – не для семьи, – Шельдяшов снова задумчиво, с видом робота, жевал. – Как говаривал Лекок: «Многие мужчины, влюбившись в ямочку на щеке, по ошибке женятся на всей девушке»!
Лидия Борисовна грустно посмотрела на ростбиф и даже ковырнула его вилкой.
– Скажите, Аня, а вы знали мать Инны?.. Ну, раз уж вы жили рядом.
– Конечно, – Шельдяшов кивнул.
– Расскажите мне о ней, пожалуйста... Я никак не могу ее увидеть, все пытаюсь и никак.
Шельдяшов вздохнул.
– Обычная старая ведьма... Когда Инке было девятнадцать, ее матери исполнилось тридцать шесть. И она переспала с Инкиным женихом, – быстро произнес он и закрыл ладонью рот.
– Что-о-о?!
– Ну, на тот момент у Инны был жених, вполне состоявшийся мужчина двадцати пяти лет, – Шельдяшов долго выбирал зубочистку.
– И что? Инна узнала об этом?
– Да, и ушла из дома, а ее мать вышла замуж за парня и живет с ним до сих пор... Дочку еще одну растит. Младшую.
– Инна общалась с матерью хоть иногда?.. Она простила ее?
– Нет, разве с такой сукой можно общаться? – удивился Шельдяшов. – Вы бы общались?
– То есть в течение одиннадцати лет они не виделись? – изумилась Новичкова.
– Нет.
– А вы точно знаете?
– Точнее не может быть, хотя Скотчинский приглашал мать Инны на их свадьбу. Кстати...
– Что?
– Я тоже не был на их свадьбе, – Шельдяшов вздохнул. – Поэтому ничего не могу сказать, приезжала ли к ним мать Инны или нет. Я просто не знаю!
– Вы часто созванивались? Инна вам жаловалась на мужа?..
– Нет, Инна не жаловалась, мне даже казалось, что ее все устраивает, но я не очень-то верил в это.
– Почему?
– Я просто знаю Инну почти тридцать лет, – Шельдяшов улыбнулся. – И у меня есть версия...
– Какая?
– Она мертва, – Шельдяшов кивнул. – Это самое простое объяснение.
– И что с ней могло произойти, – перебила его Новичкова, – на ваш взгляд?
– Ее убил Скотчинский. Я уверен в этом, – Шельдяшов закусил губу. – В припадке ревности.
Лидия Борисовна кивнула.
– Спасибо.
– На здоровье, звоните, если что, – на прощание улыбнулся Шельдяшов.
«Все считают Скотчинских абсолютно несовместимой парой, – размышляла Новичкова, перебегая дорогу к метро. – А ее мать, видимо, искать больше не имеет смысла. Похоже, она – последний человек на земле, к которому Инна обратилась бы за помощью. Но все равно, что-то здесь не так...»
Замешкавшуюся Лидию Борисовну оттолкнула от дверей какая-то дородная тетка и с шумом первая забежала в метро... Новичкова отпрыгнула подальше от хлопнувшей двери и разозлилась, но дама была уже недосягаема. Распрямив руки с тяжеленными сумками, она летела к турникетам наподобие самолета сельскохозяйственной авиации.
– Корова, – пробормотала Лидия Борисовна, потирая ушибленный локоть. – Безрогая, – подумав, добавила она.
Страшная тайна
Теплое логово в кровати и тишина... Николай Романович засыпал и просыпался, рядом нервно посапывала приглашенная им любовница... Спать одному Николаю Романовичу отчего-то не представлялось правильным.
Проснувшись, он узрел крошечную точку на стене и снова забылся на какое-то время, слыша во сне, как за окнами шумит клен у дома и изредка каркает разбуженный клан местных ворон.
Ему снилась Инночка.
«Мужиков-то, мужиков-то!..» – оглядывая стройные ряды самцов на пляже в Шарм-эль-Шейхе, повторяла она.
Николаю Романовичу было стыдно видеть, как Инночка хищно облизывается.
«Секс на люстре с каждым!» – бросила звонкий клич Инночка, и пляж радостно загудел, а откуда-то сверху с хрустальным звоном рухнула здоровущая чешская люстра, придавив и расплющив с десяток зазевавшихся...
«Оп-паньки!» – прыгнув на люстру, начала быстро снимать купальник Инна, и тут Николай Романович проснулся и, нащупав в углу спящую Тату, прижался к ней изо всех сил.
– Тата, дорогуша...
– Любимый, – воркнула во сне Тата. – Любимый мой...
А утром.
– Вчера рядом с нашим рестораном машину взорвали... Ты завтракай-завтракай, – Тата положила на тарелку поджаренный хлеб. – Пока горяченькое.
Скотчинский вяло жевал.
– Ну почему, когда мне говорят «дорогуша», я не верю, Коль?.. Мне хочется вытащить из косметички рогатку и стрельнуть жеваной бумажкой прямо в лоб. А вот голубушкой меня никто не называет, а я поверила бы, – Тата хмыкнула. – Может, про рогатку мою знают?..
– Дорогуша, заткнись, пожалуйста, – Николай Романович откусил большой кусок ветчины с тостом и покосился на любовницу. – Ненавижу знаешь что?..
– Что, зая? – проворковала любовница.
– Шаблоны и ниши, куда одни люди пытаются загнать других, – отчеканил Скотчинский. – Я пошел в холодильник, вымоешь тут и приберешься.
– Да, любимый, – кивнула Тата.
Через пять минут дверь хлопнула.
– Я люблю чудовище, – улыбаясь, тихо сказала Тата и беззвучно, одними губами повторила: «Чудовище...»
А Николай Романович в это время шел через сквер к своему офису.
– Ми-лай...
– Что? – обернулся он и не увидел никого. Никого.
Кто-то кашлянул, и откуда-то из-под земли раздался голос:
– Ми-илай, не болей, слышь?..