Темная страсть Джонс Лиза
– Спасибо. Извини. Это действительно важно. – Перед тем как нажать кнопку вызова, я покосилась на Аву. Ей ничего не стоило услышать наш разговор. – Подожди секунду, Крис. – Поспешно оглядевшись по сторонам, я вдруг поразилась, насколько тут людно. С чего мне взбрело в голову, что это самое подходящее для встречи место, разозлилась я. – Я должна выйти, иначе не смогу нормально говорить. То есть… можешь подождать пару минут?
– Да, конечно. – Глубокий, низкий голос Криса в трубке подействовал на меня обычным образом – схлынувшая было краска вновь вернулась и бросилась мне в лицо, сердце стукнуло прямо в ребра. Этот мужчина по-прежнему имел эту власть надо мной, мог заставить мое сердце разогнаться до галопа, расплавить кости, остановить дыхание. При мысли о том, что я могу потерять его, если разговор вдруг пойдет не так, у меня все переворачивалось внутри.
Я покосилась на дверь, но идея снова прыгать на ветру показалась верхом идиотизма. В итоге я предпочла укрыться в туалете.
– Ффух, все! Слышишь меня?
– Слышу. А почему ты пыхтишь так, как в ту ночь, когда только выбежала со склада? За тобой снова кто-то гонится?
– Что-то вроде этого, – не успев ни о чем подумать, брякнула я. – А ты где? Можешь говорить?
– Да. Сара, в чем дело?
– Ни в чем. – Я забегала из угла в угол. – Ничего особенного. Просто хочу, чтобы так было и дальше. И поэтому решила предупредить тебя, чтобы ты не пугался, потому что когда я волнуюсь, то начинаю молоть всякую чушь. Не обращай внимания.
– Обо мне не нужно волноваться. Ни сейчас, ни потом. Вообще никогда, слышишь? Лучше скажи в чем дело, а то я чувствую, что начинаю сходить с ума, пытаясь сообразить, что там с тобой происходит.
– Ладно, ладно. Просто… я тут все думаю о розовых бабочках… тьфу, бабочках на сосках и о розовой трости и…
– Мы не станем делать ничего такого, что тебе не понравится.
– Да, я знаю, но суть не только в этом. – Я вдруг с ужасом почувствовала, что опять запуталась в словах. – Дело в том, что ты привел меня в мир этих чертовых бабочек и розовых тростей, но ты – это не бабочки. И не чертовы трости, даже розовые. Ты – это кожа, и боль, и мрак.
– Вот, значит, каким ты меня видишь?
– Ты и есть такой – и мне это нравится. Но это значит, что я тоже должна быть такой.
– Сара…
– Крис, прошу, дай мне закончить, прежде чем я… – Ноги у меня подогнулись, и я привалилась к стене, чтобы не упасть. – Я так боялась потерпеть неудачу, что поддалась этому страху… на то есть много причин, но все они слишком сложные, чтобы сейчас это обсуждать, да я и не уверена, что сама их понимаю, хотя и пытаюсь. Но я не хочу, чтобы тот же самый страх мешал мне сейчас, поэтому собираюсь сказать все, что давно собиралась, пока не успела испугаться. Я помню, как говорила, что белые изгороди из штакетника не вызывают у меня особого энтузиазма, и это правда, и никогда не будут, но точно так же я не представляю своей жизни без тебя. Для меня это значит, что я должна идти за тобой туда, куда ты меня поведешь. Только не вздумай сказать, что тебе не нужен никто, кроме меня. То есть мне бы, конечно, хотелось, чтобы это была правда, и, видит Бог, это много значит для меня, но у тебя есть свой способ справляться с жизнью, есть куда укрыться, когда тебе это нужно. Об этом говорит все – твои картины, клуб, то, как ты ведешь себя, понимаешь? И я не хочу, чтобы кто-то еще был рядом, когда все это тебе понадобится. Хочу, чтобы это была я. И еще мне хочется, чтобы ты верил, что я не сбегу. – Задохнувшись, я замолчала. Тишина в трубке стала вдруг осязаемой. Дышать было совершенно нечем – казалось, эта тишина обрела реальный физический вес и тяжко давит на грудь. Это было до такой степени невыносимо – эта пауза, – что захотелось заполнить ее словами. – Проклятие, Крис, скажи же что-нибудь! Я тут чуть ли не при смерти, а ты молчишь!
– А что, если ты не сможешь этого вынести? – Он даже не попытался возразить… не отрицал ничего из того, что я только что сказала.
У меня сжалось сердце. Так вот чего он боится! Что когда он откроется мне, я не смогу принять его таким, какой он есть.
– Нам обоим нужно знать, смогу или нет. Вдруг у нас не сложится, и потом мы оба будем мучиться, что все могло бы быть иначе, если бы я попробовала.
– Ты не сможешь.
– Ладно, – хрипло прошептала я. Мне казалось, что я умираю. – Значит, я угадала… все так и есть.
– И что это значит?
– Это значит, ты уже понял, что я не та, которая тебе нужна. Я и сама это знаю. Ну что ж… Тогда не стоит тянуть. Я прямо сейчас пойду соберу вещи…
– Нет. Ты не пойдешь собирать никакие вещи. Даже не думай. Тем более после того случая на складе.
Рука моя метнулась к горлу. Что он хотел этим сказать? Что порвал бы со мной, если бы не то, что произошло на складе?
– Может, мне действительно нужно какое-то время где-то пожить, но это уже не твоя забота. Ты не обязан меня защищать, Крис. Я не нуждаюсь в твоих подачках.
– Я не это имел в виду. Проклятие, Сара! Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Я сжалась, как от удара. Боль всегда была неизменной спутницей Криса… теперь она стала и моей.
– Я хочу, мне нужно. Правильно, неправильно. У меня от всего этого каша в голове, вся моя жизнь – одна большая путаница, и я безумно от этого устала. Если так пойдет и дальше, мне конец.
– Нет, это мне конец – если ты уйдешь от меня. Слышишь, Сара?
Меня снова захлестнула боль – только на этот раз это была его боль, не моя. Каждое слово Криса сочилось болью, проникало мне в душу, чтобы поселиться в ней – точно так же, как поселился в ней Крис.
– Я не хочу уходить, – прошептала я.
– Тогда не уходи. – Это была уже не просьба, а мольба. Один из редких моментов, когда я чувствовала, что он так же уязвим, как и я. – Я сегодня же вернусь домой, и мы обо всем поговорим.
– Нет, – поспешно перебила я. – Не делай этого. Мне довольно и того, что ты не хочешь, чтобы я ушла. Я буду ждать тебя, обещаю. Я тебя дождусь.
– Я могу прилететь сегодня, а завтра утром вернуться.
– Нет, прошу тебя. Не нужно. То, что ты делаешь, очень важно, а я в любом случае буду работать допоздна.
– Я возвращаюсь. – Кто-то окликнул его. – Нужно идти, – заторопился Крис. – Возможно, я уже не позвоню, но вечером мы увидимся.
– Значит, я тебя не отговорю?
– Даже не мечтай.
Его снова окликнули – мы торопливо распрощались. Услышав в трубке долгие гудки, я прижалась лбом к холодной стене. Перед глазами у меня все плыло – я была так счастлива услышать, что Крис готов послать все к черту, лишь бы увидеть меня, что меня не держали ноги. «Что происходит? – думала я. – Что мы делаем друг с другом? И почему мы не в состоянии остановиться?»
Немного придя в себя, я вышла из туалета… и меня вдруг охватило недоброе предчувствие. Я обежала взглядом кофейню, пытаясь понять, откуда оно. И вздрогнула, заметив Марка – стоя боком ко мне, он о чем-то разговаривал с Авой. Я видела его только в профиль, но Ава сидела с несчастным видом, а когда Марк придвинулся вплотную, словно собираясь шепнуть ей что-то на ухо, у нее сделалось такое лицо, будто она вот-вот расплачется. Видимо, они были знакомы куда ближе, чем я считала, и я вдруг спросила себя, насколько я хорошо знаю всех этих людей, которых вижу чуть ли не каждый день.
Ава подняла голову – наши взгляды встретились, и у меня появилось такое чувство, словно я мышь, за которой только что захлопнулась дверца мышеловки. Я торопливо отвела глаза в сторону и направилась к столику, чувствуя на себе тяжелый взгляд Марка. Оставалось только гадать, догадывается ли кто-то, кроме меня, что ощущение власти, исходившее от этого человека, от которого, казалось, потрескивал воздух в помещении, являлось неотъемлемой его частью, или же они решили, что это под моей ногой потрескивал пол, когда я шла к своему столику.
Я торопливо сгребла со стола вещи, на ходу придумывая, как объяснить, почему я тут, а не в галерее. Наверное, мне следовало удивиться, что Марк не сделал попытки подойти – но почему-то я совсем не удивилась. Вероятно, он намеренно нагнетал напряженность, чтобы иметь удовольствие понаблюдать, как я стану корчиться от смущения. Мне уже был знаком этот его психологический прием. Марк частенько пользовался им и весьма успешно. В отношении меня он всегда срабатывал безотказно – но больше этого не будет. Мне потребовалось немало времени, чтобы разглядеть – и понять – то хорошее, что есть в Марке. Однако понимать – не значит любить, а то, что делал Марк сейчас, не слишком мне нравилось.
Я уже взялась за ручку двери, собираясь выйти на улицу, когда он вдруг неожиданно возник у меня за спиной. Перегнувшись через мое плечо, Марк галантно распахнул передо мной дверь, в его темных глазах я снова увидела вызов.
– Вот вы где, мисс Макмиллан. А я уж было испугался, что вы последовали примеру Ребекки и тоже сбежали.
Я моргнула от неожиданности, но, похоже, за последние пару недель мое умение контролировать себя несколько поистощилось.
– Но я же предупредила Аманду, что иду сюда. И потом… знаете, от меня не так-то просто избавиться, – брякнула я. Выскочив на улицу, я подставила лицо ледяному ветру. Марк последовал за мной. Не успел он захлопнуть за собой дверь, как я осознала, насколько двусмысленно прозвучала моя последняя фраза. Если это Марк убил Ребекку, он мог истолковать ее в том смысле, что со мной у него этот номер не пройдет… но, сказать по правде, мне не верилось, что Марк на такое способен. Скорее всего он просто трахнул ее. Во всех смыслах этого слова. А я только что по собственной глупости разрушила то, чего мне удалось добиться, дав ему повод думать, что он может попробовать то же самое со мной, и чуть ли не пообещав, что даже не попытаюсь сбежать.
Споткнувшись, я повернулась к нему.
– Я не в том смысле…
Темные глаза Марка сузились.
– Знаю, мисс Макмиллан. Просто помните, что женщина всегда имеет право передумать. На то она и женщина.
– Что-то слабо верится, что вы оставляете нам право самостоятельно решать за себя.
– Вот как? Что ж, думаю, вы удивитесь, узнав, как много я позволяю… если, конечно, речь идет о подходящей женщине.
Мои щеки полыхнули огнем.
– Я не собиралась…
Марк рассмеялся – низким, рокочущим смехом, и я окончательно растерялась. До этого я ни разу не слышала, чтобы он смеялся.
– Готов поклясться, вы не собирались – как не собираетесь делать много из того, чего бы мне от вас хотелось.
Я уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но Марк перебил меня:
– Нет, нет, я не собираюсь на вас давить. – Взяв меня за плечи, он подтолкнул меня в направлении галереи. – Давайте вернемся. Кстати, в кабинете вас ждет небольшой подарок.
Слава Богу, он не видел моего лица – и не мог догадаться, как меня потрясли его слова. Дело в том, что ему удалось то, что до него удавалось только Крису. Фраза насчет подарка вызвала у меня такой всплеск адреналина, что я едва удержалась, чтобы не броситься бежать, так мне хотелось поскорее узнать, что же это такое. Я понятия не имела, что это может быть. Редкое произведение искусства? Официальное повышение? Вариантов могло быть множество.
Я думала, что Марк последует за мной в кабинет – но ему в очередной раз удалось меня удивить. Что ж, оно и к лучшему, решила я, чем меньше он будет знать о том, как его присутствие действует на меня, тем лучше. Я вихрем влетела в кабинет… и ноги мои приросли к полу, едва я увидела, что лежит у меня на столе. Это была тетрадь… как две капли воды похожая на те, что я накануне положила в сейф Криса.
Глава 11
Положив на колени тетрадь, которую оставил на моем столе Марк, я ехала в викторианский особняк Альвареса, построенный им в одном из самых фешенебельных районов Сан-Франциско под названием Ноб-Хилл, который острословы окрестили Сноб-Хилл. Десять минут езды – и вы оказывались там, где кишмя кишели богатые, влиятельные и знаменитые; да что особняки, даже магазины и театры тут были особые, специально для элиты. Как-то волей-неволей в голову лезли всякие опасные мысли… тут все буквально кричало о деньгах, от которых я в свое время отказалась, чтобы не захлебнуться в них.
Я свернула на подъездную дорожку, отличительной чертой которой была ее полная заурядность, но если вспомнить, что рядом раскинулся город, занимающий территорию чуть менее 47 квадратных миль, чего-то другого трудно было ожидать. Но ничем не выдающийся снаружи, особняк поражал гламурной пышностью, стоило только оказаться внутри. Мои поиски в Гугле, когда я пыталась узнать, как сюда доехать, вызвали лавину ссылок, в каждой из которых фигурировало имя какого-нибудь известного архитектора, так что я не сомневалась, что особняк Альвареса не исключение.
Заглушив двигатель «порше-911» и покусывая губы, я разглядывала выкрашенную в красный цвет дверь. Ничего особенного, напомнила я себе. Я по-прежнему сама себе хозяйка. Я больше не прячусь. Я не отказываюсь признать реальность. Я приехала на встречу, которую назначил мне знаменитый, прославленный Рикко Альварес. Так какого черта я сижу здесь… почему не бегу к нему сломя голову, ведь до назначенной встречи всего пять минут, а пунктуальность всегда считалась признаком хорошего тона?
Мои пальцы вцепились в дневник – прочитав его, я испытала одновременно радость и разочарование. Увы, он тоже не помог рассеять мрак, окружавший жизнь Ребекки, как и все, что я уже читала. В эту тетрадь Ребекка скрупулезно заносила сведения о каждой вещи, которую она оценивала для аукционного дома «Риптайд». Наиболее интересным оказалось то, что она писала о служащих галереи, клиентах и художниках, с которыми имела дело, особенностях их характера, интересах и прочем.
Все записи, где упоминалось имя Криса, были тщательно зачеркнуты – сколько я ни старалась, ничего не смогла разобрать, хотя внушительный список предметов искусства, которые он продал через «Риптайд», меня не особо удивил – я уже знала, что все вырученные деньги пошли на детскую больницу. Но сейчас мне почему-то не хотелось об этом думать. У меня была назначена встреча, от которой многое зависело – я понимала, что должна добиться успеха… но меня мучили страх и неуверенность, для которых, казалось бы, не было никаких причин. А ведь Ребекка хорошо отзывалась об Альваресе. Его мало кто понимал, и хотя им часто двигали жажда славы и деньги, в великодушии и благородстве ему трудно было отказать. Так чего же я паникую?
До галереи рукой подать. Марк взял с меня слово, что я сразу позвоню, чтобы рассказать, как прошла встреча с Альваресом. О том, что я здесь, знали многие. Но… я боялась совершить роковую ошибку. Что, если Марк с Альваресом и есть те, о ком Ребекка писала в своем дневнике?
Вытащив из сумочки телефон, я нажала клавишу быстрого набора, куда заранее внесла телефон Джейкоба. Он ответил после первого же звонка.
– Мисс Макмиллан? У вас все в порядке?
– Да. Все отлично. Просто… хотела убедиться, что наша договоренность в силе. Может, я превращаюсь в параноика, но…
– Паранойя лучше, чем беспечность.
Я понятия не имела, много ли ему известно о Ребекке и о том, во что я вляпалась, но сейчас это уже не имело значения.
– Я еду на деловую встречу, и моему боссу известно, где я, но в свете недавних событий я решила, что будет неплохо, если еще кто-нибудь тоже будет знать.
– Назовите адрес.
– Что-то вроде частной галереи известного художника Рикко Альвареса, – объяснила я, продиктовав ему адрес. – Не знаю, сколько времени это займет. Может, пятнадцать минут, а может, и два часа. Если быстро управлюсь, вернусь в галерею – у нас сегодня корпоративное мероприятие.
– Можете перезвонить через час? Чтобы я знал, что с вами все в порядке?
– Боюсь показаться невежливой, но постараюсь.
– Если не сможете, просто пришлите эсэмэску. Так будет проще.
– Верно. Отличная мысль. Спасибо, Джейкоб. – Я представила, как Джейкоб докладывает Крису, где я, и меня передернуло. – Эээ… только не говорите Крису, где я, пока он не вернется в город. Иначе он будет беспокоиться. У него и так хлопот полон рот, и мне бы не хотелось добавлять ему новых.
– Если он спросит, мне придется ему сказать, но… Обещаю не проявлять инициативу.
– Спасибо, Джейкоб.
– Рад помочь, мисс Макмиллан. И это не просто слова. Крис стал другим человеком, когда в его жизни появились вы.
Почти то же самое сказала его крестная, когда мы заехали на ее винодельню.
– Это хорошо?
– Очень хорошо. И… берегите себя.
– Обязательно буду. – Во всяком случае, надеюсь. Торопливо распрощавшись, я отключила связь. Потом, чтобы не дать себе времени испугаться, схватила сумочку и понеслась к двери. Мобильник я по привычке сунула в карман.
Одолев несколько пролетов лестницы, я оказалась на самом верху крытой галереи. И облегченно вздохнула, обнаружив две двери, на одной из которых значилось «Студия». Выглядело вполне профессионально, и у меня сразу стало легче на душе. Я постучала – дверь почти сразу распахнулась. На пороге стоял сам Альварес. С первого взгляда было понятно, какая это яркая, неординарная личность – не красавец, но в нем чувствовалась та спокойная уверенность в себе, которая воспринимается не как враждебность, а как обычная учтивость. Кожа его была цвета густого шоколада, черты лица такие же четкие и резкие, как мазки его кисти. И как его характер – во всяком случае, насколько я слышала.
– Добро пожаловать, мисс Макмиллан.
– Сара, – пробормотала я. Кроме узких черных слаксов, на нем была сине-зеленая рубашка, прекрасно гармонировавшая с цветом глаз.
– Сара, – вежливо кивнув, повторил он. И мое напряжение чуть-чуть спало, как будто одно упоминание моего имени подействовало на меня успокаивающе.
Он посторонился, пропуская меня в дом. Мой взгляд замер, остановившись на потолке из толстого стекла.
– Впечатляет, не так ли? – хмыкнул Рикко.
– Это уж точно, – согласилась я, позволив Альваресу взять мою куртку и сумочку. – Впрочем, пол тоже. – Светлое дерево, отполированное до блеска, казалось, светилось своим собственным мягким светом. Как можно по нему ходить, мысленно ужаснулась я. – Умеете вы, художники, произвести впечатление!
– Кое-кто сказал бы, что я грешу этим больше других, – ухмыльнулся он, вешая мои вещи на вбитый в стену причудливый стальной крюк.
Это было неожиданно – учитывая ходившие о нем сплетни. Но мне было приятно, что он умеет шутить над собой.
– Да уж, наслышана, – робко улыбаясь, пробормотала я.
– Что ж, по крайней мере обо мне говорят, значит, я на коне. – Он подтолкнул меня вперед. – Добро пожаловать в мою студию, Белла.
Белла. По-испански красавица. Вероятно, я должна была смутиться, но вместо этого решила, что такая уж у него привычка – романтизировать все, что его окружает, от собственного дома до манеры говорить.
Высота арки, через которую мы вошли, составляла не менее семи футов, и однако у меня было ощущение, что Альварес едва не задел ее головой, настолько высок он был, во всяком случае, более шести футов. За нею открывался такой вид, что мне показалось, будто я вновь очутилась в галерее. Стены узкого, прямоугольного помещения были сплошь завешаны картинами, но так, что образовалось сразу несколько разных экспозиций. Я насчитала на каждой стене не меньше шести картин.
Подошедший сзади Альварес небрежно кивнул, указывая на выставку.
– Тут законченные полотна, которые я готов выставить для частного показа.
– То есть которые вы на данный момент готовы мне показать? – перефразировала я.
– Вы всегда такая прямолинейная?
– Просто горю желанием увидеть все те изумительные картины, что вы согласитесь мне показать. – Я кивнула в сторону полотен. – Вы позволите?
– Разумеется.
Я шагнула в студию – меня, словно магнитом, притягивала к себе картина в правом дальнем углу. Это был средиземноморский пейзаж, выполненный в манере Пикассо – те же резкие, четкие линии, то же буйство цветов. Я сделала стойку, словно охотничья собака.
– Похоже, вам понравилась Мередит? – хмыкнул Альварес.
– Не то слово. – Я покосилась на него. – А почему вы назвали ее Мередит?
– В честь женщины, которую я любил.
– Держу пари, она была польщена.
– О, она меня ненавидит. Но, как известно, любовь от ненависти отделяет столь тонкая грань…
– Ну, тогда вы с Марком буквально на волосок от того, чтобы влюбиться друг в друга, – бросила я, надеясь, что это побудит Альвареса рассказать, почему он забрал из галереи свои работы.
В глазах Альвареса вспыхнуло веселое удивление.
– А вы с характером, Белла. Мне это по душе. Теперь я понимаю, почему вы нравитесь Марку.
– С чего вы взяли, что я ему нравлюсь?
– Потому что он доверяет вам. В противном случае он вряд ли послал бы вас сюда, чтобы заполучить меня обратно.
– А почему вы ушли от него?
– А что он сам говорит по этому поводу?
– Сказал, что вы просили у него телефон Ребекки, а он отказался его дать.
В глазах Альвареса мелькнуло презрение.
– Ну, дело не только в этом, и Марку хорошо это известно.
– Была бы рада услышать вашу версию.
– Еще бы! – бросил он. И в этот момент я впервые почувствовала в его голосе резкие нотки, что подтверждало ходившие слухи о том, что Альварес бывает чудовищно груб. – Но из уважения к Ребекке я ничего вам не скажу.
– Извините, я не хотела быть невежливой.
Лицо его мало-помалу разгладилось, стальные нотки, которые я заметила в его голосе, постепенно исчезли.
– Простите, Белла. Ребекка – моя слабость. Ну а теперь давайте посмотрим картины. Я с удовольствием расскажу о каждой из них. Идет?
Удобный момент, чтобы вытянуть из него нужную мне информацию, был утерян, но я очень надеялась, что со временем мне представится другой. Мы переходили от картины к картине – я задавала вопросы и восторгалась его работами. А в промежутках отвечала и на вопросы самого Альвареса. Например, кто мой любимый художник эпохи Возрождения, как я отличаю подделку и какие пять картин в последние пять лет могли считаться топовыми? Минут через пять он, судя по всему, удовлетворился – видимо, я прошла проверку, – и наш разговор обратился к более повседневным темам.
Как вскоре выяснилось, три из его полотен носили женские имена. Естественно, я не удержалась от колкости.
– Похоже, вы дамский угодник, мистер Альварес.
– Ну, меня называли и хуже, – хмыкнул он. – Что ж, есть такой грех. Думаю, многое зависит от того, что именно вкладывать в понятие «дамский угодник».
Это было удивительно точно подмечено, хотя не думаю, чтобы Альварес сказал это, чтобы меня поразить. И впрямь, мы порой позволяем людям клеить нам ярлыки и сами не замечаем, как становимся теми, кем нас хотят видеть, а не теми, кем могли или хотели бы быть.
Мы продолжали болтать о живописи – я так увлеклась, что совсем забыла о времени и спохватилась только, когда показ подошел к концу.
– Вы на удивление разбираетесь в искусстве, Белла.
Я улыбнулась.
– Признаюсь, я польщена. Марк тоже это говорил. Если честно, даже не знаю, из чьих уст мне приятнее было это услышать.
– Он позволяет вам называть его просто Марк? – Альварес прищурился.
Я мысленно выругала себя за глупость.
– Ох, простите… конечно же, нет. Мистер Комптон.
– Разумеется, – едко заметил он. – Кстати, мои друзья обращаются ко мне просто по имени, Сара. Надеюсь, вы тоже будете звать меня Рикко.
– Означает ли это, что вы позволите мне показать ваши работы своему клиенту? – с надеждой спросила я.
– Вам – безусловно. А Марку – нет. Больше того, я даже обещаю вам двадцать пять процентов комиссионных. А Марк не получит ничего.
Побледнев, я застыла, словно мои ноги приросли к полу. Выходит, Альварес решил использовать меня, чтобы отомстить Марку.
– Нет, я так не могу. Я ведь работаю на Марка. Это было бы некорректно.
– Марк сам позаботится о себе. Вы очень скоро в этом убедитесь. В противном случае вас ждет печальная участь всех, кто на него работал. Не позволяйте, чтобы это произошло с вами, Белла.
Мне стало не по себе. Вдруг страшно захотелось сменить тему. А кстати, почему бы не попытаться восстановить их прежнюю дружбу с Марком?
– Помнится, прежде вы с Марком участвовали в благотворительных мероприятиях. И это неплохо у вас получалось. Может, попробуем снова?
– Этим когда-то занималась Ребекка. Я часто жертвую свои картины на благотворительность – раньше я передавал их галерее, поскольку об этом просила Ребекка. – И тут он вдруг сам неожиданно переменил тему: – Хотите, научу вас, как находить интересные работы и продавать их самостоятельно? Будете работать на себя.
– Спасибо. Это очень лестно, но…
– Не позволяйте ему втянуть вас в его мир. Это опасно. И он сам по себе опасный человек.
Да что такое с этими художниками? Сговорились они, что ли, предостерегать меня от козней Марка?
– Ну, пока он не носит с собой мачете, думаю, мне ничего не грозит, – отшутилась я.
– Люди вроде Марка не нуждаются в мачете, чтобы лишить вас самоуважения и заставить покорно подчиняться. Такие, как он, умеют пудрить людям мозги.
Несмотря на то, что звучало это весьма правдоподобно, ощущение было такое, словно мне влепили пощечину. Я даже попятилась.
– Что ж, мне пора. Мне очень понравились ваши работы. Правда, очень. И я считала бы честью представлять ваши интересы.
– Вам достаточно только сказать. И они в вашем полном распоряжении.
– Этого никогда не будет.
Какое-то время – мне оно показалось вечностью – он смотрел на меня в упор, потом неопределенно махнул рукой.
– Что ж, хорошо. Я вас провожу. Езжайте домой и подумайте над моим предложением.
Мы направились к двери. Уже у порога Альварес галантно подал мне куртку. Не успела я надеть ее, как почувствовала, что в кармане завибрировал телефон. О черт! Сколько же времени я тут торчу? Подхватив сумочку, я поспешно сунула руку в карман и судорожно сжала мобильник, вдруг вспомнив, что так и не отзвонилась Джейкобу.
Уже взявшись за ручку двери, Альварес внезапно помедлил.
– Был рад познакомиться с вами – даже при том, что наша встреча закончилась немного не так, как я надеялся.
– Ну, вы ведь догадывались, что я попытаюсь заполучить вас обратно…
– Да, конечно.
Он распахнул передо мной дверь – я вышла, и мы с ним торопливо распрощались. Я уже собиралась спуститься по ступенькам, и тут вдруг меня как будто обухом по голове ударило. Я разом приросла к крыльцу. Благотворительный показ, который Альварес устраивал в галерее, проводился для сбора средств в пользу той же детской больницы, которую курировал Крис. Но ведь о дружбе между ними уже и речи не было… тогда как такое возможно, гадала я. Я уже повернулась было, чтобы постучать в дверь, и тут мой мобильник вдруг снова затрясся и завибрировал.
Я вытащила его – и увидела эсэмэску и шесть пропущенных звонков. Эсэмэска была от Криса.
«Не вздумай снова постучать в эту дверь».
Мое сердце, совершив прыжок, застряло где-то в горле. Резко обернувшись, я завертела головой. Подъездная дорожка была пуста. Внезапно краем глаза я уловила какое-то движение – и увидела «харлей», припаркованный позади моего «порше-911», а позади него – силуэт Криса.
Глава 12
Я медленно спустилась с крыльца. Мне вдруг нечем стало дышать – ощущение было точь-в-точь, как когда Крис стягивал мне ребра этой чертовой лентой – лишая меня не только кислорода, но и возможности чувствовать себя хозяйкой своей судьбы. Я была безумно зла, что он явился сюда. И смущена – потому что тут наверняка на каждом шагу камеры, а значит, Альваресу станет об этом известно, пусть не сразу, но наверняка очень скоро. Тонкая грань, разделяющая мою работу и наши отношения, становилась все более размытой. Собственно говоря, я практически не сомневалась, что была единственной, кто считал, что она вообще существует.
Сознание того, что я лишь внушила себе, что Крис вовсе не стремится меня подавлять, лишила меня остатков сил – ощущение было такое, словно мои подошвы постоянно прилипают к дорожке. Я поплелась к «порше-911», проклиная себя за то, что не устояла перед соблазном сесть за руль этой машины, тем самым утратив частичку себя. Я даже не смотрела в сторону Криса, но… проклятие! я чувствовала его – чувствовала каждой клеточкой своего тела, снаружи и внутри, даже в самых интимных местах, где не должна и не хотела его чувствовать. Меня бесило, что даже безумная злость, которая душила меня, оказалась бессильна избавить меня от этого ощущения, неизменно возникавшего в его присутствии. Уже в который раз – далеко не в первый, черт возьми! – я вспомнила слова Ребекки, которые вычитала в первой тетради ее дневника и которые намертво врезались мне в память. «Он смертоносен, словно наркотик, внушавший мне страх». Нас с Ребеккой связывали невидимые узы, и я могла понять ту страсть, перед которой она оказалась бессильна. Но я не хотела пройти через то же, через что прошла она. Я – не она, черт возьми! Чуть ли не впервые за то время, что длились наши отношения, я поймала себя на мысли, что, возможно, меня тянет к нему просто потому, что я по натуре склонна к саморазрушению… да и его ко мне тоже.
Я подошла к машине – торопясь поскорее укрыться в «порше-911», я так спешила, что забыла вытащить ключ. Стараясь не смотреть на Криса, я шарила в сумочке. Да мне и не нужно было смотреть – я и так знала, что он стоит возле своего «харлея», с ног до головы затянутый в кожу и джинсовую ткань, живое олицетворение секса, греха и черт знает чего еще… удовлетворения, которое он мне дарил. Ключи со звоном упали на дорожку. Я присела на корточки, чтобы подобрать их – а заодно и свое достоинство.
Я и глазом не успела моргнуть, как Крис оказался рядом – его глаза оказались на уровне моих глаз, как в тот первый вечер, когда мы встретились – он тогда поднял мою упавшую сумочку. Наши взгляды пересеклись, и меня словно током ударило. Груди мои разом отяжелели, бедра заныли, кожа покрылась мурашками. Тонкая грань, что отделяет любовь от ненависти, как сказал Альварес… Только сейчас я поняла, что он имел в виду. Я смотрела ему в глаза и гадала, вспоминает ли он тот вечер, когда мы встретились… все те разнообразные способы, которые мы перепробовали, когда занимались любовью. И те, что не попробовали, а так хотелось, хоть я и понимала, что не должна даже помышлять об этом. Мне следовало думать о личном пространстве, о собственной независимости, о том, чтобы остаться собой и не позволить ему завладеть моей жизнью. Впрочем, какая разница, что я чувствовала в такие моменты? Я не понимала другого – как я могла до такой степени злиться на Криса и одновременно чувствовать, что полностью растворяюсь в нем? Где же логика?
– Нам с тобой многое нужно обсудить, верно? – спросил он, и чары мгновенно развеялись. Голос Криса дрожал от гнева – можно было не сомневаться, что он в такой же ярости, что и я. И это вмиг вернуло меня к реальности. Надо же, шляется возле дома моего клиента – и сам же злится?!
Злость помогла мне обрести хладнокровие. Я потянулась за ключами, но тут рука Криса накрыла мою, и меня бросило в жар.
– То, что ты сделала сегодня… больше так не делай, Сара.
Этот командный тон подействовал на меня, словно красная тряпка на быка – слишком часто мужчины пытались командовать, чтобы я это стерпела в очередной раз. Я попыталась выдернуть руку, но пальцы Криса сомкнулись на моем запястье, словно наручники. Единственным моим оружием оставались слова.
– Пошел ты, Крис! Ты прав, нам о многом нужно поговорить! Только не перед домом моего клиента!
Зеленые глаза Криса на миг вспыхнули. Потом он выпустил мою руку и помог мне подняться на ноги. Этот жест собственника подействовал на меня странно – вместо того, чтобы оттолкнуть его, я на миг позволила себе прижаться к нему. Он тоже это заметил; я поняла это по тому, как на миг сузились его глаза, по тому, как они удовлетворенно блеснули – это и взбесило и почему-то обрадовало меня.
– Встретимся у меня дома. Я поеду за тобой, – бросил он.
– Кто бы сомневался. – Я щелкнула брелоком, отпирая «порше-911», и уже собиралась открыть дверь, когда его рука накрыла мою, и он придвинулся ко мне вплотную, так близко, что я почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. Аромат его тела окутал меня… аромат, в котором я могла нежиться часами, от которого колени у меня становились ватными, а тело горело, словно в огне.
Бедра Криса потерлись о мои ягодицы.
– Кстати, если ты рассчитываешь, что поднимешься ко мне, заберешь ключи от своей машины и тут же смоешься, то можешь выкинуть это из головы!
Я ничего не могла поделать, когда он вот так прикасался ко мне. Боясь растерять свою решимость, я старательно отводила глаза в сторону.
– Ну, если я решу уехать, вряд ли ты сможешь мне помешать.
– А ты попробуй, крошка. Ты едешь ко мне.
Я резко повернулась и посмотрела на него в упор.
– Я не хочу…
– Зато я хочу, – прорычал он. И прежде чем я успела сообразить, что происходит, он запустил пальцы в мои волосы, и я оказалась прижатой к его горячему, крепкому телу.
– Отпусти меня, – прошипела я, пытаясь его оттолкнуть. Да, я пыталась, но недолго – жар, исходящий от его тела, охватил и меня. Ноги у меня стали ватными, и я вдруг оказалась совсем близко к нему… и все-таки недостаточно близко.
– Даже не мечтай, – предупредил он. В следующий миг его губы, затвердевшие от желания, проникли в мой рот. Его язык мгновенно оказался внутри, и у меня пропало всякое желание сопротивляться. Я была слаба… у меня не было ни сил, ни желания противиться ему. Как это обычно бывало с Крисом, он нетерпеливо ждал ответной реакции – и я покорно ответила на его призыв. Я почувствовала влагу между ногами, мои соски затвердели и ныли от желания.
Я пыталась подавить растущее желание, но вкус его губ, хорошо мне знакомый и какой-то удивительно мужской, смешанный со злостью, его и моей, дал совершенно неожиданный эффект. Мне хотелось накричать на него, оттолкнуть от себя… и одновременно притянуть его к себе, сорвать с него одежду и наказать за то, что он делает со мной… что отбирает у меня. За то, что он будит во мне такое желание.
Когда его губы оторвались от меня – слишком быстро и одновременно недостаточно быстро, – я с трудом подавила желание снова притянуть его к себе.
– А как же камеры, Крис? – просипела я, презирая себя за слабость.
– Сама виновата – напугала меня до смерти, когда не брала трубку. Плевать мне на камеры. – Его губы снова впились в мой рот, рука его пробралась мне под куртку, тяжело легла на спину, и я вдруг почувствовала, как его закаменевшая плоть вжимается в мой живот.
Безумно возбудившись, я застонала – мои руки пробрались под толстую кожу его куртки, обхватили его за талию. Ладонь Криса гладила мою спину – жар, исходивший от его руки, передавался мне, угрожая лишить меня остатков здравого смысла. Ни одному мужчине до него не удавалось заставить меня забыться до такой степени, чтобы не думать больше ни о чем.
– Это тебе за те двенадцать часов, когда я обязан был заниматься бизнесом, – почти грубо заявил он, отстранившись. – А вместо этого я, как последний дурак, размышлял о нашлепках на соски в виде бабочек, мысленно перебирая в голове все места на твоем теле, которые стану целовать. Так что теперь тебя ждет примерное наказание!
От этих слов я едва не застонала. Не представляю, каким образом мне удалось собрать немногие остатки здравого смысла, но как-то удалось…
– Если ты надеешься с помощью секса заткнуть мне рот, можешь сразу выкинуть это из головы, – предупредила я.
– Знаю, но это неплохой способ начать и закончить приятную беседу. – Он слегка отодвинул меня в сторону и распахнул передо мной дверцу. – Так что поехали домой, чтобы я смог трахнуть тебя за то, что ты заставила меня пережить. Кстати, можешь сделать то же самое.
Читать бесплатно другие книги:
