Поверь своим глазам Баркли Линвуд
Я бросил взгляд на маму, ища у нее поддержки, но она произнесла:
— Есть вещи, которые хорошо получаются у тебя, но карты лучше предоставить Томасу.
— А что хорошо получается у меня? — спросил я.
— Ты, например, хорошо рисуешь. Давай ты сделаешь зарисовки тех мест, где мы побываем во время поездки? Это будет интересно.
Я всегда ненавидел снисходительное отношение к себе. К тому же она прекрасно знала, что у нас есть фотоаппарат. Зачем мне рисовать туристические достопримечательности, которые можно было запросто снять на пленку? Кому это нужно? Оскорбленный в лучших чувствах, я достал коробку, где держал бумагу, карандаши, клей и небольшие ножнички, чтобы было чем заняться во время путешествия, вытащил оттуда нетронутый черный лист бумаги для аппликаций и подал ей со словами:
— Вот тебе Карлсбадские пещеры (мы побывали в том заповеднике днем раньше). Когда приедем домой, можешь повесить это в рамочку.
Что же касалось проблем с Томасом, то первый серьезный звонок прозвучал во время нашего летнего отдыха на юге Пенсильвании на курорте, располагавшемся примерно в полутора часах езды от Питсбурга. Это был старый и солидный пансионат, возведенный на склоне горы. Когда я вспоминаю его, он напоминает мне отель «Оверлук», каким его показали в фильме «Сияние» по Стивену Кингу. Странно, потому что там, конечно же, не изливались из лифтов потоки крови, в ванных не находили трупы женщин, а по коридорам не разъезжал мальчик на трехколесном велосипеде. Зато там было поле для мини-гольфа и бассейн, по вечерам играли в бинго, а к полднику в четыре часа неизменно выставляли на террасе вазы с печеньем и лимонад. Мы весело провели там неделю, но больше всего нам запомнилось то, что случилось по дороге домой, когда отцу вздумалось отклониться от маршрута, заранее проложенного для него Томасом.
Он трудился над этим несколько дней, не отзываясь на призывы мамы пойти поплавать или поиграть в метание подков на точность. По его плану, нам следовало ехать на север по шоссе через Алтуну, и мы действительно двинулись в том направлении. Но маме захотелось посетить по пути Харрисберг, магазины которого славились дешевыми распродажами. А это значило отклониться к востоку и сделать крюк в несколько миль.
— Вы не можете так поступить! — громко заявил Томас с заднего сиденья, когда до него дошел смысл разговора родителей. — Мы должны оставаться на шоссе!
— Просто маме хочется заглянуть в Харрисберг, Томас, — сказал отец. — Это ведь ни на что не повлияет, правда?
— Но я же всю неделю разрабатывал маршрут! — воскликнул брат, и в его глазах блеснули слезы.
— Тогда почему бы тебе не начать сейчас планировать, как нам добраться до дома из Харрисберга? — предложила мама. — По-моему, это будет интересно.
— Нет! Мы должны делать то, что велит нам карта!
— Послушай, сынок, мы ведь собираемся только…
— Нет!
— Рэй, не мог бы ты достать какую-нибудь игру и отвлечь братишку? Или почитай ему что-нибудь. Куда мы положили ваши книги?
Но Томас уже отстегнул ремень, встал на колени и начал биться головой в оконное стекло задней дверцы.
— Что за чертовщина?! — закричал отец.
Я протянул к Томасу руки, но он оттолкнул меня, продолжая биться лбом о стекло, на котором появилось пятно крови.
Папа резко свернул и остановил машину на обочине. Мама выпрыгнула наружу, чуть не потеряв равновесие, когда поскользнулась на гравии, и открыла заднюю дверцу. Она обняла Томаса, прижав к груди его разбитую и окровавленную голову.
— Все хорошо, — сказала она. — Мы поедем по шоссе. Вернемся домой той дорогой, какую выбрал ты.
Мне не нравилось заходить в комнату Томаса. Попадая в его мир, я чувствовал себя так же неуютно, как при виде залепленного картами коридора. Дискомфорт ощущался сильнее. Здесь карты не только покрывали все стены, но и были разбросаны по полу. Единственный ряд книжных полок занимали атласы, включая старое издание «Помощника водителя» для членов «Автомобильного клуба» в переплете на спирали (неужели кто-то еще мог им пользоваться?), картонные тубы с картами, заказанными Томасом через Интернет, сотни компьютерных распечаток карт, найденных в Сети, и спутниковые снимки городов, которые на первый взгляд казались мне незнакомыми.
Не сразу становилось понятным, где именно располагалась узкая кровать, полностью похороненная под слоями бумаги. Так могла выглядеть штаб-квартира Национального географического общества после налета вандалов. Я даже не пытался прикидывать, сколько правил противопожарной безопасности здесь было нарушено. Стоило лишь кому-то пройти в эту комнату через коридор с зажженной свечой, и дом сгорел бы дотла в считанные секунды.
Мне нужно было бы всерьез задуматься об этом.
Томас сидел за своим компьютером. Он работал на одной клавиатуре, но перед ним располагались сразу три плоских монитора, на каждый было выведено свое изображение. Однако, присмотревшись, я догадался, что это снимки одной и той же улицы — вид слева, по центру и справа. В верхнем углу каждого монитора отчетливо читался адрес сайта: whirl360.com.
Я не мог не признать, что этот сайт и мне представлялся потрясающим. Лет десять назад ничего подобного даже вообразить было невозможно.
Зайдя на сайт, вы, можно сказать, получали в свое распоряжение весь мир. Выбрав точку в любом месте планеты, видели ее сначала сверху, как традиционную карту или как снимок со спутника, словно сами зависали над этим местом высоко в небе. Затем изображение укрупнялось, и становились видны вентиляционные шахты на крышах небоскребов.
Уже интересно.
Но дальше начиналось самое любопытное. Щелкнув курсором по одной из улиц, вы видели ее. Так, будто сами сейчас стояли на ней. И с каждым новым щелчком «мыши» продвигались на несколько ярдов дальше. А нажав кнопку и удерживая ее, можно было поворачивать влево или вправо, а то и вовсе получить панорамный вид на триста шестьдесят градусов. Если что-нибудь в витрине магазина или ресторана привлекало ваше внимание, нужно было увеличить картинку и прочитать: «Специальное предложение! Печенка с луком всего за $5.99».
Я и сам не брезговал временами заходить на этот сайт. Например, в прошлом году во время поездки в Торонто решил навестить старого приятеля, которого знал еще в колледже. Жил он к югу от Куинн-стрит в фешенебельном районе восточной части города. По электронной почте мы договорились, что я приеду к его дому, а потом мы пешком отправимся в расположенный поблизости итальянский ресторан.
Тогда я зашел на сайт «Уирл-360», прогулялся от его дома в сторону Куинн-стрит, а потом обследовал по паре кварталов в каждом направлении. Мне попались всего два ресторана. Оставалось лишь набрать их названия, выяснить, который из них рекламирует себя как итальянский, ознакомиться с выложенным меню, чтобы, еще не дойдя до места, удивить приятеля сообщением, что собираюсь заказать равиоли с начинкой из омара.
Вот почему мне легко было понять увлечение Томаса. Для таких, как он, появление подобной компьютерной технологии стало сказкой наяву. Это как если бы фанат сериала «Звездный путь» однажды проснулся и обнаружил, что попал на борт звездолета «Энтерпрайс».
Но улица, которую изучал сейчас Томас, была мне незнакома. Узкая, лишь с одной полосой для движения и правой стороной, отведенной для парковки машин. Мне показалось, что это где-то в Европе.
Я поставил тарелку с мороженым рядом с телефонным аппаратом. Родители провели Томасу отдельный провод еще в то время, когда связь с Интернетом была возможна только через телефон. Пока линия была в доме одна, Томас занимал ее много часов подряд, а папа с мамой не могли звонить сами и пропускали звонки друзей. Вторая линия сняла проблему, а с появлением беспроводного Интернета телефон оказался не нужен Томасу вообще. Если ему кто-то и звонил, то лишь назойливые торговцы.
Бросив взгляд на мороженое, он спросил:
— А шоколадного сиропа нет?
— Закончился, — ответил я, хотя на самом деле даже не пытался искать его. — Что за улица?
— Салем-стрит.
— А в каком городе?
— Это Бостон. Норт-Энд.
— А! Любопытно. Но мне почему-то показалось, что ты в последнее время днюешь и ночуешь в Париже.
— Я легок на подъем, — произнес Томас, и было непонятно, шутит он или говорит серьезно, но я все равно рассмеялся. — Не замечаешь ничего странного? — спросил брат.
Я пригляделся. По улице шли люди с несколько размытыми чертами лица, но, насколько я знал, сайты, подобные «Уирл-360», обязаны были скрывать лица, полностью попадавшие в кадр, как и номера автомобилей. Мне, разумеется, были видны машины и какие-то дорожные знаки, значения которых на большой дистанции я не мог разобрать.
— Нет, не замечаю.
— Тогда посмотри вот на этот внедорожник. — Томас ткнул пальцем. На правом мониторе действительно был виден джип.
— И что?
— Гляди, что натворил его владелец. Он сдавал назад и врезался в синюю машину, разбив ей фару.
— Ты можешь укрупнить изображение?
Томас дважды щелкнул «мышью». Изображение заднего бампера джипа и капота синего автомобиля заняло почти весь экран, но окончательно потеряло четкие очертания.
— Знаешь, а ведь ты, кажется, прав, — сказал я.
— Теперь и ты заметил, верно?
— Да. Значит, в тот момент, когда сотрудники «Уирл-360» проезжали мимо и выполняли съемку, им в кадр попал инцидент, когда парень сдавал назад и ударил соседнюю машину. Любопытно. Они сняли аварию, а ты ее сегодня разглядел на записи. Это все?
— Держу пари, водитель внедорожника даже не заметил, что наделал, — сказал Томас, поднося ко рту ложку с мороженым.
— Вероятно, — кивнул я. — Послушай, я собираюсь посмотреть телевизор. Не хочешь ко мне присоединиться? Закажем фильм или другую программу. Но чтобы место действия было подлинным и не раздражало тебя.
— Наш долг сообщить об аварии куда следует, — заявил брат. — Хозяин синей машины имеет право знать, кто причинил ему ущерб.
— Томас, во-первых, программа делает регистрационные номера нечитаемыми, а потому ты никак не сможешь установить личности владельцев джипа и синего автомобиля. А во-вторых, эту съемку улицы выложили на сайте несколько месяцев назад, если не год или даже больше. То есть речь идет о мелком дорожном происшествии, случившемся давно. Пострадавший наверняка уже починил фару. Он мог даже успеть продать машину. Мы ведь имеем дело не с передачей изображения в реальном времени. Это, наверное, очень старые кадры.
Томас насупился и молчал.
— Что такое? — спросил я. — Какая еще проблема не дает тебе покоя?
— Но надо же что-то предпринять. Нельзя оставить все как есть.
— Мы не можем ничего сделать. Пойми, это не то же самое, как если бы ты только что стал свидетелем наезда джипа на человека. И именно в этом твоя проблема, Томас. Ты слишком много времени проводишь здесь. Выходи хотя бы иногда. Спускайся вниз и посмотри со мной кино. Отец купил отличный телевизор с высоким разрешением. А сейчас он просто пылится без толку.
— Ты иди, — сказал он, — а я спущусь чуть позже. Выбери кино, и мы его посмотрим.
Я пошел в гостиную, включил телевизор, набрал на одном из пультов нужную комбинацию кнопок, чтобы соединиться с сервисом, и стал просматривать список вариантов.
И мне попался фильм, снятый всего два года назад в Новой Зеландии. Он назывался «Найди меня по карте».
«Вот повезло!» — подумал я и крикнул:
— Эй, Томас! Я нашел кино, оно тебе понравится. О человеке, который, как и ты, любит карты.
— Отлично! — отозвался он. — Только подожди еще минутку.
Но вниз брат так и не спустился. Через четверть часа я выключил телевизор, ничего не посмотрев сам, отправился в кухню и прикончил последние банки отцовского пива.
6
Девятью месяцами ранее Эллисон Фитч ровно на дюйм подняла голову от подушки, чтобы взглянуть на цифровые часы, встроенные в проигрыватель, стоящий у противоположной стены небольшой гостиной. Почти полдень. Она всегда помнила, что, возвращаясь домой после ночной работы, надо закрывать жалюзи на окнах и тогда солнечные лучи не разбудят ее слишком рано. Но полностью избавиться от их проникновения можно лишь густо закрасив окно черной краской либо купив по-настоящему плотные гардины.
Боже, какая же солнечная погода сегодня! И она натянула покрывало поверх головы.
В одном можно не сомневаться — сейчас она одна в квартире, которую снимает вместе с Кортни Уолмерс, занимающей спальню. Если только не повезет найти место с фиксированной муниципальной квартплатой, снимать собственное жилье в этом городе совершенно невозможно. И уж точно не на доходы официантки. Кортни работала в фирме на Уолл-стрит и убегала из дома около восьми часов утра. У Эллисон смена начиналась обычно не ранее пяти часов вечера. Они с Кортни встречались редко и очень недолго, только если той удавалось сбежать из конторы пораньше.
Эллисон надеялась, что сегодня этого не случится. Встречаться с Кортни у нее не было желания. Она уже знала, что соседке нужно с ней поговорить. То есть «очень серьезно поговорить», а Эллисон всеми способами пыталась увильнуть от беседы. Потому что ей была известна уже навязшая в зубах тема.
Деньги.
Речь всегда о деньгах. Ну, если не всегда, то в последнюю пару месяцев это все, что действительно интересовало Кортни. С тех пор как Эллисон перестала полностью вносить свою долю на оплату квартиры и прочих счетов, включая кабельное телевидение и подключение к Интернету. Кортни уже пригрозила отказаться от услуг провайдера, но Эллисон считала, что угроза не будет приведена в исполнение. Когда она находилась дома, Кортни сама часами торчала в «Фейсбуке», да и на работе тоже, как предполагала Эллисон. Непостижимо другое: почему эту бездельницу до сих пор не выставили за дверь ее коммерческой фирмы? По крайней мере у себя в баре Эллисон действительно трудилась. Причем вкалывала, можно сказать, до седьмого пота, обслуживая столики, имея дело с клиентами, среди которых полно кретинов, и постоянно конфликтуя с кухней, где не в состоянии выполнить правильно ни один заказ, ничуть не страшась даже увольнения.
О, уж сама Эллисон честно отрабатывала каждый свой цент! Но денег вечно не хватало. В последние три месяца ей удавалось вносить лишь половину из причитающейся с нее доли арендной платы. Да и продуктов она покупала мало. Приходилось постоянно обещать Кортни, что вернет ей долг при первой возможности.
А та лишь скептически усмехалась. Мол, твоими обещаниями сыта не будешь — выкладывай деньги, да поскорее. Ей платили намного больше, чем Эллисон, и за что, спрашивается? За то, что она целыми днями просиживала задницу в мягком кресле перед компьютером, заключала какие-то сделки и зарабатывала деньги для других. Впрочем, Эллисон не понимала и половины из того, чем на самом деле занималась соседка по квартире.
Но их отношения по-настоящему обострились после того, как пару месяцев назад Эллисон позвонила домой в Дейтон. В разговоре с мамой она пожаловалась, что Большое Яблоко[6] не оправдало ее ожиданий.
— О, солнышко, тогда тебе лучше возвращаться домой, — сказала мама.
— Нет, назад я не вернусь.
— А зря. Сейчас как раз «Таргету»[7] требуются работники. Я видела объявление в газете.
— Я не собираюсь прозябать в Дейтоне за кассой «Таргета», — отрезала Эллисон.
— Ты с кем-то начала встречаться?
— Мама!
— Но я считала, что работа официантки как раз и даст тебе возможность познакомиться с интересными молодыми людьми.
— Мама, пожалуйста!
Ну зачем надо все всегда сводить к этому? Неужели матери до сих пор не ясно, почему она сбежала из Дейтона? Чтобы не слышать каждый день этих дурацких вопросов, вот почему!
— Ты не можешь сердиться на свою мамочку, которая только и мечтает о том, чтобы ее дочурка встретила хорошего парня. Ты же знаешь, как счастлива я была с твоим отцом. Мы вместе прожили лучшие годы жизни. А тебе уже тридцать один. Время уходит.
Нужно было бросить матери нечто вроде кости.
— Я завела здесь одно близкое знакомство, — произнесла Эллисон.
Ее задача облегчалась тем, что это, вообще говоря, было чистой правдой. Всегда легче придумать историю, если в ней заключена хотя бы частичка истины. Особенно когда история предназначена для ушей ее матери. Она действительно кое с кем сошлась и провела вместе некоторое время. Причем очень бурно. А началось все буквально с одного обмена взглядами.
Иногда двое смотрят друг на друга и все понимают без слов.
Эллисон моментально почувствовала, как поднялось настроение у ее собеседницы на другом конце провода.
— Кто он? — спросила мама, сгорая от любопытства. — Расскажи мне о нем.
— Пока рано, — остудила ее пыл Эллисон. — Мне еще нужно посмотреть, как все пойдет дальше. И если это всерьез, я дам тебе знать. Расскажу все откровенно. Но сейчас у меня есть заботы поважнее.
Так, силки расставлены.
— Какие заботы?
— Клиенты скупятся на чаевые. Деловая активность снижается. Люди все чаще предпочитают ужинать и выпивать дома. А тут еще эта беда со сломанным зубом.
— Сломанным зубом? О чем это ты?
— Разве я тебе не рассказывала?
Конечно, потому что придумала эту ложь на ходу.
— Нет, ты мне не сообщала. Что случилось с твоим зубом?
— Это все Элейн. Одна девица, которая со мной работает. Идиотка неуклюжая. Вообрази, она протискивалась мимо столиков с подносом, полным бокалов. И когда лавировала между этими придурками-банкирами…
— Элли!
— Извини. Так вот, ей пришлось поднять поднос как раз в тот момент, когда я подходила с другой стороны, и краем подноса она угодила мне прямо в рот. Напитки расплескались по всему бару, а я бросилась в дамскую комнату к зеркалу и увидела, что у меня не хватает части переднего зуба.
— О Боже милосердный! — воскликнула мать. — Какой ужас!
— Скол получился не очень большой, но каждый раз, проводя языком по зубу, я чувствовала острый край. Неприятное ощущение, знаешь ли. Пришлось пойти к стоматологу на Мэдисон-авеню, и он выполнил свою работу превосходно. Клянусь, ты теперь не заметишь места, где обломился зуб, даже через увеличительное стекло.
Вот уж в чем она нисколько не сомневалась.
— Это, наверное, обошлось в кругленькую сумму, — огорчилась мама.
— Увы, но страховка официантки не предусматривает оплату услуг дантиста, — произнесла Эллисон и рассмеялась. — Но ничего! Не волнуйся. Как-нибудь выкручусь. Кортни все понимает и знает, что ей придется подождать с моей долей платы за квартиру.
— Но, милая, нельзя так поступать со своей лучшей подругой и соседкой. Это нехорошо по отношению к ней. Я сейчас же достану чековую книжку.
В тот же день мама отправила ей по почте чек на тысячу долларов.
Когда Эллисон получила его, то сразу же положила деньги на свой счет, где значилась теперь общая сумма в тысячу четыреста двадцать один доллар и восемьдесят семь центов. Недостаточно, чтобы полностью рассчитаться с Кортни, но с этого хотя бы можно начать. Однако чем дольше разглядывала Эллисон выписку из банка, тем быстрее таяло ее желание отдавать деньги Кортни.
К тому же продолжить «знакомство», о котором она упомянула в разговоре с матерью, можно было через две недели на Барбадосе. Эллисон получила приглашение отправиться туда вместе, но поскольку об оплате связанных с этим расходов речь не заходила, она вынуждена была отказаться: «Извини, не могу себе этого позволить». Но с деньгами из дома за якобы сломанный зуб все могло получиться. И она оплатила недельный тур на Барбадос.
Заметив, как Эллисон собирает дорожную сумку в ожидании такси до аэропорта Джона Кеннеди, Кортни возмутилась:
— Ты издеваешься надо мной? Задолжала мне свыше двух штук баксов, но при этом у тебя хватает бабла на роскошный отдых! Как прикажешь это понимать?
— Я еду не на свои деньги, — ответила Эллисон. — Мне их дала мама.
— Прости, но не вижу разницы.
— Я пока не накопила достаточно из своей зарплаты, чтобы рассчитаться с тобой. Но я это непременно сделаю. А эти деньги мама прислала специально, чтобы я могла отдохнуть.
Для Эллисон все выглядело вполне логично. Но Кортни… Она порой так туго соображала! Даже трудно поверить, что работает в сфере финансов. Ведь достаточно немного напрячь мозги, чтобы понять.
— Я тебе не верю, — заявила Кортни. — Не верю ни одному твоему слову!
— Мне очень нужна эта поездка, — увещевала Эллисон. — Ты сама где только не успела побывать за последние три года. Летала в Мюнхен, помнишь? А потом прокатилась по Мексике. Да, и еще был Лондон, верно? Пяти месяцев не прошло, как ты вернулась оттуда. А я? Где все это время проторчала я?
— Какое отношение мои путешествия имеют к твоему долгу?
— Просто несправедливо, что ты имеешь возможность видеть мир, а я нет. Невероятно, до чего тебе не хватает иногда элементарной чуткости! Но мне пора. Мой самолет вылетает через три часа.
Пока Эллисон находилась на Барбадосе, Кортни буквально засыпала ее текстовыми сообщениями и электронными письмами, не уставая называть эгоистичной, эгоцентричной и самовлюбленной тварью. Она чуть не отравила ей отдых, потому что мобильный телефон Эллисон поминутно издавал звонки и прочие звуковые сигналы.
Но все равно поездка получилась чудесной.
Когда же Эллисон вернулась, Кортни с порога заявила, что собирается выставить ее из квартиры. Но Эллисон, во-первых, напомнила ей, что сделать это не так легко, поскольку договор об аренде подписали они обе. А во-вторых, устроила целое представление на тему, что она скоро погасит свой долг перед ней, еще раз попросит денег у матери, придумает такую душещипательную историю, перед которой сердце матери дрогнет, и уже через неделю в почтовом ящике будет лежать присланный ею чек.
С тех прошла неделя. И вероятность, что чек пришел сегодня, равна нулю по той простой причине, что Эллисон даже не звонила маме с просьбой о деньгах. Она считала, что рано снова беспокоить мать после той истории с зубом. По ее прикидкам, даже если удастся изобрести подобную ловкую ложь, как в прошлый раз, ей нужно будет выждать неделю-другую.
Может, наплести что-нибудь о клопах? Сама мысль о них наводит на всех панику. Эллисон сообщит матери, будто в ее доме завелись клопы, что им с Кортни предложили перебраться в гостиницу, пока люди из санитарного управления будут обрабатывать здание специальными химикатами, убивающими этих мелких чудовищ. А еще Эллисон велели сжечь всю свою одежду, поскольку насекомые могли притаиться в ее складках, и теперь ей придется купить новые тряпки.
Между тем мать Эллисон как раз сама посылала ей через компьютер страшные истории о клопах, которые попадаются ей на глаза. Так что выдумка лишь подогреет ее страхи.
Деньги мать пришлет непременно, Эллисон не сомневается. А вот ей самой придется бить себя по рукам, чтобы не потратить их на другие цели, а передать Кортни в счет долга.
Лежавший на журнальном столике телефон Эллисон подал признаки жизни. Она выбралась из-под покрывала, догадываясь, что звонит Кортни, и ее первый порыв был — не отвечать на вызов. Но ей было хорошо известно, как упорно Кортни будет потом доставать ее, а потому протянула руку и взяла трубку:
— Слушаю!
— Неделя миновала, — раздался голос Кортни. — Деньги от твоей мамаши уже поступили?
— Пока нет. То есть я, конечно, не проверяла сегодня почту, но не думаю, что чек пришел.
— В чем же дело, Эллисон?
— Послушай, если честно, то я ей не звонила. Все это время я старалась придумать для нее историю, которая сработает наверняка, и наконец придумала. Сегодня же я с ней свяжусь. Так что дня через три-четыре деньги придут. Точно.
— Никогда прежде я не встречала такую редкостную дрянь, как ты!
— Но я обещаю, что отдам тебе весь долг до последнего цента.
— И имей в виду. Мне плевать, что ты тоже подписала договор с домовладельцем. Если не расплатишься, то однажды придешь сюда и найдешь все свои дерьмовые пожитки на лестничной клетке. Кстати, я уже начала подыскивать для себя новую соседку.
— Господи, и какая же ты мне подруга после этого?
— Я плохая подруга? Интересно, как бы ты поступила на моем месте?
— Ладно, давай так. Если ровно через неделю, начиная с этого дня, я не отдам долг, тебе не придется выгонять меня. Я съеду сама, а ты станешь жить здесь, с кем тебе угодно.
— Через неделю? — усмехнулась Кортни.
— Готова дать любую клятву, целовать крест и все такое.
— Я — идиотка! Полная и законченная дура! — в сердцах воскликнула Кортни и отключила телефон.
Пытаться снова заснуть теперь совершенно бесполезно. Эллисон села, дотянулась до пульта управления и включила телевизор. Пока шел выпуск новостей, она снова взяла телефон, проверяя, нет ли электронной почты или сообщений в «Фейсбуке».
Да, она определенно позвонит сегодня матери, но позже. Сначала ей придется сесть за компьютер и поднабраться информации о клопах, чтобы добавить в свою историю больше убедительных подробностей. А ведь мама вполне может догадываться, что ее просто разводят на деньги, но для нее это все равно намного лучше, чем те ушедшие в прошлое времена, когда Эллисон просто исчезала. Пропадала на несколько месяцев, и все. А сейчас, пусть дочь и тянет из нее деньги, мать хотя бы знает, где она.
Эллисон смотрела то на экран телевизора, то на дисплей телефона. Слышала, что днем ожидаются проливные дожди, но к вечеру прояснится.
Открыв поисковик в своем мобильнике, она ввела слово «клоп». Ничего себе! Около миллиона ссылок! Эллисон сузила поиск, добавив «Нью-Йорк», но результат практически не изменился.
Она посмотрела на экран телевизора. Кто-то прыгнул под поезд подземки в районе Шестой авеню. Вернулась к телефону, размышляя, что ей стоило бы, вероятно, найти название реальной компании, уничтожающей насекомых-паразитов, которую мог бы нанять домовладелец, добавив в свою ложь маленький штришок правдоподобия.
Эллисон опять посмотрела на телеэкран и вдруг заметила знакомое лицо.
Что за чертовщина!
У нее отвисла челюсть, пока она слушала репортаж, который вел корреспондент, стоящий на тротуаре рядом с офисным зданием в центре города: «Один из наиболее вероятных претендентов на пост губернатора, Моррис Янгер, которого вы сейчас видите на наших кадрах вместе с женой Бриджит, считается приверженцем более жестких мер во имя торжества законности и порядка. Он не скрывает, что будет стремиться вернуть Америке ее утраченные ныне традиционные ценности. Это один из краеугольных камней его предвыборной платформы, хотя кандидату еще только предстоит объяснить своим избирателям, каким образом он будет добиваться поставленных целей, если сядет в губернаторское кресло. Ходят слухи, что Моррис Янгер пользуется негласной поддержкой многих влиятельных людей, включая одного из бывших вице-президентов США. А теперь я вновь передаю слово нашей студии…»
Эллисон выключила телевизор, пытаясь переварить информацию. Перед ее мысленным взором все еще стояли кадры, на которых супружеская пара вышла из черного лимузина, отвечая на приветствия собравшейся толпы, и скрылась в здании, где проходила какая-то конференция.
— Янгер? — прошептала Эллисон. — Политический деятель?
Она обхватила голову обеими руками, взъерошив пальцами свои черные, ниспадающие на плечи волосы, и издала протяжный вздох:
— Вот уж сюрприз так сюрприз!
Теперь Эллисон даже обрадовалась, что не успела позвонить матери, потому что у нее появился совершенно иной способ решить проблему своей временной неплатежеспособности.
7
— На сегодня у тебя назначена встреча с доктором Григорин, — сказал я, когда Томас заливал горячее молоко в свою миску с овсяными хлопьями. — Отец записал тебя на прием несколько недель назад.
— Мне вовсе не нужно встречаться с ней, Рэй, — отозвался он, избегая смотреть на меня.
— И все же я был бы признателен тебе, если бы ты к ней съездил со мной. Папа считал, что для тебя очень полезно иногда беседовать с ней.
— Но я не хочу никуда ехать, — упрямился брат. — Меня ждет работа.
— Ты сможешь выполнить ее, когда вернешься. Я ведь знаю, что для тебя не проблема выйти из дома, когда необходимо. Но ты предпочитаешь не делать этого.
— Если бы существовала причина встретиться с доктором, я бы непременно поехал, Рэй. Но никакой причины нет.
Я взял кружку с кофе, поднес к губам и сделал глоток. Отец всегда держал дома только растворимый и на вкус не слишком приятный напиток, но по крайней мере в нем содержался хоть какой-то кофеин. Мне, правда, пришлось добавить вторую ложку сахарного песка.
— Причина как раз очень веская, Томас. Мы оба только что перенесли душевную травму. Потеряли отца. И если даже мне трудно пережить это, то тебе тяжело вдвойне. В том смысле, что ведь вы с ним долго жили вместе.
— Он на меня часто злился, — произнес Томас.
— За что же?
— Ему все время нужно было заставлять меня делать то, чего мне не хотелось. — Он исподлобья бросил взгляд на меня. — Как сейчас поступаешь ты.
— Но папа никогда не злился на тебя всерьез, — возразил я. — Может, иногда раздражался, но не сердился по-настоящему.
— Вероятно, — пожал плечами брат. — Ему тоже не нравилось, что я весь день провожу в своей комнате. Он требовал, чтобы я выходил почаще. Никак не мог понять, насколько сильно я занят.
— Но это очень вредно для здоровья. Тебе необходим свежий воздух. И я уверен, Томас, что в глубине души ты понимаешь — это превращается в проблему, когда твое увлечение не позволяет тебе даже прийти на похороны отца.
— В тот день мне необходимо было побывать в Мельбурне.
— Томас! Тебе не нужен был ни Мельбурн, ни Москва, ни Мюнхен, ни Монреаль! Ты должен был присутствовать на папиных похоронах.
Я знал, что поступаю неверно, обвиняя брата в неуважении к памяти отца. Он просто ничего не мог с собой поделать. Я пожалел о своих словах. Ведь ругать Томаса за неспособность преодолеть свою болезненную одержимость означало отчитывать слепого за то, что он не видит, куда идет.
— Прости меня, — тихо произнес я.
Томас ничего не сказал, и мы оба замолчали. Вскоре я все-таки нарушил тишину:
— И все же мне кажется важным, чтобы в то время, пока я разбираюсь с остальными проблемами, ты посетил доктора Григорин. Я и сам хотел бы с ней поговорить.
Брат с любопытством посмотрел на меня.
— У тебя тоже возникли сложности?
— Что?
— Точно! Ты должен с ней поговорить. Она и тебе поможет.
— Мне? — удивился я. — В чем?
— Справиться с необходимостью контролировать других людей. Она пропишет тебе что-нибудь от этого. Она дает мне лекарство, помогающее избавляться от голосов. Вот и тебе выпишет какой-нибудь рецепт.
— Неплохая мысль.
— Можешь отправляться к ней сам. А когда вернешься, расскажешь, что она думает о тебе.
— Нет, мы поедем к ней вместе.
Брат облизнул губы, стал сжимать и разжимать кулаки. У него пересохло во рту. Охватившее его волнение становилось все заметнее.
— Она будет ждать нас в одиннадцать, — напомнил я.
— Одиннадцать, одиннадцать, одиннадцать, — повторил он, закатив глаза и словно стараясь припомнить, какие еще дела в его ежедневнике могут быть назначены на этот час.
— Уверен, ты в это время свободен, — сказал я. — Нам нужно будет выехать из дома в десять тридцать.
Брат поднялся со стула, отнес свою миску к раковине и принялся споласкивать ее. Обычно он оставлял грязную посуду мне, так что нетрудно было сообразить, до какой степени ему не хотелось продолжать разговор.
— Не пытайся увильнуть, Томас!
— Но у меня действительно много работы, — произнес он, направляясь к двери из кухни. — Ты просто не понимаешь, насколько она важна.
— По дороге я разрешу тебе пользоваться джи-пи-эс.
Брат замер на месте.
— У тебя есть навигатор?
— Встроенный в приборную панель.
Он посмотрел на стенной шкаф рядом с входной дверью, где висела его верхняя одежда.
Читать бесплатно другие книги:
