Изнанка веера. Приключения авантюристки в Японии Андреева Юлия

С чего все началось

Не могу сказать точно, что было отправной точкой. Всякое дело, как известно, начинается с начала, но только не мое. Тут, скорее, не начало, а самый настоящий крах. Шел 1999 год, страна никак не могла придти в себя после дефолта, а я скрепя сердце пыталась сводить концы с концами и не думать, вообще не вспоминать, что отобрал лично у меня проклятый денежный кризис.

А отобрал он, как тогда казалось, будущее: издательство, в котором я должна была написать серию книг – оно обанкротилось; театр – до дефолта я могла позволить себе роскошь работать в нем бесплатно, а теперь пришлось уйти, переквалифицировавшись в танцовщицу, выступающую во второразрядных ночных клубах.

Идея поехать за границу с тем, чтобы танцевать там и заниматься консумацией, давно уже будоражила воображение, но всякий раз, когда я готова была подписать контракт, случалось НЕЧТО!

Где-нибудь в Германии или Люксембурге пропадала знакомая девушка, и убитые горем родственники не знали что делать. Другая была подсажена на наркотики и по возвращению домой наложила на себя руки, третья сделалась проституткой и бросила в России трехлетнюю дочь.

Все это начисто отбивало желание искать приключения на свою задницу где-нибудь за границей.

Но вот настал день, когда я поняла, что больше не в состоянии бороться за каждую копейку, ожидая в любой момент отказа.

Посмотрела на себя в зеркало: 29 лет – ни мужа, ни детей, ни средств к существованию. Ни-че-го. Все, что я делала до этого, никому не нужно…

Значит придется подыскать нечто новое.

Я стояла перед зеркалом и смотрела себе в глаза.

«Тебе почти тридцать, ты – молодая, красивая, талантливая – и не можешь обеспечить себе достойную жизнь? Да что там себе – даже своей матери?! И что будет дальше, когда ты постареешь, подурнеешь или того хуже – поглупеешь? Как ты собираешься сводить концы с концами?!»

Отражение молчало, слез не было, они застряли в горле болевым комом.

Что делать? Думай, или достойно уйди. Миру не нужна глупая, слабая неженка. Думай или уступи дорогу тем кто идет следом.

Что делать?! Наугад я открыла газету «Из рук в руки» и прочла выделенное жирным шрифтом объявление: «Требуются девушки до 30 лет для работы танцовщицами в ночных клубах Японии».

Мой выбор был сделан.

Призма авантюризма

На кастинг съехались около пятидесяти девушек, многие из которых уже работали в Японии и готовы были снова ринуться в бой.

– Что там за работа? – спросила я самую бойкую говорливую деваху.

– Да зашибись, подсаживаешься к клиенту за столик и трещишь без умолку. Чума! Терпеть не могу танцевать, зато потрепаться…

– Так разговаривать-то нужно на японском. А если его не знаешь?

– Без языка ничего не заработаешь. Да ты не бойся, все поначалу в одинаковом положении. Жизнь заставит – выучишь…

В общем, выиграла я тогда кастинг… Почему я? А черт его знает, понравился танец или мордашка, хотя мне кажется, что я просто не могла не выиграть и все тут – решение принято и отступать было некуда.

Сейчас, по прошествии времени, после девяти месяцев, проведенных, в общей сложности, в Японии, – жуть какая – девять месяцев, родить за это время можно, – так вот, после всего этого твердо могу сказать одно: Япония – магическая страна, она войдет к тебе в душу и боком выйдет.

Япония не пускает к себе ненужных ей людей, и решительно пинает в спину всякого, кто хоть на йоту приблизился к ее тайне. Япония – это Япония.

За время сборов переделала все свои театральные костюмы, а подруга подарила мне обтягивающее платье для консумации.

С собой взяла «Поэззию скальдов», запас писчей бумаги и несколько авторучек – чтобы в Японии не тратиться.

Еще две девушки, отправляющиеся на гастроли вместе со мной, мало что смыслили в танцах, и я решила, что это будет моим козырем. Если не смогу быть полезна в работе с клиентами, стану менять программу каждую неделю и продержусь.

Я покидала Россию с тяжелым сердцем. В ушах все еще стоял плач по затерявшимся в европейских барах танцовщицам, а ведь меня тоже могут накачать наркотиками или, скажем, продать в публичный дом.

Насчет наркоты не знаю – не пробовала, а вот проститутку из меня никто не сделает, усмехнулась я самой себе. Легче пристрелить, чем уговорить. Плавали, знаем. Буквально за год до этого ездила вместе с шоу и даже одна-одинешенька на крайний Север – осваивала просторы необъятной родины. Тамошние паханы – это вам не вежливые японцы, да и Воркута с Колымой – не Нагоя, где я должна была теперь работать. Осталась жива. Так что двум смертям не бывать – прорвемся.

Контракт на работу в Японии (см. Приложение) сам по себе представлял некое произведение искусства: «Японская фирма (название), именуемая в дальнейшем „А“, с одной стороны, и артист, именуемый в дальнейшем „Б“, с другой стороны…».

Это выразительное «Б» говорило о многом, о чем не хотелось даже думать. Дальше шли общие сведения и условия: место работы, название клуба, профессия. В графе «профессия» у всех стояло: «артистка балета». Любопытно, что некоторые из этих новоявленных балерин в жизни не танцевали иначе как на дискотеках, они ехали работать хостесс (подробнее см. главу «Хостесс»).

Работать предполагалось 90 дней, по окончании этого срока контракт мог быть продлен на такое же время.

«Ежемесячный гонорар „Б“ составит столько-то японских йен. В случае переработок „А“ выплачивает „Б“ за каждый час соответствующее вознаграждение».

Я пробежалась по пунктам запрещающим работать в других клубах, и сулящих медицинскую страховку, остановившись на любопытной информации: «А» несет материальную ответственность (выплата денежной компенсации) в случае смерти «Б» или в случае полной либо частичной утраты им трудоспособности в период действия контракта. Размер денежной компенсации определяется в каждом конкретном случае по решению уполномоченных на то организаций Японии. Это не распространяется на случаи, когда увечье или смерть «Б» является результатом сознательного действия «Б». На случай кончины «Б», «А» обеспечивает за свой счет отправку тела и имущества родственникам «Б».

Живо представила, как семья получает мои останки и невольно поежилась.

– Нельзя ли убрать этот пункт? – спросила я у администратора. – Не хочу возвращаться домой в цинковом гробу, не мой стиль.

Оказалось что нельзя. Но зато с этого момента я поняла, что если вдруг скопычусь в Японии, мои близкие получат ДЕНЬГИ! А значит поездка пройдет не совсем безуспешно.

И, наконец, последний довод в пользу Японии – я всегда любила японскую литературу и мечтала оказаться на родине Сей-Сенагон, Акутагавы, Эйдзи Ёсикава, посмотреть на Киото, прогуляться вдоль Сирокавы, посетить храмы и монастыри. И вот теперь мечта должна была сбыться. И эта мысль была, пожалуй, приятнее прочих.

Да. Так уж получилось, что в Японию, страну моей мечты, в первый раз я летела под знаком смерти. Одно из двух: либо я, либо какая-то часть меня должна будет в этой поездке погибнуть.

Консул за занавеской

Контракт был подписан, нас троих собрали в офисе фирмы. Всем выдали по листку бумаги, на котором были написаны название клуба, адрес по которому мы будем жить, а также имя хозяина клуба. Отдельно была проставлена сумма, которую я якобы должна буду получить по контракту. Судя по разнице этой суммы и той, что была записана в моем настоящем контракте, господа наниматели наваривали по полной программе.

Всю эту информацию следовало выучить назубок, чтобы в консульстве отвечать без запинки.

– Если у вас спросят, как вы будете добираться до работы, надо ответить, что клуб находиться в том же доме, где вы будете жить. Если вы скажите, что вас будут доставлять на работу на машине, то возникнут лишние вопросы и проверки, а нам этого, как понимаете, не нужно. Еще вы должны сказать, что клуб предоставляет вам 1000 йен в день на еду, не забудьте.

Мы кивали.

– Консул будет спрашивать, в чем состоит ваша работа в Японии. Скажете – танцевать три отделения за ночь. Если спросит, что вы будете делать в промежутках между выступлениями, то говорите: сидеть в гримерке, шить костюмы, краситься или читать книжки.

Уже в самом консульстве выяснилось, что даже наши ушлые менеджеры знали далеко не все о японцах и не могли досконально предсказать повороты души этих таинственных людей.

Консул сидел за ширмой, причем – спиной к нам, так что я не могла его видеть, общаясь через симпатичную переводчицу. Сначала все шло вполне гладко: не оборачиваясь и не выходя из своего полупрозрачного укрытия чиновник поинтересовался о моей работе и о программе, которую мы предложим японской публике. Я сказала, что у всех у нас сольные номера. И добавила от себя, что, возможно, уже на месте мы сделаем совместный танец.

– Сколько вы будете получать?

Не задумываясь я назвала, сумму проставленную в шпаргалке: 200 000 йен.

– А сколько вы будете получать в месяц на доллары?

Не зная что ответить я выпалила, что сто йен равны приблизительно одному доллару, но от волнения никак не могла подсчитать, сколько же это получится в сумме.

Человек за ширмой явно развлекался моим замешательством.

– Вы же не могли соглашаться работать в другой стране не выяснив предварительно, сколько вам будут платить? – не отставал он.

Я попыталась еще раз выдавить: 200 000 йен за все про все.

Но он словно понял о чем я говорю, не выслушав даже перевода.

– В вашей стране расчеты ведутся на доллары, а не на йены. Сколько вы заработаете в долларах?

За моей спиной администраторша и девчонки в панике делали подсчеты. Но их попыткам также не было суждено увенчаться успехом.

Время шло.

– Я не помню точную сумму, потому что в России у меня очень маленькая зарплата, поэтому сколько бы не предложила японская сторона – это все равно окажется в несколько раз больше того, что я получаю здесь. – выдала я без запинки. Зубы при этом отстукивали предательскую дробь, в крови ощущался мощный прилив адреналина. – Дело в том, что я писатель, – пошла я в атаку, – я очень много читала о вашей стране, я обожаю вашу литературу. Посетить Японию моя мечта, я хочу написать книгу о современной Японии, я…

– Все ясно. Благодарю вас. Следующая – госпожа… – переводчица назвала фамилию одной из пришедших на собеседовавание девушек.

– Молодец – выкрутилась, – сжала мою руку администраторша, – Но что ты ему натрепала про книгу, и вообще…

Я молчала, все еще содрогаясь внутренне и понимая, что очередное препятствие осталось позади.

Любопытно, что со всеми сборами я совершенно забыла про это данное в запале обещание консулу написать книгу о современной Японии. И вот оно вдруг всплыло в памяти. Что ж, обещания надо выполнять.

Великий перелет – шаг назад и два вперед

До аэропорта я добиралась одна, не хотела никого расстраивать. Вызвала такси и чмокнув, как положено, родных забралась на заднее сидение. Россия провожала меня мелким дождичком, дома казались серыми и мрачными. Я смотрела на город и мне казалось, что я отвержена им.

В аэропорту уже ждали девчонки, вокруг каждой из них роились толпы родных и любимых. Как могли они смеяться и не проронить ни единой слезинки в момент прощания?..

Хорошо что со мной не было мамы! Возможно, я излишне сентиментальна, но одной и вправду легче.

Экономический класс, как ему и положено, не блистал роскошью. Нам следовало пролететь всего ничего – до Хельсинки, а там пересесть в самолет, который доставит до Осаки. Таким образом, мы сначала убегали от время, а потом, повернув на восток, понеслись ему навстречу.

В Хельсинки девчонки пошли пить кофе, я же оставила все свои деньги дома, поэтому просто ходила по дьютифри (duty-free), разглядывая флакончики с духами и полки с дорогими винами.

Когда самолет на Осаку набрал высоту, девчонки словно сбросили с себя маски: до сих пор модные, недоступные и шикарно накрашенные, они вдруг, как по команде, вытащили из сумок шерстяные носки и шлепанцы и переобулись. Я же оставалась в узких сапожках на каблучках. Следующим шагом они, снова не сговариваясь, поочередно отправились к туалету, где смыли с себя всю косметику и намазали лица жирным кремом.

– В самолете сухой воздух, – пояснила мне девушка по имени Полина, – через пару часов кожа лица будет обветрена.

Ну вот, выходит, что я сморщусь и испорчу себе ноги. Что ж, впредь буду умнее.

За время полета несколько раз кормили. Было интересно и непривычно есть горячую рыбу в соусе из сладкого перца, запивая ее кофе. Стюардессы разговаривали на английском, поэтому я, не знающая никакого другого языка кроме русского, была вынуждена постоянно прибегать к помощи девушек.

Мне не удалось поспать в самолете: так уж я устроена, что могу спать только в кровати, а девчонки мучались из-за запрета курить. В общем, все были немного на нервах.

После многочасового перелета воспоследовала долгая, часа на четыре, поездка до Нагои в душной жаркой машине. Девушка по имени Хельга, которая считала себя специалистом по Японии, сообщила, что в присутствии японцев нужно держаться тише воды и ниже травы, как это делают японские женщины. Вот мы и молчали вместо того, чтобы попросить включить кондиционер. Через час пути моя черная блуза с длинными рукавами сделалась влажной, а кожаные штаны наверняка можно было выжимать. Не лучше чувствовали себя и остальные девчонки.

Машина остановилась около небольшого здания, в котором находился офис фирмы.

– Нужно представить вас боссу, – сообщил встречающий нас менеджер.

– Боссу в таком виде?!

Грязные, потные, с красными глазами мы являли собой зрелище кошек, вытряхнутых из мешка, по недоразумению или по злому умыслу подсунутых японцам вместо красоток, отобранных ими на кастинге.

– Как мы будем их называть? – спросил японец, которому все кланялись как главному. – В этом клубе есть какая-нибудь система имен?

Выяснилось, что системы нет.

Менеджер, привезший нас из аэропорта, старательно переводил каждое слово начальника.

– Ну тогда вы сами скажите, как вы хотите именоваться в клубе? – обратился он к нам.

– Меня зовут Полина, – сказала девушка Полина.

– Порына, – записал босс.

– Хельга.

– Херга.

– Джулия, – изменила я свое имя, сообразив, что изменение «л» на «р» заставит имя «Юля» звучать по-мужски. Терпеть не могу когда издеваются над моим именем. «Джулия» по сути то же самое, что и «Юлия». Но до имени «Джулия» мне нет никакого дела. Пусть коверкают как хотят.

– Джулия, – вдруг неожиданно четко произнес японец-начальник и замурлыкал: «О, май Джулия!»

Как потом выяснилось, в Японии много песен на английском языке, прославляющем это имя. Вот японцы вместе с песнями и выучили его правильное произношение.

После короткого и, как мне кажется, необязательного разговора с начальством нас наконец-то привезли в «апартаменты», где нам и предстояло жить ближайшие несколько месяцев.

Тараканы с потолка – блин, экзотика!

Первый таракан упал с потолка прямо на мою сумку, которую перед этим помощник менеджера поставил посреди кухни. Я взвизгнула, инстинктивно посмотрев вверх – туда, откуда шлепнулось мерзкое насекомое. И увидела его родственников.

Точно такие же твари ползали по стенам, плите и умывальнику.

– Скоро вы перестанете обращать на них внимание, – предрекла дородная румынка, встречавщая нас у порога. – Привыкнете.

Я села за стол, принимая протянутую мне чашку чая. Что ж, все могло быть и хуже. Буквально накануне отъезда мне довелось видеть фильм о вьетнамских гостиницах для бедняков, так там номера были вроде книжных полок – в такую нору только ползком, даже на коленях проблематично. Так что можно сказать – мне еще повезло.

– … хлеб держать в закрытых пакетах, все что можно запихнуть в холодильник – запихивайте, еду прямо на стол не класть, посуду мыть сразу же после еды и еще раз перед тем, как положить на нее пищу, – вторглась в мои раздумья речь румынки. – Ванна засорена, там воды по лодыжку, но на днях обещают починить, так что не пугайтесь, А в целом ничего – жить можно!

Мы наскоро помылись под душем и уже через час клубная машина повезла нас на работу.

С тараканами и без

Япония – довольно-таки жаркая страна, и для тараканов там рай. Если в японском здании имеется какая-либо закусочная или кафе – вероятность сто процентов, что в этом здании квартируют полчища этих мерзких тварей. А как же иначе – поближе к кухне, подальше от морилок.

В наших «апартаментах» (именно так тут именуются каморки вроде той, где мы ютимся) имеется куча старого электротехнического хлама: сломаные микроволновки, все в жире и копоти, сгоревшие тостеры, ржавые пылесосы, две вышедших из строя стиральных машины и холодильник. Кроме того в кухне стояли два огромные мусорные бака, куда я, тренируя меткость, целилась через кухонный стол огрызком яблока или скатанным в ком бумажным пакетом.

Удивительно, что при таком положении дел там мыши не завелись. Или змеи.

На наши просьбы вынести из квартиры весь этот хлам, администраторы клуба только и могли что разводить руками: мол, дорого это.

Мы долго не могли понять, что же именно тут дорогого? Да, цены на бытовую технику в Японии выше, нежели в России, но мы ведь не исправную технику предлагали выбросить, а безнадежно вышедший из строя металлолом, который только мешает, занимая место.

Оказалось, что все дело в машине для перевозки железного хлама.

И вот же в чем парадокс: на японские зарплаты можно хоть каждый месяц обновлять домашнюю технику, а вот попробуйте вы вывезти отслужившую свой срок – и сразу же начнутся проблемы. А выбрасывать на улицу нельзя – запрещено законом.

Вот и приходиться в результате жить, как на складе бывших в употреблении кухонных комбайнов и стиральных машин. Правда, мусорные баки мы все-таки выволокли тайком на свой страх и риск – уж больно они смердели, проклятые. А ко всему остальному пришлось привыкать.

Танцы, шмансы, консумансы

Почему-то принято считать, что слово «консумация» происходит от английского слова customer. Первоначальное его значение – «завсегдатай», «постоянный клиент» (от custom – обычай). Отсюда и консумация, сиречь работа с клиентом.

Но на самом деле это не совсем верно. Слово «консумация» является прямым потомкам английского consumation, происходящее в свою очередь от глагола to consume (потреблять).

Так что из вполне приличного и ласкающего слух словосочетания «работа с клиентом» мы получаем более определенное и правдивое: «процесс потребления клиента». Или, как принято говорить, «раскрутка клиента».

Говоря научным языком, процесс консумации требует наличия субъекта и объекта. А именно: лица, занимающегося консумацией, и клиента.

Клиент приходит в клуб, где ему предлагают выбрать, с кем он желает общаться. Для этой цели менеджер перед входом в клуб может предложить фотографии девушек. Там же, на входе, на видеомагнитофоне может прокручиваться рекламный ролик с танцевальной программой. Также клиент волен выбрать одну из девушек, сидящих на вейтинге [1] либо в данный момент танцующую на сцене.

Если клиент сделал свой выбор, ему предлагается заплатить за вход и за реквест [2] (приглашение) девушки. Хотя в случае, если клиент не может сделать выбор или не имеет достаточного количества денег, чтобы оплатить request, либо попросту жадничает, то девушку, а то и двух ему все равно подсадят.

Девушка должна общаться с клиентом и всячески его развлекать: это могут быть игры, шарады, танцы, караоке, а так же рассказывание интересных историй. Общение происходит в общем зале на глазах у администрации и других клиентов, никаких уединенных мест не предполагается. Все открыто и соответствует духу заведения.

Кроме развлечения клиента в обязанности девушки входит раскручивание его на выпивку и еду. За то, что клиент покупает лично девушке, она получает процент от заведения. Это общая схема. В разных клубах могут быть свои правила и связанные с ними нюансы.

Реквест оплачивается клиентом, и, если правила клуба предусматривают, то девушка получает за него свои проценты. Другое дело, если тебя посадили сидеть на хэлпе [3], то есть на подхвате. Тут уж никакими деньгами не пахнет, но все рады и такой работе. Куда лучше, чем сидеть в душной гримерке или в зале в ожидании окончания рабочего дня – скукотища! В клубах, где работала я, были девушки, специализирующиеся только на консумации, были и совмещающие работу танцовщицы и общение с клиентами.

Ездить только на танцы не выгодно, да и языковой навык приходит в общении, а значит никуда не денешься – нужно работать и на консумации.

Есть еще и дохан – работа в личное время. Клиент договаривается с клубом о том, что встречается с девушкой перед ее работой. Они приходят в клуб вдвоем через час после открытия, после чего клиент просиживает пару часов, естественно, платя за время и заказывая еду и напитки.

Шоу в японских клубах может быть любым, по сути каких актеров наняли, такое и шоу, хотите цирковое представление – нанимайте акробаток и жонглеров, желаете эротическое шоу – отбирайте именно такие номера. Работу ищут коллективы, дуэты и отдельные исполнители, так что, как говорится, на все вкусы.

Хостесс, или наука улыбаться

Обсуждая работу в Японии, отдельно следует поговорить о хостессе. Дело тут вот в чем. Если в европейских странах занятая консумацией девушка может ощущать себя королевой, за которой все ухаживают, только и думая, как доставить ей радость, то в Японии она будет ощущать себя в лучшем случае официанткой.

В английском языке слово hostess переводится как «хозяйка». Однако, на профессиональном жаргоне в консумации термин «хостесс» означает совсем другое. А именно – обслуживание клиента, ухаживание за ним.

О возникновении хостесса догадаться нетрудно. Скорее всего, дело было так: хозяин дома принимал у себя гостей, которым по традиции прислуживали жена, дочери и все женщины, которые были в доме. Гостю подливали саке, предлагали отведать специально для него приготовленных яств. Одна женщина пела, подыгрывая себе на струнном инструменте, другая исполняла традиционный танец.

Но однажды в гостеприимный дом приехало очень много народу, так что хозяйке дома пришлось просить соседей отправить на подмогу своих девушек. Так родился хостесс.

Постепенно эта модель начала перениматься заведениями, предлагающими клиентам скоротать приятный вечерок в окружении веселых и услужливых красоток, выпить, поесть – в общем, отдохнуть в свое удовольствие.

Кстати, несмотря на древность традиции, хостесс и сегодня сохранил черты далекого прошлого. Так хозяина клуба до сих пор называют Папа-сан, хозяйка или первая помощница – Мама-сан. Работающих же в клубе девушек воспринимают как дочерей, на чьи плечи могут быть возложены не только развлечение гостей, но и уборка клубного помещения, мытье посуды, а также зазывание новых клиентов с порога заведения.

Каждый день, по окончании работы в клубе, «папа» и «мама» высказывают своим девочкам, что теми было сделано правильно, а что – неправильно. «Родители» обучают своих чад тому, как следует по их представлению разговаривать с гостями, на каком расстоянии от них сидеть.

Непозволительно, например, класть ногу на ногу – этот жест считается вульгарным. Во многих клубах запрещается курить, сидя рядом с клиентом. Хозяин клуба может потребовать от девушек одеваться и делать прически в соответствии с клубным стилем. Иными словами, выстраиваются отношения, как две капли воды похожие на отношения в большой семье.

Клубов в Японии много и в каждом свой собственный устав и правила, за неисполнение которых «семейный совет» может наказать или даже отлучить провинившуюся «дочь», изгнав ее из «дома».

Первый день работы в клубе: «Почему ты не говоришь по-японски?»

Клуб находился на другом конце города, куда нас должен был отвозить менеджер. Я хотела сразу же облачиться в узкое черное платье, но Полина остановила меня.

– Ты что, хочешь раньше времени провонять потом? – Она покачала головой.

В одной сорочке я вышла на кухню, девочки тоже еще не были одеты. Румынка Милли сидела в одних трусах, демонстрируя мощную грудь, ее голова была обернута голубым полотенцем, Хельга уже освоилась и делала себе маску. Вторая румынка, должно быть появившаяся пока я принимала ванну, ела яичницу.

Мы накрасились, буквально в последний момент надев платья и туфли. В назначенное время вышли из квартиры и спустились вниз.

Да, судя по всему, много мне еще придется уяснить себя того, о чем я раньше не имела ни малейшего представления.

Столики в клубе стояли по кругу. В центре размещался монитор с микрофонами – караоке. В первый момент мне показалось, что клуб просто крошечный. В ужасе я подумала, что не смогу тут танцевать. А раз не смогу танцевать, то и денег не видать.

Нас тут же начали подсаживать то к одному, то к другому столику, вокруг слышалась непонятная цокающая речь. Мне показалась что все говорили о какой-то Наташе.

«Я не Наташа я Джулия», – чуть ли не кричала я, перебираясь за пятый столик.

Клиент дотрагивался до своего носа и произносил загадочное Ватасива [4], которое я принимала за русское имя Наташа, или турецкое наташа – проститутка.

Я автоматически улыбалась, заученно произносила «кампай» [5], подносила бокал к губам, и вежливый менеджер тут же забирал меня за другой столик. Как потом выяснилось, это делалось для того, чтобы все клиенты имели возможность познакомиться с новенькими девочками.

Нам было сказано, что первые две недели мы будем получать процент со всего что съедим или выпьем, а также за все реквесты. Но через две недели от нас потребуется выполнять норму в четырнадцать реквестов в неделю, при недоборе которых прогорают и питейные деньги.

Поэтому мы решили поработать две недели перегонными аппаратами, получив хоть что-то. Слава Богу – самым крепким напитком, разрешенным для девушек, было пиво, но оно шло в одну цену с колой и лимонадом, поэтому каждая из нас пила, что ей больше нравилось.

Забегая вперед, скажу, что уже через три дня наши перегруженные почки дали о себе знать, а лица от воды и жары отекли. Но мы не очень-то переживали: клиенты все равно не знали, какие мы на самом деле, а мы приехали работать, а не отдыхать.

В первый же день работавшие в клубе филиппинки дали нам понять, что все постоянные и денежные клиенты клуба закреплены за ними, а значит нам оставалось только ждать, когда в клуб забредут новые посетители, желающие клюнуть на нашу троицу.

Милли и Рилли – румынки, жившие вместе с нами в «апартаментах», должны были уехать через неделю. Следовательно нам предстояло разузнать от них как можно больше о здешних обычаях и нравах.

Через пару-тройку часов недовольный менеджер отозвал меня в сторону, велев Милли перевести его слова Полине, дабы та могла в свою очередь донести до меня причину начальственного недовольства.

– Почему ты не говоришь по-японски?! – сокрушенно спросил он.

Милли и Полина автоматически перевели мне слова нашего нового босса и с открытыми ртами уставились на него самого.

Первый день работы в клубе – и такая планка!

Любопытно, считает ли он меня потенциально способной зарабатывать деньги и оттого сердится, что я покамест не могу изъясняться на его языке. Или же просто желает избавиться от меня?

Свои – чужие

Японские острова – особый мир, который долгое время был недоступен для пришлых. Поэтому у японцев сформировалась специфическая, не свойственная ни одному другому народу общность.

Понятие «свои» можно сравнить с кругами на воде. Ближний к центру и самый малый круг – родственники, семья. Далее идет круг близких друзей, соседей, сослуживцев, просто знакомых. И так далее…

Иностранцы никогда не вольются даже в самый последний круг «своих» – они всегда останутся «чужими».

В общении с «чужаками» японцы будут проявлять профессиональную вежливость. Если представитель другой национальности зашел в магазин или кафе, где работают японцы, гостю всегда будут оказаны почет и уважение. Тем не менее, в отношении иностранцев, даже длительное время проживших в Японии, сохраняется дистанция: с ними нужно держать ухо востро, разговаривать лишь на общие темы. Японец никогда не будет выворачивать душу наизнанку перед инородцем. Даже живя и работая за границей, они не путают «свое» и «чужое», сами же мучаясь от этого.

Из-за глобального перенаселения японцы волей-неволей привыкли всегда быть в обществе и – одновременно – не быть в нем. Общаясь даже друг с другом они словно бы нацепляют на себя своеобразные маски. Так, например, они могут ласково улыбаться и кивать собеседнику, думая при этом о своем или расспрашивать вас о неинтересных для них самих вещах – лишь бы не показаться невежливыми.

Они могут влюбляться в иностранцев, жениться, иметь совместных детей, но все равно держать тонкую, иногда заметную только им самим дистанцию.

Понятия «чужие», «чужое» распространяется на все, что не имеет отношения к Стране Восходящего Солнца. Находясь в другой стране, вежливые на родине японцы, могут вытворять вещи, которые никогда бы не сделали у себя дома.

Это происходит оттого, что нарушение этикета в мире «чужих» не является преступлением. За границей можно делать все, что угодно при условии, что об этом не узнают дома.

Об отчужденности и расслоенности всех этих ближних и дальних кругов «своих» говорит, в частности, следующий факт: уходя из того или иного заведения домой, клиент-японец говорит не «я ухожу», а «я возвращаюсь», поскольку вернуться японец может только домой.

Желая сообщить, что он еще вернется в понравившееся ему место, японец никогда не скажет: «Я еще вернусь». Скорее он употребит фразу типа: «Приду еще раз» либо «приду в такой-то день».

А то и просто перейдет на-английский.

Пьянь, рвать, дрань – а в общем-то японцы

Япония странное место. Изобразим на бумаге глобус, наметим на нем Россию и Японию (мы в клубе так развлекались) и затем пририсуем двух человечков, упирающихся ногами в эти страны: мол, вот тут живу я, а тут вы. Неизменно получится, что японцы окажутся относительно нас головой вниз, и ничего тут не попишешь. Поэтому мы и не понимаем друг друга.

В Японии все не так, даже луна валяется вдрызг пьяная с задранными кверху ногами. Если бы только луна.

В клуб часто заходят целые делегации: платящий за гулянку босс и целая толпа уставших после работы, но все же вынужденных развлекаться в угоду корпоративным правилам, подчиненных. Этих редко когда можно раскрутить на чаевые. Те что пришли в ночной клуб в первый раз сидят, будто аршин проглотив, и низко кланяются на каждое слово.

Скука! Совсем другое дело завсегдатаи и матерые пропойцы. Эти приходят в ночные заведения с завидной регулярностью, оттого и чувствуют себя там практически хозяевами.

В японских клубах и ресторанах никому из начальства не придет в голову не впускать посетителей без галстуков или в непотребном виде. Гость, он же клиент – бог и царь. И не важно, трезвый он или пьяный, одет в грязные шорты и потную майку или явился в халате. Всем почет и уважение.

Гость открывает дверь, и тут же, со всех сторон – многоголосое: «Ирассяимасэ!» («Добро пожаловать!»). Но клиент не спешит проходить, придирчиво осматривая заведение и вскочивших при его приближении девушек. Затем он неторопливо интересуется, кто из девушек «ичибан» [6], и заказывает ее.

Потом, все так же степенно проходит в зал и садиться за предложенный ему столик. Менеджер привычным движением подтягивает брюки и садиться на корточки принимая заказ.

Иногда особенно щедрый гость поит не только девушек, но и менеджера с официантами, и те не смеют отказаться – как же, гость проявил уважение.

Однажды я стала свидетелем того, как постоянный клиент велел страдающему язвой желудка бармену выпить бокал пива. Старика все звали Сухарь, он действительно был похож на высушенную воблу, все знали, что он мучается болями, и я всерьез испугалась за его здоровье. По лицу старика я поняла, что он думает о том же.

Никто в клубе не любил бармена, но и не желал ему смерти. Приняв пузатый бокал и вежливо поблагодарив щедрого гостя, старик произнес роковое «кампай» и, выпрямив свою сгорбленную спину, поднес бокал к губам.

В тот же миг филиппинка, сидевшая рядом с гостем и наблюдавшая ту же сцену, уронила на пол бутылку с пивом. Гость обернулся на резкий звук, а я в это время выхватила из рук старика бокал, поставив рядом с ним пустой.

Бармен бросил на меня быстрый благодарный взгляд и тут же отер рукой свои сухие губы.

– Спасибо господин! Не желаете ли чего-нибудь еще?

Филиппинка, уронившая бутылку, улыбнулась мне из-за плеча гостя.

Ни с Сухарем, ни с филиппинкой мы никогда впоследствии не обсуждали произошедшего.

Я уже говорила о том, что японцы могут явиться в клуб в самом что ни на есть затрапезном виде. Но на самом деле их тоже можно понять, попробовали бы вы целый день, даже в жару ходить в черном похоронном костюме, быть в напряжении, как бы чего не ляпнуть и кланяться, как болванчики. Не удивительно, что выбравшись из этого казенного футляра, они становятся совершенно другими людьми, веселыми, пьяными и отвязными.

Да что там японцы. В рабочие часы мы и сами были вынуждены ходить в клубе в вечерних платьях и туфлях на высоченных каблуках, с прическами и макияжем. Потом шли шоу таймы [7], где из одних узких и жмущих во всех местах платьев и туфлей мы перебирались в другие, более блестящие и вызывающие театральные костюмы – декольте, перчатки, ботфорты или кожаное белье. А потом – опять в вечерние платья, и опять театральные костюмы.

Ничего удивительного, что в свободное время мы не красились и одевались в самые свободные комбинезоны, в старые сандалии и линялые футболки. Главное – чтобы ничего не давило и тело дышало.

Появись я в таком затрапезном виде в Питере, на меня бы косились, как на бомжиху, но в Японии я гость, а гость – бог и царь, делает, что хочет и никого не спрашивает.

Рыба смотрела, как я ее ела

В традиционном японском ресторане прислуживали женщины, одетые в кимоно, принимая заказ они вставали на колени и кланялись, едва ли не касаясь лбами пола.

Традиционно японцы едят, сидя на коленях перед крошечными столиками. Но, поскольку со всеми церемониями из-за стола они могут не вылезать часами, а ноги начинают затекать в первые же несколько минут, то под столом устроено углубление, куда можно свесить уставшие конечности и спокойно наслаждаться трапезой.

Я заказала суши из мавро [8], запеченную в клере королевскую креветку и рис на закуску.

В Японии рисом закусывают, как у нас хлебом. Богатые люди берут белый рис без всяких примесей, а бедные готовят темный смешанный рис, поливая его разнообразными соусами. К моему раздражению гиды заказали себе сасими [9] иногда даже живая, нарезанная кусочками, к которой подают различные соусы. Терпеть не могу это блюдо, хотя японцев тоже можно понять. Климат здесь жаркий, и продукты быстро портятся. Поэтому единственный способ доказать посетителям, что поданная им рыба действительно свежая, это либо убивать ее и разделывать при посетителе, либо подавать еще живой.

Однажды и я удостоилась этого кошмара. В небольшой забегаловке было полно народа, но хозяин и молодой человек, помогающий на кухне, как будто бы все успевали, не забывая болтать с посетителями и кланяться вновь прибывшим. Мокрый от пота пожилой японец, подал мне сасими – рыбу, свернутую в виде корзиночки, небольшая палочка протыкала точку под левым глазом рыбины и на ее хвосте, заставляя мученицу, прибывая в такой неудобной позе, наблюдать за тем, как равнодушные великаны лакомятся ее плотью. Рядом стояла маленькая тарелочка с соусом. Мне показали, как при помощи палочек «хаси» извлечь кусочек рыбы и обмакнуть в соус. На этом, правда, мое общение с сасими и закончилось. Все понимающая живая рыба смотрела на меня вдумчивым изучающим взглядом, в котором читалось: «Ага, вот кто собирается жрать мои кишки. Запомним, запомним…»

Я отдала рыбу своим спутникам и позже, все, что от нее осталось – голова, хвост, и скелет, – отправилось в горячий бульон. Рыба взглянула на меня в последний раз. Через несколько секунд ее глаз сварился, как белок яйца, сделавшись мертвым. Больше мы друг друга не видели.

Престиж профессии

– Никогда не считай, что ты кому-то чем-то обязана, – внушала Полина, отправляя меня на первое свидание с мужчиной, с которым мы познакомились в клубе.

Дело в том, что до поездки в Японию я была очень застенчивой и всегда все делала сама, не рассчитывая на других. Но нельзя же ехать за границу для того, чтобы платить за себя в кафе и придумывать бог весть что, когда галантный кавалер предложит подвести тебя до дома. Я не могла взять подарок или чаевые, мучаясь от мысли что обо мне дурно подумают. И не окажусь ли я в неоплатном сексуальном долгу в обмен на вкусный обед в ресторане или золотое колечко? Короче говоря, нужно было что-то делать, поэтому я и обратилась к более опытной в таких делах Полинке.

– Подумай сама, ты – редкая, красивая, стильная. Даже если ты не упакована и в фирменные шмотки, они все равно не знают, как ты должна одеваться на самом деле. Может в России это последний писк моды, может тебе шьет твой личный портной. Кроме того, ты теряешь больше, чем получаешь от этих встреч. Смотри, встречаешься ведь ты в свое свободное время! Что тебе заняться больше нечем? Идешь в ресторан, когда самое время поголодать, одеваешься в выходной наряд, а на улице +40С в тени – следовательно, после прогулки одежду придется стирать, а она от этого новее не станет. Твоя косметика тоже не из дешевых, а здесь все в несколько раз дороже. Приплюсуй амортизацию одежды, обуви и расход косметических средств, включая шампуни, кондиционеры и прочее. Уже получилась неслабая сумма! Дальше, ты вынуждена говорить на чужом тебе языке, напрягаться, пытаясь понять его, развлекать, подбирать темы для обсуждения. Словом – после всех этих мук он просто обязан сделать тебе поощрительный подарок, не говоря уже о кормежке в самом симпатичном ресторанчике. Поняла?

Желая показать мне пример, Полинка пошла со мной на свидание и выдала настоящий класс, отведя растерявшегося японца в магазин и купив два огромных пакета продуктов, которые мы с удовольствием и умяли потом в нашей конуре.

Почему и у кого японцы должны просить прощение?

Странно было слышать, как совсем юный Кейске произносил: «Мы – японцы». Говоря так молодой человек словно преисполнялся гордости за свой народ, частичкой которого он был. «Мы – японцы» выражало волю жителей всех японских островов, причем не только людей века нынешнего, но и их далеких предков. Несмотря на юный возраст Кейске был хорошо образован, начитан, знал историю своей страны.

– В старые времена Япония была своеобразной военной машиной, мы много воевали с Китаем и Кореей, – поведал как-то он.

– Да, мне всегда нравились японские самураи, – поддакнула я ему. – Наверное это самые храбрые люди на земле.