Твоя Конституция Ефремцев Сергей

«Домострой» состоял из 64 глав и 6 разделов:

1) о строении духовном (как веровать);

2) о строении мирском (как царя чтить);

3) об организации семьи (как жить с женами, детьми и домочадцами);

4) об управлении семейным хозяйством (о строении домовном);

5) кулинарные наставления;

6) послание и наказание от отца к сыну.

«Вглядись в беду и страдания, во все их нужды, напои, накорми, согрей, с любовью и чистой совестью приветь» – так наставлял читателей составитель «Домостроя» Сильвестр в самом начале книги, посвященной, казалось бы, ведению домашнего хозяйства. Однако бытовые советы наполнены моралью, будничные хлопоты человека соотнесены с благочестием, совестью и чрезвычайно значительны, так как из них вырастают отношения между семьей и государством.

И здесь всё тот же культ силы, даже в семье: муж и жена должны обо всем советоваться, должен муж жену наставлять, но ежели жена советам не внемлет, если бесхозяйственна, ленива, надо ее «наказывать, вразумлять страхом наедине».

И детям доставалось: «Отец да сокрушит ребра сына своего». Мы знаем, что даже в просвещенном девятнадцатом столетии наказания розгами были в большом ходу.

«Глава дома несет моральную ответственность за всех своих чад и домочадцев: за жену, детей, слуг». В этом «Домострой» и видит оправдание строгости: он их «страхом спасает». Спасение человека в духовности, но духовность должна была быть с кулаками. В ХХ веке у нас в стране прозвучит лозунг: «Железным кулаком загоним в здание счастливого будущего!» – почему-то всегда появляется некто, знающий точно, в чем заключается смысл жизни и что такое счастье.

Андрей Рябушкин. Купеческая семья XVII века

«Домострой» наставлял на путь истинный всех членов семьи. В главе «Как детям отца и мать любить, и беречь, и повиноваться им, и утешать их во всем» можно прочитать:

«Чада, вслушайтесь в заповеди Господни, любите отца своего и мать свою, и слушайте их, и повинуйтесь им в Боге во всем, и старость их чтите, и немощь их и всякую скорбь от всей души на себе понесите, и благо вам будет, и долго пребудете на земле, за то простятся грехи ваши, и Бог вас помилует, и прославят вас люди, и дом ваш благословится навеки, и наследуют сыны сынам вашим, и достигнете старости маститой, в благоденствии дни свои проводя. Если же кто осуждает, или оскорбляет своих родителей, или клянет их, или ругает, тот перед Богом грешен и проклят людьми; честь же воздающим отцу и матери и повинующимся им в Боге, станут они во всем утешением родителей, и в день печали избавит их Господь Бог, молитву их услышит, и всё, что попросят, подаст им благое; утешающий мать свою волю Божью творит, и угождающий отцу в благости проживет. Вы же, дети, делом и словом угождайте родителям своим во всяком добром замысле, и вас они благословят: отчее благословение дом укрепит, а материнская молитва от напасти избавит. Если же оскудеют разумом в старости отец или мать, не бесчестите их, не укоряйте, и тогда почтут вас и ваши дети; не забывайте труда отца и матери, которые о вас заботились и печалились о вас, покойте старость их и о них заботьтесь, как и они о вас».

Уповая на Бога, на страх перед ним, заботясь ежечасно о пропитании и запасах на зиму, о моченых яблоках и сушеных грибах, сбитне, студне и всяческих взварах, наши предки не забывали о том, о чем забываем сейчас мы – о преемственности поколений:

«А пошлет Бог кому детей – сыновей или дочерей, то заботиться о чадах своих отцу и матери, обеспечить их и воспитать в добром поучении; учить страху Божию и вежливости и всякому порядку, а затем, по детям смотря и по возрасту, их учить рукоделию – мать дочерей и мастерству – отец сыновей; кто в чем способен, какие кому Бог возможности даст; любить их и беречь, но и страхом спасать, наказывая и поучая, а осудив, побить. Наказывай детей в юности – упокоят тебя в старости твоей. И беречь и блюсти чистоту телесную и от всякого греха отцам чад своих как зеницу ока и как свою душу. Если же дети согрешают по отцовскому или материнскому небрежению, о таких грехах им и ответ держать в день Страшного суда. Так что если дети, лишенные поучений отцов и матерей, в чем согрешат или зло сотворят, то отцам и матерям от Бога грех, а от людей укоризна и насмешка, дому же убыток, а себе самим скорбь и ущерб, от судей же пеня и позор…»

Ох, как поучали отцы своих неразумных чад, а твоих приятелей-сорванцов в субботу, сходив в первый и последний раз на родительское собрание! Как пусто и тихо было во дворе на следующий день, так тихо, что слышна была пластинка «битлов» из далекого соседнего двора, где ребята учились в другой школе – до собрания там целая счастливая неделя. И ты, бывало, почесывал бока, потирая меж ребер отеческую заботу и материнское участие в филейных частях…

«Если же у богобоязненных родителей, рассудительных и разумных, дети воспитаны в страхе Божьем и в добром наставлении и научены всякому разуму, и вежливости, и промыслу, и рукоделию, – такие дети с родителями своими будут Богом помилованы, священниками благословлены и добрыми людьми восхвалены, а вырастут – добрые люди с радостью и благодарностью женят сыновей своих на их дочерях или по Божьей милости своих дочерей за сыновей их выдадут замуж».

Вера в Бога, уважение к старшим, любовь к родителям, послушание, забота о будущем детей…

На чем строится Дом сейчас?

«Новое время – новые песни»

XVIII век… Век Просвещения: расцвет музыки и балета, живописи и архитектуры, математики и астрономии, философии и литературы. Время перехода на новые правила, которые устанавливала буржуазия. И не так, как в комедии Мольера «Мещанин во дворянстве», – нет: всё было гораздо серьезней. Абсолютизм переживал кризис, аристократия, цеплявшаяся за привилегии «по праву крови», уступала и отступала. 1789-й – год Великой французской революции, лозунг которой – «Свобода! Равенство! Братство!» – вскружил не одну тысячу голов по всей Европе. Вскружил и обезглавил…

Термин «конституция» (от латинского constitutio – установление, строение) встречался в законодательстве Римской империи, выражал он различные установления и указы императоров, получившие значение источников права. В Средние века этим термином выражали привилегии и вольности дворян-феодалов. В закон государства термин введен был впервые в памятном 1789 году. 16-я статья французской «Декларации прав» гласила:

«Каждое общество, в котором не обеспечена гарантия прав и не установлено разделение власти, не имеет конституции».

Учредительное собрание Франции уже в 1791 году принимает буржуазно-монархическую конституцию, устанавливающую конституционную монархию с одной палатой. Король и министры составляли исполнительную власть, Палата народных представителей – законодательную.

Равенства всех перед законом добиться не удалось.

К первым конституционным актам, отражавшим борьбу буржуазии с абсолютизмом, можно отнести английскую «Петицию о праве» 1628 года; проект «Народного соглашения» 1647 года, требовавший, между прочим, установления демократической республики с всеобщим избирательным правом. Habeas Corpus Act 1679 года и Билль о правах 1689-го легли в основу Конституции Англии, в которой нет разграничений законов на основные (конституционные) и обыкновенные (текущее законодательство). К слову, сводной Конституции Великобритании нет до сих пор. Как там они, бедные, без нее живут – не понятно, можно только предположить, что великая сила традиций гордых англосаксов не позволяет им пренебречь вечным статусом Альбиона. Ну не хотят британцы признавать, что давно живут в другом государстве!

Не имеет конституции и молодое государство Израиль, которое было образовано в 1948–1949 гг. и является парламентской республикой со слабой президентской властью. Никто не ставит под сомнение демократические и парламентские традиции в этом государстве. Есть причины, по которым конституции в Израиле нет и быть не может. Во-первых, территория государства Израиль образована постановлением ООН, а следовательно, соответствующие акты ООН и есть конституция в смысле учреждения. Во-вторых, основа основ идеологии большинства граждан – территория – подарена богом своему избранному народу примерно 34 века тому назад. В конституции Израиля, получается, просто нет смысла.

Конституция США – результат войны за независимость (1775–1783 гг.). Континентальный конгресс в Филадельфии предложил штатам выработать для себя конституции по примеру Виргинской 1776 года, которой была предпослана «Декларация прав». Она была принята конгрессом двумя годами ранее. Континентальный конгресс торжественно принял «Декларацию независимости», провозглашавшую государственную независимость американских колоний. Сначала и вплоть до XX века государство официально называлось «Соединенные Штаты Северной Америки», потому что, вопервых, нужно было конкретизировать территорию (кое-где не было границ – был Запад, Юг, Север), вовторых, обозначить отмежевание от метрополии и оставшихся на континенте колоний Англии, Франции и Испании.

Ничто так не раздражает взрослеющее дитя, как родительские воспоминания – фото-тени твоего детства – ты всегда ребенок: вот ты высунул первый зубик; вот отважно отправился в путь к доселе недостижимому дивану, не замечая, какой груз отягощает ползунки; вот стоишь ты насупившись, потому что «там крапива была». Нет там крапивы и не было! А если и была, то давным-давно вытоптали ее бизоны и растащили ирокезы, гуроны или апачи на курево. Вырос давно уже из ползунков сынок – пора, ой, пора ему на Дикий Запад, в пампасы, степи, пустыни, каньоны и силиконовые долины.

Когда территория и круг населения исторически сложились, изменилось название государства – Соединенные Штаты Америки. Конституция закрепила республиканский строй. Во главе исполнительной власти был поставлен президент, избираемый на четыре года и наделенный широкими полномочиями. Президент командовал армией, флотом, заключал международные договоры и назначал чиновников. Первым президентом был избран Дж. Вашингтон. Высшим законодательным органом стал Конгресс США. Он состоял из двух палат – нижней (Палаты представителей), избирающейся населением штатов, и верхней (Сената), членов которой избирали (вплоть до 1913 года) парламенты штатов. Палата представителей и Сенат получали равные права в том, что касалось законодательной инициативы и принятия законов. В Сенат выбирали по два представителя от каждого штата. Большие полномочия получил Верховный суд, члены которого назначались президентом. В его задачу входило наблюдение за тем, чтобы законы соответствовали Конституции.

С каким удовольствием выводил ты орфографически не окрепшей рукой на тетрадном листе, линованном «в три косых», замечательные, наделенные неведомой еще тайной власти слова: «лейтенант», «капитан», «майор»! Гордо и не без трепета душевного сообщал ты на том же листке, что наделяется «майор» с твоей почему-то фамилией умопомрачительными, небывалыми полномочиями… Не припомню, соглашались ли с обозначенными правами приятели, или у них были свои «окончательные бумажки»? Где теперь этот белый документ, первый в твоей жизни, а потому самый важный? Какой ветер и в какую землю занес его?

Конституция была дополнена «Биллем о правах», предоставлявшим гражданам свободу слова, собраний и выбора религии и гарантировавшим неприкосновенность личности и жилища. Но многие бедняки, все темнокожие и индейцы, а также женщины избирательного права не получили.

Конституция 1787 года не ликвидировала политической автономии штатов, но сформировала сильную центральную власть. Конфедерация превратилась в федерацию.

Подписание конституции США. За столом – первый президент Джордж Вашингтон

Американская конституция в том виде, в каком она была одобрена в 1787 году конвентом и затем ратифицирована, представляет собой краткий документ. Она состоит из преамбулы и семи статей, из которых только четыре разбиты на разделы.

Основополагающим принципом был провозглашен принцип «разделения властей». Законодательную власть Конституция 1787 года вверяла Конгрессу. Главный законодательный орган страны – Конгресс США – получил право как суверенный законодательный орган отклонять любые предложенные президентом законы, которые он может вносить в палатах. Конституционным средством воздействия президента на Конгресс являлось отлагательное вето, которое могло быть преодолено только в том случае, если билль или резолюция, отвергнутые президентом, будут повторно одобрены двумя третями голосов в обеих палатах.

Третьей властью Соединенных Штатов Конституция называет суд.

Конституция разрешала правительству федерации военное вмешательство во внутренние дела штатов для подавления актов мятежа и «беспорядков». Вводилось всеобщее избирательное право, противоречащее интересам рабовладельческого Юга.

Конституция могла вступить в силу не иначе как после ее ратификации (утверждения) штатами (по меньшей мере девятью из тринадцати).

Воздерживаясь от какой-либо регламентации права собственности, Конституция США устанавливает принципиально важное положение: частную собственность нельзя отбирать на общественное употребление без справедливого вознаграждения (пятая поправка). Конституция 1787 года прямо запрещала штатам издавать законы, уничтожающие обязательную силу договоров.

В Европе первые конституции появились во Франции, пережившей с конца XVIII века цикл буржуазных революций (1789–1794, 1830, 1848 гг.) и переменившей целый ряд конституций: Конституция 1791 года; якобинская, наиболее радикальная Конституция 1793-го; «Конституция III года республики» 1795-го (в ней отсутствовало всеобщее избирательное право, исполнительная власть возлагалась на Директорию из пяти членов, в руках которой сосредотачивалась вся фактическая власть). Были еще конституции «республик-дочерей» (Цизальпинская, Лигурийская, Гельветическая), созданных силой французского оружия. В результате государственного переворота 1799 года власть была передана комиссии из трех консулов, первым из которых стал Наполеон Бонапарт. Прежняя конституция была заменена на «Конституцию VIII года» – нужно было срочно закрепить произошедшие изменения. Эта конституция тоже называлась республиканской, но фактически вводила монархический строй. Законы редактировались Государственным советом, обсуждались Трибунатом и утверждались Сенатом. В 1804 году конституция была уничтожена, потому что «гражданин» Наполеон стал императором французов.

Поль Деларош. Портрет Наполеона Бонапарта

В 1814 году на французский трон возвратилась свергнутая революцией династия Бурбонов, и Людовик XVIII «даровал» конституцию, названную «хартией», чтобы избежать революционного термина. Да-да, само слово «конституция» пугало.

Июльская революция 1830 года заменила хартию Людовика новой хартией, отдававшей власть крупной буржуазии и ограничивавшей право короля издавать указы. А в 1848-м была принята Конституция, предоставлявшая президенту (была провозглашена буржуазная республика) фактическую власть, а Национальному собранию – лишь моральную силу.

Людовик XVIII (1755–1824). Портрет работы Антуаа-Жана Гро

Очередной государственный переворот Луи Бонапарта – очередная конституция (1852). Империя Наполеона III пала, как известно, в 1870-м, и после Парижской Коммуны установилась Третья буржуазная республика.

Уф-ф!.. Не утомился ли ты, читатель, мельканием пестрых картин, многочисленных имен и дат? Отдохнем, пожалуй, перед дальней дорогой, присядем и переберем в памяти своей другие картины: как досадовал ты, что не было у тебя того, что появлялось совершенно неожиданно у соседа по парте или приятеля из параллельного класса, – новехонькой джинсовой куртки, телефона, компьютера, да мало ли чего еще; как не давал ты покоя родителям, изводя их слезными просьбами и поминутно канюча «когда же, ну, когда же?»; как хотелось стать вровень и обрести наконец долгожданный статус, чтобы не прослыть отсталым, несовременным, лишенцем и лохом. Боже, как завидовал ты тем приятелям, чьи родители без разговоров, напоминаний и просьб – сами! – опережая мысль о хотении, покупали, приносили, доставали, снабжали и обеспечивали. Говорили (конечно, это были завистники), что ребенок начинает принимать всё как должное, становится равнодушным, но… хотелось непременно «всё сразу и сейчас».

Погоня за конституцией

Конституция – основной закон государственного устройства общества, определяющий участие народных представителей в законодательстве и управлении государством. Это главный официальный документ, «лицо государства».

В XIX веке многие народы круто меняли свои судьбы, появлялись новые и исчезали старые границы, земли перекраивались. Так, из договора между Пруссией и 21 немецким государством и тремя вольными городами выросла конституция Германской империи 1871 года. Через три года была принята союзная буржуазно-демократическая конституция Швейцарии, превратившая это государство в федерацию. В 1876-м была провозглашена конституция Испанской монархии, просуществовавшая почти без изменений до революции 1931 года. Интересно, что круг избирателей в Испании при помощи имущественного ценза был сведен к 6 % взрослого населения. Есть деньги – голосуй, нет – проходи, не задерживайся. Шагом марш на виноградник работать!

В 1879-м появилась конституция Болгарского царства, в 1882-м (обнародована в 1889-м) – Японской монархии, посвященная утверждению неограниченных прав императора и его «божественному происхождению» (что не помешало Японии в эпоху Мэйдзи[17] стать мощным промышленным государством), в 1887-м – основной закон Нидерландского королевства…

В царской России при Александре I попытки конституционного ограничения самодержавия оказались безрезультатными: «План государственного преобразования» Сперанского (1809) и «Государственная Уставная грамота Российской империи» Новосильцева (1818) оказали очень малое влияние на порядок деятельности государственных органов. Свой проект конституции – еще одной «Русской Правды» – вынашивали декабристы, но, как известно, планам их не суждено было осуществиться. До революционных событий ХХ века у нас никогда не было места конституции как учреждению, ибо Россия, подобно Англии, полагала себя существующей всегда (мы тоже гордые). Но конституция как неизменяемая часть закона у нас была.

О чем идет речь? В России конституция, оформленная вполне в соответствии с нормами конституционных процессов в европейских странах, существовала с 1906 года, когда императором были утверждены в исправленной редакции Основные законы Российской империи, включившие одну норму:

«Император Всероссийский осуществляет верховную власть совместно с Государственным советом и Государственной думой».

Юристы, в том числе и западноевропейские, никогда не сомневались, что Россия действительно имела конституцию, ибо Основные законы были изданы до манифеста об учреждении Государственной думы, и уже тем самым их источником оказалась монархическая власть, а Дума автоматически лишилась возможности их изменять. Монарх тоже лишился такой возможности, потому что с этого момента мог принимать законы только вместе с Думой. Таким образом, Основные законы Российской империи приобрели функцию конституции в полной мере и стали неизменяемы, тогда как всё остальное текущее законодательство было передано Государственной думе, обладавшей всеми полномочиями, в том числе и полномочиями законодательной инициативы.

Российский император Николай II

Стремясь использовать революционные события 1905 года, либерально настроенные политики из «Союза Освобождения»[18] разработали свой «проект основного закона Российской империи», но так как либерал не знал, по словам Салтыкова-Щедрина, чего ему хотелось, не то конституции, не то севрюжины с хреном, хорошего в этой затее было немного: Основные законы 1906 года сохраняли в России самодержавие с конституционной пристройкой – Государственной думой.

А у ближних и дальних соседей России в это время происходило вот что: в 1906 году была принята конституция в Иране; тогда же революционный комитет во главе с Сун Ят-сеном[19] принимает временную конституцию Китайской республики; в 1908 году восстановлена конституция в Турции; в 1909-м – принята конституция Швеции. Возникли конституции Эллинского королевства, республиканской Португалии (1911), Датского королевства (1915). Слишком быстро менялась политическая ситуация, слишком высока была революционная волна.

Первая конституция РСФСР была принята на 5 Всероссийском Съезде Советов в июле 1918 года. Чем она отличалась от конституций Германии 1919 года, Польши 1921-го, Латвии, Литвы 1922-го? Совершенно другим отношением к частной собственности.

Однако в Европе распространялись не только коммунистические идеи, но и национал-социалистические, фашистские. «Обновленные» конституции появляются в Польше, Австрии, Италии, Португалии; фактически была отброшена Веймарская конституция 1919 года в гитлеровской Германии (48-я статья этой конституции предоставляла президенту право в случае опасности для государства, определявшейся им самим, приостанавливать действие всех статей конституции).

Демократические начала, отказ от империалистической политики, сокращение армии, запрет на военно-воздушные силы – это Германия двадцатых годов. Многие люди устали от войны, от галопирующей инфляции, от безработицы, от нищеты и разрухи. Многие, но не все… И хотя после окончания Первой мировой войны германскому правительству пришлось выработать конституцию по нормам и правилам стран-победителей – Франции, Великобритании и США, – представьте, что чувствовал и что думал обычный немец после подписания «унизительного мира»[20]: «На поле боя нас не разбили, на территорию Германии не ступил ни один вражеский солдат. Нас предали!..» Униженная, попранная национальная гордость – вот рычаг, который использовали гитлеровцы. Им не нужны были демократические институты, им конституция мешала.

Двадцатые годы были во многом переломными. В сознании людей Запада укрепилась мысль о долгожданной и окончательной победе демократии над силами зла. На Востоке и в «государствах-изгоях» шли совсем другие процессы: в Италии к власти пришли фашисты, в Германии поднимал голову национал-социализм, в России была принята первая Союзная конституция (1924), ведь появилось новое государство – СССР, а в 1936-м – сталинская конституция, исходившая «из факта ликвидации капиталистического строя, из факта победы социалистического строя в СССР».

Почитаем немного?

Конституция 1936 года

Статья 5.

Социалистическая собственность в СССР имеет либо форму государственной собственности (всенародное достояние), либо форму кооперативно-колхозной собственности (собственность отдельных колхозов, собственность кооперативных объединений).

Статья 7.

Общественные предприятия в колхозах и кооперативных организациях с их живым и мертвым инвентарем (именно тк в тексте! – Прим. авт.), производимая колхозами и кооперативными организациями продукция, равно как их общественные постройки составляют общественную, социалистическую собственность колхозов и кооперативных организаций. Каждый колхозный двор, кроме основного дохода от общественного колхозного хозяйства, имеет в личном пользовании небольшой приусадебный участок земли и в личной собственности подсобное хозяйство на приусадебном участке, жилой дом, продуктивный скот, птицу и мелкий сельскохозяйственный инвентарь – согласно уставу сельскохозяйственной артели.

Статья 10.

Право личной собственности граждан на их трудовые доходы и сбережения, на жилой дом и подсобное домашнее хозяйство, на предметы домашнего хозяйства и обихода, на предметы личного потребления и удобства, равно как право наследования личной собственности граждан – охраняются законом.

Статья 12.

Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу:

«кто не работает, тот не ест». В СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по его способности, каждому – по его труду».

Статья 127.

Гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора.

Статья 131.

Каждый гражданин СССР обязан беречь и укреплять общественную, социалистическую собственность, как священную и неприкосновенную основу советского строя, как источник богатства и могущества родины, как источник зажиточной и культурной жизни всех трудящихся.

Лица, покушающиеся на общественную, социалистическую собственность, являются врагами народа.

Казалось бы, какая разница между личной и частной собственностью? И никакой пятой поправки не нужно![21] И принципы заявлены справедливые. Только на деле было совсем не так, и врагов народа оказалось слишком много…

Советский плакат

Маленькое лирико-экономическое отступление

Любое изменение в экономической жизни государства так или иначе сопровождалось и сопровождается появлением новых законов. Иногда законодательная деятельность растягивается на долгие годы, как, например, у нас в России: до отмены крепостного права в 1861 году на протяжении десятилетий, начиная с эпохи Александра I и Сперанского, рассматривались различные проекты земельной реформы, рассматривался «крестьянский вопрос». Мало-мальски сведущий чиновник в то время должен был ориентироваться в ста томах законодательных актов.

У Прудона[22] есть такое наблюдение:

«Государство издает столько законов, сколько отношений между людьми, которые должны быть определены. А так как отношений этих бесчисленное количество, то законодательство должно действовать беспрерывно. Законы, декреты, эдикты, указы, постановления должны сыпаться градом на несчастный народ. Так оно и есть. Во Франции конвент в три года один месяц и четыре дня издал 11 600 законов и декретов; учредительное и законодательное собрание произвели столько же; империя и позднейшие правительства работали столь же успешно. В настоящее время собрание законов содержит их в себе, как говорят, более 50 000; если бы наши законодатели исполняли свой долг, эта огромная цифра скоро удвоилась бы. Думаете ли вы, что народ и само правительство могут сохранить какой-нибудь здравый смысл в этой ужасной путанице?»

Способ ведения хозяйства, который направлен прежде всего на умножение денежного богатства, Аристотель назвал хреманистикой. «Хрема» – имущество, владение. Очень осуждал его Аристотель, считая, что это противоестественно. Томас Ман (1571–1641)[23] и другие поздние меркантилисты[24] считали, что особое значение для обогащения государства имеет торговля между странами. С цифрами в руках он доказал: вывоз золота и серебра за границу для покупки товаров может быть более выгодным, чем механическое накопление сокровищ. Правда, это достигается лишь в том случае, когда выручка от последующей продажи таких товаров оказывается большей, чем затраты на покупку: покупка товаров за границей лучше, чем банальная кубышка дома.

Многим ближе «laisser faire»[25]. Об этом говорили физиократы[26]. Богатство – это природа, основа благосостояния – сельхозпродукт, натуральный продукт, свой собственный. И вообще, народу лучше знать – что ему делать, а чего не делать.

Французский экономист, основоположник школы физиократов Кенэ считал, что реальная жизнь находится в противоречии с принципами естественного порядка. В обществе сталкиваются два интереса – чисто личный, который можно свести к желанию испытывать наслаждение и избегать страданий, и разумно понимаемый, который учит человека, что, кроме обязанностей перед самим собой и собственных желаний, есть обязанности перед другими людьми и богом. Кенэ уповал на абсолютную власть, которая должна была охранять порядок, основанный на свободном преследовании разумного интереса.

4/7 дохода от земли – в пользу собственника, 1/7 – духовенству, 2/7 – в пользу государства… Даже Адам Смит[27] был весьма впечатлен такими выкладками.

Жаль, что Кенэ свое кино так и не снял, не изобрели еще. А потом появятся совсем другие сценарии, в которых земельные угодья рассматривались как стройплощадка или полигон для отходов.

Коммерциализация всего и вся – данность, которая проверяет закон, даже самый главный, на излом. Как говаривали в давнем детстве, «из последних сил» хочется верить, что главный закон дух не испустит, выстоит, окрепнет и победит.

Жан Франсуа Милле. Сборщицы колосьев

Дух закона

Ах, как скучна и однообразна была бы жизнь наша без запахов! А между тем любой, пусть даже самый непослушный ребенок, едва открыв свои пытливые глазки, удивлялся не только океану цветов и оттенков, названия которых он будет узнавать еще долгие годы, да так все и не узнает, но и другому, еще более обширному и глубокому – океану запахов. Сначала пугливой струйкой материнского молока, затем ручьем отцовского табака и пота, многоводными каналами городских улиц проплывало дитя к тому безбрежному, бескрайнему пространству, что заткнуть ничем, кроме насморка, нет никакой возможности и что не запахнуть, как ношеное, доставшееся от старшего брата пальтецо.

Годы и годы бежали в водоем, зацвели волны, раскрасились зеленью, и резкий, с души воротящий смрад повис над некогда цветущим берегом.

Мы-то с тобой знаем, читатель, что деньги не пахнут, по крайней мере некоторые, что могут они быть длинными и короткими, легкими, бешеными, трудовыми, могут быть девальвированными и деноминированными, левыми, могут и цвет сменить – с черного на серый.

Распространяется ли это многообразие форм, оттенков, объемов, состояний на закон? Интересно, чем пахнет закон? А ведь должен, должен быть запах, необыкновенный, волшебный, вбирающий в себя все другие: повернешь дышло – древесиной повеет, календарь назад полистаешь – кровью и потом, осклизлой ржавчиной резанет, а за французской визой в посольство придешь – фиалкой и розой рассиропит.

Разные бывают запахи – иные неизвестно для кого существуют, то ли для товарищей, которых нет, то ли на случай небывалый – комета вдруг прилетит или метеорит какой свалится…

Представь себя, читатель, стоящим посреди огромного колонного зала со стрельчатыми, как брови бойкой молодицы, окнами; со строгим убранством стенных проемов и ослепительно белым потолком с лепными фигурами, рассмотреть которые никак не можешь. По всему видно, что совсем недавно, может быть, за полчаса до твоего здесь появления, ушли маляры с пустыми ведрами и мокрыми кистями. Вдохни, читатель, и ты почувствуешь с детства знакомый острый и чистыйзапах не просохшей еще известки. Знай, что так и только так пахнет Конституция…

А следом за тобой в зал непременно войдет другой, третий, а четвертый уж точно исхитрится достать рукой или темечком до tabula rasa[28] и оставить по себе память – грязное пятно или, если очень повезет, – плевок.

Конституция тела

Покинув колонный зал, окажешься на улице губернского города, украшенной всевозможными вывесками с иноземными словами: «Фитнес»,» «SPA», «Массаж», «Пауэррестлинг», «Бодибилдинг». «Хорошо! – радостно воскликнешь ты и тут же проверишь наличие в бумажнике радужных, зелененьких и красненьких, – как здорово, что теперь под боком, в двух шагах от дома, есть прекрасный тренажерный зал». Ты ведь знаешь, как знает любой житель достославного губернского города N, а уж в Новом Вавилоне и подавно всякой собаке ведомо, что для обретения «чинов известных» и преуспевания в службе надобны усилия и кое-какие затраты.

О-о, ослепительнейшая улыбка на загорелом лице атлета – счастливый билет в безоблачную жизнь, вечный праздник с непременными балами у губернатора или вечеринками у полицеймейстера, с игрой в вист у английского посланника и – лови удачу за хвост! – фотографиями в модных журналах, собственным цирюльником-стилистом, имиджмейкером и кортежем угодливых – да чего там! – готовых на всё подражателей, греющихся в лучах твоей славы.

Тело!.. Оно достойно гимна:

  • В здоровом теле – здоровый куш!
  • Тело!.. Не оболочка, не фикция,
  • Прекраснее райских кущ,
  • Ты – моя конституция!

Как известно, под конституцией человека понимается индивидуальное своеобразие организма, проявляющееся, в частности, тем, как он реагирует на физиологические и патологические воздействия. Именно «индивидуальное своеобразие» куда-то пропало – всё больше ксероксная красота голливудского стандарта, дюймы и сантиметры. Давно уже появились «иконы стиля» у новой религии – Мадонны и Евангелисты – попдивы и модели. Им подражали, копировали их внешность, как копируют пришедших на смену.

Ученые, говоря о сущности конституции человека, вскрывают корреляции (связи) между строением тела, функциональным состоянием его отдельных систем и возможностью предрасположения к тем или иным болезням, к тому или иному характеру их течения. Изменяя свою внешность, свое «святая святых» – тело, не утрачивает ли человек собственную неповторимость, не превращается ли в гомункулуса[29]?

Кречмер[30] различал три конституции:

1) тип пикнический (характеризуется сильным развитием внутренних частей тела);

2) тип астенический (характеризуется малыми размерами в ширину при высоком и выше среднего росте);

3) тип атлетический (характеризуется сильным развитием скелета, мускулатуры и кожи, широкими плечами и широкой грудной клеткой).

Внешний облик (habitus) должен довольно ясно выявлять тип телосложения организма. Но не в том случае, когда человек стремится его изменить, усреднить, привести к общему знаменателю. Телу с большой буквы, такой большой, что за ней не видно души.

Конституция души

Нет несчастия хуже того, когда

человек начинает бояться истины,

чтобы она не обличила его.

Паскаль

Как часто, ты помнишь, читатель, как часто ненавистные прописные истины нарушали твое блаженное бездумье, какими неприятными и опасными казались зазубрины слов о вреде и пользе, труде и ответственности? Как часто находил ты (признаться честно, и я) тысячи причин и отговорок, как часто затыкал уши себе и рты другим, чтобы, не дай бог, не вошло старое заржавленное лезвие в сердце, оставив царапину на белой коже или, что еще хуже, – на душе. Ведь душа-то есть, не всю же ее съели, не всю, разодранную на куски побольше и поменьше, заложили и обменяли, пропили и проели, как давным-давно уже пропили и проели совесть? Или уже «непеременное Я», которым сознает себя и младенец, и взрослый, и старик, стало другим?

Вот похожий на херувима премилый мальчик, впервые столкнувшись с грязью и обманом взрослого мира, прячет в голубых своих глазенках испуг и думает: «Наглость – второе счастье».

Блез Паскаль (1623–1662) – французский математик, механик, физик, литератор и философ. Фронтиспис книги работ Паскаля с портретом автора (1779)

Вот тот же мальчик, давно и сразу потерявший веру в справедливость, выносит вердикт: «Идите вы!.. Всё можно!» А потом, включив телевизор, обнаруживает на десятках каналов разные вариации одной и той же игры: «Сожри ближнего – получишь миллион!» Обнаруживает – и убеждается в собственной правоте. Правоте молодого зверя, по словам Виктора Петровича Астафьева:

«Ницше и Достоевский почти достали до гнилой утробы человечишки, до того места, где преет, зреет, набирается вони и отращивает клыки спрятавшийся под покровом тонкой человеческой кожи и модных одежд самый жуткий, сам себя пожирающий зверь. А на Руси Великой зверь в человеческом облике бывает не просто зверем, но звериной, и рождается он чаще всего покорностью, безответственностью. Безалаберностью, желанием избранных, точнее, самих себя зачисливших в избранные, жить лучше, сытей ближних своих, выделиться среди них, выщелкнуться, но чаще всего – жить, будто вниз по речке плыть».

И вот уже предъявляет свои права на всё милый мальчик, наплевав на зануд-родителей и какие бы то ни было авторитеты. Веры нет никому и ничему.

«Бедственное положение … усиливается еще тем, что, так как состояние неверия продолжается уже много времени, сделалось то, что среди людей те из них, которым это положение безверия выгодно, все властвующие классы, либо самым бессовестным образом притворяются, что верят в то, чему не верят и не могут верить, либо, в особенности наиболее развращенные из них ученые, прямо проповедуют, что для людей нашего времени совсем и не нужно ни какого бы то ни было объяснения смысла жизни, веры, ни какого бы то ни было вытекающего из веры руководства поступков, а что единственный основной закон жизни человеческой есть закон развития и борьбы за существование и что поэтому жизнь людей может и должна быть руководима только похотями и страстями людскими. В этом-то бессознательном неверии народа и сознательном отрицании веры так называемых образованных людей и заключается причина бедствий…»

Лев Николаевич написал это в 2013 году?..

Третий том

Предвосхищая недоуменные возгласы и покручивание пальцем у виска, даже презрительное посвистывание и округлившиеся глаза, хотелось бы вернуть читателя в детство, с тем чтобы вспомнил он свои, конечно же бредовые, как теперь кажется, идеи, в которых не было норм и правил и в которых легко и непринужденно сочеталось несочетаемое, мысль легко скользила по потолку, подобная солнечному зайчику, – попробуй, поймай.

Как просто сказать какую-нибудь гадость, бросить грязный сухой комок в лужу отстоявшейся воды, чтоб замутилась она, заклубилась обидой и горечью, и как сложно подарить – оторвать от себя слово хорошее и доброе!

Николай Васильевич Гоголь писал поэму «Мертвые души» с оглядкой на «Божественную комедию» Данте. Первый том должен был соответствовать «Аду», второй – «Чистилищу», третий – так и не написанный – «Раю». «Нового Иерусалима», «Царства Божьего на земле», «Города Солнца», «Утопии» в реальном мире не нашел и не построил ни Иван Грозный, ни Томас Мор, ни Кампанелла, ни Платон. Не смог написать картину рая и Гоголь.

«Гоголь советовал помещикам покинуть большой город, где они попусту разбазаривают свои неверные доходы, и возвратиться на землю, дарованную им Господом, чтобы они стали богаты, как богата плодородная земля. И чтобы сильные веселые крестьяне благодарно трудились под их отеческим присмотром…»[31]

В России ничего не нужно менять, кроме души человека – в этом самая заветная мечта гения. И «споткнулся» он на том самом «категорическом императиве» Канта – нравственном законе, который определяет собой свободу личности. В человеческом сознании императив выражается в формуле: «Ты можешь, потому что должен». Нравственный долг не может реализоваться в действительности.

«Поступай так, чтобы всегда уважать человеческое достоинство как в твоем собственном лице, так и в лице всякого другого человека, и чтобы всегда относиться к личности, как к цели, а не только как к средству». «Поступай так, чтобы высший принцип твоей воли одновременно и всегда был бы принципом общего законоположения», – писал Кант.

Как объяснить, что такое «свобода», «обязанность», «долг» и «право»? Как достучаться до живых еще душ?

Фёдор Моллер. Портрет Н.В. Гоголя

Гоголь предполагал, что искусство слова в состоянии преобразить читателя, очистить душу его от скверны греха. Правда, наивно? Может быть, и эти строки из дантевского «Рая» наивны:

  • Уже нередко дети слезы лили
  • За грех отца; и люди пусть не ждут,
  • Что бог покинет герб свой ради лилий!
  • А эта малая звезда – приют
  • Тех душ, которые, стяжать желая
  • Хвалу и честь, несли усердный труд.
  • И если цель желаний – лишь такая
  • И верная дорога им чужда,
  • То к небу луч любви восходит, тая.
  • Но в том – часть нашей радости, что мзда
  • Нам по заслугам нашим воздается,
  • Не меньше и не больше никогда.
  • И в этом так отрадно познается
  • Живая Правда, что вовеки взор
  • К какому-либо злу не обернется.
  • Различьем звуков гармоничен хор;
  • Различье высей в нашей жизни ясной —
  • Гармонией наполнило простор…

Великие всегда искали гармонию. Может быть, именно эти поиски, по всем приметам безрезультатные, и не дают миру рухнуть, а человеку окончательно превратиться в потребителя? Гоголь вечен, как вечны наши беды и радости, язвы и стигматы[32], надежды и разочарования, дураки и дороги. Вечны Пульхерии Ивановны и Мокии Кифовичи, капитаны Копейкины и Чичиковы, потому что сейчас, пусть под другими именами, они живут. Живут в ожидании перерождения к лучшей жизни…

А ведь есть, существует третий том «Мертвых душ»! Недавно читал и даже перечитывал описание рая на земле, где царит мир и порядок, где всё как должно и по-честному. Как мечталось нам в детстве.

Вот он, третий гоголевский том, открываю первую его страницу, читаю:

«Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..»

И еще: «Блажен избравший себе из всех прекраснейшую страсть; растет и десятерится с каждым часом и минутой безмерное его блаженство и входит он глубже в бесконечный рай своей души…»

«Постой-ка, да ты дурачишь меня, – воскликнет читатель, – ведь это из первого тома!» Прости, читатель, рука дрогнула, как дрогнул голос, когда читал тебе эти строки. Вот та книга, о которой говорил:

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью.

Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства…

Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории…

Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной…

Все равны перед законом и судом…

Каждому гарантируется свобода мысли и слова…

Труд свободен. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию…»

Чудо как хорошо! Поэзия! Написан третий том и опубликован – читатель, конечно же, узнал, – это Конституция Российской Федерации.

Рай в чемодане

  • «Хорош у тебя ящик, отец мой…
  • Чай, в Москве купил его?»
Н.В. Гоголь. «Мертвые души»

«…в самой середине мыльница, за мыльницею шесть-семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкой для перьев, сургучей и всего, что подлиннее; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на память. Весь верхний ящик со всеми перегородками вынимался, и под ним находилось пространство, занятое кипами бумаг в лист, потом следовал маленький потаенный ящик для денег, выдвигавшийся незаметно сбоку шкатулки. Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту хозяином, что наверно нельзя сказать, сколько было там денег».

Читатель, конечно, тут же вспомнил замечательный ящик-шкатулку Чичикова и воскликнул: «К чему это, зачем? Разве нельзя обойтись без пространных цитат из всем известной поэмы?»

Можно, пожалуй, но сделано это исключительно по необходимости, так как далее предстанет перед тобою, любезный читатель, если будет на то твоя воля, будет у тебя желание и немного свободного времени, одна история не история, сказка не сказка – так… побасенка.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был человек один. Не простой человек, а сельский староста. Фамилия его была Гарантийный – у нас на селе еще и не такую встретишь. Многое от него зависело, да не всё: никак с соседями договориться не мог. С одним по рукам ударит, в гости к себе зазовет – другой обижается. С тем, другим, на рыбалку пойдет, дочерям его подарки богатые сделает – опять не ладно: первый нос задирает да сквозь зубы сплевывает, волком смотрит. А еще дальние соседи – заречные – покоя не дают, всё дрова, с превеликим трудом на зиму заготовленные, воруют да скотиной хлеба травят. Ну что тут делать! Сел староста за стол, обхватил голову руками и ну думу думать. Долго думал – все сроки вышли – и надумал письмо написать. И не простое письмо, а заказное, и не куда-нибудь, а в Москву. Всё обстоятельно прописал, про беды свои, неуряды с соседями, про потраву, воровство, зависть и злобу людскую.

И года не прошло – скачет по дороге курьерская тройка! Фельдъегерь что твой генерал: усы в аршин, шпорами звенит, саблей пыль метет. Привез короб секретный. Да еще с инструкцией.

Из Москвы пишут: «Друг сердечный, таракан запечный! Ведомы нам твои беды, знаемы. Посылаем тебе с нарочным ларец чудодейственный – чемодан по-научному. Изготовлен мастерами знатными, что в сельце Марфино подмосковном блох подковывают. Открывать чемодан по крайней нужде будешь, когда невмоготу станет. А соседям ближним и дальним объяви, чтоб в губернском городе газету купили да радио сарафанное слушали: мол, Москва слово важное молвит».

Открыл староста чемодан, а в нем красная кнопка. И всё! В уголке еще бумагу гербовую нашел: «Кнопку не нажимать ни в коем разе! С чемодана глаз не спускать! Носить с собой повсюду, на ночь под подушку класть!»

Проверил наощупь – нет ли еще чего? – нашел-таки потайной ящичек. А там еще одна кнопка, и на ней надпись мелкая: «Конституция прямого действия». Про эту кнопку в инструкции уж вовсе мелко, но грозно прописано: «Чтоб комплектацию с отчетностью не нарушать, оставили конструктивные особенноси изделия без изменения. А ты не замай! Сиди, изучай инструкцию для начала. Дальше видно будет».

И присмирели соседи дальние, при встрече улыбаются, но через мост не переходят – красной кнопки опасаются. Ближние и вовсе ближними стали: огороды объединили, на рыбалку – вместе, на покос, понятное дело – одни. С пониманием соседи-то: человеку инструкцию изучать надо. Для начала.

А староста задумываться стал, тосковать – не давала душе покоя проклятая вторая кнопка. По воскресеньям на дальнюю почту ходил с Москвой разговаривать. А оттуда отвечают одно и то ж: «Не морочь голову ни себе, ни нам! Рано еще. Не пришла пора. Инструкцию выучи наизусть слева направо, справа налево и снизу вверх. Для начала».

Через год невмоготу стало. «Нажму, ей-богу, нажму! – не ту, так другую. Ой, нет, нельзя…»

Глядь – тройка летит, и не фельдъегерь в ней – генерал самый настоящий – орел да и только.

«Что, – спрашивает, – устоял? Не нажал кнопку? Молодец! Чтишь закон сам – и другие будут! На-ка вот тебе еще инструкцию, почитай на досуге, изучи. Для начала».

С тем и уехал. А чемодан с кнопкой остался. Так до сих пор староста его и носит. Для Гарантии. До начала.

Начало

Ученик 7«Б» Петраков скучал. Пятый урок всё не заканчивался, у доски что-то мямлили. Мария Николаевна поправляла прическу и вздыхала. Вздыхал и Петраков: телефон разрядился, планшетник «реквизировал» отец… Петраков изнывал. Порывшись в сумке, достал первую попавшуюся книжку, открыл и стал читать.

Бубнеж у доски сменился криком: Мария Николаевна, забыв о прическе, костерила Андрюху Семёнова: «Что ж ты, Семёнов, дураком уродился? Не знаешь элементарных вещей! Амеба ты, а-ме-ба!»

На беду 7 «Б» Марья была классным руководителем. Все знали, сейчас сорвется она на визг, по правилу буравчика.

–Что, Петраков? Чего руку тянешь?

–Ваши действия, Мария Николаевна, неконституционны, – с трудом выговорив, Петраков гордо поднял трехцветную книжку. Запинаясь, прочитал: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления… Никто не должен подвергаться… унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию».

Марья опешила. Андрюха, расправив плечи, оторвался от доски и, пройдя по диагонали кабинет, с чувством пожал Петракову руку: «Спасибо!»

Конституция России. Марка с купоном, 1995

На шестом уроке страшная для учителей книжка лежала на петраковской парте поверх учебника и тетради.

«Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них», – решительно пошел в атаку Петраков, грозно потрясая чудо-оружием.

На следующий день 7«Б» принимал делегации старших классов. Петраков, поглаживая книжку, обстоятельно и солидно вел беседу со «старшаками». Те решили Петракова охранять, а книжку передавать из класса в класс, пока все не купят.

Через неделю школа сияла. Петракова единодушно выбрали Председателем Конституционного суда школы и наделили чрезвычайными полномочиями. Учителя расшаркивались и робко пожимали начальственную руку. В коридорах свистел ветер справедливости. Запахло майским триколором. Хотелось салютовать и совершать подвиги. О двойках забыли.

Прошел месяц. Потянулись ходоки из соседних школ. Интернет обвалился. Петраков выступал с лекциями где-то в провинции. А школа читала. Читала Конституцию.

Послесловие

Может, и нам почитать, подумать. Подумать о времени, в котором живем, о себе во времени.

Многим сегодня хочется, чтобы их уважали, они уже требуют уважения к себе, не уважая других; многим есть что сказать, но нет слушателей – им ведь тоже есть что сказать; многим хочется справедливости, но опять-таки только для себя.

А «для себя» должна быть любимая. Работа. Женщина. Семья. Родина. Так просто и понятно…

В который раз споткнешься о тот самый «категорический императив», упрешься в стену, постоишь и… вдоль и вдаль. Главное, ладонью стены касаться – вдруг где скорлупа треснула? А на стене надпись:

«Каждый человек, исполнив свое земное предназначение к пятидесяти годам, рождается для новой, духовной жизни…»

А если раньше получится? И опять – по стене – вдаль, к закону, самому главному правилу. Если ладонь не отрывать, чувствуешь биение сердца. Одного на всех, общего.

Литература

1. Бердяев Н.А. Русская идея. В кн.: О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. – М., 1990.

2. Брюннер Х. Немецкое законодательство. – М., 1996.

3. Волков И.М. Законы вавилонского царя Хаммураби. – М., 1914.

4. Государственное право Германии // Пер. с немецкого под ред. Б.Н. Топорнина, в 2-х тт. – М.: Институт государства и права РАН, 1994.

5. Домострой. (Серия «Литературные памятники»). – СПб.: Наука, 1994.

6. Ермолаев И.П., Кашафутдинов Р.Г. Свод законов Киевской Руси. – Казань, 1985.

7. Зимин А.А. Правда русская. [Электронный ресурс] http://annales.info/rus/zimin/zimpr_0j.htm

8. Кант И. Основы метафизики нравственности. [Электронный ресурс] http://philosophy.ru/library/kant/omn.html

9. Кареев Н.И. История Западной Европы в новое время. – СПб., 1892–1917.

10. Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция № 14. [Электронный ресурс] http://www.magister.msk.ru/library/history/kluchev/kllec14.htm

11. Козлова Е., Кутафин О. Конституционное право России. – М.: Юрист, 1995.

12. Конституция Российской Федерации. – М., 1993.

13. Конституция США. – М.: Юрист, 1995.

14. Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. – М., 1987.

15. Лассаль Ф. О сущности конституции. – М., 1926.

16. Леонов С.В. Рождение Советской империи: государство и идеология 1917–1922 гг. – М., 1997.

17. Маркс К., Энгельс Ф. Положение Англии, английская конституция. Соч., т. 2. – М.-Л., 1985.

Страницы: «« 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Скотт Джурек – сверхмарафонец, то есть соревнуется на дистанциях больше марафонских, вплоть до 200-м...
Лучший боевик тайной антикоррупционной организации «Антикор» Андрей Ларин получает задание выяснить,...
В итоговую книгу Юрия Гейко «Дураки, дороги и другие особенности национального вождения» вошло все л...
В книге освещаются вопросы организации и структуры психологической службы образования на примере г. ...
В пособии рассматривается ряд факторов, влияющих на успешность школьного обучения, излагаются психол...
Данное практическое руководство делает возможным решение повседневных дифференциально-диагностически...