Воина миров. Второе пришествие Хрипин Михаил

Глава 10

Погожим сентябрьским утром, петляя между кустами, растущими вдоль железнодорожного полотна, торопливо шагал человек.

На вид – лет шестьдесят, седые волосы по краям лысины в беспорядке, мятый пиджак хранит следы неудачных падений. Брюки на коленях вытянуты и засалены, как будто человек только и делал, что сидел и вытирал об них руки. Карманы пиджака пухнут от мелко исписанных бумажных листков разного калибра и даже цвета.

Человек постоянно озирается, вздрагивая от каждого шороха, иногда останавливается и подолгу стоит, будто ждет чего-то. То и дело поправляя очки, диоптрий которых хватило бы разжечь костер, он невнятно бормочет или, вдруг затихнув, кивает невидимому собеседнику.

За подкладку завалилась давно не нужная визитная карточка. На ней, рядом с вытертой фотографией, написано: доктор биологии, профессор Персифаль Уотсон.

Не так давно – уже светало – он вышел к переезду по дороге, ведущей от научного городка. Организованный как биологический филиал Института Марса, городок из нескольких просторных современных корпусов был построен десяток лет назад, и до последнего времени научная жизнь кипела в нем круглосуточно. Особым предпочтением это место пользовалось у заслуженных деятелей науки, людей в возрасте, которые, помимо удобного места работы, находили здесь еще и изумительную природу. В дубовых рощах неподалеку от городка не стихали оживленные споры об эволюционном развитии шестнадцати щупалец или о влиянии атмосферных различий на качество зрения марсиан.

Но шумные сборища на газонах были не для профессора. Только в уединении мог он рассчитывать на максимальную концентрацию, а с возрастом она стала требоваться все чаще.

Уотсон был в числе первых, кто исследовал доставшееся человечеству богатство. Бактерии, вирусы, микробы, спасшие планету, навсегда стали его единственной страстью. Тогда все было революционным, океан открытий – безбрежным. Ему часто не удавалось заснуть несколько суток напролет, потому что шквал новых решений и захватывающих перспектив заставлял использовать каждую секунду не только рабочего, но и личного времени.

Многие из тех первых исследователей остались его лучшими друзьями на всю жизнь. Они занимались разными сферами исследований – теорией межпланетных перелетов, микробиологией, химией, теплоэнергетикой. Но их навсегда объединили лихорадочные, пьянящие чувства первооткрывателей новой эпохи в жизни человечества. Многие уже ушли, но те, что еще остались в строю, с горечью наблюдали, как в науку приходит все больше шарлатанов и проходимцев, стремящихся обессмертить себя. Чтобы не видеть их лиц, профессор подолгу не выходил из своего кабинета.

Сейчас он спешил за помощью к давнему другу. Только на него Уотсон еще мог надеяться, на этого отшельника, скрывшегося ото всех, кто не хотел слушать его пророчества. Слабо разбираясь в географии, Уотсон выбрал вернейший способ добраться к другу, ведь он точно помнил, что железная дорога проходила недалеко от замка. Рисковать идти лесом он не имел права. Продираться через чащу без карты и компаса в его возрасте было бы сумасбродством. По рельсам – длиннее и дольше, но расстояние не имеет значения. Имеют значение только бумаги в кармане мятого пиджака. Бумаги, ради которых нужно выжить.

Сотня светлейших научных умов истово молилась сейчас за Персифаля Уотсона. Там, в корпусе биотехники, который небрежно пощадил случайный марсианин, сейчас могли думать только о его будущем успехе – так он успокаивал себя.

Здравый смысл взял верх, и они выбрали его – так казалось ему, когда он отправился в путь, едва осел черный газ.

Десяток национальностей, несколько поколений, все сошлись в том, что нужно спасти именно его идею – так он думал, поворачивая с дороги на насыпь.

На самом деле они просто избавились от него, чтобы, выждав еще немного, разбежаться самим в разные стороны в надежде, что тепловой луч их не найдет.

Глава 11

Незнакомый хрипящий голос настойчиво стучался в сознание. Слух проснулся раньше всех остальных чувств, и Джек не спешил переключать внимание на что-либо другое. Он смутно, по интонации, ощутил, что голос говорит о чем-то очень важном, и сейчас надо только слушать.

– …есть надежда! – пробивалось сквозь скрип и скрежет. – Силы сопротивления готовятся дать отпор. Все армейские подразделения Европы находятся в боевой готовности. Мы нуждаемся в любой поддержке. Всем, кто нас слышит! Всем, кто нас слышит! Командование сил сопротивления призывает вас присоединиться. Мы не можем помочь каждому выжившему, но если вы можете добраться до нас, ваш вклад в дело освобождения будет неоценимым!

«Передают в записи. Как это заманчиво, но кто может гарантировать, что там еще есть кто-то живой?»

Джек уже полностью пришел в себя, разглядывал обстановку. Несомненно, это были помещения ремонтно-технической службы вокзала. Обилие всяческого инструмента, некоторые экземпляры настолько громоздки, что поставлены на колесный ход. Спецодежда раскидана тут и там. Разрушения не затронули это место, но последствия почти бесконтрольной эвакуации видны повсюду. Вдоль стен тянутся трубы, от которых исходит тепло. Какая-то из местных котельных дожигает остатки горючего. Это было особенно кстати после зябкого сентябрьского утра, хотя, возможно, Джека знобило от пережитого наверху.

Все члены отряда сидели на длинной скамье вдоль стены, Джек лежал на ней лицом вверх. Потолок во мраке, но близкие стены освещались дрожащим светом свечи, обнаруженной в магазине, небольшие переносные фонарики решили приберечь. От трубы к радиоприемнику на коленях Аннет тянулся кусок провода. Дикси догадался сделать антенну, чтобы с помощью железных труб, выходящих на поверхность, поймать волну.

– Франция ждет вас! Отсюда начнется победное движение на запад! Мы вышвырнем неугомонных тварей обратно в космос!

Трансляция становилась все менее конструктивной. «Они ничего не знают о происходящем здесь. Это попахивает самоубийством». Джек решил нарушить молчание:

– Что вы думаете обо всем этом?

Ему было ясно, что напарники уже в курсе того, что произошло на поверхности. Мистер Чи поделился впечатлениями. Их подавленный вид свидетельствовал о долгих размышлениях, выводы они сделали не слишком утешительные. Появление на сцене не виданных ранее вражеских солдат показывало общую картину совсем в другом свете. Изученные более или менее треножники из прошлого отступали на второй план. Несомненно, враг подготовился к новому вторжению гораздо более тщательно.

– Я хочу домой, во Францию, вот что я думаю! – Аннет была готова разрыдаться, но держалась.

– Теперь нам есть куда двигаться, сэр. Любой, выживший здесь, может сообщить бесценную информацию. Я считаю, что мы должны постараться добраться до Европы.

Дикси всегда продумывал запасные варианты развития ситуации, профессия телохранителя давала о себе знать. Его логичные рассуждения всегда показывали возможность выхода из тупика, даже если она была настолько призрачной, как сейчас.

– Осталось только придумать способ, – сказал Джек и встал. Его тень вскинулась к потолку и накрыла полстены.

Китаец снова то ли спал, то ли притворялся, но на этот раз, разглядывая его, Джек ощутил благодарность за тот самоотверженный выстрел.

«А ведь он мог бы этого и не сделать, – подумал он. – Нужно помочь ему, но как?»

– Я прошелся по коридорам, сэр, если механизмы работают, мы могли бы воспользоваться тем, что еще сохранилось.

– Что-то нашел?

– Локомотив. Он цел, но его надо повернуть.

– Повернуть?

– Да, депо спрятано под вокзалом, и они разворачивали паровозы отсюда, крутя их как на подносе.

– Спорное решение, но сейчас оно может спасти нас.

– Судя по теплу от этих труб, давления в магистрали может быть пока достаточно. Давайте проверим нашу удачу?

– Я ничего не понимаю в технике, – сказала Аннет. Она немного успокоилась и считала, что Дикси и на этот раз может оказаться прав. – Так что на меня не рассчитывайте.

– Будешь воодушевлять нас своим видом, – сказал Джек. Он решил разрядить ее напряжение ободряющим замечанием. Наблюдать, как она теряет самообладание, ему хотелось меньше всего.

– Да, мадмуазель Пети, вы нас постоянно удивляете своей стойкостью, – поддержал его намерение Дикси.

– Если бы это было так, – прошептала девушка, но ее настроение все же улучшилось.

– Поспешим, – сказал Джек. – Если чудовище приведет подмогу, я хочу быть подальше от этого вокзала. И при этом передвигаться как можно быстрее.

Китаец, как оказалось, действительно спал, да так крепко, что пришлось расталкивать. Разъяснив ему парой фраз, каковы их намерения, и получив знак одобрения, они отправились по коридору к депо. Пятна света фонариков прыгали перед ними, выхватывая из темноты изгибы труб, бутоны вентилей, секции клапанов, из которых вырывались струйки жгучего пара. В дерганом танце вокруг метались черные тени.

С трудом, так что вздулись вены на шее, отворив оставшуюся без привода дверь, они попали из коридора в депо.

«Дик, как всегда, поскупился на эпитеты, – пронеслось в голове Джека. – Но стоит признать, сюрприз удался ему на славу».

Колоссальное, уходящее в бесконечность, помещение расстилалось перед ними. Стоящие через ровные промежутки мощные сваи подпирали потолок. Перекрытия были спроектированы с запасом, чтобы выдержать приходящие на вокзал поезда. Переплетение балок, откосов, растяжек громоздилось наверху. Здесь неярко светили редкие электрические лампочки, питавшиеся, скорее всего, от генератора в местной котельной.

Мутный свет позволял оценить величие подземного паровозного гаража. На полу извивались ряды рельсов, не поддающиеся никакой структуре. Сюда могли спускаться по пандусам небольшие составы, чтобы сгрузить запчасти или станки для ремонтного цеха. Он могли маневрировать в любом направлении, повинуясь командам диспетчеров, управляющих дистанционным приводом ворот, стрелок и электротягачей. Котлы паровозов разжигались только на поверхности, а здесь все передвижения выполнялись электрической тягой прицепных устройств.

Центральным элементом всего этого торжества инженерной мысли служил гигантский поворотный круг. Также снабженный рельсами, он мог поворачиваться на любой градус и произвольно коммутировать пути между собой. Основным назначением круга было разворачивание паровозов в обратном направлении, чтобы они могли выезжать с вокзала, будучи пристыкованными к голове состава. Отсюда, снизу, была видна подземная часть этого диска, техногенный айсберг, полностью скрытый от простого пассажира, но такой рутинный для железнодорожника. Именно на этом кругу, там, на поверхности, стоял обнаруженный Дикси локомотив.

Под предводительством своего разведчика отряд добрался до служебного трапа, ведущего через технологический люк наверх. Минутой позже их мягко грели слабеющие лучи осеннего солнца, смотрящего на внутреннюю территорию вокзала поверх высокой стены. Воплощение самого современного проекта, локомотив был настоящим монстром. Два спаренных котла, увеличенный размер кабины машиниста, рассчитанной на целую команду обслуживания, дополнительные колесные оси. Он едва умещался на круге, заполняя диаметр от края до края. Каждый изгиб стального корпуса излучал потенциальную мощь.

Локомотив стоял боком, рельсы на круге не совпадали с путями на земле. Развернув его в правильном направлении, можно получить шанс вырваться с вокзала на всех парах. Лишь бы только не было погони.

Дикси с энтузиазмом взялся за изучение начинки кабины. Не было ничего удивительного в том, что Джек использовал телохранителя еще и как шофера. Оба таланта прекрасно уживались в этом человеке, и трудно было сказать, чего природа отпустила ему больше – способности управлять всевозможной техникой или быстро и решительно реагировать на сложные ситуации. Сейчас он успешно применял все свои умения, и его спутники могли оправданно надеяться на то, что он сделает все возможное.

Сперва занялись размещением запасов продовольствия по хозяйственным отсекам, решительно избавляясь от ненужного в их экстремальном положении запаса ремонтных комплектов, мелких инструментов, брошенных личных вещей. Дикси сообщил, что не видит ничего, что могло бы помешать запустить котлы, и даже начал подготовку к старту. Оборудование новое, все надписи и графические указатели на месте, восстановить последовательность разогрева не составило труда. В конце концов, конструкция отличалась от автомобиля Джека в основном только масштабом, а уж вверенную ему технику Дикси знал, как свои пять пальцев.

Потратив полчаса на исследование, новоявленный машинист предложил совместно заняться кругом. Предстояло решить более сложную задачу – исследовать поворотный механизм. Здесь активно применялись электромеханические устройства, а не пар, но Дикси и тут полагался на свою общую техническую грамотность.

Спустились. Наскоро обследовали приводы поворотного устройства, отряхнули пыль, сбитую с потолка далекими взрывами. Повреждений проводки не было, гидравлика также избежала утечек. Парой рычагов активировали системы подачи питания, проконтролировали стрелки манометров и вольтметров. Пульта управления поблизости не было. Вероятно, чтобы обезопасить персонал, при поворачивании круга запрещалось подходить близко. Управление должно быть вынесено в общий центр. Пришлось отправиться на поиски – здание вокзала не было слишком большим.

Центр контроля нашелся на первом этаже. Побродив по лабиринту однообразных служебных коридоров, они наткнулись на дверь с перевернутой табличкой, вошли внутрь. У Аннет и Джека, людей еще недавно значимого высокого искусства, лаконичность органов управления вызвала невольное восхищение. Разноцветные обозначения органов управления, группировка по классам технических систем, крупные и контрастные надписи, простая индикация. Однако все это скрывало важнейшую проблему – не хватало людей. Оператор должен остаться тут и контролировать процесс до самого конца, но полный контроль ему не подвластен, кто-то должен подавать по внутренней коммуникации сигналы о ходе работы, наблюдая ее своими глазами из подземелья и с поверхности. Начав поворот круга раньше, чем надо, вслепую, можно запросто покалечить товарищей.

Джек пару минут задумчиво скреб черную щетину, кожа под бородой, не привыкшая к отсутствию ухода, неимоверно чесалась. Остальные растерянно молчали.

«Логика очевидна, но как же не хочется этого делать. Чертов проектировщик! Не догадался придумать автоматическое управление. Хотя, к чему это? Персонал здесь, небось, под тысячу человек был, можно десяток сигнальщиков на зарплате держать. Вот она, несправедливость судьбы! – Джек вдруг испугался, что на лице отразится его неуверенность. – Не показывать страх. Неужели не справлюсь, актеришка? Выхода нет».

– Дик, я думаю, выход есть.

Все повернулись к нему.

– Запустить локомотив – это уж ты постарайся, а управиться с пультом под силу и мне. Главное, на обратном пути найди и отключи все блокировки. Я буду проверять по этим лампам. Если все не отключишь, пульт не сработает.

– Постараюсь, сэр.

– Какая самоотверженность, Джек! – сказала Аннет. Было видно, что оптимизма в ней прибавилось, но в словах была и значительная доля сарказма.

– Я рад, что ты ценишь мое участие. На самом деле, это единственный вариант, а ты, кажется, хотела домой.

Джек решил не реагировать на ее колкость. Он понимал, что она до сих пор потрясена эпизодом с сапогами. Он уже поклялся, что впредь будет десять раз обдумывать все свои действия. Экстремальная ситуация кислотой разъедала его внутренний психический стержень. Джек был уверен, что друзья испытывают то же самое, особенно – Аннет, в чуть меньшей степени – Дикси, и только мистер Чи, казалось, не подвержен внешним воздействиям. Джек по старой привычке отметил в нем любопытные черты поведения, коллекционирование которых было частью его профессии. Сейчас было видно, что китаец уже давно все решил для себя и стойко переносил ожидание, экономя силы.

Медлить не было смысла, Джек остался у пульта один. Он ждал, сверяясь с надписями на панели, представляя себе действия товарищей, чтобы более точно рассчитать время, когда они окажутся в безопасности. Зажглась первая контрольная лампа.

Он вскочил и заметался по проходу. Сел, сжал кулаки. Табло засветилось белым – зона чиста. Стал считать секунды, представляя мысленно, как трое поднимаются в кабину, садятся на сиденья, вцепляются в поручни. Джек словно снимал кино.

«Они на месте, камера – стоп».

Он подал питание на гидравлику, диск пришел в движение. Ждать бесполезно – он остановится, только достигнув нужного угла. Вслед за лучом фонаря тень Джека метнулась к выходу.

«Что за черт!», – Джек стоял перед громадой основания круга и, не веря глазам, смотрел на трап. Осталось подняться туда, но трап искорежен кругом при повороте, и пути дальше нет.

Джек стал лихорадочно перебирать известные ему переходы внутри здания. Известно было не так много.

«Вернуться опять туда, где эти трупы? Их, наверное, уже собаки обглодали. Опять этот люк, почему все вокруг него?» – Стараясь не сбить дыхание, он уже мчался к злополучному перрону.

Вывалившись из отверстия, Джек на секунду ослеп после мрака туннеля. Присел, отдышался, покрутил головой, сориентировался. Оценив, какая стена скрывает от него внутреннюю территорию, вдруг почувствовал перемену в окружении. Огляделся еще раз.

«Вот в чем дело. Бандитов больше нет. Похоже очухались и уползли в какую-нибудь нору. Это к лучшему».

Но Джек сразу понял, что это не все. Солнце высвечивало металл на скорченных телах марсиан. Отблеск наружных каркасов вызывал любопытство. Джек решил, что он обязан посмотреть. Что-то ворочалось в мыслях, смутная догадка, что он может упустить нечто важное. Он прислушался – посторонних шумов нет, риск вполне оправдан.

Осторожно, приникая к земле, приблизился к застывшим в нелепой позе фигурам. Ближайший солдат лежал, притянув к животу согнутые в коленях ноги. Руки сложены и плотно прижаты к бокам, подбородок упирается в грудь. Бледная до голубизны кожа обтягивает гладкий череп, огромные глаза плотно закрыты. Странный металлический скелет плотно прилегает снаружи к конечностям, повторяя строение тела, расположение суставов. Спина прикрыта сложным устройством с торчащими армированными проводами, бронированными трубками, щелями параллельных прорезей.

Джека заинтересовали четыре круглых гнезда с зажимами, сюда что-то должно было крепиться. Он поискал глазами вокруг. Цилиндры, размером с правильную кружку пива, откатились в сторону и лежали в тени, красновато просвечивая при дневном свете. Джек перебрался поближе, но тут же остановился, его накрыл приступ тошноты. В том, что внутри кровь, не было никаких сомнений.

«Что же это такое? Откачана, расфасована, готова к употреблению?» – Джек до боли стиснул челюсти.

На глаза попался второй труп. Он отличался от первого, Джек заставил себя задержаться еще немного. Поза, размер и конструкция каркаса, все было точной копией, но емкости торчали в гнездах и были пусты.

«Не сработало? Поэтому и кожа розовая», – подумал Джек и обошел тело с другой стороны.

Первое, что он увидел, были волосы. Всклокоченные, грязные, слегка вьющиеся, невообразимо неуместные на этом существе. Открытие обожгло льдом каждый нерв, и Джек потерял над собой контроль. Какие-то радужные круги поплыли в воздухе. Кислород словно исчез их легких.

Потом был свист в ушах и напор ветра, забивающего горло. Не ощущая ног, спотыкаясь, но чувствуя только сердечный гонг, не разбирая дороги Джек бежал в том единственном направлении, которое могло увести как можно дальше от проклятого места. Он видел только лицо, отрешенное лицо спящего, полускрытое респиратором. Земное, человеческое лицо, ничего общего не имеющее с тем, бледным, с огромными глазами, которое он рассматривал первым. Невозможность и убийственный реализм увиденного отключили способность мыслить. Только лицо в маске, как послесвечение от солнца на сетчатке, и свист ветра в ушах.

Нет, не ветра – это был слишком громкий свист. Паровозный, резкий и нетерпеливый. Краем сознания Джек уловил знакомый предмет впереди. Это его цель, это то, что не могло ждать. Цепкие руки ухватили его и потянули вверх, он месил ногами воздух и не мог остановиться. Ощутил твердый пол, вибрацию и гул в топке. Это было что-то отстраненное и далекое, но не внушавшее опасность.

Джек хрипло дышал. Теплые пальцы прикасались к нему, он закрыл лицо ладонями и затрясся. Звуки голосов не складывались в слова. Быстрый ритмичный перестук колес задал внутренний ритм, и Джек начал постепенно выбираться из кошмара, чуть не завладевшего им.

Глава 12

Сейчас, когда решение загадки было уже известно, Иррат пребывал в растерянности. Простота потребовавшихся изменений вдруг напугала его, заставив снова оглянуться на пройденный путь. Дни, проведенные в духоте узкого пространства в носу снаряда, казалось, высосали все соки до последних резервов истощенного организма. С кривой ухмылкой он вспоминал время, проведенное в тяжком труде во время сбора урожая арры, понимая, что те усилия – ничто, по сравнению с перенесенными за последние дни испытаниями.

«Но не упустил ли я что-нибудь важное?»

Проверка должна произойти уже скоро, отменить ее нельзя, иначе будет поставлена под угрозу конечная цель его миссии – приземление в Теплом Мире.

Он еще раз оценил правильность сделанного.

Когда он нашел место, в котором соединялись и обрабатывались искомые сигналы, первым делом ему опять показалось, что впереди ждет неудача. Блок, состоящий из сложного переплетения механических и логических устройств, оказался расположен в такой близости от внешней обшивки, что там свирепствовал лютый холод. Иррат смог выдержать только несколько минут, после чего был вынужден покинуть коридор, закрыв за собой несколько защитных перегородок, удерживающих от потери тепла. Поначалу он чуть не убедил себя, что не хватит времени, чтобы проделать всю необходимую работу в этом убийственном месте. Работая по нескольку минут за раз, долго отогреваясь и снова заставляя себя окунуться в леденящую атмосферу, невозможно развить нужный темп и сделать все правильно, не допустив ошибок.

Первые несколько дней, когда он пытался работать именно так, показали тщетность усилий. Приступая к работе, он почти сразу начинал думать только о том, как не отморозить пальцы, а вовсе не о последовательности опытов над аппаратурой. Трясясь в кресле, стараясь отогреться обильной пищей, он тратил время на поиски способа противостоять холоду, а не на то, чтобы придумать вариант изменения конструкции блока.

Теплый Мир был уже близок так, что невозможно спутать со звездой. Как раз тогда подошло время для первой коррекции траектории, которую Иррат выполнил строго по инструкции, одним точным движением рычага подав дозированный импульс на носовой двигатель. Маркер цели встал на место в центре сетки, и Иррат отправился поесть, чтобы запастись энергией перед очередным визитом в ледяной коридор.

Когда он открыл перегородки и ступил в секцию ненавистного прохода, то сначала не узнал это место. Нет и следов инея, покрывавшего приборы на стенах. Воздух сырой и теплый, почти как в рубке.

Отбросив шальную мысль, что заблудился в переходах и свернул не туда, Иррат поспешил использовать подарок судьбы. Он провел за работой необычайно долго, прежде чем холод пространства не начал снова выдавливать прочь. Иррат вернулся в рубку и долго размышлял.

Польза от одного сеанса работы в теплом помещении была гораздо значительнее, чем от всех предыдущих коротких попыток. Решение было очевидно. Иррат терпеливо стал дожидаться очередного момента коррекции траектории, после чего, выждав немного, бросался в носовой отсек и работал до образования инея на окружающем металле. Дело двигалось уверенно, давая надежду на скорый успех.

По мере приближения к Теплому Миру, поправлять курс требовалось все чаще. Иррат отметил, что иней перестал образовываться вовсе, теперь приходилось пережидать скорее периоды жары, чем холода. Это составило очередную проблему, решить которую уже невозможно – он не мог отказаться от включения двигателей, иначе случится промах, миссия потеряет смысл.

Одним из способов борьбы с жарой стало открытие всех перегородок, чтобы уравнять температуру за счет использования всего объема воздуха. Иррат также расходовал много воды, скачанной из системы охлаждения, чтобы освежить тело, регулярно покрывавшееся потом. Через некоторое время он стал замечать, что вода из крана уже не настолько холодная, как раньше.

Тем не менее, он приближался к цели. Блок управления был связан с ударным датчиком в носу снаряда, который имел самое прямое отношение к механизму открытия крышки в днище. Этот ударный датчик стал первейшим противником Иррата. От победы над этим примитивным механизмом зависел успех всей великой миссии, возложенной Ирратом на себя. Единственный вариант решения, найденный им, заключался в том, чтобы заставить привод замка поверить, что ударный датчик сработал, в то время как снаряд все еще летит.

Иррат мыслил одушевленными категориями, персонифицируя стоящее перед ним препятствие. От такой мысленной игры становилось не так одиноко, и он иногда находил варианты решений, невозможные, если рассматривать груду железа только как бездушное соединение металлических запчастей.

«Я должен обмануть замок», – так он думал о своей задаче. Иногда Иррат даже разговаривал с ним, впрочем, сразу одергивая себя за подобное сумасшествие.

Периодическая необходимость включать двигатели неизбежно натолкнула его на мысль, ставшую основой всей дальнейшей работы. Исследовав к тому времени процедуру получения замком главного управляющего сигнала, он знал, что мощность импульса была чрезвычайно высока. Толщина проводов и соединительных элементов только подтверждала это. Значит, необходимо найти источник такого же количества энергии, чтобы создать эквивалентный импульс.

«Обмануть замок!»

Двигатели, вызывавшие такой сильный нагрев во время работы, как раз и были тем самым источником. Оставалось только преобразовать и перенаправить энергию в систему управления замком. Это была основная часть всей работы, доводящей Иррата до седьмого пота. Главная трудность была в том, что для подобных систем на борту не было запасных частей, поскольку устройство было одноразовым и не могло неверно сработать и сломаться раньше, чем потребуется им воспользоваться по назначению.

Упорство Иррата, казалось, не знало границ. Он создал, проверил и забраковал множество вариантов, пока не нашел один, который до последней минуты не проявил недостатков. К решающему моменту, когда оставалось уже недолго до главной проверки, температура в отсеке, где работал Иррат, достигала таких величин, что он сомневался, сможет ли продолжить работу в случае неудачи.

Однако выбора не было, график полета неумолимо приближался к финальной стадии. Иррат каждым нервом ощущал убегание времени.

Он выполнял последние торопливые операции, запустив руки по локоть в переплетение проводов и гидравлических шлангов, торчащих из корпуса блока. Внутренности этой мизерной частички снаряда он теперь знал на ощупь лучше, чем какой-либо другой предмет, встречавшийся в жизни.

«Я все сделал правильно».

От его растерянности не осталось больше и следа. Впереди решающий шаг.

Глава 13

Профессор Уотсон отдыхал под раскидистым кустом орешника, глаза закрыл, но не спал. Ноги гудели от усталости, горели огнем. Погрузив ладони в успевшую просохнуть траву, он касался прохладной после ночи земли, как бы стараясь получить дополнительные силы. Пальцы почувствовали легкий вздох, словно почва передала эхо скрытых в глубине перемещений. Старик вспомнил дрожь здания в научном городке, где прятался на чердаке, пока треножник прохаживался среди построек, утопающих в черном газе. Впервые после тридцати лет мира он снова видел, как рушится дом, жилой корпус напротив.

Профессор отдернул руки от земли и прислушался. Чуть уловимый гул медленно проявлялся на общем фоне утренней какофонии. Вспорхнули птицы. Смутная догадка радостно осветила лицо. Уотсон вскочил, побежал к насыпи, дотронулся пальцами до рельса. Покрытый налетом ржавчины, тот отчетливо передавал далекий перестук колес.

Не веря счастью, ученый торопливо выхватил из карманов кипу разномастных листков. Зажав в кулаках, начал размахивать над головой. Так заметнее. Он умолял провидение сделать так, чтобы поезд шел в нужную сторону. Ежесекундно профессор озирался, боясь пропустить волнующий момент, когда вдалеке блеснет на солнце изгиб обшивки котла.

Стремительная машина, сверкающая свежей темно-зеленой краской, выпрыгнула из-за поворота. Профессора ошеломила скорость – паровоз не ехал, а словно летел, чуть касаясь колесами рельсов. Уотсон с ужасом понял, что поезд не успеет остановиться. Они могут даже не заметить его на такой скорости. Приняв решение, старик спрыгнул на безопасную насыпь и, не переставая размахивать импровизированным семафором, стал подскакивать, чтобы быть выше. Не успевшие отдохнуть от долгой непривычной ходьбы ноги отказывались слушаться.

Из бокового окошка кабины высунулось лицо и скрылось, сразу появились два других. Паровоз начал тормозить, но инерция неумолимо тащила дальше, замер только в паре сотен метров впереди. Профессор, проклиная старость, уже бежал следом, обеими руками на ощупь запихивал бумаги в карманы, надрывно дышал. По щекам текли слезы.

Уотсону помогли взойти по рифленым ступеням. Четыре обитателя удивительно просторной кабины меньше всего походили на машинистов. Один из них, самый крепкий на вид, поддержал профессора, пока тот садился на боковую скамью. В кабине было теплее, чем снаружи, очки ученого помутнели. Он машинально снял их и протер о жилетку. Вернув очки на место, с изумлением уставился на стоящего напротив китайца, одетого в традиционную шелковую рубаху. Персифаль вспомнил, как в молодости отправился на юг Китая, в Гуанжоу, и был поражен бесконечным разнообразием рисунков и расцветок подобных рубашек, которыми пестрели улицы. Погруженный в воспоминания, он вздрогнул от неожиданности, когда представительный, пусть и сильно заросший господин в пыльном костюме обратился к нему:

– Доброе утро! Позвольте узнать, с кем имеем честь? – хорошо поставленный голос радовал чистотой дикции.

– Прошу прощения. Персифаль Уотсон, доктор биологии, – сказал ученый, немного опешив от такого вежливого приема.

– Очень приятно! Я Джек Ридл, актер кино. Это мадмуазель Аннет Пети, тоже актриса. – Учтивый господин повернулся к щуплой фигурке в мешковатой одежде. Уотсон невольно вскинул брови, распознав в человечке красивую молодую девушку. Большеглазая, рыжеволосая, с тонким носиком, она давно не имела возможности ухаживать за собой, но все же сохраняла природное изящество и элегантность даже в этом жутком перепачканном мужском наряде.

– Bon deuil, – сказала девушка, слегка поклонилась и очаровательно улыбнулась. Уотсон кивнул, французский был для него вторым родным.

– Это Дикси Гали, мой шофер и телохранитель, – продолжил церемонию Джек.

– Можно просто Дик, сэр, – добавил тот самый крепыш и переместился к приборам контроля. Дикси замер перед панелью, уверенно покрутил что-то невидимое. Паровоз должен продолжать стремительный бег, нужно тщательно удерживать его в режиме максимальной тяги.

– Ну, а это – мистер Чи, наш потрясающий доктор, – Джек повел рукой в сторону китайца.

Уотсон отметил, что такое эпатажное представление не вызвало эмоций на азиатском лице необычного господина. Он только чинно отвесил традиционный поклон и обратился к ученому с заметным акцентом:

– Очень приятно.

– Взаимно, – ответил Уотсон.

Такая разнородная компания, да еще несущаяся куда-то на гигантском сверкающем локомотиве, пробудила в ученом неподдельный исследовательский интерес. Он отчетливо видел объединяющую их тайну, какую-то миссию, которая гнала вперед. Профессор не стал долго терпеть, повернулся к галантному актеру. Было видно, что он здесь исполняет роль предводителя. Впрочем, когда девушка улыбнулась, Уотсону показалось, что в ее глазах мелькнул тщательно скрытый оттенок холодного изучения.

– Молодой человек, не могли бы вы объяснить мне, какие обстоятельства свели нас?

– Охотно, профессор, – сказал Джек.

Он расслабленно опустился рядом на скамью и оглядел своих товарищей. В движениях актера читалась усталость и некоторая отрешенность. Джек слегка поморщился, видимо, вспоминая недавние события и решая, с чего можно начать рассказ, затем заговорил.

Глава 14

Вокруг расстилалась величественная местность. Куда хватало глаз, всюду земля вспучивалась округлыми пологими холмами, поросшими густой травой, уже тронутой дыханием осени. Шли по целине, сверяя путь, когда оказывались на очередном возвышении. Ориентир потерять было невозможно, огромный многовековой замок каменным кораблем плыл в этом зеленом волнующемся море, подпирая небо мачтами островерхих башен. Придавая лугам еще большее сходство с океанскими волнами, непрерывно ползли рваные тени осенних кучевых облаков. Проблески света играли на черепице замка.

Путники уже давно находились на частной территории, однако об этом напоминало только то, что они проникли сюда через деревянную ограду. На необъятном участке царило запустение и природная неухоженность. Даже та ограда была настолько старой и ветхой, что чуть не рассыпалась, когда лезли через нее. Возможно, дорога здесь и была, но подходила к замку совсем с другой стороны, а в этих местах человек не бывал уже долгие годы, если не десятилетия.

Глядя, как профессор бодро вышагивает впереди, Джек вспоминал недавние события, что привели их сюда.

Еще рассказывая Уотсону про злоключения отряда в первые дни вторжения, Джек отметил, с каким вниманием и сочувствием реагирует старик. Но когда дошел до момента столкновения с марсианской пехотой, профессор пришел в настоящее возбуждение. Его, ученого с мировым именем, всю жизнь посвятившего изучению инопланетного биологического вида, до глубины души потрясло известие, что в рядах противника сражаются представители гуманоидной расы. Реакция же на рассказ Джека об обследовании трупов пехотинцев, о той кошмарной истине, чуть не погрузившей Джека в безумие, была и вовсе непередаваемой.

Джек счел нужным умолчать о собственной реакции на находку, но это и не требовалось. Уотсон проявил к этому факту настолько бешеный интерес, что казалось, будто выпрыгнет на ходу и побежит обратно, чтобы своими руками произвести вскрытие или другой какой опыт в этом роде. Расспросам не было конца, он остановился только тогда, когда Джек вежливо заметил, что повторяет ответы в третий раз.

– Молодой человек, – с дрожью в голосе чуть не кричал профессор, – вы не представляете себе всю глубину своего открытия! Неужели вы думаете, что хоть один человек на Земле добровольно пошел на сотрудничество с этими чудовищами? Нет! Это не должно вас тревожить. Я объясню вам. Это открытие действительно уникально! Оно говорит нам о том, что эти ненасытные твари каким-то образом сумели подчинить волю этих несчастных. Возможно, не только волю, но даже сознание. Это в корне меняет суть происходящего. Но я вам должен сказать, кое-что другое меняет все в гораздо худшую сторону.

– Что может быть хуже, профессор? – вставил слово Джек. – Посмотрите, что мы делаем. Бежим без оглядки с собственной земли. Нас разогнали как стаю тараканов, одним резким движением.

– А я скажу вам, друг мой. Я не знаю, насколько вы наблюдательны, но предположу, что это качество в вас несколько притупилось из-за потрясений. Я вижу, никто из вас не обратил внимание на один факт, а между тем он, может быть, даже более важен, чем-то, что вы узнали о тех несчастных. Скажите мне, сколько времени прошло с момента их появления?

– Больше двух недель, точнее я затрудняюсь определить.

– А этого достаточно. Вы хорошо знакомы с историей? Мне кажется, вы должны помнить, сколько времени потребовалось нашим прекрасным невидимым спасителям, чтобы уничтожить марсиан. Я напомню. Меньше двух недель, так?

– Да, я припоминаю. Но это же значит…

– Именно, молодой человек. Именно. У нас нет больше надежды, что история повторится. Теперь все по-другому. И наличие гуманоидов среди них только подтверждает мою догадку. А уж то, что там были люди, наши соотечественники…

Уотсон развел руками. Джек видел, что он находится в состоянии высшего исследовательского возбуждения. Он никогда не наблюдал ученых за работой, но зрелище лихорадочно соображающего Уотсона, торопящегося объяснить сразу все свои мысли, отчего слова порой опережали друг друга, вызвало в Джеке уверенность, что прямо на его глазах свершится какое-то важное открытие. Однако Уотсон вдруг заговорил о другом:

– Друг мой, вы не представляете, как я вам благодарен!

– Не стоит…

– Вы только что подарили мне надежду. И надежду, я сразу вам скажу, самую фантастическую. Но при всей своей фантастичности, она реальна как ни какая другая. Вы говорите, что в Европе создается сопротивление. Это прекрасно. Но грубая военная сила, пусть даже и несравнимо более мощная, чем тридцать лет назад, не даст нам преимущества. Поверьте мне. Я провел в исследованиях три десятка лет. Мы не знаем и сотой доли об их способностях. И сейчас то, что вы мне рассказали, осветило для меня эту проблему совсем иначе. Вы стремитесь в Европу, я вас понимаю, это долг каждого, кто еще может бороться.

– Это позорное бегство, профессор, как бы вы ни оправдывали… – Джек покачал головой. Его собственный страх, терзающий душу в последние дни, стал едва заметно отступать. Энергия, фонтаном бьющая из профессора, заражала всех вокруг. Аннет сидела рядом, напряженно ловя каждое слово старика. Дикси повернул голову в пол-оборота, слушал, не отрываясь от приборов контроля котла. Даже мистер Чи, пусть и невозмутимо, тоже не сводил глаз с говорящего. Джек не удержался и снова взглянул в искаженные толстыми линзами глаза.

– Настал мой черед рассказать вам, почему я оказался там, на вашем пути. Я шел к своему старинному другу, он астроном, мы вместе работали с ним в молодости. Знаете, это удивительный человек! Я нисколько не сомневаюсь, что он сможет помочь и вам. Он эксцентричен, это правда. Я не одобряю это в ученом, но тут уж ничего не поделаешь. И пусть вас не удивляет, что его основное занятие – астрономия. Поверьте, он обладает весьма разносторонними познаниями, так что мы вправе надеяться на помощь.

– Но что вы хотите от него?

– Вот здесь, – Уотсон бережно положил ладонь на пухлый карман с бумагами, – находится плод моих последних изысканий. Мозг ученого непредсказуем. Знаете, известие о новом вторжении многих повергло в шок. Но только не меня. Мне оно дало массу информации. Последние две недели я работал так, как не работал уже тридцать лет. Я снова молод и готов на все. Здесь, в этих бумагах, возможно, ключ к победе.

Слушатели вздрогнули. Фраза потрясла их. Здесь, в паровозе, мчащем их как можно дальше от сеющих смерть и агонию бездушных полчищ, они слышали от седого возбужденного старика слова о победе. Что-то стронулось в их представлении о мире.

– Вы не ослышались, друзья мои. Конечно, это только начало работы. И именно поэтому ваше сообщение о Европе вселило в меня надежду. Я понял, что у меня есть шанс довести работу до конца. Я хочу вам отплатить тем же. Я уверен, что мой друг в силах помочь нам попасть в Европу. Я прошу вас, примите мое предложение, присоединяйтесь ко мне. Годы делают свое дело, мне очень пригодилась бы ваша поддержка в пути.

– У нас нет оснований не верить вам, уважаемый профессор. –  Джек, как ему казалось, выражал сейчас коллективное мнение, читающееся в устремленных на него глазах. – Мы ехали, не зная, куда нас выведет дорога. Надеялись только, что подальше от этого кошмара. Но теперь у нас есть цель. Вы правы, надежда – это то, что нам нужно сейчас больше всего. Я только боюсь, не заехали ли мы слишком далеко, пока вели наш разговор…

– Нет, случай пока на нашей стороне. Но мне кажется, что нашему любезному машинисту скоро потребуется сделать остановку. Знаете, нам несказанно повезло, что дорога оказалась свободна. Здесь действительно глухие места, возможно, это очевидно даже марсианам. Но скоро дорога, как мне помнится, должна сделать поворот к местному городку. Нам придется сойти раньше, оттуда не составит большого труда дойти до замка моего друга.

– Замка?

Путники приблизились к замку. Преодолев последний подъем, очутились на мощеной булыжником площадке перед парадным входом. Центр площадки могла бы украшать изящная клумба, если бы полным отсутствием внимания к себе не была доведена до состояния лесной дикости.

Не теряя времени, профессор направился к гигантским деревянным створкам в каменной стене. Шагал по ковру из опавших листьев, перепрелых, не убиравшихся долгие годы. Джек заметил прикрепленное к дубовой панели устройство. Он выглядело чуждым элементом в этом средневековом окружении – металлический ящик с мелкими дырочками и ручкой на боковой стороне.

Уотсон потянулся к ручке, но взяться за нее не успел. Все услышали искаженный резким треском голос, раздавшийся из ящичка:

– Не думал, Перси, что мы еще встретимся.

Голос мужской, даже старческий, выдавал склонность хозяина к недовольному ворчанию.

– Отворяй, Стив, не распугивай гостей, – ответил Уотсон. Было видно, что его ничуть не смутило подобное обращение.

– Распугаешь вас, как же! Я наблюдаю за вами уже пару часов. Таких целеустремленных визитеров здесь не было с тех пор, как я послал к черту того недоучку-академика… – Внутри что-то щелкнуло, тяжелая дверь приоткрылась. Уотсон навалился всем телом, остальные поспешили на помощь.

Темный мрачный холл оглушил тишиной и зябкой свежестью. За спиной раздался все тот же голос – на этот раз звучал из ящика, висящего с внутренней стороны двери.

– Проходите. Надеюсь, Перси, ты не заблудишься. И закройте дверь. Не хватало мне здесь еще и сквозняка…

Меньше всего замок изнутри производил впечатление жилого помещения. Всюду царили запустение, махровая пыль и невесомые полотнища паутины. Шагая гулкими коридорами, гости разглядывали картины, кое-где подсвеченные случайно попавшими на них через немытые стекла пятнами света. Профессор, секунду подумав, повел спутников через путаную вереницу комнат, которых хватило бы на сотню-другую человек. Сейчас всю мебель скрывали чехлы с бахромой из пыльной паутины, так что нельзя было составить мнение о богатстве или, наоборот, бедности владельца. Скорее, с полной уверенностью можно было бы говорить о его безразличии к этим свидетелям древности.

«Да, собственно, кому теперь замок нужен? – подумал Джек. – Величие рыцарства. Упорядоченная груда камней на пути теплового луча».

Затем Джек решил, что, все же, обстановка замка говорит о пренебрежении хозяина своим имуществом без всякого учета влияния марсиан. Тут какая-то другая причина. Ворчливый тип сразу заинтриговал Джека, а такие характеры он коллекционировал с особым удовольствием.

Тем временем, преодолели крутую винтовую лестницу, поднялись на самый верх одной из башен. Лежащий на полу ковер отчетливо делила надвое дорожка, протоптанная в пыли. Здесь ходили чаще всего. Уотсон подошел к небольшой двери на витиеватых кованых петлях, потянул за древнее черное кольцо. Дверь легко подалась, проем осветился ярким, бьющим через многие окна дневным светом.

Круглое помещение венчало башню. Частые узкие щели окон по всему периметру опоясывали комнату. В центре располагался массивный стол темного дерева с грудой бумаг, накрывающих его, словно снежная шапка могучую гору. Спинкой к двери – удобное кожаное кресло, с подлокотника свисает клетчатый плед. К каждому окну приспособлены вращающиеся подставки, на них закреплены одинаковые телескопы средней силы, хорошо ухоженные, сверкающие хромом и полированой медью.

– Быстро добрались! Ну проходите. – Из-за спинки кресла появилось лицо хозяина, секунду висело над пледом, затем снова исчезло.

«Да, гостеприимством он не зарабатывает, – подумал Джек. – Предложения присесть мы тоже вряд ли дождемся».

Впрочем, это было верно и по той причине, что присесть пятерым гостям здесь было просто не куда. Кресло оказалось единственным пригодным для этого местом, но недоступным, как Луна. Гудящие после многочасовой ходьбы вверх-вниз по холмам ноги напоминали о себе все настойчивее. Джек подумал, что довольствовался бы даже предложением лечь на полу.

Притворив дверь, гости в изнеможении прислонились к ней. Аннет не могла сдержать тяжелого дыхания, подъем дался с трудом, но она не позволила себе отстать. Мистер Чи и Дикси внимательно изучали обстановку. Телохранитель машинально отметил, что помещение с одним выходом потенциально опасно.

– Ну же, Стив, побольше радушия! Мы не виделись столько лет. Дай на тебя посмотреть, вылезай.

Уотсон решительно прошел вперед и протянул руку. Из кресла с трудом поднялся невысокий сутулый человек, ответил вынужденным рукопожатием.

– Сэр Стивен Сайд, господа. Прошу знакомиться, – профессор сделал приглашающий жест. – Астроном и ярый поклонник различных технических наук. Большой оригинал, ну да вы в этом сами скоро убедитесь.

Сайд угрюмо оглядел вошедших и ссутулился еще сильнее. На лице застыло какое-то скособоченное выражение, один глаз постоянно прищурен от частой работы с объективом телескопа. Неопрятные, неровно остриженные волосы чуть тронуты сединой. Стриг он себя сам, в этом Джек был уверен теперь абсолютно. Похоже, астроном жил здесь один – проходя по замку, гости не заметили и не услышали никого из прислуги. Затворник кутался в поношенный шерстяной свитер, ноги грел теплыми мятыми брюками и шерстяными носками. В подставленной всем ветрам каменной башне было не жарко.

Знакомство заняло не больше пяти минут. Персифаль Уотсон церемонно представил спутников, и мужественно переживший это астроном с облегчением опустился обратно в спасительное кресло. Разговор предстоял долгий.

Гости разошлись по комнате, разглядывая оптические приборы и высокие книжные шкафы, заполнявшие каждый простенок между окнами. Дикси с профессиональным любопытством поглядывал на ящик с рычажками и дырочками, который, похоже, помогал Сайду общаться с посетителями на расстоянии.