Буря мечей Мартин Джордж
— Нееееееет! — закричала Арья.
…но его пылающий меч переломился надвое, и холодная сталь Пса рассекла его плоть между плечом и шеей, до самой грудины. Кровь хлынула горячей черной струей.
Охваченный огнем Сандор Клиган отшатнулся назад, сорвал и отшвырнул остаток щита и стал кататься по земле, гася горящую руку.
Лорд Берик медленно согнул колени, словно для молитвы, но из его рта вышла только кровь. С застрявшим в теле мечом Пса он ничком рухнул на пол, и земля впитала в себя его кровь. В полом холме настала тишина — только огонь потрескивал да Пес скулил, пытаясь подняться. Арья не могла думать ни о чем, кроме Мики и всех своих дурацких молитвах за погибель Пса. Если боги есть, почему лорд Берик не победил? Она-то знала, что Пес виновен.
— Прошу вас, — хрипел Пес, прижимая к груди свою руку. — Я обжегся. Помогите мне кто-нибудь. — Он плакал. — Помогите. Прошу.
Арья смотрела на него с изумлением. Плачет, как дитя малое!
— Мелли, займись его ожогами, — сказал Торос. — Лим, Джек, помогите мне с лордом Бериком. И ты тоже, Нед. — Красный жрец вытащил меч Клигана из тела своего лорда и воткнул его в пропитанную кровью землю. Лим сильными руками подхватил Дондарриона под мышками, Джек-Счастливчик взял его за ноги. Они обошли со своей ношей вокруг костра и скрылись в одном из темных ходов. Торос с Недом шли за ними.
Безумный Охотник плюнул.
— Увезти бы его назад в Каменную Септу да посадить в воронью клетку, вот что.
— Правильно, — сказала Арья. — Он убил Мику. Убил.
— Какая злая белочка, — пробормотал Зеленая Борода.
— Рглор оправдал его, — вздохнул Харвин.
— Кто он такой, этот Рглор?
— Владыка Света. Торос учил нас…
Арья не желала знать, чему учил их Торос. Она выхватила из ножен кинжал Зеленой Бороды и убежала, прежде чем он успел ее поймать. Джендри тоже попытался схватить ее, да где ему.
Том-Семерка с какой-то женщиной поднимали Пса на ноги. Увидев его руку Арья остолбенела. Там, где пришлась лямка от щита, осталась полоска кожи, но выше и ниже ее, от локтя до запястья, виднелось голое, кровоточащее мясо. Пес, встретившись глазами с Арьей, скривил рот.
— Ты так хочешь моей смерти? Что ж, волчонок, давай. Пырни меня ножом — это чище, чем огонь. — Клиган уже было встал, но от его обожженной руки отвалился кусок мяса, и колени под ним опять подогнулись. Том удержал его, подхватив под здоровую руку.
Ох, какая у него рука — и какое лицо. Но ведь это Пес — он заслуживает того, чтобы сгореть в аду. Кинжал казался Арье очень тяжелым, и она сжала его покрепче.
— Ты убил Мику, — повторила она. — Скажи им. Скажи, что ты это сделал.
— Сделал, сделал. — Теперь у него скривилось все лицо. — Я догнал его на коне, разрубил пополам и еще посмеялся. Я видел, как твою сестру избили в кровь, видел, как твоему отцу отрубили голову.
Лим вывернул ей руку и отнял кинжал. Арья лягнула его, но без всякой пользы.
— Отправляйся в ад, Пес, — в бессильной ярости завизжала она. — Отправляйся в ад!
— Он уже побывал там, — сказал кто-то тихо, почти шепотом.
Арья оглянулась. Позади стоял лорд Берик Дондаррион, держась окровавленной рукой за плечо Тороса.
Кейтилин
Пусть короли зимы покоятся в своей холодной подземной крипте — Талли черпают силы из реки и в реку возвращаются, когда истекает их жизненный срок.
Лорда Хостера, одетого в серебристые доспехи, уложили в узкий челн. Он лежал на плаще, где голубое сочеталось с красным, и те же цвета повторял его камзол. У его головы стоял высокий шлем, который венчала форель с чешуей из серебра и бронзы. На грудь ему положили раскрашенный деревянный меч и сомкнули его пальцы вокруг рукояти. В кольчужных перчатках его истаявшие руки казались по-прежнему сильными. Массивный, дубовый с железом щит поместили слева, охотничий рог — справа. Оставшееся свободным пространство лодки наполнили стружкой, щепой и клочками пергамента, а дно загрузили камнями. На носу развевалось знамя — скачущая форель Риверрана.
Погребальный челн спускали на воду семь человек, представляющие семь ликов бога. Первым был Робб, сюзерен лорда Хостера. Ему помогали лорд Бракен, лорд Блэквуд, лорды Венс и Маллистер, сир Марк Пайпер… и хромой Лотар Фрей, приехавший из Близнецов с ответом, которого они давно ожидали. Его эскорт из сорока латников возглавлял Уолдер Риверс, старший из бастардов лорда Уолдера, суровый, седовласый, прославленный воин. Их прибытие через несколько часов после кончины лорда Хостера привело Эдмара в ярость.
— Уолдер Фрей заслуживает четвертования! — кричал он. — Он шлет нам калеку и бастарда — по-твоему, это не оскорбление?
— Не сомневаюсь, что лорд Уолдер выбрал их своими посланниками не без задней мысли, — согласилась Кейтилин. — С его стороны это месть — мелочная и злобная, но не забывай, с кем мы имеем дело. Отец, бывало, называл его «покойный лорд Фрей». Он зол, завистлив и прежде всего горд.
К счастью, сын ее проявил больше здравого смысла, чем брат. Робб принял Фреев со всевозможной учтивостью, предоставил помещение их латникам и попросил сира Десмонда Грелла уступить свое место Лотару, оказав последнему честь проводить лорда Хостера в последний путь. Жизнь сделала мальчика мудрым не по годам. Пусть дом Фреев расторг союз с Королем Севера, лорд переправы по-прежнему оставался самым могущественным знаменосцем Риверрана, и Лотар представлял здесь его особу.
Когда семеро носильщиков спустились на нижние, затопленные ступени речной лестницы, решетку подняли. Лотар Фрей, тучный и мягкотелый, тяжело дышал. Ясон Маллистер и Титос Блэквуд, державшие нос, стояли по грудь в воде, направляя челн.
Кейтилин стояла на крепостной стене, как стояла и ждала столько раз до этого дня. Внизу быстрая Камнегонка вонзалась копьем в бок широкого Красного Зубца, и ее голубовато-белые воды вливались в красное илистое русло большой реки. Над водой висел утренний туман, тонкий, как паутинка, нестойкий, как память.
«Бран и Рикон ждут его, — печально думала Кейтилин, — как когда-то ждала я».
Узкий челн прошел через красный каменный проем Водных ворот. Камнегонка подхватила его и понесла к месту слияния. Когда лодка вышла из-под прикрытия замковых стен, ее парус надулся, и отцовский шлем блеснул на солнце. Лорд Хостер Талли правил верно, плывя навстречу восходящему солнцу.
— Пора, — сказал дядя, и Эдмар — теперь он лорд Эдмар, и к этому еще предстоит привыкнуть — поднял свой лук. Его оруженосец поднес к стреле головню. Эдмар дождался, когда огонь займется, натянул тетиву и выстрелил. Стрела с легким гулом отправилась в полет. Кейтилин сопровождала ее взором и сердцем, но она упала в воду, далеко за кормой челна.
Эдмар тихо выругался.
— Это из-за ветра, — сказал он. — Еще раз. — Головня коснулась обмотанного промасленной ветошью наконечника, и Эдмар выстрелил снова. Стрела полетела далеко — слишком далеко — и ушла в реку в дюжине ярдов перед челном. Шея Эдмара стала красной под цвет бороды. — Еще, — скомандовал он, доставая из колчана третью стрелу. Он натянут, как его тетива, подумала Кейтилин.
Сир Бринден, должно быть, тоже заметил это и предложил:
— Позвольте мне, милорд.
— Я сам. — Стрела занялась, Эдмар перевел дух и долго ждал с оттянутой тетивой. Стрела круто пошла вверх, потом стала падать… и разминулась с надутым парусом.
Эдмар промахнулся не более чем на ладонь, но все же промахнулся.
— Провались ты к Иным! — выругался Эдмар. Лодка, окутанная туманом, почти ушла за пределы выстрела. Эдмар молча сунул лук дяде.
— Быстрее. — Сир Бринден наложил стрелу, дождался огня и почти в тот же миг выстрелил… Кейтилин показалось, что стрела не успела загореться, но тут же увидела в воздухе ее бледно-оранжевый вымпел. Лодка скрылась в тумане, и стрела тоже исчезла в нем… но через мгновение ока там, как нежданно сбывшаяся надежда, расцвел красный цветок. Туман стал розовым и оранжевым, и в нем мелькнул контур охваченной пламенем лодки.
Жди меня, Кошечка, шепнул Кейтилин отцовский голос.
Она наугад протянула руку, ища брата, но Эдмар уже отошел и стоял один в самом высоком месте укреплений. Дядя Бринден взял Кейтилин за руку вместо него, переплел свои сильные пальцы с ее. Они вместе смотрели, как уходит вдаль огонь на реке.
И вот он исчез… челн уплыл еще дальше по течению или затонул. Тяжесть доспехов увлечет лорда Хостера на дно, в мягкий ил, и он навеки поселится в речных чертогах, где обитают все прежние Талли и несут службу рыбьи косяки.
Как только лодка пропала из виду, Эдмар сошел со стены. Кейтилин хотелось обнять его и посидеть с ним, разделяя их общее горе, сколько бы ни понадобилось — час, ночь или месяц. Но нет, не бывать этому. Он теперь лорд Риверрана, и его вассалы только и ждут, чтобы выразить ему свои соболезнования и заверить его в своей преданности. Они заставят его забыть о сестре с ее горем.
— Промах — не позор, — тихо сказал дядя. — Надо сказать об этом Эдмару. В тот день, когда наш лорд-отец уплыл вниз по реке, Хостер тоже промахнулся.
— Только первый раз. — Кейтилин была слишком мала, чтобы помнить об этом, но лорд Хостер часто рассказывал ей эту историю. — Вторая стрела попала в парус. — Она вздохнула. Эдмар не так силен, как кажется. Смерть стала для отца счастливым избавлением, но Эдмар принял ее тяжело.
Прошлой ночью, подвыпив, он не выдержал и разрыдался, сожалея о том, чего не сделал и не сказал. Не нужно ему было уезжать и сражаться на бродах, со слезами говорил он сестре, — ему следовало остаться с отцом.
— Я должен был сидеть при нем неотлучно, как ты сидела. Он говорил обо мне перед концом? Скажи правду, Кет. Он спрашивал про меня?
Последним словом лорда Хостера было «Ромашка», но у Кейтилин недостало духу сказать об этом брату.
— Он прошептал твое имя, — солгала она, а брат благодарно кивнул и поцеловал ей руку. Если бы ночью он не пытался утопить свое горе и вину в кубке, утром его рука была бы тверже — но Кейтилин и этого не посмела бы сказать вслух.
Черная Рыба проводил ее вниз, где стоял Робб со своими знаменосцами и молодой королевой. Увидев мать, он молча обнял ее.
— Благородством своего облика лорд Хостер не уступал королю, — тихо промолвила Жиенна. — Мне жаль, что я не успела узнать его поближе.
— Я сожалею о том же, — сказал Робб.
— Он сказал бы то же самое, но Риверран отделяет от Винтерфелла слишком много лиг. — А между Риверраном и Орлиным Гнездом, как видно, слишком много рек, гор и армий. Лиза так и не ответила на ее письмо.
И Королевская Гавань тоже молчит. Теперь уже можно надеяться, что Бриенна и сир Клеос тоже добрались до города со своим пленником. Быть может, Бриенна уже едет обратно вместе с девочками? Сир Клеос клялся, что заставит Беса послать ей ворона, когда обмен состоится. Но вороны не всегда долетают до цели. Какой-нибудь лучник мог сбить птицу стрелой и зажарить себе на ужин. Быть может, письмо, которое успокоило бы ее сердце, лежит в пепле костра рядом с кучкой вороньих костей.
Многие желали выразить Роббу свои соболезнования, и Кейтилин терпеливо ждала, пока он разговаривал с лордом Ясоном Маллистером, Большим Джоном и сиром Рольфом Спайсером. Затем приблизился Лотар Фрей, и Кейтилин дернула сына за рукав, чтобы привлечь его внимание.
— Ваше величество. — Лотар, лет тридцати пяти, был грузен, с близко посаженными глазами, острой бородкой и темными вьющимися волосами до плеч. Из-за ноги, вывихнутой при рождении, ему дали прозвище Лотар Хромой. Последний десяток лет он служил своему отцу как стюард. — Нам не хотелось бы нарушать ваш траур, но, быть может, вы уделите нам немного времени вечером?
— Охотно, — ответил Робб. — В мои намерения никогда не входило сеять вражду между нами.
— Как и в мои — стать невольной ее причиной, — сказала королева Жиенна.
— Я понимаю, — улыбнулся Лотар, — и мой лорд-отец тоже понимает. Он поручил мне сказать, что тоже когда-то был молод и помнит, как побеждает сердца красота.
Кейтилин очень сомневалась, что лорд Уолдер сказал нечто подобное или что красота когда-нибудь завоевывала его сердце. Лорд переправы пережил семь жен и был женат на восьмой, но все они только грели ему постель и служили племенными кобылами. Но это было красиво сказано, и Кейтилин нечего было возразить против такого комплимента, как и Роббу.
— Ваш батюшка очень любезен, — сказал король. — С нетерпением жду нашей вечерней беседы.
Лотар поцеловал королеве руку и откланялся. Вокруг к этому времени собралась еще дюжина человек. Робб каждого из них одарил улыбкой или благодарственным словом, и лишь отпустив всех, снова повернулся к Кейтилин.
— Нам нужно поговорить. Не угодно ли прогуляться со мной?
— Как прикажет ваше величество.
— Это не приказ, матушка.
— Что ж, с удовольствием. — Сын после своего возвращения в Риверран был неизменно добр к ней, но почти не искал ее общества. Кейтилин не упрекала его за то, что он охотнее проводит время со своей молодой королевой. Жиенна побуждала его улыбаться, а она ничего не могла предложить ему, кроме своего горя. Братья жены тоже, видимо, нравились Роббу — Роллам, его оруженосец, и сир Рейнольд, носивший его знамя. Они заменяют ему тех, кого он потерял, поняла Кейтилин, наблюдая за ними. Роллам занял место Брана, а Рейнальд для Робба отчасти Теон, отчасти Джон Сноу. Только с Вестерлингами Робб способен смеяться как прежде, когда был мальчиком. Для других он Король Севера, и голова его клонится под тяжестью короны, даже когда ее на нем нет.
Робб нежно поцеловал жену, пообещав скоро зайти в ее покои, и направился со своей леди-матерью к богороще.
— Лотар как будто приветлив, это хороший знак. Фреи нужны нам.
— Но это еще не значит, что они будут нашими.
Робб кивнул. Он держался так угрюмо и так сутулился, что у Кейтилин сжалось сердце. Корона гнетет его. Он очень хочет быть хорошим королем, смелым, благородным и умным, но мальчику это не по силам. Робб делает все, что может, но удары продолжают сыпаться на него один за другим. Когда ему принесли весть о битве при Синем Доле, где лорд Рендилл Тарли разбил Роберта Гловера и сира Хелмана Толхарта, Робб не пришел в ярость, как можно было ожидать, а только уставился перед собой с тупым выражением и сказал: «Синий Дол — ведь это на Узком море? Зачем им понадобилось идти на Синий Дол? Я лишился трети своей пехоты из-за какого-то Синего Дола!»
— Мой замок в руках у Железных Людей, а теперь Ланнистеры взяли в плен моего брата, — с отчаянием сказал Галбарт Гловер. Роберт Гловер пережил битву, но был захвачен близ Королевского тракта.
— Это ненадолго, — заверил его Робб. — Я предложу им обменять его на Мартина Ланнистера, и лорду Тайвину ради брата придется дать согласие. — Мартин был сыном сира Кивана и близнецом Виллема, убитого лордом Карстарком. После этого убийства Робб так и не оправился. Он приставил к Мартину тройную стражу, но не переставал опасаться за его жизнь.
— Надо было мне обменять Цареубийцу на Сансу, как только ты это предложила, — сказал Робб матери, когда они вошли в галерею. — Я мог бы выдать ее за Рыцаря Цветов, и тогда Тиреллы примкнули бы к нам, а не к Джоффри. Напрасно я об этом не подумал.
— Ты думал о своих битвах, и это понятно. Даже король не может думать обо всем сразу.
— Битвы, — проворчал Робб, входя в богорощу. — Я выиграл их все, но при этом почему-то проигрываю войну. — Он поднял глаза, как будто ожидая найти ответ на небе. — Винтерфелл и Ров Кейлин захвачены Железными Людьми. Отец, Бран и Рикон мертвы, Арья, возможно, тоже. А теперь и твой отец умер.
Кейтилин слишком хорошо изведала вкус отчаяния и не могла позволить, чтобы и Робб предавался этому чувству.
— Отец давно уже находился при смерти, и ты здесь изменить ничего не мог. У тебя были ошибки, Робб, но какой король не совершал их? Нед гордился бы тобой.
— Матушка, я должен сказать тебе кое-что.
Ее сердце на миг остановилось. Ему очень не хочется говорить мне это. Он боится это сказать. Кейтилин сразу подумала о Бриенне.
— Это касается Цареубийцы?
— Нет, Сансы.
Значит, она мертва. Бриенна не выполнила поручения, Джейме погиб, и Серсея в отместку убила мою девочку. Кейтилин не сразу обрела дар речи.
— Ее… больше нет, Робб?
— Нет! Ты думаешь, она умерла? Нет-нет, матушка, она жива, только… ночью прилетела птица, но я не хотел тебе говорить, пока ты не проводишь своего отца. — Робб взял мать за руку. — Они выдали ее за Тириона Ланнистера.
Кейтилин сжала его пальцы.
— За Беса.
— Да.
— Он дал клятву обменять ее на своего брата, — непослушными губами выговорила она. — Их обеих — Сансу и Арью. Он поклялся перед всем двором отдать их, если мы вернем его драгоценного Джейме. Как же он мог жениться на ней, дав такое слово перед богами и людьми?
— Он брат Цареубийцы. Клятвопреступление у них в крови. — Робб опустил руку на эфес меча. — Если бы я мог, я бы снес его мерзкую голову, и Санса стала бы вдовой. Иного выхода я не вижу. Они заставили ее произнести обеты перед септоном и надели на нее красный плащ.
Кейтилин хорошо помнила уродца-карлика, которого захватила в гостинице на перекрестке дорог и увезла в Орлиное Гнездо.
— Напрасно я не дала Лизе выбросить его через Лунную Дверь. Бедняжка моя Санса… почему ее постигла такая участь?
— Из-за Винтерфелла, — тут же ответил Робб. — Со смертью Брана и Рикона Санса стала моей наследницей. Если со мной что-то случится…
Кейтилин уцепилась за его руку.
— С тобой ничего не случится. Ничего. Я этого не вынесу. У меня отняли Неда и твоих милых братьев, Санса замужем, Арья пропала, отец умер… если еще и ты меня покинешь, я сойду с ума. Ты — все, что у меня осталось. У меня и у Севера.
— Я пока еще жив, матушка.
Но Кейтилин уже овладел страх.
— Нет нужды вести войны до последней капли крови. — Она сама поражалась отчаянию, которое звучало в ее голосе. — Ты был бы не первым королем, преклонившим колено, и даже не первым Старком.
Робб стиснул рот.
— Ни за что.
— В этом нет ничего позорного. Бейлон Грейджой склонил колено перед Робертом, когда его мятеж был подавлен, а Торрхен Старк предпочел склониться перед Эйегоном Завоевателем, чтобы не послать свое войско в огонь.
— Эйегон не убивал отца короля Торрхена. — Робб отнял руку у матери. — Я сказал: этому не бывать.
Сейчас он ведет себя как мальчик, не как король.
— Ланнистерам Север не нужен. Они потребуют присяги и заложников, не более того… а Санса останется с Бесом в любом случае: так что заложница у них уже есть. Островитяне — враг куда более непреклонный, уверяю тебя. Грейджои способны истребить под корень весь дом Старков, лишь бы удержать за собой Север. Теон уже убил Брана и Рикона, и теперь им осталось убить одного тебя… и Жиенну. Лорд Бейлон не допустит, чтобы она жила и рожала тебе наследников.
Лицо Робба стало холодным.
— Ты для этого освободила Цареубийцу? Чтобы заключить мир с Ланнистерами?
— Я освободила его ради Сансы… и Арьи, если она еще жива. Ты сам знаешь. Но если я при этом питала и некоторую надежду на мир, что в этом дурного?
— Ланнистеры убили моего отца.
— По-твоему, я об этом забыла?
— Может статься, что и так.
Кейтилин ни разу не ударила в гневе никого из своих детей, но сейчас чуть не закатила Роббу пощечину. Ей стоило труда напомнить себе, каким напуганным и одиноким он должен себя чувствовать.
— Ты Король Севера, и выбор за тобой. Я только прошу тебя подумать над тем, что я сказала. Певцы любят повествовать о королях, павших на поле брани, но твоя жизнь стоит дороже песни — по крайней мере для меня, давшей ее тебе. — Она склонила голову. — Позвольте мне удалиться, ваше величество.
— Хорошо. — Он отвернулся и обнажил свой меч, непонятно зачем. Здесь нет ни единого врага, и сражаться не с кем — только он и она среди высоких деревьев и опавших листьев. Есть битвы, которых мечом не выиграешь, хотела сказать Кейтилин, но побоялась, что он останется глух к ее словам.
Она шила в своей опочивальне, когда маленький Роллам Вестерлинг прибежал, чтобы пригласить ее на ужин. Это хорошо, подумала она с облегчением. Она не была уверена, что сын захочет видеть ее после их ссоры.
— Ты образцовый оруженосец, — сказала она Ролламу. Бран был бы таким же…
Робб за столом держал себя холодно, а Эдмар угрюмо, зато Лотар Хромой старался за них обоих. Служа образцом учтивости, он тепло отзывался о лорде Хостере, мягко соболезновал Кейтилин по поводу утраты Брана и Рикона, восхвалял Эдмара за победу на Каменной Мельнице, благодарил Робба за «скорый и правый суд» в деле Рикарда Карстарка. Его побочный брат Уолдер Риверс, с жестким и подозрительным, как у старого лорда Уолдера, лицом, в отличие от Лотара говорил мало и почти все внимание уделял мясу и меду.
Когда все положенные слова были сказаны, королева и другие Вестерлинги удалились, со столов убрали, и Лотар Фрей прочистил горло.
— Прежде чем перейти к цели нашего приезда, мы должны обсудить еще одно дело — и боюсь, что дело это невеселое. Жаль, что именно мне выпало принести вам эту весть, но делать нечего. Мой лорд-отец получил письмо от своих внуков.
Кейтилин, поглощенная горем от утраты своих сыновей, почти забыла о двух Фреях, которых согласилась взять на воспитание. Да помилует нас Матерь, сколько еще ударов нам предстоит пережить? Она предчувствовала, что последующие слова нанесут еще одну рану ее сердцу.
— От моих воспитанников? — через силу выговорила она.
— Да, от двух Уолдеров. Сейчас они находятся в Дредфорте. Как ни прискорбно мне говорить это, миледи, но в Винтерфелле произошло сражение, и замок сгорел.
— Сгорел?! — с недоверием повторил Робб.
— Ваши северные лорды попытались отбить его у островитян, и Теон Грейджой, поняв, что ему не удержать замка, предал его огню.
— Мы ни о каком сражении не слышали, — сказал сир Бринден.
— Мои племянники, конечно, еще малы, но они были при этом. Письмо написал Уолдер Большой, и его кузен тоже поставил свою подпись. По их словам, дело было кровавое. Ваш кастелян — сир Родрик, кажется? — убит.
— Сир Родрик Кассель, — промолвила пораженная Кейтилин. Славный, храбрый, преданный старик. Она прямо-таки видела, как он теребит свои белые бакенбарды. — Что с остальными нашими людьми?
— Боюсь, что Железные Люди предали мечу многих.
Робб в приступе ярости стукнул кулаком по столу и отвернулся, чтобы Фреи не видели его слез.
Но его мать их видела. Тьма с каждым днем все непрогляднее. Кейтилин думала о маленькой дочери сира Родрика Бет, о неутомимом мейстере Лювине и веселом септоне Шейли, о кузнеце Миккене, собачниках Фарлене и Палле, о старой Нэн и дурачке Ходоре.
— Только бы не всех.
— О нет, — заверил Лотар. — Женщины и дети, в том числе и мои племянники, во время боя сидели в укрытии, и после разрушения замка сын лорда Болтона увел уцелевших в Дредфорт.
— Сын Болтона? — с прежним недоверием переспросил Робб.
— Бастард, кажется, — вставил Уолдер Риверс.
— Разве у Русе Болтона были другие бастарды, кроме Рамси Сноу? Этот Рамси был убийцей, настоящим чудовищем и погиб как трус — так мне по крайней мере передавали.
— На этот счет ничего сказать не могу. Всякая война сопровождается путаницей, и не всем известиям можно верить. Мои племянники пишут, что именно побочный сын Болтона спас женщин и детей Винтерфелла. Все, кто остался жив, теперь в Дредфорте, вне опасности.
— А что Теон? — внезапно спросил Робб. — Убит?
— Не могу сказать, ваше величество, — развел руками Лотар. — Уолдеры о нем не упоминают. Возможно, лорд Болтон знает что-нибудь, если сын его уведомил.
— Мы не преминем спросить его об этом, — сказал сир Бринден.
— Я вижу, как вы все огорчены, и сожалею, что взвалил на ваши плечи новое горе. Возможно, нам следует повременить до утра — наше дело терпит.
— Нет, — сказал Робб, — я хочу уладить его немедля.
— Я тоже, — поддержал Эдмар. — Вы привезли нам ответ на мое предложение, милорд?
— Да, — улыбнулся Лотар. — Мой лорд-отец поручил мне передать вашему величеству, что мы согласны на этот брачный союз между нашими домами и готовы вновь присягнуть Королю Севера, если его величество лично, собственной королевской персоной, извинится за оскорбление, которое нанес дому Фреев.
Извинение — не слишком дорогая цена, но Кейтилин не понравилась подобная мелочность со стороны лорда Уолдера.
— Согласен, — сдержанно молвил Робб. — Я отнюдь не желал этого разрыва, Лотар. Фреи отважно сражались за меня, и я буду рад снова видеть их на своей стороне.
— Ваше величество слишком добры. Коль скоро вы принимаете наши условия, я уполномочен предложить лорду Талли руку моей сестры леди Рослин, девицы шестнадцати лет. Рослин — младшая дочь моего лорда-отца от леди Бетани из дома Росби, шестой его жены. У нее мягкий нрав и большие способности к музыке.
Эдмар поерзал на сиденье.
— Не лучше ли мне будет сперва познакомиться…
— Вы познакомитесь в день вашей свадьбы, — отрезал Уолдер Риверс, — или лорд Талли желает предварительно пересчитать ей зубы?
Эдмар сдержался.
— Относительно зубов я полагаюсь на ваше слово, но мне хотелось бы перед свадьбой взглянуть на ее лицо.
— Вы должны дать согласие незамедлительно, милорд, иначе отец возьмет назад свое предложение.
Лотар развел руками.
— Мой брат выражается с солдатской прямотой, однако то, что он сказал, — правда. Мой лорд-отец желает, чтобы этот брак был заключен без промедления.
— Без промедления? — Огорчение в голосе Эдмара навело Кейтилин на недостойную мысль, что он, возможно, подумывал разорвать помолвку, когда война кончится.
— Надеюсь, лорд Уолдер не забыл, что мы ведем войну? — резко осведомился Бринден.
— Едва ли — потому он и настаивает, чтобы их поженили сразу. Мужчины на войне гибнут, даже молодые и сильные. Что станется с нашим союзом, если лорд Эдмар, паче чаяния, не доживет до свадьбы. Возраст отца также следует принять во внимание. Ему за девяносто, и вряд ли он увидит, чем закончится нынешний раздор. Его благородное сердце будет спокойно, если он выдаст свою дорогую Рослин замуж, прежде чем боги возьмут его к себе, и он отойдет с миром, зная, что отныне супруг будет лелеять ее и оберегать.
Мы все желаем, чтобы лорд Уолдер отошел с миром. Кейтилин все меньше и меньше нравилась эта затея.
— Мой брат только что лишился собственного отца и пребывает в трауре.
— Быть может, веселая молодая жена — как раз то, что поможет лорду Эдмару рассеять его горе.
— Притом отец стал недолюбливать длительные помолвки, — вставил Уолдер Риверс, — и я догадываюсь, почему.
— Я понял ваш намек, Риверс, — холодно сказал Робб. — Не угодно ли вам будет оставить нас одних?
— Как прикажет ваше величество. — Лотар встал и с помощью брата вышел из зала.
Эдмар кипел от гнева.
— Они дали нам понять, что мое слово ничего не стоит. И с какой стати старый хорек сам выбрал мне невесту? У лорда Уолдера есть и другие дочери, кроме этой Рослин, не говоря уж о внучках. Мне должны были предоставить выбор так же, как Роббу. Я его сюзерен, и он должен радоваться, что я хоть на ком-то из них женюсь.
— Мы нанесли удар его гордости, — заметила Кейтилин.
— Пусть Иные возьмут его гордость! Я не позволю срамить себя в собственном доме. Я не согласен.
— В таком деле я тебе приказывать не стану, — устало сказал Робб. — Но если ты откажешься, лорд Фрей воспримет это как новое оскорбление, и у нас не останется никакой надежды уладить эту ссору.
— Как знать. Фрей пытается навязать мне одну из своих дочек со дня моего появления на свет и не даст такому случаю ускользнуть из его загребущих пальцев. Отвезя ему наш ответ, Лотар скоро приковыляет обратно и согласится, чтобы я заключил помолвку… с той, кого выберу сам.
— Возможно, так и будет, — признал Бринден Черная Рыба, — только есть ли у нас время ждать, пока Лотар разъезжает взад-вперед?
Руки Робба сжались в кулаки.
— Я должен вернуться на Север. Мои братья мертвы, замок сожжен, мои люди преданы мечу… одни боги знают, что такое этот бастард Болтона и жив ли Теон. Не могу я сидеть и дожидаться свадьбы, которая то ли состоится, то ли нет.
— Она должна состояться, — неохотно произнесла Кейтилин. — Я не более склонна терпеть оскорбления и капризы Уолдера Фрея, чем ты, брат, но я не вижу выбора. Без этого брака дело Робба проиграно. Надо соглашаться, Эдмар.
— Надо соглашаться! — сварливо передразнил он. — Ты сама что-то не изъявляешь желания стать девятой леди Фрей, Кет.
— Восьмая леди Фрей, насколько я знаю, жива и здравствует. — (К счастью. Иначе могло бы и до этого дойти.)
— Я последний человек в Семи Королевствах, который стал бы советовать другому, на ком ему жениться, племянник, — сказал Бринден, — но ты сам говорил, что готов исправить вред, причиненный твоими действиями у бродов.
— Я имел в виду другое. Поединок с Цареубийцей. Семь лет скитаний в рубище нищего. Пересечение моря вплавь со связанными ногами. — Видя, что никто не улыбается, Эдмар беспомощно воздел руки. — Иные бы взяли вас всех! Ладно, женюсь. Чтобы исправить причиненный мною вред.
Давос
Лорд Алестер вскинул голову.
— Голоса. Слышишь, Давос? Сюда идут.
— Это Угорь, — сказал Давос. — Время ужинать. — В прошлый раз Угорь принес им полпирога с говядиной и салом и кувшин меду. У Давоса в животе урчало при одном воспоминании.
— Нет, там больше одного.
Ведь он прав. Давос слышал по меньшей мере два голоса и шаги. Он встал и подошел к решетке.
Лорд Алестер стряхивал с себя солому.
— Это король послал за мной. Или королева. Селиса не оставит родную кровь гнить в тюрьме.
Показался Угорь со связкой ключей, а следом сир Акселл Флорент и четверо стражников. Они остановились под факелом, пока Угорь искал нужный ключ.
— Акселл, — сказал лорд Алестер. — Боги праведные! Кто послал за мной — король или королева?
— За тобой, изменник, никто не посылал.
Лорд Алестер отшатнулся, как будто ему дали пощечину.
— Клянусь тебе: я не совершал измены. Почему меня не хотят выслушать? Если бы его величество позволил мне объясниться…
Угорь сунул в замок ключ, со скрипом открыл решетку и сказал Давосу:
— Выходи.
— Зачем? Скажите правду, сир, меня хотят сжечь?
— За тобой послали. Ты можешь идти?
— Могу. — Он вышел, а лорд Алестер вскрикнул в отчаянии, когда Угорь снова захлопнул дверь.
— Забери факел, — приказал сир Акселл тюремщику. — Пусть изменник посидит в темноте.
— Нет, — взмолился его брат. — Акселл, пожалуйста, не уноси свет… боги, смилуйтесь…