Золото Империи Глушков Владислав

Глава 33

Весь в запёкшейся крови, в изодранной одежде человек ступил на узкий карниз над пропастью, тёплая куртка и разгрузочный жилет были расстёгнуты. Человек старался как можно глубже вжаться в отвесную скалу. Он шёл один и без страховки, да ещё и этот, болтающийся за спиной РПК, он очень мешал идти и всё время тянул назад, в пропасть. Окровавленные и израненные руки судорожно цеплялись за малейшие выступы скалы. Человек шёл на ощупь, без единого проблеска света в полной темноте. Как только под руку попадался страховочный крюк, человек с облегчением вздыхал, задерживался, буквально на несколько секунд, и шёл дальше. Так он добрался до ниши, скользнул в неё и упал на пол, тяжело дыша. Это было тяжёлое испытание, но он дал себе слово, что пройдёт его и не допустит предательства, которое замыслили его товарищи. Он сделает всё, чтобы их остановить, пусть даже ценой их, а может быть и его жизни.

Несколько галет, которые завалялись у него в рюкзаке, человек давно съел, и вот уже больше суток ни чем не питался. Спасала только вода, но и её оставалась всё меньше и меньше. Одна пустая фляга была брошена, задолго до пропасти, а вот в той, что осталась, воды было чуть больше половины.

Он достал флягу, потряс ею возле уха.

— Ага, есть ещё, значит дойду, — говорить приходилось с самим собой, да он и не знал, что уже давно говорит вслух, ему казалось, что просто думает, — ничего, я догоню вас и остановлю, вы не могли далеко уйти, вы же не привычные к этим подземным лабиринтам, вам нужно отдыхать, а мне нет. Воды мало, нужно беречь, я вот сейчас выпью всего один глоток, немного посижу и пойду дальше. Дальше будет легче идти, там карниз намного шире, я знаю.

Но силы на время покинули человека, он забылся коротким и беспокойным сном. Через два часа, встрепенувшись, человек открыл глаза, подскочил на месте, ощупал себя, немного успокоился. Всё было на месте, в карманах разгрузочного жилета, привычно покоились несколько магазинов и пара гранат. РПК лежал рядом, человек встал, сделал большой глоток из фляги, плотно её закрыл и, пристроив на привычное место, вновь шагнул на карниз.

— Ну что, господа и дамы, отдохнули, пора и дальше двигаться. — Прохор поднялся, снял с очага, который уже почти не горел, котелок, разлил по двум флягам остатки чая и отдал их Петру, — держи, тыловое обеспечение, спрячь в рюкзак, пригодится, следующая остановка в хранилище, или как мы его называем Малом погребальном зале.

— Почему такое странное название? — Поинтересовалась Вероника.

— Придём, милая барышня, сами увидите, — ответил за брата Аристарх.

Группа покинула небольшой грот и отправилась дальше, подземными лабиринтами.

Человек ввалился в узкую щели, которая служила входом в небольшую пещерку, прополз к центру, и положил руки на ещё не остывшие камни.

— Ага, камни то ещё тёплые, значит совсем недавно ушли, значит, я их догоню, а может даже и перегоню, надо только подумать, каким проходом они пойдут, и пойти параллельным. Идти нужно быстро, что бы встретить их там, но если не отдохну не дойду. И согреться нужно, холод, этот вечный могильный холод, боже, как же я устал от этого подземелья. Нет, всё, сделаю своё дело и уеду отсюда, уеду навсегда, куда-нибудь на Мальту, или в Африку, туда, где всегда тепло, где нет этой проклятой вечной зимы с её морозами, метелями и снегом. Где нет этих опостылевших сосен, а растут пальмы. Где вечные цветы и вечный праздник.

Он упал ничком на остывающий очаг и застыл в такой позе, впитывая тепло камней и догоревших углей. Так человек пролежал около часа, пока, камни окончательно не остыли, поднялся, проверил в очередной раз боеприпасы, привычно закинул за спину РПК и выскользнул наружу. Там как собака принюхался к воздуху и повернул в сторону противоположную той, что ушёл отряд.

А небольшой отряд тем временем уходил всё глубже и глубже. Алексей заметил, что на протяжении этого перехода они постоянно шли вниз. Уклон то был совсем незаметен, то временами достаточно крут, но он был постоянный, чего не замечалось при предыдущих переходах.

— Прохор, а почему проход уходит вниз, мы, что к центру земли стремимся?

— Нет до центра мы, пожалуй, не дойдём, там будет жарковато, а мы даже из зоны вечной мерзлоты не выйдем, но всё-таки Малый погребальный зал лежит уровнем ниже, поэтому и приходиться спускаться.

— И долго нам ещё идти?

— Нет, уже совсем скоро придём. Сколько сейчас времени?

— На моих часах половина одиннадцатого, только вот не знаю дня или ночи.

— Честно говоря, я уже тоже сбился с ритма, хорошо, если дня, тогда вы увидите зал в полной красе.

— И что там такого красивого-то? — Включилась в разговор Вероника.

— Увидите, барышня, всё увидите, главное, что бы был день.

Они прошагали ещё полтора часа в полном молчании, говорить то ли не хотелось, то ли уже ни у кого не было сил на разговоры. Молчание нарушил Аристарх, на этот раз он шёл впереди.

— Вот мы и пришли, господа.

С этими словами он скрылся за крутым поворотом. Все остальные по очереди шагнули за ним и дальше уже ни кто не смог сделать ни единого шага. Алексей так и застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от представившейся картины.

— Да, нам повезло, мы пришли сюда днём, да ещё в полдень, — произнёс Прохор.

А картина, открывшаяся взору, была просто фантастической. Тонкий луч солнечного света, неизвестно откуда взявшийся в этом подземелье, вертикально падал в самый центр небольшого круглого зала, падал на сложенную в центре пирамиду из разноцветных кристаллов и, отражаясь радужными брызгами, разлетался во все стороны. Отбрасывая блики на стены и выложенные по периметру зала аккуратные пирамиды из слитков золота. Этот золотой поребрик опоясывал полностью зал и замыкал в себе величественную картину. Вокруг пирамиды из кристаллов стояло пять каменных кресел. Эти, скорее даже троны, были высечены из цельных глыб. И в каждом их них сидел человек. Четверо из них были очень похожи друг на друга, а вот пяты значительно отличался. Троны, не смотря на свою массивность, имели несколько непривычную форму. У них были слишком низкие как для нормального человека ножки, и поэтому пятый человек сидел в нестандартной позе, а именно с вытянутыми ногами. Это был мужчина, лет сорока — сорока пяти в парадном мундире лейб-гвардейского гусарского полка, на голове его красовался кивер с пышным белоснежным султаном, а правая рука опиралась на Золотую Георгиевскую саблю с двухцветной лентой.

Остальные четверо, сидели более удобно, и чувствовалось, что эти троны изготовлялись специально для них. Это были широкоплечие и видимо очень низкорослые люди, одетые в кожаные одежды, украшенные мехом и самоцветами. Лица, почти полностью заросшие густыми бородами, невозможно было рассмотреть, и поэтому они казались совершенно одинаковыми, а на коленях у каждого их них лежали огромные топоры.

— Вот это да, — Алексей оторвал взгляд от центра зала и осмотрелся вокруг, оказалось, что в стенах выбиты небольшие ниши и в каждой их них сидят точно такие же бородатые люди, точно с такими же топорами. Но вот только одежды у них были не настолько богато украшены самоцветами, как у тех, сидящих на тронах. — И кто же это такие?

— Да, Прохор, Аристарх, кто это? — Спросила в свою очередь Вероника, — ведь это же не люди.

— Вот этот славный офицер, Прохор указал на гусара, — это командир отряда, сопровождения, полковник Гуревич. А остальные? Остальные, мне действительно порой кажется, что это не люди. Но они сидели здесь с самого начла, и, наверное, уже не одно тысячелетие. Наверное, это те, кто жил здесь задолго до нашей цивилизации, те, кто создал всё это подземное государство, с гротами и проходами, с ловушками для червей и источниками воды. Как рассказывал отец, а ему в свою очередь дед, они нашли этот зал немного позже, чем Большой погребальный.

— А есть ещё и другой?

— Да есть, он уровнем выше, там похоронены древние монахи, часть людей из этого древнего рода и все казаки, в том числе и наши деды и отцы. Он расположен ровно над этим залом и намного больше. Наш путь наружу будет лежать через него.

— Не будет у вас пути наружу. — Голос прозвучал резко и неожиданно для всех, с противоположной стороны зала.

Алексей внимательнее пригляделся и увидел напротив уходивший в глубину проход, а в нём стоял человек, в полутьме подземелья трудно было понять кто это, но что-то говорило, Алексею, что они знают кто это.

— Виктор, неужели ты сумел уйти от взрыва и уцелеть, — первым опомнился от неожиданности Прохор. — Здорово, молодец, но как ты сюда добрался раньше нас, иди скорее к нам, я вижу, ты изранен, да и не ел, наверное, давно, иди я осмотрю твои раны, перевяжу.

— Проша, что ты такое говоришь? Да я не ели и почти не пил, да я изранен, но я свято выполняю долг, долг, порученный нам отцами и дедами, в отличие от тебя с Аристашкой. Я всегда знал, что вы слабаки, и как только представиться возможность избавиться от груза ответственности, вы с радостью это сделаете. Вас только я и сдерживал всегда, сами-то вы уже сколько раз порывались пойти всё рассказать.

— Витя, что ты такое говоришь? Мы полностью выполнили свой долг. Настало время перемен, Россия возрождается, и пришёл час передать груз законному правительству. Всё коммунистические времена минули. Мы полностью выполнили завет наших отцов.

— Это тебе так кажется, ты посмотри, кто стоит рядом с тобой, ты думаешь, эти люди изменились, да они были краснопёрыми всегда, краснопёрыми и умрут.

— Виктор, не дури, ты слишком много времени провёл в подземельях один, давай я тебе помогу, — Прохор сделал несколько шагов на встречу Лошицкому.

— Не двигайся, Прошка, иначе я буду вынужден убить тебя.

Прохор не послушался и сделал ещё один шаг, короткая очередь прорезала пещёру, фонтанчики от врезавшихся в породу пуль возникли и тут же опали у самых ног егеря.

— Ты, что совсем с ума сошёл?

— Я тебя предупредил. Не двигайся, пока ты с ними вместе, ты мой враг, убей тех, кто рядом с тобой и мы дальше будем выполнять свой долг.

— Правильно, убей их Прохор, убей, — голос прозвучал ещё неожиданнее, чем первый, откуда-то справа, — и мы сможем поделить всё это золото на четверых.

— А это ещё кто? — Спросил Алексей.

— Что полковник, не узнал меня? Странно, мне казалось, что ты меня хорошо запомнил.

— Фирсов, ты что ли? — Спросил Виктор Кузьмич. — Как ты хоть здесь оказался? Я же вас всех там взорвал и завалил. А прошёл как?

— Странный ты вопросы задаёшь, Лошицкий. Или ты думаешь, что только твои родственники с этими пещерами знакомы? Нет дружёк, наши с Быстровым предки тоже немало времени здесь провели, и в отличие от твоих им значительно тяжелее пришлось. Так что мы с ним тоже имеем право на это золото, правда, Быстрова вы прикончили, тем лучше, меньше народу, больше доля.

— Я чего то, наверное, не понимаю, — произнёс Алексей, — Что здесь вообще происходит?

— Ты полковник, надеялся, что меня с моими людьми уже похоронили в этих подземельях, ничего подобного. Да те бараны они там лежат, а я-то знал, куда уйти нужно было, где обойти. Это вы оказывается, не все проходы знаете.

— А ты откуда всё знаешь? — Поинтересовался Аристарх.

— Ты глупый Аристашка, думал, что только тебе всё ведомо? Нет не только, ты самого главного не знаешь.

— Чего это?

— Того, что вот те проходы, которые ты считаешь не проходимыми на самом деле очень даже проходимы. И вот что я вам всем скажу, хотите живым отсюда выйти, давайте соглашение заключать.

— Какое? — Поинтересовалась Вероника.

— Тебя, девка, это собственно не касается, твоё дело было это место найти, ты его выполнила, а вот второе задание провалила, так что ты отсюда в любом случае не выйдешь.

— Полковник ты слишком самонадеян, и совсем не заслуженно девушку оскорбляешь, а я этого не люблю.

— Ты Мещёряков тоже не надейся особо на благосклонность, о том, что ты погиб, при выполнении задания, уже доложено по команде, кстати, ты посмертно даже награждён.

— Так теперь всё становится на свои места, значит, мне ты тоже могилку здесь уготовил, только ты одного не учёл.

— Чего это?

— Того, что меня уже ни один раз хоронили, да вот почему то живой, и надеюсь дальше жить буду.

— Это мы посмотрим, тебе ведь через нас с Лошицким пройти нужно, а потом ещё и выбраться из этого самого подземелья.

— Ничего, пройдём и выйдем.

Алексей постепенно начал продвигаться в сторону, от прохода. Но его остановила внезапная очередь.

— Не стоит Мещеряков, стой, где стоишь.

Алексей внимательно осмотрелся, да пространство было полностью открытое, да ещё и освещено, пускай плохо, пускай только бликами, но освещено, а вот противник укрывался в тёмных проходах.

— Прохор, что скажешь?

— Виктор, тот явно не в себе, это понятно, его лучше брать живым, на земле приведём в норму, а вот Фирсов, того нужно уничтожать, он всё это считает своей собственностью, и конечно ни кого из нас отсюда живым не выпустит.

— Интересно, ты говорил, что только вам, хранителям известны эти пути. Откуда тогда он всё знает?

— Ты помнишь фамилии тех командиров, что остались в живых из отряда Ростова?

— Да.

— Так вот, это были отец того профессора, что так неудачно упал, и дед вот этого.

— И что им удалось выдраться?

— Да, они достаточно много времени провели в этом подземелье, наши предки здесь жили, а они выживали и пытались выбраться отсюда. Все думали, что они так и сгинули здесь, но оказалось, что выбрались и значит, передали всё своим детям. Именно поэтому вы сюда и пришли. Они просто не знали, где находится скит, были приблизительные сведения, а наугад идти не хотели, вот и организовали экспедицию, а твоя Вероника, просто попалась на удочку, слишком инициативной оказалась.

— Понятно, как выходить из ситуации будем? Какие предложения.

— Давай назад в проход уйдём, для начала, там и обсудим.

Они начали потихоньку отступать, прикрывая собой остальных, это движение противником было замечено, но уже поздно, когда люди скрылись в темноте прохода.

— Эй, вы это куда делись? — Крикнул Фирсов. — Там тупик, вы оттуда на землю не попадёте. Выходите назад, я предлагаю честный бизнес, смотрите, сколько здесь золота, все вместе мы сможем превосходно жить.

Но эту речь уже ни кто не слушал.

— Так неожиданно всё разворачивается. Прохор как нам сейчас идти нужно?

— Есть два пути, один короче, через верхний зал, но это нужно идти тем проходом, в котором Фирсов, и есть более длинный, он тоже через верхний зал, но можно пойти и противоположным проходом.

— Это тем, в котором Кузьмич?

— Да.

— И из обоих проходов прекрасно простреливается весь зал.

— Да.

— В темноте мы здесь тоже не пройдём.

— Да, темнота будет полная, мы просто ни кого и ничего не увидим.

— Вывод?

— Нужно идти сейчас.

— Что у нас с патронами?

— У меня два магазина, — обозвался Пётр.

— У меня тоже два, — дал знать Панкратов.

— У нас с Аристархом по одному, всё остальное Виктору отдали.

— Вера, что у тебя?

— У меня три обоймы, только это бесполезно, я не могу стрелять.

— Не могу стрелять, — передразнил её Алексей. — А жить хочешь? Выбраться отсюда хочешь? Не по твоей ли милости мы в таком положении?

— Почему по моей?

— Если бы ты сразу всё мне рассказала, о твоих делах с этим Фирсовым, то глядишь и не попали бы сюда. Ну да это уже не имеет значения, сейчас выбираться нужно. Значится так, Прохор, нам с тобой прорываться, больше некому, остальные нас прикрывают, стрелять коротко прицельно, на вспышки, мы рвём в центр, оттуда сориентируемся, с какого боку будет менее интенсивный огонь, туда дальше и идём. Вопросы?

— Нет вопросов, командир.

— Ну, тогда орёлики мои держитесь, рванули Прохор.

С этими словами Алексей вынырнул из прохода и метнулся в центр зала под прикрытие каменных тронов. С двух сторон почти одновременно, но с некоторым опозданием ударили очереди. Он бежал быстро, не оглядываясь часто петляя, только слышал, как из-за спины раздались ответные выстрелы и как тяжело дышит бегущий сзади егерь.

Глава 34

Они уже сбились со счёта, какой шёл день, а может месяц их пребывания в подземельях. Каждый раз, когда казалось, что вот — вот уже слышится дуновение ветерка, уже виден проблеск дневного света, они вновь попадали в тупик. Они спускались вниз, туда, где заканчивалась эта вечная мерзлота, и можно было отогреться земным теплом, идущим из самых недр, потом вновь поднимались наверх в поисках выхода, и вновь оказывались в тупике. Снова приходилось возвращаться назад, от полного сумасшествия их спасло только то, что они были вдвоём. Время от времени приходилось возвращаться в эти непонятные поселения, туда, где жили остатки уничтоженной ими деревни. Они воровали еду, так, чтобы их не заметили, но со временем, люди замечая, что еда пропадает, начали специально оставлять на порогах своих жилищ то кусок мяса, то краюху хлеба. Им и самим тяжело приходилось, но они замечали, что в пещерах обитает ещё кто то, кто от них усилено скрывается.

Несколько раз люди пытались организовать поиски, но всё было тщетно, эти двое прятались в самые дальние проходы, понимали, что если их найдут, то добра ждать не придётся. Время от времени они пытались проследить за мужчинами, которые явно ходили наверх охотиться, но были слишком обессилены и постоянно отставали, терялись и вновь не находили выхода. Это их злило, а злость, как известно, плохой помощник, и они вновь попадали в тупик.

Но на этот раз, кажется, им повезло. Ни вновь почуяли дуновение свежего ветерка и сломя голову рванули вперёд, наперегонки. Да это действительно был выход. Тонкая расщелина, через которую мог пролезть разве, что ребёнок, но эти двое настолько исхудали, что легко выбрались наружу. Они вылезли из расщелины, упали ничком на пожухлую осеннюю траву, покрытую опадающей жёлтой листвой, и заплакали. А вверху над ними светила яркая луна. И только это спасло этих двоих от полной слепоты. За полгода, проведённые в темноте подземелья, их зрение почти полностью атрофировалось, но ночью они видели, видели силуэты деревьев и яркую луну, которая сияла как солнце, а ещё сотни тысяч звёзд.

— Вот Серёжа, мы и выбрались, я же тебе говорил, а ты мне не верил, смотри, как ярко светит солнце, нам с тобой теперь самое главное до людей дойти, а там уже будем решать, что с этим всем богатством делать. Самое главное, что мы теперь несказанно богаты.

— Да ты Паша в своём уме-то? Какое солнце, — возразил товарищу Быстров. — Луна это ночь сейчас, посмотри звёзда вокруг на небе.

— Тогда почему так светло, как днём?

— Да мы, похоже, с тобой теперь вообще только ночью и сможем жить, день для нас заказан.

— НЕ может быть! — Закричал Фирсов.

— Может Паша, может, это нам с тобой наказание, за всё, то зло, что мы сотворили.

— Ну и пусть, ничего, зрение восстановится, и всё будет нормально, а эти, там, в горе, они долго не протянут, выздохнут все, и тогда только мы с тобой будем владеть всем этим богатством, а не доживём, так дети наши.

— Да в этом ты прав, только бы теперь до людей добраться.

— Пошли, Серёжа, пошли.

— А куда идти-то? Тайга кругом.

— Куда? Куда… Вон туда, — Фирсов махнул рукой в сторону, которая ему показалась самой удачной, и они пошли.

Шли весь остаток ночи, и шли бы ещё, но как только начало всходить солнце им пришлось забиться в расщелину межу камнями, туда, где была наиболее плотная тень, и постараться уснуть. Яркое, поднимающееся солнце принесло невыносимую боль.

Так они шли почти неделю, питаясь ягодами и грибами. Ночью шли, а днём забивались в расщелины или под низкий ельник и спали. Так их спящими и нашли люди.

— Тятя, тятя, — маленькая девчушка, бросив наполовину заполненное грибами лукошко, бросилась наутёк, — тятя, тятя, скорее сюда.

Отец прибежал на зов ребёнка.

— Что случилось доченька?

— Тятя, я там под ёлками двух Ети нашла.

— Не выдумывай, Милочка, Ети не бывает, это выдумки.

— Нет, нашла, пошли, покажу, только тихонько, они там спят.

— Ну, пошли, только я на всяк случай рогатину возьму.

— Конечно, возьми, но они не страшные, маленькие ещё. — Рассудительно ответил ребёнок.

И они отправились к тому месту, что указывала девочка. Приподняв еловые ветки, мужчина действительно увидел два спящих существа, очень напоминающих людей. Лица и головы, заросшие пепельного цвета космами, скрывали всё, но в отличие от легендарных снежных людей, эти были одеты. Правда одежда больше напоминала лохмотья, да и на ногах у них было некое подобие сапог.

— Так, Милочка, сдаётся мне это не Ети, а лихие люди. Давай сделаем вот что, я их здесь покараулю, а ты беги в деревню, да обскажи всё дядьке Панкрату, пущай собирает мужиков, да сеть рыбацкую прихватит, будем этих Ети отлавливать, а опосля уже и решим, что с ними делать.

— Хорошо, тятя, я быстро.

— Беги, доченька, беги, да не споткнись, гляди.

Девчушка убежала, а мужик остался караулить. Он стал внимательнее рассматривать спящих, назвать их людьми пока язык не поворачивался. При тщательном рассмотрении, он понял, что те лохмотья, которые на них были надеты, некогда являлись обычными кавалерийскими шинелями. Да и остатки сапог очень смахивали на хорошие, некогда хромовые сапоги, такие как раньше носили самые зажиточные в их деревне. А потом он видел такие на командирах красных отрядов, что время от времени заезжали в поисках продовольствия. Руки, выглядывавшие из рукавов шинелей, были чёрные от грязи, с обломанными и обкусанными ногтями. К тому времени, как Мужик закончил осмотр, подоспели деревенские.

— Захар, что там у тебя? — Спросил приведший подмогу дядька Панкрат.

— Да вот сам смотри, — он приподнял еловые лапы.

— Ухты вот это чудо, давайте мужики потихоньку сеть на них накидывайте, да и спеленаем голубчиков.

Сказано, сделано, сеть накинули и потянули из-под ёлок. Быстров с Фирсовым тут же проснулись и взревели от дикой боли, пронзившей глаза.

— Ты гляди, и впрямь звери, смотри, как ревут. — Сказал один из мужиков, — Точно Захар, Милка твоя сказала, Ети.

Так в сети, двух бывших красных командиров и приволокли в деревню, и для ясности заперли в пустующем сарае.

— Пущай посидят, потом разбираться будем, — заключил дядька Панкрат.

— Слушай Панкрат, — позвал его Захар, — а не из того ли это отряда, что в зиму напрочь сгинул в дальних горах? Помнишь они ещё к староверам ходили, а назад не вертались, да и второй отряд потом за ними пошёл, так из тех только половина верталась, сказывали бойцы тогда, что первый отряд напрочь весь сгинул, и могилок не нашли, только несколько.

— Да, помню, было, дело. Недаром, сказывают, что, мол, там места заговорённые, что мол, скит там, когда то староверческий был и народ там пропадает. Ладно, Захар, разберёмся, завтра нужно будет, кого-то в уезд отослать, пущай новые власти приезжают и разбираются с этими, а нам-то какое до них дело.

— А может для верности просто взять да и прикопать из-за околицей?

— Вот вроде умный ты мужик Захар, а дурак.

— Чего это?

— Вот коли-б ты их там, на месте придушил, да позвал бы меня одного, то глядишь и прикопали бы, а нынче ужо вся деревня знает, а кто в уезд из баб поедет, так и там все знать будут, что мы с тобой здеся такую диковинку нашли. И что?

— А что?

— Да ни что понаедет власть новая, а у неё разговор короток, враз мы с тобой в рядочек с ними и ляжем. Нет, брат теперяча следует про них в уезд сообщать, пущай приезжают, забирают и разбираются.

На том и порешили, а рычавшие и сильно волновавшиеся пленники, попав в тёмный сарай, затихли и успокоились. Вечером, селяне принесли им еды, но двери на всякий случай открывать не стали, просунули в небольшое окошко. Еда была не хитрая, хлеб, вода, варёные яйца да немного сала. Но пленники, давно отвыкшие от такой пищи, были рады и этому, вели они себя смирно, и даже не пугали детишек, которые время от времени прибегали поглазеть на них. Они ели, спали, о чём-то между собой разговаривали, о чём разобрать было трудно, так как говорили эти странные люди очень тихо и как то неразборчиво.

А через три дня прибыл из уезда небольшой отряд милиции, так нынче назывались стражи порядка, те, что сменили старую уездную полицию, да и жандармерию заодно. Они сразу направились к дому дядьки Панкрата, он считался негласной властью в деревне, и пока новая власть ещё не успела поставить здесь своих людей, мирилась с местным самоуправлением.

Старший бесцеремонно зашёл в дом.

— Эй, Панкрат, ты дома?

— Дома, дома, — отозвался дядька Панкрат откуда-то сзади.

— Чего это ты прячешься?

— Я не прячусь, я работаю, дел то по хозяйству хватает, некогда дома на печи сидеть.

— Ладно, не шуми, показывай лучше, кого это вы здесь выловили в лесу.

— А вы по этих приехали? Ну, тогда пошли, они у нас в пустующем сарае, на краю деревни закрыты.

— Что за люди?

— Да кто их знает, тихие, вроде, спокойные. Как поймали, то очень сильно рычали, а потом успокоились, днём всё больше спят, а по ночам все шушукаются. Сбежать не пытались, есть едят, на детишек не кидаются. В общем, похоже, люди.

— А ты за кого их принял?

— Да не я, это народ болтает, что, мол, Ети поймали, а я сам себе тоже меркую, откуда вдруг у Ети одёжа возьмётся? Они без оной по лесам вроде бегают, да и не видел их ни кто, ни разу, так только слухи. Только вот мне сдаётся, что это те, что зимой в дальних горах сгинули.

— Да как же они могли прожить столько времени без еды, без питья?

— Тайга, небось, кормила, да поила.

— Может и так, может и так. Ладно, открывай, — мирно беседуя, они дошли до сарая, в котором были закрыты Фирсов с Быстровым.

— Только ты Фёдор Палыч осторожно, они днём то спят, мне, почему то сдаётся, что они дневного света не переносят, и как видят его, очень сильно ревут.

— Хорошо, разберёмся. Двое, к окнам, взять их на прицел, на всяк случай, открывай Панкрат.

Дядька Панкрат открыл двери и предусмотрительно ретировался, за спины милиционеров, а старший милиционер шагнул в открытые двери. Двое пленников спали, свернувшись калачиком на свежем сене. От давно не мытых тел разносилась страшная вонь по всему сараю, такая, что милиционеры, были вынуждены закрыть шапками носы.