Вещий Олег. Князь – Варяг Павлищева Наталья

Глава 19

– Геррауд, ты же не так давно был в Скирингссале? Почти каждый год туда плаваешь. Ты князь, а не купец. Нельзя то и дело покидать подвластные тебе земли. – Хельги совсем не хотелось, чтобы Рюрик воспринял его слова как поучение, но нужно и о делах думать. Конунг ведет себя как капризная женщина, ему моря не хватает, словно остальным не снится шум волн! Тогда не стоило связываться со славянами, сидел бы себе в Хедебю.

– Ты меня не понял, я не к Карлу Лысому на поклон и не на тинг в Сигтуну собираюсь. Я СОВСЕМ ухожу!

Рольф не верил своим ушам:

– Ты хочешь уйти?!

Круглые черные глаза конунга смеялись, рот под небольшими усиками исказила гримаса издевки:

– Мой срок давно истек. На сколько меня звали славяне? Крепости я им построил, а ты хочешь остаться – оставайся. Будешь у них настоящим Хельги или как они тебя там зовут, Ольг? Ольг Великий!

Рольф едва сдержался, чтоб не крикнуть в ответ: «И буду!» Нельзя, пока нельзя, пока рано. Он все вытерпит, Ингорь, которого славяне прозвали просто Игорем, должен подрасти, чтобы Рюрик ему мог оставить свое княжество. Сам Ольг для них чужой, хотя и Мудрый. Он еще раз попробовал вразумить Рюрика, но тот только фыркал в ответ. И вдруг сказал то, от чего свело все внутри у Хельги, словно каленым железом прошлись:

– Ты останешься здесь с Ингорем, пока тот не подрастет. Здесь, понял? В Хольмгарде. Аскольд хочет Киев? Пусть берет, его не трогай, хватит Трувора. – Глаза князя стали жесткими, горели, как черные уголья в глубине печи. – Для своего сына ты постараешься, правда? Не гляди на меня так, других обманывай, меня не смей! Думаешь, не знаю, что ты своего сына за моего выдаешь?

Рольф растерянно протянул почему-то по-славянски: «Кня-же…» Геррауд дернулся как от удара:

– Не смей меня князем звать! Я конунг!

Устало опустился на лавку, вытянул ноги. Стало тихо, только слышно, как бьется попавшая в паутину муха. Рольф почему-то подумал, что и он вот так. Но Рюрик не собирался его уничтожать, он снова насмешливо поглядел на всезнающего зятя:

– Кого обмануть хотел?

Тот почуял, что гроза миновала, растерянно протянул-спросил:

– Давно догадался?

Рюрик фыркнул, точно лошадь, которой мальчишки под нос сунули что-то противное.

– С самого начала знал.

– От кого?

– Ни от кого. У тебя метка есть на бедре? Ну, скажи, есть? – Теперь Геррауд приступом шел на Хельги. Огромный варяг отступал под натиском невысокого щуплого Рюрика, растерянно бормоча:

– Есть… ну, есть…

– И у Ингоря есть. А у меня и у Ефанды нет. Откуда ей взяться? Твое счастье, что узнал, когда уж всем объявил, что сын родился. – Рюрик снова будто обессилил, присел. – Только метка эта страшная, хоть про то знаешь?

– Нет, – насторожился Хельги.

Конунг усмехнулся, теперь уже довольно:

– То-то и оно. Знающий человек сказал в Скирингссале, что ты не погибнешь от руки сына Вотана, помрешь нехорошей смертью, не в бою, не попадешь в Валгаллу.

Мгновенно понял Рольф, почему Рюрик не приказал его убить, верил, что должен умереть позорной смертью, не достойной сына Вотана.

– Но у Ингоря такая же.

– Да, твое наследство. Береги сына, он тоже тяжкую смерть примет. Живи, пока сможешь, я прикажу тебя не трогать.

Немного позже он еще добавил Рольфу:

– Когда-нибудь и ты почувствуешь, как хочется увидеть родину и на ней умереть, а не на чужбине…

Хельги показались эти слова слабостью стареющего конунга. Мысленно он презирал Рюрика, столько лет хранившего его тайну, а заодно и себя, столько лет мучимого этой тайной зря.

Разговор оставил тяжелый след, Рюрик твердо решил вернуться в дорогую сердцу Фрисландию. Рольфа-Хельги оставлял в Хольмгарде с остальными членами семьи. Но Рольф не нужен никому из них, кроме разве Ингоря. Получалось, добился Хельги того, чего хотел. Только как-то не так, в сердце словно стрела засела, а в мозгу мысль. Понял немного погодя о чем – запало пророчество, Рюриком высказанное, про смерть недостойную сына Вотана. Как ни гнал от себя, а прогнать не мог. Да и он, гадая на рунах, каждый раз видел недобрую свою смерть. Решил к волхвам сходить, здесь тоже есть умельцы.

Не поглядел, что другой веры, что язычники, рассказал о своих сомнениях, волхв ответил, что примет смерть от коня своего. А про сына сказал, что пусть побережется лишнего брать.

Хотел было Хельги в первое мгновение усмехнуться по привычке, да только вспомнил о силе слов этих людей и затаился. Решил судьбу обмануть. Словно услышал его мысли волхв, покачал вдруг головой:

– Не дано, княже, свою Недолю никому обмануть. Будет и тебе и сыну, что на роду написано. Смирись. Долго проживешь и покняжишь тоже. И сын твой.

Ушел Хельги в задумчивости, а все же решил сделать то, что еще у волхвов задумал. Велел коня своего любимого Фарси забить, но только не на мясо, а погребение устроить, как боевому коню. Такое распоряжение вызвало удивление, ведь Хельги объяснять ничего не стал. Узнал, что в Ладоге все сделали, как приказал, вроде успокоился, но сколько жил после этого, столько мучило воспоминание о пророчестве Рюрика. Даже злился иногда, может, специально конунг так, отомстить хотел? Того, кто ждет несчастье, оно обязательно посетит. А ведь ничего не предвещало…

Старый волхв нахмурился, седые брови сошлись на переносице.

– Не все могу открыть тебе, княже…

Увидев сверкнувшие глаза Олега, чуть мягче добавил:

– Не все сразу, всему свое время… Многое тебе дано, много и спросится. Мудростью, а не только доблестию прославишься. А про смерть? Того людям знать не надобно. Живи… Долго еще…

И отвернувшись, пошел, словно и не было рядом князя. Олег вздохнул, волхвы не боятся владык, они дружны с богами и знают их волю.

Что ж, вестник богов прав, незачем знать час своей смерти, надо жить, как живется. Но как-то само собой вырвалось вслед согбенной спине:

– А поможешь ли советом, старче?

Тот обернулся, блеснули из-под седых бровей острые глаза.

– Помочь? Приходи, коли трудно станет, помогу…

Олег не мог бы сказать, почему вдруг спокойно стало на сердце, точно шел во тьме без дороги, а тот согбенный старец, не касаясь, взял за руку и повел за собой. Князь вдруг живо вспомнил далекое детство, когда совсем маленьким почему-то оказался один в глухой темноте и чуть не заплакал от страха. И тут чья-то сильная рука крепко стиснула его ладошку и потянула за собой на свет. Потом спаситель оказался рабом, и его обвинили в том, что Рольф едва не погиб, но мальчик того не знал, он помнил крепкие пальцы и ощущение помощи во тьме.

Ушел Рюрик в Скирингссал, все думали, что, как всегда, поторгует и вернется по весне, только один Ольг знал, что насовсем. Получил за роскошные дары Рюрик от Карла Лысого новый лен, теперь не вернется. Да и не нужен он тут, Ольг лучше конунгу туда дань отправлять будет, пусть тешится. Ему и десятой доли собранного хватит, чтоб богатым слыть.

Странно получилось, внуком Гостомыслу Рюрик приходится, славянские корни у него, а вырос викингом, для которого, кроме моря и разбоя, ничего не нужно. Только бы вольно плавать по волнам, налетая то на одно поселение, то на другое, наводя страх… Точно ободритской крови в нем и нет. А Рольф – наоборот, в нем славянской ни капли, с детства в странствиях, в море, а здесь ему все по сердцу пришлось, и он славянам также. Видно, чтобы русичем стать, не обязательно от славянки родиться, духом нужно пропитаться. Только дух этот не всем подходит, Аскольд вон хоть и в море не рвется, а на славян смотрит свысока, не любят его в Киеве, про это князь от Раголда хорошо знает. Олег тоже свысока, но как князь, без того нельзя, слушать перестанут. Для Рюрика славянский язык почти родной, мать на нем говорила, но он не приемлет, а для Олега чужой был, пока сюда не пришел. Сейчас даже думает на славянском. А еще волхвы… Им Олег поверил сразу и безоговорочно, и богам славянским тоже. Может, дело в том, что Рюрик крещеный?

Олег отмахнулся, нет, не в том, просто ему русский дух подошел, а конунгу, какого звали, нет. И все равно, вроде сидит он, Олег, на этой земле не по праву, не его звали. Может, сказать славянам правду про Ингоря, если захотят князем его, то оставят и так?..

Старый волхв выслушал Олега молча, потом так же долго молчал, уставившись на пламя костра. Князя всегда удивляла способность волхва смотреть на огонь, не мигая и не отворачиваясь. И как не слепнет? Осторожно спросил:

– Не пеняешь, что давно про свою тайну не сказал?

Старик медленно перевел взгляд с огня на князя, Олегу показалось, что в его глазах так и остались отблески пламени.

– Про то давно знал. Худого нет, Рюрик твой не для славян, хотя и корни имеет. Ты править станешь. Долго и правильно. А про тайну ничего не говори, не время. Людям и так нелегко, незачем будоражить.

Снова помолчали, потом решился Олег спросить:

– Поможешь советом?

Отрицательно покачал седой головой кудесник:

– Тебе уходить скоро, мне тоже.

– Куда уходить? – почти испугался Олег. Ему совсем не хотелось возвращаться в Хедебю, он уже сердцем прикипел к этой земле.

Кудесник почти усмехнулся этому испугу:

– Тебе не с этой земли, не бойся. Дальше пойдешь, сам знаешь куда. Славяне не только на Ильмене живут.

– У кого же мне помощи просить?

– Тебе помощь пока не нужна. А нужна будет – найдется кому, везде люди есть… Иди, боле говорить не стану.

В последний раз видел волхва Олег, когда позже узнал, что тот помер, чуть слезы на глаза не навернулись, стал уже старик ему вроде наставника.

Ольг стоял на холме Рюрикова города, устремив взгляд в сторону Ладоги. Ветер трепал светлые волосы, неся в лицо мелкие брызги дождя, но князь не замечал ни непогоды, ни снующих у реки людей, ни холодного ветра. Только что принесли весть, что умер Рюрик, Геррауд Рюрик Людбранд Победоносный Заслуживающий Доверия. Ольг усмехнулся, Рюрик недавно снова получил свой лен от Карла Лысого, о чем мечтал темными зимними ночами в Ладоге и здесь, в Ново Граде! Так и не смог Геррауд стать настоящим славянским князем, остался просто главой дружины варягов, призванной защищать земли славян от чужих набегов. А ведь какие земли! Богатства несметные, бери и владей, но для Геррауда главным осталось море. А еще его Фрисландия. Вздохнул Ольг, может, так и должно быть? Правит давно уже он, Ольг. Рольф снова усмехнулся, он даже сам себя называл Ольгом, как славяне прозвали. Верно, прозвище о человеке больше говорит, чем данное при рождении имя, а его прозвище ему нравилось.

Мудрый Предводитель оглянулся на растущий на берегу Волхова посад. У него большое будущее, или Ольг ничего не понимает в этой жизни. Удачно стоит и крепость, лучшего места для рождения нового государства не найти. Это государство, а не лен, как Фрисландия. Оно может стать независимым и никому не платить дань, не только может, но и станет. Аскольд сидит в Киеве, служит хазарам? Пусть, еще не время против выступать, еще не все мечи выковал для похода Сирко со своими кузнецами. Удачно князь себе оружейный склад создал, далече в глуши изборской, в лесах. Пригодится, всему свое время. Уметь ждать нужного момента тоже достоинство. Считается, что Ингорь мал, потому при нем Ольг в Ново Граде правит? Не так, Ольг правит потому, что он Ольг, он и при Рюрике правил, а Ингорь не мал, он слаб, и пока у Ольга будут силы, он будет править сам. Князь заскрипел зубами, единственный сын слабым оказался! Двое других слишком на своих отцов похожи, чтобы сомневаться в измене Силькизиф. Не на кого опереться, Аскольд не помощник, остальных он сам уничтожил.

Ольг тряхнул головой, выбрасывая ненужные мысли, он еще силен, он дождется внуков, воспитает как нужно и внуку передаст огромную страну, которую соберет! Рюрик умер, хотя он и не был большой помехой Ольгу, но теперь совсем развязаны руки. Ольг сумел не просто дождаться своего часа, он смог за время ожидания скопить силы. Сейчас нужно не допустить разлада среди славян, они-то верят, что правит Рюрик. Князь еще раз бросил взгляд в ту сторону, где за лесами и морем лежала его родина, и, круто повернувшись, стал спускаться. Он навсегда отказался от своей земли, Рюрик был прав, говоря, что его земля эта, она словно рождена для Ольга, а Ольг для нее.

Внизу к князю бросился с сообщениями и разговорами ближний боярин, начинался обычный день, полный забот и тревог, чаяний и планов. Никто не заметил смерти Геррауда Рюрика, в Ново Граде правил Мудрый Предводитель, по-славянски Ольг. Начиналась эпоха Рюриковичей, которых правильнее было бы назвать Ольговичи. Во власть от имени слабого Ингоря вступал сильный и мудрый, хотя и жестокий Олег, которому позже славяне еще одно прозвище дадут – Вещий.

Вещий Олег сможет твердой рукой собрать разные племена славян, это князь-Воин, князь-Правитель, князь-Волхв. Это он прибьет щит на врата Царьграда и заставит гордую Византию признать Русь равной в договоре 911 года, он сумеет завоевывать новые земли и заключать тайные союзы с теми, кто сильнее, он будет править долго-долго и оставит сильную Русь, с которой будут вынуждены считаться все соседние государства. И хотя дела князя-язычника позже потомки постараются вымарать из летописей, народная память оставит его имя во множестве сказаний, а сообщения о нем через тысячелетие будут по крохам собирать из чужестранных хроник.

Но тогда на крутом берегу Волхова стоял варяжский князь, пришедший вместе со своим конунгом защищать славянские земли от набегов и ставший для Руси одним из самых русских ее князей – Вещим Олегом.

Глава 20

– Ингорь… Ингорь… – Голос княгини Ефанды звучал тревожно, маленького княжича никак не удавалось разыскать. Ребенок своенравен и в то же время беспомощен. За ним нужен глаз да глаз.

– Ингорь, сынок, где ты? – мать всегда говорила с сыном по-норманнски, ей мало дела, что словене не всегда понимают, Ингорь сын варяжского конунга, неважно которого, Рольф тоже конунг, и должен об этом помнить.

Мальчик наконец откликнулся, он стоял позади теремного двора и смотрел на вялотекущую мутную воду Волхова. Иногда Ефанда радовалась такому пристрастию сына к воде, к рассказам бывалых варягов о дальних походах и сражениях, а иногда пугалась. Что ждет Ингоря? Он варяг, даже совсем маленькому, еще ничего не смыслящему ребенку мать старалась внушить, что его доля со временем встать во главе варяжской дружины, вместо колыбельных пела песни о дальних странствиях, о великих завоевателях, о доблести варягов в битвах против врагов, о Валгалле, о силе и мощи предков… Рюрику это очень нравилось, а вот Хельги почему-то морщился, твердя, что Ингорю править страной, где и моря-то нет, зачем же петь о волнах, разбивающихся в брызги о скалы? Материнское слово сильно, Ингоря тянуло в море не меньше конунга Рюрика.

– Куда уплыл отец? – Серые глаза мальчика не мигая уставились на мать. Почему-то Ефанда побаивалась такого взгляда, может, потому, что чувствовала перед сыном вину?

– Как всегда, усмирять непокорных… Пойдем в терем, дядя Рольф зовет.

Ингорь топнул ножкой, он не любил Рольфа, никогда не звал того ни дядей, ни Хельги, как зовут конунга славяне и варяги из дружины. Ефанда не подозревала, что недавно Ингорь оказался невольным свидетелем их с братом разговора, который совершенно не понял, но навсегда запомнил. Пройдет больше трех десятков лет, и услышанное всплывет в памяти уже совсем взрослого князя Игоря, приведя к ужасным последствиям. Тогда Ефанда попробовала попенять именно на свою вину перед сыном.

– В чем вина? – изумился Ольг. – Ты хорошая мать, растишь из сына будущего конунга.

– В том, что дала ему не того отца! – запальчиво возразила Ефанда.

Глаза Хельги насмешливо заблестели, а брови полезли вверх:

– Не того-о..? С тем его и на свете не было бы!

Как бы ни был жесток этот намек брата, Рольф-Хельги прав, у Ефанды от Рюрика много лет не было детей, видно, конунг все же стар для потомства. А Рольф молод.

Ефанда досадливо кусала узкие губы, спеша за сыном в терем. «Дядя Рольф зовет!» Вот зачем? Мог бы и ей сказать, все же Ингорь ее сын прежде всего. Нет, велел позвать самого мальчика! Ноздри княгини возмущенно раздувались, костяшки пальцев, сжимавшие край плата, побелели, в своем раздражении она не замечала людей вокруг. Челядь привычно расступалась, княгине лучше не перечить, если не хочется в поруб. Замешкавшаяся девка так метнулась в сторону, что чуть не сшибла здоровенного гридя, оказавшегося сзади. Кто-то невольно хихикнул и сразу прикрыл рот рукой, но Ефанда, к счастью, не слышала.

Князя увидели еще на дворе, и по тому, как вдруг повел себя Хельги, Ефанда поняла, что что-то случилось, причем случилось страшное. Ее сердце тяжело сжалось: вот оно! Если Рюрик погиб, то им с Ингорем одна дорога – в Ижору, которая определена конунгом в вено жене и сыну. Ижора мала, далека от моря и окружена непроходимыми лесами. Узнав о своем наделе, Ефанда долго плакала, понимая, что там ее жизни придет конец. Глаза женщины помимо ее воли умоляюще смотрели на брата, неужели он не сможет заступиться за сестру и собственного сына, пусть никто и не знает, что Ингорь его сын? Но брат смотрел насмешливо и чуть вызывающе. Ефанда вдруг поняла, что сейчас все в его власти, Хельги – самый сильный из варяжских конунгов, ближе всех стоял возле Рюрика, если дружина пойдет за Хельги, то никто не сможет помешать тому взять власть. А если не пойдет? Тогда снова жестокие побоища, как было при Вадиме. В те времена казалось, что Рюрик не сможет отстоять свое право быть конунгом словенских земель, что только Ладога и признает его своим правителем. Рюрик смог, жестоко расправившись с Вадимом и его сторонниками. Правда, ходили слухи, что жена Вадима с сыном остались в живых и где-то прячутся. Если поднимут головы бежавшие в Киев к Аскольду пособники Вадима, то Ефанде с Ингорем не поздоровится. Это вдруг поняла никогда не размышлявшая над вопросами власти Ефанда, ей всегда казалось, Рюрик будет править еще долго-долго, пока Ингорь не станет взрослым. Только сейчас княгиня осознала, что единственная ее защита – брат Рольф.

Но конунг пока не говорил ни слова, только приказал идти в терем и сидеть там тихо, после позовет. Ингорь по привычке пробовал возражать, но мать сильной рукой схватила его за локоть и потащила за собой. Ничего не понимавший мальчик заорал не своим голосом и тут же получил подзатыльник от обычно ласковой с сыном Ефанды. Видимо, от неожиданности он икнул и притих.

Ефанда не задавала вопросов брату, она уже все поняла. Когда Хельги вошел в их ложницу, только уточнила:

– Где? Когда?

– В бою. Как герой, – голос Хельги звучал твердо, но что-то насторожило Ефанду в его взгляде. И еще сердце, оно вдруг подсказало: лжет!

Пока шли за Хельги по переходам теремного дворца и выходили на крыльцо, Ефанда ломала голову над тем, в чем лжет ее брат, и вдруг осознала, что в чем бы ни лгал, он прав. Сейчас он прав. С Рюриком случилось что-то непоправимое, и единственный родной человек здесь кроме собственного сына – Рольф.

Во дворе перед крыльцом уже собрались кроме варяжских дружинников множество новоградцев. Хельги начал говорить своим зычным голосом:

– Погиб конунг Геррауд, которого мы звали Рюриком! В бою! Его место в Валгалле!

Последние слова были для варягов, они должны верить, что их конунг непременно среди героев. Не давая собравшимся опомниться, Ольг продолжал:

– Рюрик оставил после себя земли по праву… – Ефанде показалось или брат намеренно сделал паузу перед следующими словами? Нет, не показалось, притихли все, ведь Рюрик ни о ком не говорил как о наследнике, – своему сыну – князю Ингорю!

Наступило молчание. Ефанда в ужасе замерла, Ингорь мал, такого не бывало, чтоб власть оставляли маленькому мальчику, он слаб, ее тут же отберут… Но Олег был спокоен, он выдержал паузу, дождавшись легкого волнения, и зарокотал снова:

– Пока княжич мал, при нем оставлен наставником я – князь Олег!

И снова замолчал. Ефанда еще не поняла, что произошло, но уже чувствовала, что собравшиеся изумлены не меньше ее самой. Олег подхватил Ингоря на руки, буквально зашипев тому в ухо: «Молчи, не смей плакать! Герои не плачут!» Возможно, ребенок и заорал бы благим матом на всю округу, но последнее замечание настолько его озадачило, что Ингорь даже не скривился.

– Вот он, ваш князь! – Олег поднял мальчика над собой, демонстрируя всем нового правителя.

И все же в толпе раздались смущенные возгласы:

– Да оставлял ли Рюрик Ингорю Ново Град?

Ефанда почувствовала, что по спине течет противный липкий пот. Поэтому когда брат вдруг снова гаркнул на весь теремной двор: «Оставлял! Тому порукой его жена, княгиня Ефанда!», быстро закивала головой, подтверждая слова Хельги. Олег уже поставил княжича на пол, загородил собой, чтоб не видели люди его полные слез глаза, князь должен быть сильным даже в минуту горести! В это мгновение для Ефанды не было ничего важнее того, что их с сыном не отправят в далекую Ижору, не оставят одних. Княгиня была готова согласиться со всем, что скажет брат, только бы спрятаться за его могучую спину и спрятать Ингоря. Она не помнила, что было дальше, пришла в себя много позже в ложнице. Лежа ночью без сна, долго размышляла.

Рольф воспользовался случаем? Наверное, но если признать честно, он давно правит Хольмгардом, еще при Рюрике взял его под себя. Вопрос сегодня был только в дружине. Вдовая княгиня вдруг даже села от неожиданной мысли: а где часть дружины, что ушла с Рюриком?! Не могли все погибнуть! Неужели?!

Бессвязно бормоча: «Он мог… он все мог…», Ефанда вдруг поднялась и отправилась в сторону ложницы брата. Это был нелепый поступок – княгиня, расхаживающая по терему с безумным взглядом. Но то ли Хельги действительно был Вещим, как его позже прозвали славяне, то ли просто услышал шаги сестры, он вышел в переход раньше других и остановил Ефанду.

– Что? Куда ты?

– Ты… – задохнулась от своих подозрений Ефанда, – ты… убил его?!

Олег зажал рукой рот сестры и потащил обратно в ее ложницу.

– Ты с ума сошла?! Хочешь погубить и меня, и себя с сыном?!

Чуть позже брат тихо выговаривал уже успокоившейся сестре:

– Тебе жить надоело? Рюрик давным-давно ушел к Карлу в свою Фрисландию. Там и помер недавно.

Ефанда растерянно смотрела на Олега, не в силах поверить в услышанное.

– Я тебе не верю…

Тот устало пожал плечами:

– Твое дело.

Сестра возбужденно зашагала по ложнице, бормоча:

– Нет, не верю… Здесь его сын… Он не мог оставить Ингоря… и меня… одних… Не мог…

Князь хмыкнул, выпрямляя ноги в темно-красных кожаных сапогах, Ефанда почему-то подумала, что подошвы у Рольфа тоже красные.

– Что Ингорь мой сын, а не его, Рюрик знал давно. – Он жестом остановил вопль сестры и продолжил как ни в чем ни бывало: – Геррауду со славянских земель нужна была только дань, он и получал. За такую дань не то что Фрисландию, всю империю Карла купить можно!

Покосившись на Ефанду, Олег досадливо поморщился:

– Не ной! Для тебя же лучше. При Рюрике тебе княжьей власти не видать, отправил бы в Ижору или еще куда подальше!

Ефанда уже немного пришла в себя и осторожно поинтересовалась:

– А как же поход с дружиной и его гибель?

Минуту Олег молчал, изучающе глядя на сестру, точно прикидывая, стоит ли открывать ей секреты, потом вздохнул и пробормотал:

– Да не было там Геррауда… Без него обошлись…

– А… а ты обещал курган насыпать по весне? Про гроб золотой говорил?

Если б не ночь, Ново Град услышал бы раскатистый хохот нового правителя:

– И курган будет! И гроб золотой, если нужно, тоже! Не пожалею.

Он устало поднялся и уже у двери добавил:

– Рюрик был хорошим конунгом, сильным. Курган большой насыпем и тризну справим. А князь теперь твой сын Ингорь.

Ефанда осторожно поправила:

– Наш сын…

Глаза князя стали жесткими:

– Твой сын! Твой и Рюрика! Не вздумай кому сказать, что мой! Не время!

Глядя в спину брата, скрывающегося в дверном проеме, сестра в полной мере осознала опасность, которой подвергалась всего секунду назад. Рольф жесток, если она встанет у него на пути к власти, то будет уничтожена. И все же он прав, не время говорить вслух, кто отец Ингоря, и так с трудом поверили, что Рюрик мальчику Ново Град оставил.