Третья раса Ливадный Андрей

– Колл… – позвала она, радостно предчувствуя, как он сейчас обернется, увидит ее… обрадуется…

Он обернулся, но совсем не так, как ожидала Эллис.

Коллинз зачем-то встал и только тогда посмотрел на нее, повернувшись всем корпусом, словно волк, у которого от природы не гнется шея.

– Здравствуй, дорогая, – протянув Эллис обе руки, спокойно, едва ли не бесстрастно произнес он.

Нервная дрожь предательским холодком скользнула вдоль позвоночника Эллис.

– Здравствуй… – растерянно ответила она, не понимая причины такой ненормальной, очевидной перемены его поведения. – Коллинз, почему ты меня не встретил при выходе из сна? Что случилось? – Этот вопрос вырвался у нее помимо воли, в нем неосознанно сконцентрировались все то недоумение и подспудный страх, которые копились в ее душе с момента пробуждения каких-то полчаса назад…

– Ничего, – спокойно ответил он, пожав плечами. – Эллис, мы входим в систему Альфы, и весь экипаж занят по горло. Я тоже работал, как видишь…

Эллис кивнула, от обиды непроизвольно закусив губу.

Да, она на секунду позволила себе забыть, что они прежде всего являлись членами экипажа космического корабля, астронавтами, и такой ответ являлся вполне разумным, закономерным, логичным, но… только не в устах моего Коллинза!..

– Хорошо, милый… – У Эллис вдруг стало так погано на душе, что она даже не коснулась протянутых ей навстречу рук. – Извини, я хочу принять душ и переодеться.

С этими словами она прошла мимо, каждым своим нервом ожидая, надеясь, что вот сейчас он наконец опомнится, бросится вслед, обнимет, извинится. Скажет, что просто заработался, устал, и тогда все вокруг опять потеплеет, станет прежним, нормальным, понятным, уютным и человечным, но…

…Она услышала, как за ее спиной Коллинз, что-то бормоча себе под нос, уселся назад, в кресло перед работающими терминалами навигационного симулятора.

– Извини, Эллис, я не могу сейчас… – дошел до ее слуха обрывок произносимой им фразы.

Она вошла в душевую кабинку, открыла воду и с отвращением содрала с себя недавно надетый комбинезон.

Выдавив из краника порцию мыла в ладонь, она шагнула под упругие, теплые струи воды и принялась с непонятным самой остервенением намыливаться, будто желала очиститься от своего страха, недоумения, обиды…

Может быть, с ним что-то случилось, пока я спала? Может, он изменил мне? Влюбился?

Нет… Нет, это полная чушь…

Эллис знала, что Коллинз не мог влюбиться ни в кого другого, даже если бы очень этого захотел, по крайней мере тут, на борту «Антея». Ее уверенность была вполне оправданна и основывалась на том жестком отборе, который они проходили в период предполетной подготовки. Только одна пара из сотни претендентов попадала в список экипажа. Первая попытка человечества достичь иных миров стоила так дорого и на нее возлагалось столько надежд, что рисковать, пренебрегая какими бы то ни было факторами, никто не хотел и, очевидно, не имел права. Полная, стопроцентная психологическая совместимость как всего экипажа в девяносто шесть человек, так и отдельных его составляющих – пар мужчина – женщина, – была достигнута путем жесточайшего отбора, тысяч тестов, проверок, изнурительных совместных тренировок… Каждый из них являлся настоящим профессионалом в нескольких областях человеческих знаний, и, как уже было сказано, экипаж представлял собой исключительно пары – в нем насчитывалось равное количество мужчин и женщин. В период долгого, почти семнадцатилетнего перелета они бодрствовали посменно, так же парами, по десять постов на весь корабль, то есть двадцать человек одновременно. Потом смена на шесть месяцев уходила в криогенный сон, а другая, соответственно, пробуждалась.

Нет, за те несколько часов, что Коллинз, проснувшись, провел без нее, ничего подобного не могло произойти в принципе.

Единственное, что могла предположить Эллис, – с Коллинзом, наверное, что-то случилось во время криогенного сна. Может, он болен или испытал шок при некорректном пробуждении? Такое, к сожалению, уже бывало, и не раз. Процедура низкотемпературного упокоения четырех пятых экипажа значительно экономила ресурс корабля и решала проблему полноценного отдыха «лишних» смен, но крионика являлась достаточно молодой наукой, и процессы гибернации организма не всегда поддавались стопроцентному прогнозированию.

Да, Коллинз вполне мог пасть жертвой какого-нибудь случайного вывиха криогенных процессов. Эллис по себе знала, как это неприятно, да и другого разумного объяснения его странному поведению она не находила. «Но если так, значит, я повела себя как эгоистичная дура? – вдруг подумалось ей. – Возможно, он не совсем владеет собой, недавно проснулся, а тут подход к системе, такая дикая нагрузка на всех навигаторов. Да, наверное…»

Размышляя над этим, Эллис вдруг успокоилась. Чувство опасности, какой-то неправильности происходящего немного притупилось, поблекло.

Его нужно развеять… – решила она. – Да и самой поменьше напрягаться, мало ли какая пакость может пригрезиться по выходе из низкотемпературного гроба, и не такое бывало…

Обида от таких мыслей исчезла совсем, осталась разве что досада на свою собственную черствость.

Она подставила лицо упругим струям теплой воды, расслабляясь, согреваясь…

– Господи, Коллинз, ну что ты там бормочешь? – через некоторое время не выдержала она, расслышав сквозь шелест падающих струй воды, что он продолжает монотонно бубнить себе под нос какие-то фразы. С чисто женской непоследовательностью в мыслях Эллис вдруг представила его сидящим за столом, вспомнила, чем они любили заниматься в тесной душевой кабинке, и ее охватило наконец это чувство радостного, пьянящего осознания собственной жизни…

Никогда еще выход из криогенного сна не был для нее столь мучителен и непригляден, как на этот раз.

– Коллинз… – негромко позвала Эллис, отлично зная, что он услышит ее. – Иди сюда, милый…

За полупрозрачной, матовой стенкой душевой кабинки стихло бормотание, и раздались мягкие, тонущие в ковровом покрытии каюты шаги.

Она ждала, что он поймет ее призыв, но Коллинз вел себя как сущий истукан – он открыл раздвижную дверь в том виде, как был пять минут назад, – в форменном полетном мундире, с застегнутым наглухо тесным стоячим воротничком.

– Эллис, дорогая, я не… – попытался произнести он все ту же идиотскую фразу, но не успел ее окончить. Эллис вдруг захотелось его проучить, и она потянула мужа под струи воды прямо в одежде.

Он попытался оттолкнуть ее, но, потеряв равновесие, оказался рядом с ней, под теплыми, шуршащими струями.

Она успела заметить, как он дернулся, будто его ударило током. Черты его лица дрогнули, но не исказились, а скорее изломались, он издал странное, непохожее на речь шипение… а потом вдруг начал наливаться свинцом, обмяк на ее руках…

Эллис вскрикнула от неожиданности: все случившееся заняло от силы пару секунд…

Вода по-прежнему била из душевых отверстий кабинки.

Она еще не понимала, что произошло, пытаясь удержать от падения навалившееся на нее тело мужа, как вдруг внутри у Коллинза, под одеждой, что-то отвратительно зашипело, и смрад горелых кремниевых микросхем смешался с отвратительным запахом растворяющейся пеноплоти…

Эти запахи она не могла спутать ни с чем – так воняет перегоревший бытовой автомат.

Эллис дико взвизгнула, пытаясь оттолкнуть от себя огрузневшее тело, на котором пузырилась кожа. От страха – откуда взялись силы – она уперлась ему в грудь, ощущая в руках покалывание электрических разрядов, пихнула и…

Коллинз… Ее Коллинз вывалился из душевой кабинки будто испорченный манекен…

Он ударился об пол спиной и затылком, но мягкое ковровое покрытие поглотило звук, превратив его в тихий шлепок.

Как описать тот шок, что пережила Эллис в эти секунды?

Она стояла под струями теплой воды, нагая, сжавшаяся в комок, ее колотила нервная дрожь, губы побелели, кожа выцвела, а расширенные от ужаса глаза смотрели в одну точку – туда, где истекал зловонным дымком ее муж, сменный навигатор «Антея» Коллинз Хойланд.

Страшный, ирреально странный, неправдоподобный по своему смыслу миг длился для нее вечность…

Сознание протестовало – оно не хотело поверить в очевидность случившегося, а организм уже по-своему отреагировал на события. От переизбытка адреналина гудело в ушах, мышцы мелко дрожали, непроизвольно сокращаясь…

Все это чудовищное замешательство вылилось в одном: Эллис выскочила из душевой кабинки, как обезумевшая метнулась к выходу из каюты, остановилась, ошалело дернувшись к панели внутренней связи, опять остановилась, наткнулась взглядом на тело Коллинза и вдруг, не вынеся нервного напряжения, стала медленно отступать, хватая руками воздух за спиной в поисках какой-нибудь точки опоры, но не нашла – ноги подкосились, сознание поплыло, затуманилось, обстановка каюты завертелась перед глазами в бешеном вихре подробностей скудной меблировки, и Эллис, уже без чувств, осела на пол…

…Видеокамера, укрепленная под потолком и обычно бездействовавшая по взаимному согласию членов экипажа и капитана Нортона, которому подчинялись системы безопасности корабля, внезапно ожила, повернулась в ее сторону, нервно всхлипнув сервомоторами, и уставилась на бесчувственное тело женщины своим холодным немигающим взглядом.

Через несколько минут в коридоре за дверью раздались шаги, и в помещение вошли двое: капитан Нортон и бортовой медик из состава третьей смены Станислав Святогоров, которого члены экипажа между собой называли просто Святогор – за его высокий рост, недюжинное телосложение и удивительно мягкий характер.

– Ее нужно одеть, – произнес капитан, отодвигая дверь встроенного в переборку шкафа-купе. Указав на стопку стерильной, упакованной в прозрачный пластик форменной одежды, он шагнул к терминалу компьютера, и из его указательного пальца, раздвинув кожу, вдруг выползла игла соединительного шунта-интерфейса. Воткнув его в специальный разъем на пульте, предназначенный для подключения бортовых кибермеханизмов, он на секунду застыл, общаясь с системой корабля, затем, не вынимая разъема, повернул голову и произнес:

– Сделай ей укол. Нужно блокировать память. Фрагмент придется переиграть.

Вынув палец из разъема пульта, он со щелчком втянул в него иглообразный переходник и склонился над телом Коллинза, с которого наполовину сползла искусственная кожа, обнажив под собой хромистую сталь, пластик и замысловатые сочленения гибких сервоприводов.

Сознание возвращалось к ней медленно, прорываясь сквозь муть беспамятства неясными картинками образов.

Она увидела край рабочего стола-терминала, чьи-то ноги в поле зрения… Затем над ней кто-то склонился, и Эллис, еще плохо соображая, что происходит, с трудом узнала лицо бортового сменного врача.

Вместе с проблеском сознания вернулась память о только что пережитом, и ее вдруг затрясло с новой силой.

Святогор держал в руках внутривенный инъектор.

Эллис слабо пошевелилась, внезапно ощутив, что она одета, но правый рукав полетной формы оставался расстегнут и сейчас был закатан почти до предплечья.

– Не надо, – слабо запротестовала она, давая понять, что приходит в себя. – Сейчас пройдет… – Эллис имела в виду колотившую ее дрожь. – Сейчас… Я сама…

Святогор, который уже коснулся ее кожи стерилизующим тампоном, остановил свое движение, посмотрев вбок.

– Быстрее!.. – раздался голос второго человека, находившегося в каюте. Эллис не пыталась увидеть его, так как узнала отрывистый, резковатый бас капитана Нортона. – Она очнулась! Действуй быстрее! – приказным тоном повторил он.

Это был какой-то кошмар…

Что он говорит? Почему плохо то, что я очнулась?

– Капитан, не нужно со мной ничего делать! – взвизгнула она, лихорадочно попытавшись вскочить.

Железные пальцы Святогора перехватили ее слабую попытку взмахнуть рукой.

– Что ты делаешь?!. – Эллис тяжело дышала, прижатая к полу. – Я не хочу! – выкрикнула она.

– Так нужно. – Голос бортового медика был спокоен, сух и деловит.

Эллис отчаянно сжалась в комок. Рука Святогора, удерживающая ее за запястье, действительно казалась железной, иначе не назовешь. Наверное, на коже под его пальцами уже появились синяки…

Эллис на секунду обмякла, затихла, будто отчаявшись, прекратила борьбу. Что происходит? Что от меня хотят скрыть?!

Она уже не строила для себя никаких иллюзий.

На борту «Антея» произошло нечто страшное, чудовищное, непоправимое. Об этом, захлебываясь дрожью, орал каждый нерв, каждая клеточка ее тела…

Это был один из вариантов, к которым упорно готовили их на Земле…

Полет к звездам предполагал любые неожиданности.

Экипаж «Антея» действительно готовили ко всему – к авариям бортовых систем, к встрече с братьями по разуму, к исследованию планет, даже к вероятности того, что им придется защищать свои жизни с оружием в руках.

По мнению организаторов полета, Дальний Космос не терпел сантиментов. Человечество пыталось вторгнуться в неизведанную для него область. Космос мог принести людям как неизмеримые блага, так и чудовищные неприятности – это, к счастью, понимали если не все, то многие…

Все это пронеслось в голове Эллис за те несколько секунд, что она лежала, сжавшись в комок…

Образ Коллинза, из-под одежды которого валит едкий дым, а с лица начинает сползать плохо адаптированная к воде пеноплоть, какой обычно снабжались самые дешевые, предназначенные для космических станций модели бытовых дройдов, стоял перед глазами словно жуткое, но уже неизбывное наваждение, и Эллис вдруг с уничтожающей всякую надежду отчетливостью поняла – это и был не Коллинз, а игравший его андроид!..

– Зачем?! – Она вдруг с силой оттолкнула от себя Святогора и отползла на несколько шагов. – Зачем вы пытались меня обмануть?! Что стало с Коллинзом, отвечайте!

Станислав даже не поморщился. Истерика Эллис и ее вопросы не произвели на него никакого впечатления. Выпрямившись, он подошел к пытавшейся отползти от него женщине и спокойно произнес:

– С Коллинзом все в порядке. Сейчас он встанет. Немного терпения, Эллис.

Артикуляция его губ не соответствовала словам… Они еще шевелились, когда Станислав уже окончил говорить…

Эллис едва не закричала в голос от страха, от той паники, что металась в сознании, как ошалелая пуля в долгом изматывающем рикошете. Но… ее психика на самом деле оказалась в состоянии адекватно среагировать даже на подобную, совершенно безумную с точки зрения здравого смысла сцену. Для этого требовалось лишь допустить внутрь себя мысль о непоправимой беде, несчастье, какой-то постигшей корабль катастрофе, и сознание, трансформированное еще на Земле, вдруг заработало совершенно иначе.

Дрожь в мышцах осталась, но внутри уже не было истеричных, мечущихся мыслей.

Она не имела права обманываться. Она не имела права надеяться. Она была человеком, чью психику долго готовили к испытанию на прочность…

В экстремальной ситуации доверяй только фактам. Неоспоримым фактам, которые исключают ошибку. Чувства, эмоции тут недопустимы…

Хорошо им было инструктировать будущих астронавтов на Земле в перерывах между бесконечными психологическими и физическими спаррингами.

Если бы Эллис хоть на секунду усомнилась в возникших подозрениях, она бы позволила сделать себе укол, потом, вероятно, потребовала бы объяснений у капитана… Но образ Коллинза, который все еще лежал на полу, в луже натекшей под него воды, не дал ей опомниться, заставил психануть, перехватить руку Святогора с занесенным инъектором.

– Отпусти, Эллис, я должен сделать тебе инъекцию.

Что-то чужое, холодное, страшное и равнодушное звучало в его голосе.

Эллис резко дернулась, вырвалась, оставив частицы своей кожи под его ногтями, отпрянула в сторону и, дрожа, прижалась к стене подле стола.

– Не подходи! – вскрикнула она, схватив графин с питьевой водой.

Конечно, это было небьющееся стекло.

Удар, в отчаянии нанесенный Эллис, прошел для Святогора незамеченным, только кожа на лбу вдруг лопнула, обнажая светлую сталь черепной коробки.

Господи… Робот… Они роботы… И Коллинз… и Святогор!

Лжеврач поднял инъектор на уровень плеча.

– Эллис, ты делаешь глупости! – дошел до ее сознания голос капитана Нортона. – У тебя, очевидно, нервный срыв после анабиоза. Ты должна позволить сделать себе укол.

Она не понимала одного – почему остановился замаскированный под Станислава андроид? Отчего ее уговаривают, а не скрутят силой, не сломают, раз уж им взбрело в голову ввести ей какую-то дрянь?

– Я не хочу никаких уколов. – Она, не выпуская из поля зрения Станислава, чуть скосила глаза. Нортон стоял подле компьютерных терминалов, за которыми она застала Коллинза, и смотрел на нее спокойно, без ненависти, но и без сочувствия. Его лицо, лишенное мимики, было никаким.

Он тоже… Тоже робот… – с ужасом поняла Эллис.

Бежать ей было некуда. Она совершенно не понимала причин происходящего, была смертельно напугана, взвинчена…

– Эллис, нам бы не хотелось применять силу…

Святогор сделал попытку приблизиться.

Если он являлся андроидом, то очень скверным. В его движениях не было законченности, плавности. Как и у Коллинза… Походка деревянная, поворот всем корпусом.

Эллис дрожала, отступая вдоль стены, пока ее спина вновь не встретила переборку.

Сказать, что она находилась на грани нервного срыва, – значит не сказать ничего.

– Что случилось на борту? Где весь экипаж?! – истерично выкрикнула она, угрожающе взмахнув графином, который продолжала держать за горлышко.

Этот вопрос в очередной раз остановил Святогора. Его череп действительно прикрывала пеноплоть – полимерный заменитель кожи. За несколько минут человек с такой раной уже бы истек кровью, у него же в глубине раны не проступило ничего, кроме смутного, зловещего поблескивания спрятанного под пеноплотью металлопластика.

– Я не правомочен отвечать на вопросы, – сухо ответил Нортон.

Капитан не правомочен отвечать?!.

Эллис вдруг поняла – если она сейчас каким-то образом не решит проблему, то ее либо скрутят, либо она просто сойдет с ума от творящегося с ней и вокруг нее страшного, неправдоподобного идиотизма.

Вот только беда: не было в голове ни одной здравой, сулящей выход из положения мысли…

Резко замахнувшись, она швырнула графин в голову застывшего в трех шагах от нее Святогора.

Он дернулся, продемонстрировав нечеловеческую реакцию машины, поймал графин за горлышко, но лишь с тем, чтобы его содержимое по инерции не выплеснулось ему в лицо.

В следующий миг раздался треск статики, сопровождаемый знакомой вонью.

Шейные суставы! Они плохо герметизированы у этих дешевых моделей человекоподобных машин!

Эллис рванулась через каюту назад к душу.

Схватив гибкий шланг с распылителем на конце, она ударила ладонью по кнопке подачи воды и повернулась как раз в тот миг, когда капитан Нортон уже готов был схватить ее.

Струя воды окатила Дейвида Нортона с головы до ног.

Эллис даже не почувствовала торжества, когда плечи его униформы окутались искрами происходящих под одеждой замыканий. Ее трясло так, что душевой рожок прыгал в руках будто живой.

Тело Нортона упало на пол с глухим стуком.

Эллис бросила душ, оставив воду свободно изливаться на пол каюты, и, превозмогая бившую ее дрожь, кинулась к терминалу связи.

Это безумие обязано, должно закончиться!

Когда экран интеркома осветился, Эллис поняла – все еще только начинается.

На мониторе связи капитан Нортон повернул голову, силясь вспомнить ее лицо…

Запись!.. Голографическая запись!

Словно подтверждая эту тоскливую, паническую мысль, фантом Нортона произнес уже знакомую ей фразу:

– Эллис Хойланд? Вы проснулись?

Ее ладонь с силой хлопнула по кнопке отключения.

Экран погас.

О, Боже!!!

Из глаз Эллис брызнули слезы. Она ничего не понимала, но чувствовала, что вокруг творится что-то неописуемое, недоступное для ее воображения…

От слез едва ли стало легче.

В других условиях подобный бред можно было отнести к разряду психических расстройств, как-то попытаться пережить, обратиться к врачу… Если бы все не происходило на борту космического корабля, который находился в шестнадцати с лишним световых годах от Земли!..

Лихорадочно оглядевшись, Эллис шагнула вперед, склонилась над капитаном, резким движением сорвала с него пояс, на котором были укреплены захваты положенной ему по рангу силовой кобуры, и с трепетом разглядела торчащую наружу рифленую пластиковую рукоять.

Вес автоматического пистолета не придал ей бодрости, а только усугубил панический страх. Едва соображая, что делает, она отшвырнула в сторону ремень и выскочила в кольцевой коридор яруса.

Под потолком с тихим жужжанием повернулась видеокамера, нацелив на нее свой холодный немигающий взгляд.

Эллис секунду смотрела в ее черный диафрагменный зрачок, потом кинулась прочь.

Ноги сами несли ее к лифту.

Добежав до шахты межуровневого сообщения, она увидела на контрольных панелях обоих лифтов красные огни. Заблокировано.

В глубине коридора раздались чьи-то шаги.

Эллис не могла этого выдержать. Страх захлестывал ее волнами парализующей дрожи, ноги отказывались слушаться, тело тряслось.

– Эллис, – раздался мягкий, смутно знакомый зовущий голос. – Эллис, где ты? Зачем ты прячешься?

От этого голоса цепенели мышцы, перехватывало дыхание в горле.

Она никогда не думала, что страх может разрастаться до таких чудовищных размеров, забивать все, любую мысль, желание, волю…

Из-за плавного поворота кольцевого коридора показалась человеческая фигура.

Это была Ольга Званская, ее ровесница и подруга, пилот той же смены, в которую входила сама Эллис.

В ее руке был зажат аппарат для внутривенных инъекций.

– Стой! – вскрикнула Эллис, поднимая тяжелый пистолет. – Не двигайся!

Ольга будто не слышала ее. С равнодушным выражением лица она продолжала идти прямо на нацеленный в ее сторону ствол, а с губ лжепилота уже срывались никак не связанные с артикуляцией и бесстрастным видом подруги слова:

– Эллис, ты должна мне поверить. У тебя нервный срыв, я хочу помочь тебе, милая…

– Заткнись!

– Эллис, ты не понимаешь!..

– Заткнись!!! – Собственный крик, гулким эхом метнувшийся по коридору, заставил Эллис вздрогнуть, втянуть голову в плечи, и, отступая, она подняла пистолет.

Господи… Неужели я это сделаю?.. Неужели…

Ужас, стылый ужас разрастался в ее груди, заставляя кривиться губы, дрожать руки. Он колотил нервным ознобом по мышцам, ведь сходство той нелюди, что шла на нее с инъектором в руках, с настоящей Ольгой Званской оказалось столь велико, что Эллис едва не разрыдалась…

Двойственность, двусмысленность ситуации буквально разрывала ее душу и разум, низводя последний до уровня, когда мистический страх перед обрушившимися потрясениями стал вдруг довлеть, захлестывая остатки здравого смысла. Возможно, в эти чудовищные секунды древний инстинкт самосохранения и был единственным уместным в данной ситуации здравым смыслом?

Ольга – или ее механическое подобие? – приближалась. Их уже разделяло не более пяти метров, когда спина Эллис ощутила твердую преграду.

Она панически оглянулась.

Там, где кольцевой коридор яруса должен был продолжаться, уводя к техническим переходам и грузовым лифтам, ведущим в реакторные отсеки и хозяйственно-складскую зону корабля, его перегораживала герметичная аварийная переборка со стандартной шлюзовой камерой.

Эллис поняла, что попалась.

Реакция ее взвинченных и готовых вот-вот лопнуть нервов не заставила себя ждать.

Она не собиралась отдаваться в руки этим механическим подобиям экипажа.

Зажав пистолет в обеих руках, она подняла его на уровень плеч.

– Ольга, если ты человек, то заклинаю – остановись! – дрожащим голосом произнесла она.

Званская продолжала идти вперед.

Палец Эллис дрожал на упругой спусковой скобе автоматического пистолета. В какой-то момент ей вдруг показалось, что у нее не хватит сил, чтобы подавить сопротивление курка, и эта мысль вылилась в одном судорожном движении…

Выстрел оглушительно прогрохотал в гулкой тишине коридора, отдача болезненным толчком прошла по ее суставам, едва не вырвав пистолет из дрожащих, ослабевших рук.

– Ольга!!!

Званская остановилась, будто налетела на невидимую стену.

Эллис расширенными от ужаса глазами смотрела на нее, пока не увидела, куда попала пуля. Во лбу ее бывшей подруги зияла аккуратная дырочка с завернувшимися внутрь краями из порванного металла черепной коробки.

Несколько секунд дройд, исполнявший роль Ольги Званской, стоял, будто его расколотый на куски электронный мозг все еще пытался осознать случившееся, а потом она со стуком рухнула на пол, как падает случайно задетый манекен в отделе супермаркета…

Эллис, инстинктивно вжимаясь спиной в глухую стену аварийной переборки, в оцепенении наблюдала, как из вывороченного наружу затылка андроида, представляющего теперь рваное выходное отверстие, в которое при желании можно было запихнуть кулак, медленно начал струиться серый вонючий дымок…

Неужели все?.. Весь экипаж?!.

В это трудно, немыслимо было поверить. Но, вспомнив Коллинза и двух капитанов Нортонов, один из которых скорее всего являлся голографической записью живого Дейвида, она поняла, что ей придется поверить.

Что-то страшное, неподвластное ее пониманию случилось на борту космического корабля.

– Вниманию экипажа! – вдруг разорвал наступившую после выстрела тишину коридора ровный, хорошо отмодулированный голос бортовой кибернетической системы. – Сменный навигатор Эллис Хойланд, вы должны срочно пройти в медицинский отсек яруса. Повторяю…

От этого голоса Эллис сжалась в комок.

Ей вдруг вспомнились слова капитана-дройда, воспринятые ее возвращающимся из небытия сознанием: Сделай ей укол… Эпизод придется переиграть…

Где-то в глубинах коридора опять послышались мягкие, тонущие в ковровом покрытии шаги одного, а быть может, и нескольких человек. Эллис, чьи нервы готовы были вот-вот лопнуть, расслышала лишь смутный шум, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять: кто бы ни властвовал в данный момент над кораблем, они не отстанут…

Ей не дали даже минуты, чтобы прийти в себя… Эллис с тоской посмотрела вокруг. Лифты не работали, путь по кольцевому коридору преграждала аварийная переборка… А шаги приближались, такие тихие, вкрадчивые, не опасные…

Как бы ни готовили их на Земле, но Эллис в эти секунды ощущала себя загнанной в угол, ничего не понимающей женщиной. Понятия «космос», «космический корабль» не налагали на ее сознание никаких преимуществ. Наоборот, они порождали в душе безысходность. Крохотная частичка рукотворного вещества, летящая сквозь мрак Вселенной, – это подразумевало безвыходность…

Эллис, которой никак не удавалось справиться с бившей ее дрожью, кинула затравленный взгляд вдоль пустого коридора, обернулась к аварийной переборке, что так внезапно и необъяснимо преградила ей дальнейший путь. Опустив наконец пистолет, который она все еще сжимала ладонями обеих рук, Эллис внимательно осмотрела контур располагавшегося в переборке люка.

Шаги за спиной стали четче, явственнее… Казалось, что они шуршат по покрытию пола за ближайшим плавным изгибом стен.

На мгновение ей овладела паника. Она и так уже поняла, что пути назад по кольцевому коридору нет и этот люк, возможно, является не ловушкой, а единственным средством для нее. Не средством спасения – в замкнутом пространстве космического корабля спасения от какой-то тотальной беды не могло быть в принципе, – а возможностью хотя бы отдышаться, сбить с себя это паническое состояние изматывающей дрожи, получить несколько минут передышки, чтобы осмыслить те крохи бредовых догадок и подозрений, что возникли в ее голове.

Она кинула взгляд назад, убедилась, что кольцевой коридор по-прежнему пуст, а затем заставила пальцы правой руки разжаться, отпустить теплую рифленую рукоять пистолета. Положив ладонь на светящуюся пластину в углублении сканера, она резко скомандовала:

– Система, вход!

Для кибернетической системы корабля было просто немыслимо не подчиниться столь ясно отданному приказу. ДНК Эллис Хойланд, образец которой хранился в памяти бортовых машин, сейчас был сопоставлен с той, которую только что получил сканер, посредством контакта с кожей человека.

Сравнительный анализ выдал положительный результат.

Люк послушно скользнул в сторону, открыв проход в тесную шлюзовую камеру.

Эллис, почти не колеблясь, вошла внутрь, понимая, что это, наверное, ее единственный шанс остаться в относительном одиночестве, получить краткую передышку в цепи безумных событий и встреч.

В шлюзе, внутреннее пространство которого представляло собой квадрат со стороной в один метр, располагался небольшой кнопочный пульт и встроенный в переборку шкаф с прозрачной передней стенкой, за которой в нише был подвешен скафандр.

Эллис открыла его, засунула пистолет за пояс, чтобы освободить обе руки, затем дрожащими пальцами пробежала по сенсорам активации на миниатюрном пульте, и скафандр вдруг ожил.

Его подвижные, снабженные сервоприводными псевдомускулами части пришли в движение, открывая внутреннюю полость.

Эллис спиной вошла в нее, пригнулась, просунув голову в жестко соединенный с шейным кольцом шарообразный гермошлем, и скафандр, ощутив своими внутренними сенсорами, что человек уже в нем, начал закрываться, сдвигая пластины брони, герметизируя швы, закрепляя магнитные фиксаторы.

Это привычное для Эллис шевеление оболочки длилось не более минуты. Последним на место скользнуло прозрачное забрало шлема.

– Готовность, – доверительно сообщила внутренняя аудиосистема. – Проверьте, пожалуйста, подачу кислорода.

Эллис послушно коснулась языком крошечной кнопки на внутреннем ободе забрала. Вкус кислородной смеси, что потекла из расположенного у рта патрубка, казался чуть сладковатым.

– Спасибо. Герметизация в норме. Начинаем процесс шлюзования.

Внутренний люк скользнул на место. В переходном тамбуре вспыхнул предупреждающий красный свет – это автоматика начала откачку воздуха.

– Посторонний предмет не мешает? – вежливо осведомилась система скафандра.

– Нет, – односложно ответила Эллис. Она специально оставила пистолет заткнутым за пояс. Как ни абсурдно такое чувство, но вес этой железки, которая, по известным причинам, была совершенно бесполезна в вакууме, успокаивал.

– Воздух откачан. Вы можете начинать движение.

Эллис не ответила, напряженно наблюдая за внешним люком, который начал медленно отодвигаться.