Призраки и пулеметы (сборник) Левицкий Андрей

И захлебнулся. Откинул голову, повис у Посуляя на руках, как кукла. Готов.

Жалко парня. От чистого сердца дров наломал…

Положил его Посуляй на землю и сам сидит, понурился. За лесом уж заря гаснет, луна вылезла. Чувствую, надо что-то сказать, а что – не знаю.

– Так говоришь, скучно было у папаши?

Он голову вскинул, глаза дикие. И вдруг выхватывает револьвер и – бац! Чуть не в голову мне. Я даже испугаться не успел, что-то рухнуло на меня сверху. Я заорал, отскочил. Смотрю – голая тварь на земле корчится, когтями траву загребает.

Ах ты, мать моя, греховодница! Пока мы тут с графом прощались, перепрошитые тоже времени не теряли!

Пришлось нам с Посуляем снова ноги в руки – и спасаться. Бежим, сами не знаем куда. Без дороги, по некошеной траве – в лесок, там нас хоть не видно издалека. Только слышу – треск стоит и слева, и справа, и позади. Сумасшедшие, а в клещи берут по всем правилам! Вот и лес кончился – голый холм впереди. Куда дальше бежать – Бог весть. Конец приходит. Обоим – и принцу, и нищему…

И вдруг из-за холма навстречу нам полезло что-то огромное, черное, как туча. Мне поначалу показалось, что судно кверху килем ползет. Вот и все, думаю, теперь и я свихнулся. Но тут Посуляй как заорет:

– Навигатор! Это его дирижабль!

И точно. Ударили лучи, все стало видно, как днем. Вижу, поднимается над холмом этакая желудочная колбаса величиной с бристольскую колокольню. Под брюхом у нее кабина, по сторонам, на кронштейнах, – винты на манер пароходных. Тут же отдает якоря, сбрасывает пары и садится на самую макушку холма. В кабине открывается дверь, трап спускают…

Мы во все лопатки – туда. Тут уж не до раздумий, когда людоеды подпирают. Только чую вдруг – погони-то за нами уже нет. Притормозили каторжники, затаились в траве. Хозяев узнали, что ли?

Посуляй, не останавливаясь, взбегает по трапу прямо в кабину.

– Навигатор! – кричит. – Где тебя носило?!

И я за ним следом лезу, хочу в глаза посмотреть тому человеку, из-за которого мы сегодня весь день изображали загонную дичь. Хотя… какой день? Как был вечер, так и до сих пор не кончился. Надо же! А кажется – год прошел!

Вступил я в кабину, ищу глазами хозяина. Что за черт? Никого нет! Только голос откуда-то:

– Добро пожаловать, милорд!

Тут, наконец, увидел я навигатора, да так и застыл. Никакой это не человек, оказывается. Одна голова человечья, с сигарой в зубах, а остальное – железный шкаф с лампочками. «Вот тебе раз», – думаю. Как же он сигару прикуривает? И тогда только заметил, что из стен торчат, с потолка свисают и даже из-под пола высовываются коленчатые железные отростки – руки. И чего только в этих руках нет! В одной перо, в другой бумага, в третьей – лорнет, в четвертой секстан, в пятой циркуль… А в двух руках, как раз против окон, – по гатлингову пулемету с новомодной ленточной подачей.

Если бы не эти руки, кабина была бы точь-в-точь как та комната, где Посуляй пытался связь наладить, – те же пучки проводов, растянутые вдоль стен, те же ящики с клавишами, да лампы, лампы…

Я прямо заробел. Но Посуляй, смотрю, не стесняется, покрикивает на этого навигатора, как на лакея.

– Дина погибла! Кух погиб! Люди… Почему свамперы взбесились?! Что вы тут натворили?!

Навигатор, однако, тоже не робеет, ухмыляется криво.

– Чтобы ответить на все вопросы милорда, нужно начать с какого-то одного.

Голос у него – будто кто-то гвоздем по медному тазу скребет.

– Так отвечай! – кипятится Посуляй. – Что все это значит?!

– Это значит, ваше императорское высочество, что заговор – вещь заразная. Стоит только заплести один, как в него вплетается другой…

– Ты… – Посуляй даже задохнулся. – Ты предал Куха?!

Внутри у навигатора будто ящик с посудой встряхнули – это он так смеялся.

– Ну что вы! Как можно?! Граф Кух, упокой Господи его душу, был настоящим джентльменом! Но в своем благородном простодушии он не понимал, с кем имеет дело. И вы, милорд, не понимаете…

Посуляй на него уставился, как на уродца из анатомического музея. Да и то сказать, уродец что надо…

– Навигатор, что с тобой?! Я тебя… перестал узнавать…

Тот опять ложки в животе рассыпает.

– А вот это весьма проницательно! Поздравляю, господин Посуляй!

И вдруг голова навигатора откидывается, как на шарнире, проваливается в ящик, а вместо нее появляется другая – вовсе уж мерзкая физиономия, но, лопни мои глаза, знакомая до жути! И по-прежнему – с сигарой в зубах!

Как увидал Посуляй эту физиономию, так сразу за револьвер.

– Лорд Септимер?!

Тут и я узнал старое пугало всего фартового народа. Имел счастье лично присутствовать на Брандон-хилл, когда высокочтимый лорд обещал гражданам Бристоля изловить и развесить шайку карманников вдоль платановой аллеи. Стало быть, и меня в том числе… Только позвольте! А как же… лордовы похороны?!

Но долго удивляться мне не пришлось, потому что оба гатлинга в железных руках сейчас же повернулись в нашу сторону и давай стволы раскручивать!

– Отдайте-ка ваши револьверы, джентльмены, – бренчит Септимер. – очень не хочется портить обивку…

И чувствую – меня уже шмонают по карманам. Выудили ствол, не успел я и глазом моргнуть. С этими бы железными руками – да на ярмарку под Лондонский мост…

Посуляя тоже разоружили, но он до того обалдел, бедняга, что и не заметил, похоже.

– Так вы живы… – шепчет.

– Нет, я умер, – отвечает Септимер. – Но взамен получил бессмертие. Какой смысл цепляться за старческое тело, когда можно получить сразу тысячи рук, тысячи глаз и находиться одновременно в тысяче мест? Я больше не лорд Септимер. Сейчас я – остров Кетания…

И только он это сказал, как сразу где-то под полом, нет, не под полом – под землей, загудело так, что весь остров задрожал. Вдалеке рухнул кусок скалы, прибой ударил, деревья зашумели, будто ураган налетел, луна за окном тронулась с места и поползла слева направо. Чувствую – движемся! Вместе со всей этой трижды проклятой Кетанией отбываем в море!

– Ну как? – лорд золотые зубы скалит. – Впечатляет? И это только начало! В скором времени мне предстоит стать Островной Империей. Уже предчувствую, какая от этого в теле гибкость образуется!

И заскрипел всеми руками сразу, аж ветер поднял. Посуляй и смотреть не хочет, до того ему тошно.

– Рано радуетесь, – говорит. – Один остров не справится с Империей.

– Вношу поправку! – кукарекает лорд. Привык, крючок, в палатах заседать. – Один остров и одна ма-аленькая штучка. Вот эта!

Ближняя рука застучала по шкафу, выдвинула ящичек и достала оттуда кирпич – не кирпич… невзрачный такой булыжник угловатый, весь, мать его, в проводах. Жить они тут без этих чертовых проводов не могут…

Посуляй, как увидал булыжник, совсем посерел. Но гнет свое.

– Тем более, – говорит, – с прожигателем вас и на пушечный выстрел к Имперским островам не подпустят.

Вон что, думаю. Так это и есть тот самый прожигатель, которым каторжников перевоспитывают! То в бессловесных свамперов превращают, то в обезьян-людоедов – по желанию, значит, заказчика. И всего-то в этой дьявольской машинке несколько фунтов весу, а каких бед натворила! Посуляй ее глазами так и пожирает. А лорд смотрит на него с хитринкой.

– Меня-то, – говорит. – Может быть, и не подпустят. А вот вас, законного престолонаследника, встретят праздничным салютом! У вас теперь в столице огромное количество сторонников, ваше императорское высочество. Скажите спасибо графу Куху! По всей империи пылают восстания, и усмирить их император не в силах – прожигателя-то у него нет!

И загремел опять ложками внутри.

– Вот зачем, дорогой мой, вы мне понадобились здесь, на острове. Не стану хвалиться – комбинация простенькая. Понадобились услуги всего одного помощника.

– Какого еще помощника? – Посуляй не понимает. – Этого, что ли?

И на меня косится! Прямо зло взяло.

– Слизняк ты позорный, – говорю, – а не принц! Отца родного за прожигатель готов ухайдакать – думаешь, и все такие?! А ты, – поворачиваюсь к лорду, – не меси дерьмо языком своим поганым! А то я тебе и вторую голову в ящик упакую!

И вдруг от двери голосок:

– Мальчики, не ссорьтесь! Помощник – это я!

Оборачиваюсь – Дина! Меня чуть удар не хватил. А что с Посуляем сделалось – и слов не найду описать. Рванулся он к ней так, что шесть железных рук еле удержали.

– Дина, – хрипит, – Дина! – и больше ничего сказать не может.

А та и с места не трогается.

– Бедненький, – говорит, – переживал за меня…

– Позвольте вам представить, – скрипит лорд. – Мой лучший сыщик – госпожа Моос! Она и в самом деле гениальная актриса, а главное, идеальное прикрытие – у всех на виду, и никаких подозрений!

Я смотрю на нее, как из проруби вынутый. Как же так?! А она только кивает с любезной улыбочкой. Тут и до Посуляя начинает понемногу доходить.

– Дина! Ты служила этому упырю?!

Хоть и сыщик, а все ж актриса. Выпрямилась гордо, глазами полыхнула.

– Я служила британской короне! И буду служить… тому, на чьей голове она окажется.

– Да, да, – лорд Септимер кашляет смущенно, зубами сверкает. – О перспективных планах я пока не рассказывал…

Посуляй его и не слышит.

– Дина! Зачем?! Ведь я мог сделать тебя принцессой! Моей королевой…

Она, наконец, подошла и погладила его по щеке.

– Еще не поздно, милый. Я буду твоей императрицей…. После того, как мы обработаем тебя этой штукой… для верности.

И пальчиком показывает на прожигатель.

Тут уж я не сдержался:

– Вот же сучка!

Она и головы не повернула.

– Кстати, – спрашивает, – зачем здесь этот карманник? Пора его убрать.

– Ах да, конечно! – спохватывается лорд и тут же поворачивает ко мне один из пулеметов.

Вот тогда я и показал класс. Барахло эти руки железные по сравнению с живым телом фартового человека! Змеей проскользнул я мимо них по-над самым полом, увернулся от нацеленных на меня стволов, рванул со стены самый толстый провод, да искрящим концом прямо в золотые зубы лорду – на!

Ох и грохнуло тут! Будто молния в кабину ударила. Все лампы разом лопнули, стекло брызнуло в глаза, заскрежетало железо, зазвенели оборванные тросы, хлестнули бешено в гулкое брюхо дирижабля, в окна пахнуло жаром пламени, пол накренился, выскочил из-под ног, и все завертелось, как плюющая огнем карусель гатлинга…

Солнышко уж пригревать стало, когда берег, наконец, показался. А то я и не знал толком, в ту ли сторону гребу. Тут и Посуляй на дне лодки зашевелился. Жмурится от света, ничего понять не может.

– Бен! Где это мы?

– Между небом и землей, – отвечаю.

– А где остров?

– Ушел. Без руля и без ветрил. Только дым из трубы…

– Погоди! А Дина?!

– Не видал я твоей Дины, – ворчу. – И век бы ее не видать. Да и вряд ли она без дважды покойного лорда Септимера захочет с нами встретиться. Ничего, не пропадет. Такое не тонет. И ты мне про нее больше не напоминай! У нас с тобой теперь одно дело – на дно залечь. Только не тут, среди моря, а в городе. И лучше не в нашем…

Застонал он, кое-как приподнялся, по сторонам смотрит.

– Как же ты меня вытащил?

– Как, как! На горбу!

– А лодка откуда?

– Оттуда. Из тоннеля. С большим удовольствием еще раз посетил это достопримечательное место…

– С ума сойти, Бен! А как же каторжники?!

Киваю.

– Это да. Это была проблема. Все-таки пулемет системы Гатлинга тоже иногда перегревается…

Помолчал он еще, помолчал и осторожно:

– А что с прожигателем?

– Ах, да! – говорю. – Чуть не забыл!

Вынимаю из-под передней банки дерюжку, разворачиваю.

– Вот он. В целости и сохранности.

И с этими словами бросаю прожигатель за борт. Только булькнул, и сразу на дно ушел, без пузырей. Тяжелый, зараза, нелегко его было тащить, когда на плечах Посуляй, а в руках пулемет. Ну, или по очереди, когда уж совсем невмоготу. Но доставил точно, куда надо – на широкий морской простор. Чтобы ни одна Дина его больше никогда не нашла. И никакой принц-наследник…

Посуляй долго еще на воду смотрел, потом говорит тихо:

– Спасибо, Бен.

– За спасибо в тюрьме баланду дают, – отвечаю, – садись-ка лучше погреби, милорд!

И когда он сменил меня на веслах, завалился я на корме с неописуемым удовольствием. И сразу, чувствую, дремать начинаю.

– Эх, – говорю уже сквозь туман, – если бы у меня папашка император был…

– Ну?

– Я бы тогда тоже к фартовым сбежал!

Диана Удовиченко

Последнее дело Джека Потрошителя

– Вижу, вы принесли свежий номер «Таймс», – лениво проговорил Шерлок Холмс, впустив меня и снова повалившись на кушетку. – Прочтите, Уотсон…

– Может быть, откроем окно? – кашляя, спросил я. В комнате висело плотное облако сизого дыма. – Вам не повредит глоток свежего воздуха. Вы слишком беспечно относитесь к своему здоровью…

Вот уже четвертые сутки Шерлок Холмс пребывал в состоянии жесточайшей хандры. Облачившись в серый халат, целыми днями лежал на кушетке, курил трубку и поднимался лишь для того, чтобы добраться до стола, в ящике которого хранились запасы морфиновой настойки.

Годы, проведенные в обществе великого сыщика, научили меня не беспокоить его, когда он искал уединения. Но на сей раз сплин слишком затянулся.

– Читайте же, Уотсон, – нетерпеливо повторил Холмс.

Он впервые за четыре дня проявил интерес хоть к чему-то, и это обнадеживало. Я развернул принесенную газету:

– Тридцатого августа сего года у жены доктора Бенджамена Прюэтта родился сын…

– Несомненно, прекрасное известие. Однако я не расположен к праздному чтению. Листайте дальше, Уотсон, найдите лондонские новости.

– Чудовищное убийство в Ист-Энде, – прочел я. – Вчера, ранним утром, в темном переулке Томас-стрит случайными прохожими было обнаружено тело молодой женщины. У жертвы перерезана гортань, вскрыта брюшная полость, вынуты внутренние органы…

Горло перехватил спазм, я замолчал и откашлялся.

– Он вернулся, – кивнул Шерлок Холмс и вдруг спросил: – Скажите, Уотсон, вы ее видите?

Я проследил за его взглядом:

– Разумеется. Правда, вашу этажерку скоро будет трудно разглядеть из-за груды бумаг…

– Нет, не этажерку. Ее. Даму в белом, – мой друг указал пальцем в угол. – Понимаете, Уотсон, этот призрак досаждает мне уже две недели.

Я внимательно всмотрелся в его лицо – остекленевшие глаза, покрасневшие воспаленные ноздри…

– Дорогой Холмс, прошу: не злоупотребляйте хотя бы кокаином…

Он долго сверлил меня тяжелым взглядом, потом вдруг улыбнулся.

– Я могу не волноваться и отправляться в приемную? Сегодня много пациентов.

Холмс кивнул. Я ушел, совершенно успокоенный: он умел держать слово.

Вернувшись поздно вечером, я услышал звуки скрипки и порадовался за друга: период хандры сменился периодом созерцания, который, в свою очередь, должен был перетечь в период деятельности.

Смена настроения не заставила себя долго ждать: утром Холмс спустился в столовую, свежевыбритый, подтянутый, полный сил. После завтрака, бросив взгляд на каминные часы, он сказал:

– Итак, Уотсон, знаменитый уайтчеплский убийца, он же Джек Потрошитель, снова вышел на охоту спустя ровно шесть лет. А прямо сейчас меня навестит инспектор Стэнли Хопкинс, чтобы попросить об участии в расследовании. И на этот раз я соглашусь.

– Но откуда вы знаете?..

– Элементарно, Уотсон. Стэнли Хопкинс прислал позавчера вечером письмо и предупредил о визите.

Потрошитель… я почувствовал ужас.

Раздался стук дверного молотка, следом – дребезжащий голос нашей домохозяйки:

– Мистер Холмс, к вам мистер Хэнли Стопкинс…

– Миссис Хадсон стала совсем плоха, – вздохнул мой друг.

В гостиную вошел худощавый человек лет тридцати. Он отказался от завтрака, опустился в кресло у окна и хмуро спросил:

– Вы приняли решение, мистер Холмс?

– Я согласен. Следовало заняться этим делом шесть лет назад, но тогда оно меня не заинтересовало.

– Поспешим, джентльмены, – Стэнли Хопкинс поднялся. – Кеб ждет на улице.

– Вы с нами, Уотсон? – спросил Холмс, надевая шляпу.

По субботам у меня не было пациентов, поэтому я охотно согласился, даже не спрашивая, куда мы направляемся. Но пока мимо проплывали улицы, подернутые утренним туманом, я ощущал, как по спине пробегает неприятный холодок, а грудь словно сдавило обручем – дурное предчувствие.

Кеб остановился у небольшого обшарпанного сарая на Олд-Монтагью-стрит – морг Уайтчеплского работного дома. Хопкинс позвал сторожа, и мы вошли внутрь.

Здесь было тихо, темно, пахло нечистотами и смертью. Под ногами что-то едва слышно потрескивало.

– Вши, – коротко пояснил сторож.

Она лежала на грязном столе – обнаженная, ничем не прикрытая. Плоть на животе, вырезанная квадратом и откинутая, словно фартук, давала возможность видеть темно-багровое нутро, в котором шевелились белесые личинки мух. Выпученные глаза и распахнутый в немом крике рот тоже были полны ими. На горле краснел широкий полумесяц раны.

– Доброе утро, джентльмены, – подошел немолодой мужчина с седыми усами, поставил на край стола чемоданчик, достал инструменты.

– Доктор Ральф Лльюэллин, – представил инспектор. – Доктор осматривал тела жертв шесть лет назад и теперь любезно согласился помочь.

– Я настаиваю на совместной работе с доктором Уотсоном, – заметил Холмс. – Он опытный врач, когда-то был военным хирургом.

Мы приступили к осмотру тела.

– Внутренности в тазу под столом, – сказал доктор Лльюэллин. – Убийца извлек их и уложил на правое плечо жертвы.

Сердце жгла жалость. Никто не позаботился закрыть глаза несчастной, никто не набросил простыню на это скрюченное тело…

Я исследовал брюшную полость, потом присел и, стараясь не дышать, поворошил пинцетом груду кишок в тазу.

– Почки удалены, но их нигде нет.

– Совершенно верно, коллега, – подтвердил доктор Лльюэллин. – Вероятно, убийца унес их с собой.

– Как и шесть лет назад, – мрачно проговорил Стэнли Хопкинс. – Хотел бы я знать, зачем ему внутренности женщин?

– Насколько помню, в одном из писем полиции, в восемьдесят восьмом, Потрошитель сознался, что ест их, – ответил доктор Лльюэллин.

Чудовищное предположение! К горлу подкатила тошнота.

– На этот раз никаких писем, – вздохнул Хопкинс.

– За свою практику я повидал многое, – пробормотал доктор, – но то, что творит этот монстр, приводит меня в ужас. Поистине, он хуже зверя! Страшно подумать, какие муки приняла бедняжка…

– У нее выпучены глаза, – сказал я. – Возможно, прежде чем перерезать горло, ее придушили. Тогда девушка потеряла сознание и не почувствовала боли.

– Да, похоже на то… Характер порезов позволяет предположить, что раны нанесены левшой, – добавил доктор. – Еще в прошлый раз я убедился: убийца хорошо знает анатомию и умеет обращаться с ножом. Надо искать среди врачей и мясников.

Я согласился со всеми утверждениями.

– Это Джек Потрошитель, никаких сомнений, – прошептал инспектор Хопкинс. – Как думаете, мистер Холмс… Мистер Холмс!

Мой друг не обращал никакого внимания на разговор. Он вяло помахивал руками перед лицом – возможно, отгонял мух, которых здесь действительно было много. Потом подошел, склонился над убитой, внимательно вгляделся в искаженное лицо и вдруг вздохнул:

– Нет, не она…

Стэнли Хопкинс вцепился в эти слова, как бульдог в кость:

– Вам показалось, вы знали ее? Вспомните, мистер Холмс.

– Нет, нет. А что, инспектор, установить личность жертвы не удалось?

– После статей в газетах приходили люди, у которых пропали дочери, сестры, жены… Ее никто не опознал. Констебли с фотографией девушки обошли все злачные места Уайтчепела, опросили завсегдатаев – но и те ничего не сказали.

– Злачные места? – прищурился Холмс. – А почему вы решили, Хопкинс, что эта молодая особа отличалась легким поведением? Пусть покажут ее одежду и исподнее.

Служитель морга принес узелок, развернул, встряхнул. Шерлок Холмс минуту разглядывал окровавленное тряпье, потом кивнул:

– Как я и думал. Это платье бедной, но благонравной девушки. Взгляните: глухой воротничок, застежка под горло, никаких попыток оживить серый наряд. Проститутки, даже самые дешевые, всегда пытаются украсить свои лохмотья. А белье, корсет? Они не предназначены для того, чтобы наскоро освобождаться от них в подворотне. Нет, джентльмены, это порядочная девушка.

– Но Потрошитель всегда имел дело только с продажными женщинами, – растерянно произнес Хопкинс.

– Значит, у него поменялись вкусы, – Шерлок Холмс приподнял руку покойницы. – Джентльмены, обратите внимание на характерный коричневый цвет ногтей и кончиков пальцев. Такое бывает при работе с фосфором. Жертва трудилась на спичечной фабрике, там и следует искать. Раз не нашлось близких, скорее всего, девушка была приезжей. Где живут одинокие фабричные работницы? Опросите владельцев дешевых пансионов. А теперь поедемте, я хочу осмотреть место преступления.

Темный переулок на Томас-стрит, казалось, полнился зловещими тенями. Здесь было сыро и промозгло, несмотря на сентябрьское тепло.

– Тут она лежала, – Хопкинс указал на мостовую, с которой кто-то уже смыл кровь.

Шерлок Холмс двинулся вдоль стены дома, внимательно глядя под ноги и помахивая руками, словно разгонял дым. Мы пробыли в переулке час. За это время мой друг исследовал землю, тротуары, траву и стены домов.

– Странно, – наконец сказал он, – но я не нашел ни одной улики.

– Может быть, потому что их нет? – заметил я.

Холмс наградил меня задумчивым взглядом:

– В таком случае, Джек Потрошитель очень поумнел за шесть лет…

Больше искать здесь было нечего, и мы отправились на Бейкер-стрит. Остаток дня провели каждый за своими делами.

Меня не покидало ощущение тревоги. Из мыслей не шло изуродованное лицо покойницы, я ощущал себя разбитым и счел за благо лечь пораньше. Но этой ночью мне не суждено было выспаться.

Едва я задремал, раздался тихий скрип. Вздрогнув, я открыл глаза, зажег лампу и увидел, как дверца шкафа медленно распахивается. Охваченный странным оцепенением, я не мог даже пошевелиться, наблюдая за существом, которое неуклюже выползало из шкафа. Хотел закричать, но не сумел – горло стянуло судорогой.

Это была девушка, убитая на Томас-стрит. Голая, скрюченная трупным окоченением, пошатываясь и придерживая почти отрезанную голову, она двинулась ко мне. Из глазниц падали на ковер извивающиеся черви.

Я вздрогнул, наконец закричал… и проснулся, ощутив невероятное облегчение оттого, что призрак был лишь сном.

Ответом мне был вопль:

– Что вам угодно, леди?!

Узнав голос Шерлока Холмса, я вскочил, схватил с прикроватного столика револьвер и ринулся в комнату друга. Тот стоял, прижавшись спиной к стене, выставив перед собой клюшку для гольфа.

– Что происходит, Холмс? Вы с кем тут?

Он словно очнулся:

– Так, не обращайте внимания, Уотсон. Дурной сон.

Я согласно кивнул, пожелал спокойной ночи и вышел, стараясь не задумываться, почему Холмс спал в костюме и стоя у стены.

Остаток ночи я дремал вполглаза, то и дело просыпаясь от жутких видений. Утром ощущал себя еще более уставшим, чем вчера, а душу томили тяжкие предчувствия.

После завтрака Холмс сразу удалился в свою комнату. Я отправился по делам, а вечером, вернувшись, зашел к нему, чтобы выпить по стаканчику. Мой друг сидел за столом, разложив перед собой несколько фотокарточек и листов бумаги.

– Нет, Уотсон, как хотите, но это не подражатель, – сказал он. – В обоих случаях убийства совершил человек, в совершенстве знавший анатомию. И шесть лет назад, и сейчас он особым образом раскладывал внутренности жертв и что-то из них забирал с собой. И тогда, и теперь это был левша. Кстати, о последнем факте полиция умолчала, в газетах ничего не писали – подражатель не мог об этом знать. Это Потрошитель собственной персоной… В полицейских документах нашлось предположительное описание преступника. Всех жертв перед смертью видели с высоким, подтянутым, военной выправки мужчиной в простом костюме и охотничьей шляпе. У него были черные волосы и черные усы.

Страницы: «« ... 89101112131415 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Анекдоты занимают главенствующее место среди произведений юмористической направленности и отличаются...
Андрей Дементьев – один из самых любимых поэтов России. Его стихи и песни знают многие поколения наш...
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....