Призраки и пулеметы (сборник) Левицкий Андрей

– Ну так что? Он поскользнулся, упал, покатился, затем ударился виском о камень?

– Если бы дело обстояло так, как вы говорите, инспектор, мы бы обнаружили обширные гематомы в месте удара. Однако их нет. Несчастному сначала переломили шею, а уже потом, спустя несколько часов, когда тело уже достаточно остыло, проломили голову.

– С вашего позволения, Грегсон, теперь я осмотрю труп.

Инспектор развел руками:

– Валяйте. Я как чувствовал, здесь что-то нечисто, – Грегсон отошел в сторону, устремив взгляд в направлении паба «Черный монах», где сейчас было сухо, тепло, не дул промозглый ветер, никто не подсовывал загадок, зато подавали прожаренный ростбиф.

– А вот это интересно. Грегсон, прошу вас, идите сюда.

– Что еще? – тяжело вздохнул полицейский.

– Вот, посмотрите, – Холмс протянул инспектору сложенные щепотью пальцы.

– Это песок или я чего-то не понимаю?

– Верно, песок, – Холмс растер песчинки между пальцами. – И заметьте, сухой песок.

– Чрезвычайно ценное наблюдение. Но что это дает нам?

– Как по-вашему, Грегсон, что сухой песок делает за воротником покойного доктора права?

– Ума не приложу. Может, он свалился в песчаный карьер?

– Ну конечно. Сломал там шею, а потом в мертвом виде пришел сюда досаждать полиции. А по дороге еще зашел дать объявление в «Times». Не знаю, расстроит вас это или обрадует, но у покойника есть алиби. Упади он в карьер, песка было бы значительно больше, и это был бы мокрый песок.

– И то верно. Всегда вы со своими шарадами, Холмс! Может быть, вы уже знаете, кто убийца?

– Пока нет, инспектор. Однако могу вам сказать, что это был мужчина, примерно шести футов, – детектив задумался, что-то вычисляя, – шести футов трех дюймов ростом, вероятно, крепкого телосложения. Возможно, француз или же моряк, бывавший во Франции.

– Из чего это следует?

– Все очень просто. Орудием убийства послужила так называемая «марсельская колбаса» – попросту туго набитый песком мужской носок. Как вы сами можете убедиться, удар был нанесен сверху вниз одним резким точным движением, причем с немалой силой. Учитывая рост покойного мистера Рихтера и место перелома, удар был направлен под углом примерно тридцать градусов, что в результате дает нам рост примерно шесть футов три дюйма. Будь убийца выше, смещение позвонков пошло бы резко вниз. При ударе, должно быть, носок зацепился за целлулоидный воротничок и порвался, вот песок и просыпался.

– Пожалуй, верно.

– После убийства неведомый нам пока персонаж, вероятно, спрятал тело в повозке, идущей к рынку. Однако на одежде жертвы нет следов волочения. Следовательно, убийца без особого труда поднял мертвое тело, чтобы положить его в возок. А это говорит о немалой физической силе. Здесь, на подъеме Сноу-Хилл-стрит, тело вывалилось.

– Но, может быть, это был не один человек?

– Возможно, но маловероятно. Если бы это было подготовленное убийство, совершенное группой лиц, вряд ли злоумышленники доверились бы столь ненадежному оружию, как старый носок. Подозреваю, мы имеем дело с ограблением, только закончилось оно совсем не так, как задумал преступник.

– Вот тут, Холмс, вы не правы. В карманах несчастного при досмотре найдены серебряные часы и два фунта с мелочью.

– Два фунта с мелочью? – переспросил Холмс. – Грегсон, вам эта сумма ничего не напоминает?

– А что она может напоминать?

– Два фунта шесть шиллингов стоит ужин на двоих в любом пабе на берегу Темзы. Пинта эля потянет от трех до пяти пенсов…

– Вы хотите сказать, что этот доктор права ужинал с кем-то в районе доков, расплатился, получил сдачу, затем был убит и привезен сюда?

– Вы быстро соображаете, Грегсон, мне это всегда в вас нравилось. Вернее всего, несчастный действительно ужинал там, скорее всего, у пирса святой Екатерины. Там обычно сгружают привезенное в Лондон пиво.

– А около пяти тридцати утра, – продолжил Грегсон, – бочонки развозят по лондонским пабам. В том числе и сюда, – он ткнул в сторону рынка.

– Верно. Значит, нам предстоит отыскать рослого сильного мужчину, возможно француза, отиравшегося с вечера в пабах возле пирса святой Екатерины.

В лондонских доках кипела работа. У бортов и на палубах кораблей, стоявших на ремонте, деловито сновали рабочие, слышался железный скрежет, удары молота, надрывный гул лебедок и подъемников.

– Зачем мы сюда приехали, Шерлок? – морщась от какофонии металлических звуков, спросил доктор Ватсон. – Неужели вы думаете, что полиция не справится с поиском высокого французского моряка?

– Может, и справится, друг мой. Но, как знать, вдруг француз (если это, конечно, француз) уже ушел в море или уйдет в ближайшие часы. Пока инспектор Грегсон получит разрешение от суперинтенданта на работу в месте, которое относится к юрисдикции речной полиции, пока съездит в Уоппинг, чтобы договориться о сотрудничестве с их управлением, пока те выделят сержанта с парой констеблей, след, как говорят охотники, может простыть. Думаю, старина Грегсон не обидится, если мы окажем ему небольшую услугу и найдем если не самого убийцу, то хотя бы что-нибудь, позволяющее установить его личность.

– Но для этого придется обойти десятки портовых таверн! – Ватсон прикрыл рукой нос. От берега Темзы, где как раз разгружались рыболовные шхуны, ветер нес запах, способный остановить наступление вражеской армии.

– Полагаю, совсем не так много, мой дорогой друг, – Холмс невозмутимо покачал головой. – Скорее всего, доктор права не стал бы ужинать в совсем уж гнусной дыре. То есть, искать следует паб, в который не стыдно было бы зайти джентльмену. При этом он находится поблизости от проезжего тракта. Вероятно, повозки с пивными бочками стоят здесь каждое утро, ожидая вердикта карантинного врача порта, и убийца, скорее всего, об этом знал. Как знал и то, куда поедут возницы. И еще, Ватсон, у нас есть очень важная зацепка.

– Какая же?

– Песок! Я не сомневаюсь, что он был взят из пожарного ящика. Где еще в такую пору можно найти сухой песок? И если я прав, там должен остаться след. Пусть не столь отчетливый, как в случае с мокрым песком, но все же достаточный, чтобы указать, что мы движемся в верном направлении.

– Но ведь убийце ничего не стоило спрятать этот след. Всего лишь разровнять…

– Да, мой друг, вы абсолютно правы. Но, как мне представляется, преступник вовсе не собирался убивать господина Рихтера. Должно быть, он хотел его ограбить, но удар оказался чересчур сильным и метким.

– Но ведь этот негодяй так и не ограбил свою жертву!

– Я уверен в обратном, Ватсон. Он взял столько, что просто не стал возиться с жалкой горсткой шилингов.

– Почему вы так решили?

– Скажите, как по-вашему, друг мой, что могло заставить почтенного доктора права отправиться в лондонские доки на ночь глядя?

– Должно быть, здесь у него была назначена какая-то встреча.

– Я тоже так думаю. Ужин был рассчитан на двоих. Более того, поскольку граф Турнин любезно сообщил нам, что господин Рихтер имел непосредственное отношение к банде налетчиков, грабивших банки, то очень может быть, что «бельгиец» приходил сюда получить свою долю награбленного.

– Да, я как-то не подумал об этом. Но почему вечером?

– Это очевидно, Ватсон. Потому что утром и днем человек, передававший деньги, занят. Причем настолько, что у него нет времени отлучиться со своего места даже на пять минут.

– Вы это говорите, как будто знаете, что это за человек.

– Я подозреваю, мой друг. Видите ли, во вчерашнем «Times», была заметка о том, что после ходовых испытаний в Британию из России прибыл эскадренный миноносец «Светлейший», построенный на Ярмутской верфи. Испытания выявили конструктивные недоработки паровой машины. Таким образом, резонно предположить, что деньги в Англию были доставлены именно этим кораблем и господин Рихтер встречался с кем-нибудь из членов экипажа. Возможно, с одним из младших офицеров – их личные вещи досматривают менее тщательно, нежели вещи простых матросов.

Вывеска паба «Винджамер» изгибалась раздутым парусом, некогда белым, но посеревшим от лондонской копоти. На застекленных дверях красовалось изображение барков, идущих круто к ветру на всех парусах. Пожарный щит с баграми, ведрами и ящиком песка виднелся чуть в стороне от входа под аркой, ведущей на задний двор трактира.

– Не правда ли, место, удобное для засады? – Холмс повернулся к доктору. – Над входом фонарь, но вряд ли от него много света, – детектив поднял крышку ящика. – А вот и след. Полюбуйтесь, друг мой, кто-то явно загребал песок рукой. Вот, даже нитка осталась, – Шерлок покрутил в пальцах короткую черную нить. – Хлопок.

Хозяин паба, краснолицый здоровяк, почтительно склонив голову при виде посетителей, по виду добропорядочных джентльменов, любезно проворковал:

– Одно мгновение, господа, сейчас вас обслужат, – и тут же, без малейшей паузы, рявкнул: – Билли, убрать четвертый столик!

– Вы, должно быть, в прошлом боцман? – осведомился Холмс.

– Да, но как вы догадались, сэр?

– У вас обветренное лицо, характерная манера отдавать указания, и кроме того, перед тем, как позвать слугу, вы сжали кулак перед грудью так, будто надеялись обнаружить там боцманскую дудку.

– Угадали, сэр, – хозяин паба расплылся в улыбке, – Майкл Прэджел к вашим услугам. В прошлом старший боцман на барке «Викинг». Желаете виски, джин?

– Пожалуй, джин, – Холмс вопросительно поглядел на друга. Тот утвердительно кивнул. – Два джина.

– Желаете отобедать? У меня есть маринованный кальмар по-шанхайски. Пальчики оближете!

– Может быть, позже. Я бы хотел задать несколько вопросов.

Во взгляде хозяина мелькнула настороженность.

– Джентльмены из полиции?

– О нет, но скоро в вашу тихую гавань может нагрянуть детектив-инспектор Грегсон с дюжиной констеблей, которые способны перевернуть «Винджамер», как говорится, «оверкиль». Так что, поверьте, я лишь хочу помочь вам избежать лишних хлопот.

– У меня все бумаги в порядке, ничем таким я не торгую.

– Не стоит волноваться, мистер Прэджел. Просто ответьте мне на несколько вопросов, и, даю вам слово джентльмена, гроза пройдет мимо.

– Если смогу, – буркнул хозяин бара.

– Скажите, любезный, вчера, ближе к вечеру, здесь ужинал невысокий крепыш, прилично одетый, с залысинами.

– Да, да, можете дальше не говорить. Был такой. Глаза с прищуром, по-нашему говорит хорошо, но с легким акцентом. Был. Долго сидел, ждал русского мичмана.

– Мичмана? – переспросил доктор Ватсон, – вы уверены?

– Уж поверьте мне. В Иокогаме мы насмотрелись на русских моряков – стояли борт о борт с русским клипером «Наездник».

– Вы были правы, Холмс, – Ватсон пригубил джин, – действительно офицер.

– Так вот, – продолжил старый боцман, – этот русский принес тому, с залысинами, саквояж. Такой потертый. Я еще удивился, офицер с саквояжем, знаете ли, выглядит довольно нелепо. Потом они немного поговорили, мичман доел свой ужин, выпил бренди и ушел. Хорошее бренди, отборное, темное, урожая тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, по восемь шиллингов два пенса за бутылку…

– Может, вы слышали, о чем они говорили?

– Нет. Да они вообще мало говорили, к тому же не по-английски. Потом этот, с залысинами, еще немного посидел, допил пиво, ну и тоже потом ушел.

– Было ли в его поведении что-нибудь необычное?

– Да, он достал из саквояжа купюру в пятьдесят фунтов и хотел ею расплатиться. Но я уже отправил деньги в банк, и вечерней выручки не хватило на сдачу. Да и откуда? Целых пятьдесят фунтов! Я когда боцманом служил, столько за полгода получал! А моя кухарка и в год столько не видит!

– И что же ваш посетитель?

– Ну, попрепирались мы немного: он говорил, что еще, мол, кэб брать, а уж с кэбменом и вовсе такой банкнотой не рассчитаться. Но под конец как миленький достал пять фунтов.

– А затем сунул купюру в саквояж и вышел, – продолжил Холмс.

– Все так и было! Сэр, вы меня в чем-то подозреваете?

– Ни в малейшей степени, добрейший мистер Прэджел. И последний вопрос. У вас тут вчера в то же время, что и эти двое, сидел высокий моряк, возможно француз?

– А, этот… – скривился хозяин паба. – Андре Мениль с «Аризоны». Он и впрямь француз, но уж десять лет плавает на североамериканских кораблях.

– Вы его давно знаете?

– Да кто его тут не знает? Силач, каких мало, но и выпивоха не приведи господь. Вчера он и впрямь тут сидел, потом еще до этого, с залысинами, ушел, потом вернулся, часа этак через три, отдал мне долг. Я ему почти месяц в долг наливал. Да ему в каждом пабе в долг наливают. Лишь бы не буянил. А так он всегда отдает, как деньги получает. Вчера сказал, что нынче выходит в море, и ему, значит, выплатили фрахтовые.

– Замечательно, а скажите, мистер Прэджел, вы не знаете, куда он направился, быть может, назвал судно?

– Так это, он там, спит.

– Где спит?

Хозяин кивнул за стойку:

– У меня там, за баром, пара комнат для клиентов. Если кто чересчур крепко погуляет… Андре после того, как вернулся, так набрался, не то что трап – где корма, где нос не различил бы.

Холмс вздохнул с невыразимым чувством удовлетворения и одновременно печали:

– Все сходится. Доктор, будьте любезны, сообщите ближайшему констеблю, что мы ждем мистера Грегсона с тремя-четырьмя крепкими парнями в пабе «Винджамер».

Граф Турнин с любезным поклоном принял у миссис Хадсон чашку чаю.

– Скажите, правда ли ваша царица Александра предпочитает чай с молоком? – поинтересовался Холмс, выпуская дым из трубки. – Меня бы это не удивило, ведь ее величество росла при дворе нашей славной королевы Виктории.

– Говорят, ее императорское величество предпочитает черный или зеленый чай.

– Как хотите, решительно не понимаю, зеленый чай со штруделем…

– Не имел чести быть приглашенным к трапезе государя. По рангу мне подобает во дворце лишь стол второго разряда, и то лишь в часы дежурства. Насколько мне известно, к чаю традиционно подаются булочки с шафраном. Этот обычай был заведен еще при Екатерине Великой. Однако к чему все эти расспросы?

– Ну что вы, просто беседа за чаем. Надеюсь, граф, вы удовлетворены результатами расследования?

– Да, вполне, – помощник военного агента развел руками. – Глупейшая смерть.

– Полностью с вами согласен. Совсем недавно заходил инспектор Грегсон. Его ищейки действительно нашли саквояж там, где его припрятал бедняга Мениль. Представляете, там было двадцать пачек пятидесятифунтовых банкнот. Сто тысяч фунтов – огромные деньги! Грегсон сказал, что Скотланд-Ярд примет их, а затем передаст вашему посольству. Вам желательно зайти, не откладывая, в Департамент уголовных расследований, – Холмс пристально глянул на гостя.

– Это уже не моя забота, – отмахнулся граф Турнин. – В посольстве достаточно чиновников, которые займутся финансовыми вопросами. А я сегодня же отбываю, – штаб-ротмистр вытащил плотный синий конверт.

– Здесь тысяча фунтов. Это ваш гонорар. Надеюсь, вы сочтете его приемлемым; если нет, только скажите.

– Вполне, – Шерлок Холмс достал одну из пятидесятифунтовых купюр и улыбнулся. – Осталось лишь одно.

– Что же?

– Мой вопрос. Помните, в самом начале…

– Да, да, конечно, я вас слушаю.

– Кто вы на самом деле и для чего затеяли весь этот маскарад?

– Вы забываетесь! – помощник военного агента резко поднялся, всем видом изображая негодование. Затем вдруг рассмеялся и, махнув рукой, сел на место.

– Впрочем, кому я это говорю?! Мистер Холмс, я не знаю, на чем прокололся, но, должно быть, вы полагаете меня каким-нибудь шпионом или хитроумным налетчиком, выслеживающим сбежавшего сообщника.

– Нечто подобное приходило мне в голову, но тогда вопрос ограничился бы второй частью. Это ведь с вашей легкой руки в «Times» напечатали, что делом занимается Грегсон, а затем позвонили из русского посольства с просьбой, чтобы именно он вел это дело.

– Да.

– Зачем?

– С инспектором Грегсоном вы обычно легко находите общий язык.

– Это правда, – кивнул Холмс, – вы хорошо осведомлены о моих предпочтениях, как и о нравах русского двора. Даже забавно думать, что вас так глупо выдал звон шпор.

– В каком смысле?

– В прямом. После дела о браслетах императрицы Феодоры мне довелось побывать в Санкт-Петербурге, где я ко взаимному удовольствию общался со многими вашими генералами и офицерами. Все чины русской гвардейской кавалерии заказывают себе шпоры исключительно в мастерской некоего Савелова. Его изделия отличаются особым малиновым звоном, совсем не таким, как у вас, граф Турнин. Или вам угодно пользоваться каким-нибудь другим именем?

Офицер немного помолчал, обдумывая то, что считал нужным сказать:

– Мистер Холмс, я действительно граф Турнин, если вас это интересует. Но в одном вы правы. Я не служу императору Николаю II. При этом я не шпион и не налетчик, так что если господин Ватсон прячется сейчас за дверью с револьвером в руках, то он может совершенно не волноваться. Однако то, что я вам расскажу, очень желательно, чтобы осталось между нами.

Холмс испытующе поглядел на своего визави:

– Хорошо, пусть будет так.

– Постарайтесь мне поверить. То, что вы услышите, возможно, покажется невероятным, но это чистая правда.

Знаменитый сыщик молча кивнул.

– Относительно вашего времени я живу в будущем, в мире, очень похожем на этот, но все же несколько ином.

– Это что же, шутка?

Граф Турнин устало вздохнул и достал из рукава небольшую коробочку.

– Это не шутка, – произнес он, поднеся коробочку к губам, – это самая настоящая правда. – Закончив говорить, он нажал на кнопку, и коробочка заговорила голосом Холмса: «Это не шутка, это самая настоящая правда».

– Занятная вещица.

– Очень занятная. С ее помощью я могу прослушивать и перехватывать любой телефонный разговор в Лондоне, даже не приближаясь к кабелю. При этом при необходимости обе стороны будут слышать нужный текст, произнесенный любым измененным голосом.

– Позвольте полюбопытствовать.

– Сделайте любезность, смотрите. Итак, мистер Холмс, я сотрудник Института Экспериментальной Истории и прибыл в начало ХХ века, чтобы пролить свет на загадочную смерть в вашем мире того самого господина Рихтера.

Настоящая фамилия его – Ульянов. Владимир Ильич Ульянов, помощник присяжного поверенного. Этот человек действительно имеет отношение к банде грабителей банков некого Иосифа Джугашвили. Деньги, на которые позарился Андре Мениль, были переданы из России для проведения второго съезда Российской социал-демократической рабочей партии, который должен состояться в августе этого года. Это очень важный съезд. На нем должно было произойти разделение социал-демократов на большевиков и меньшевиков. Понимаю, что для вас эти названия пустой звук, но, поверьте, этот звук пострашнее орудийной канонады.

В нашем мире большевики во главе с этим Ульяновым свергли царя и пришли к власти, воспользовавшись ужасной войной, получившей название Первая мировая. Она унесла десятки миллионов жизней. Российская, Австрийская, Германская и Османская империи обратились в прах. Британская выстояла, но с великим трудом.

Согласитесь, зная это, необходимо было выяснить, что стоит за таинственной смертью господина Ульянова. Чей-то политический расчет, месть или что-то еще. Иначе сложно было бы просчитать варианты последствий.

– И что же будет? – почти завороженно спросил Холмс.

– Вероятно, уже не будет партии большевиков, а следовательно, в конце Первой мировой войны Россия не выйдет из нее, бросив союзников, и не будет сама брошена на произвол судьбы. Это позволит закончить боевые действия примерно на полгода раньше. Германия вновь, как столетие назад, будет разделена на ряд королевств и не сможет начать Вторую мировую войну, еще более кровопролитную, чем первая.

– Но первой войны не избежать?

– Нет, – покачал головой граф Турнин, – однако вы можете помочь своей державе.

– Чем же?

– Этого я вам сказать не имею права, но, уверен, вы сами поймете. А сейчас позвольте откланяться, – граф Турнин поднялся, щелкнул каблуками, печально склонил голову и направился к двери. Через несколько секунд его шаги на лестнице стихли.

Дверь соседней комнаты приоткрылась, и доктор Ватсон быстрым шагом вошел в гостиную:

– Вы отпустили этого странного человека, Холмс?

– Что за нелепый вопрос, конечно отпустил.

– Но он же безумец! Или авантюрист!

– И те и другие вне моей компетенции, Ватсон. Займемся делом насущным. Буква «S» – spy. Шпионы!