Страсть и расчёт Остен Эмилия
– Вот уж точно не Мортимер, – ужаснулась Луиза.
– Тогда дай графу шанс, – повторила Анна.
– Я и так дала ему шанс. Точнее, он вырвал у меня обещание, что я подарю ему этот шанс: если ему удастся устроить одно дело с железными дорогами, то я уеду с ним в Рэйвенвуд и дам ему возможность стать для меня настоящим мужем. Не знаю, правда, что он под этим подразумевает…
– Наверное, любовные утехи, – попыталась пошутить Анна.
– Если бы жизнь состояла только из них! – вздохнула Луиза.
– Тогда бы все быстро умерли от голода.
– Кстати, о голоде, – встрепенулась Луиза. – Обед, наверное, уже давно подан. Пойдем, продолжим разговор в столовой.
За обедом девушки старались не касаться грустных тем, обсуждая сплетни, что занимали умы столичного светского общества с тех пор, как молодожены покинули Лондон. Анна рассказала о тех пари, что заключают в гостиных и клубах, а Луиза предложила сделать определенные ставки и поделить прибыль пополам. Информация о дружбе мисс Суэверн и графини Рэйвенвуд еще не стала достоянием общественности, так что можно было воспользоваться ситуацией. Анна сначала возражала, считая это нечестной игрой, но вскоре согласилась.
Обед с Пэджетом привел к тому, что Руперт получил приглашение нанести визит маркизу Лентеллу, крупному чиновнику Ост-Индской компании, который в настоящее время находился в Лондоне и должен был принять решение о том, какая из конкурирующих компаний получит заказ на строительство нескольких железнодорожных линий, призванных соединить основные центры Британской Индии. Да, из разговора с Пэджетом Руперт отлично понял, какой это лакомый кусок: государственный заказ на такое масштабное строительство. Если вопрос уладится, то можно будет сослать в Индию этого заносчивого мерзавца Фланнагана… Оставалось подготовиться к встрече с маркизом Лентеллом, ведь там придется доказать, что именно «Грэхем и Ко» – достойнейший выбор. Можно, конечно, – и это было бы правильным решением – позвать с собой Фланнагана и предоставить ему возможность убедить маркиза, но Руперту не хотелось уступать этому шотландцу ни унции своей славы. Луиза должна знать, что контракт получен исключительно благодаря графу Рэйвенвуду, только тогда пари будет считаться выигранным.
Когда граф вернулся домой и поинтересовался у первого попавшегося слуги, где графиня, ему вежливо сообщили, что хозяйка читает в саду. Действительно, Луиза сидела на скамейке под розами с книгой в руках.
– Может быть, мне переехать во флигель, чтобы ты снова мне улыбнулась? Чтобы снова пришла ко мне?
Луиза вздрогнула и выронила книгу, которую держала в руках, но так и не раскрыла.
– Мне кажется, что все затевалось для того, чтобы граф Рэйвенвуд переехал из флигеля в дом.
– Все затевалось для того, чтобы мисс Луиза Грэхем стала графиней Рэйвенвуд. Причем это было нашей общей целью. – Руперт поднял руки в жесте примирения. – Я не хочу снова спорить об этом. Я вообще не хочу спорить. Особенно здесь, на этой скамейке.
Луиза продолжала настороженно молчать. Руперт осторожно присел рядом, стараясь даже не коснуться ее юбок. Так будет безопаснее.
– Я просто хочу сообщить тебе, что я устроил встречу с маркизом Лентеллом. Завтра, в три пополудни, в его кабинете в конторе Ост-Индской компании.
– А Мортимер вернулся ни с чем.
– Есть двери, которые открываются только для графа Рэйвенвуда и остаются наглухо запертыми для Мортимера Фланнагана.
– Что ж, поздравляю, ты достиг определенных успехов.
– Определенных успехов? – искренне возмутился Руперт. – Мне кажется, это победа.
– По условиям пари ты должен добиться заключения контракта, а не просто получить приглашение от Лентелла. Он может выслушать предложение и отказаться сотрудничать.
– Вот об этом я и хочу поговорить. Мне нужна твоя помощь, чтобы подготовиться к встрече с маркизом.
– Это будет нечестно.
– Да, я знаю.
– И это тебя, конечно же, не останавливает.
– Я мог просто повести разговор так, что ты сама бы мне все рассказала. Но я прошу помощи и сожалею, что не сделал так раньше.
– В каком смысле?
– Я не поговорил с тобой честно до свадьбы, и это было не просто ошибкой, это было трусостью с моей стороны. А я не хочу больше лгать. И уж тем более мне противно быть трусом.
– Похвально, – пожала плечами Луиза. – Но я не буду тебе помогать с контрактом. Даже если это приведет к его потере. Мы заключили пари.
– Я попытался, – улыбнулся Руперт. – Лучше спросить – и получить отказ, чем не спросить вообще. И, кстати, о вопросах: у нас есть приглашение на званый ужин у Гринуэев.
– Мы же не развлекаться приехали. К тому же я в трауре.
– Ты уже можешь надеть фиолетовое, а ужин – это не бал. Я уверен, что твой отец сказал бы, что любовь к нему – в твоем сердце, а не в черном платье. И еще: у Гринуэев мы встретились впервые.
– Сколько доводов!
– Соглашайся.
– Только ужин?
– Один танец?
– Тебе говорили, что иногда ты не умеешь вовремя остановиться?
– Ни разу. Один танец? Вальс?
– Хорошо. Один танец.
Луиза смотрела в зеркало, как Мойра заканчивает укладывать ее заплетенные волосы в вечернюю прическу. Почему она согласилась пойти к Гринуэям? Потому что Руперт попросил. Это было абсолютной правдой. Просто потому что он сидел рядом и она чувствовала его тепло, потому что он сделал все, чтобы не начать снова спорить и ссориться. Просто попросил. Странно, но здесь, в Лондоне, в этом доме, Руперт как будто снова стал тем человеком, которого она захотела, стал графом ее мечты. Родные стены помогают? Глупости. Но все же она идет с ним на званый ужин. А завтра Руперт может заключить контракт – и выиграть пари. Тогда он увезет ее в Рэйвенвуд и… О том, что будет дальше, Луиза боялась думать, боялась, но все же постоянно возвращалась мыслями к тому, что означает «жить как муж и жена».
Прибытие графа и графини Рэйвенвуд не осталось незамеченным: все разговоры стихли на мгновение, а потом продолжились с утроенной силой. Светское общество спешило обсудить уже ставший историей поспешный брак, а также строило предположения насчет дальнейшего развития событий. Графине удивительно шел глубокий темный оттенок фиолетового шелка, из которого было сшито ее платье, а граф был, как всегда, очарователен. Скоро Луиза сама не заметила, как оказалась вовлечена в оживленную беседу со знакомыми и не очень знакомыми дамами, которые желали поближе сойтись с графиней Рэйвенвуд. Когда-то эти же леди не особо стремились подружиться с мисс Грэхем. Тем не менее Луиза получила от беседы определенное удовольствие. Например, ей понравилось смотреть, как дамы не находят слов и краснеют, если слышат что-то, что, по их мнению, не должна произносить юная леди, пусть даже замужняя.
А еще Луиза почувствовала необъяснимое облегчение, избавившись от общества Мортимера. Раньше, до знакомства с графом, Фланнаган был вполне приятным собеседником и товарищем по детским играм. Сейчас же он раздражал Луизу даже больше, чем граф в самые ужасные моменты их отношений, хотя Мортимер уж точно не делал ничего плохого. Здесь, у Гринуэев, куда Фланнаган попасть никак не мог, Луизе даже дышалось легче.
Графиня ловко отклонила множество приглашений на танец, прикрываясь трауром, так что бальную карточку она даже не стала доставать из сумочки. Однако граф помнил об обещанном вальсе, и, когда заиграла мелодия, под которую они танцевали в тот самый первый раз, Руперт неожиданно возник рядом, словно из-под земли.
– Миледи!
– Милорд!
Он повел ее в танце, и все те ощущения, что вскружили ей голову и зажгли огонь в сердце в первый раз, снова вернулись, как будто и не было никаких ссор и разногласий. И Луиза улыбнулась графу, искренне и беззаботно.
Не то чтобы Руперт действительно надеялся, что один приятно проведенный вечер распахнет для него двери спальни графини, но он все же попробовал. Нет, двери остались заперты, и графу пришлось отправиться спать раньше, так что Руперт проснулся засветло и тут же направился в контору мистера Кортни, прибывшего в Лондон следом за четой Рейвенвудов. Если кто и мог дать графу нужную информацию, так это мистер Кортни.
Через час он вышел от поверенного и подавил желание вытереть пот со лба. Руперт вообще старался не делать лишних движений головой, опасаясь растерять те знания, которые он только что получил. Если граф что-то забудет или перепутает… Это будет конец всему. Уже добравшись до клуба «Эймс», Руперт понял, что совершил ошибку: не нужно было стараться все запомнить, надо было просто взять мистера Кортни с собой на переговоры. С другой стороны, если бы он раскрыл перед поверенным свои планы, эта информация могла бы дойти до Фланнагана, который также собирался зайти к Кортни. Оставалось подождать пару часов, стараясь не трясти головой, а потом все кончится, так или иначе.
Когда Луиза проснулась, было уже за полдень. Хотя вчера они и вернулись от Гринуэев не слишком поздно, уснула она только под утро. Но Луиза никому и никогда бы не призналась, даже под страхом смерти, что сон бежал от нее потому, что она прислушивалась и ждала, что граф попытается войти в ее комнату. Однако из-за двери в гардеробную не доносилось ни звука. Сначала, когда Мойра только вышла из комнаты, Луизе показалось, что ручка двери слегка повернулась, словно кто-то осторожно пробовал, заперта ли спальня, но больше оттуда не донеслось ни звука. А Луиза лежала без сна, вслушиваясь в шорохи старого дома и щебет птиц в саду, а потом проснулись слуги, на улице заскрипели колеса телег, везущих продукты, воду и уголь… Он не пришел. Не захотел нарушать условия пари? Просто вернулся к Гринуэям или пошел в клуб, скоротать ночь за картами?
Когда Луиза спустилась в гостиную, там уже сидел Мортимер, мрачный как туча.
– Доброе утро, – жизнерадостно поприветствовала его Луиза.
– Доброе, если настаиваешь, – ответил Мортимер, по-прежнему хмурясь.
– Как я вижу, ты уже узнал об успехах графа, – проявила догадливость Луиза.
– Я заходил в контору мистера Кортни вскоре после того, как оттуда ушел «его светлость». Конечно, я догадался, зачем он расспрашивал поверенного. Каким-то образом графу удалось добиться встречи с Лентеллом.
– Некоторые двери открываются только для графа Рэйвенвуда, – процитировала Руперта Луиза.
– Ты, кажется, рада, что ему все удается.
– Я рада, что мы получим этот контракт. Это же общее дело, не так ли?
– Да, контракт – это главное. Но я не верю, что граф сумеет убедить маркиза Лентелла.
– О, я бы не была так уверена! – Луизе все чаще и чаще казалось, что Руперт способен уговорить даже чертей в аду не разжигать огонь под его котлом.
– Посмотрим, – мрачно проговорил Мортимер, погружаясь в чтение газеты.
Луиза пожала плечами и пошла в сад: если и придется ждать возвращения графа с переговоров, то она предпочитает делать это в одиночестве.
Руперт вышел из клуба за полчаса до назначенного времени. Идти до конторы Ост-Индской компании было буквально четверть часа, но эти полмили едва не стоили Руперту жизни.
Он шел по тротуару, несколько раз раскланялся со знакомыми, а потом оказался в небольшой толпе, собравшейся у какой-то витрины. Руперта не особо заинтересовало то, на что все смотрели, но он все же бросил взгляд в ту сторону, поэтому толчок в спину получился неожиданным. И неожиданно сильным. Прежде чем Руперт успел опомниться, его снова толкнули, в этот раз сбоку – и он полетел головой вперед на дорогу, прямо под колеса телеги, груженной мешками с мукой.
Потом, пытаясь вспомнить произошедшее, Руперт старался понять, как он смог извернуться и перекатиться через правое плечо под телегу. Переднее колесо проехало в дюйме от его лица, а заднее задело носок ботинка. Те мгновения, пока днище телеги проплывало над ним, показались Руперту вечностью, а первые крики ужаса и удивления донеслись до графа лишь тогда, когда перед глазами оказалось голубое небо и стая голубей, сорвавшаяся с крыши соседнего дома.
Сразу десяток рук подняли Руперта с земли, отряхнули с него пыль, а потом все одновременно стали задавать вопросы и выкрикивать предположения:
– Что случилось?
– Его кто-то толкнул! Я видела!
– А вы видели?
– А кто это был, вы заметили?
– Кажется, он сбежал туда, в переулок!
– Мужчина в зеленой кепке!
– Какой мужчина! Это был другой, парень в куртке!
Руперт, рассыпаясь в благодарностях и извинениях, выбрался из толпы и остановился, раздираемый желанием броситься в погоню. Нет, надо идти на встречу с Лентеллом, а поиски предполагаемого убийцы оставить на потом.
Уже поднимаясь по ступеням конторы Ост-Индской компании, Руперт понял, что получил ответ на вопрос, мучивший его с того первого покушения в Глазго (а теперь он не сомневался, что то происшествие не было случайностью, как и сегодняшнее): за этими случаями стояла не Луиза. У нее не было никаких причин пытаться убить графа сейчас, когда от него зависело заключение контракта. Да и вообще, с момента возвращения в Лондон она, кажется, снова стала благосклонна к нему. Неужели что-то в воздухе Глазго плохо влияло на Луизу?
Руперт внимательно осмотрел свой костюм: кажется, близкое знакомство с мостовой ему не сильно повредило, так что можно было идти к Лентеллу. Удивительно, но тележное колесо, едва не проехавшее по голове, не вытрясло из нее ни одной мысли из тех, что набил туда мистер Кортни. Руперт чувствовал себя в силах не просто убедить маркиза в необходимости отдать контракт именно «Грэхем и Ко», но и выторговать как можно более выгодные условия. Ну что ж, вперед, Макдуф![5]
– Я думаю, ты можешь попросить Мойру упаковать вещи. Завтра едем в Рэйвенвуд. Я уже послал Виггса купить билеты. Думаю, все дальнейшие вопросы по контракту может утрясти Мортимер с помощью Кортни.
Луиза уронила книгу на траву.
– Итак, ты выполнил условия пари.
– Да, полностью.
– Тогда я исполню свои обязательства.
– Луиза, если ты действительно не хочешь ехать, я не буду тебя принуждать.
– Я же заставила тебя выполнить все условия. Даже не стала помогать тебе, что было глупо. Я рисковала контрактом.
– Забудь про контракт! – взмолился Руперт.
– Я не…
– Просто забудь. Я говорю о нас с тобой, а не о контракте или компании. Я не хочу и не буду тебя заставлять.
– Я хочу выполнить условия пари. – Луиза задержала дыхание, пытаясь справиться с волной панического страха. Она боялась не того, что придется исполнить обязательства, а того, что Руперт решительно откажется требовать выигрыш.
Глава 19
– А какой он, Рэйвенвуд?
– Ты бы сказала, что он старый, – улыбнулся Руперт.
– А на самом деле?
– Он действительно старый. Но по мне – это самое прекрасное место в Англии: зеленые поля и леса, аромат цветов и сена, чистые ручьи с форелью и спокойная жизнь.
– Звучит хорошо, но немного скучновато.
– Управлять большим поместьем не так уж и скучно. И даже не просто.
– А ты этим занимался?
– Не довелось, – признался Руперт. – Сначала я был слишком мал, потом отец умер, оставив только долги, имением управлял поверенный, но он оказался то ли мошенником, то ли просто неудачником. Дела совершенно расстроились, так что к моему совершеннолетию Рэйвенвуд пришел в упадок, несмотря на все усилия нового поверенного, Адамса. Тех денег, что я добывал за карточным столом, не хватало даже на самое необходимое. Но я делал что мог. Если бы вы с тетей не арендовали дом на лето, то сейчас мне некуда было бы привезти жену.
– Почему? – удивилась Луиза. – Мне казалось, это майорат. От него не избавиться – но его и не отнять за долги.
– Лишиться поместья можно и в буквальном смысле. Некоторое время назад случилось наводнение. Я говорю это не в качестве оправдания, но именно это подтолкнуло меня…
– К соблазнению. – Луизе не хотелось говорить об этом.
– К решительным действиям, – дипломатично поправил Руперт. – Адамс докладывал мне, что восстановление домов арендаторов идет своим чередом, а вот главный дом еще и не начинали ремонтировать. Я посчитал, что главное – это помочь людям вырастить урожай, а я сам могу пожить и в пристройке, мне не привыкать. Флигель стоит высоко на холме, так что полностью уцелел.
– Как романтично!.. Уединенный флигель на холме…
– Я не думал о романтике, но если тебе так больше нравится…
– Я просто поддерживаю беседу, – пожала плечами Луиза.
От станции они ехали в открытом экипаже, который нанял для них Джон Кук, управляющий Рэйвенвуда, так что Луиза успела вдоволь полюбоваться прекрасными пейзажами южной Англии. Лето перевалило за середину, стояли чудесные солнечные деньки, так что Луиза предполагала, что несколько месяцев в деревне можно провести с пользой и удовольствием. Как странно: еще не так давно, в Глазго, ее приводила в ярость сама мысль о том, что придется остаток жизни провести с Рупертом, сейчас же, после Лондона и после успешного заключения контракта, Луиза даже с некоторым нетерпением ждала этих самых трех месяцев уединенной жизни с мужем.
И тут дорога сделала очередной поворот, и перед взорами графа и графини открылась широкая речная долина, в которой и располагался Рэйвенвуд. Дом, вернее замок, выглядел не просто старым, а полуразрушенным. На первом этаже оказались выбиты почти все окна, кое-где из искореженных проемов торчали ветки и даже целые стволы деревьев. Видимо, наводнение было очень серьезным. По всей долине кипела работа, но пока что даже дома арендаторов не были приведены в порядок. Многие поля оказались размыты или засыпаны камнями и ветками, изгороди вокруг пастбищ повреждены, грязные овцы бродили повсюду, жалобно блея. Тем не менее дело двигалось – а это значило, что имение будет восстановлено.
Взглянув на Руперта, Луиза увидела, что открывшееся их взору зрелище больно ранило его. Граф словно окаменел, а в глазах появилась тоска, сразу сделавшая его старше на добрый десяток лет. Даже рыжие волосы, казалось, потускнели. Луиза молча отвела взгляд. Она не знала, что сказать. Земля для нее являлась всего лишь еще одним активом, ничем не отличающимся от станков или кораблей. В то время как для Руперта она была не просто участком со старым домом. На земле работали люди, у людей были семьи. Многие из этих семей жили в своих домах десятилетиями, если не столетиями, как и семья графа. До сегодняшнего дня это просто не приходило Луизе в голову.
А ведь земля действительно может приносить прибыль, если все организовать по уму и с учетом новейших изобретений в сельском хозяйстве. Но для этого нужны деньги, и деньги огромные, принимая во внимание размеры поместья. У графа Рэйвенвуда действительно было много земли. И много людей жило на этой земле. Людей, которым некуда было идти и которые не покинули бы свои дома ни за какие блага, потому что в этих домах жили их предки, родились и выросли они сами.
Кажется, граф действительно любил Рэйвенвуд и готов был выполнять свой долг до конца. И любыми способами. Но об этом думать Луиза не хотела.
Руперту казалось, что он достаточно хорошо представляет ситуацию в поместье по докладам Адамса и Кука. Но действительность заставила его сердце сжаться. Граф был в ужасе от увиденного. Ремонт тут мало поможет. Все придется восстанавливать с нуля, все, начиная с главного дома, заканчивая изгородями и садами. А самое неприятное состоит в том, что для воплощения задуманного не хватит той суммы, о которой договорились Кортни с Адамсом. И даже если взять деньги из ежемесячного содержания, то и это мало поможет. Кажется, Руперт опять стоит перед необходимостью принять трудное решение. Единственный способ раздобыть нужную сумму – получить контроль над финансами Луизы. А это невозможно, если жена сама не передаст все в управление мужа, что Луиза вряд ли сделает, учитывая обстоятельства. Да, у него есть три месяца совместной жизни. Но у Рэйвенвуда этого времени нет. Если не завершить строительство к осени и не закупить семян и продуктов, а также кормов для животных, то зиму не переживет никто из арендаторов, а если и переживет – следующей весной просто некому и нечего будет сеять. Высшие силы словно издевались над графом.
Он уже сделал ошибку, не попросив помощи, а начав кампанию по соблазнению Луизы. Но сейчас, глядя на разрушенное поместье, Руперт не был уверен в том, что не поступит так же снова.
Во флигеле было чисто, мебель избавлена от чехлов, а полы натерты до блеска. Дверь графу и графине открыл сам мистер Кук, мужчина в полном расцвете сил, улыбчивый, громкоголосый и совершенно лысый. Кажется, он до сих пор не верил, что хозяин с молодой женой почтили поместье своим присутствием и собираются остаться минимум на три месяца.
– Домик очень маленький, – торопливо объяснял он, – всего одна спальня, одна гостиная, она же столовая, кухня с чуланом для продуктов. Ваши слуги смогут спать в гардеробных или же уходить на ночь в гостиницу. Кухарку я нанял, сейчас жены арендаторов берутся за любую работу, ведь поля пока нельзя обрабатывать, а деньги на еду нужны. Вот, заплатил за уборку девушкам из деревни, теперь несколько семей не будут голодать неделю.
– Все прекрасно, Кук, – заверил управляющего Руперт. – Мы приехали без слуг, так что пришли кого-нибудь, дадим людям шанс заработать.
– Одна спальня? – переспросила Луиза, едва мистер Куку закрыл за собой входную дверь.
– Да. Мы же будем жить как муж и жена, – напомнил Руперт.
– У мужа и жены обычно отдельные спальни.
– Представим, что мы – небогаты, – развел руками Руперт. – Это ведь частично правда.
– Хорошо, – согласилась Луиза. – Но если ты будешь толкаться и храпеть…
– Я не храплю! – возмутился Руперт.
– Зато толкаешься, я отлично помню! И одеяло стягиваешь!
– Да? – Руперт улыбнулся, эта тема разговора ему нравилась. – Обещаю, больше не буду.
Луиза изо всех сил старалась не покраснеть, чтобы Руперт не понял, насколько она взволнована. Пусть графиня закрыла перед ним двери своей спальни, это не значило, что мысль о совместных ночах с мужем под одним одеялом была ей противна. Собственно, если не считать краткого мига помешательства в начале отношений, когда у Луизы вырвались слова любви, единственными безусловно прекрасными моментами были именно ночи, проведенные вместе с Рупертом. И только воспоминания о них подтолкнули Луизу согласиться на это безумное пари, которое привело к заключению контракта и к появлению графини у порога этого скромного флигеля.
– Что ж, – наконец совладала с голосом Луиза, – дам тебе еще один шанс.
– Еще раз спасибо, – не смутившись и не отведя взгляда, произнес Руперт.
Прекрасно!
Вскоре появились парень и девушка, похожие, как близнецы, и представились братом и сестрой, Мэг и Питером Вин. Они и были слугами, которых обещал прислать Кук. Расторопные брат и сестра ловко разложили багаж и накрыли легкий ужин. После того как стол был сервирован, Руперт отпустил слуг.
Луиза изо всех старалась унять стук сердца: она наедине с мужем, без посторонних. Прислушавшись к себе, графиня поняла, что это ее скорее радует, чем пугает. Может быть, действительно не все потеряно для их брака, пусть и начавшегося не совсем удачно. Может быть, и после свадьбы можно жить счастливо, что бы там ни говорилось в сказках. Несмотря на то что за весь день у нее не было во рту ни крошки, Луиза не ощущала голода, только непонятную пустоту внутри. Как странно… Она уже была близка с этим мужчиной, у них были совместные ночи, но все это вспоминалось как сон, как будто это было не с ними. Сейчас все совершенно иначе. Наверное, это и есть ее первая настоящая брачная ночь. Во рту пересохло. Луиза сделала глоток чистой воды из бокала и замерла, забыв поставить фужер обратно.
Руперт, казалось, не замечал ее состояния, но потом графиня увидела, что он тоже задерживает дыхание, словно боясь спугнуть изменчивое счастье. И тогда она улыбнулась ему. Улыбнулась искренне, отринув все сомнения и все то, что встало между ними.
Когда Луиза улыбнулась, у Руперта чуть сердце не остановилось. Уже достаточно давно ему казалось, что он больше никогда не увидит такой улыбки. Улыбки, предназначенной именно ему, только ему. Медленно, стараясь не делать резких движений, словно она была птичкой, которую легко спугнуть, Руперт обошел стул и протянул Луизе руку, она доверчиво подала свою. Десяток шагов до маленькой спальни показались Руперту нескончаемой дорогой.
Крючки и ленты, шнуровка, ворох кружев и тонкий батист сорочки – все это было бесконечным, как и тугие пуговки жилета, плотно сидящие сапоги и затянувшийся узел галстука. Луиза помогла мужу с пуговицами, но пальцы плохо слушались ее. А когда он прикоснулся к ее губам, нежно и даже спокойно, Луиза тихо застонала, словно не имела больше сил сдерживаться. Словно не могла дождаться того, что последует дальше. И, как и все прошлые ночи, проведенные вместе, эта тихая и полная летних ароматов южная ночь унесла их куда-то в бесконечную тьму, заполненную лишь страстными вздохами, горячими прикосновениями и объятиями, которые так трудно разжать.
Утром Луиза проснулась одна. На кухне тихо шуршала Мэг, протирая посуду и расставляя ее по местам. На вопрос, не видела ли она графа, служанка ответила, что его светлость ушел еще до ее прихода, судя по всему, взяв скромный завтрак с собой. Луиза попросила заварить чаю и подать его с тостами в гостиную. Пока Руперта нет дома, у нее есть время немного побыть наедине с собой и попытаться все обдумать. Ночь была чудесной, но породнила ли она графа и графиню хоть сколько-нибудь? И как такое может быть: близость тела без близости душ? Ведь Луиза до сих пор была уверена, что Руперт ей даже не нравится. То есть перестал нравиться. Теперь же она окончательно запуталась. И принесут ли ясность новый день или новая ночь?
Ночью Руперт почти не сомкнул глаз. Сон бежал от него, даже когда Луиза уснула, доверчиво прижавшись к его груди. Жена открылась ему навстречу, откликнувшись на зов плоти, но в душе Луиза оставалась настороженной и даже отстраненной. Если бы он мог все свое время посвятить только ей, приложить все силы, чтобы вернуть ее доверие – или завоевать его? Но мысль о том, что он недостаточно сделал для Рэйвенвуда, что время утекает сквозь пальцы, не давала ему покоя и мешала поверить в то, что он чувствовал.
Графу двадцать пять, у него богатый опыт в отношениях с женщинами. И он не привык себе врать. Поэтому Руперт даже не пытался убедить себя в том, что то, что он чувствует к Луизе, – это не любовь. Это она и есть. Но как можно одновременно и любить, и расчетливо строить планы на деньги жены? И может ли любовь вообще возникнуть вот так, среди полностью фальшивого и разыгранного как по нотам романа? Или же граф просто был так убедителен, что увлекся и сам? И сколько это продлится, если это всего лишь наваждение, вызванное его собственным актерским талантом, – вот уж чего Руперт в себе не подозревал.
Граф каждый день вспоминал слова Луизы о том, что она любит его, несмотря ни на что. Что это было? Секундный порыв? Чистая правда?
И если это была правда, то как могло так получиться, что Луиза едва ли не возненавидела его? А он – ее? И как все исправить?
Но все личные переживания оставляли достаточно времени для мыслей о долге перед Рэйвенвудом и перед людьми, его населяющими. Руперту срочно нужны были деньги. И как бы искренен он ни был с Луизой, когда она поймет, чего он хочет, она больше никогда ему не поверит. Никогда и ни единому слову.
Что же делать?
Время шло к обеду, Мэг и Питер накрыли на стол, а Руперта все не было. Чтобы скоротать время, Луиза принялась расспрашивать слуг о состоянии дел в поместье. Картина складывалась неутешительная. Луизе до зуда в ладонях захотелось полистать бухгалтерские книги Рэйвенвуда, чтобы понять все до конца. Можно будет завтра попросить у Кука бумаги и заняться ими в следующий раз, когда Руперт исчезнет по своим делам.
Граф почти не опоздал к обеду, но за столом был мрачен и неразговорчив. Луиза поборола желание засыпать его вопросами: всему свое время и свое место. А когда Руперт предложил прогуляться после обеда по берегу ручья, оставшегося не затронутым наводнением, Луиза с радостью согласилась.
Следующие несколько дней были похожи друг на друга, как близнецы. Встретиться с мистером Куком не удавалось, но в целом Луиза чувствовала себя отдохнувшей и полной сил, несмотря на почти бессонные ночи.
Наконец с Куком получилось увидеться в воскресенье, в церкви, где худой и, казалось, глухой священник читал бесконечную проповедь, в последней части которой призвал людей жертвовать на нужды прихода. Паства была одета просто, но не бедно, что не могло не радовать. Сначала Кук удивился просьбе графини, а потом пообещал все принести уже завтра с утра. Руперт о чем-то беседовал с немолодой парой, окруженной десятком ребятишек разных возрастов, поэтому не заметил переговоров Луизы с мистером Куком.
Управляющий оказался человеком ответственным, поэтому Луиза смогла приступить к изучению бухгалтерских книг сразу же после завтрака на следующий день. Граф, как всегда, исчез с утра и, как уже повелось, должен был вернуться к обеду, чтобы провести время с женой. Луиза ждала этих послеобеденных моментов, как дети ждут праздников, чтобы узнать, что им подарят. Каждый раз Руперт предлагал что-то новенькое: прогулка по лесу, поездка на ярмарку, пикник на берегу потаенного озера, наблюдение за семейством кроликов, поселившихся на большой поляне в лесу и превративших ее в один большой дом для нескольких десятков ушастых. Граф оказался неистощим на сюрпризы и был готов поддерживать беседу на любые темы. Луиза с каждым днем узнавала его все лучше – а понимала все меньше. Муж был предупредителен, весел, открыт и остроумен, беседы с ним доставляли Луизе не меньшее удовольствие, чем совместные ночи. Руперт получил отличное образование, но не имел шанса продемонстрировать полученные знания, светское общество не располагало к умным беседам. Луиза давно не встречала того, с кем можно поговорить обо всем – и не опасаться ни насмешки, ни непонимания. Наверное, только отец был для нее таким же хорошим собеседником. И другом.
Разве может человек, мужчина, которому не доверяешь, быть другом? Прошла всего неделя, а Луиза опять подпала под чары графа Рэйвенвуда и хотела, отчаянно хотела ему поверить. Она не находила в его поступках и словах фальши. Но ведь Луиза часто не замечала неискренности Руперта и тогда, когда он стремился заполучить ее в жены. Нет, были минуты, когда она ясно понимала, что и зачем он делает, но все важные моменты, ночь на балконе, во флигеле, утро свадебного дня – Руперт не лгал ей ни словом, ни делом. А потом – все менялось. И те эпизоды казались просто сном, просто ошибкой. Но ведь это был не сон! И эти дни и ночи в маленьком флигеле среди полуразрушенного поместья тоже не были сном! Но подозрения о том, что у графа есть какие-то свои причины добиваться ее расположения, не оставляли Луизу.
И чем дальше продвигалось изучение бухгалтерских книг, тем сильнее становились подозрения. Конечно, граф получил значительную сумму по брачному контракту, и ее вполне хватило бы на простое восстановление поместья, но не на полную его реконструкцию и введение всех усовершенствований, запланированных Рупертом. Граф хотел превратить имение в сельскохозяйственную машину, приносящую стабильную прибыль как арендаторам, так и хозяину, но имеющихся денег будет явно недостаточно, а остановить запущенный процесс на середине невозможно, все достигнутое пойдет прахом. Руперт уже успел перенаправить в поместье значительную часть ежемесячного содержания. Пока что недостаток расходных средств не был заметен в хозяйстве, но скоро он станет очевидным, а денег не хватит даже на восстановление домов арендаторов и рекультивацию земель и пастбищ, на закупку скота и семян, не говоря уже о ремонте графского дома.
Как так получилось? Ведь при заключении контракта граф мог запросить любую сумму, если бы обосновал необходимость с расчетами на руках. Луиза отодвинула от себя гроссбух и рассмеялась: конкретные суммы обсуждали поверенные, граф же сам признался, что управлять поместьем ему «не довелось». Был ли это просчет Адамса или жадность Кортни – теперь уже не определить, но ситуация предельно ясна: графу снова нужны деньги. И нужны срочно. Не в этом ли причина его во всех отношениях безупречного и очаровательного поведения? И как узнать правду?
У Руперта болела голова. Кажется, все жалобы и запросы просто в ней не помещались. Конечно, все практические вопросы решал Кук, но управляющий с радостью переложил на плечи хозяина бремя общения с арендаторами и переговоров с поставщиками и подрядчиками. Руперт полагал, что умеет и любит общаться с людьми, но сейчас этого общения образовался явный переизбыток. После всех хлопот послеобеденное время с Луизой действовало как глоток живительной влаги в жаркий полдень. Если бы жена еще не бросала на него таких испытующих взглядов время от времени, можно бы было подумать, что план графа по восстановлению отношений – или построению их с нуля – работает. Особенно ночами. Но все же, все же… Эти моменты, когда разговор неожиданно прерывался и Руперту приходилось срочно менять тему, эти взгляды. Луиза по-прежнему была настороже, и каждое слово и действие мужа подвергалось тщательному обдумыванию и анализу с ее стороны.
Вот и сейчас, едва войдя в гостиную, Руперт наткнулся на изучающий взгляд жены. Вот, опять что-то не так. Что именно не так, Руперт догадался практически сразу: перед Луизой лежали гроссбухи и исписанные мелким бисерным почерком листы. Мисс Грэхем, вне всякого сомнения, легко разобралась во всех этих хитросплетениях, из которых Руперт понимал только одно: ему срочно нужны деньги.
– Да, мне нужны деньги – и очень, очень срочно, – не дрогнув, признался Руперт.
– И когда ты собирался мне об этом сообщить?
– На самом деле… Я не знаю.
– И как ты планировал все это распутать?
– Вряд ли я способен это сделать. Мне приходится полагаться на управляющего и поверенного.
– Они действуют правильно, но совершенно без инициативы. Твои помощники не ищут выгодных вариантов, потому что последние часто выглядят сложными и запутанными. Но они помогают сэкономить. В масштабных проектах бережливость даже важнее хорошего плана и соблюдения сроков, а у тебя тут не просто масштабный проект: сроки, деньги, человеческий фактор… Все очень и очень сложно.
– Я понимаю, но действительно не знаю, что делать. Одно я знаю точно: жесткая потребность в деньгах один раз уже привела к… последствиям, второй раз я такой ошибки не совершу.
Луиза посмотрела на листы с записями, на гроссбухи – и снова перевела взгляд на Руперта.
– Знаешь, я только что поняла. – Руперт замер, не решаясь даже вздохнуть. Головная боль сверлила висок, но это были такие мелочи… – Проблема не в том, что тебе нужны деньги. Это ни для кого не секрет. Проблема в том, что ты стараешься изо всех сил сделать вид, что они тебе не нужны. Тебе не кажется, что это глупо?
– Теперь уже кажется.
– Вот и славно. Так сколько именно тебе требуется денег, чтобы я могла навсегда закрыть этот вопрос и начать наконец наслаждаться семейной жизнью с графом моей мечты?
– Э-м-м… – Головная боль испуганно испарилась.
– О Господь Всемогущий! – закрыла глаза Луиза. – Вы, аристократы, теряете дар речи при разговоре о деньгах, словно девственница при попытках поговорить с ней об ощущениях первой ночи. Это же просто деньги!
– Э-м-м…
– Сколько?
– Я не знаю. Но уверен, что ты знаешь.
– О да! И это ужасно, неприлично много. Но вполне возможно.
Луиза выжидающе смотрела ему прямо в глаза, спокойно, уверенно и даже безразлично. Чего она ждет? Молчание затягивалось, Руперт лихорадочно пытался найти верные слова, но мысли разбегались во все стороны. «Это возможно».
– Тогда помоги мне, Луиза. Помоги мне, ведь Рэйвенвуд будет домом наших детей, как он был домом моих предков многие века.
– Хорошо. Только мне кажется, что тебе стоит научиться самому во всем разбираться.
– Уверен, что ты с радостью посвятишь меня во все премудрости. Обещаю быть прилежным учеником.
– Я бы с превеликим удовольствием занялась всем этим сама.
Руперт вздохнул, обошел стол и опустился на колени рядом со стулом Луизы.
– Это затрагивает еще один вопрос, тот, которого я старался до сих пор не касаться. – Луиза смотрела на него, склонив голову, золотые локоны трепетали от ветерка, струившегося из открытого окна. – Рано или поздно все равно нужно поговорить об этом. Пока это не разделило нас навсегда, даже не дав шанса соединиться.
– Я не понимаю…
– Пойдем прогуляемся. В такой прекрасный день глупо сидеть над пыльными книгами.
– Ты полагаешь? – Луиза даже с каким-то сожалением закрыла гроссбухи и собрала исписанные листы.
– Абсолютно в этом уверен. – Руперт хотел не только прогуляться, но и получить время на обдумывание того, что он должен сказать.
– Тогда пойдем к озеру, – предложила Луиза.
– Отлично!
Небольшое чистое озеро пряталось в лесу, но тень деревьев не мешала воде прогреваться, вытянутая поляна позволяла солнечным лучам касаться водной глади, маленький песчаный пляж обеспечивал удобный вход в воду, а чистая мягкая трава в тени деревьев предлагала великолепное место для пикника.
Пока Луиза ходила в спальню за шляпкой, Руперт успел собрать корзину с едой: если уж они решили пойти к озеру, надо быть во всеоружии. Почти всю дорогу они молчали, но на опушке леса Руперт остановился и указал Луизе на открывшийся вид на Рэйвенвуд:
– Посмотри сюда. Это – моя земля. Мое наследство и наследство моих детей. Рэйвенвуды всегда жили здесь и всегда заботились об этой земле, а земля давала им силу и средства к существованию.
– Не все графы добросовестно выполняли свои обязанности.
– Я делаю все, что в моих силах.
– Я знаю. Но все еще не понимаю.
– Луиза, я – граф Рэйвенвуд. И мой долг – заботиться об этой земле и людях, здесь живущих. Понимаешь? Это мой долг.
Она молчала, глядя на разоренную, но постепенно оживающую землю, на кипящую работу – и на заброшенный полуразрушенный главный дом, на выбитые стекла, отсыревающие стены. Дом умирал, пока граф отдавал все силы и средства для восстановления своей земли.
– И, насколько я понимаю, мой долг, как графини, управлять домом и помогать во всем графу.
– Так было всегда.
– Никогда об этом не думала. Мне казалось, что высшая аристократия занимается исключительно всякими глупостями.
– Некоторые так и делают, но сути это не меняет. В Рэйвенвуде всегда были и будут граф и графиня. И только вместе мы сможем сделать все как надо.
– Я понимаю. Разделение труда. И в делах компании используется этот же принцип.
– Никогда не рассматривал Рэйвенвуд как деловое предприятие.
– И совершенно зря.
– Уверен, что ты просветишь меня по поводу управления компанией, даже если я буду сопротивляться. А я точно не буду. Продолжим путь?
У озера они расстелили плед и разложили нехитрую снедь для пикника.
– Искупаемся? Или сначала поговорим? – Руперт не захотел продолжать разговор у опушки леса с видом на его родной дом, постепенно превращающийся в руины, хотя на Луизу пейзаж произвел соответствующее впечатление.
– Кажется, я уже уловила основную мысль: ты – граф, я – графиня. И я почему-то уверена, что ты с радостью просветишь меня по поводу моих обязанностей.
– Конечно. Нам есть чему поучиться друг у друга. – Руперт отщипнул от грозди виноградинку и с пристрастием ее изучил. – А теперь ответь мне на один вопрос: почему ты вышла за меня замуж?
Теперь Луиза не знала, что ответить.
– Сейчас я уже и не знаю. Но тогда, в Лондоне, я просто хотела выйти замуж за графа своей мечты. Наверное, это звучит глупо, но именно так я тогда и думала: я хочу графа, я получу графа.
– А то, что граф тоже живой человек, тебя не смутило?
– Я как-то об этом не думала. К тому же ты явно был не против на мне жениться.