Убить Хемингуэя Макдоналд Крейг
34. Промахи
Куда бы я ни пошла, меня везде спрашивают, действительно ли университеты душат писателей. Если хотите знать мое мнение, так они их душат недостаточно. Слишком еще много выходит бестселлеров, появлению которых мог бы воспрепятствовать хороший учитель.
Фланнери О'Коннор[35]
Растянувшись на кровати Хемингуэя и уставившись в стену, Гектор выкурил сигарету. Патриция обернулась вокруг него, теплая, голая и уже спящая.
После ссоры с Ханной Гектор вернулся в гостиницу.
Потрясенный ее реакцией, Гектор, однако, не стал ее догонять. Он не пытался до нее дозвониться и вовсе не собирался идти в номер Полсонов и разговаривать с ней. Им обоим требовалось остыть, причем в разных смыслах этого слова.
Ханна глубоко разочаровала Гектора. Он очень огорчился, что она взялась за этот незаконнорожденный проект вместе с Мэри Хемингуэй.
Ханна явно рассердилась на него не только за то, что он усомнился в правильности ее решения сотрудничать с Мэри в написании ее биографии, но также за уклонения от ее заигрываний.
Гектор, однако, был уверен, что в этом смысле принял верное решение.
Признание Ханны, что она собирается отложить беллетристику, даже «временно», ради сенсационного, но нехудожественного произведения, произвело на него самое неприятное впечатление.
Человек, который проживает то, что пишет, и пишет то, что проживает.
Милостивый боже, как же он ненавидел это клише, описывающее его и его ремесло.
Его третья жена, Дафф, когда-то давно сказала:
– Знаешь, Гек, в один прекрасный день тебе придется выбирать, по какую ты сторону в этом уравнении. На самом ли деле твоя жизнь снабжает твое творчество, или все происходит наоборот?
Тогда он просто улыбнулся и небрежно отмахнулся. Такова уж была эта милая Дафф, постоянно задавала ему подобные загадки. Принцесса головоломок и дилемм.
Но, сидя в ресторане с Ханной, Гектор уговаривал себя, что воспринимает искусство серьезнее, чем свою жизнь. Он негодовал теперь, что искусство руководило его жизнью, и так было всегда.
А раз уж так, то он вскоре проклял бы все, если бы взял на себя ответственность за красивую, молодую уроженку Шотландии, даже если бы его страсть оказалась очень сильной. Ему не нужен роман с Ханной, по крайней мере до тех пор, пока какая-то часть его флиртовала с идеей написать книгу об их взаимоотношениях.
Итак, он сидел в холле гостиницы «Сан-Вэлли-Лодж», все еще раздумывал о необходимости расстаться с Ханной, даже дулся слегка, и тут возникла Патриция.
Тиш, как он теперь ее называл, была все еще одета так же, как когда она слушала его выступление. И он мог точно сказать, что одевалась она для него. Тиш оказалась очень мила и очень кстати.
Гектора даже не раздражало, что она говорила с ним в манере героинь его романов, строила из себя созданную Гектором Ласситером женщину-вамп.
Черт, с этой все будет проще. Сексуальные заигрывания Патриции позволяли Гектору относиться к ней как к одноразовому приключению, причем он чувствовал: и она понимает, что этим их отношения ограничатся.
Легкий флирт, ничего больше.
И откровенно говоря, Патриция была в не меньшем восторге от возможности залезть голой в эту знаменитую постель, чем от перспективы переспать с Гектором. Еще она сознавала, что его это не слишком задевает. Они использовали друг друга и получили от этого удовольствие. Так что же тут плохого?
Но, занимаясь любовью с Тиш, Гектор заметил, что представляет себе, что с ним рядом не она, а Ханна. Он едва не произнес имя Ханны вслух, когда кончил.
Это все ему испортило во многих смыслах.
К тому же он испытывал вину, что барахтается в постели с этой похотливой книжной красоткой, когда должен был бы разрабатывать планы против Донована Криди. Криди, который наверняка сейчас кипит от ненависти и жажды мести.
Гектору нужно было шевелиться. И побыстрее.
Гектор загасил сигарету и выскользнул из-под длинного обнаженного тела Патриции. Она даже не пошевелилась, когда он слез с постели. Он прикрыл ее одеялом, оделся и вышел максимально тихо. Оставил записку: «Вернусь к ужину».
Ричард снова вернулся от Мэри пьяным. Старая сука его уволила, забрала у него книгу, хотя у него было против нее такое оружие, как ее признание в убийстве Хема. Когда он об этом сказал, Мэри фыркнула и заявила:
– Какого хера ты несешь? Как раз подобный бред и привел нас к такой ситуации, Дикки. Вот почему книгу будет писать Ханна. Она час назад в гостинице подписала контракт.
Это привело его в бешенство, он до сих пор не мог поверить. Неужели Ханна в самом деле могла украсть у него его книгу? Черт, надо ее немедленно посадить вновь на лекарства.
Он вырвался из дома Мэри и кинулся в гостиницу искать Ханну.
Они начали ругаться в номере, поливая друг друга горькими обвинениями.
Ханна понимала, что спорить с Ричардом в его теперешнем состоянии по меньшей мере глупо. К собственному удивлению, она не могла остановиться… ее подстегивал приятный баритон с техасским акцентом, звучащий в ее голове: Но ты замужем…
Будь он проклят, этот Гектор Ласситер! Все еще злясь на Гектора, Ханна направила свою ярость на Ричарда. Но затем, снова подумав о Гекторе, она сказала:
– Почему бы нам не обсудить это в баре, Ричард?
Для того, что она собиралась сделать, ей нужны были свидетели. Пусть Ричард видит теперь, когда это имеет значение, что она способна играть с ним так же, как он играл с ней сначала, соблазняя ее, подсаживая на лекарства… пытаясь превратить ее всего лишь в свой придаток.
Разумеется, против похода в бар Ричард возражать не стал. Он подмигнул и схватил пальто: – Тогда пошли.
Он выпьет немного, укрепит себя и покончит с этой ерундой насчет книги.
Теперь они сидели за столиком друг напротив друга и ругались шепотом. Кругом ужинали ученые и туристы.
Ханна подтвердила, что да, это она будет писать биографию Мэри Хемингуэй. Ричард презрительно усмехнулся:
– Перышко тебе в зад и попутного ветра, Ханна. – Она догадалась, что он ей не поверил. Он как-то странно посмотрел на нее, затем добавил: – У тебя паучья голова… и глаза паучьи.
Такой он ее сейчас видел: волосатая коричневая голова, покрытая блестящими черными глазами. Стены бара вращались, и он слышал собачий лай, доносившийся из вестибюля. Господи, пожалуй, так основательно он не напивался еще никогда в жизни.
Ханна нахмурилась – уж больно странно он на нее смотрел. Но все же выложила свою козырную карту.
– А кто такой для тебя Криди, Ричард? – спросила она. – Гектор сказал, что он из ФБР и мошенник…
Ричард замахнулся, прежде чем успел сообразить.
Да, вот что нужно: разбить морду этого чудовищного паука, чтобы вмятина осталась!
Послышался звук звонкого удара, и Ханна отлетела назад, упав со стула на пол и почувствовав вкус крови во рту.
Все ужинавшие ахнули. Несколько человек – туристы, не ученые – схватили Ричарда за руки. Пожилой мужчина помог Ханне подняться с пола.
Ханна снова села на стул. Губы горели и казались влажными. Она поднесла к ним руку и увидела на пальцах кровь. Она невольно вспомнила Гектора, который смотрел на свою окровавленную руку, после того как она разбила губу пожилому писателю.
– Убирайся отсюда, – прорычала она. – Убирайся, чтоб я тебя больше не видела, иначе я подам на тебя в суд.
Подбородок у Ричарда дрожал, глаза расширились.
– Дорогая, прости меня, – сказал он умоляюще.
У существа за столом напротив него снова было лицо Ханны. Его бедной, прелестной Ханны. На лице кровь. Губа распухла. Она плакала. Он хотел встать, чтобы прижать ее к себе. Но мужчины все еще держали его за руки. Один из них сказал:
– Я бы с удовольствием вывел тебя отсюда и как следует измордовал, сукин ты сын.
– Убирайся немедленно, Ричард, – сказала Ханна. – Между нами все кончено.
Ричард поколебался, потом сказал:
– Я уйду и поищу лед, чтобы ты могла приложить к губе. Прости меня, Ханна. Я не хотел. Позволь мне тебе помочь.
Она промолвила сквозь сжатые окровавленные зубы:
– Ричард… убирайся… немедленно.
Ричард неуверенно вырвался из рук державших его мужчин и вышел из зала. Костяшки его пальцев горели от удара. Он боялся, что сломал ей челюсть. Черт, он вполне мог сломать себе руку.
Он видел, что вокруг Ханны суетились люди, кто-то приложил к ее лицу завернутый в салфетку лед. Ричард, шатаясь, пошел к выходу, слыша за спиной рыдания Ханны.
Ханна прижала ко рту мокрое полотенце и рассматривала свое изуродованное лицо в зеркало в ванной комнате их гостиничного номера. На челюсти уже начал образовываться синяк. Зубы были целы, но челюсть болела.
Она попыталась позвонить Гектору, но он не ответил. Затем она позвонила Мэри – еще одному знакомому человеку в Кетчуме, к которому она могла обратиться, – и рассказала ей все.
– Приезжай сюда, немедленно, – распорядилась Мэри. – Я велю приготовить для тебя комнату. Если у этого стервеца хватит извилин, чтобы сообразить, куда ты могла подеваться, и он решит здесь появиться, мы познакомим его с «Гиббсом». Этот кого хочешь остановит. Да… а может, этот приятель Гектора, который устроился там, на задах, о нем позаботится?
Мэри и ее горничная встретили Ханну у дверей. Таксист внес чемоданы Ханны, и Мэри дала ему щедрые чаевые. Мэри уже отправила Джимми на гостевую территорию, чтобы они с Ханной могли посочувствовать друг другу и поговорить «о своем, о девичьем», то бишь, побаловаться шоколадом и поплакать.
Джимми, который был счастлив, что его от всего этого избавили, с удовольствием отправился в ссылку.
Но теперь разговор принял другой оборот. Мэри заметила, что на Ханне нет ее колец. Ханна призналась, что решила развестись с Ричардом. Мэри интуитивно почувствовала: перспектива, возможно, ожидающего поблизости Гектора могла побудить Ханну поскорее избавиться от Ричарда.
Мэри протянула Ханне кофе с теплым молоком.
– Все в порядке, – предупредила Мэри, – кофе без кофеина.
– Так мило, что вы меня приняли. Не знаю, как вас и благодарить.
Мэри улыбнулась:
– Ерунда. Мне тоже через подобное пришлось пройти, только давно. Сначала Ноель, потом Эрнест, когда ему уже стало совсем плохо. Я прошла через все раунды, прежде чем услышала гонг. Когда-нибудь ты сделаешь то же самое для другой женщины. Вообще это обязанность одной женщины перед другой. Марлин уговорила меня снова броситься в объятия Папы еще до того, как мы поженились, и, возможно, это не стоит считать одолжением. Поверь мне, я постараюсь помочь тебе не возвращаться в постель Ричарда.
– Вы вовсе не обязаны мне помогать. – Ханна поколебалась, потом сказала: – До всех этих событий Гектор предложил отвезти меня Анн-Арбор. Гектор знал, что такое может произойти.
Вдова фыркнула:
– Уж точно предложил, можно не сомневаться. – Мэри подмигнула. – Ты мне нравишься, Ханна. И я вполне серьезно говорила о помощи тебе в твоем творчестве. И в опубликовании работ. Я также вполне серьезно хочу, чтобы ты написала мою биографию. Если есть нужда в книге обо мне, кроме написанной мною, пусть это будет твоя книга. Мы с тобой прошли один и тот же тернистый путь. Мы выжили в общении с мужчинами, которых терзали одни и те же демоны…
Мэри помолчала.
– Сначала Ричард, теперь Гектор. Я хочу сказать, у вас с Гектором уже намечается роман, верно? Но этот старый автор детективов любит лапать сладеньких молодых девушек вроде тебя. – Мэри покачала головой. – Я ведь такое не раз видела, ясно? В смысле, исписавшегося автора и его музу со свежим личиком. Милостивый боже…
Ханна похолодела. Какого черта? И откуда Мэри знает про нее и Гектора?
– Если сестра согласится прислать мне деньги на автобусный билет, – сказала Ханна, – то, возможно, я вернусь домой в Анн-Харбор и там подам на развод. Разумеется, будут сложности, связанные с ребенком. – Ханна слегка улыбнулась и подняла руку, останавливая Мэри, которая собралась заговорить. – Я знаю, что вы собираетесь сказать. Что, скорее всего, никаких сложностей по вопросам опеки не будет. Разве что насчет алиментов с Ричарда.
– Я бы выразила то же самое короче, – сказала Мэри, – но да, именно об этом я и хотела сказать. С опекой проблем не будет: этому уроду ребенок не нужен. И Дикки придется платить. Я имею в виду не только алименты на тебя и ребенка. Если ты бросишь Ричарда одного, для него наступит настоящий ад. Это все равно что убить его. Мужчины вроде него – и моего мужа – не могут оставаться одни, даже на минуту. Они не в состоянии удерживать равновесие. Им это не по силам. Одиночество съедает их живьем. В пятьдесят девятом, после неприятностей в Испании, я попыталась немного отдалиться от Папы, чтобы спаси себя. Папа заявил, что я это делала, чтобы довести его до самоубийства. Он не выносил жизнь без женщины. Подозреваю, Дикки такой же. – Мэри фыркнула и подняла свой стакан. – А Гектор? Вот он по-настоящему опасен. – Мэри улыбнулась, как будто эта мысль только что пришла ей в голову. – Я сама куплю тебе этот билет в Мичиган, лапочка, только чтобы убрать тебя подальше от них обоих. Сегодня же. Сейчас же.
Ханна отпила глоток кофе.
– Гектор не опасен. – Она взглянула на свою покалеченную руку и представила себе, как выглядит сейчас губа Гектора.
Мэри мрачно на нее взглянула:
– Разве ты не слышала эти слухи про Гектора и смерть его последней жены?
Мэри изучала лицо Ханны поверх своего стакана.
– Иногда я забываю, что ты еще так молода. Ты ведь в людях совсем не разбираешься. Не знаешь, как все в этом мире происходит, Ханна. Гектора многие до сих пор подозревают в том, что он отравил свою жену: дал ей слишком большую дозу лекарства. То есть убил свою жену.
У Ханны голова пошла кругом. Под ней разверзлась бездна – она слышала, как бьется ее сердце.
Мэри закусила губу и почти посочувствовала Ханне; пожалела, что стала виной того ужасного выражения, которое возникло на лице Ханны после этого откровения. Что же, по крайней мере, дело сделано. Благодаря ей этот роман закончился, не начавшись. И это хорошо.
Вдова подвинулась к молодой женщине, чтобы ее утешить, потому что подбородок у Ханны начал дрожать, а плечи опустились. Уткнувшись Мэри в плечо, она зарыдала.
Мэри гладила спину Ханны и приговаривала:
– Мы посадим тебя на этот автобус, ты поедешь домой к своей семье сегодня же, лапочка. Обещаю это тебе, дочка. Затем, когда через несколько недель все утихнет, когда Гектор и Ричард останутся в прошлом, мы с тобой сможем приступить к написанию моей биографии. Пошел он, этот Ричард Полсон. И Гектор Ласситер тоже, разве я не права, дочка?
Ханна все еще раздумывала, стоит ли ей удирать из Айдахо на автобусе «Грейхаунд». То, что Мэри рассказала о Гекторе, никак не может быть правдой. Ханна подумала об этом, затем позвонила Гарри Джордану, своему частному детективу. Он снял трубку после третьего звонка. Заявил, что пока не узнал ничего интересного о Ричарде, но у него есть весьма пикантные сведения о Гекторе Ласситере.
Пока он посвящал ее в свои находки, у Ханны возникло ощущение, что он раздобыл эти сведения в местной библиотеке в тех же журналах, которые и она читала. Она почувствовала, что ее обманывают.
И ни слова о подозрении, что Гектор убил свою четвертую жену.
Но тут частный детектив сообщил ей не менее неприятные новости:
– В данный момент этот Ласситер укрылся в своем номере с женщиной, которую зовут Патриция Стиллборн. Брюнетка… симпатичная. Вроде из ученых. По пути в его комнату она висла на нем. Тут все ясно. Вообще, говорят, что Ласситер известный бабник…
Расстроенная Ханна повесила трубку. Как в тумане прошла в гостиную. Мэри сидела там в кресле и листала «Париж Ревю». Ханна сказала:
– Я была бы очень признательна за билет домой, Мэри.
35. Подстава
Даже сомнительные обвинения оставляют след.
Томас Фуллер[36]
Гектор открыл ключом дверь в свой номер. Там было темно, жалюзи все еще опущены. Простыни на постели смяты, но никого не видно.
Он нахмурился, включил свет и поднял жалюзи, прищурившись от яркого света. Странная одежка Патриции – платье и сексуальное бельишко – все еще висела на спинке стула.
Дверь в ванную комнату закрыта, но душ не работает. Гектор легонько постучал в дверь и спросил:
– Тиш, милочка? Ты в порядке?
Усмехнувшись, он потрогал ручку. Она повернулась. В ванной было темно. Он открыл дверь пошире и зажег верхний свет.
Патрция голая лежала в ванне, глаза пустые, широко открыты. Одна рука свесилась. На ней следы от уколов. Шприц и склянка лежали рядом на крышке унитаза. Ванна была заполнена водой. В ней плавали почти растаявшие кубики льда.
Гектор отпрянул, в глазах зарябило. Затем этот рык за его спиной:
– Руки вверх, поворачивайся медленно, Ласситер. Несколько полицейских Кетчума втиснулись в ванную комнату. Все они держали пистолеты, направленные на Гектора.
Тот, который постарше и потолще, сказал:
– Мы тебя арестовываем.
Гектор уже все понял, но все равно спросил:
– В чем вы меня обвиняете, вашу мать? Главный коп ответил:
– В убийстве этой несчастной суки. В чем же еще?
Книга пятая
По ком звонит колокол
36. Пока смерть…
Забудь свою личную трагедию. Нам всем изначально вмазали.
Эрнест Хемингуэй
Ричард стоял на берегу реки у мемориала Хемингуэя и смотрел на бюст Хема, чтобы не встречаться со злобным взглядом Криди.
Когда Ричард добрался до своей комнаты в гостинице, его телефон разрывался. Это звонил Криди, призывая его на свидание. Чтобы потянуть время, Ричард соврал, что у машины, которую он взял напрокат, проблемы с двигателем.
– Тогда иди пешком, Ричард, – рявкнул Криди. – Но чтобы твоя задница оказалась здесь немедленно.
Ричард действительно пошел к мемориалу пешком… Он шел по обочине, опустив голову и сунув руки в карманы, размышляя о жалкой развалине, в которую превратила его жизнь за последние несколько дней.
Ричард вздохнул и положил руку на бронзовую голову Хемингуэя.
Криди потряс головой:
– Настоящая трагедия, что так все повернулось, Ричард. Но ты меня подвел, и, что еще хуже, ты рассказал обо мне очень опасному человеку. Скомкал все мои планы. Так что теперь мне от тебя абсолютно никакой пользы.
Ричард глубоко вздохнул и облизал губы. Он не понял, что на самом деле имел в виду Криди. Улыбнулся и спросил:
– Тогда я могу уйти? – Господи, неужели этот пьяный гул в голове никогда не стихнет? Теперь у Криди была голова волка. Может быть, Ханна была права, надо полечиться…
– Тебе придется уйти, – сказал Криди. – Уйти в такое место, откуда нет возврата. – Криди хлопнул в ладоши: – Парни!
Из-за деревьев показались трое одетых в черное мужчин, кажущихся в поздних сумерках живыми тенями. Ричард, выпучив глаза, начал пятиться к ручью (больше ему отступать было некуда), пока не уперся спиной в памятник Хемингуэю.
– Это уже не смешно, Донован, – сказал Ричард.
– Да уж, смешного тут маловато, – согласился Криди. – Ты трепло и безнадежная пьянь, Ричард. Поэтому для тебя конец может быть только один. Не сопротивляйся, и все будет легко и быстро. – Криди гадко улыбнулся. – Просто закрой глазки, Ричард, и думай о Папе.
– Ты не можешь так поступить, – сказал Ричард. Подбородок у него дрожал. Он почувствовал, как по ноге что-то течет, и сообразил, что на этот раз он действительно обмочился. Господи. – Тебя поймают, Криди. Пожалуйста, выслушай меня. Пожалуйста! – Тут Ричард, вспомнив кое-что, решил, что у него есть небольшой шанс. – Моя жена знает про вас, Криди! Она знает, потому что автор детективов, за которым она бегает, этот Ласситер, тоже знает! Если знают они, знают и другие. Убив меня, вы ничего не добьетесь.
Криди качнул головой, скорчил гримасу:
– Ну ты и дерьмо, профессор! Теперь мне придется убить твою жену и ребенка. Какая же ты дрянь, Ричард. Будь ты проклят за то, что вынуждаешь меня так поступить с ними. – Он махнул одному из мужчин: – Давай, Майк. Только теперь пусть ему будет больно.
Ричард закричал и рванулся бежать через ручей, но тут же получил удар ногой в лицо. Четвертый человек в черном оказался у него за спиной. Он схватил Ричарда за шею и ударил по ногам, под коленями, свалив на землю. Затем ударил его лицом о скользкий камень.
Хрустнула кость, Ричард завизжал, закрыв руками окровавленное лицо. Он почувствовал странную, неестественную вмятину во лбу над правым глазом и начал скулить. Затем его вырвало.
Человек в черном сунул его голову в быстрый ручей и держал ее под водой, поставив ногу на шею ученому, пока его ноги не перестали дергаться.
Криди кинул наполовину пустую флягу с дешевым вином человеку, который удерживал Ричарда под водой, и сказал:
– Надень ему на плечо. Сценарий: он был пьян. Упал. Утонул. Конец.
Не дожидаясь ответа, Криди пошел по тропинке к машине, спрятанной в кустах на противоположной стороне дороги.
Черт, теперь придется убивать беременную женщину.
Пожалуй, это самое худшее, что жизнь подбрасывает ему в этом грязном деле. Что еще от нее ждать, от жизни?
Но… На все это можно посмотреть с другой стороны. Гектор Ласситер и Ханна были любовниками или на подступах к тому, чтобы ими стать.
Криди улыбнулся и подумал: переверни все с ног на голову – как говорится, измени ракурс. Эта необходимость убить Ханну Полсон и ее ребенка – не самое худшее, это симметрия. Правда, ужасная. Гектор Ласситер украл у тебя Викторию и ее ребенка. Теперь ты отнимешь у Гектора Ханну Полсон и ее ребенка. Месть. Да, именно так и следует на все это смотреть. Потому что так оно и есть.
Теперь Криди, возможно, даже получит удовольствие от убийства Ханны и ее ребенка.
Это даже поможет стереть другие воспоминания, которые омрачали его настроение, – убийство Патриции Стиллборн, например.
Патриция с ее точеными чертами и волосами цвета вороньего крыла сильно напомнила Криди его возлюбленную Викторию.
Когда его человек держал Патрицию в ванной комнате номера Хемингуэя и зажимал ей рот, пока Криди делал ей смертельный укол героина, умоляющие глаза девушки слишком живо напомнили Криди о Виктории и ужасе на ее лице столько лет назад…
37. Дыры в сценарии
Патологоанатом найдет чернила в моих венах и кровь на клавишах моей машинки.
С. Астрид Вебер
Гектор взглянул на Джимми. Отставной ирландский полицейский слушал его как профессиональный коп. Ему разрешили сделать один звонок. Вместо того чтобы играть в рулетку, разыскивая какого-нибудь местного адвоката, Гектор позвонил Хэнрахану.
Кетчумский полицейский – лет пятьдесят, короткая стрижка и большое пузо – сказал:
– Вас видели в баре гостиницы, где вы пили с этой женщиной, причем дважды. Теперь она лежит мертвая в вашей ванне. Похоже, есть следы борьбы. Кто-то с ней покончил. Вколол ей огромную дозу. ЛСД, может быть, героин. А может, и то и другое.
Гектор кипел от злости: позволить Криди так его подставить. Это в его стиле – сочинить убийство именно такого рода. Господи!
Несколько лет назад четвертая жена Гектора погибла от передозировки через несколько дней после того, как Долорес, их маленькая дочка, умерла от врожденных дефектов, вызванных пагубным пристрастием ее матери. Которое она тщательно скрывала.
Долгие годы конспираторы всех мастей распускали сплетни о Гекторе, обвиняя его в том, что он сам вколол жене смертельный укол и положил ее в ванну со льдом, чтобы спутать время смерти и обеспечить себе алиби.
Очевидно, Криди или скорее его подельники верили этим слухам и решили на них сыграть.
Плицейский подтвердил подозрения Гектора:
– Похоже, ваша последняя жена…
– Вот тут остановитесь… – Джимми погрозил толстым пальцем копу из Айдахо. – Моему другу никогда даже не предъявляли обвинений по этому поводу, не говоря уж об аресте. Теперь, как мы уже говорили, мы некоторое время находились в доме Хемингуэя. Там была еще молоденькая девушка, на сносях, чей муж, ученый и литератор, к тому же алкоголик. Он пропал где-то в Бойсе. Гек ездил туда вчера днем, чтобы его найти и привез его, этого Ричарда Полсона, назад. Он оставил его сегодня утром в гостинице, чтобы он протрезвел. Полагаю, вы легко найдете свидетелей, которые видели, как мой друг тащил этого забулдыгу в гостиницу. Изображал из себя доброго самаритянина. Гек не убийца.
– А вы кто такой, черт возьми?
– Детектив в отставке, Джеймс Батлер Хэнрахан. Вы можете получить все сведения обо мне в полицейском управлении Кливленда…
Полицейский из Кетчума выпятил подбородок:
– Ну, у нас тут мертвая женщина на руках. В нашей местности явных убийств бывает немного.
По крайней мере, после июля 1961 года, подумал Гектор.
Джимми наклонился ближе к уху Гектора и прошептал:
– Ты эту мертвую женщину знаешь, Гек? Я имею в виду, знаешь ее в библейском смысле?
Гектор многозначительно взглянул на Джимми, который сказал:
– Это же я, Гектор. Я тебя знаю. Ты и юбки…
– Она была жива, когда я оставил ее в постели, – прошептал Гектор. – И Патриция не была наркоманкой.
– Боже мой, – тихо пробормотал Джимми. – Если бы ты хоть раз попридержал петушка в штанах… Ну, я постараюсь сделать все, что смогу, с этими мальчиками. Попробую их направить и не спутать все улики, сколько бы их ни было. – Джимми хлопнул старшего полицейского по плечу и предложил: – Давайте поедем и взглянем еще раз на ту бедную девушку. Посмотрим, не упустили ли вы чего.
Оставшись один, Гектор не мог найти себе места от беспокойства. Ему доводилось бороться с подстроенными обвинениями в убийстве в прошлом. Обычно он просто оказывался не в том месте не в то время, и его арестовывали. Иногда он оказывался рядом с чем-то гадким, и таким образом на короткое время попадал под подозрение.
В прошлом всегда находилась какая-нибудь хорошенькая и молоденькая кошечка, которая лгала ради него – заявляла, что в определенное время Гектор был с ней в постели. И Гектор поклялся себе, что он скорее сядет в тюрьму, чем соврет и заявит, что он спал с Мэри Хемингуэй.
Он сжал зубы. На этот раз он здорово вляпался.
А невезучая Патриция? Она теперь будет еще одной из тех, из-за кого Гектор будет мучиться все оставшиеся ему годы.
Прошло два часа. Затем старший коп распахнул дверь камеры:
– Вас скоро освободят, Ласситер.
Гектор кивнул:
– Глупо было бы возражать, но что изменилось?
– Похоже, погибшая женщина сделала заказ на обслуживание в номере значительно позже того, как вы ушли, – сказал коп. – Она заказала абрикосовую шипучку, что бы это ни означало. Коридорный запомнил ее, потому что она открыла дверь, завернувшись в простыню. Бармен в «Покателло» тоже хорошо вас запомнил, так как вы орали на него за то, что он не долил вам виски. Мы сравнили это время с тем, когда, по словам доктора, умерла эта женщина, и – даже со всем этим льдом – вы никак не могли ее убить, если, конечно, у вас нет близнеца. Извините, что доставили вам столько неудобств.
Гектор еще раз напоследок оглядел маленькую камеру. Напротив в камерах два пьяных мужика громко храпели и ругались во сне. Господи, ну и яма…
Он встал и потер шею. Спасибо Господу, что Патриция оказалась пьянчужкой. И спасибо его собственной вспыльчивости, благодаря которой он почти устроил скандал в том занюханном баре. Ведь Гектор просто ехал в своей «белэр» и заметил этот «покателло»…
Это были повороты, которых Криди не мог предусмотреть, когда поспешно придумывал свой дерьмовый сценарий. Прокалываешься всегда на маленьких деталях.
В дверях снова появился полицейский:
– Ваш ирландский приятель ждет вас, Ласситер. Кстати, тут вами некоторые агенты ФБР интересовались.
Гектор задержался в дверях:
– Агенты ФБР? Не этот сукин сын по имени Криди?
– Не-а… Эндрю Лэнгли.
Ну что же. Это было неизбежно после событий в Рэме. Гектор только надеялся, что его не переведут из камеры в полицейском участке Айдахо в федеральную тюрьму за нападение на агента ФБР.
Гектор вышел в сумерки, стрекотали цикады, Джимми стоял, разместив свой широкий зад на капоте машины Ласситера. За «белэр» был припаркован черный седан. К нему прислонился Энди Лэнгли со скрещенными на груди руками. Фингал у него был просто великолепный. Гектор кивнул Джимми, показал ему указательный палец и подошел к Лэнгли.
– Малыш, – сказал он, – ты уж меня прости. Но один из твоих соратников пристроил у дверей парочку убийц, которые должны были прикончить меня и ту молодую женщину. А у меня даже пистолета с собой не было…
– Вы могли бы что-то сказать, – заметил Лэнгли. – Я бы…
– Насколько мне известно, ты заодно с этим сукиным сыном, вашим агентом, – возразил Гектор. – Положение было сложное. Я действовал по наитию. – Он поколебался, затем спросил: – Ты обо мне доложил наверх?
Лэнгли возмущенно закатил глаза:
– Что, доложить об этом и о том, что прошляпил свое служебное оружие? Вы что, рехнулись? Верните мне пистолет, Ласситер.
– Конечно, Энди, – сказал Гектор.
Он прошел к своему «шевроле», открыл боковую дверцу. Вынул платок, который для парада носил в нагрудном кармане куртки, и сунул руку под сиденье.
– Вот он, в целости и сохранности, сынок. Еще раз не обижайся. – Повернувшись спиной к Гектору и Джимми, Лэнгли сунул пистолет в кобуру.
Гектор сказал:
– Ты даже не поинтересовался, кто был тот агент, который хотел меня убить.
Лэнгли наполовину обернулся:
Читать бесплатно другие книги:
