Убить Хемингуэя Макдоналд Крейг

19. И пишет то, что проживает

Герой – это человек, который делает, что может.

Ромен Роллан

Дрожащая Ханна плотнее затянула на себе фуфайку. Человек на лужайке убежал, прежде чем Гектор сумел его догнать. Но, по крайней мере, он тоже видел этого человека и, следовательно, признает, что угроза существует, чего не сделал Ричард.

Гектор направился назад к гостинице, уже исчез под балконом, должен вот-вот появиться. При мысли, что что-нибудь могло случиться с Гектором, Ханна снова задрожала. Господи, что же такое происходит в этом городе? Незнакомец преследует нас? Ученые пытаются проникнуть в наш номер?

Это же всего-навсего литературная конференция, черт побери… Или нет?

Ханна сделала попытку встать, когда Гектор вышел на балкон. Он жестом остановил ее.

– Не беспокойтесь.

– Все в порядке?

Ему хотелось сказать: один сбежал, зато я хорошо поговорил с тем яйцеголовым, который вам надоедал.

Но девушка и так переволновалась, так что ей незачем знать, что ученый сделал еще одну попытку.

– Я не смог его догнать. И видел только со спины. В следующий раз он от меня не уйдет.

– Я рада, что вы его видели.

Гектор кивнул. Черт, этот шпион даже не слишком прятался. Если только Дик куда-то основательно не впутался, можно твердо сказать, что Ханна была права насчет их упорного преследователя. Он сказал:

– Вы говорили, что ваш муж не хотел верить, что кто-то вас преследует? Почему?

Ханна попыталась защитить Ричарда или, по крайней мере, объяснить его поведение.

– Ричард с головой ушел в этот своей проект с Мэри Хемингуэй, – сказала она. – И рассматривает все остальное как помеху. Наверное, так. – Автор детективов продолжал смотреть на нее, ждал более резонного объяснения. И Ханна не сдержалась: – Мы в последнее время иногда ссорились. Ричард полагал, что я должна… Ну, короче… Я была на учете у психиатра. – Она боялась встретиться с Гектором взглядом и увидеть его реакцию. – Из-за беременности я не пью никаких лекарств, вот Ричард и думает… – Она не могла подобрать слова.

Гектор задумался… он не впервые сталкивался с такой ситуацией. Решил не заострять вопрос, но все же спросил:

– Он думает, что вы, как бы это сказать, придумываете… немного страдаете паранойей?

– Может быть, – призналась Ханна, стараясь смягчить ситуацию.

– Знаете, дорогая, у вас определенно нет никакой паранойи, – резко сказал Гектор, причем его техасский акцент стал заметнее. – Теперь у вас есть еще одна тень, – сказал он. – Я. – Он подмигнул. – С данного момента я не спущу с вас глаз. Пока не буду уверен, что вы в безопасности. Пока мы не узнаем, кто этот незнакомец внизу и что ему нужно.

Гектор осторожно притянул ее к себе. Обнял ее, остерегаясь надавить на живот. Поцеловал в лоб сквозь белокурые локоны.

– Послушайте, я умираю с голоду, к тому же нам следует разработать план сражений, – сказал он. – Вы уже были в «Рэме»?

– Нет.

– Это одно из любимых старых местечек Папы здесь, – объяснил Гектор. – Я всегда отдавал Хему должное: он умел выбрать лучшие места, где можно поесть и выпить.

Он остановился у кровати, подумал и сунул старый кольт под матрас. Он не слишком доверял Берли, тот вполне мог доложить полиции насчет кольта. Будет скверно, если его задержат для допроса, а при нем будет оружие.

Гектор криво улыбнулся на ее реакцию при виде пистолета.

– Не время с ним сейчас появляться, я так думаю. Кроме того, ваши враги все разбежались – по крайней мере, пока.

20. Разговор на профессиональные темы

В литературе каждый новичок прежде всего старается обрести литературный язык, тогда как опытный писатель делает все, чтобы от него избавиться.

Джордж Бернард Шоу

Гектор шел относительно медленно, чтобы Ханна за ним легко поспевала. Она взяла его под руку, но он, улыбаясь, убрал ее. Ханна почувствовала, что залилась краской, застыдившись, что вела себя так вольно со старшим по возрасту писателем. Гектор покачал головой, улыбнулся и поцеловал ее в макушку:

– Это не то, что вы думаете, дорогуша. Просто я правша. – Он протянул ей левую руку, и она ее взяла.

– Если Берли или другой тип… – начала она.

– Именно поэтому вы идете слева, – перебил Гектор. – Мне надо иметь возможность размахнуться… Хотя я полагаю, что Берли уже исчез с горизонта. – Гектор неуверенно улыбнулся. Солнце окончательно спряталось за тучи, и ветер принес запах дождя. – Как раз успели, – сказал он, когда они подошли к ресторану, так как пошел дождь, холодный и сильный.

Гектор огляделся – один человек все же сопровождал их до ресторана, но он был не опасен. Гектор его знал – Энди Лэнгли, младший федеральный агент.

В данный момент Гектор совсем не возражал против присутствия Энди. У мальчишки наверняка был пистолет, и, если начнется заварушка, Гектор предпочитал думать, что Энди будет на его стороне.

Придерживая дверь ресторана для Ханны, Гектор еще раз оглядел ее. Если забыть про ее акцент, было что-то весомо европейское в том, как она двигалась, как она смотрела на мужчин.

Пока они ждали, когда их посадят, Гектор спросил:

– Ваш акцент…

– Шотландский.

– Северное нагорье, так я думаю.

– Совершенно верно. – Ее удивило, что он так хорошо слышит акценты.

– Гленко, угадал?

– Поразительно, – изумилась Ханна. – Кинлохлевен… почти то же самое, что и Гленко.

– После последней войны – последней большой войны – я домой не торопился, – сказал Гектор. – Я бродил по Северному нагорью и влюбился в него. В конце сороковых и начале пятидесятых я ездил туда каждый год или каждые два года. Возвращался и бродил по нагорью. Рыбачил на Лох-Левен и Глен-Орхи. Купил себе маленький домик в Ски. После моего последнего визита прошло очень много времени. Этот ваш акцент пробудил во мне желание съездить туда в последний раз.

«Последний раз» не понравился Ханне, причем сильно не понравился. Гектор казался ей таким живым…

Обслуживали их медленно. В ресторане, кроме них, никого не было, за исключением молодого человека, который шел за ними. У официантов был перерыв, и их обслуживал бармен.

Она сказала:

– Тут есть еще один человек, сидит за угловым столиком. Похоже, он за нами наблюдает.

Гектор взглянул через плечо:

– Вы правы. Но, лапочка, не обращайте на него внимания. Это моя тень. ФБР. – Он обратил внимание на ее реакцию, улыбнулся и попросил: – Не смотрите на меня так, Ханна. Не надо беспокоиться, я не заразился паранойей Хема насчет Бюро. Они за мной ходят с тысяча девятьсот пятьдесят восьмого. В основном Эндрю. Это тот, который сейчас сидит за тем столиком. Они ведь и в самом деле за Хемом следили. За Теннесси Уильямсом… даже за старым Карлосом Сэндбергом. Слышал, что Гувер приставил соглядатаев и к Стейнбеку и Норману Мейлеру. Мне следовало вас сразу предупредить. Теперь у Гувера, возможно, будет заведено на вас дело за то, что вы общались со мной. И если вы напишете роман, особенно о молодежи…

– Мне все это безразлично, – перебила она его и нахмурилась. – Что вы такое сотворили, чтобы оправдать это внимание со стороны ФБР?

Надо ли ему все ей объяснять? Рассказывать о продолжительной кампании ФБР не только против него, но практически против каждого видного американского романиста? Надо ли ей рассказывать про Нэшвилл и про то, что он сделал, чтобы рассердить Гувера? Да нет… зачем портить момент? Он подмигнул:

– Ваша ошибка: использовать слово «оправдать» и «ФБР» в одном предложении.

Гектор посмотрел в окно ресторана на непрекращающийся дождь. Во влажном стекле отражались мужчины с ружьями, приближающиеся к ресторану.

С ружьями?

Гектор прищурился – все стрельбища находились на другой стороне города.

Он снова посмотрел. Среди них был Донован Криди. Даже через мутное от влаги стекло он узнал мерзавца. Неожиданно во рту Гектора пересохло, подмышки вспотели.

Криди разговаривал с двумя мужчинами, которые держали ружья на оленей. Показал им на залитое водой окно. Мужчины кивнули, и Криди передал им пачку купюр.

Гектор с трудом сглотнул. Вот оно и наступило – тотальная война.

Мужчины сели на лавку под навесом ресторана и принялись ждать.

Гектор автоматически сунул руку под куртку, чтобы нащупать надежную твердость деревянной рукоятки кольта. Затем вспомнил, что оставил своего «миротворца» под матрасом.

Черт бы все побрал!

Со стола уже убрали грязную посуду. Гектор едва прикоснулся к еде и надеялся, что Ханна этого не заметила. Повар заметил, но Гектор поднял руку, прежде чем он успел произнести обязательное:

– Что-то не так?

Если ты сидишь за столиком Хема в «Рэме», ожидается, что ты наешься до отвала и выпьешь океан спиртного.

Гектор отказался от алкоголя, поскольку Ханне нельзя было пить и, вообще, одного алкоголика в жизни ей достаточно. К тому же, учитывая мужиков, ожидавших снаружи, он не должен был затуманивать себе мозги. Их ведь было двое, к тому же они вооружены. Гектор еще раз мысленно выругал себя за то, что оставил кольт в номере.

Теперь Гектор тянул время над кофе, стараясь придумать способ выбраться из ресторана и вернуться в гостиницу живым и невредимым.

Ханна снова смотрела на него. Вопросительно. Он понял, что лучше всего будет ее отвлечь. После того страха, который нагнал на нее толстый ученый, он с ужасом представлял себе, как она прореагирует на сообщение, что два бандита ждут их у входа в ресторан с ружьями.

Он не сводил глаз с мужиков, сидевших на скамейке, но сказал:

– Значит, вы говорите, что пишете беллетристику. Уже печатались?

– Я только что закончила колледж, – сказала Ханна. – Изучала сочинительство.

– Изучала сочинительство, – повторил Гектор.

Ханне показалось, что он сказал это как о чуждом понятии, как будто он сомневался, что этому можно научиться в университете.

Гектор кивнул, сжимая и разжимая пальцы под столом. У него была его колбаска с монетами, так что, возможно, он не разобьет костяшки пальцев, если ему удастся подобраться достаточно близко, чтобы нанести удар. Он спросил:

– Что пишете, романы?

– Пока рассказы, – ответила Ханна. – Вернее, я пытаюсь. Не представляю, как можно написать что-то такое длинное, как роман.

– Это задача, к которой подбираются постепенно, – сказал Гектор, оглядывая ресторан. Если бы только эти клятые декораторы выбрали что-нибудь более подходящее для украшения стен, например винтовку или охотничье ружье, которым он мог бы воспользовался, чтобы напугать этих бандюг, ожидающих у входа…

Гектор заметил табличку со стрелкой в туалет. Ему необходимо было убрать Ханну с линии огня, тут бы очень подошло путешествие в дамскую комнату.

Он сказал:

– Пишите пять страниц в день, каждый день, и через пару месяцев окажется, что вы написали роман. – Он щелкнул пальцами, не отрывая глаз от окна. Один из охотников постоянно дергал себя за ухо, чесал шею. У мужика к тому же был нервный тик, от чего его голова то и дело дергалась в одну сторону. Гектор начал думать, что этот парень, скорее всего, наркоман…

– Я ваши книги читала в местной библиотеке, – сказала Ханна. – Еще я читала о вас. Говорят, что вы пишете больше тридцати или сорока страниц в день.

– То были дни дешевых журналов, – сказал Гектор. – Я был работающим писателем. Приходилось зарабатывать себе на жизнь. Но этот темп убивает. Темп, при котором колодец пересыхает. – Он уже придумал, что будет делать. – Я бы очень хотел почитать то, что вы пишете, дорогая, – сказал он и потянулся погладить ее по руке. При этом он опрокинул ее стакан с молоком. – Черт, какой же я неуклюжий, – огорчился он, нахмурился и вернул стакан в вертикальное положение. Молоко потекло по столу и закапало на колени Ханны.

– Ой, нет! – воскликнула она.

Он встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

– Туалетные комнаты прямо по коридору, – подсказал он.

Он продолжал держать ее за руку, пока вел по коридору.

– Приведите себя в порядок, – сказал он, – и мы вернемся в гостиницу. Кстати, вы слышали такое имя – Донован Криди?

Ханна нахмурилась, пытаясь промокнуть молоко салфеткой:

– Нет. А должна была?

– Вовсе нет, – сказал Гектор. Он снова осмотрел зал. Эндрю Лэнгли наслаждался стопкой блинов, залитых взбитой сметаной с клубникой. В зале все еще никого не было, кроме Гектора, официанта и Энди.

Гектор жестом подозвал официанта. Кивком показал на Энди и сказал:

– Я хочу расплатиться, и за того парня тоже. Только сделайте это как можно незаметнее, приятель, договорились?

Эндрю Лэнгли сидел, наслаждаясь блинами и обстановкой.

Он следил за Гектором Ласситером уже два года. Надо сказать, он считал, что ему повезло, когда он получил автора детективов в качестве задания. Многим парням в Бюро приходилось днями и ночами бродить тенью за бандитами, коммунистами и извращенцами – разными политическими агитаторами. Наблюдение за такими типами неизбежно было связано с проживанием в гостиницах с клопами, грязными барами или тайными явками.

Энди вырос в Айове. До того как он стал агентом ФБР, самым большим городом, в котором ему довелось побывать, был Де-Мойн. Но слежка за Гектором Ласситером (мужиком крутым, иногда скандалистом, этого не отнимешь, но ничего такого не попадало в отчеты Энди, потому что ему старик некоторым образом нравился) значительно расширила горизонты Энди.

Гектор Ласситер жил масштабно: посещал экзотические места, останавливался в лучших гостиницах и заглядывал в лучшие бары. Общался он только со знаменитостями, спортсменами и красивыми старлетками. Энди даже иногда тайком посылал своей мамаше в Фонтанелле копии снимков, которые делал по долгу службы, с изображениями наиболее знаменитых друзей и девиц Ласситера.

Самое печальное, что Энди постоянно ждал, что какой-нибудь козел из бухгалтерии Бюро все ему испортит, повнимательнее ознакомившись с огромными расходами Энди. Он с ужасом думал, что его могут снять с этого задания.

Ощутив движение, он поднял голову.

К нему быстро шел Гектор. Старик наверняка снова примется его дразнить: «Эй, Энди, я собираюсь сесть за карты с Фрэнком и Дином. Те хочешь быть четвертым?» Наверняка что-нибудь в этом роде.

Энди вернулся к своему блокноту. Надо будет ему достать словарь, чтобы проверить пару слов. Его начальники всегда были недовольны, если он допускал ошибки. Все еще улыбаясь, он поднял глаза как раз вовремя, чтобы уловить направленный ему в лицо кулак Гектора.

Гектору было ужасно неприятно так поступать. Конечно, он заплатил за завтрак мальчишки, но это вряд ли компенсирует то, что он для него подготовил.

От удара Энди слетел со стула. Хотя Гектор был уверен, что парнишка его не услышит, он тихо пробормотал:

– Мне ужасно жаль, Энди, но если я этого сейчас не сделаю, то, полагаю, те типы на улице могут меня убить.

Гектор поднял агента ФБР на ноги и пихнул на стул, отодвинув блины и уложив его голову на столешницу. Вид у Энди был такой, будто он вздремнул. Гектор выглянул в окно – оба мужика все еще были там, они веселились и проверяли свои ружья.

Гектор сунул руку под куртку Энди и достал пистолет.

Он вполне допускал, что официант мог подкрасться к нему со скалкой или поварешкой, но, повернувшись, обнаружил, что тот стоит с отвисшей челюстью и держит в руке два чека.

Гектор быстро отделил несколько банкнот от пачки и сказал:

– Когда моя девушка появится, принесите ей кусок пирога. Скажите, что я быстро вернусь. – И Гектор выскользнул под дождь через дверь черного хода.

Двое мужчин все еще сидели на скамье под навесом и следили за входной дверью. Явно ждали, когда Гектор и Ханна выйдут. Парочка курила и передавала друг другу фляжку. Один был наверняка пьяницей… второй же явный наркоман. Они. Вне сомнения, местные бандиты, строящие из себя киллеров или что-то в этом роде.

Чтоб он сдох, этот Криди.

Гектор направил пистолет между ними. Они резко подняли головы, ружья все еще лежали на коленях. Наиболее сообразительный из них, пьяница, сказал:

– Обоих сразу не пристрелишь, старик. Нас больше.

– Ну, я вполне мог бы пристрелить вас обоих, – возразил Гектор, – хотя бы потому, что я трезв и мой пистолет уже на вас направлен. – Явная бравада, особенно если учесть, что костяшки его пальцев уже начали распухать и терять подвижность, после соприкосновения с подбородком Энди. – Ружья на землю, ребята, – скомандовал он.

Мужики переглянулись и пожали плечами. На такое они явно не подписывались. Гектор внимательнее к ним присмотрелся и решил, что они оба наркоманы. Он утихомирил их на какое-то время, но от обдолбанных наркоманов никогда не знаешь, чего ждать. Все может измениться очень быстро.

Оба казались смущенными, чесали в затылках. Самое время сделать еще ход. Если судить по их поношенным пальто и штанам, с деньгами у них было туго. Возможно, еще немного почесавши в затылке, они согласятся на все что угодно – включая убийство, – чтобы заработать.

Гектор левой рукой достал из кармана бумажник и сказал:

– Тот, кто первый врежет другому, получит двадцатку.

Он не успел договорить, как пьяный наркоман зарычал, размахнулся и вырубил своего напарника ударом наотмашь.

Гектор присвистнул и заметил:

– Некрасиво. Но ты победил. – Он взглянул на человека, лежащего на мокром асфальте у его ног. Нельзя оставлять этого придурка тут валяться, вдруг кто-нибудь из других жильцов гостиницы решит наплевать на дождь и заявится сюда выпить или пообедать, пока Гектор дает инструкции наркоману, все еще стоящему на ногах. Поэтому он распорядился: – Быстренько посади своего приятеля назад на скамейку.

Когда мужик поменьше пристроил своего более крупного приятеля на скамейку, Гектор сунул ему пистолет Энди между бровей и спросил:

– Теперь признавайся: какой приказ получил? Напугать меня или убить?

Мужик с трудом сглотнул и признался:

– Идти за вами, пока вы не освободитель от девчонки, и тогда…

Убить вас.

Было ясно, чего не договорил пьяница охотник.

Глядя на Гектора, мужик скреб шею аж до воротника пальто и яростно терся щекой об отворот. Затем спросил:

– Как насчет моей двадцатки?

Гектор еще раз огляделся, убедившись, что свидетели так и не появились. Он поднял вверх купюру в двадцать долларов и сказал:

– Вот она, видишь? Но сначала я хочу, чтобы ты запомнил, что нужно передать тому типу, который тебя послал. – Гектор улыбнулся. Когда дошло до выкорчевывания врагов, счет оказался в его пользу, сегодня уже трое… совсем не плохо для уверенности в себе. – Скажи ему, что я принимаю такие вещи очень близко к сердцу.

Затем вмазал рукояткой кольта между глаз наркомана.

Он оставил его лежать поперек бесчувственного тела его напарника. Порылся у них в карманах и нашел остатки зелья, которое они употребляли, и шприцы. Отбросил все в сторону. Решил, что пока они будут искать свое достояние и лечиться, им будет не до него.

Он подумал и вложил двадцатку в руку второго мужика. Пусть они еще насчет этого поспорят, когда придут в себя.

Гектор осторожно обошел ресторан и вошел внутрь через дверь черного хода. Ханна уже сидела за их столиком и возила вилкой по тарелке кусок чизкейка. Возня у входных дверей не привлекла ее внимания.

Она улыбнулась:

– Я уже начала беспокоиться… – Затем тихо добавила: – Агент ФБР, похоже, решил вздремнуть.

Гектор предложил Ханне левую руку и помог подняться:

– Да, я в последние дни просто загонял беднягу Энди. Пусть проспится.

Дождь почти перестал и, когда они вышли, лишь слегка моросил. Ханна нахмурилась, увидев двух охотников, лежащих друг на друге в такой странной позе, что походили на любовников.

– Что эта парочка здесь делает? – прошептала она ему на ухо.

Гектор пожал плечами:

– Трудно сказать.

Ханна хихикнула:

– Может быть, греются? Или любовь одолела?

Он предложил Ханне свою левую руку, о которую она оперлась.

– Все может быть, дорогая, – сказал он.

Он отвел ее подальше от бесчувственных мужиков. Гектор не вынимал правой руки из кармана спортивной куртки, где лежал пистолет Эндрю Лэнгли, и внимательно смотрел, не появится ли Донован Криди или кто-нибудь из его шестерок.

21. Искусство воевать

В войне самое главное – разбить вражескую стратегию.

Сунь-цзы[25]

Гектор проводил Ханну в свой номер, придержал за руку, пока она сбрасывала туфли и садилась на кровать.

– Отдохните немного, дорогая, – сказал он. – Мне надо кое-куда позвонить, заняться стратегией.

– Еще раз большое вам спасибо, Гектор, – сказала Ханна. – Если бы вы не оказались здесь…

Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку:

– Будете меня благодарить, когда я в самом деле что-то сделаю, детка.

Он проверил замки на двери, затем перешел в гостиную. Он снял этот номер, где всегда жил Хемингуэй, еще на несколько дней, но теперь он ощущал реальную опасность, особенно сейчас, когда Криди начал посылать самодеятельных киллеров по его душу, поэтому решил, что есть смысл перекантоваться где-нибудь в другом месте, где проще защититься.

Гектор не знал город достаточно хорошо, поэтому, кроме Дозорного дома, ему ничего не пришло в голову.

Если только он сможет наладить отношения с Мэри…

Было ясно, что за вдовой необходимо присматривать. С тактической точки зрения представлялось идеальным собрать беременную женщину в беде, вдову, которой угрожают, и бумаги Хема в одном месте – этом внушительном бетонном сооружении, которое Хем выбрал для своей собственной финальной сцены. И черт, все его многочисленные ружья все еще там, их хватит, чтобы вооружить внушительный отряд партизан. Затем еще следовало учесть Мэри и ее ужасное признание. Он должен принять меры, чтобы она не повторила это «признание» никому, оказавшемуся поблизости.

Закусив губу, Гектор порылся в бумажнике, нашел номер и позвонил Мэри. Он думал, что трубку снимет горничная, но Мэри сама отвечала на свои звонки:

– Гектор? Куда ты пропал? Когда же наконец ты появишься, чтобы мы могли начать работать над книгами?

Странно – никаких угроз. Никаких воплей по поводу его копания в рукописях Хема.

– Ну, после вчерашнего… – начал он. Гектор не закончил фразы, не зная, как себя вести.

– Давненько я так не напивалась, – сказала Мэри. Он по голосу понял, что Мэри улыбается. Она кокетливо сказала: – Я проснулась в своей постели и не могла вспомнить, как я там очутилась. Это ты меня туда отнес, красавчик?

– Гм… да.

Она все еще улыбалась:

– Ты еще молодцом.

– Это точно, – сказал Гектор. – Послушай, здесь в Сан-Вэлли происходят странные вещи. Я хочу воспользоваться твоим приглашением и остановиться у тебя, если ты еще не передумала.

– У меня полно места, – сказала Мэри, явно очень довольная.

– Это здорово, потому что я привезу с собой Ханну Полсон. Ее муж уехал в Бойсе, но, возможно, ты уже знаешь, раз он с тобой работает. Учитывая последние события, получается, что миссис Полсон тоже нуждается в безопасном месте.

– Конечно, привози ее. Она мне понравилась. Вы скоро приедете?

– Да, до конца дня. Если придется спать на диване, я не возражаю, но мне нужно захватить с собой еще одного человека. – Гектор понимал: чтобы иметь возможность действовать, ему нужен помощник под рукой, кто-то надежный, кто бы смог прикрыть ему спину.

– У меня апартаменты для гостей за главным зданием. Комнаты небольшие, но там тепло и тихо, – сказала Мэри. Затем заколебалась: – Этот друг мужчина или женщина?

Черт. Это будут долгие несколько дней, подумал Гектор. И большая часть времени будет потрачена на то, чтобы отбиваться от проклятых приставаний Мэри, если он все понял правильно, а он наверняка не ошибался. Пошло оно все к черту.

– Нет, – ответил Гектор, – это не женщина. Скорее Бэтмен. Еще немного мускулов.

– Тогда он может жить в гостевом помещении, – сказала Мэри. – Дела действительно так плохи, что тебе требуется бандит, чтобы прикрывать спину?

– Похоже на то.

– Напоминает Кубу в пятьдесят девятом, все с начала.

– Давай надеяться, что дела все-таки не так плохи, – сказал он. – До скорой встречи, лапочка.

Гектор повесил трубку и уставился в свой пустой стакан. Ни слова о своем признании. Даже никакого намека на то, что это случилось…

Гектор налил себе виски и добавил воды из-под крана.

Он заглянул в спальню и увидел, что Ханна уже спит. Он накрыл ее одеялом и закрыл дверь между комнатами.

Затем уселся со своей черной записной книжкой и принялся звонить старым друзьям, стараясь найти такого, кто был бы на ты с пистолетом и находился бы не слишком далеко от его теперешнего местоположения.

Еще он подумал о Мэри. Вдруг Мэри еще в постели и недомогает из-за той гадости, которую ей подсунул этот козел Ричард Полсон и которая едва не довела ее до смертоубийства. Странно.

22. Искусство в крови

Никто не достоин правды.

Эверетт Говард Хант[26]

Гектор потратил час, чтобы разобраться, что происходит с Мэри. Не мог же он привести Ханну в Дозорный дом, если его хозяйка больна на всю голову.

Но теперь Мэри была такой, как всегда. Создавалось впечатление, что после первого глотка отравленного Полсоном коктейля она не помнила абсолютно ничего. Она решила, что все дело в том, что Ричард смешивал слишком крепкие напитки. Вот она и напилась и отключилась. Похоже, что она даже не помнила, что едва не пристрелила Гектора из ружья.

Мэри не роптала по поводу появления Ханны. Она привыкла, что Хем таскал в Финку целую череду своих юных поклонниц. То же самое происходило в Испании и Венеции. И теперь Мэри изображала из себя сестру и болтала с Ханной о требовательных и вечно недовольных мужьях. Гектору было плевать на Ричарда, но ему не нравилось, когда Мэри говорила пакости о Хеме. Черт, он все никак не мог забыть Мэри с двустволкой, нацеленной на него…

Так что теперь Мэри и Ханна сидели в гостиной на втором этаже и обменивались историями о брачных войнах. Гектор надеялся, что, приведя ее в этот дом, не поставил в еще более неприятную ситуацию, чем когда она была одна. Но дом надежный, и отсюда Гектор мог ставить свои условия.

С этой целью он перетащил старую печатную машинку Хемингуэя в комнату, где хранились документы и где он сейчас сидел, уставившись в пустую стену, – чтобы ничего не отвлекало Гектора Ласситера. Он думал о том, что писать.

Он заявил женщинам, что не выполнил своей дневной нормы по количеству слов и поэтому должен нагонять. Они поверили. Хотя он привез свою собственную портативную машинку в Айдахо, Мэри не стала возражать, когда он позаимствовал машинку Папы. Это было необходимым условием, центральным фактором его стратегии.

Но он обнаружил, что все эти крутящиеся вокруг него интриги отвлекают его. Слишком многое было против него: недовольные ученые, уязвимая беременная женщина, которая считает, что она психологически ущербна… И Мэри Хемингуэй, у которой и вправду с головой не все в порядке и которая, ко всему прочему, была горькой пьяницей.

И еще Донован Криди.

Гектор жалел, что мало знал о Доноване Криди. Этот гад был скверным писателем, он в этом убедился по «Убить Хрущева»: свинцовая, косноязычная проза и абсолютно предсказуемый сюжет. И огромное количество восклицательных знаков!

Ему нужно было узнать побольше об этом типе и о том, чем он занимается.

Думы о Криди и о Хеме вернули Гектора в старые парижские дни.

А думы о Ханне, молодой писательнице, к которой, он чувствовал, неудержимо его тянуло, невольно напомнили Гектору о другой потрясающей женщине, с которой он познакомился в Париже зимой 1924 года. Женщине, которая в основном сделала из него того писателя, каким он сейчас является, – его возлюбленной Бринке Девлин. Столько лет прошло, но она все еще владеет его снами.

В голову Гектора пришла сумасшедшая идея: он сделает то, о чем все эти злобные типы только мечтают. Если Криди и другие теневые фигуры пытались напасть на Хема, на него самого и даже на такую невинную постороннюю девушку, как Ханна, и делали это, уродуя работы Хемингуэя, вставляя туда подделки, Гектор будет отвечать им той же монетой. Он напишет свой собственный фальшивый рассказ Хемингуэя.