Люди и призраки Панкеева Оксана
– Да, – вздохнул придворный маг. – Как я уже упоминал, вам иногда удается находить приемлемые возражения… И чем старше вы становитесь, тем убедительнее они звучат. В этом отношении вы напоминаете мне вашего покойного дедушку. Тот годам к шестидесяти вообще достиг небывалого мастерства. Пойдемте, господа.
– Только расскажите все Эльвире, – попросила королева, – она ведь тоже переживает, а я к ней, наверное, так и не зайду сегодня…
– И нечего вам туда ходить, – усмехнулся Жак. – Вряд ли там будут очень рады, если кто-то вломится. Ей уже обо всем сказали. Было кому.
– Он здесь? – загорелся король, в очередной раз приподнимаясь на своем ложе. – Вы его видели?
– Здесь, – сказал Мафей. – Лежи спокойно. Он передавал тебе привет и обещал обязательно зайти, как ты и просил. Но не сегодня же.
– Вот именно, не сегодня, – подхватил мэтр Истран, подталкивая к выходу разговорчивую молодежь. – Ваше величество, прислать к вам кого-то из придворных дам, чтобы помогли вам снять платье?
– Мне только придворных дам не хватало здесь в день моей свадьбы! – окрысился король. – Сами разберемся. Спокойной ночи, господа. Хотя я сомневаюсь, что у вас она будет спокойной.
– Разумеется, – хитро прищурился Жак. – Этой ночью мы будем изо всех сил веселиться и пить за ваше здоровье. Кстати, помнится, Ольга обещала вам кричать «горько!» на свадебном пиру?
– Что это значит? – не поняла Кира.
– Это обычай ее родины, – с улыбкой пояснил король. – Гости кричат, что им горько, чтобы жених с невестой поцеловались… и стало сладко. Только, к сожалению, свадебный пир не состоялся, да и Ольги здесь нет.
– Здесь есть я, – подмигнул Жак и, увернувшись от подзатыльника, которым его попытался наградить мэтр Истран, весело завопил: – Горько!
Его величество все-таки приподнялся и дотянулся до супруги, которая, осознав важность момента, тоже поспешила к нему наклониться.
И уж неизвестно, каково было гостям, а ему точно стало сладко. Так сладко, что у мэтра просто не поднялась рука усыпить-таки своего неугомонного короля.
«Не плачь, любимая. Зачем? Все ведь хорошо, все просто прекрасно. Иди ко мне, дай тебя обнять. Я весь вечер только об этом и мечтал. Как ужасно стоять рядом и не иметь возможности поговорить с тобой, прикоснуться к тебе… В этом, наверное, и состоит все неудобство призрачного состояния… Да что я все о плохом, жизнь прекрасна, и не стоит плакать, право же, не стоит. Все хорошо, мы живы и будем жить… жить долго и счастливо, как и положено в порядочной сказке. Как это замечательно – быть живым, чувствовать тепло твоего тела, запах твоих волос, соленый вкус твоей кожи… Не плачь, Кира, все будет хорошо. Я тебе обещаю. С нами больше ничего не случится. У нас будут дети, славные, здоровые и нормальные, не такие, как я, уже не тронутые никаким дедушкиным проклятием… Я тебе потом расскажу, просто поверь мне, что все будет хорошо. Нет, что ты, мне не больно. Почти совсем. И не плохо. Мне хорошо. Замечательно. Восхитительно. Я счастлив. Невозможно описать, как я счастлив. Надо сначала умереть, чтобы понять, как прекрасна жизнь. Надо провести полдня, то корчась в судорогах, то слоняясь по дворцу в виде призрака, чтобы в полной мере познать всю прелесть собственного существования и научиться радоваться каждой мелочи, всему, что казалось незаметным и незначительным до сих пор… Научиться ценить саму жизнь, мир, который тебя окружает, людей, которым ты дорог… Не плачь, Кира, я люблю тебя, моя королева, моя лучшая в мире женщина. Я никогда не говорил тебе об этом, потому что… ну не привык говорить такие слова. Я никому этого не говорил… Что значит – зачем? Как это – зачем? Да что ты такое говоришь, Кира, не смей больше этого произносить! Я бы не пережил, если б это случилось с тобой. Ничего бы не стряслось с этой страной, она видала королей и похуже, чем Элмар. А по-твоему, безумец на троне был бы лучше? Не говори больше об этом, забудь и не вспоминай. И сними это платье, тебе же в нем неудобно. Сними и ложись в постель, тебе действительно надо отдохнуть после такой свадьбы. Как – не умеешь, а как же ты в таком случае его надела? Что ж, звать теперь Эльвиру, чтобы расшнуровала, будет несколько неуместно… повернись, я тебе помогу. Смешная ты девушка, королева моя, отчего же я должен не уметь? Мне тридцать три года, и, хвала богам, я не впервые в жизни раздеваю женщину… возможно, это звучит нескромно, но такова уж житейская правда. Ну, может, так и бывает, я не спорю.
Вполне допустимо, что попадаются такие лопухи, которые за всю жизнь не могут научиться. А я… тебе это покажется смешным, а может, ты подумаешь, что я ненормальный, но могу рассказать. В конце концов, это и в самом деле немного смешно, а то, что я ненормальный, ни для кого не секрет… Вот и все, вынимай руки… Хочешь узнать? Когда я, будучи примерно в таком же возрасте, как Мафей, попытался впервые в жизни раздеть даму, я запутался так, что потом шнуровку пришлось разрезать, чтобы бедняжка смогла выбраться из платья. Разумеется, мое первое свидание с дамой закончилось весьма печально. Пока я возился с ее нарядом, а потом выслушивал все, что она нашла нужным мне сказать по поводу моих умственных, а заодно и репродуктивных способностей, у меня пропало всякое стремление к любовным подвигам. У дамы оно пропало еще раньше, и она удалилась в ярости, высказав мне на прощанье все, о чем я уже упомянул. Опозорившись таким образом один раз, я взял в библиотеке пособие по кройке и шитью, изучил все виды и способы застежек, а потом отработал все это на практике. На манекенах в мастерской придворного портного и на платьях кузины Ноны. Так что, когда несколько лет спустя мне опять выпала возможность раздеть даму, я был уже готов к сражению с ее платьем… ну вот ты уже и не плачешь. Хочешь, я тебе еще что-нибудь смешное расскажу? Да ты раздевайся, что ты остановилась, неужели тебе будет удобно спать в корсете и чулках? И зачем он тебе вообще сдался, этот корсет, у тебя и так прекрасная фигура… Что ты, вовсе он не прилагается к платью. Да в общем, какая разница, ты ведь все равно не будешь носить платья, разве что на церемонии. Вот только мне придется на старости лет заново изучать пособие по кройке и шитью… Как зачем, я ведь изучил только женские платья, разве я мог представить в те времена, что мне когда-либо придется иметь дело с мундиром лейтенанта гвардии. Правда? Точно так же, как мой камзол? В таком случае, ты меня утешила… Ах, Кира, ты прекрасна, ты восхитительна, ты в сто раз красивее моих… то есть твоих придворных дам, которых почему-то считают первыми красавицами королевства. Иди же ко мне, залезай под одеяло. Ну что ты, конечно нет, мэтр был совершенно прав насчет супружеского долга, и я ни в коей мере не склонен себя переоценивать. Но это же не повод расползтись по разным концам кровати и переговариваться издали. Для меня будет счастьем просто обнять тебя, прижаться к тебе, зарыться лицом в твои волосы и уснуть в твоих объятиях… Да нет же, почему мне должно быть больно? Мне хорошо. Я счастлив. Кира, любовь моя, королева моя, жизнь моя… Да обними меня, крепче, изо всех сил. Не бойся, не сломаюсь, это только обманчивое зрительное впечатление. Хм… раз тебе кажется, что не только зрительное, может, так оно и есть, но все равно обманчивое. Если хочешь знать, я надевал полное боевое облачение паладина и как-то не сломался под его весом. Мне даже удалось в нем ходить. А ты разве не знала? Ведь обычно первым паладином считается король, и я им был, пока Элмар геройствовал, а затем сидел в инвалидном кресле. Это уже потом я передал должность первого паладина ему, чтобы самому не позориться и чтобы у него было какое-то занятие. Ему это как-то больше идет. Себе я определил должность верховного судьи, хоть это и противоречит традициям.
А я в доспехах выгляжу как вешалка для этих самых доспехов… А что я такого сказал? Это правда, и ничего тут не поделаешь. Кира, ты издеваешься или тебе действительно кажется, что я самый прекрасный мужчина из всех, что ты встречала? Как это понимать – у тебя такой своеобразный вкус или ты встречала только уродов? О, прости, пожалуйста… Я должен был сам понять, что ты мне на это ответишь. Я люблю тебя, поэтому ты для меня прекраснее всех. Просто я как-то не подумал, что это… взаимно. Я действительно не знал. Ты ведь тоже никогда не говорила мне, что любишь… Ты совершенно права, я должен был сказать первым. Что ж, вот такой я недотепа. Зато теперь все ясно, а также хорошо и замечательно. Но почему ты опять плачешь? Да что ты, зачем же от счастья плакать? От счастья надо смеяться. А то я тебя целую, а ты вся соленая, такое впечатление, что целую морскую русалку. Даже губы соленые. Ой, Кира, не надо мне доказывать, что ты не русалка, я и сам прекрасно чувствую, что у тебя не хвост, а две прекрасные ножки… и все остальное. Я просто пошутил. Нет-нет, все прекрасно, не надо отстраняться и прятать руки, продолжай, мне это тоже нравится… О, Кира… нет, что ты, напротив… почему тебе все время кажется, что мне должно быть больно? А как, по-твоему, должен вести себя мужчина в объятиях любимой женщины? Я как-то не настолько уж болен, чтобы совсем ничего не чувствовать… Некоторые в таких случаях даже кричат.
Ты бы слышала, что Ольга со своим мистралийцем творят, все окрестные коты смиренно затыкаются. О, откуда я это знаю – это отдельная история. Рассказать? Однажды я отправился в гости к Ольге… ты, наверное, знаешь, мы с ней часто виделись. Она прекрасный собутыльник и собеседник, я очень люблю посидеть с ней, выпить и поболтать… Да что я тебе рассказываю, ты сама это любишь. Я не знал, что она не одна, и, оказавшись в ее комнате, попал в совершенно идиотское положение. Мне еще повезло, что они занимались этим на кухне, а не в комнате, а то я бы вообще ввалился в самый разгар веселья. Поскольку отправился я телепортом и один, уйти у меня возможности не было. А чтобы уйти пешком, надо было выйти в коридор и опять-таки показаться им на глаза. Так что мне пришлось тихонько сидеть в комнате, пока они не закончат, и слушать их кошачий концерт… Кстати, моя… то есть наша спальня звукоизолирована. А чем тебе не понравились мои намеки? У нас впереди еще много дней и ночей, всякое может быть… Да разве это плохо? Что здесь плохого? Мне было просто завидно, если честно. Я сидел и предавался собственным мыслям. К примеру, почему я не такой красавец, как он, и почему у меня нет такой дамы, и вообще, почему в моем королевстве делают такие низкие столы… Ну что ж, значит, я извращенец. Ты меня теперь разлюбишь? О боги, Кира, что ты говоришь! Не настолько же! Это неправда! Честное слово, неправда! Не веришь, у Жака спроси. Клянусь тебе, все, что я делал предосудительного, я делал только с женщинами! Ты правда мне веришь? Хочешь, поклянусь по всем правилам? Ну спасибо. А то я уж испугался… Узнать бы, кто это придумал и распустил при дворе… Ты действительно не думаешь… ничего себе – пошутила! Я чуть и в самом деле не умер, как представил себе, что ты… Кира, ну перестань, это у тебя уже истерическое… Я больше не буду так говорить, только не плачь. Хочешь, я тебе еще что-нибудь расскажу? Тише, тише, милая, ну все ведь хорошо. Я люблю тебя, я всегда буду с тобой и никуда не денусь. Я ведь твой муж, хоть и ненормальный… Ну, может быть, тебе виднее. Жак тоже говорит, что нормальный. А Ольга считает, что ненормальный, и это правильно, потому что с нормальными скучно. А ты как думаешь? Должен заметить, королева моя, что это был не ответ, а неумелый уход от ответа, но не буду настаивать, раз ты не хочешь отвечать или не знаешь, что ответить. Я сам иногда не знаю, что сказать на Ольгины рассуждения. Итак, ты просишь рассказать тебе что-нибудь еще… а что бы тебе рассказать… мне почему-то только непристойные какие-то истории в голову лезут…
Где я взял такого шута? Нашел. Об этом как-нибудь потом, только не сегодня. Это грустная история, и ты опять будешь плакать. Давай лучше я тебе расскажу, как твои придворные дамы вчера эльфа делили. Тебе Эльвира еще не говорила? Вот ведь, раньше короля успела. Жаль. А что ж тогда?… Не признаваться же тебе в том, чем я однажды до обморока перепугал Акриллу… Она и это тебе рассказала? Спасибо, Эльвира. Не могла промолчать… Кто сейчас у Эльвиры? А она с тобой не делилась? Надо же, даже тебе не сказала… У Эльвиры сейчас мой давний друг, которого я не видел двадцать лет и очень хотел бы повстречать снова, а он что-то с этим не торопится. Я тебя с ним обязательно познакомлю, когда он появится. Почему он не приходит? Да есть у него на то причины… нет, мы не ссорились, просто… сама потом узнаешь. Успеешь еще. Он тебе сам объяснит. У нас ведь вся жизнь впереди. Может, еще будешь ездить в гости к королеве Эльвире, если все хорошо сложится. Как куда? В Мистралию, конечно. Должно же ему повезти в конце концов… Будем дружить семьями, как когда-то наши родители, и навещать друг друга, как в старые добрые времена. Подумать только, я все-таки женился! И это оказалось совсем не страшно, а очень приятно и замечательно. Ну и демоны с ней, с этой свадьбой, что мы, не посидим и не выпьем с друзьями в другой день? Зато нам не пришлось танцевать первый танец на глазах у кучи народа, и я не могу выразить, как меня это радует, потому что этого момента я ожидал с ужасом.
И ничего страшного, что в нашу первую брачную ночь мы лежим и болтаем о всяких пустяках, в этом есть своя прелесть. Ты согласна? Вот и хорошо. Не будешь больше плакать? А то у меня уже вся рубашка мокрая. Нет, не надо, зачем ее снимать? Так высохнет… Ты хочешь?… Тебе это действительно будет приятно? Ну хорошо, если настаиваешь… Ах, Кира, любимая моя… это же невозможно, лежать рядом с тобой просто так… Я начинаю сомневаться в компетентности своего придворного мага. Да шучу, конечно, но все же… Нет, что ты, это прекрасно. Мне кажется, еще немного – и я взлечу, точно как Мафей. Почему нет? С чего это у меня центр тяжести в другом месте? А в каком? Кира… Ты же дама! Ах, прости. Да, я помню, что женился на лейтенанте гвардии. Только все равно не надо так шутить. Так обычно говорит Камилла, и мне это не нравится. О, а вот это нравится, и даже очень. Неудивительно, что мне все время лезут в голову одни непристойности. О чем же еще можно думать… Рассказать? Знаешь, Кира, я как-то не очень уверен, что у меня получится говорить тебе о таких вещах… да что ты, это же совсем другое. Вот взять, к примеру, Ольгу. Я никогда не испытывал к ней никакого влечения, даже когда видел ее в одном белье или совсем без ничего. Мы всегда были друзьями. А вот говорить с ней я могу свободно о чем угодно и совершенно не смущаясь. А с тобой получается наоборот. Что ж, раз ты считаешь, что это неправильно, попробую это преодолеть. Вот тебе непристойная история. Однажды Ольга познакомилась с Камиллой. Дело было в кафе, где дамы изволили кушать пирожные… тебе никто еще не рассказывал? Ольга, к примеру. Элмар бы не осмелился. Нет? Тогда слушай дальше. Ты, кстати, никогда не видела, как Камилла ест? Эльвира рассказывала? В таком случае тебе должно быть понятно. Вот таким образом пообщавшись с Камиллой и понаблюдав, как она ест несчастное пирожное, Ольга с Элмаром отправились куда-то на очередную экскурсию по городу, и по дороге он поинтересовался ее впечатлениями от знакомства с дамами. Ольга, как ты знаешь, девушка не особо сдержанная на язык, вполне под стать своему возлюбленному… не потому, что она такая уж порочная или плохо воспитана, просто у них так принято. И вот она заявляет моему первому паладину, что Дориана, дескать, полная дура, а вот Камилла… Кира, это ты смеешься или… Да просто я подумал, что у тебя истерика. Да, тогда-то ее Ольга и прозвала так. Что было с Элмаром? А ты у него спроси. Я затрудняюсь представить. Наверно, тоже истерика.
Кстати, Камилла знает и вовсе не обижается, а даже гордится. Ну что, достаточно неприличная история? Или тебе хотелось бы чего-нибудь покруче? М-м-м… ну ты спросила… Тебе честно сказать? Да. Ну вот, теперь и ты поняла, что я ненормальный. Есть у меня такое противоречащее всем законам приличия убеждение, что на ложе любви не бывает ничего постыдного. И я его по возможности придерживаюсь. Нет, не абсолютно, конечно… Есть кое-что, чего я так и не решился сделать ни разу, хотя очень хотелось попробовать. Не скажу. Может, решусь когда-нибудь. И давай отложим этот разговор до более подходящего случая, поскольку слов здесь будет недостаточно, а большее сегодня вряд ли получится. Просто помолчим. А то я что-то разговорился сверх меры, точно как кузен Элмар. А вроде и не пил… Тебе так удобно? Правда? Нет, просто мне всегда казалось, что должно быть жестко… Ну хорошо, не буду, не буду. Может, ты спать хочешь, а я тут болтаю?… Я? М-м-м… не знаю, стоит ли… Ты не будешь плакать, если я скажу? Я очень хочу спать, но мне страшно. Что ты, бояться я давно научился. Вовсе нет, это не Жак меня научил. Сказать честно? Ты. Не удивляйся, в этом нет ничего странного. Я знаю, что ты самая отважная из женщин, и вовсе не имею в виду, что ты вдохновила меня личным примером. Просто первый настоящий страх, который я испытал в жизни, был страх потерять тебя. А Жак… он научил меня плакать. О том, как Элмар научил меня смеяться, ты уже знаешь. А любить… хорошо, я скажу тебе по секрету. Любить меня научил один наш общий знакомый, которого ты называешь не иначе, как бесстыжим. Как? Разве ты не знаешь, что он эмпат? Вот так. Стихийной эманацией.
И что самое смешное, он и сам это не знает. О нет, это было очень давно. Я бы тебе рассказал, но… нет, не в том дело. Сейчас такой момент, когда я способен на любую откровенность, и мог бы говорить тебе о чем угодно… о себе. Но не о других. А это его тайна. Кира, нехорошо ловить людей на слове. Неужели тебе действительно так хочется слушать о женщинах, которых я любил раньше? Ты находишь уместным, чтобы в первую брачную ночь я рассказл тебе о трех мертвых женщинах? О, ты опять плачешь… не надо мне было уточнять, что они умерли… Давай как-нибудь потом об этом поговорим, если ты так уж хочешь знать обо мне все. А сейчас успокойся, и давай все-таки попробуем уснуть. Ты устала, у тебя был ужасный день, тебе надо хоть немного поспать. Да не переживай обо мне, что со мной может случиться? Сейчас соберу остатки своего былого мужества и попытаюсь убедить себя, что ничего страшного и что утром я проснусь, как всегда. Не плачь, любимая. Все будет хорошо…»
Глава 4
Завтрак был скромный – немножко мармеладу, намазанного на соты с медом.
А. Милн
Когда Кира поскреблась в дверь к подруге, в комнате случилась небольшая паника, затем голос Эльвиры испуганно отозвался:
– Кто там?
– Это я, – ответила королева, оглядываясь по сторонам. – Открой скорей.
– Кира… – с ужасом и смущением откликнулась Эльвира. – Я… я не одна… У меня тут мужчина… и он без штанов…
– Открывай скорее! – рассердилась Кира. – Можно подумать, я мужчин без штанов не видела! У тебя под дверью стоит королева в неподобающем виде, а ты неизвестно о чем переживаешь!
– Да открывай, – посоветовал незнакомый мужчина без штанов. – Ничего страшного. Женщин-воительниц действительно не принято стесняться. Могу поспорить, что ее товарищи по оружию не стесняются даже отливать в ее присутствии.
– И не только, – проворчала Кира. – Скорее, пока меня никто не застукал.
Задвижка щелкнула, и смущенная Эльвира открыла дверь, пропуская подругу в комнату. В следующую секунду смущение на ее лице сменилось улыбкой и она тихо хихикнула, увидев, в каком виде пребывает ее величество.
– Ты что, так по дворцу шла? – спросила она.
– А что я должна была, в одних трусах разгуливать? – огрызнулась Кира, захлопывая дверь за собой и созерцая обещанного мужчину без штанов. Мелкий черноголовый мистралиец сидел на корточках и раскладывал на коврике свои штаны, явно намереваясь их погладить. Правда, непонятно чем. – Что нашла, то и надела. Свадебное платье без посторонней помощи не застегнуть, а штаны любимого супруга мне в бедрах не сходятся. Пришлось в его халате переться через весь дворец. Хорошо еще, что никого, кроме стражи, в коридорах пока нет.
– Я одолжу тебе свое платье, – пообещала Эльвира. – Как же ты не догадалась какую-то одежду перенести сюда? Ты ведь все равно должна была остаться во дворце, даже если бы свадьба прошла как положено. Вот знакомься. Это… это Орландо. А это Кира.
– Я ее помню, – улыбнулся мистралиец и поднял голову. – А вы меня помните, ваше величество?
– Еще бы… – потрясенно выговорила королева, опускаясь в кресло. – Что ж, ты не особенно повзрослел за столько лет…
– Вот такие мы, потомки эльфов, – развел руками Орландо и снова одарил ее неотразимой улыбкой. – Медленно взрослеем. Раздаем предсказания, не заботясь о последствиях. Зато имеем возможность видеть, как они сбываются. Вы, наверное, хотели с Эльвирой пошушукаться о своем, о женском? Я вас сейчас оставлю, только штаны доглажу.
– Ты же не завтракал, – сочувственно посмотрела на него заботливая дама сердца.
– Дома поем, – отмахнулся потомок эльфов и зачем-то вытянул перед собой правую руку. – Как там Шеллар?
– Спит, – чуть улыбнулась Кира. – А ты откуда знаешь?…
Мистралиец побрызгал водой на разложенные штаны и осторожно провел по ним ладонью. Влажная ткань зашипела, и над ней взвилось облачко пара.
– Это мы с Жаком и Мафеем совершили кражу со взломом, чтобы добыть тот самый антидот, поэтому я знаю все.
– Кира, – засмеялась Эльвира, – ты что, никогда не видела, как маги гладят штаны?
– Где я, по-твоему, могла это видеть? – резонно заметила Кира и снова обратилась к мистралийцу: – Так ты еще и маг?
– Немного, – подтвердил тот, приступая ко второй штанине. – Я сейчас, еще минутку.
– А зачем ты так торопишься? Не уходи. Давайте в самом деле позавтракаем вместе и поговорим. О женском мы еще успеем… Эльвира, ты мне обещала платье. Что, мне так и придется завтракать в мужнином халате? Слуги обхохочутся.
– Знаете, дамы, – сказал Орландо, натягивая штаны, – я вас все-таки оставлю на время. Королеве надо одеться, мне надо сбегать к себе и проверить обстановку, опять же сейчас сюда явятся слуги с завтраком – и мне все равно придется прятаться. Лучше вернусь через полчасика, позавтракаю с вами… и, наверное, схожу все-таки поздравлю Шеллара, если он к тому времени проснется.
– Решил сегодня? – улыбнулась Эльвира.
– Да я так подумал, раз мне все равно попадет за сейф, за общение с Жаком, за нарушение дюжины всяких дурацких правил, так пусть уж мое появление при дворе Шеллара пойдет в общей куче со всем остальным, чем потом мне за него отдельно вставят, – пояснил мистралиец, улыбнулся дамам и исчез в сером облачке. Эльвира улыбнулась ему вслед и сразу же повернулась к Кире. В глазах ее горело неутолимое любопытство.
– Ну? – спросила она, вся подавшись вперед и сверля подругу пытливым взором. – Как?
– Выспалась, – ответила королева. – А ты вообще о чем?
– Да, собственно, о чем это я… – разочарованно вздохнула Эльвира. – Какой уж секс после такой свадьбы…
– Вот именно. Озабоченная ты какая-то, моя первая дама. Давай уж платье.
– Выбирай, – щедро предложила Эльвира, распахивая шкаф. – Ну а вообще как он?
– «Вообще» – это в смысле как он себя чувствует или как он мне понравился?
– Второй вопрос снимается как дурацкий. А то я не знаю, что он тебе и раньше нравился, а теперь уж…
– Нет, почему же, – возразила королева, перебирая платья и выискивая что-нибудь попроще. – Вчера вечером я узнала о своем супруге много нового, так что вопрос не дурацкий. Мы с ним пообщались немного перед сном. Какой он все-таки чудной… я не имею в виду, что это плохо, но я поняла, почему Ольга всегда на него глядит с таким умилением. Сегодня утром я поймала себя на том, что и сама смотрю на него точно так же. Вот это можно?
– Конечно, – кивнула Эльвира. – Давай помогу тебе одеться. Ну-ну, и что дальше? Или лучше по порядку расскажи.
– У меня после вчерашнего полная каша в голове, никакого порядка, одни впечатления.
– Хоть скажи для начала, как он там. Говоришь, вы пообщались, значит, он был в состоянии разговаривать?
– Вполне. Он чуть ли не до полуночи меня всячески утешал и развлекал. Он и так не особо молчалив, а вчера вообще. Такое впечатление было, будто он немножко… не совсем трезв. То ли от счастья, то ли от потрясения, то ли все вместе…
– И что он тебе говорил? – полюбопытствовала Эльвира.
– Объяснялся в любви и обещал, что все будет хорошо. Я очень надеюсь, что это он всерьез и что он больше не будет, как выразился мэтр, подставляться под различные метательные орудия.
– А что ты узнала о нем нового? Все, можешь садиться, готово. Надо же, как на тебя сшито. Неужели мы с тобой такие одинаковые?
– Вовсе нет, я немного выше. – Кира опустилась в кресло, помянув при этом недобрым словом идиотские подолы, и потянулась к шкатулке с сигаретами. – А узнала… О том, что мой супруг невероятно застенчив, я знала и раньше, но никогда не думала, что он настолько себя не любит! Будь моя воля, я бы разогнала к демонам всех твоих подружек-подчиненных. Причем пинками. Это они, кобылы породистые, причина тому, что бедный король всерьез убежден, будто он смешон и безобразен. Ну это же неправда, Эльвира, согласись.
– Частично, – уклончиво пожала плечами подруга. – Только какой смысл разгонять придворных дам? За время его правления они тут уже четырежды полностью сменились. Да и я, если честно, тоже не особо его…
– Не знаю, – нахмурилась Кира. – Мне кажется, ты просто как-то неправильно себя повела и он на тебя за что-то обиделся. Этель была совершенно права. Он такой… такой… нежный, ласковый… А по нему и не скажешь…
– Все к лучшему, – философски заметила Эльвира. – Если бы его любили другие, он бы не достался тебе, так что все к лучшему, и это тоже. А платье он сам с тебя снимал?
– А что?
– Просто я всегда поражалась, как он шустро с ними управляется.
– А он тебе не рассказывал? – засмеялась Кира.
– Нет. С чего бы он со мной откровенничал на такие темы? А что, это какая-то интересная история?
– Я тебе в другой раз расскажу. Лучше прикажи подавать завтрак, а то вернется твой «мужчина без штанов», а тут еще ничего не готово.
– Он уже в штанах, – возразила Эльвира и отправилась распоряжаться насчет завтрака. По возвращении она хотела было продолжить расспросы о впечатлениях ее величества от ее замужества, но Кира перебила ее на полуслове:
– Я еще успею рассказать. Лучше поведай мне о своем прекрасном принце, пока он не вернулся. Я ведь правильно поняла, это и есть тот самый Орландо, последний из королевской семьи Мистралии?
– Правильно, – вздохнула Эльвира. – Тот самый. Правда, он мне признался только сегодня, да и то после того, как я его прижала. А ты что, сразу его узнала?
– Конечно. Я его очень хорошо запомнила. А ты нет? У тебя зрительная память никуда не годится. Или просто он тогда произвел на меня незабываемое впечатление? Не знаю… Но кто бы мог подумать, что мы с тобой подавали милостыню особе королевской крови?…
– …И что, когда-нибудь он явится, чтобы лично позаботиться о своем предсказании…
– А как он объявился? Где ты его встретила?
– Вот здесь, в этой комнате. Он учился телепортации и все время попадал не туда, куда собирался. Однажды оказался здесь.
– И очаровал тебя с первого взгляда, – подмигнула Кира подруге.
– Скажешь тоже! – захохотала Эльвира, вспомнив обстоятельства знакомства с господином Карлсоном. – С первого взгляда мне стало его жалко. Он был оборванный, чумазый и очень несчастный. Еще и голодный к тому же. А очаровал он меня уже потом, когда умылся, слопал мой ужин и начал улыбаться и разговаривать. Ты же видела, как он улыбается.
– Да, я помню это с тех пор. Очень обаятельный парнишка… Хотя какой он парнишка, если он старше нас лет на десять?…
– На двенадцать, если точно. Просто так выглядит. Он полуэльф, как Мафей.
– Он сам тебе это сказал?
– Не только. Я даже имела честь лично общаться с его батюшкой. Помнишь, я тебе рассказывала…
– Про пьяных эльфов? Как же, помню, – хихикнула королева. – Ну и какие у вас планы на будущее? Он уже обещал тебе руку и сердце, как вернет себе корону?
– Почему – обещал? Он звал меня замуж уже сейчас. Вчера, если точнее. Наверное, вашим примером вдохновился.
– И что ты?…
– Подожду.
– А если еще лет десять ждать придется? – удивилась Кира. – Тебе ведь уже не семнадцать. Что тебя смущает? Или тебе обязательно подавай полноценного короля?
– Да необязательно, но я бы все же хотела нормальную свадьбу, как у людей, а не тайный обряд, и хоть какое-то жилище, чтобы растить детей, которых этот нахал желает иметь пять штук.
– Эльвира, – вздохнула королева, сразу как-то погрустнев, – разве это так важно?
– Может, тебе это кажется несущественным, потому что у тебя это все есть. А для меня немаловажно.
– Ты не права, – серьезно сказала Кира. – Это действительно не самое главное. И не потому, что у меня это все есть. Я поняла это вчера. И если когда-нибудь, не доведите боги, тебе придется пережить то же самое, ты тоже осознаешь, что величие дворцов, сияние короны, вкус власти и прочие житейские прелести – все это мелко и незначительно. А единственное, что действительно важно, – это человек, который умирает у тебя на руках. И ты отдала бы все, лишь бы он жил.
– Типун тебе на язык! – испуганно перебила ее Эльвира, видимо представив себя на месте подруги.
– Ну ладно, не буду… А что касается пятерых детей… Это, конечно, чересчур, но его тоже можно понять. Он последний и единственный, случись с ним что – и у него даже нет наследников.
– А сама ты хотела бы иметь пятерых? – коварно поинтересовалась Эльвира.
– Ни в коем случае. Я очень надеюсь, что мальчик получится сразу. Хотя, и девочку можно воспитать соответственно…
– Это если она пойдет в тебя или в отца. А если получится как принцесса Нона? Жак как-то говорил, что на детях гениев природа отдыхает…
– Это тебе типун на язык! – рассердилась королева. – Не может такого быть! У этой придурочной принцессы, про которую я уже наслышана, что-то было не в порядке по материнской линии. К нашим детям это не имеет отношения.
– Да ты свою сестру Элизу вспомни! У тебя родители тоже не дураки, а получилась же.
– А ты вспомни свою маму, – злорадно напомнила Кира.
– Да уж, – усмехнулась Эльвира, – у меня была чокнутая матушка и отец-картежник. У Орландо мама была гулящая, а папа и вовсе эльф… представляешь, какие у нас должны быть дети? Тут не то что пятеро, десяток придется склепать, пока хоть один нормальный получится…
– Кстати, – усмехнулась Кира, – по какой линии он наследует трон? По матери или по отцу, который его отцом не является?
– По матери. Принцесса Габриэль была сестрой короля Ринальдо. А ты что, уесть меня хотела таким образом?
– Да нет, просто похихикать над судьбой. А он тебе ничего больше не предсказывал?
– Нет. Сказал, что сейчас у него не получается. Да он сам о себе расскажет – если не сейчас, то потом, когда будет с королем беседовать. Лучше попробуй привести мысли в порядок и расскажи, как там вчера…
Кира расстроенно махнула рукой:
– Придурочные подданные у моего мужа – все, что я могу сказать. Как тебе нравится, два раздолбая у ложа умирающего спорят на десять щелбанов, поможет лекарство или нет! Убила бы!
– А кто это усомнился? – подивилась Эльвира.
– Этот великий целитель, императорский подарок.
– А, не обращай внимания, что ты хочешь, экзотичные обычаи Востока… Да и вообще, врачи на этот счет все немного циники. Вспомни доктора Кинг. Так что, на десять щелбанов? Это Жак его научил?
– А кто же еще! Что самое интересное, Жак это рассказал Шеллару и в его присутствии настучал преподобному Чену по лбу. Представляешь, Шеллар ничуть не возмутился, что его жизнь оценили в десять щелбанов, а, напротив, расхохотался.
– О, это на него похоже, – улыбнулась Эльвира. – Ты бы слышала, как он веселился, когда ему заранее сделали гроб…
– Когда это?
– А помнишь, когда его ранили… Ну тогда, в первый день весны? Кто-то что-то недопонял, кому-то не так доложили, где-то бюрократическая машина не сработала, в общем, сделали его величеству гроб. А когда оказалось, что излишне поторопились, нашего распорядителя церемоний чуть кондратий не хватил. Бедняга так суетился, пытаясь скрыть этот досадный конфуз, но, оказалось, напрасно. Жак моментально королю все разболтал, а тот ужасно развеселился и даже похвалил беднягу за расторопность. Гроб же велел спрятать.
Тут разговор пришлось прервать, поскольку явились слуги с завтраком, а вместе с ними в дверь протиснулась перепуганная хинская невольница.
– Доброе утро, госпожа Эльвира, – старательно выговорила она. – Доброе утро, госпожа ваше величество. Можно спросить вопрос?
Эльвира со вздохом поправила:
– Не «спросить вопрос», а «задать вопрос». Или просто «спросить». И не «госпожа ваше величество», а просто «ваше величество». Или «госпожа» и дальше по имени.
– Извините, можно просто спросить?
– Что ты хотела?
– Госпожа Анна сказать, есть такой обычай хоронить всех невольников, когда господин умереть. Это есть так? Когда господин умереть, Сюань хоронить вместе?
– Сиськи оторвать госпоже Анне за такие шуточки! – рассердилась Эльвира. – Неправда, Сюань, не слушай ее. Нет у нас такого обычая, и вообще не может быть, потому что у нас не принято держать невольников. Не бойся и не переживай. К тому же его величество жив и вовсе не собирается умирать.
– Кто эта госпожа Анна с таким чудным чувством юмора? – поинтересовалась Кира.
– Герцогиня Дварри, – пояснила Эльвира.
– Эта дура в перьях? – возмутилась «госпожа ее величество». – И ты ее слушаешь? Сюань, иди сейчас к этой шутнице и скажи, что она удалена со двора, потому как королева не желает ее видеть. Чтобы сегодня же ее здесь не было.
– Слушаюсь, госпожа, – поклонилась Сюань и быстренько протиснулась в дверь.
– Кира, ты серьезно? – ахнула Эльвира.
– Серьезно. Я вот еще до Камиллы доберусь.
– Не трогай ты Камиллу. При дворе кроме короля мужиков хватает, и они все будут безутешны. Да и… как ты думаешь, он не обидится, если ты будешь выгонять всех без его согласия?
– Если он будет против, скажу, что пошутила, – проворчала Кира. – Пусть эта горе-варварка на своей шкуре почувствует, что такое хорошая шутка. Но вообще-то хоть одну бы надо выгнать, чтобы другие осознали.
– Госпожа Анна! – донесся из коридора жизнерадостный голосок Сюань. – Госпожа ее величество сказать, вы дура в перьях и она оторвать вам сиськи и отставить от двора, потому как не желает вас видеть!
Затем что-то глухо бумкнуло и в коридоре засуетились. Королева и ее первая дама переглянулись и дружно расхохотались, представив себе, как герцогиня Дварри рухнула в обморок посреди коридора.
За этим занятием и застал их принц Орландо, вернувшийся, как и обещал, прямо к завтраку.
– А что у вас веселенького? – поинтересовался он.
Читать бесплатно другие книги:
