Изгой Никитин Юрий
Земля под ногами стала твердой, каменистой. Слева все выше и выше гора, сперва пологая, затем выпрямилась, вздыбилась почти вертикально, как крепостная стена, обнаженный гранит блестит красноватым, с красивыми оранжевыми прожилками.
Еще одна гора приблизилась справа. В конце они вошли в ущелье, где стены вздымались до облаков, а сами одна от другой на расстоянии хорошего броска дротика. У основания правой стены зияет широкая темная нора. В нее вошла бы бок-о-бок пара груженых верблюдов. Справа от норы лепятся темные здания, тоже из камня, но грубого, необработанного. Почти из каждого поднимается дым, Олег узнал кузницы, плавильни. У входа в каменоломню костры. С десяток воинов едят, пьют, бросают кости. Двое, с оружием в руках, стоят у входа и прислушиваются к звукам изнутри.
Долгий подъем в гору измучил пленников, все хрипели, задыхались, от всех несло тяжелым потом. По одному их освобождали от веревок и тяжелого дерева. Олег видел, как из темной норы появляются огромные и чудовищно толстые руки надсмотрщиков, хватают прибывших пленников.
Олег остановился, задрал голову. Красная с желтым каменная стена изъедена дырами, словно гигантский червь прогрыз еще три десятка нор, все близко одна к другой, все в одном годовом поясе…
Срез горы удивительно похож на срез дерева, но в дереве по кругу, словно побежали волны от брошенного в середину камня и вдруг застыли. В дереве кольца не соединяются и не сливаются, здесь тоже полосы не сливаются, но вытянуты в линии, словно гора растет, как и дерево, добавляя слои с каждым годом… ну, пусть с каждым столетием или тысячелетием. Горы живут дольше… наверное.
Рядом звучали голоса, крики, звон металла, а он повернулся, всматривался в гору напротив. Эта стена, напротив, совершенно ровная, без всяких годовых колец, словно в этот промежуток выдался очень урожайный год и гора выросла быстро, за раз. Олегу почудилось в тенях на стене нечто странное, присмотрелся, зябко повел плечами.
На стене выдолблены призрачные тени, белые, а кое-где подмалеванные охрой, великанские тени существ. Их бы назвать людьми… если бы не рост, превосходящий человеческий раз в десять, и не головы, что даже для таких гигантов чересчур великоваты, по ширине вровень с плечами…
– Кто рисовал? – прошептал он. – Древние боги?.. Люди, которые жили в древние времена?
Скиф сказал злобно:
– Тебе больше не о чем больше беспокоиться?
Олег вздрогнул, сказал виновато:
– Да, есть у меня такая дурь. То трясусь как заяц, то вовсе забываю про беду.
– Безумный, – определил Скиф.
– Да нет, как раз ум и мешает…
К ним приблизился толстый страж с ножом в руках. Олег его не видел, засмотрелся на огромную дыру, что, если присмотреться, вовсе пронзила гору насквозь. Далеко на той стороне виднелись зеленые поля, даже заметил, как прошло стадо коров и скрылось за краем.
Страж начал резать веревку у него на руках. Олег вздрогнул, оглянулся. Страж зарычал злобно.
– Какой проход пробил ваш хозяин, – сказал Олег уважительно. – Очень удобно. Не надо в обход…
Страж прорычал злобно:
– Ты совсем дурак?.. Разве такое в состоянии вершить руки людские?
– Да, но… – пробормотал Олег и умолк.
Дрожь пробежала по спине. Исполинский туннель, внутри которого могли бы поместиться великолепные дворцы, находится вовсе не у основания горы, куда можно подъехать на телегах, а так, как если бы пять-шесть человек встали друг другу на плечи. Последний мог бы дотянуться кончиками пальцев до края этой удивительно ровной, с гладко отесанными внутри стенками.
– И какой чародей это сделал? – прошептал он в благоговейном страхе.
Страж пожал плечами.
– Говорят, так было всегда. Еще до того, как сюда притопали первые люди. Но кто-то ж сделал… Не само же!.. Но кто, этого уже не узнают даже мудрецы… Давай вон к кузнице! Да пошевеливайся.
Олег все озирался на дивные горы, почти не замечал, что с ним делают, а Скиф совсем упал духом, когда в кузнице с них сняли веревки, а взамен повесили тяжелые цепи. Если веревку надеялся перетереть о камни, то как избавиться от цепей из черной бронзы? Зыркнул угрюмо по сторонам, но пока он был уже без веревок, но еще без цепей, в его ребра напоминающе кололи сразу три копья.
Их втолкнули в нору, в глазах после яркого света потемнело. Из сумрака вынырнул огромный толстый надсмотрщик, проревел свирепо:
– Берите кирки, лопаты – быстро!.. Нет, вы двое берите молоты!
В углу пещеры заметили груду молотов, кирок, лопат. Новых почти нет, все явно после бедолаг, которых вынесли отсюда трупами. Олег взял молот, цепи громыхали и мешали двигаться, надсмотрщик толкнул в спину.
Их заталкивали по длинному широкому ходу, в нишах жарко горят масляные светильники. По дороге встретили худого старика, что подливал бараний жир. Опускались ниже, воздух становился тяжелее и жарче, пропитанный запахами пота, гари, копоти.
Ход нигде не сужался, напротив – стены все больше расходились в стороны. Впереди появился свет от множества факелов: красноватый, чадный, а запах горящего дерева стал мощнее. Все громче и громче удары молотов по металлу: вгоняют клинья в щели, стук кирок, наконец оба услышали негромкое звяканье цепей.
В исполинской штольне гремели кирками и молотами не меньше полусотни людей. В набедренных повязках, только пятеро сохранили штаны и обувь, исполосованные плетью спины, тяжелое дыхание…
Олег услышал свист рассекаемого воздуха, затем смачный щелчок плети по голому телу, болезненный вскрик. Тяжело дышали даже надсмотрщики: воздух жаркий, влажный, спертый, а из груди каждого раба дыхание вырывается частое и хриплое.
К ним приблизился, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, тучный коренастый человек, поперек себя шире, голый до пояса, грудь и лицо в безобразных шрамах.
– Ого, – просипел он, – крепкие… Я вас поставлю в самый дальний угол. Кирки оставьте. Ваши руки для молотов.
Ни один из работающих не оглянулся, хотя их вели вдоль длинного ряда. Глаза совсем привыкли, Олег рассмотрел не только широкие полосы на спинах, оставшиеся от плети, но и шрамы на боках, некоторые – со свежей запекшейся кровью, от тычков остриями копий.
Сама пещера огромная, просто исполинская, но Олег ощутил, что совсем недавно здесь был сплошной камень. Всю эту пещеру сотворили руки людские.
Надсмотрщик указал на одного тощего раба.
– Вот он сверлит дырки в камне. Вы будете вставлять клинья в щели, понятно?.. И – бить, бить, бить… пока плита не отколется.
Скиф молчал, Олег сказал:
– Да, мы все поняли… хозяин.
Надсмотрщик хрюкнул, польщенный, но предупредил, уходя:
– Если будете отлынивать – узнаете мою плеть!.. Снова начнете что-то затевать – у меня есть и острое копье.
Когда надсмотрщик ударился, Олег с молотом в руках осмотрелся с мрачным любопытством.
– Вот как добывают камень?..
– Да зачем это тебе? – прошептал Скиф.
– Буду знать. Знание – сила.
– Много тебе помогли твои знания, – прошипел Скиф. – А вот хороший удар топора никогда не подводит.
Олег прошептал убито:
– Ты прав. Но почему-то кажется, что я уже бывал в этой каменоломне… Или это еще буду?
– Ты сперва из этой выберись!
– Чтоб в другую попасть?.. Ну почему у меня такое странное видение, непонятно…
Полдня работали, чувствуя, как за спиной то и дело появляется надсмотрщик. Затем, убедившись, что с новыми рабами хлопот нет, надсмотрщик исчез. Олег с трудом разогнул ноющую спину, глаза его расширились, он задрал голову, ошеломленно посмотрел по сторонам.
– Этого, – прошептал он потрясенно, – просто не может быть…
Скиф прорычал раздраженно:
– Чего?
– Это же… это не камень!
Перед ними, от пола и до уходящего во тьму свода, истекала кровью разрубленная пополам гигантская печень неведомого зверя, что должен был рогами царапать небо. Красная с багровым плоть, темно-багровые сосудики с кровью, тонкие беловатые жилки, вся стена – эта разрубленная печень, что застыла на миг, но вот сейчас всколыхнется, потоки горячей дымящейся крови хлынут, зальют, затопят….
Ему показалось, что он вот-вот сможет назвать породу зверя, ведь еще в детстве помогал взрослым разделывать лосей, оленей, кабанов, медведей, а это настолько знакомое, настолько щемяще узнаваемое, только неимоверно огромное, вот он хорошо помнит, что вот тут нежнее, а ближе к тому края начнут встречаться жилки, все толще и толще, зато с этой стороны просто тает во рту…
Глаза давно привыкли к полумраку. Он начал присматриваться к рабам, что сверлили дырки в стене, быстро сделал неслышный шаг к одному, прошептал, едва слышно:
– Эй, ты кто?
Рослый, исхудавший, как скелет, мужчина с трудом поворачивал тускло поблескивающее сверло. Олег слышал хриплое дыхание, скрип металла о камень, затем донесся хриплый голос, раб старался даже не двигать губами.
– Я здесь уже месяц. Дольше здесь и не живут… Меня зовут Ширвак.
– Почему такие громадные плиты? – спросил Олег. – Глупо возиться с настолько огромными… Хоть на крепость, хоть на дворец – проще откалывать впятеро мельче.
Раб покачал головой:
– Говорят, владыка этих земель замыслил нечто особенное.
Скиф толкнул Олега, прошипел зло:
– О чем спрашиваешь, безумец?.. Я тут и трех дней не выдержу. Ответь нам, человек, как отсюда вырваться?
В их сторону направился надсмотрщик. Олег чувствовал, как тот остановился сзади, запах как от вонючей гиены. Потом вонь ушла в сторону, но устрашенный Ширвак продолжал сверлить гранитную глыбу молча.
Рядом Скиф с такой силой обрушивал молот на расклепанную головку клина, что та вздрагивала и оплывала, как тающая свеча. От ударов вздрагивал пол. Олег хотел сказать, чтобы так не усердствовал, но взглянул на сильные молодые мышцы, смолчал. Пусть, пока силы много. Наверняка представляет, что это он по их головам…
Рабы поглядывали на новеньких, но все работали молча. К концу долгого рабочего дня плети все чаще рассекали воздух, слышались шлепки, вскрики. Некоторые на удары плетей не реагировали, их кололи под ребра копьями. Один вообще выронил кирку, шатался, руки его уперлись в стену.
Надсмотрщик подошел, рука деловито вытащила нож. Олег с отвращением увидел, как другой рукой надсмотрщик схватил несчастного за волосы, задрал голову. Блеснул нож, из перерезанного горла со свистом вырвался воздух, а из рассеченной артерии тонкой струйкой брызнула кровь.
Тело забросили на глыбы гранита помельче, а сами плиты вытащили волоком. Олег чувствовал, что в голове уже мутится, пот заливает глаза, щиплет, как сквозь тяжелый ядовитый туман донесся вопль надсмотрщика:
– Все!.. На сегодня хватит!.. Все к выходу, черви!
Рядом выронил молот Скиф. Его шатало, из груди вырывались клекот, хрипы, а на губах вздувались серые пузыри. Лицо превратилось в серую маску из пота и гранитной пыли. Везде звякали цепи, серые согбенные тени поспешно двигались в сторону выхода.
С каждым шагом воздух становился чище и прохладнее. Рядом торопился, вскрикивал Скиф. На выходе из горы Олег ощутил, как грудь жадно раздулась, захватывая воздуха как можно больше.
Ночь, на темном небе звезды, стражи у костров жарят оленей, туши целиком поворачиваются на вертелах над жарко полыхающими углями. Пахнет жареное мясо одуряюще, а когда капли жира срываются с туш и падают на угли, там шипит, оттуда выстреливают синие дымки, запах бьет, как молотом по голове…
Он глотал голодную слюну, Скиф вскрикивал, шептал проклятия. Их загнали в длинное каменное здание, человек двадцать, велели сесть, только тогда принесли еду: три широких чана, где в гнусной похлебке плавают вроде бы ломтики мяса. Не то жаб, не то крыс.
– Жри, – велел Олег.
– Я-то жру, – прошептал Скиф. – У меня нет на еду запретов.
– На еду и у меня нет…
Надсмотрщик рыкнул:
– Молчать!.. Вы здесь только для того, чтобы ломать камень для Господина. Разговаривают только люди, а рабы – мычат!
На ночь рабов приковали к крюкам, вмурованным в стену. Едва стражи ушли, Скиф попробовал крепость цепей, затем пытался раскачать крюк, сопел, пыхтел, наконец, Олег предупредил:
– Осторожнее, услышат!.. На окнах хоть и решетки, но стражи по ту сторону стен. Лучше не дразни.
– Но должны же как-то выбраться?
– Должны, – ответил Олег.
– Как?
– Не знаю, – ответил Олег честно. – Знал бы, ушел бы сразу.
– Ага, не нравится?
– Не нравится.
– А как же красоты гор?
– Уже насмотрелся.
Скиф вдруг умолк на полуслове. Рот приоткрылся, ноги слегка дергались, словно бежал из плена. Олег опустил веки на глазные яблоки, заставил сердце успокоиться, начал перебирать все заклятия от самых могучих и до самых слабых. Похоже, что то едва заметное чувство потери, которое впервые ощутил много лет назад и тут же забыл, и было вот это…
И если не удастся ничего сделать магией даже сейчас, то… надо оставить все попытки, иначе обречен, и пытаться выбраться… как выбирался бы, скажем, Мрак.
Очнулся он от грубого пинка, сразу вскочил. Цепи загремели. Рядом били ногами Скифа. Пахло мочой, гнилой соломой. Скиф похрапывал, неподвижный, как бревно. Олег торопливо поднял друга, встряхнул:
– Просыпайся! Мы в каменоломне, забыл?
Скиф всхрапнул, открыл глаза. Стражи захохотали. Скованные попарно рабы внесли чан с горячей похлебкой. Камнерубов покормили, тут же погнали к выходу, а затем, выстроив цепочкой, велели идти к горе. Справа и слева в сторону скованных людей смотрели острые копья. На выступах скал расположились лучники, а когда рабы приблизились, они натягивали луки и целились в пленных. Похоже, начальник стражи был очень осторожным человеком.
Снова длинный туннель, огромная пещера. Олег взял самый тяжелый молот, тем самым сбережет какого-то бедолагу, Скиф подозрительно посмотрел на старшего друга, постарался взять тоже побольше и потяжелее. Он заметил, что Олег еще в первый раз тщательно запоминал дорогу сюда и обратно, сосчитал всех стражей, а что сейчас спокоен, то неспроста, неспроста…
Олег вздрогнул, когда плечо чуть не обожгло горячее дыхание.
– Ну, – спрашивал Скиф свистящим шепотом, – что-нибудь надумал?
– Ты о чем?
– О побеге, конечно, – зашипел Скиф яростно. – О чем же еще?
– О чем, – пробормотал Олег. – О такой мелочи, к примеру, как сделать людей счастливыми… Что толку, что мы убили все большие войны, а сейчас гасим малые?.. Люди счастливее не становятся. Даже наоборот, вянут, как цветы без дождя…
Скиф отодвинулся с опаской, старший друг, похоже, тронулся умом.
Олег заметил, что все глыбы, которые они откалывали, высотой ему до пояса, в длину не меньше трех шагов и два в ширину. Рабы привязывали веревки к заранее вбитым крючьям, каменные блоки подваживали, подкладывали круглые бревна, с жалобными надсадными криками тащили из пещеры.
Улучив мгновение, он приблизился к Ширваку. Тот со стоном вертел в стене дырку, но камень почти не поддавался затупившемуся сверлу.
– Не понимаю, – проговорил Олег вполголоса. – Куда такие камни? Это не крепость, не храм, не дворец. Не городская стена, конечно.
Ширвак прошептал:
– Говорят, правитель тронулся… Виданное ли дело – строить Башню!
– Башню? – переспросил Олег. – Все строят башни. Сторожевые. Защитные, осадные, торцевые, воротные…
– Да не башню, – прошептал Ширвак еще пугливее, – а Башню!.. Поговаривают, что страшится, будто небо обрушится и задавит его. Вот и строит из таких вот плит. Чтобы опора небу…
Скиф ничего не понял из их разговора, зато старался за обоих, бил молотом, яростно шумел, создавая видимость работы всех троих.
Глава 6
Он напрасно строил планы, как нападут на стражей, разоружат, с оружием в руках пробьются сквозь ряды противника, на выходе как-то избегнут стрел, заслон сметут, перебьют, истребят, а там простор, свобода!.. И хотя умом понимал, что его убьют еще в пещере, ведь на ногах тяжелые цепи, с которыми не побегаешь, но сердце отказывалось верить, что перестанет биться.
Олег же на третий день, когда их только привели на работу, кивнул Скифу на толстый столб, что упирался в каменный свод, сам метнулся к другому и обхватил его обеими руками. Скиф успел увидеть, как страшно вздулись мышцы этого человека, шея покраснела, плечи налились кровью.
Скиф поспешно ухватился за свой столб. Эти два, как уже видел, держат всю кровлю у самого входа. Стражи еще не успели понять, что случилось, как Олег мощно выдохнул, основание столба заскрипело по камню. Снова задержал дыхание, напрягся. Стражи закричали, бросились к нему с поднятыми мечами.
Олег что-то выкрикнул, столб сдвинулся еще, кровля над ним просела. Столб тяжело рухнул, в потолке сразу раздвинулась щель, посыпались мелкие камешки, затем – крупнее и крупнее.
Стражи с криками, бросая оружие, бросились к выходу. Кровля, просев, уменьшила давление на второй столб. Скиф уже чувствовал, что вот-вот лопнет от усилий, в глазах темно, но не уступить же этому… этому сумасшедшему, который то бормочет глупости, то стремится погибнуть под камнепадом, но только бы не под плетью надсмотрщика…
Бревно затрещало, рухнуло. В тот же миг сильная рука дернула его в сторону. Скиф дал утащить себя в глубину пещеры. За спиной грохот, вся гора дрожала, тряслась. Сзади падали камни размером с барана.
Потом… потом грохот прекратился. Скиф, не веря себе, оглянулся. Ту часть пещеры засыпало, но главное, как он понял, засыпало часть туннеля, где их сторожили отборные воины.
Рабы прижимались к стенам, дрожали, смотрели кто испуганно – ведь все теперь в ловушке, кто с сумасшедшей надеждой.
Олег бросил отрывисто:
– Берите молоты, быстро сбивайте цепи!.. К тому времени, как нас раскопают, чтоб все были без цепей, с оружием и… сидели тихо как мыши!
Один из рабов, самый смышленый, оскалил беззубый рот в хитрой усмешке:
– Как засыпанные камнями, наш господин!
Олег кивнул, в его руках уже был молот. Скиф положил ногу на камень. Олег ударил всего дважды, правая нога свободна. Еще два удара – свободна левая. Так же быстро он сбил оковы с ног ближайшего невольника, что догадался сразу же занять место Скифа. Сам Скиф уже вытаскивал из-под камней полузасыпанное тело стражника, срывал с его пояса меч.
По всей пещере словно повеяло свежим прохладным ветром. Полуголые люди хватали молоты, всюду гремело расклепываемое железо. Голыми руками разбрасывали камни, срывали с трупов оружие, а кому не досталось, сжимали в руках молоты и кирки.
Олег прикрикивал взволнованно:
– Тихо!.. Теперь все тихо…
Наконец оружие разобрали, вплоть до ножей на поясах. Скиф горящими глазами смотрел на Олега, ловил каждое слово этого человека с красными волосами. Олег бодрился, хотя в груди лежала тяжелая глыба отчаяния. Снова он в нелепом махании мечами и топорами! Самое подходящее место для мыслителя. Но как, как поступать, если оказываешься в таком месте?.. Или само место приходит к тебе?
Прислушался, велел:
– Всем тихо!.. А ты… нет, вон ты, у тебя голос должен быть жалобный… вопи, что задавлен камнями, умираешь.
Камнеруб, на которого он указал пальцем, обиделся:
– Я?.. Жалобный?
Со всех сторон послышались смешки:
– Верно!
– Как в яблочко влепил!
– Голосок у него – последний кусок хлеба выпросит!
Оборванные, израненные, избитые люди распрямляли спины, веселились, указывали пальцами. Камнеруб с неудовольствием пожал плечами, но, повинуясь старшему, завопил:
– Ой-ой!.. Мои ноги расплющены… Все убиты… Всех завалило…
Голос у него в самом деле оказался страдальческий, вопящий, Скиф отвернулся, ибо сразу представил порураздавленного человека с выползающими из лопнувшего живота кишками.
Олег кивнул, сказал вполголоса:
– Здорово!.. Продолжай. А вы все – тихо!
Камнеруб повопил малость, затих по знаку Олега. В полной тишине донеслись далекие удары. С той стороны спешно расчищают завал. Похоже, сами охранники и стражники, оставив оружие, взялись за кирки, выдирают камни, отбрасывают. Жаль рабов, конечно, но еще важнее побыстрее наладить доставку уже вырубленных плит…
– Добейте… – застонал камнеруб. – Добейте… Хоть кто-нибудь… Не могу больше!
Он зло улыбнулся, сухие руки крепко сжимали кирку. Меча ему не досталось, да и, судя по нему, он с киркой раньше управлялся лучше, чем с мечом. В глазах ненависть, а подманивал врага уже с явным удовольствием.
Удары становились все громче. Олег сказал напряженно:
– Запомните, кто где стоит… чтобы своих не бить. Теперь загасите светильники.
Наступила полная тьма, слышалось только сиплое дыхание множества людей. Удары кирок все ближе, слышнее, наконец во тьме блеснуло слабое пятнышко света. Послышался шум камня, рухнул на эту сторону завала и покатился в темноте.
Кирки заработали с удвоенной силой, с той стороны донесся голос:
– Подох…
– Да и черт с ним, – ответил второй. – Ты ж слышал, ему ноги отдавило… Помоги откатить эту глыбу! А то Хозяин рассердится за эту задержку.
– Ему скажем?
– Он и сам узнает…
В бледном пятне света было видно, как приземистые фигуры разбирают глыбы, расширяют проход, хотя уже можно было пролезть одному и зажечь светильники.
Никому мертвые или раненые рабы не нужны, подумал Олег с горечью. Их заботят только их чертовы каменные блоки… И расширяют проход именно для глыб.
Он неслышно скользнул ближе. Завал разобрали до половины, наконец один, все еще с факелом в руке, двинулся в глубь пещеры. Олег перехватил его сзади за горло, под пальцами как яичная скорлупа хрустнули тонкие хрящи. Теплое тело неслышно опустил одной рукой, другой рукой подхватил факел, помахал, сказал измененным голосом:
– Да… Всех задавило!
– А блоки? – крикнули с той стороны. – Блоки?
– Не завалены, – ответил Олег хрипло, стараясь подражать голосу убитого. – Расширяй проход.
Завал разобрали весь, с факелами в руках вошло сразу несколько человек. Олег швырнул факел под ноги, затоптал.
Молча, как волки на овец, отощавшие невольники набросились на уверенных в себе стражников. Олег увидел Скифа, что первым выбежал в длинный тоннель.
– Добивайте! – крикнул Олег страшно, а сам уже с мечом в руке помчался вслед за Скифом.
День был хмурый, но свет все равно ослепил глаза. Они едва видели в нещадном блеске испуганные, недоумевающие, а затем уже перекошенные в страхе лица стражников, что оставались снаружи. Зазвенело железо, он сам вертелся как белка, прыгал, уворачивался, рубил, ломал кости, слышал злой вопль Скифа.
На миг мелькнуло лицо Ширвака, тот некоторое время сражался наравне со Скифом, наконец упал, но не от ран, а от изнеможения. Скиф догнал и убил двоих, пытавшихся спастись бегством.
Из развороченного выхода выходили уцелевшие после сражения невольники. Олег невольно сосчитал, оказалось, что погибло всего пятеро, нападение на стражу оказалось очень уж для тех внезапным.
Скиф был залит кровью, но раны показались Олегу неглубокими. Твердое, как дерево, тело и плотная кожа не пропустили в себя глубоко чужое железо. Грудь его бурно вздымалась, дышал шумно.
– Что теперь?
Олег повернулся к невольникам. Те любовно потрясали оружием, дышали тяжело, но на него смотрели как на вождя.
– Всего неделю назад многие из вас были свободными! – крикнул он. – Теперь свобода вернулась!.. Идите каждый в свои земли. К своим семьям.
Невольники радостно зашумели.
Он беседовал со Скифом, когда за спиной послышались шаги. Худой человек в лохмотьях подходил к нему угрюмо и решительно. На поясе в отобранных у стража ножнах висел короткий меч.
Олег узнал Ширвака.
– Ты верно сказал, – заговорил Ширвак, – что мы свободные, а не рабы. Это рабы, не знавшие свободы, тут же разбежались бы.
– И что ты хочешь? – спросил Олег.
Скиф смотрел на оборванца с симпатией. Он уже знал, что тот хочет, и удивлялся, что его мудрый друг, такой сильный и много знающий, таких вещей не понимает.
– Вы хотите идти к этому непонятному тцару, – сказал Ширвак, – называющему себя Хозяином. Да, это безумие!.. Но мы это безумие разделим с вами.
Группа людей с мечами подняла к небу кулаки. Скиф смотрел с гордостью. Не все вышли из пещеры живыми, но после того этих людей не стало меньше. Никто не ушел, не побежал спасать свою шкуру!
Олег сказал холодновато:
– Это трудное предприятие. Потруднее, чем было вырваться просто из плена.
Ширвак сказал горячо:
– Разбежись мы сразу, никто бы нас не осудил, всяк сделал бы так же. Но мы сделаем так, что о нас долго будут рассказывать! И даже слагать песни.
Скиф подошел, положил ему на плечо руку:
– Откуда ты родом, герой?
– Ширвак из рода Ширваков!
– Здравствуй, Ширвак. Ты прав. Даже если сложим головы, песни о нас сложат. Ибо мы погибнем не как разбегающиеся от волка овцы!
Они хлопали друг друга по спинам, Олег морщился, все слишком высокопарно, а жизнь проще, намного проще… вроде бы. Хотя, конечно, о таких безумцах вспомнят. И будут рассказывать другим.
– Хорошо, Ширвак. Скажи людям, что мы подойдем ближе к человеку, который хватает невинных людей по дорогам и превращает в рабов.
– И расправимся! – выкрикнул Ширвак.
– Если сумеем, – согласился Олег.
– По крайней мере, – добавил Скиф горячо, – попытаемся!
Обогнув гребень горы, Скиф ахнул и остановился. Олег промолчал, но по коже пробежал неведомый трепет. Перед ними раскинулась широкая зеленая долина, ровная и цветущая, а далеко-далеко на горизонте поднимаются горы со снежными вершинами.
А посредине долины царствует крепость. Настолько гигантская, что, казалось, вся долина вокруг нее всего лишь зеленая лужайка. Стены из немыслимо толстых плит камня тянулись и тянулись, истончаясь, и лишь далеко-далеко сворачивали под прямыми углами. Это оказался целый город, окруженный с четырех сторон высокой стеной, которую невозможно пробить никаким тараном.
Но внутри этого четырехугольника медленно поднимается странная крепость… так Олегу показалось вначале. Но холодок по спине прокатывался все сильнее. Какая же крепость, если нет окон, а отсюда с горы видно, что вообще даже пустот нет! Толпы народа, впрягшись в невидимые отсюда канаты, тащат туда исполинские плиты камня, что вырубывали они со Скифом. А другие с помощью веревок и простых приспособлений поднимают их наверх, укладывают так, чтобы без зазора, чтобы сцеплялись одна с другой, чтобы сверху можно было класть еще и еще, чтобы башня достигла невиданной высоты…
– Не понимаю… что это за крепость… в которой вообще нет помещений?
Ширвак пояснил, но видно было, что и сам не понимает, что говорит:
– Я ж говорил, ты не понял! Это не крепость. Это Башня.
– Что за Башня?
– Хозяин строит Башню, чтобы достичь неба.
– Зачем?
Читать бесплатно другие книги:
