Клинки у трона Садов Сергей

– Энинг, о чем это они говорили? Какие такие причины?

Я неопределенно пожал плечами:

– Да так, есть кое-какие политические мотивы.

– Энинг, все эти мотивы я знаю гораздо лучше тебя. И я знаю отца, он никому не простил бы такого пренебрежения рыцарским кодексом.

– Может, я ему понравился?

– Возможно. Но мой отец всегда ставит долг выше личных симпатий. Тем более, понравиться ему мог только человек, который соответствует его представлению о рыцарях и баронах, а ты, уж извини, в его стандарты никак не вписываешься.

– Я же говорил, что есть политические причины…

– Эти причины могут заставить его терпеть тебя, и только. Отец же явно заинтересован тобой. Он изучает тебя, а это для него совсем нетипично. Чтобы он так относился к человеку, который, по его представлениям, не соответствует образу рыцаря, причины должны быть посолиднее политического интереса.

– Отто, считай, что ты угадал. Твой отец знает обо мне нечто, что заставляет его относиться терпимо к любым моим глупостям…

– …но сказать ты не можешь. Я все понял. Настаивать не буду. Если отец посчитает нужным, он сам мне все расскажет.

Я согласно кивнул головой и уставился на поле. Впервые я мог наблюдать за турниром рыцарей. Сколько раз я читал об этом! Сколько раз представлял себя отважным рыцарем, мчащимся на коне с копьем наперевес навстречу противнику! Правильно говорится: «Будьте осторожны в своих желаниях». Вот теперь я сижу здесь и наблюдаю за самым настоящим поединком рыцарей, к тому же в скором времени мне предстоит самому принять участие в турнире.

Впрочем, я быстро разочаровался. Очередной поединок почти ничем не отличался от предыдущего. Двое людей, нагруженные различным металлоломом, который здесь называют доспехами, садились на коней (бедные животные!), разъезжались в разные стороны, ждали сигнала, а потом неслись навстречу друг другу, выставив копья. Если кому-то везло, то он ссаживал своего противника с первого раза, если нет, то, сменив обломки на целые копья, они повторяли представление. И так до тех пор, пока кто-то из них не оказывался на земле. Победитель, соскочив с коня, картинно обнажал меч. Порой, если упавший еще не успевал подняться, то победитель быстро оказывался на лежащем и кинжалом царапал какой-нибудь обнаженный участок кожи. Но подобное поведение считалось неблагородным, хотя и не наказывалось. Большинство в этом случае давали сопернику подняться на ноги, а потом рубились с ним на мечах или сражались иным оружием.

– Скучно, правда?

Я удивленно обернулся к Даерху:

– Скучно?! Я думал, ты любишь турниры.

Отто рассмеялся:

– Не одному же тебе удивлять всех. Пора и самому удивиться. Нет, ты прав, я люблю поединки, но здесь… убого. Сейчас сражаются слабейшие. Вот когда выйдут действительно сильные бойцы, тогда будет на что посмотреть. Да ты и сам видишь. Разве хороший воин будет так лезть напролом?

Я был полностью согласен с Отто. Такое ощущение, что каждый из сражающихся готов был лбом пробить крепостные стены… Никакой ловкости, никакого умения, одна тупая сила – вперед, надавить, расплющить врага. Да отойди его противник в сторону – этот вояка и остановиться вовремя не сможет, так и въедет в трибуны.

Но мой брат смотрел за всем происходящим очень внимательно и от избытка чувств иногда со всей дури стучал по ограждению.

– Вот кто настоящий рыцарь и барон, – услышал я ворчание короля, который наблюдал за моим братом. – Сразу видно, кто из них старший. Вот он – настоящий рыцарь.

Я подавился смехом, услышав такой сомнительный, с моей точки зрения, комплимент, и задержал дыхание, стараясь не расхохотаться. Нет, ничего не получается. Под удивленные взгляды я выскочил с балкона, прислонился к стене и уже здесь дал волю смеху. Рядом со мной появились Ольга и Витька, которые с тревогой смотрели то друг на друга, то на меня.

– Что это с ним? – поинтересовалась Ольга.

Витька красноречиво покрутил пальцем у виска.

– Витька, ты слышал, что сказал про тебя король? – выдавил я. – Ты так самозабвенно наблюдал за поединками, что его величество посчитал тебя настоящим рыцарем и бароном. Понял? Ты – настоящий рыцарь и барон!

Ольга недоуменно уставилась на меня:

– Но ведь он похвалил твоего брата, что тут смешного?

Я наконец успокоился.

– Поздравляю, братишка, для настоящего рыцаря у тебя есть все: любовь к поединкам и энтузиазм, ну а остальное необязательно.

– Вы можете объяснить, что здесь происходит? – рассердилась Ольга. – Что такого смешного сказал король?

– Да ничего. Смешным в данном случае стал мой брат. Ведь король сказал, что настоящий рыцарь должен любить сражения. Это качество он и увидел в моем брате, наблюдая, с каким энтузиазмом тот смотрел за поединками. Но вот о мозгах король ничего не сказал. Для настоящего рыцаря они совсем необязательны.

– А я и не рыцарь! – огрызнулся Витька. – Это ты у нас рыцарь!

– Верно, но мне все говорят, что я неправильный рыцарь.

Ольга в сердцах топнула ногой:

– И из-за такого пустяка вы устроили целый спектакль! Вы как хотите, а я возвращаюсь! – На ступеньках она обернулась и посмотрела на меня: – Еще неизвестно, у кого мозгов меньше – у тебя или у твоего брата. Надо же такое представление устроить! И если ты такой мозговитый, то советую поскорее придумать, что ты скажешь королю, когда вернешься. Мне почему-то кажется, что смех над словами монарха вовсе не говорит о наличии у тебя тех самых мозгов, которыми ты сейчас хвастался.

– Съел? – Витька усмехнулся и двинулся следом за Ольгой.

Я же крепко задумался. Впрочем, думать надо было раньше. Ольга права, еще неизвестно, у кого мозгов меньше. Печально вздохнув, я тоже вернулся на балкон.

– Прошу прощения, ваше величество, – я решил сразу заговорить, не дожидаясь недоуменных расспросов. – Мне неожиданно стало плохо, и я вынужден был вас срочно покинуть. Еще раз прошу у всех прощения.

Вряд ли кто мне поверил, но в подробности вдаваться не стали. Король же, скорее всего, посчитал мою выходку очередной причудой моего иномирянского поведения. Я облегченно перевел дух и уселся на свое место, твердо решив больше к себе внимания не привлекать. Устроившись поудобнее, я вошел в дей-ча и задремал, тем не менее продолжая краем сознания наблюдать за происходящим, на случай если кто-то обратится ко мне. Вот будет скандал, если станет известно, что барон уснул, наблюдая за поединками. Да и для здоровья полезней спать вполглаза – ведь с трибун напротив очень даже удобно выстрелить из арбалета, а охоту на меня Братства Черной Розы никто не отменял.

Турнир продолжался уже три дня. Постепенно претендентов на мой титул становилось все меньше и меньше. А я в эти дни поправился килограмма на два. А чего еще можно ожидать, если я вставал, завтракал и отправлялся на ристалище, где, устроившись поудобнее на своем месте, мирно дремал до обеда под грохот столкновений и крики толпы. Впрочем, теперь я уже следил за поединками более внимательно, поскольку сейчас на поле стали выходить те, кто реально претендовал на мой титул. А значит, стоило уделить им больше внимания и изучить наиболее опасных. В этом мне помог Отто Даерх, подробно охарактеризовав каждого претендента – он знал всех лучших бойцов Тевтонии.

Но, кроме предстоящего боя, появились и другие проблемы: чем ближе был мой поединок, тем тревожнее становилась мама. Все чаще я видел отца, мрачно разглядывающего могучие фигуры претендентов и их оружие. Задумчивее делался брат. Теперь он уже без всякого энтузиазма наблюдал за происходящим. Однажды Витька даже поделился со мной своими тревогами. Перед сном он зашел ко мне в комнату и сел на кресло, мрачно глядя в окно.

– Слушай, ты уверен, что справишься с этими танками? Я гляжу, ты уж больно спокойно наблюдаешь за тем, что происходит на поле. Неужели тебя это не тревожит?

Я аккуратно разложил кровать, сел на нее и взглянул на Витьку:

– Ты знаешь, моя тревога здесь ничего не решает. Я не люблю все эти поединки и бои, но поделать ничего не могу. Хочу я того или нет, но сражаться мне придется. Теперь отвечу на вопрос, который ты никак не решишься мне задать: есть ли у меня шансы победить. Есть, и очень неплохие. И поверь, я вовсе не успокаиваю тебя.

И вот наступил заключительный день турнира. Осталось только трое претендентов, которые сейчас сражались за первое, второе и третье места. Впрочем, с первым было уже все ясно, и бой шел за второе-третье.

На этот раз за боем я наблюдал самым внимательным образом, ведь именно с этими людьми мне предстояло сразиться.

К балкону подъехал занявший первое место. Подняв забрало, он поклонился сперва королю, потом Ратобору и потом уже мне.

– Милорд, я рыцарь Эрих Вардек – победитель турнира. Я оспариваю ваше право на титул и имею честь вызвать вас на поединок, который состоится в день и час, удобный вам. – Рыцарь, закончив ритуальную фразу, склонил копье и стал ждать моего ответа.

Я поднялся с места:

– Милорд, я, рыцарь Энинг Сокол, принимаю ваш вызов и соглашаюсь биться с вами за титул завтра в десять часов утра. Вас устраивает это время?

– Вполне, милорд. – Эрих еще раз поклонился и отъехал.

Я тоже опустился на место.

На поле вышел Голос.

– Слушайте все!!! – Трибуны замерли. – Сейчас состоится заключительный поединок претендентов за второе и третье место между Готлибом-без-замка… – на один край поля выехал человек, – и сэром Альвейном Буррарским. – Сэр Альвейн появился на другом краю поля.

Голос отошел к ограждению и махнул рукой. Набирая скорость, претенденты понеслись навстречу друг другу. И тут случилось непредвиденное. Неожиданно у сэра Альвейна оторвалось стремя, и он покатился по земле. Трибуны ахнули. Готлиб натянул поводья, заставив своего скакуна встать на дыбы, а к упавшему уже бежали судьи и маг-врач.

Король и Ратобор внимательно наблюдали за происходящим, ожидая доклада судей. Меня же интересовало другое. Я смотрел за поединщиками слишком внимательно, чтобы ошибиться, но мое наблюдение было настолько невероятным, что я никак не мог в него поверить. И тем не менее я готов был поклясться, что сэр Альвейн устроил свое падение специально. Я видел, как, слегка приподнявшись в седле, он резко насел на одно стремя, и оно не выдержало тяжести человека в доспехах. Но зачем ему это понадобилось? Что Альвейн выигрывал своим падением?

– Отто, – толкнул я Даерха, – что сейчас будет?

– Все зависит от степени ранения, – ответил тот. – Если рана несерьезна, то Альвейн продолжит поединок, а если серьезна, то, скорее всего, вызовет Тень.

– Тень?

– Да. Так называют человека, выступающего под знаменем другого. Как правило, это наемник. – Видя, что я не понимаю, Отто объяснил подробнее: – В случае если во время поединка один из соперников случайно получает рану – вот как сейчас, например, – он имеет право призвать Тень – постороннего человека, согласного выступить под его знаменем. В случае победы Тени полагается тысяча динаров. Как видишь – недешево, но если главный приз того стоит, то, сам понимаешь, мелочиться никто не будет. А баронство этого стоит.

– И кто это будет?

– Да кто угодно из публики.

В этот момент к балкону подошел судья и обратился к королю:

– Ваше величество, Альвейн не может продолжать поединок. Он просит разрешения призвать Тень.

Король согласно склонил голову.

Вскоре на поле, перед лежащим на носилках сэром Альвейном, выстроились охотники продолжить поединок вместо него.

Мучимый тревожными предчувствиями, я внимательно наблюдал за происходящим. Вот! Или показалось? Нет, кажется, Альвейн все-таки обменялся с тем высоким человеком легким кивком.

Альвейн выбрал именно его. Так, теперь осталось понять, зачем ему это надо.

– Отто, ты ничего странного не заметил? – поинтересовался я у Даерха.

– Да нет. А что случилось?

– Почему Альвейн выбрал этого человека?

– Может, он его знает. Сейчас посмотрим, насколько хорош его выбор.

Сэра Альвейна уже унесли с поля, а занявший его место человек готовился к бою. Сколько я ни вглядывался, я не видел в этом человеке ничего странного, и все же чем-то он меня тревожил. И Альвейн опять-таки неспроста его выбрал, и мне не мог померещиться тот еле заметный кивок, которым они обменялись друг с другом. На всякий случай я вошел в дей-ча и подробно рассмотрел этот момент, а заодно уж просмотрел эпизод падения Альвейна. Теперь я был уверен на сто процентов, что Альвейн упал намеренно, но почему он это сделал и кто тот человек, который вышел вместо него?

А поединок между тем уже закончился. Тень Альвейна первым же ударом вышиб из седла своего противника, а потом, не дав ему оправиться, воткнул кинжал в стык доспехов. Воткнул неглубоко, только чтобы показалась кровь. Трибуны сердито зашумели, недовольные таким окончанием. Тень был освистан зрителями, но это, похоже, его мало волновало. Кажется, для него была важна только победа.

С ристалища я уходил задумчивый и встревоженный, потому что никак не мог понять, что происходит, и это сильно действовало мне на нервы. Кто был этот Тень? Что у них за договоренность с Альвейном? Почему Альвейн упал? Стоп! Кажется, я знаю ответ! Вот сейчас пойму…

– Энинг!

Я вздрогнул, и та догадка, которая уже почти оформилась, исчезла. Я чертыхнулся.

– Энинг! Ты где пропал? – Рядом со мной возник Рон. – Тебя все там ищут.

Ладно, потом додумаю. В конце концов, это не к спеху.

– Иду, Рон.

В комнате собралась вся моя семья, Ольга, Танька, Ролон, Ратобор, Отто Даерх и король Отто.

– Ну что, завтра твой день. Готов? – Даерх внимательно посмотрел на меня.

– Неужели нельзя как-нибудь обойтись без этого? – не выдержала мама.

Ратобор с Отто удивленно посмотрели на нее.

– Конечно, нет, – ответил король. – Ваш сын должен доказать, что достоин титула.

– Да неужели из-за этого идиотского титула я должна позволить калечиться собственному сыну!!! Да пусть этот титул берет тот, кому он нужен.

– Титул – это не вышивание, которое можно выбросить за ненадобностью, – сурово отрезал король. – Энинг в любом случае должен завоевать его, на это есть очень веские причины.

– Все в порядке, – поспешно вмешался я. – Я готов к бою. Меня тревожит только один соперник…

– Готлиб, – кивнул Даерх. – Это очень опасный противник. Если бы не случайность, то он стал бы первым.

– Нет. Готлиб меня не тревожит. Как я уже говорил, он слишком массивен и полагается на силу. Меня тревожит Тень Альвейна. Что-то не нравится мне он.

Ратобор, Даерх и король недоуменно посмотрели на меня. Только Ролон согласно кивнул и задумчиво посмотрел вдаль.

– Энинг прав. Мне это тоже не нравится. Из всех троих он самый опасный. Плохо, что поединок с Готлибом закончился слишком быстро. Я не успел понять его стиль.

Это тревожило и меня. Двое других соперников были мне известны. Они провели не один бой, и я смог изучить их манеру, а вот Тень был совершенно неизвестен. Если бы он сражался хоть чуточку дольше…

– Ладно, Энингу надо отдохнуть перед завтрашним боем. Не будем ему мешать. – Ратобор решительно стал выпроваживать всех из комнаты.

Ко мне подошла Ольга и молча сжала мне руку. Я благодарно посмотрел на нее. Почему-то именно ее молчаливая поддержка показалась мне наиболее важной. Я заметил, как сердито сверкнула глазами Танька, наблюдавшая за нами. Вот кого я действительно не понимал, так это Таньку. Ну чего она взъелась на Ольгу? Раньше она меня в упор не замечала и даже в этом мире не очень баловала своим обществом. Но стоило здесь появиться Ольге, как Танька буквально замучила меня. Проходу не давала. «Егор, не хочешь прогуляться? Егор, покажи мне замок. Я с тобой, Егор». Достала капитально. Зато Ольгу в упор не замечала. Ходит мимо нее, делая вид, что ее вообще нет.

– Вы что, поругались? – спросил я однажды Ольгу.

– С кем? – удивленно спросила она. – А, с этой твоей подружкой? Нет. По-моему, она просто меня не любит.

– Никак не пойму, чего она хочет.

На этом наш разговор и закончился. Многочисленные гости, турнир, дела баронства отнимали все мое время. За эти дни я встречался с ней раза три, не больше. Даже с родителями я виделся в основном на балконе, откуда мы наблюдали за ходом турнира.

Оставшись один, я прошелся по комнате. Вот уж не думал, что буду волноваться из-за поединка. Ну не нравился мне этот Тень. Мне вообще не нравилась вся эта история с падением Альвейна. Ну ладно, до завтра все равно ничего не сделать, а лишние переживания только ослабят меня перед боем.

На следующее утро я встал в восемь и около часа занимался разминкой, чтобы разогреть мышцы. Потом вышел в столовую. Мама как могла весело посмотрела на меня, но было видно, что за ее веселостью прячется тревога. Вчера я как мог пытался успокоить ее, доказывая, что никто меня не убьет, поскольку тогда мой противник лишится баронства, из-за которого, собственно, и ведется турнир. А любую рану очень быстро залечат маги-врачи.

Скорее бы этот турнир закончился, что ли. Все это многодневное ожидание изматывает сильнее любого боя.

Завтрак прошел в довольно напряженной обстановке. Пожалуй, только Рон и Ролон не выказывали никакой тревоги.

– Не понимаю, что они все волнуются? – говорил Рон, помогая мне застегнуть перевязь с мечом. – Разве кто-нибудь из этих вояк сможет справиться с рыцарем Ордена?

– Конечно, нет, Рон, – успокоил я не столько его, сколько себя. – Вот мы удивим всех. Верно?

Рон согласно кивнул.

Я еще раз проверил свое снаряжение. В отличие от своих соперников, я не стал облачаться в тяжеленные латы, в которых я даже ходить бы не смог. На мне была все та же кольчуга, что дал мне Деррон, шеркон, кинжал за поясом и неизменный рыцарский обруч. После недолгого раздумья я отказался от щита. В самом деле, зачем мне щит, если результат удара в него копьем рыцаря для меня вполне предсказуем? Мое преимущество в подвижности, а не в силе.

Эрих Вардек уже ждал меня на ристалище. Его копье угрожающе покачивалось, готовое в любой момент опуститься и ринуться на врага. Что ни говори, но облаченный в доспехи рыцарь производит сильное впечатление.

Я вышел на поле, ведя Урагана под уздцы, без слуг, которые неизбежно сопровождают любого другого поединщика, поскольку без их помощи тот просто не сможет залезть в седло. Трибуны удивленно замерли. Моя кольчуга, мой почти игрушечный меч так резко контрастировали с солидным вооружением моего противника, что люди не знали, что и думать.

Вскочив в седло, я покрепче ухватил поводья и проверил кинжал, он для меня сейчас был важнее меча.

Ко мне подошел судья.

– Милорд, вы не возьмете копье? – удивленно спросил он.

– Господин судья, – с сомнением осмотрел я длинные копья, стоявшие у стенки, – вы уверены, что я смогу справиться с этими жердями? Я же их даже не подниму.

– Но тогда возьмите щит…

– Швырнуть его в противника, – блеснул я остроумием.

– Метательное оружие запрещено использовать на турнире. Вам будет засчитано поражение. – Похоже, моей шутки не поняли.

– А вы уверены, что щит относится к метательному оружию?

Судья нахмурился. Он никак не мог решить эту дилемму. С одной стороны, правила запрещали пользоваться только метательным оружием, щит же к таковому явно не относился. С другой – я только что сказал, что щит вполне возможно использовать в таком качестве.

– Я спрошу у короля, – наконец решил он.

– Зачем? – с искренним недоумением поинтересовался я.

– Но я должен узнать, можно ли использовать щит в таком качестве.

– А зачем? – Разговор все больше забавлял меня. – Я же не собираюсь брать щит, а значит, не смогу его и кидать.

– Верно. – Мне показалось, что судья вздохнул с облегчением. – В таком случае, если вы готовы, я объявляю начало поединка.

Тем не менее начало поединка вновь было отложено, на этот раз по вине Эриха, который несколько мгновений смотрел на меня, а потом подозвал судей и что-то яростно стал им доказывать. Через некоторое время судьи подъехали к распорядителю турнира. Тот выслушал их и отправился к королю. Я видел, как Отто наклонился к распорядителю, а потом что-то сказал стоявшему рядом с ним Ратобору. Ратобор согласно кивнул. Отто махнул рукой мне и Эриху. Пришпорив коня, я подъехал к балкону, чуть позже рядом оказался и Эрих.

– Благородный Эрих Вардек выразил недоумение вашим вооружением, милорд, – обратился ко мне король.

– Черт возьми!!! – взорвался Эрих. – Я воин, а тут мне приходится сражаться с детьми! Мало того, этот ребенок еще и выходит на поле почти без оружия! Я не воюю с детьми, тем более не воюю с безоружными детьми, возомнившими себя рыцарями! Я отказываюсь от этого поединка!

Я невольно почувствовал уважение к этому человеку. Не каждый был способен отказаться от баронства, которое, казалось, само плыло ему в руки. Да большинство участников на его месте стали бы сражаться даже с младенцем.

– А вы разве не знали возраст нового барона, когда дали согласие на бой? – поинтересовался король.

– Не знал. Я только две недели как вернулся из-за океана. Тут узнал о готовящемся турнире за титул и решил принять в нем участие.

– А вам не кажется, что милорд сам виноват в своих проблемах, раз уж согласился принять этот титул? – спросил Ратобор, с усмешкой поглядывая на меня. Я сделал вид, что разглядываю облака и совершенно не замечаю этого ехидного взгляда.

– Мне пришло это в голову, поэтому я и не прекратил участие в турнире раньше. К тому же был случай показать свое умение. Но сейчас, видя, как… – Эрих запнулся, – видя, как милорд выехал на поле почти безоружным, я понял, что не могу с ним сражаться.

– Энинг, слово за тобой. – Король посмотрел на меня.

Я подвел коня поближе к Эриху.

– Вы действительно благородный человек, сэр Эрих. Не каждый на вашем месте поступил бы так, однако хочу заметить, что я вовсе не так беззащитен, как кажусь.

– О да, – усмехнулся Ратобор.

Я покосился на князя и продолжил:

– Поэтому давайте сделаем так. Мы этот поединок не отменим, а отложим. У меня впереди еще два боя. Вы посмотрите на них, а потом решите: отказаться от поединка со мной или согласиться.

Эрих удивленно посмотрел на меня:

– Ты надеешься победить в этих двух схватках?

– Не надеюсь. Совсем не надеюсь. Я выиграю их. Так как, по рукам? – Я протянул Эриху руку.

– Соглашайся, Эрих, – поддержал меня принц Отто. – Клянусь, не пожалеешь.

Эрих задумчиво посмотрел на меня и нерешительно пожал протянутую руку. Потом повернулся к королю:

– Пусть вместо меня сражается Готлиб. Я имею право передать любому свое первое место. А он заслужил это.

Отто согласно кивнул. Такое право Эрих действительно имел, о чем Голос и объявил. Альвейн попробовал было протестовать, но его Тень молча склонил голову, соглашаясь с решением. Этот Тень нравился мне все меньше и меньше. Он должен был поддержать протест, но согласился, как будто ему было все равно, когда сражаться. Но ведь деньги он получит только за победу. Обдумать ситуацию времени уже не оставалось: на поле выехал Готлиб.

Готлиб отказался от копья, взяв только легкую булаву без шипов. Щит же, как и я, он откинул в сторону.

– Готовы? – Судья внимательно оглядел нас.

Я и Готлиб одновременно подняли руки. А потом посмотрели на короля, который должен был дать сигнал к началу поединка. Вот он поднялся. Поднял руку. Еще раз взглянул на нас обоих, потом его рука резко опустилась. Готлиб тут же пришпорил коня и помчался вперед. Я же набирал скорость медленно. В отличие от Готлиба, мне спешить было некуда. Вот он миновал середину ристалища и теперь приближался ко мне, приготовив булаву. Пожалуй, в данной ситуации он выбрал самое правильное оружие… если недооценить противника. По его представлению, он мог легко смахнуть меня с седла. Причем убить такой булавой довольно трудно, зато перелом мне гарантирован. Выгода очевидна. Только вот мне совершенно не хотелось оправдывать его надежды. Вместо того чтобы ожидать удара, я в последнее мгновение опрокинулся в седле, пропуская булаву над собой, и, молниеносно выхватив кинжал, рубанул по подпруге. Уже выпрямляясь, я услышал позади грохот падающего тела и последовавшие вслед за этим отборные ругательства.

Я остановил Урагана и обернулся. Готлиб, проклиная все на свете, выпутывался из стремян и седла, пытаясь встать на ноги. Его конь мирно стоял неподалеку и меланхолично наблюдал за потугами своего господина. Не торопясь, я спрыгнул с седла. Хлопком по крупу отправил Урагана в сторону слуг, потом отряхнул пыль с сапог и, облокотясь на ограждения, стал ждать, когда мой противник поднимется. Трибуны ревели.

Готлиб наконец выпутался из ремней и встал. Однако, вопреки моим ожиданиям, он не выглядел сердитым. Готлиб был слишком опытным солдатом, чтобы давать волю чувствам, и достаточно умным, чтобы понять, что в произошедшем виноват он сам, так как недооценил противника. На этот раз он был гораздо осторожнее. Откинув в сторону булаву и обнажив меч, он осторожно двинулся ко мне. Я внимательно наблюдал за ним, высматривая, куда можно нанести удар. Поскольку доспехи были сделаны на совесть, единственным незащищенным местом оставался стык между шлемом и нагрудником. В бою горло обязательно защищала бы кольчужная сетка, но сейчас Готлиб почему-то не надел ее, очевидно посчитал излишней.

Я двинулся ему навстречу, не вынимая оружия. Это сбило с толку Готлиба – хотя он теперь относился ко мне с должным уважением, но ошибочно предполагал, что быстро обнажить меч нельзя. Он был бы прав, если бы дело касалось обычных мечей, но шеркон можно вытащить быстрее, чем можно себе представить, гораздо быстрее.

Мой противник замер и сделал пробный удар. В тот же миг мой меч покинул ножны и рванулся к горлу Готлиба. Этот рывок был настолько стремителен, что тот даже не успел отреагировать, его меч продолжал движение там, где меня уже не было. Шеркон проворно скользнул в стык между шлемом и нагрудником и так же быстро вернулся в ножны.

Я поклонился своему противнику и направился к выходу с ристалища. Трибуны недоуменно зашумели. Ко мне подбежал судья:

– Милорд, куда вы? А как же поединок?

– Окончен. Если не верите, то попросите Готлиба снять шлем.

Судья непонимающе посмотрел на меня, потом повернулся к Готлибу. Тот в этот момент как раз отстегнул свой шлем и откинул его в сторону. Только тут все увидели, что у него на горле отчетливо была видна тонкая полоска, которая стремительно набухала кровью. Вокруг установилась звенящая тишина. Все замерли. Только маг-врач стремительно рванулся к Готлибу. И пока он осматривал рану, был слышен даже полет мух.

В конце концов врач развел руками:

– Рана жизни не угрожает. Просто царапина.

Вот тут трибуны взорвались. Многие сами были бойцами и понимали, как трудно нанести такой удар. Ведь малейшая оплошность может погубить противника. Этот удар мог быть только делом настоящего мастера, и это оценили. Правда, некоторые сомневались, все ли было честно. Но Готлиб сам отмел сомнения, заявив, что я выиграл честно и что он признает свое поражение.

Я же, едва выйдя за пределы ристалища, оказался в объятиях родителей. Брат из-за спины отца показал мне большой палец.

Сзади раздалось вежливое покашливание. Я резко обернулся. Это был Голос короля. Он явно чувствовал себя неловко, что помешал нам, но также было ясно, что здесь он оказался не по своей воле.

– Что случилось? – спросил я.

– Милорд, необходимо определить время следующего поединка.

– А зачем откладывать? Пусть поединок состоится через полчаса.

– Через полчаса? Милорд, вы уверены, что будете готовы?

– А что? Вроде я не очень и устал.

– Верно. – С ума сойти! Я впервые видел улыбку у этого молчаливого и всегда хмурого человека. – Это был великолепный бой. Никогда не видел такого.

Полчаса прошли быстро, и я снова вышел на поле. Здесь меня поджидал сюрприз – мой противник Тень вышел на поле пешком и безо всяких доспехов. В руках он держал по чуть изогнутому мечу. Я, уже приготовившийся прыгнуть в седло, ошеломленно замер и уставился на него. Судя по реакции зрителей, они были удивлены этим не меньше. Я вмиг оценил опасность ситуации. Только самоубийца возьмет в руки два меча, если он не может с ними обращаться. Я сам достаточно владел этим стилем, чтобы понимать, что может сотворить человек с двумя мечами, если умеет ими пользоваться. Этот человек, судя по всему, умел. И умел прекрасно. Похоже, он был мастером двумечного боя.

Я хлопком ладони по крупу отправил Урагана в сторону конюшен и стянул через голову кольчугу. Если я правильно оценил противника, то мне сейчас понадобится вся моя ловкость. Кольчуга же в этом случае, даже кольчуга Ордена, не защита, а лишь иллюзия защиты. В самый ответственный момент она может на мгновение задержать мое движение, и это мгновение может оказаться роковым.

Тень размотал шарф и откинул его в сторону. Это движение привлекло мое внимание – только тут я сообразил, что ни разу не видел лица этого человека. Когда он вызвался на роль Тени, на нем был капюшон, который скрывал его лицо. Во время поединка с Готлибом он был в шлеме и даже после победы не снял его. И сейчас он вышел с лицом, закрытым легким шарфом.

«Никто не видит лица верл-а-ней. Только перед самой смертью человек может увидеть его», – молнией мелькнуло в голове.

Боже, как же я был слеп! Ведь теперь все ясно: и падение сэра Альвейна, и тот обмен взглядами. Естественно, Альвейн и верл-а-ней обо всем договорились, и, полагаю, не за просто так. Все, что требовалось от Альвейна, – это войти в тройку лидеров. И неважно, какое место он займет. Верл-а-ней прекрасно понимал, что здесь нет для меня соперников. Никто из присутствующих не может на равных сражаться с рыцарем Ордена. При этом убийца даже не особо рисковал – Альвейн был известным бойцом, и его выход в лидеры был практически предрешен. На Альвейна в свое время мне указывал Отто Даерх как на одного из наиболее опасных противников. А потом Альвейн падает и, якобы не в силах продолжать поединок, выбирает себе Тень – убийцу из Братства Черной Розы. Но зачем это надо верл-а-ней? И тут я все понял. Правила турнира! Именно в них все дело! Я не могу убить этого человека, иначе лишусь баронства и титула, а верл-а-ней глубоко плевать как на баронство, так и на титул – ему нужна только моя жизнь. Слишком неравные условия. Я не могу убить его, а верл-а-ней ничего не сдерживает. Вот влип! Я даже не могу сейчас разоблачить убийцу. Кто бы он ни был, но поединок должен быть продолжен, и только после него будут разбираться. Догадайся я раньше, то смог бы сообщить Ролону и королю. Тогда еще можно было бы что-то придумать. В отчаянии я замер. Выхода из этого тупика я не видел, и я знал, что на таких условиях обречен. И верл-а-ней, ожидавший меня на поле, тоже знал это.