Смерш-2 Головачев Василий

РАЗБУЖЕННЫЙ МУРАВЕЙНИК

Роман Ганеев, директор банка «Субвест-Инвест», убит одиннадцатого июня выстрелом в затылок. Оба его телохранителя тоже убиты. Стреляли из «АКМ» последнего выпуска.

Роберт Шпильман, вице-президент консалтинговой компании «Север-Юг», убит ножом в живот двенадцатого июня. Его шофер тяжело ранен.

Христофор Брагинский, президент ростовщической фирмы «Аладдин и Ко», убит ударом в горло двенадцатого июня. Его три телохранителя нокаутированы ударами в голову.

Фима Жареный, заведующий коммерческой палаткой на Арбате, убит ударом в висок тринадцатого июня.

Самсон Абалкин, президент фирмы «Сплав-икс», занимавшейся нелегальной торговлей цветными металлами и прокатом (установлена связь с эстонскими мафиози), сброшен с двенадцатого этажа.

Жорж Голубый, директор совместного российско-голландского предприятия «Астрид», утонул в ванне в собственном коттедже…

Министр внутренних дел Жаренов Иван Кузьмич поправил очки и дочитал сводку по Главному управлению: убит, повешен, сгорел, утонул, снова убит… Всего за неделю в середине июня убито двадцать два человека, практически все – по заказу, в основном коммерсанты, наживающиеся на криминальном бизнесе, из которых половина, если не больше, уничтожена «Стопкримом», а не конкурентами. Однако не это обстоятельство завладело вниманием министра. В сводке говорилось о массовых избиениях… омоновцев и милиционеров! Били их жестоко – до переломов челюстей, рук и ног, но аккуратно, оставляя в живых. И каждый раз кто-то педантично сообщал в Главное управление внутренних дел о причине расправы.

Так, первого июня жертвами неизвестных боевиков стал патруль ОМОНа в Текстильщиках: шестерых здоровых парней избили до полусмерти, заманив во двор криками. Как сообщил «доброжелатель», причина крылась в действиях самих же омоновцев, за три дня до того проверявших паспорта на рынке. У одного из мужчин отобрали паспорт – он оказался простым учителем, – завели в автобус и били дубинками вшестером, пока не устали. Якобы он «сопротивлялся». Заявление потерпевшего, отправленное на Петровку, оставили без внимания, и тогда вмешался «Стопкрим».

Второй случай произошел шестого июня: в двадцать пятое отделение милиции в Марьиной Роще вошли трое неизвестных и отметелили пятерых омоновцев и дежурных милиционеров. Причиной расправы было избиение семьи: ночью вошли трое в бронежилетах, с автоматами (выяснилось, что по ложному доносу – искали бандита), уложили пятидесятипятилетнюю женщину на пол, а когда стали укладывать мужа, тот заартачился. Сломали ему нос, ребро, женщину пинали ногами, досталось и десятилетней внучке, прибежавшей на шум. Трое били, двое наблюдали из коридора. Троим, участвовавшим в экзекуции, «чистильщики» поломали носы, челюсти и ребра, а двоим «наблюдателям» только ребра. Милиционеры отделались синяками.

Девятого июня патруль на Ленинском проспекте, двадцать пять человек, вломился в офис торгово-издательской фирмы «Глас народа» под предлогом поиска оружия. Сотрудников поставили к стенке, обыскали, избили, изъяли наличные деньги, кассир от удара по голове получил тяжелое сотрясение мозга. Выручку забрали, прихватив кое-какую аппаратуру. А двенадцатого мая всех принимавших участие в рейде избили до крови, даже отдыхавших дома после «трудов праведных».

Были и еще случаи.

Министр снял очки, поднял глаза на начальника ГУВД, тихого, малорослого, незаметного и незапоминающегося. Тот выдержал взгляд не мигая, демонстрируя хорошую выдержку. Генерал Давидский Семен Вениаминович, начальник МУРа, тоже находившийся в кабинете, кашлянул.

– Они перестали бить по площадям, Иван Кузьмич. Теперь «Стопкрим» наносит точно выверенные удары, стремясь устранить причины, а не следствие, как раньше.

– То есть?

– Рэкетиры, бандиты и воры – вторичные криминогенные структуры, первичные же – дельцы теневой экономики, владельцы коммерческих фирм, в большинстве своем попирающие закон, отмывающие грязные деньги, связанные с преступниками напрямую. «Чистилище» выходит именно на них да на чиновников госаппарата, работающих под контролем мафии.

– Но здесь не все жертвы – коммерсанты. А наши люди?

– Среди тех, кого наказали «чистильщики», не должно быть наших людей. Бандиты в форме – это еще страшнее. Надеюсь, после таких «показательных казней» случайные люди в органах призадумаются над последствиями своего «служения народу».

– Вряд ли, – покачал головой министр. – Это же натуральное быдло… – Он умолк и снова покачал головой: – Черт знает что! Бьют защитников правопорядка при исполнении – и за дело! Как после этого проводить кадровую политику? Начать чистку рядов? Каким образом? Ведь половину состава придется уволить!

Начальник ГУВД пожал плечами, сказал тихо:

– Половину не половину, но начинать надо, и дать рекламу по всем каналам, пусть народ знает. Давно бы так, тогда никто не звал бы милиционеров «мент поганый». Но чтобы «очистить мир от скверны», как провозгласил «Стопкрим», надо перебить половину населения страны, так или иначе связанную с преступными элементами. Это уж точно. Или поменять правительство. Как известно, рыба гниет с головы.

Министр посмотрел на него с неопределенной миной, хотел то ли возмутиться, то ли рассмеяться, но не сделал ни того, ни другого.

– Действительность такова, что криминогенным стало чуть ли не все общество, чего только не крадут – от булки хлеба или палки колбасы до гвоздей, ради того, чтобы выжить. Но спасибо, что напомнили о правительстве. Я имел два неприятных разговора с генеральным прокурором и премьером. Оба заявили, что, если мы не уберем «Чистилище» в ближайшие сроки, придется уходить в отставку. И мне, и вам.

– А ближайшие – это когда? – поинтересовался начальник МУРа, в то время как начальник Главного управления с безразличным видом чистил ногти.

– Две недели.

Семен Вениаминович Давидский хмыкнул недоверчиво, но министр не шутил. Трое людей, хорошо понимавшие, от кого зависит их судьба, молча смотрели друг на друга.

Директор Федеральной службы контрразведки Иван Сергеевич Панов прилетел из Бишкека поздно вечером и сразу же собрал коллегию, на которой срочно решались вопросы координации с Министерством безопасности Таджикистана по усилению разведдеятельности в приграничных районах Афганистана. Уже за полночь директор отпустил начальников управлений и отделов и остался с глазу на глаз с начальником «единички» – Управления «К», то есть собственно контрразведки, Бондарем Владимиром Алексеевичем. Высокий, но сутулый, с лошадиным лицом и залысинами, Бондарь не любил сидеть и ходил кругами по кабинету, выкуривая сигарету за сигаретой.

– Да сядь ты, Владимир Алексеевич, – поморщился директор, помяв бледное лицо ладонями; он устал и был зол, но сдерживался. – Лучше еще раз расскажи, как это случилось.

Начальник «единички» послушно сел и пересказал историю похищения Ариставы неизвестными лицами. После этого они несколько минут курили, думая каждый о своем. Потом Панов глянул на собеседника, как прицелился:

– А ведь за такой прокол увольняют с пометкой «служебное несоответствие», Владимир Алексеевич. В спецклинику, охраняемую как резиденцию президента, входят двое невооруженных мужиков и спокойно уносят пациента! Как это понимать?

– Это были не просто мужики – профессионалы экстра-класса.

– Какое это имеет значение! Их было двое! Двое! Понимаешь? Против девятерых. И тем не менее они сделали свое дело.

Начальник «единички» закурил еще одну сигарету, но тут же смял ее и выбросил.

– Здесь пахнет чертовщиной, Иван Сергеевич, мистикой. Охранники и врач клянутся, что ничего не помнят. По словам экспертов, это уровень сильнейшего внушения. «Мужики» оказались не только мастерами боя, но и суггесторами исключительно высокого класса, экстрагипнотизерами, так сказать. А «Чистилище» еще раз подтвердило свое реноме мощной разветвленной организации со своими отделами разведки, организации и планирования. Нет сомнений, что в его руководство входят высокопоставленные работники из нашей конторы.

– Плюс им, минус нам. Но я не понял насчет мистики. Что, гипнотизеров такого уровня не существует?

– В том-то и дело, что их мало и все они известны, в основном как врачи или исследователи. По нашим досье, на территории СНГ таких специалистов всего трое, но ни один из них, естественно, в похищении Ариставы не участвовал. Но и они, скорее всего, не смогли бы показать такую силу, какую показали «чистильщики», а это уже за гранью нормальных человеческих способностей.

Директор ФСК пшикнул в стакан содовой из сифона, выпил залпом.

– Натрави на это дело науку, да и со специалистами надо переговорить, вдруг они знают, кто проявлял такие способности.

Владимир Алексеевич снова закурил.

Зазвонил телефон. Панов снял трубку, покосился на собеседника, буркнул:

– Не сплю. – Показал пальцем на трубку: – Медведь.

Владимир Алексеевич кивнул, встал из-за стола, подошел к окнам и курил до тех пор, пока разговор Панова с начальником ГУБО, состоящий в основном из коротких фраз и междометий, не закончился.

– Все уже знают о нашем проколе, – сказал директор с мрачным неудовольствием. – В том числе и генпрокурор. Михаил Юрьевич имел с ним неприятный разговор. С чего это он так занервничал, наш уважаемый Вадим Борисович? Неужто боится попасть в черные списки «чистильщиков»?

Начальник Управления «К» погасил сигарету.

– Знать бы их информатуру… Ну так я пойду, Иван Сергеевич? Утром представлю план опермер. Нам бы только внедрить в «Стопкрим» своего агента, остальное – дело техники.

Директор не ответил, вспоминая заверения Ивакина, что он выделил в распоряжение «губошлепов» лучшего работника. Что-то не видно и не слышно этого работника, а время идет. Когда же он начнет действовать?

Катран – это глубоко законспирированное заведение типа игорного дома «а-ля русская рулетка», наркобара или явки, где собираются столпы делового мира – цеховики финансовой элиты, банкиры, кооператоры, бизнесмены, мафиози, главари крупных рэкетирских «фирм», воры в законе, встречаются также оперативные работники высших эшелонов силовых министерств, руководители разных рангов со своей агентурой. Катран – это конспиративная нейтральная территория, где по негласным законам все встречающиеся не ведут друг против друга никаких войн и хитрых игр, кроме карточных, рулетки или бильярда. Катран – это своеобразный срез общества, отлично характеризующий отношения властных структур во всей их многосложности и противоречивости.

Московский катран, вернее, общероссийский по масштабу отвечал данной характеристике с избытком: в нем встречались крестные отцы Купола – новой организации, объединяющей мафию и коррумпированную часть чиновников госаппарата. Власть этой организации была уже столь велика, что могла оперировать финансами, ресурсами, сырьем, исполнителями, судьбами коллективов и отдельных личностей на уровне такой мощной структуры, как военно-промышленный комплекс. На очереди было сращение Купола и с этой организацией, тем более что в его руководство входили офицеры высшей военной элиты. Степень этатизма – активного вмешательства государства в жизнь общества – достигла критической отметки, соответствующей началу эры сталинизма, разве что было это не столь заметно из-за поднявшегося уровня благополучия сограждан. Ни МВД, ни даже Федеральная служба контрразведки не владели полной информацией о деятельности Купола и уже поэтому не могли работать против нее эффективно. Лишь легендарный «Стопкрим» решился бросить вызов госгангстерам, встряхнуть устоявшиеся отношения, и очередное совещание Купола было посвящено этому обстоятельству.

Руководителей Купола было пятеро: один президент и четыре директора. Лишь президент, молодой, стройный, красивый, гибкий, ощутимо сильный, имеюший право решающего голоса, сменивший на этом посту прежнего крестного отца, не имел клички – все звали его, несмотря на молодость, Георгием Георгиевичем, – остальные носили имена по принадлежности к тем кабинетам, которыми руководили в официальной жизни: Летчик, Банкир, Мэр, Шериф.

Летчик, бывший замглавкома ВВС, работал в Генштабе Министерства обороны, был там вторым лицом и самым молодым генералом, получившим звание в возрасте двадцати девяти лет; весной ему исполнилось тридцать. В Куполе он «курировал» работу военно-промышленного комплекса, а руководимый им клан контролировал до пятидесяти процентов акций ВПК.

Банкир отвечал за финансово-кредитную политику Центробанка, а также – чего никто из его подчиненных и членов правительства не знал – был главным хвамачманитором мафии, то есть объединял и координировал сеть ее банков.

Мэр, естественно, работал в мэрии столицы и одновременно был главным координатором Купола по связям с другими подобными организациями в СНГ и во всем мире. А его клан контролировал всю торговлю в Москве и других крупных городах России, кроме разве что торговли наркотиками, контролируемой «юго-западной» группировкой чечено-таджико-узбекской мафии.

Шериф, будучи «шпилевым генералом», то есть куратором силовых министерств, добрался до Генеральной прокуратуры, а посему имел особый статус дженерози – генерала внутренней разведки, то есть был вторым лицом в Куполе, хотя явно метил в первые. Глядя на его интеллигентное, умное лицо с доброй складкой губ, не верилось, что он способен не только на выстрел в лицо, но и на удар ножом в спину. Выражаясь фигурально. Но был он куда более масштабной фигурой, чем остальные директора.

Все они, разные по возрасту, опыту, характеру, физическим и психическим параметрам, сходились в одном – жажде власти.

Кроме пятерки Купола, на совещании присутствовал Хасан Ибрагимов, руководитель секьюрити – службы охраны и безопасности, которому Георгий Георгиевич доверял почти как себе, хотя предпочитал критиковать любой его шаг. Именно поэтому главный секьюрмен врагов среди коллег не имел. Официальным местом работы Ибрагимова, по званию – майора, было Управление «Т» Федеральной службы контрразведки, но об этом знал только Шериф. И Георгий Георгиевич.

Совещание началось со сводки незаконченных или неудавшихся операций и перечисления виновников неудач. По сравнению с прошлым кварталом процент «нормального баланса» – соотношения удавшихся дел к срывам в результате действия сил охраны правопорядка остался прежним, но возрос процент провалов по вине «Стопкрима». «Чистилище» набирало очки и становилось второй силой в государстве после Купола. С ним теперь приходилось если и не делиться, то считаться, что снижало эффективность работы и уязвляло самолюбие не только государственных чиновников из аппаратов силовых ведомств, но и отцов Купола.

– И последняя акция «Чистилища», не попавшая в сводку, – закончил ровным голосом Георгий Георгиевич. – Сегодня днем «чистильщики» забрали из спецклиники ФСК своего раненого работника, некоего Ариставу. Определить, кто именно это сделал, наш секьюрмен, к сожалению, не смог. – Косой взгляд на обманчиво расслабленную фигуру сохранявшего невозмутимость Ибрагимова. – Известно лишь то, что оперов было всего трое. То есть операция была проведена на уровне А-класса, нам такие удаются очень редко.

– А не может все это быть блефом? – спросил Летчик, привычно теребя густые усы. – Для придания «Чистилищу» авторитета? Просто не верится, чтобы «фискалы» допустили такой прокол – позволили унести человека из спецучреждения, где мышь безнаказанно не проскочит.

– Да, – кивнул Ибрагимов, – в этом деле много странного и, можно даже сказать, мистического. Вошли трое, отметелили охрану из подразделения «гамма», далеко не гражданских хлюпиков, забрали раненого и ушли. Заметьте, без единого выстрела.

– Если вы так хорошо осведомлены об этом деле, почему же до сих пор не вышли на «Стопкрим»? – спросил Банкир, поправляя золотые очки.

Начальник охраны и безопасности промолчал. Георгий Георгиевич усмехнулся:

– Все мы действуем в пределах возможностей и компетенции. «Чистилище» пока работает чище, хотя и мне непонятны некоторые моменты их успешных акций. По-видимому, среди «чистильщиков» находятся очень неординарные люди, экстрасенсы и суггесторы, обладающие паранормальными способностями. Поэтому выйти на «Стопкрим» будет непросто. Мне пришлось задействовать в прикрытии свой резерв, потому что «чистильщики», похоже, вышли на нашу последнюю операцию.

– А что случилось? – полюбопытствовал Летчик.

– На базу Шмеля совершено нападение. Вернее, единичный наскок одного из «чистильщиков». Если это случайное попадание, нам ничего не грозит – выявим «чистильщика» и ликвидируем. А если нет… В общем, думайте, господа. У кого появятся дельные предложения, милости прошу, выкладывайте. А пока предлагаю расслабиться. Мы собрались здесь не только затем, чтобы обсудить возникшие затруднения. Хасан, ты свободен. Режим вечера – по второй сетке.

Начальник охраны кивнул и вышел.

– Евгений Яковлевич, у вас ничего нового по финансам? Нет? Тогда начнем.

Мэр молча вскрыл новую колоду карт: четверо из собравшихся играли в покер, а пятый, Летчик, любил наблюдать за игрой.

Точно те же данные в виде сводок по мероприятиям МВД, Федеральной службы контрразведки, ГУБО и соответствующих служб президента высветил Матвею дисплей его персонального компа, включенного в компьютерные сети и банки данных всех спецслужб. Коды выдачи информации и файлы входа в базы данных были предоставлены Соболеву Ивакиным и начальником ГУБО Михаилом Юрьевичем Медведем лично.

Проанализировав массив поступивших сведений, Матвей занялся индивидуальным поиском. Для начала он повторно запросил машины ФСК, МВД и Минобороны выдать ему всю информацию о Горшине Тарасе Витальевиче и был неприятно удивлен, когда дисплей стал черным, а потом высветил красную тираду: «Прошу подтвердить полномочия». Матвей подтвердил, но даже код его допуска – «нон стоп» – не возымел действия, защита компьютерной сети спецслужб ответила заявлением: «Степень секретности данной информации – четыре нуля». Это означало, что Горшина в контрразведке знают, но уровень этого знания превышает возможности любого разведчика, как внутреннего, так и внешнего. То есть, судя по всему, информация о Горшине была доступна разве что начальникам управлений да самому директору. А факт хранения в памяти машины информации о Горшине говорил о том, что кто-то из «фискалов» работал с объектами подобного типа в глубочайшей тайне, знать которую не полагалось никому.

Матвей хмыкнул, просидел перед экраном несколько минут в размышлениях и переключил поиск на других лиц. Через четверть часа он знал все об Ариставе, а также о Белом – Шмеле Юрии Степановиче, майоре спецбата «Щит» Управления «Т» Федеральной службы контрразведки. Спецбатальон подчинялся напрямую начальнику Управления «Т» генералу Ельшину и являлся, по сути, ударной силой управления, хотя предназначался для целей благородных – охраны правительственных структур и проведения антитеррористических мероприятий. Именно с него и надо было Матвею начать поиск утечки новейших образцов оружия по заданию Ивакина.

Последней в ряду профессиональных розыскных мер стояла консультация по оружию. В принципе, Матвей, обладавший абсолютной памятью, хорошо знал и помнил вооружение армий стран СНГ и Запада, но отдельные характеристики последних разработок требовалось уточнить.

Дело, ради которого его вызвали в столицу после трех лет реактивации, состояло в похищении с базы экспериментального завода «Арсенал» партии новейшего стрелкового оружия, боеприпасов к нему и специальных приспособлений типа насадок-стволов для стрельбы шаровидными резиновыми пулями, наносящими сильнейший шоковый удар, а также приборов бесшумной стрельбы «ПБС-95», подствольных гранатометов «ГП-101» и дипломат-магазинов.

Матвей внимательно прочитал скользящий по экрану текст.

Из украденного оружия особого внимания заслуживал пистолет-пулемет «ПП-93» «анаконда», оформленный в виде рации, имеющий магазин на тридцать и сорок девятимиллиметровых патронов, принадлежащий к типу оружия так называемого «скрытого ношения». Габариты «анаконды» позволяли носить его в карманах, под куртками и пиджаками, и даже под рубашками. Кроме того, было унесено двадцать автоматов «АКС-93 У» «гном» калибра 5,45 миллиметра, с магазинами на двадцать патронов, десять автоматов повышенной точности «А-93 М» под девятимиллиметровый патрон, обладающих большой эффективностью, сорок пятнадцатизарядных пистолетов «волк-2» последнего поколения – знаменитых «уравнивателей шансов» сорок пятого калибра[19], восемь пирожидкостных револьверов «удар», выстреливающих струю пламени на десять метров, а также партия девятимиллиметровых патронов, пули которых имели экспрессивную головную вакуум-полость и практически не давали рикошетов. При попадании в тело они разворачивались лепестками, увеличивая диаметр вчетверо, и обладали исключительно сильным останавливающим действием.

Матвей вернул на экран картинку с пистолетом «волк-2», качнул головой. Машинка напоминала маузер, но выглядела более грозно и эстетично: формы ее были зализаны, безупречны и вызывали особое ощущение уверенности и силы. Эффективность подобного оружия обычно оценивается по дальности «последнего броска», то есть на расстоянии пяти-десяти метров, так вот, у тех, кто попытался бы противодействовать обладателю «волка», шансов не было! Или почти не было, если только сами они не имели подобного оружия или не обладали необходимой спецподготовкой. Матвей прикинул скорострельность пистолета, его мощь и убойную силу, покачал головой. Спецподготовкой он обладал и мог бы справиться с любым вооруженным противником, а то с двумя и тремя, но победа над соперником, вооруженным «волком», была проблематична. Вспомнилась американская поговорка: «Господь Бог создал людей слабыми и сильными, а полковник Кольт уравнял их». Да, револьверы системы «кольт» сделали свое дело, и теперь в мир входило более совершенное и мощное оружие, способное убивать быстрее и мучительнее.

Записав все полученные данные на дискету, Матвей выпил кружку кофе на кухне и задал компу последнюю задачу. Компьютер послушно выдал список необходимой литературы: труды по парапсихологии, экстрасенсорике, магии, эзотеризму и паранормальным явлениям. Потребность всерьез заняться проблемой необычных способностей человека стала непреодолимой, да и интуиция подсказывала, что в скором времени знания эти ему здорово пригодятся.

ПРИНЦИП ДЕЙСТВИЯ

Шел пятый час после полудня, когда он закончил «машинно-математический» поиск и анализ пакета поступившей информации, наметил план действий на ближайшие два дня. Потом переоделся и спустился вниз, к машине, ждущей его во дворе. В шесть он встречал Кристину у дверей факультета с букетиком ромашек.

Оказалось, его ждали. Но не Кристина – ее поклонники: кудрявый Жорж со товарищи, двое из которых выглядели весьма впечатляюще, занимаясь, очевидно, бодибилдингом по методу Шварценеггера.

– Эй, малый, – поманил один из них пальцем Матвея. – Тут к тебе разговор имеется.

Матвей послушно подошел.

– Не ходи сюда больше, – сказал Жорж с кривой ухмылкой. – Эта девушка не твоего круга, понял?

– А какого – Внутреннего? – спростодушничал Матвей, вспомнив изречение Ильи Муромца. – А болт с левой резьбой и очень мелкой насечкой тебе случайно не нужен?

У кудрявого красавца брови полезли вверх, глаза сузились, ноздри раздулись.

– Шутить вздумал? – прошипел он. – Ну, смотри, ты сам этого хотел.

Его удар Матвей мог перехватить двадцать раз, как и удар первого «Шварценеггера», но в этот момент из дверей выпорхнула Кристина, и Соболев изменил намерения. Отвечать на замахи и жу-у-уткие по силе удары телохранителей Жоржа он не стал, продемонстрировав танец уклонов и сложных текущих переходов, в результате которого оказался за пределами «ринга» с пятеркой бойцов. Лишь одно он позволил себе с удовольствием – мимолетную хлесткую пощечину Жоржу, надолго оставившую след. Кристина ничего не поняла, хотя и с подозрением оглядела растерянную компанию Жоржа, застывшую в характерных позах. Подхватила Матвея под руку:

– Куда идем? Предупреждаю: я жутко голодная!

– Тогда едем в «Дели». Кстати, экзамен сдала?

– Спрашиваешь. Но я не хочу в Индию. Я умру с голоду по пути.

– «Дели» – индийский ресторан, где очень прилично кормят и обслуживание по первому разряду.

Шокированные происшедшим, ничего не соображающие компаньоны Жоржа не стали преследовать «объект устрашения».

Элитный зал ресторана «Дели», рассчитанный на двадцать человек, был невелик и уютен и обслуживался индийцами, хорошо говорящими на русском языке. Матвей хорошо знал метрдотеля, с которым жил когда-то на одной лестничной площадке, и их с Кристиной сразу пропустили. Из четырех пар, вкушающих яства индийской кухни, только они двое были одеты по-летнему, остальные выглядели как дипломаты на приеме или, что того хуже, бизнесмены с вечерними дамами.

Кристина сморщила носик, и Матвей обеспокоился:

– Если не нравится, давай найдем что-нибудь получше. У них здесь есть даже диннер-театр.

Кристина рассмеялась, понизила голос:

– Я не избалована ресторанами, хотя вовсе не против «пожить красиво». Но снобизмом не болею. А что такое диннер-театр?

– Ресторан, где во время ужина происходит театральное представление. В большом зале «Дели» в основном поют и танцуют. Хочешь, пойдем туда.

– Нет-нет, я хочу посидеть в тишине. Кстати, у меня есть деньги, стипендию получила…

Матвей легонько сжал локоть девушки и усадил ее за столик у стены, рассчитанный на две персоны. Официант, смуглый улыбающийся индиец, подошел тотчас же.

– Добрый вечер. Слушаю вас внимательно. – По-русски он говорил с заметным акцентом, но слов не коверкал.

– Принесите то – не знаю что, но подешевле, – пошутил Матвей.

Кристина прыснула. Официант уловил только смысл слова «подешевле» и приготовился было к ответу, но Матвей успел его остановить:

– Извините, накройте нам стол по полной программе.

– Понял, – оживился индиец. – С вином, водкой, коньяком?

– Шампанское есть?

– Найдем.

– Тогда несите.

Официант отошел. Клиенты ему явно понравились.

– Подождем немного, – сказал Матвей. – Почти все блюда у них готовятся после заказа, редкое подогревается.

– Ты здесь часто бываешь?

– Подразумевается – «с красивыми девушками»?

Кристина засмеялась. От ее тихого смеха и даже улыбки бросало в жар.

– Ты невероятно догадлив.

– Нет, не часто. По правде сказать, я здесь всего третий раз, хотя индийскую кухню люблю. Я вообще люблю хорошо поесть. Особенно сладкое, острое и перченое. Это один из моих пороков.

– Ужасный порок! – Кристина достала сигареты. – Можно закурить?

«Галуаз», прочитал про себя Матвей, помедлил.

– Ты, кажется, не курила. Или решила жить по Пруткову?

– То есть?

– У Козьмы Пруткова есть изречение: «Пороки – неотъемлемая часть добродетелей, как ядовитые снадобья – целебных трав».

Кристина пристально посмотрела в глаза Матвею, потом спрятала сигареты в сумочку.

– Ладно, не буду.

– Кури, если нравится, – запротестовал он. Подумав, добавил с улыбкой: – У каждой Машки свои замашки: одна любит чашки да ложки, другая пряжки да сережки.

Кристина нахмурилась, надула губки, но не выдержала и снова рассмеялясь – зазвенели хрустальные колокольчики; оглянувшись, прикрыла рот рукой.

– Ой, я так громко!.. Но Машкой меня еще никто не называл. А ты хорошо знаешь русский фольклор.

– Даль знал его лучше. Впрочем, филолог я или не филолог?

– А если серьезно, где ты работаешь?

Матвей не успел ответить: официант принес заказ.

«Полная программа» индийской кухни состояла из горячего ржаного хлеба нан в виде лепешек, сик-кабаба – разновидности шашлыка из рубленой баранины, кари в масале – овощей в густой подливе, рамсати райса – риса, сваренного вместе с горохом, с обжаренным луком и специями, гуши – жареных грибов, фруктовых соков и кульфи – знаменитого индийского мороженого, приготовляемого из топленого молока.

Пока Кристина жмурилась от удовольствия – вкусно! – и насыщалась, Матвей просветил ее по части индийских специй и пряных трав, использованных в блюдах. Девушка знала только черный перец и корицу, Матвею же были известны десятка два, в том числе красный перец чили, белый, зернышки кинзы, темерик, гвоздика, лавровый лист, кардамон, анис, горчичные семечки и многое другое.

Кристина осталась в восхищении как от изысканного ужина, так и от познаний партнера.

Из ресторана они ушли рано – в десятом часу вечера, и Матвей повез девушку домой, где они пили кофе, слушали музыку – хозяин любил мелодии в стиле ритм-энд-блюз и сингл, – смотрели видеоклипы и беседовали о литературе и театре. Остаться ночевать Матвей Кристине не предложил, она была благодарна ему за это и в то же время немного разочарована.

Пока он вез ее через полгорода к общежитию, молчали. А прощаясь у дверей ДАСа, Матвей задержал руку девушки в своей.

– Тебе не кажется, что могут произойти два несчастья? – задумчиво спросила Кристина. Отблеск из окон общежития падал на ее лицо, и, казалось, оно светится в темноте.

– Какие? – хрипловато осведомился Матвей.

– Первое – ты влюбишься в меня, второе – я в тебя.

Матвей помолчал, потом шепотом произнес:

– Второе – трагичней.

Мгновение девушка вглядывалась в него загадочными бездонными глазами, поцеловала в губы и скрылась за дверью второго корпуса ДАСа, то и дело впускающей и выпускающей стайки студентов. А у Матвея свело скулы, как от легкого электрического разряда, и губы долго хранили ощущение фиалковой свежести и родниковой чистоты.

Стадия полного расслабления длилась более двадцати минут, и, как всегда в конце ее, Матвей услышал тихие голоса, пронизывающие пространство и время и его самого; смысл слов ускользал, терялся в ассоциациях и шумах психического «ветра», но в последнее время Матвею стало казаться, что голоса эти принадлежат тем самым божественным существам, инфарху и его спутнице, которые приходили к нему в его эзотерических снах.

– Дей, – расслышал он последнее слово. Прошептал в ответ:

– Повторите, я не понял…

Но ответом было лишь глубокое космическое, всеобъемлющее молчание, чей язык не понимал не только Соболев, но и ни один человек на Земле.

Очнувшись, он уселся на ковре в позе «лотос», перешел на глубокое дыхание – один вдох, один выдох на пять-шесть минут и принялся созерцать свою внутреннюю вселенную, достаточно сложную и богатую, полную тайн и намеков на ответы: это помогало найти душевный резонанс и достичь нужной концентрации психики. В памяти всплыли детали предстоящей операции, выстроились в ряды и блоки, образовали стройную пирамиду условий и вариантов. «Проиграв» операцию на образно-чувственном уровне, Матвей подключил психофизические механизмы реализации и добился устойчивой аналгезии – полной нечувствительности к боли. Рывком – через пальцы ног – встал. Душа была полна уверенности в благополучном исходе дела, а тело – сил и энергии. Хотелось двигаться, что-то делать, жить активно, интенсивно и быстро.

Не удержавшись, Матвей прыгнул без разбега через диван и тут же через журнальный столик с вазой, бесшумно сел в кресло, еще хранившее тепло Кристины. Силой воли отбросил ее образ, зашел в ванную. Из зеркала во всю стену смотрел на него высокий, поджарый, смуглый и скуластый молодой человек с уверенно-жестким и пристальным взглядом льдисто-голубых глаз. На вид он не был особенно широкоплечим и мускулистым, но во всем его облике – наклоне головы, в жестах – чувствовалась огромная скрытая сила и хищная готовность к действию. Матвей сделал особое усилие – и мышцы плеч буквально затанцевали, словно жили отдельно от костей; их танец перешел на мышцы груди, живота, бедер, ног, стих у ступней. Увидели бы этот «танец» друзья, их отношение к Матвею наверняка изменилось бы.

– Хоп! – Матвей подбросил мыло, проткнул его ударом среднего пальца. – Действовать! Действовать! – вот для чего мы существуем, как говорил Фихте.

Сборы в дорогу длились до часу ночи, и, спускаясь к машине, Матвей молился, чтобы никто не встретился по пути. Ему повезло, и уже через полчаса он въехал во двор старой конфетной фабрики, приготовленной к сносу и примыкающей с тыла к зданию «Независимой федерации кикбоксинга» на улице Давыдковской, 25а.

Ночь была темная, безлунная, тихая, лишь изредка издалека доносился шум редких автомашин и звуки музыки.

Матвей выждал какое-то время, вслушиваясь в тишину, настраивая себя к грядущему напряжению. Резиденция Белого наверняка охранялась, являясь, по сути, штабом штурмового десантно-диверсионного отряда «Щит», но со стороны фабрики, похоже, никто «федерацию» не контролировал.

Развернув сумку, Матвей переоделся в черный комбинезон-трико, оставляющий открытыми лишь глаза. Усмехнулся в душе: ниндзя а-ля рюс. Забросил удобный рюкзачок с инструментом и спецснаряжением за спину, подождал минуту и выбрался из машины.

Он хорошо видел в темноте, почти как днем. Эта особенность зрения открылась ему еще в детстве, помогая в играх, а потом на тренировках.

Двор конфетной фабрики отделяла от задворок бывшего института на Давыдковской высокая кирпичная стена старой кладки. Кирпичи кое-где выщербились, и взобраться на нее не составило труда даже без «кошек» и нэкодэ[20]. На стене Матвей пролежал несколько минут, оценивая обстановку, и сделал вывод, что внешней охраны центр Белого не имеет. Но изнутри явственно тянуло угрозой и предостережением. Если это и в самом деле штаб отряда «Щит», непрошеного гостя ждут неприятные сюрпризы.

Матвей вспомнил теорию Тараса об усилении результатов при увеличении риска, поморщился. Теория была верна лишь в одном случае: когда риск граничил с удовольствием, в игре. Но риск-удовольствие – это одно дело, а риск-профессия, как известно, – другое.

Задержав дыхание, он бесшумно спрыгнул во двор.

Для проникновения в «Независимую федерацию» он выбрал окно одного из спортзалов, прекрасно помня их расположение. Взбираться по стене бывшего института было тоже легко, впрочем, так только казалось. Кроме того, внезапно обнаружилась первая линия охраны «федерации» – оголенная металлическая проволока на изоляционных штырьках, опоясывающая, очевидно, все здание по периметру на уровне потолка первого этажа. Матвею с трудом удалось избежать прикосновения к проволоке, хотя под напряжением она не находилась – играла скорее роль емкостной антенны.

Окно спортзала было забрано изнутри решеткой, но прутья ее казались тонкими, спасая стекла от случайных отскоков мячей, а не от воров и взломщиков. Матвей достал из рюкзака струнный стеклорез, сделал четыре борозды в стекле, заклеил пластырем, шлепнул на плоскость вакуум-присоски и потянул на себя – полуметровый квадрат бесшумно выпал на руки. Закрепив его рядом тем же пластырем, Матвей взялся за решетку.

К счастью, восьмимиллиметровые прутья, образующие веерообразный узор, действительно почти не оказали сопротивления. Использовав эффект «несгибаемой руки», Матвей разогнул их и пролез в темное помещение зала.

Ему важно найти доказательства причастности отряда Шмеля к похищению оружия, тогда сразу отпадает первая часть задания – военной контрразведки, остальное – дело техники: он сообщит Ивакину о результате – и «Независимой федерацией кикбоксинга» тут же займутся следователи ВКР и Минобороны. Это если сведения Ивакина и Тараса верны. Если же нет, визит Матвея имел, кроме всего прочего, еще одну цель: растревожить руководство отряда, состоявшее из высокопоставленных работников контрразведки. Стоило понаблюдать за их реакцией.

Дверь в коридор была закрыта, но Матвей справился с замком в считаные секунды. У него был четкий план действий: поработать в кабинете Белого – Дадоева, найти настоящий императив-кабинет, где сидел настоящий командир «Щита» Шмель Юрий Степанович, а затем покопаться в компьютерах центра и на складах, где под видом спортинвентаря хранилось оружие.

Кабинет Дадоева, в котором Матвей побывал днем раньше, замыкал центральный сквозной коридор и тоже был заперт. Запирался он, к счастью, не на кодовый замок, а на самый обычный английский и не имел сигнализации, а это означало какую-то скрытую хитрость в охране важных помещений «федерации».

В кабинет зиц-председателя Матвей проник легко, обыскал его, не включая фонаря размером с карандаш, ничего особого не обнаружил – искал он, конечно, оружие – и пролистал настольный календарь с пометками. На последнем листе за вчерашний день было написано: «Авт. раскр. прият. Шимука». Надпись означала, что Белый получил задание проверить связи непокорного автослесаря Шимука. Тарас был прав: руководство отряда «Щит» заинтересовалось визитом «защитника» Ильи Шимука, имитировавшего акцию «Чистилища».

«Говорил мне отец: не копай погреб со второго этажа, – глубокомысленно подумал Матвей. – А ведь они меня вычислят. И тогда придется или терпеть, или отбиваться с риском сорвать операцию. А может, есть другие варианты?»

Коридор был освещен всего двумя лампочками, но света хватало. Матвей метнулся по нему из конца в конец, пробуя двери. Все они открывались легко и вели в спортзалы, туалетные, душевые, игровые комнаты или в тесные кладовки. Замаскирован центр Шмеля Юрия Степановича был отменно. Матвей вернулся в кабинет Дадоева и почти сразу сообразил: книжный шкаф слева от стола с селектором был декоративным. Матвей оглядел его, кнопок и выключателей не нашел, прислушался к своим ощущениям. Затем уверенно направился к столу.

Интуиция не подвела: шкаф-дверь открывался поворотом статуэтки боксера на столе. В то же мгновение, не раздумывая, Матвей прыгнул в образовавшийся проем – сработало моментально чувство опасности – и с лета ударил охранника, – круглые от изумления глаза, ошеломленный вид, парень не ожидал сюрпризов, спал, очевидно, – в подключичный нервный узел. Придержал его, чтобы не было стука при падении. Огляделся.

Отсюда, с переходного тамбура, и начинался действующий офис отряда «Щит», оборудованный по последнему слову техники. Занимал он часть левого крыла здания, о чем никто из прохожих и посетителей «федерации» не догадывался, – все три этажа и подвал, тоже, наверное, многоуровневый, со складами и гаражом, наверняка имеющим выход где-то в соседних зданиях, если не кварталах, города.

Коридоры и холлы этой части здания скрывались в полумраке и все просматривались телекамерами. Матвей кожей чувствовал их липкие взгляды. Черное трико, превратившее его в тень для нормальных человеческих глаз, не могло спасти от приборов ночного видения. И Матвей вернулся в тупичок с охраняемой дверью (с этой стороны на двери надпись: «Запасной выход»), глянул на автомат охранника – искомый «АКС-93 У» «гном», – привел его в чувство. Рослый белобрысый парень, в пятнистой форме десантника, чуть снова не хлопнулся в обморок, когда увидел над собой жуткую черную фигуру с мерцающими ледяными глазами.

– Тихо! – Матвей зажал ему рот. – Где тут у вас пульт охраны?

– А пошел ты!..

Матвей тряхнул белобрысого так, что у того лязгнули зубы.

– Я спешу.

– Пошел ты на…

Матвей сжал горло охранника и нацелился ему в пах. Тот дернулся, заскулил. Соболев разжал пальцы.

– На первом этаже, – выдавил охранник. – Синяя дверь с полосой и с…

– Телекамерой, – докончил Матвей. – Сколько охранников у пульта?

– Трое с дежурным.

– А вся смена?

– Двенадцать на этажах. Сколько внизу, не знаю. – Охранник обрел уверенность и явно выбирал момент для нападения. Тренирован он был, наверное, не так уж и слабо.

– Спасибо. – Матвей успокоил его уколом в сонную артерию. – Поспи чуток, супермен.

Собрался и туго сжатой пружиной рванул по коридору к лестничной площадке сквозь ставший плотным воздух, только ветер свистнул в ушах.

Второй охранник прохаживался по небольшому холлу напротив лестничной площадки, не подозревая о привидении. Третий дремал у двери с лестницы на первый этаж, но оказался самым ловким, отреагировав на скрип двери заученным движением перевода автомата из-за спины в позицию для стрельбы. Матвею пришлось прыгать и бить великана (под два метра ростом, где такие родятся?!) в полную силу. Шум от этого удара получился изрядный, но Матвей уже мчался к синей двери с металлической полосой и на бегу успокоил метнувшегося к нему четвертого по счету охранника.

На то, чтобы заклеить зрачок телекамеры над дверью, ушла секунда, а еще через несколько секунд дверь отворилась, выпуская огромного детину, выпуклого со всех сторон, похожего на борца сумо. Вероятно, он был очень силен, этот «борец», и отлично держал удар, однако нервные узлы у него располагались там же, где и у других людей. Матвею удалось уложить его ударом лянцян – костяшками пальцев в кадык.

Пока детина медленно оседал, Матвей успел ворваться в помещение охраны и с ходу отключил читавшего книгу, обалдевшего охранника у стены. Всего их здесь было четверо, а не трое, и пришлось удвоить темп, чтобы один из них не поднял тревогу. Двоих рядовых, игравших в нарды, Матвей вырубил одинаковыми выпадами ин тран – между бровями: первого голышом с расстояния в четыре метра, второго ногой. А с дежурным офицером-старлеем пришлось повозиться. Парень сразу встал в стойку, и с первого захода достать его не удалось. Старший лейтенант был каратеком, причем достаточно высокого класса, не меньше «черного пояса», и хвататься за автомат, лежавший на столешнице пульта, не стал.

Их танец, как сказал бы знакомый бармен Матвея, «фри-джаз на грани авангарда», длился непростительно долго – почти минуту, пока разозленный Матвей не достал охранника в подкате, вложив в удар ногой всю силу. Правда, тут же взяв себя в руки, Матвей мысленно извинился перед потерявшим сознание офицером. Калечить ни в чем не повинных людей он не хотел, да и не имел права.

Одного взгляда на компьютерный комплекс было достаточно, чтобы определиться в главном: бункер охраны не имел обратной связи с командиром, иначе тот давно поднял бы тревогу. Потому что, несмотря на столь поздний час, в кабинете кто-то находился, судя по горевшему на пульте зеленому окошечку «ГК» с мигающим огоньком. Разобравшись в надписях, Матвей вывел на дисплей схему расположения комнат здания, и компьютер послушно выдал информацию о каждой из них. Идти теперь в кабинет «ГК», то есть «главкома», не имело смысла. Чтобы окончательно убедиться в причастности отряда «Щит» к похищению оружия, достаточно было проникнуть на склад, зашифрованный аббревиатурой ОСН, то есть «оборудование специального назначения», и сделать два дела: оставить там в укромном месте радиомаячок и микрофилера, включающиеся от звука человеческого голоса. Что Матвей и сделал, дав задание компьютеру открыть через пять минут кодовый замок в подвале номер три – столько времени ему понадобилось на дорогу туда и обезоружить еще двух обалдевших от неожиданности охранников.

Еще через пять минут он закрывал за собой дверь-шкаф в кабинет Белого, чувствуя неловкость в спине: во-первых, автомат «гном» и два пистолета «волк» увеличили вес рюкзака и ощутимо связали маневренность, а во-вторых, штаб отряда проснулся и повел охоту за объектом вторжения. Причем повел оперативно и умело, что невольно отметил Матвей. Путь ему преградили уже у кабинета Белого – Дадоева.

Он не зря тренировал периферическое зрение, которое намного увеличивало зону обзора, и мог видеть, что делается за спиной, не оборачиваясь. Выскользнув в коридор, где по-прежнему царил полумрак, Матвей двинулся было тем же путем, что и шел сюда, но уловил сзади тусклый блик и нырнул вниз и влево за выступающую из стены коридора колонну. По стене сыпануло горохом – били из автомата «гном» с расстояния в десять-двенадцать метров. И Матвей вынужден был ответить тем, что имел, – тремя звездочками сякэнов.[21]

Послышались два вскрика, стрельба прекратилась. Матвей метнул туда же магниевую гранату размером с грецкий орех, чтобы ослепить противника, и прыгнул в обратную сторону. Вспышка догнала его у двери в спортзал. А за дверью кто-то попытался ударить его по голове чем-то вроде дубинки, оказавшейся прикладом карабина. Благодаря хорошо развитому чувству опасности и быстрой реакции Матвей убрал голову, и удар пришелся на правое плечо, сразу обездвижив руку. Но ударить второй раз сидевшие в засаде, а может быть, идущие по следу не успели. Видя их силуэты – трое с пистолетами и карабином, – Матвей не стал рисковать с поиском болевых точек и вырубил всех троих русским вариантом сиори, что с японского переводилось как «надломленная ветка» и означало удар ребром ладони по носу.

В проделанное им отверстие в окне пришлось прыгать ласточкой, потому что в зал вломилось человек десять сразу, все в пятнистом обмундировании, настроенные очень решительно. Однако и в палисаднике Матвея ждали «бурные аплодисменты, доходящие до мордобития». На сей раз это были девицы Белого, вооруженные плетьми и кусари – боевыми цепями. Вероятно, они занимались неподалеку тренингом и были вызваны по тревоге прямо из зала.

От всего финального действа веяло театральной постановкой, игрой, предназначенной для каких-то высокопоставленных зрителей, и Матвей даже подумал: уж не снимается ли эта ночная охота на пленку? – но девицы дрались не киношно, вполне ощутимо и жестоко, поэтому пришлось в ответ действовать так же, исключив из участия в схватке уровень разумного влияния с его призывом к совести: «Это же девушки!» Помог Матвею собраться первый же удар плетью, обжегший правую руку, потихоньку обретавшую чувствительность и подвижность.

Проведя один из приемов суй-но ката в приложении к ситуации, Матвей отобрал у девицы плеть и, пробормотав: «Может ли джентльмен бить даму козырным тузом?», вытянул ее вдоль спины, так что та взвизгнула. С остальными пришлось рубиться всерьез и без сантиментов, потому что в данный момент это были не девушки – профессиональные бойцы и убийцы.

В конце концов Матвей, наверное, справился бы с ними и сам, но ему помогли. Все тот же вездесущий Тарас Горшин бесшумно возник из тьмы, обезвредил двух защитниц «федерации», а до того – скрытый пост охраны здания, легко отвел удар Матвея, который не сразу сообразил, кто перед ним, и помог «ниндзе» перебраться через стену во двор конфетной фабрики.

Вскоре они были за городом. Вел машину Горшин.

ПРИНЦИП СИЛЫ

Страницы: «« « 12345678 » ... »»