Осенние визиты Лукьяненко Сергей
– Скорее не повезло вашему политику. Удивительно, насколько моральны оказались все отобранные.
– При чем здесь мы?
– Этика Визитеров отражает этику прототипов.
– Кто вы?
– Я же говорю – для тебя нет приемлемого ответа. Ты привык оперировать самыми разными вариантами. Убеждать других в их реальности. Теперь расплачивайся.
– Но ты – не человек.
– Не совсем человек. Мне нужно есть и пить, Ярик. Меня можно убить… так же просто, как и тебя. Но я появился на свет полчаса назад. Считай меня просто ходячим символом, этикеткой, на которой написано «творчество».
– Знаешь, меня не покидает ощущение сна.
– Тогда считай его кошмаром, от которого не проснуться.
– Почему же кошмаром? Беседа за кофе – не самое страшное происшествие.
– Ярик…
– Прекрати меня так звать.
– Ярослав, у нас, пришедших, есть маленькие разногласия. Каждый из нас считает, что люди живут неправильно.
– А кто на Земле считает иначе?
– Да, но только у нас есть возможность доказать свое мнение. Очень простым образом – тот, кто продержится дольше, считается правым.
Он понял сразу. Жизнь переломилась надвое с этим непрошеным чудом, с этим скрипом двери в пустой квартире. А чудеса добрыми не бывают.
Ярослав поймал взгляд Визитера. Сочувственный? Как бы не так. Он сам никогда не умел сочувствовать. Это редкость – человек, понимающий чужую боль.
– Вы собираетесь убивать друг друга?
Тот лишь пожал плечами.
– Очевидно. Я против такого метода, но остальные выберут его. Понимаешь, ведь все, все допускают убийство – хотя бы во имя высоких целей. Защитить себя, Родину, друзей – это искупает вину. Так ведь? А здесь цель выше… дать счастье миру.
– Сделай еще кофе, – попросил Ярослав. На мгновение он удивился своему тону – так говорят старым друзьям.
Впрочем, Визитер был им самим.
– Ты начинаешь верить, – добродушно сказал тот.
– Кем ты себя воспринимаешь?
– Хороший вопрос, – вытрясая молотые зерна в джезву, отозвался Визитер. – Писателем Ярославом Заровым. Популярным поставщиком читабельной массы.
– А еще?
Визитер косо глянул на него.
– А еще я знаю, что являюсь лишь его копией. Порождением непонятной силы, решившей… э… упорядочить человеческую жизнь.
– Ты и правда не знаешь, как возник?
Визитер молчал так долго, что он перестал ждать ответа.
– Хотел бы я ответить, Ярик. – Во взгляде Визитера вдруг пробилась тоска. – Хочешь знать, как это было? Я засыпал. Проехала машина, я приоткрыл глаза. Посмотрел в потолок. Понял, что не усну. Решил встать и сесть за компьютер.
Он резко выдохнул, словно отсекая воспоминания.
– И оказался в коридоре. Голый и босой. И знающий, что теперь я – двойник. А ты – настоящий… лежишь в постели. Открыл дверь в ванную, надел халат, прошел на кухню и включил свет.
– Значит, я поступил бы так?
– Ты так и поступил… – Визитер резко обернулся, подхватывая закипающий кофе. – У меня не спросили разрешения и ничего не потрудились объяснить. Я просто знаю – нас шестеро. У всех, кроме меня, есть объяснения произошедшему, но что в них правда, а что ложь, я не знаю.
На короткий миг Ярослав представил себя там, у плиты, в накинутом халате, осознающим, что он – лишь копия. И отпрянул, словно схватившись за раскаленный металл.
– Извини, – прошептал он.
– Ты ни при чем. Пойми, мы уже разные. С каждой секундой нас разводит все дальше и дальше. Через несколько лет мы станем… ну, как близнецы, долго жившие вместе. Если, конечно, у нас будут эти годы.
– Что ты знаешь про остальных?
Визитер пожал плечами.
– Я их чувствую. Где они и что могут сейчас делать. Это не телепатия, больше похоже на догадку. Ты так чувствуешь Галину.
Это был словно удар под дых.
– Я не знаю, где она, – прошептал Ярослав.
– Брось. Ты представляешь. Она дома, в этой квартирке в микрорайоне. Одна. И тоже не спит, читает своего любимого Дюрренматта.
– Чушь.
Визитер удивленно смотрел на него.
– Так ты не можешь ощутить других людей? Что они делают, о чем думают? Даже свою бывшую жену, которую до сих пор любишь?
– Нет.
Молча налив кофе, Визитер снова сел напротив. Взглянул на Ярослава – не то с иронией, не то с жалостью.
– Эй, мужик… А как же ты книжки пишешь?
– Я вру.
3
Неужели именно так он выглядит? Аркадий Львович со смешанным чувством жалости и брезгливости смотрел на старика в кресле. Не то чтобы дряхлый, без малейшего намека на лысину. Зато одутловатый, с нездоровым серым лицом и перевитыми синими шнурами вен запястьями. Слегка полуоткрытый рот, сточенные серые зубы. Профессор. Академик. До сих пор известный и уважаемый в узких кругах.
– Порой мне кажется, что в ларце Пандоры хранилось и зеркало, – сказал старик. – Люди не должны знать свой облик, это жестоко в большинстве случаев.
– Это похуже зеркала, – прошептал Аркадий Львович.
– Да, да, – согласно закивал старик. – А чего ты ждал от семидесятилетнего онкологического больного?
Слово прозвучало, убийственно-равнодушное, и сердце болезненно сжалось.
– Я полагаю, что имею право на откровенность и некоторый цинизм, – продолжал старик. – В конце концов, я ничуть не в лучшем положении. Понимаешь?
– Кто ты?
– Твое отражение. – Старик выбрался из кресла, подошел к нему. – Аркаша, полагаю, мы не станем обсуждать версию, что я – лишь галлюцинация? В связи с полной ее бесплодностью.
Аркадий Львович кивнул.
– Прекрасно, – оживился старик. – Идею с нашедшимся на старости лет сумасшедшим братом-близнецом оставим для дешевых комедий. Перейдем к делу?
Он снова послушно кивнул.
– Ты помнишь, как перестал верить в Бога?
– Сила такого масштаба не может быть бездеятельной, – кашлянув, произнес Аркадий Львович. – То, что она не проявляется реальными фактами, – показатель ее отсутствия.
– А в законы природы ты веришь?
Доктор философии Зальцман слегка улыбнулся.
– Не в таком проявлении.
– Прежним первооткрывателям данного закона не удалось о нем поведать.
– Хорошо. Говори.
– Человеческое общество не является простой суммой индивидуумов. Оно обладает некоторой… э… силой. И определенной свободой воли.
– Достаточной, чтобы создать копию старого грустного еврея?
– Например. И не только его.
Аркадий Львович картинно обернулся.
– Не здесь. К счастью, остальные не здесь.
– А какова цель такого божественного акта?
– Выбор. Человечество несет в себе самые различные тенденции развития. Назовем их векторами. Вектор силы, вектор творчества, вектор власти, вектор гуманизма, вектор развития, вектор знания…
– Последнее, очевидно, ко мне.
– Да.
– А развитие?
– Все тенденции, но в подавленном, латентном состоянии. Джокер в колоде.
Зальцман кивнул.
– Ребенок?
– Да. Он нас не волнует. Эту карту побьют первой.
– Объясни.
– Мы – Посланцы. Мы не обладаем… почти… возможностями, выходящими за рамки обычных человеческих сил. Мы вынуждены подстраиваться под общество, жить по его законам – неписаным законам. Тот, кто наиболее приспособлен к обществу, наиболее важен и адаптирован, проживет дольше других. Он победит – и тот вектор, который воплощен в нем, станет доминировать на долгое, очень долгое время.
– Ты же знаешь – я умираю.
– Знание умирает. Ты думаешь, выбраны лучшие? Нет, типичные. Автор массового чтива – на роль творца, разочаровавшийся в профессии военный – на роль посланца силы, продажный политик – на роль посланца власти…
– Я не доживу до весны! – почти срываясь на крик, сказал Аркадий Львович. Закашлялся – и острая боль услужливо подтвердила его слова.
– Нам помогут не дожить и до зимы.
– Даже так?
– Конечно. Насколько терпимо общество к убийствам?
Аркадий Львович не ответил.
– Полагаю, почти все Посланцы придут к этому выводу. Кроме девушки и мальчика, вероятно.
– Это безумие…
– Да, но оно рождено существующим миром. Ты хочешь, чтобы все вокруг стало твоим? Не принадлежащим тебе, а просто отвечающим твоим представлениям о правильном обществе?
– Дурацкий вопрос.
– Так вот и все остальные Посланцы хотят того же. Остается решить маленькую проблему – заслуживают ли физического уничтожения представители иной точки зрения?
– Нет, – резко сказал Аркадий Львович.
– Ты действительно считаешь так? Ладно, оставим в стороне мальчишку, который не является никем и ничем. Забудем про девушку с ее сумбурной религиозностью и тягой к всепрощению. Возьмем для примера писателя. Добрый человек. Сторонник великих империй, создающихся любой ценой. Хоть на крови и костях, хоть на ядерных бомбах и напалме. Хороший человек. Четко решивший для себя – цель оправдывает средства. И если для светлого будущего надо уничтожить половину человечества – это оправданно.
– Ты называешь его добрым человеком?
– В жизни. Но если его копия, Посланец творчества, останется последним…
– Полагаю, Сила и Власть еще более неприятны?
– В общем – да. Эта троица, кто бы из нее ни победил, утопит мир в крови. Во имя каких целей – не так уж и важно. Ответь – они не заслуживают уничтожения? Твое мнение решает многое.
– Апробативная этика.
– Да. Если ты против такого будущего – то вынужден признать этичность их уничтожения. Если признаешь необходимость этого, то мальчик и девушка станут просто неизбежным довеском.
– Они что, могут прийти к власти? В России, во всем мире?
– Зачем же. Просто та тенденция, которую они выражают, победит. Их мечты может осуществить и кто-то другой – уже не важно.
– Я не собираюсь никого убивать. И ты этого не сделаешь.
– Да? Может быть, – усмехнулся старик, – ты скажешь мне, что никогда и никого не убивал?
4
Илья не имел проблем с милицией. Возможно, это тоже было частью игры с Тьмой, как и нюх на клиента. Эти затянутые в форму тени, слоняющиеся по станциям метро и тем улицам, что поосвещеннее, словно не замечали его. Порой Карамазову казалось, что если он достанет на улице пистолет, то шарахнутся только прохожие. А стражи порядка будут все так же смотреть сквозь него – бдительно и неподкупно…
Он подумал об этом, когда втягивающаяся на эскалатор толпа на мгновение прижала его к молодому лейтенантику, прижала крайне неудачно, так что пистолет во внутреннем кармане плаща уперся ему в спину.
Лейтенант не обернулся.
Карамазов выскользнул из толпы на выходе, остановился у заваленного газетами и журналами столика. Молча протянул деньги, указав на свежий номер «Скандалов». Без особой надежды – времена, когда эта газета устраивала фотовернисажи обнаженных девочек, давно прошли. Все же он продолжал покупать бульварную газетку – с легким чувством ностальгии. Интересно, какой процент читателей испытывали то же самое?
Илья полагал, что немалый.
Он опустил газету в карман, двинулся, не особо размышляя, куда несут его ноги. Тьма выведет его к цели, так бывало всегда. А дальше он сам вступит в игру.
Старик свое отжил…
К обеду слегка развиднелось. Кончился дождь или, скорее, приутих на время. Илья дважды сворачивал, каждый раз ощущая, что приближается к клиенту. Не напрямую, скорее по спирали, но это не важно… Обнесенная крепким забором церквушка, реставрируемая уже с полгода. Гастроном, до перерыва – семь минут. Илья зашел, прогулялся вдоль прилавков и, ничего не купив, вышел с последними покупателями. Дальше… Крепкий кирпичный двенадцатиэтажник. А вот три старые пятиэтажки, невесть как уцелевшие в этом районе. Неотличимые с виду.
Илья замедлил шаг.
Быстрота и аккуратность. Никакого планирования – это просто не нужно. Звонок, щелканье замка, выстрел. Он похлопал себя по карману – тоненькая стопка предвыборных листовок какой-то партии была при нем. Нормальный повод для визита. А цепочки, наивно используемые для таких случаев, редко выдерживают удар плечом. Впрочем, старик может и не накинуть цепочку…
Он вошел в подъезд, помедлил секунду. Третий этаж. Направо.
Глубоко вздохнув, Илья начал подниматься по лестнице. Не крадучись, но достаточно тихо, чтобы самая бдительная пенсионерка не дернулась к глазку. В продуктовых магазинах рядом перерыв – тоже меньше шансов, что кто-то покинет квартиру. А в круглосуточные супермаркеты жильцы таких домов не ходят.
При последних шагах он переложил пистолет в правый карман плаща, сдвинул предохранитель. Достал стопку листовок, мельком глянув на текст.
«Партия работников электростанций и тепловых сетей. Мы – за Свет и Тепло!»
Бывает…
Он позвонил.
Тишина. Давай просыпайся, дедушка. Отложи свои умные книжки или недочитанную «Правду». Всунь ноги в теплые шлепанцы. Илья принес тебе тепло и свет – последний свет в твоей жизни.
Тишина. Илья позвонил еще раз, чуть длиннее.
Ни звука, ни шороха в ответ. В глазке – тусклый свет, профильтрованный шторами.
Клиент ушел? Или сам откинул копыта?
Он растерялся. Такого не случалось… никогда. Он вышел к цели, вышел в нужный момент. Клиент должен быть здесь. Илья прикрыл глаза, вглядываясь в то, что было в нем. Но Тьма молчала.
Карамазов легонько постучал по двери. Совсем тихо. И дверь, словно ожидая его прикосновения, качнулась, отворяясь. Это было так неожиданно и странно, что он отшатнулся на шаг. Ловушка? Случайность?
В мире не бывает случайностей…
Он толкнул дверь посильнее, и та послушно раскрылась. Хилая, ненадежная дверь, открывающаяся вовнутрь. Не способная защитить. Защелка английского замка втянута и зафиксирована. Случайностей не бывает.
Чистенький коридор. Голая вешалка без всяких следов одежды. Слабый запах старой квартиры.
Илья вошел, аккуратно притворив дверь. Вынул пистолет, позвал:
– Хозяева дома? Ничего не случилось?
Тишина.
Он двинулся по квартире, коротко заглядывая в двери. Зал. Пусто. Спальня. Пусто. Это, похоже, кабинет. Тоже пусто. Кухня, ванная, туалет… Он смачно плюнул в унитаз. Никого. Пустая и открытая квартира. Это походило на издевку.
Может, заглянуть в шкафы и под кровать – для очистки совести? Или просто признать, что он прокололся?
Илья вошел в кабинет. Полки с книгами, стол, тахта… Здесь, похоже, старик и спал, а вовсе не в спальне. Не спрятаться.
Его взгляд остановился на столе. Старый, советских еще времен кассетник «Электроника» лежал посередине. Шнур тянулся к розетке… клавиша воспроизведения была нажата. Так же, как и кнопка «пауза».
Словно загипнотизированный Илья подошел к столу. Поколебался секунду… Да нет, бред, откуда у старого гуманитария взрывчатка и навыки для сборки бомбы?
Он отжал кнопку. Магнитофон облегченно вздохнул, начиная протягивать ленту.
– Уважаемый Посланник…
Илья ни секунды не сомневался, что кассета была для него. Безумное обращение роли не играло, запись сделали для пришедшего убивать. А старческий голос продолжал:
– Прекрасно понимая всю слабость своей позиции, я все же не склонен покорно дожидаться вашего визита… Если он, конечно, состоится… – почти без перерыва, словно старику не нужно было перевести дыхание. – А он состоится… полагаю, около двух-трех часов дня. Дверь в квартиру не заперта, чтобы избавить вас от сомнений и трудов. Большая просьба обдумать еще раз ситуацию и подумать о переговорах. Я буду звонить каждые пятнадцать минут, потрудитесь поднять трубку. Пока располагайтесь поудобнее. В холодильнике есть неплохой коньяк… – Смешок. – …если вы, конечно, совершеннолетний. А на кассете далее хорошая музыка, надеюсь, вам нравится Бах. До свидания.
Секунда тишины – и напор органа.
– Ты… старая дрянь… – прошептал Илья. – Ты… ты…
Орган ревел. Через этот дрянной магнитофон прекрасная музыка казалась бессмысленным шумом. Интеллигент, мать его…
Карамазов выдернул шнур из розетки, и магнитофон взвыл, затихая.
– Ты знал! – выкрикнул Илья. – Ты знал!
Откуда, почему?
Кто вмешался в игру, кто мог предупредить клиента? Мишень слетела со стены тира, ушла с прицела. Коньяк в холодильнике, мать его… Он не самоубийца. Взрывчатка – штука, не слишком доступная для лохов, а вот отраву можно найти в любой квартире…
Карамазов метнулся в коридор, снова проверил комнаты. Никого.
Он набросил цепочку на дверь, зафиксировал язычок замка. Илья прекрасно представлял ситуацию, когда он поднимает трубку, начинает разговор… Бог знает с кем, а вошедший в это мгновение старик палит ему в спину из какого-нибудь древнего маузера, которым его деда-красногвардейца наградил лично Чапаев.
Как он узнал? Что происходит? Самая легкая мишень, не способная сопротивляться, скрылась. А что выкинут клиенты покрепче? Здоровые, сильные мужики?
На столе задребезжал телефон.
Илья взял трубку осторожно, как гремучую змею. Молча поднес к уху.
– Алло?
Сомнений нет – тот же старческий голос.
– Алло…
– Говори! – Илья с трудом заставил себя ответить. Не любил он общаться с будущими клиентами.
Неожиданная тишина. Только невнятный шум улицы – звонили из таксофона.
– Говори!
– Кто вы? – с явным удивлением в голосе.
– Тот, кому была оставлена кассета.
Пауза.
– Вы лжете.
– Нам надо встретиться и поговорить, – уже чувствуя, что клиент ускользает вновь, сказал Илья.
– Вас не было! – с каким-то упрямым непониманием. – Зачем вы вошли?
Пожалуй, здесь требовалась определенная доля правды.
– Чтобы убить вас. Но я уже передумал. Давайте встретимся и…
С неуместной виноватостью в голосе клиент произнес:
– Я, очевидно, чего-то не понимаю…
И частые гудки. Мишень ускользнула вновь.
Илья опустил трубку на рычаг, замычал, как от неожиданной боли. Они оба ничего не понимали. Кроме того простого факта, что один из них охотник, а другой – жертва.
А самым тревожным было то, что он не чувствовал клиента. Не знал, где тот может скрываться.
В эту квартиру старик не вернется, это уж точно.
Илья меланхолично оглядел кабинет. Книги, книги, книги. На кой черт их плодят одну за другой? Кому все это нужно? Ему всегда хотелось задать этот вопрос на работе, но из уст редактора он прозвучал бы слишком странно. Илья довольствовался тем, что выполнял свою работу с неторопливостью и педантизмом, доводящими авторов до истерики.
Он открыл ближайшую полку, стал складывать книги горкой у стола. В центр всунул пухлую брошюрку с громким названием «Логика целостного мировоззрения».
За спичками пришлось сходить на кухню. Он не удержался и заглянул в холодильник… Да, если это хороший коньяк, то самогон – амброзия.
Брошюрка загоралась неохотно. Илья скрутил жгутом десяток листовок – те вспыхнули мгновенно. Тепло и свет… Он посидел минуту, наблюдая, как лепестки пламени прыгают по ножке стола. Когда полировка обгорела, а дерево занялось, он щедро досыпал в костер книги с другой полки.
Хватит, пожалуй.
Спички он положил на место, потом открыл пару конфорок. Старый дом – нечего ему торчать в центре любимого города. Илья не спеша подошел к двери, глянул в глазок. Никого.
Освободив защелку, он захлопнул за собой дверь и стал спускаться, все еще держа руку на пистолете. Провал? Да. Ничего, наука на будущее. Нельзя медлить, нельзя расслабляться. Тьма предупреждала – клиенты не из простых.
Ничего. В городе остались еще две мишени. И одна из них вполне доступна для быстрой акции.
5
– В офис, Рашид Гулямович?
Визирь кивнул водителю, закрывая дверцу. Машина медленно выехала за ворота.
– Фархад, – негромко позвал он. Охранник, сидевший рядом с водителем, обернулся. – У тебя усталый вид. Какие-то проблемы?
– Нет, что вы.
– Говори, не стесняйся.
– Жену давно не видел. – Охранник покосился на водителя.
– Эх… Если бы я мог решить свои проблемы так просто… – Визирь помолчал, глядя на тянущиеся за деревьями заборы. – Бери жену, поезжай в отпуск. В хорошую страну, где тепло и море… У тебя есть дети?
– Дочь.
– И дочурку бери. Напишешь заявление, мы оплатим. До завтра доработай, подбери замену и езжай. Подумай, где тебе хочется побывать. И не стесняйся в выборе.
– Спасибо, Рашид Гулямович.
– Не за что. Людям надо отдыхать. – Визирь улыбнулся чему-то своему. – Скажи-ка, как вы меня зовете между собой?
Читать бесплатно другие книги:
