Ричард Длинные Руки – пфальцграф Орловский Гай

Глава 5

Голова трещит, устал так, как будто мчался на костлявой лошади, не покидая седла, день, ночь и снова день. Барона Теддера так и не увидел, наконец додумался позвать Бобика, но и ему не объяснишь, кого именно искать, а гербы ему показывать бесполезно, в геральдике он так же силен, как я сам.

Наконец я додумался зайти в восточную башню, где расположился барон со своими людьми, поговорил с его слугами и оруженосцами, отпустил пару комплиментов богатым одеждам барона. Старший слуга, явно отвечающий за костюмы, расцвел, словно хвалю его самого, сообщил гордо:

– Шелка для его милости привозят с Юга!.. Дорого, но у его милости денег хватает.

– И покрой дивный, – сказал я. – Неужели на Юге знают его фигуру?

Он засиял от удовольствия:

– Нет, все шьем здесь. Я сам снимал мерку с его милости!

– Дивное искусство, – похвалил я. – Все на бароне сидит, как влитое. Вы настоящий мастер!.. А этот вот камзол тоже принадлежит барону?

Он всплеснул руками:

– Как можно! Да разве его милость такое наденет?

– Гм, – сказал я, – а мне показалось, что прекрасный камзол. Самому королю в таком впору щеголять.

Он довольно рассмеялся:

– Сейчас я вам покажу камзол его милости, вот тогда и скажете…

Он повернулся, крикнул, двое слуг опрометью сорвались с места, через пару минут принесли нечто завернутое в шелк, а когда развернули, я в самом деле ахнул без всякого притворства. Камзол в самом деле сказочно богат, будучи расшит золотом, украшен драгоценными камнями, но меня поразил покрой, словно умелый дизайнер кроил костюм средневекового феодала, учитывая более современные мотивы и веяния моды.

– Здорово, – сказал я пораженно. Почтительно потрогал ткань, пропуская ее между пальцами, покачал в великом изумлении головой. Пес сунулся ближе, я наставительно дал ему понюхать, приговаривая: – Ты, морда, где-нибудь такую красоту видел?.. Вот и я не видел! Эх, живут же люди… Ладно, спасибо, нам нужно еще зайти проверить копыта моего коня…

Мы ушли, провожаемые ехидными улыбками: что за лорд, который сам проверяет копыта своей лошади, а я за дверьми сказал Бобику негромко:

– А теперь ищи, дурилка!.. Ищи!..

Он поднял голову, принюхался, отыскивая нужную струю. Я пытался уловить тоже что-то похожее на тот запах, который остался на моих пальцах, но где там, а Бобик сорвался с места, он был уже на другом конце зала, когда я заорал:

– Стой!.. Стой, дурак толстожопый!

Бобик остановился, в глазах недоумение и обида, я догнал, стараясь не привлекать внимания, наклонился к его мохнатому уху и сказал с укором:

– Ну а найдешь, что делать будешь? Вот то-то, не знаешь! А он все поймет и примет какие-то меры… Так что иди рядом… ладно, на шаг впереди. Но не больше… И не беги, понял?

Он понял, что бежать не надо, хоть и не понял почему, я видел безмолвный протест на мою дурь в каждом движении, но подчинился и шел на полшага впереди, даже не вынюхивая воздух, а просто шел, а я топал рядом, делая вид, что это я иду, а пес просто угадывает, куда мне сворачивать.

Обошли две трети дворца, придворные даже не удивлялись, видя меня с собакой: таким Псом каждый будет хвастаться и брать его с собой всюду, куда допустят, наконец Пес незримо подтянулся, я ощутил, что цель близка.

Еще один зал, Пес впервые направился не к дверям у противоположной стороны, а пошел в сторону окна, возле которого мирно беседуют двое придворных. Я напрягался изо всех сил, глаза вот-вот лопнут, в ушах звон, зрение заволокло красным, а Пес уже подходит к беседующим… нет, на шаг левее, морда направлена в пустоту…

Я уже хотел пригасить добавочное зрение, как вдруг увидел нечто… нет, ничего не увидел, но как будто в солнечном луче, что падает из окна, образовалась некая ниша: луч солнечного света видим только потому, что блестят плавающие в воздухе пылинки, так вот как будто в этом луче стоит что-то, куда пылинки не попадают…

Это нечто шевельнулось, я понял, что именно насторожило Пса, торопливо выхватил меч и как можно быстрее ударил наискось. Лезвие меча ощутило сопротивление, я поскорее выдернул меч и ударил снова, уже изо всех сил.

Оба беседующих вскрикнули, когда на них из ниоткуда плеснуло горячей кровью. Нечто опустилось на пол, Пес оскалил зубы и смотрел, облизываясь. Глаза начали наливаться зловещим багровым огнем.

– Нет! – сказал я резко. – Нет!.. Ты моя тихая собачка, ты мой друг для игр!

Придворные в ужасе отступили, стряхивали с себя кровь. В нашу сторону начали оглядываться, самые смелые опасливо подходили, на лицах страх и недоумение, но ладони уже на рукоятях мечей. Я предостерегающе вскинул меч, с лезвия на пол часто-часто закапали крупные красные капли.

– Не спешите!.. Оставайтесь там. Имеет место гнусное черное колдовство с целью умерщвления Его Величества.

Один вскликнул в панике:

– Господи, снова?

– Кто-то не желает менять профессию, – сообщил я.

– Но кто? – вскликнули придворные в один голос.

Я указал мечом на пол, где начала быстро растекаться широкая лужа крови, однако видно, что в ней лежит нечто, словно плита сверхчистого льда, которую не сразу и заметишь.

– Если это сдохло, то… подождем.

На всякий случая я ткнул, как копьем, пару раз в неподвижное тело, но оно не дернулось, хотя меч явно погружался в тугое мясо.

К нам, привлеченные криками, сбегались люди, появились стражи, с готовностью выставили копья. Очень медленно в воздухе обрисовалось человеческое тело, словно сотканное из легкого пара, потом из плотного тумана, затем появилась вещественность, будто тело колдуна слеплено из снега, и только теперь стали заметны страшные раны. Лезвие моего меча буквально перерубило колдуна наискось справа налево и слева направо.

Один из придворных воскликнул с возмущением:

– Так он, значит, стоял рядом и подслушивал?

– Подлец, – посочувствовал я. – Но он же не дворянин, ему можно.

– Таких вешать нужно!

– Я добрый, – ответил я. – Он умер, как благородный.

Они смотрели, как я тщательно вытер о его труп клинок, лица все еще шокированные, я отсалютовал им и вложил меч в ножны.

– Думаю, Его Величеству изволится будет узнать, что последний колдун, замышлявший на его жизнь и здоровье, уничтожен. А я пойду малость сосну перед рассветом.

Меня догнали в коридоре перед моей комнаткой, когда я уже опустил ладонь на ручку двери. За стражами, что запыхались и тяжело отдувались, подбежал сэр Стефэн.

– Как хорошо, – сказал он с великим облегчением, – что я вас… успел…

– Что именно? – спросил я подозрительно. – Выражайтесь яснее, сэр Стефэн.

– Да я только, – пробормотал он непонимающе, – рад, что догнал…

– Дальше не продолжайте, – прервал я. – А то я из таких королевств, где на ваше «догнал» тридцать два крайне непристойных продолжения и восемнадцать истолкований. Чё надо?

Он отвесил изящный поклон:

– Его Величество… фу… крутая лестница, а я вторую ночь не сплю… с той, как вы приехали… В смысле, с той ночи, не хватайтесь за меч… Его Величество изволило позволить повелеть, дабы я со всей куртуазностью и любезностью сумел успеть пригласить вас…

Я перебил:

– Для этого с вами двое мордоворотов с копьями?

Он сказал укоризненно:

– Сэр Ричард, что для вас двое, даже мы трое?.. Это для титула. Не могу же ходить один, не роняя достоинства? Как какой-нибудь вообще безлошадный?

– Ладно, – прервал я с тоской. – Что ему не спится? Тоже мне, еще один отец народов… Пошли.

Король не спал, а еще он что-то ощупывал на карте, будто ловил там крохотных мятежников. Рядом Уильям Маршалл, усталый и невыспанный, следил красными от бессонницы глазами за королевскими пальцами. Карту на стену вешать не додумались, расстелена во всю длину стола, но Барбаросса знакомо хмурится, крутит головой, а на меня посмотрел привычно пронизывающе, потом спохватился и взмахнул королевской дланью:

– Сэр Ричард, прошу вас!

– Ну что у вас еще? – сказал я тоскливо. – Приличные люди спят. Здравствуйте еще раз, сэр Уильям.

Барбаросса поморщился:

– Да, сейчас не спит разве что ворье, короли да тайные любовники. Правда, не знаю, к какой категории вас отнести, но за раскрытие заговора не знаю, как и благодарить. Правда, вы слишком круто его загасили…

– А что было делать? – ответил я. – Нужно было действовать быстро. Иначе скрылся бы. А второй удар по королю и королевству мог бы оказаться посерьезнее. Правда, работали дилетанты. С возможностями барона Теддера проще было бы войти незамеченным в спальню и просто прирезать вас, Ваше Величество, как свинью.

– Спасибо, сэр Ричард, – сказал Барбаросса, морщась.

– Простите, Ваше Величество, – поправил себя я. – Я хотел сказать, как кабана. Вот что значит рассориться со священниками! Одними острыми мечами дворец не защитить, как видите…

Маршалл проговорил раздумчиво:

– Убить короля кинжалом в спину – сделать его мучеником. Народ сочувствует убитым. Да и не только народ… Многие знатные лорды не захотят поддерживать убийцу, даже если они сами вас недолюбливают. Да и те сами могут не успеть изготовиться к захвату власти. А так, когда король медленно чахнет, и примерно можно сказать, когда благородно представится, то можно незаметно стянуть в столицу верных людей, обеспечить себе преимущество в борьбе за трон…

– Тогда это граф Кенгарвей, – сказал Барбаросса. – Или барон Гэйлб.

– Почему? – спросил я.

За короля ответил сэр Уильям:

– Только у них почти нет здесь людей. Им нужно время, чтобы вызвать сюда отряды. А у барона Теддера здесь почти пятьсот копий!.. Ваше Величество, с вашего разрешения я пойду подготовлю пару крайне важных бумаг. И – срочных!

Барбаросса отмахнулся:

– Иди. Ты лучше меня знаешь, что нужно делать.

Сэр Уильям удалился, Барбаросса посмотрел на меня хмуро и подозрительно, словно это я задумал такой грандиозный заговор.

– Ваше Величество, – напомнил я, – я убрал всего лишь непосредственных исполнителей. А тот, кому выгодна ваша смерть и кто все это затеял, сейчас ищет новых… И вас все равно удавят, отравят или придушат подушкой.

– Умеете вы говорить приятные вещи, – сказал Барбаросса язвительно.

– Я ж галантный, – согласился я. – Словом, утром меня уже не будет, но угроза остается. Мой совет: поскорее дайте место во дворце священникам, миссионерам, проповедникам… Да, это неудобные люди, сам знаю, но защитят вас от черной магии. Да и сами могут в ответ ударить так, что мало не покажется!

Я сосредоточился, шепотом произнес заклинание. В моих руках уже привычно возникла простая глиняная чашка. Густой бодрящий запах горячего кофе потек по комнате. Король выпучил глаза, крылья широких волосатых ноздрей задергались.

Я протянул ему чашку.

– Выпейте.

Он взял с великой осторожностью.

– А что это?

Не отвечая, я создал другую, с жадностью начал отхлебывать, наслаждаясь каждой каплей. Барбаросса посмотрел на меня с подозрительностью, профессия короля – самая опасная, осторожно пригубил, потом выпил в три глотка, вот уж глотка луженая, у меня бы все ошпарило.

Широкая рожа расплылась в блаженной улыбке.

– Ух ты, как будто заново на свет народился! Что за штука?.. Да, сэр Ричард, и вы еще советуете наводнить дворец священниками? Да вас за такое чернокнижие тут же на костер! Я сам дров подброшу!.. Или не подброшу, гм…

– На рассвете меня здесь не будет, – ответил я сумрачно. – Уж не говорю, что это не чернокнижность. Это мне за особые заслуги, как паладину.

– Какие, особые?

– Наши масонские, – отпарировал я. – У королей одни тайны, у женщин другие, у паладинов – третьи. Вам, Ваше Величество, легче понять женщин, чем нас…

Я сотворил еще по чашке, Барбаросса едва и чашку не съел, вылавливая последние капли. Дверь приоткрылась, Уильям Маршалл сразу повел носом, принюхиваясь, но мы сделали вид, что ничего не слышим. У Маршалла лицо строгое, значительное, но тревогу в глазах спрятать не сумел. Такому нельзя поручать пост министра финансов, рухнет вся финансовая система, если появится на публике с таким обеспокоенным лицом.

Барбаросса оглянулся, явно хотел вспылить, но всмотрелся в лицо первого советника, вздохнул и сказал гробовым голосом:

– Дабы пресечь слухи, а они уже начинают расползаться, объявите, что сэр Ричард отправился в свои владения. Кто будет перечить ему… я имею в виду, там, в Армландии, тот враг короля и королевства. Сэр Ричард волен поступать с такими, как заблагорассудится.

– Ага, – сказал я едко, – так мне и позволят.

– А вы, того, настаивайте, – посоветовал Маршалл.

– Может, – спросил я, – лучше от вашего имени? Чемпиона всех турниров Уильяма Маршалла помнят и чтут.

Барбаросса рыкнул:

– На кого удобнее, на того и ссылайтесь! Руки у вас развязаны.

Маршалл кивнул, лицо сразу просветлело.

– Ваше Величество, он отправится туда в качестве барона?

Барбаросса едва не заскрипел зубами, лицо налилось кровь, прорычал гневно:

– Что вы, сэр Уильям… по больному месту?.. Видите же, как быстро растет этот молодчик!.. Приготовьте указ о пожаловании ему титула… гм.. титула…

– Графа?

– Какого графа, он уже и так граф. И даже бургграф, подумать только, куда мир катится. Представляете его бургграфом?

Маршалл посмотрел на меня с сомнением.

– Ну, в определенном свете…

– А я вот никак, – сказал Барбаросса. – Воображение пасует. Нет, в Армландию надо что-то объемнее. На этот раз он получает не земли, а целую провинцию…

Барбаросса умолк, только зло стучал кулаком по столу, брови с костяным стуком сшибаются над переносицей, высекая искры, глаза мечут огонь. Маршал выждал чуть, сказал осторожно:

– А если… пфальцграф?

– Что? – спросил Барбаросса отстраненно.

Я объяснил с самым серьезным видом:

– Пфальцграф – это устройство для пальцегнутия. Маршалл посмотрел на меня с укором, мы же все серьезные люди, я сделал постное лицо. Барбаросса призадумался, а я порылся в памяти, но так ничего и не мог вспомнить, кроме того, что пфальцграф, то есть дворцовый граф, во Франкском государстве председательствовал в дворцовом суде, потом стал графом округа, считался королевским должностным лицом… понятненько, Маршалл, как умело и преданно проводящий политику Барбароссы, старается привязать меня к их колеснице. Вот только я в отличие от них, знаю, что позже пфальцграф превратился во владетельного князя… К примеру, пфальцграф Рейнский начал именоваться также и князем Рейна и почти не подчинялся королю…

После долгой паузы Барбаросса прорычал:

– Вообще-то самое подходящее… В Армландии целая куча графов. У всех земли, замки, родословные. Туда надо с соответствующим титулом, чтобы не запинали.

– Я подготовлю королевский указ?

– Да, – рыкнул Барбаросса. – Подготовьте.

– Но есть одна тонкость…

Маршалл не уходил, взгляд вопросительный. Барбаросса нахмурился:

– Какая? Говори прямо, как раньше, когда в твоей руке было копье!

– Ах, Ваше Величество, мне бы ваши юные годы… Тонкость в том, что титул пфальцграфа обязывает к большему…

Он умолк, Барбаросса нахмурился еще сильнее, взглянул на меня косо, потом на Уильяма.

– Мог бы и промолчать. А до сэра Ричарда дошло бы только в пути, а то и там, на месте.

Я спросил настороженно:

– А в чем тонкость? Я человек простой, мне надо все на пальцах. И чтоб без среднего.

Уильям взглянул на Барбароссу, тот кивнул, и Уильям сказал сильным, но уже не рыкающим голосом воина, а как должен объяснять царедворец:

– Его Величество изволили облечь вас гораздо большими полномочиями, чем владельца земель барона де Бражеллена. Под вашей рукой оказываются земли и тех лордов, которые находятся в Армландии. То есть вы явитесь туда уже как пфальцграф… всей Армландии!

Я подумал, осведомился:

– Ваше Величество, а землю на Луне вы продавать не пробовали?

– Продавать?

– Жаловать, – поправился я поспешно. – Изволить жаловать своих верных людей обширными участками на Луне! С лесами, горами, озерами и всеми подданными, что там окажутся. Тоже нехило.

Уильям улыбнулся, Барбаросса посмотрел на него зло и сказал раздраженным голосом:

– Ладно, раз уж раскрываем все карты, то скажу прямо: тебе чуть больше работы, но зато и мощи еще как прибавится!.. Те земли, как спелый плод, только и ждут, чтобы попасть в крепкие руки. А я, как очень неглупый король, предпочитаю, чтобы это были руки честного и преданного мне рыцаря…

– Ваше Величество, – прервал я, – извините за напоминание, но я не состою у вас на службе.

Он отмахнулся:

– Ты сделал больше, чем мои самые преданные люди. Вот и хочу, чтобы те земли достались тебе. Я буду уверен, что ты проследишь и за королем Гиллебердом, это мой сосед с той стороны, и не позволишь оттяпать хотя бы клок…

– А что, местные лорды… сепаратисты?

– Король Гиллеберд, – прорычал Барбаросса, – хорош на посулы. Он многое может пообещать, только бы они отложились от меня и признали сувереном его, умного и всеблагостного. Потому и хочу, чтобы туда поехал честный и преданный…

Я поморщился:

– Ваше Величество, расчет на то, что я как-то забуду возразить и тем самым как бы признаю, что я у вас на службе?

Он отмахнулся:

– Да это оборот речи, не обращай внимания.

– Вам бы юристом быть, – сказал я. – Повписывали бы в договора такие вот мелкие вроде бы незначащие пунктики, а потом разводили лохов.

– Да, ты стреляный воробей, – буркнул он. – Но это в самом деле оборот речи. Я понимаю, что заставить тебя не смогу никакими договорами. А чем заставить, даже не представляю…

Маршалл кашлянул, привлекая внимание.

– Вы отвлеклись, Ваше Величество, – напомнил он. – Слухи мы таким образом пресечем. А дальше?

Барбаросса прорычал утомленно:

– Я дальше сэр Ричард отправится и примет владения Сворве и Коце. А также попробует себя на посту пфальцграфа. Сэр Ричард, если все еще колеблетесь, посоветуйтесь сперва, а потом решайте.

Он поднялся, показывая, что аудиенция закончена. Я тоже вскочил, поинтересовался очень-очень вежливо: