Будни детектива Нахрапова Беликов Олег

Недостающие части пазла

Надежда второй день металась в жару. Сквозь мучительное забытьё она слышала, как приезжала «скорая», как приходил проведать её Бобров, как волновались у постели родственники. Но всё это было там, за пеленой тумана, пробиться сквозь который она не могла. Женщина словно находилась за гранью реальности, в мире, недосягаемом для окружающих и доступном только ей одной. Проваливаясь в бездну и время от времени всплывая из беспамятства, она знала, что ей ничего не грозит, но что-то пугало ее, что-то темное и неизведанное. Перед мысленным ее взором возникали не только образы знакомых ей людей – родителей, Боброва или Нахрапова, но и лица людей, давно отошедших в мир иной. Прасковья Семёновна рассказывала ей, как варить варенье из слив, её сын в полевой форме предлагал поиграть в разведчиков, а чета Гавриловых, Пётр Семёнович и Раиса Андреевна, угощали Надежду пышными сдобными пирожками с яблоками. И всё в этой идиллии было бы пристойно и благочинно, если бы не желание каждого рассказать о тайне соседского дома. Сын перебивал мать, жена мужа, а все вместе создавали невыносимый шум, и от этого Надежде казалось, что ее голова раздувается, как воздушный шар. Женщина пыталась призвать их к порядку, но ничего не получалось. Возникающие образы умерших соседей текли, как дым, мерцали и менялись: вот это полупрозрачные тела, постепенно наливающиеся красками жизни, но еще миг – и вновь бубнят над ухом аморфные фигуры… Когда же все слова были сказаны, очередная фигура постепенно таяла и рассеивалась в воздухе. И так, то появляясь, то исчезая, соседи галдели наперебой, рассказывая Надежде непонятные истории. А вот среди знакомых полупрозрачных людей возникла фигура незнакомого мужчины, одетого в военный френч… Незнакомец руками подавал непонятные знаки, словно призывая Надежду последовать за ним. При виде него фигуры соседей растворились в воздухе и бесследно исчезли, а тот продолжал настойчиво звать. Надежда согласилась и поднялась с постели. Босая, в одной пижаме, она неуверенно сделала несколько шагов. Ей внезапно стало легче, и ноги сами понесли ее вперёд.

Мужчина уверенно шел к соседнему дому, Надежда шла следом, даже не задумываясь, куда она идёт. Войдя во двор, незнакомец ещё раз махнул рукой и скрылся в глубине дома, оставив женщину одну. Из дома раздались громкие голоса, перерастающие в крик. Высоким фальцетом кто-то спрашивал кого-то о чем-то важном. Тот, другой, вначале отказывался говорить, а затем зашелся в истерике. Из дома донеслись глухие удары и звуки падающих тел, потом звуки драки… или избиения? Неведомый кто-то начал что-то рассказывать, слова полились неудержимым потоком. До женщины доносились обрывки отдельных фраз, но среди этой звуковой какофонии неоднократно и отчётливо слышалось: «Да здравствует товарищ Сталин!».

Надежде стало интересно, и она вошла в дом. Почему-то ей не было страшно.

Незнакомца, который позвал ее в дом, она увидела за столом, а перед ним на прикрученном к полу табурете безвольно сидел мужчина, опустив голову на грудь. Его лицо при ярком свете казалось синеватым от усталости и из-за трехдневной щетины, под покрасневшими глазами набухли тяжелые мешки, гимнастерка была измята и кое-как заправлена в галифе без пуговиц и пояса. Судя по всему, мужчине давно было безразлично, что с ним случится завтра или уже сегодня. Незнакомец наотмашь бил его по лицу, требуя от мужчины «всей правды». То, что это допрос, Надежда поняла сразу. Но кто эти люди и что они ей показывают?

– Товарищ Косицын, я уже всё рассказал, оставьте меня, пожалуйста, в покое, – умолял незнакомца мужчина.

– Нет, Фролов, ещё не всё. Это только цветочки, а ягодки будут потом. Или Ягода будет потом? – довольный своим каламбуром, Косицын размял папиросу, чиркнул спичкой и закурил. Надежда в недоумении смотрела на присутствующих. Она видела струйку дыма от тлеющей папиросы и даже чувствовала запах крепкого табака, но сама оставалась невидимой для всех.

Тем временем фигуры находившихся в комнате мужчин стали прозрачными и вскоре исчезли, а вместо них в комнате появилась компания пьяных женщин, горланящих народные песни. Женщин было трое, и вели они себя очень развязно, матерясь и отпуская крепкие шуточки. Похоже, девичник продолжался давно, и женщины успели изрядно набраться. Небогато сервированный стол поражал изобилием бутылок со спиртным – для трёх женщин их было явно многовато. Женщины кого-то ждали, и, как поняла из разговора Надежда, ждали они Косицына. Особенно переживала по поводу отсутствия кавалера одна из женщин – пышногрудая блондинка в цветастом сарафане. Локоны светлых волос вились по ее плечам, алым пятном горели на бледном лице ярко накрашенные губы.

– Что-то Коленька задерживается, – причитала женщина, еле сдерживая пьяные слёзы.

– Да брось ты, Катька, скоро появится твой благоверный, – успокаивала её худая подруга. – На ответственной работе он, понимаешь?

– Да я то понимаю, только почему так долго? – продолжала канючить Катька, – А может, он никогда больше не придёт?

– Ну ты даёшь, милая, как это не придёт? – не унималась подруга. – Ведь это же его дом! Он тебе русским языком сказал: развлекайтесь, ждите, после работы сразу примчусь!

– Всё равно обидно, – хныкала пышногрудая блондинка, не забывая подливать себе в рюмку вина. Тощая подруга тоже не отставала, усердно налегая на марочный портвейн. Третья женщина, высокая шатенка, стояла у радиолы и со скучающим видом перебирала пластинки.

– Хоть и дура ты, Катька, а всё равно тебе везёт, – неожиданно произнесла она.

– Чего это я дура? – возмутилась блондинка. – На себя посмотри!

– Дура, дура, а жениха отхватила видного. Мне б такого! – завистливо произнесла шатенка, словно не услышав обидных слов.

– Ты чё, Нинка, завидуешь что ли? – ехидно протянула тощая подруга.

– Не завидую, а просто зло берёт. Одним так всё, а другим – ничего! – с обидой произнесла Нинка.

Надежда наблюдала за происходящим и ничего не понимала – кто эти женщины? И кто впустил их в соседский дом, если ключи у нее? А женщины продолжали вести свою скучную беседу, явно не замечая присутствия посторонней. В это время из воздуха материализовалась мужская фигура. Это был Косицын, который минуту назад здесь же допрашивал арестованного.

Женщины обрадовано захлопали в ладоши.

– Наконец-то будет праздник! – восторженно кричали они, разливая по рюмкам портвейн.

– Что ты капаешь в рюмку?! – разорялся Косицын. – Стакан мне наливай, да пополней!

Косицын по-прежнему был в полувоенном френче, перетянутом портупеей и с майорскими погонами на плечах. Майор был уже мертвецки пьян, и только появившись, сразу же полез к Катьке целоваться. Вдоволь насытившись поцелуями, Косицын опрокинул в себя стакан вина, словно это был не крепкий портвейн, а простая вода. Вместо закуски он опять поцеловал женщину в губы. Та хотела кокетливо уклониться, однако это не остановило его. Огромными ручищами он сгреб женщину в охапку и крепко сдавил её тело.

– Ты это чего, игнорировать меня вздумала? – пьяно рявкнул он. – А то смотри у меня, доиграешься, как врага народа в расход пущу! Поставлю к стенке – и пиф-паф!

Косицын изобразил пальцами пистолет и направил воображаемое оружие в сторону Катьки. Женщина не на шутку перепугалась и растерянно захлопала ресницами.

– Ну что ты, Коленька, что ты, милый, ты же мой самый любимый на свете чекист! – пролепетала она.

– То-то же, смотри у меня, – речь майора становилась бессвязной, глаза затянулись мутью. Закурив папиросу, Косицын присел на краешек стула.

– А ну, девки, все ко мне! – пьяно приказал он.

Второй раз приглашать не пришлось – в мгновение ока подруги втроем устроились у майора на коленях.

– Ух, мои хорошие, ух, мои красавицы! – пьяно бормотал он, – Ух, сейчас развлечёмся на славу. Катька, а ты почему отдаляешься?

Катька явно ревновала Косицына к подругам, но подруги не обращали на нее никакого внимания. Раз майор госбезопасности велел идти к нему, значит, надо выполнять! Игриво они обнимали чужого мужика, лаская его. И Катькины нервы не выдержали: улучив момент, она выхватила из кобуры майора пистолет, умелым движением руки взвела курок и выстрелила Косицыну в грудь. Никто даже и мигнуть не успел. Следующим выстрелом Катька разнесла голову своей главной обидчице – Нинке. Уж больно назойливо та приставала к её кавалеру! Потом пришла очередь тощей подруги – пуля попала ей прямо в сердце. Косицын был еще жив, и со словами: «Прости, милый» Катька произвела контрольный выстрел. Майор захрипел и затих. Бабы не знали, да и не могли знать, что в юности Катька посещала кружок ОСОВИАХИМа и имела разряд по пулевой стрельбе. Судя по всему, и Косицын об этой подробности биографии своей любовницы ничего не знал.

А Катька тем временем приставила пистолет к виску и нажала спусковой крючок.

Надежда в оцепенении наблюдала за происходящим. Разыгравшаяся на её глазах драма была до такой степени реальной, что она даже слышала запах пороха и женских духов. Кровь, замершие тела, заевшая на патефоне пластинка, недопитое вино… Но в то же время женщина понимала, что всё это сон, кошмар, вызванный болезнью.

Больше оставаться здесь было незачем, и она поспешила домой, легла в постель и завернулась в одеяло. Её отсутствия никто не заметил. Да и уходила ли она вообще из дома?…

Трагическая цепочка

– Очень хорошо, что Вы к нам зашли, – не удивился визиту гостя Нахрапов, – Мы как раз подводим итог проделанной работы, и я уже собирался Вам звонить. А что у Вас произошло?

– Завтра приезжает продавец дома для оформления сделки, и мне надо быть готовым к разговору, – ровным голосом произнёс Харатишвили. – Чем Вы меня порадуете?

– Радовать Вас, Вахтанг Александрович, абсолютно нечем. А вот рассказать есть что. Мы восстановили длинную цепочку кровавых событий, произошедших в интересующем Вас доме, – ответил частный детектив.

Бобров и Римма Эдуардовна кивнули.

Харатишвили удивлённо поднял брови:

– Какую ещё кровавую цепочку? Честно говоря, когда Вы мне стали рассказывать обо всех этих страстях, я поначалу решил, что Вы увлеклись собственными фантазиями. Так ведь часто бывает – человек, увлекшись каким-то делом, выдаёт воображаемое за действительное… – Харатишвили, не усидев на месте, поднялся с кресла и зашагал по кабинету. – Но теперь я вижу, что у вас действительно что-то есть для меня.

– Вахтанг Александрович, мы поднимали архив и изучали судьбу этого дома, и судьбы всех, о ком бы мы ни узнали, были трагичны, – частный детектив также поднялся со своего места. – Жильцы дома гибнут каждые двенадцать лет. Если не принимать во внимание старуху – она как раз умерла естественной смертью – то после девяносто шестого года должна наступить очередь то ли продавца, нынешнего владельца дома, то ли покупателя. А это заставляет задуматься.

– Вот как? Интересно. А ну-ка расскажите поподробнее, – попросил клиент.

Нахрапов решил смолчать о том, что не все он узнал из архива и рассказов соседки. В его сон и являющиеся в доме духи прежних жильцов заказчик все равно не поверит, а проверить подлинность истории он не сможет.

– В тысячу девятьсот двадцать четвёртом году от рук чекистов в доме погибает младший статский советник Инокешин. Через несколько дней чекисты расстреливают и его жену. Дом отдают некому Фролову, который ровно через двенадцать лет уличён в антисоветской деятельности и шпионаже в пользу капиталистических стран. Приговор суров и однозначен – расстрел. Далее следует пробел, нам ещё не удалось установить кто жил в доме в период с 1936 года по 1948, но вот потом дом достается парторгу военного завода Шаповалову. Это был успешный руководитель, он пользовался весомой поддержкой не только в Киеве, но и в Москве. Но в шестидесятом году Шаповалов что-то напортачил на заводе, и по его вине произошла страшная авария на Байконуре. Испугавшись ответственности, хотя о его вине никто не догадывался, парторг умер от страха – у него остановилось сердце.

Дом по Щедринской, 12 долго не пустовал – в него поселился ведущий конструктор того же завода, Степан Ефимович Соболяк с семьёй. Ровно через двенадцать лет у него случились неприятности – хотел выехать в Израиль, но из-за высокой должности и допуска к секретной информации попал в отказники, и, похоже, пару раз с ним поговорили в КГБ. Не знаю точно, в чём его обвиняли, но довели мужика до самоубийства – в 1972 году Соболяк Степан Ефимович повесился. Его жена, Прасковья Семёновна, осталась без средств к существованию с малолетним сыном на руках и, говорят, слегка повредилась в рассудке. Андрей, сын Прасковьи Семёновны и Степана Ефимовича, в 1983 году ушёл служить в армию, попал в Афганистан и в 1984 году погиб. Обратите внимание, ровно через двенадцать лет после смерти отца! Прасковья Семёновна окончательно слегла, и для ухода за больной в доме поселился её брат – Пётр Семёнович Гаврилов с женой Раисой и сыном Игнатом. На двенадцать лет в доме № 12 (к тому времени улицу Солнечную переименовали в Щедринскую) забыли о несчастьях, но в 1996 году семья Гавриловых погибла в авиакатастрофе. Это уже не совпадение, а чёткая закономерность – ровно двенадцать лет! И сейчас очень похоже, та же участь ждёт очередного жильца. Так как баба Прасковья умерла от старости, её в расчёт можно не брать. Вот, пожалуй, в двух словах и всё о судьбе жильцов дома номер двенадцать, – подвёл итог частный детектив Нахрапов.

Пока он рассказывал, никто не перебил его ни словом. Бобров удивлялся складности рассказа шефа, который сумел из разрозненных фактов сложить целостную картинку. Римма Эдуардовна с восхищением взирала на своего однокурсника, открывая его для себя с новой стороны. Харатишвили, присев в кресло, хмурил густые брови.

– Получается, я потратил столько сил и средств, а в результате мне советуют отказаться от покупки? – сердито проворчал он.

– Вахтанг Александрович, Вам решать, покупать дом или нет, – словно оправдываясь, произнёс Нахрапов, – мы рассказали Вам то, что узнали. Ведь именно этого Вы от нас хотели?… Но последнее слово, конечно, остаётся за Вами. Здесь мы Вам не советчики.

– Кстати, сегодня мы должны получить ответы из Центрального и областного архивов и сможем восполнить пробелы в этой грустной истории. Я думаю, сегодня-завтра у нас будет полное представление о доме номер двенадцать, – добавила Римма Эдуардовна.

– И как мне теперь быть? – наивно спросил Харатишвили, как-то сразу утратив самоуверенный вид. – Ведь если мои коллеги и друзья узнают, что я отказался от выгодного предложения из-за каких-то суеверий, они меня засмеют! Просто будут пальцами тыкать в мою сторону, за спиной языки показывать! Скажут, Харатишвили совсем умом тронулся, наслушавшись бабских сплетен. Извините, это я не в Ваш адрес, – заказчик посмотрел в сторону Риммы.

– Ну, знаете ли, что скажут, чего не скажут… Не им жить в этом доме, а лишний раз испытывать судьбу не стоит! – философски изрек Нахрапов.

– Ладно, оставим пока вопрос открытым, – согласился Вахтанг Александрович, обращаясь к Нахрапову. – Я бы хотел попросить Вас поприсутствовать при этой сделке, если решусь на неё. Просто для обеспечения моей безопасности. Договорились?

– Мы не против, – согласился частный детектив. – Во сколько и где?

– В двенадцать в агентстве недвижимости.

– Вахтанг Александрович, а когда Игнат приезжает? – неожиданно спросила Римма Эдуардовна.

– То ли сегодня вечером, то ли завтра утром, – ответил Харатишвили. – Кстати, он мне вчера звонил, так что теперь у меня есть номер его телефона. А зачем он вам?

– Да в общем-то, незачем. Просто хотелось с ним поговорить. Может быть, он ещё что-то знает об истории дома.

– Как же, так он и скажет! – иронично отозвался Харатишвили. – Ему дом продать надо. Он что, страшилки о нём рассказывать будет?

– Да, наверное, Вы правы, – согласилась Римма, – но, по крайней мере, мы узнаем, имеет он понятие обо всей этой мистической истории или нет.

Харатишвили достал мобильный телефон и продиктовал номер Игната.

На сегодня встреча была закончена.

После ухода заказчика в кабинете повисла тишина.

– Так зачем тебе все-таки Игнат? – обращаясь к Римме, спросил Нахрапов. – Ну, узнаешь ты, что для него вся эта мистика не секрет. Что это меняет?

– Мы могли бы попытаться его защитить, – ответила Римма.

– Защитить? От кого? – удивился частный детектив.

Боброву женская логика тоже была непонятна.

– Эх, какие же вы оба бестолковые! – возмутилась Римма Эдуардовна. – Сейчас у нас какой месяц?

– Сентябрь, – в один голос ответили сыщики.

– А жильцы погибали когда?

– Осенью, в сентябре, – растерянно ответил Нахрапов.

– Правильно, в сентябре. Значит, если следовать твоей логике, следующая жертва должна быть в сентябре этого года. Правильно? – уточнила Римма.

– Правильно, – снова в унисон ответили детективы.

– Игнат – последний представитель жильцов дома номер 12, значит, или он, или новый владелец, Харатишвили, должен погибнуть в сентябре. И мне кажется, ему грозит большая опасность, чем вашему клиенту. Сегодня 28 число, осталось два дня. Если за эти два дня ничего не случится, значит, нарушится двенадцатилетний цикл. Поняли наконец-то?

Римма была права. Как они сами не догадались?!

– Звони ему быстро, – приказал Боброву Нахрапов, – и договаривайся о встрече. Нет, лучше узнай, когда он приедет и где остановится. Так будет проще его найти.

На вызов никто долго не отвечал, но затем сняли трубку.

– Слушаю вас, – голос в трубке был молодым и энергичным.

– Алло, это Игнат? – вместо приветствия спросил Бобров.

– Да, это я. А кто его спрашивает?

– Игнат, вас беспокоят из частного детективного агентства Нахрапова. Моя фамилия Бобров, – представился невидимому собеседнику помощник детектива, – Игнат, нам очень нужно с вами встретиться. Не беспокойтесь, всего лишь нужно уточнить кое-какие подробности по поводу завтрашней сделки. Ещё раз прошу извинить, но где вы остановитесь и когда можно с вами встретиться?

В трубке помолчали, затем тот же голос недовольно произнёс:

– Вы что, с меня деньги вымогать вздумали?

– Да что вы такое говорите, какие деньги? – изумился Бобров.

– Простые, зелёные. Я завтра продам дом, а вы хотите долю получить?

– Да бросьте! Кто же по телефону вымогает деньги? Если бы это было так, то вряд ли мы стали бы сегодня заявлять о себе. Подъехали бы завтра, незаметно вас похитили – и дело с концом. Можете перезвонить своему покупателю, Вахтанг Александрович за нас поручится, – предложил собеседнику помощник детектива.

На том конце провода опять помолчали, и после длительного раздумья Игнат произнёс:

– Я приеду завтра в одиннадцать, останавливаться нигде не буду. Оформим документы, и я сразу же уеду. Так что если хотите встретиться, то завтра с одиннадцати до двенадцати в агентстве недвижимости.

– Хорошо, договорились. Завтра в одиннадцать мы будем в агентстве недвижимости, – подтвердил место и время встречи Бобров.

– А он не сильно контактный, – произнёс помощник детектива для Риммы и Нахрапова. – Слишком подозрительно отнёсся к предложению о встрече.

– А что он должен был подумать? – искренне удивилась Римма, – У него завтра сделка на сотни тысяч долларов, а тут ему звонит непонятно кто и предлагает встретиться по поводу купли-продажи дома… У любого здравомыслящего человека возникнет подозрение, что тут что-то нечисто… Он совершенно прав, что состорожничал и назначил встречу в многолюдном месте. В агентстве недвижимости до него и настоящие рекетиры не дотянутся. Да и деньги он на руки не получит – для этих целей специально открывается транзитный счёт в банке.

Нахрапов был полностью с Риммой согласен.

– Так что, ждём завтрашнего дня? – поинтересовался Бобров.

– А что же нам еще остаётся делать… – пожал плечами частный детектив.

– Тогда можно я возьму машину и съезжу проведать Надежду? – спросил помощник.

– Да, конечно, поезжай. И купи там ей по дороге чего-нибудь вкусного. Больным апельсины полезны, – не стал возражать Нахрапов.

– И от нас передай пожелание скорейшего выздоровления, – попросила Римма.

– Обязательно передам! – обрадовался Николай. – И цветов куплю, и конфет, и фруктов!..

– Давай уже, езжай, – выпроводил счастливого Боброва частный детектив. – Ну, а у нас какие планы? – обернулся он к Римме.

Женщина лукаво прищурила глаза и шутливо произнесла:

– Самые грандиозные!

И в который раз за последние дни Нахрапов смутился.

Выздоровление

Приехав к Надежде, Бобров узнал от ее родителей, что больной стало лучше: жар спал, слабость прошла, и Надежда сегодня уже поднималась с постели. Врачи так и не смогли определить, что с ней было, установив только сильное переутомление.

Николай попросил разрешения посидеть возле больной, и её отец провёл его в комнату Надежды, аккуратную и со вкусом меблированную. В ней не было ничего лишнего, она дышала уютом и покоем.

Молодая женщина спала, и Бобров, осторожно присев на краешек кресла, старался ни звуком не потревожить ее сон. Затаив дыхание, сжимая букет астр, с умиленным восторгом смотрел он на спящую красавицу. В Надежде ему нравилось всё, и про себя Николай благодарил судьбу за то, что она даровала ему встречу с ней. И ещё Бобров понимал, что с каждым днём чувство симпатии перерастает в нечто большее.

– Влюбился, как мальчишка, – думал он, но эти мысли доставляли ему наслаждение, и он не гнал их прочь. И вот теперь, оставшись наедине с любимой женщиной, Бобров был готов охранять её покой и оберегать от всех несчастий в мире.

Сквозь сон почувствовав на себе чужой взгляд, больная зашевелилась и открыла глаза. Её длинные ресницы удивленно взметнулись, а тёмные брови выписали вопросительную дугу.

– Николай? А как ты здесь… – начала было говорить она, но Бобров быстро пересел на кровать и приложил палец к губам. Но женщина не послушалась:

– Это не сон? Ты и вправду здесь? Мне не кажется?…

– Не кажется, не кажется, – шёпотом ответил помощник детектива, – Помолчи, тебе ещё нельзя напрягаться.

– Как это нельзя, когда… – Надежда смутилась и не закончила фразу. Но про себя Бобров продолжил её: «Когда любимый человек рядом!» и тоже зарделся, словно девушка на выданье. Они поняли друг друга без слов.

– Это тебе. С выздоровлением! – Николай торжественно протянул ей букет осенних цветов. – Мой шеф и его подруга Римма тоже желают тебе скорейшего выздоровления!

Надежда молча кивнула, взяла протянутый букет, и на лице ее засияла улыбка.

– Спасибо, – произнесла она, вдыхая пряный запах астр.

Николай нежно взял её узкую ладонь в свои – пальцы Надежды были холодные, словно лёд, и он хотел согреть их своим дыханием. Женщина не отнимала рук, и вскоре ее ладони стали теплыми.

– Вот теперь вижу, дела идут на поправку! – радостно произнёс он.

– Так сколько можно болеть, пора и честь знать, – весело ответила Надежда. – А как у тебя дела?

– Не хочу утомлять тебя своими делами. Вот когда выздоровеешь, тогда всё и расскажу, а пока тебе лишнего знать не надо, – назидательно произнёс Николай.

– Расскажи, расскажи… – закапризничала Надежда.

– Нет, дорогая, не сейчас, – Николай и сам не заметил, как у него вырвалось это слово. Надежда внимательно посмотрела на него. В её глазах застыл немой вопрос: «дорогая?…»

Бобров опустил взгляд. Как он мог объяснить Надежде, кем она для него стала? Вместо объяснений он нежно поцеловал её руку. Теперь смутиться пришлось Надежде. Они смотрели друг другу в глаза и вели немой диалог.

«Ты без меня скучал?», – спрашивала Надежда.

«Очень», – отвечал глазами Бобров.

«И я по тебе тоже скучала», – произносила она.

«Я очень переживал за тебя», – говорил он.

«Знаю, я чувствовала это», – также безмолвно отвечала она, крепко сжимая его руку.

Так их сердца и души говорили друг с другом. Но вслух не было сказано ничего…

Через несколько минут Надежда, поправив подушки, села на кровати, опершись о ее спинку.

– А мне такие кошмары снились, прямо жуть… – вдруг произнесла она.

– Да ну их, всё уже закончилось, – успокаивал женщину Бобров.

– Нет, в самом деле… Этот треклятый дом не давал мне покоя даже в бреду, – рассержено говорила Надежда.

– Вот как? – удивился Николай, – Чем это он мучил тебя?

– Да всяким. То баба Прасковья виделась, то её сын, а то ещё военный какой-то. Я даже запомнила его фамилию – Косицын, он вроде бы тоже в этом доме жил, – рассказывала Надежда.

– Да, сильно он тебя… Но это уже всё позади. С завтрашнего дня у вас будет новый сосед, и даст Бог, теперь всё будет в порядке, – обнадёживающе произнёс Николай.

– Завтра? – переспросила Надежда.

– Да, завтра, приезжает Игнат и будет заключать с нашим клиентом сделку, – уточнил Бобров. – А история с домом теперь никому не нужна. Мы рассказали заказчику о том, как всё было, но он все-таки не стал отказываться от покупки. А наше расследование закончено.

– Жаль, – грустно произнесла больная. – Так было интересно…

– Зато я встретил тебя, – фраза сама по себе сорвалась с языка Боброва.

– А я тебя, – пряча глаза, произнесла Надежда.

После неловкой паузы она продолжила рассказ о своих видениях. Превосходная рассказчица, Надежда в деталях описывала обстановку времени, в котором ей пришлось побывать, Бобров словно почувствовал себя участником той трагедии… Но к чему это все теперь? Дело сделано, гонорар отработан, самое время и о личной жизни подумать!

Не сдержавшись, Николай перебил рассказчицу нежным долгим поцелуем, и в этот краткий долгий миг их уже не касались все несчастья мира…

Сделка

Игнат – стильно одетый юноша на модерновом тюнингованном байке и в яркой бандане – припарковался возле агентства недвижимости и теперь стоял, опершись о его стену и раскуривая трубку.

– Игнат Гаврилов? – спросил Нахрапов, выходя из красного «опеля» и подходя к байкеру.

– Ну я, а что? – подозрительно спросил он.

– Частный детектив Нахрапов Родион Романович, – представился сыщик, – а это мой коллега, Николай Иванович Бобров. Это мы вам вчера звонили, хотели встретиться с вами.

– А, рэкетиры, – насмешливо протянул Игнат. – Что-то вы рановато, договор мы только через час подписываем.

Несмотря на иронию молодого человека, частный детектив Нахрапов не оставлял своего намерения пообщаться с ним.

– Мы же объясняли, что если бы хотели заняться вымогательством, то не заявляли бы заранее о себе, – назидательно произнёс сыщик. – Мы хотели поговорить о вашем доме.

– А с ним что-то не в порядке? – встревожился Игнат.

– Да нет, с юридической точки зрения всё в порядке – дом не заложен, не под арестом, малолетние дети там не прописаны, так что он чист и готов к продаже. Дело в истории дома.

– В истории? – удивился байкер. – Это интересно. А что в истории, точнее, что за история?

– Может, нам будет удобнее поговорить не на улице, а где-нибудь в кафе? – предложил частный детектив. – Здесь есть за углом неплохая кафешка, может, там и посидим?

– Если угощаете, тогда идёт, – согласился Игнат и, словно оправдываясь, произнёс. – А то я, знаете ли, слегка сейчас на мели…

– Естественно угощаем, не беспокойтесь, – успокоил молодого человека Бобров.

Втроем они двинулись в сторону кафе, в котором в такое время было пусто и можно было спокойно поговорить. Выбрав столик, они заказали три ароматных кофе.

– Ну, и чем это моя скромная персона так вас заинтересовала? – первым задал вопрос Игнат.

– Не ваша персона, а история вашего дома, – поправил молодого человека Нахрапов.

– Да что за история с домом, что вы такого себе понадумывали? – взъерепенился Игнат.

– Понимаете, Игнат, по заданию Вашего контрагента, Вахтанга Александровича Харатишвили, мы распутали историю приобретаемого дома, – стал рассказывать частный детектив. – Провели небольшое расследование и с удивлением обнаружили странную мистическую связь между жильцами и самим домом. Мы понимаем, что некоторые вопросы вам могут быть неприятны, но всё же мы обязаны их задать.

Игнат молча слушал частного детектива, изредка хмурясь. Бобров в разговор не вмешивался, наблюдая за выражением лица молодого человека. От цепкого взгляда сыщика не мог утаиться тот факт, что Игнат, похоже, кое-что о доме знал.

А Нахрапов продолжал:

– Скажите, Игнат, а вы знали об аномальных явлениях, происходящих в вашем доме?

Байкер внимательно посмотрел на частного детектива, но ничего не ответил.

– Во всяком случае, должны были знать, – продолжал Нахрапов. – Ведь ваша семья там проживала, если не ошибаюсь, с 1984 года?

– Зачем оно вам всё надо? – вопросом на вопрос ответил Игнат.

– Чтобы поставить окончательную точку в этом деле, – пожал плечами Нахрапов.

Игнат недоуменно поморщился:

– Охота вам с этим возиться… Давайте так: я с чем-то встречался в доме, но с чем, разобраться не смог. Теперь всё в прошлом и мало меня волнует, – в голосе байкера звучало раздражение.

– Понимаю, понимаю, – задумчиво протянул Родион Романович. – И что вы видели?

– Я же внятно сказал – закроем тему! – бросил молодой человек.

– Да закрыть её проще простого, – спокойно ответил Нахрапов, – но нам кажется, Вам грозит большая опасность.

– Опасность?… – недовольно переспросил Игнат.

– Понимаете, каждые двенадцать лет в доме происходят трагические события. Если не в самом доме, то, по крайней мере, с жильцами дома. Извините, как с вашими родителями. Они погибли последними, теперь наступает очередь кого-то из правопреемников.

Игнат задумался.

– А баба Прасковья? Она же умерла в этом году!

– Прасковья Семёновна умерла от старости, поэтому ее смерть в общий список заносить не стоит, – пояснил Нахрапов. – Но сейчас конец сентября, и следующей жертвой можете оказаться именно вы.

– Да идите вы со своими сказками, знаете куда?! – взорвался Игнат и резко вскочил из-за стола. – Забиваете мне голову всякой ерундой! У меня больше нет ни времени, ни желания разговаривать с сумасшедшими детективами, а тем более выслушивать от них нелепый бред. Всё, ариведерчи!

Удерживать молодого человека никто не стал.

«Зря мы его в кафе тащили, – подумал Бобров, – на что, спрашивается, рассчитывали?… Что, мальчишка-байкер нам поверит?… И что бы он мог поделать, в конце концов, если бы даже и поверил?… Судьбу не обманешь…».

Нахрапов взглянул на часы:

– О, осталось пятнадцать минут. Пойдемте, сейчас подъедет Харатишвили.

– Да шеф, пора выдвигаться, – согласился Бобров.

Подойдя к агентству недвижимости, сыщики увидели черный «Лексус» Вахтанга Александровича. Рядом с ним на пассажирском сидении сидела женщина, по всей вероятности, его жена. Увидев частных детективов, Вахтанг Александрович жестом пригласил их в машину.