Бесстыдники (сборник) Хармс Даниил
- Адам Адамыч в розовой гостиной
- ведёт беседу с Воробьёвым.
- у Воробьёва дочь Мария
- бежала в Тулу с женихом.
Николай II
- Да что ты говоришь!
- Вот это новость
- А кто жених её?
Александра Федоровна
Как буд то Стасов.
Николай II
- Как Стасов!
- Да ведь он старик почтенный!
Александра Федоровна
И старики бывают прытки на ходу.
Николай II
- Да, удивительно как создан мир!
- Всё мёртвое спешит исчезнуть
- А всё живое день и ночь
- себя старается увековечить
- и будь то роза, рыба или человек
- везде везде любов царица!
- О Стасов! Ты старик
- и борода твоя серебрянного цвета
- перо дрожит в твоей руке
- твой голос утерял былую силу
- твоя нога на поворотах стала шлёпать
- и многих блюд желудок твой уж больше не приемлет,
- но всё по прежднему стучит в волненьи сердце
- и всё по прежднему шалит в тебе коварный бес.
Александра Федоровна
- Сюда идут Адам Адамыч с Воробьёвым.
- Поправь причёску и одёрни свой шлафрок.
Воробьёв и Адам Адамыч (входя)
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
Николай II
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
Воробьёв
- Оставив личные заботы
- и суету бесчисленной родни,
- сойдёмтесь лучше для работы
- и посвятим работе наши дни.
7 октября 1933 года
«Факиров. Моя душа болит…»
Факиров
- Моя душа болит.
- Перед глазами всё как прежде
- а в книгах новая вода
- не успеваю прочитать страницу
- звонит над ухом телефон
- и в трубку говорит мне голос:
- Пётр Нилыч,
- сегодня в три часа обед у Хвилищевского.
- Вы будите?
- Да, отвечаю, буду.
- А вот вчера я покупал себе зубную щётку
- и встретил в магазине Ольгу Павловну, ужасную
- трещётку,
- и полтора часа выслушивал разсказ о комнатных
- перегородках,
- о том, что муж её без брюк и ходит в парусиновых
- обмотках
- о Леночке в зелёных трусиках
- и о Матвее с дьявольской улыбкой в чёрных усиках.
- А я всю жизнь, минуту каждую
- премудрость жду, коплю и жаждую
- то в числа вглядываюсь острым взглядом,
- то буквы расставлю друг за другом рядом,
- то в соль подбалтываю соду,
- то баломучу вилкой воду,
- то электричество пытаюсь разглядеть
- под микроскопом,
- то повторяю все эксперименты скопом.
- Я сам дошел до би-квадратных уравнений
- и, сидя в комнате, познал весенний бег олений
- Я сам, своею собственной рукой,
- поймал молекулу.
- Вот я какой!
(достаёт из шкапа сложную машину)
- А эту сложную машину
- я сделал сам из ячменя.
- Кто разберёт мою машину?
- Кто мудростью опередит меня?
(Задумывается)
- Проэкт «Земля Многообразна»,
- я в Академию носил.
- Но было пасмурно и грязно
- и дождик мелкий моросил
- И мой проэкт постигла неудача,
- он на дожде насквозь промок,
- его прочесть была великая задача,
- и в Академии его никто прочесть не мог.
- Пойду сегодня к Хвилищевскому
- Он приобрёл себе орган.
- Послушаем Себастиана Баха
- и выпьем чай с варной морожкой.
- Где трость моя?
- И где папаха?
- Нашёл.
- Теперь пойдём, свернув табак собачей ножкой.
(Уходит). На сцену выбегает Верочка
Верочка
- Всё хочу
- всё хочу
- и ежедневно забываю
- купить банку толпачу.
- В магазинах не бываю.
- Мне хозяйство
- это нож
- прямо в сердце.
- Жизнь ложь.
- Лучше лечь и умереть.
(Звонок)
- Надо двери отпереть.
(Убегает). Из шкапа выглядывает студент
Студент
- Ах, Верочка! Как я люблю тебя!
(Опять прячется в шкап).
Входит Верочка и Антон Антонович
Антон Антонович
- Мне приятно видеть Вас.
- Вы прелестны, Вера. Да-с.
- Я ценитель красоты.
- Перейдёмте с «вы» на «ты».
Верочка
- Без вина Антон Антоныч
- говорите мне на вы
- и целуйте только руки
- не косаясь головы.
Антон Антонович
- Вера! Верочка! Голобка!
- Не отталкивай меня.
Верочка
- Это что у вас?
Антон Антонович
- Что? Трубка!
Верочка
- Отойдите от меня!
Антон Антонович
- Я ужасно задыхаюсь.
- Вера, Верочка! Кись-кись!
Верочка
- Отойдите! Я кусаюсь!
Антон Антонович
- Ну не надо! Не сердись.
Верочка
- Вы купили шеколад?
Антон Антонович
- Извините. Виноват.
- Идя к вам любовный пыл
- охватил меня. Забыл
- всё на свете, только вас
- представлял себе как раз
- в разных позах и видах
- и в рубашке и без…
Верочка
- Ах!
Антон Антонович
- Без рубашки, ваши груди…
Верочка
- Караул! Спасите! Люди!
Студент
(выскакивая из шкапа)
- Стой. Мерзавец! Пусти руку! Не
- волнуйтесь Верочка. Пойдёмте со
- мной в шкап.
Верочка
- Пустите меня! Кто вы такой?
Студент
- Я студент.
Верочка
Что вам от меня нужно? Почему вы оказались в шкапу?
Антон Антонович
- Что вам угодно?
Верочка
- Почему вы вмешиваетесь не в своё дело?
Антон Антонович
- Врываетесь в частную жизнь!
Верочка
- Да кто вы такой, в самом деле!
Студент
- Я студент.
Верочка
- А как вы сюда попали?
Студент
Я пришёл к Петру Нилочу Факирову.
Верочка
Ну?
Студент
Пётр Нилыч любит, чтобы его слушали, когда он что ни будь говорит. Он сажает меня в шкап, а сам ходит и говорит, буд то в комнате никого нет.
Верочка
Значит, пока мы были тут, вы тоже тут были?
Студент
Да.
Верочка
И всё слышали?
Студент
Да.
(Верочка закрывает лицо руками)
Антон Антонович
- Это форменное безобразие.
- Укрыться негде, всюду соглядатаи.
- Моя любовь, достигшая вершины,
- не помещается в сердечные кувшины.
- Я не имею больше власти
- таить в себе любовные страсти.
- Моя походка стала каменной
- а руки сделались моложе.
- А сердце прыгает, а взор мой пламенный.
- Я весь дрожу.
- О Боже! Боже!
Студент
- Я в этот дом хожу четыре года,
- и каждый день смотрю на Верочку из шкапа.
- Я физик, изучал механику,
- свободное скольженье тел
- и притяженье масс.
- А тут бывал я исключительно для вас.
<1933–1934>
II
История Сдыгр Аппр
Андрей Семенович – Здраствуй, Петя.
Петр Павлович — Здраствуй, здраствуй. Guten Morgen. Куда несет?
Андрей Семенович протянул руку Петру Павловичу, а Петр Павлович схватил руку Андрея Семеновича и так ее дернули, что Андрей Семенович остался без руки и с испуга кинулся бежать. Петр Павлович бежали за Андреем Семенычем и кричали: «Я тебе, мерзавцу, руку оторвал, а вот обожди, догоню, так и голову оторву!»
Андрей Семенович неожиданно сделал прыжок и перескочил канаву, а Петр Павлович не сумели перепрыгнуть канавы и остались по сию сторону.
Андрей Семенович – Что? Не догнал?
Петр Павлович – А это вот видел? (И показал руку Андрея Семеновича).
Андрей Семенович – Это моя рука!
Петр Павлович – Да-с, рука ваша! Чем махать будите?
Андрей Семенович – Платочком.
Петр Павлович – Хорош, нечего сказать! Одну руку в карман сунул, и головы почесать нечем.
Андрей Семенович – Петя! Давай так: я тебе что ни будь дам, а ты мне мою руку отдай.
Петр Павлович – Нет, я руки тебе не отдам. Лучше и не проси. А вот хочешь, пойдем к профессору Тартарелину, он тебя вылечит.
Андрей Семенович прыгнул от радости и пошел к профессору Тартарелину.
Андрей Семенович – Многоуважаемый профессор, вылечите мою правую руку. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и обратно не отдает.
Петр Павлович стояли в прихожей профессора и демонически хохотали. Под мышкой у них была рука Андрея Семеновича, которую они держали презрительно, на подобие портфеля.
Осмотрев плечо Андрея Семеновича, профессор закурил трубку-папиросу и вымолвил:
– Это крупная шшадина.
Андрей Семенович – Простите, как вы сказали?
Профессор – Сшадина.
Андрей Семенович – Ссадина?
Профессор – Да, да, да. Шатина. Ша-тин-на!
Андрей Семенович – Хороша ссадина, когда и руки-то нет!
Из прихожей послышался смех.
Профессор – Ой! Кто там шмиётся?
Андрей Семенович – Это так просто. Вы не обращайте внимания.
Профессор – Хо! Ш удовольствием. Хотите, что-нибудь почитаем?
Андрей Семенович – А вы меня полечите.
Профессор – Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу. Садитесь.
(Оба садятся).
Профессор – Хотите, я вам прочту свою науку?
Андрей Семенович – Пожалуйсто! Очень интересно.
Профессор – Только я изложил ее в стихах.
Андрей Семенович – Это страшно интересно!
Профессор – Вот, хе-хе, я вам прочту от сюда до сюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.
Петр Павлович (входя в комнату):
- Здыгр апрр устр устр
- Я несу чужую руку
- Здыгр апрр устр устр
- Где профессор Тартарелин?
- Здыгр апрр устр устр
- Где приёмные часы?
- Если эти побрекушки
- С двумя гирями до полу
- Эти часики старушки
- пролетели параболу
- Здыгр апрр устр устр
- Ход часов нарушен мною
- им в замену карабистр
- на подставке здыгр апрр
- с бесконечною рукою
- приспособленной как стрелы
- от минуты за другою
- в путь несётся погарелый
- А под белым циферблатом
- блин мотает устр устр
- и закутанный халатом
- восседает карабистр
- он приёмные секунды
- смотрит в двигатель размерен
- чтобы время не гуляло
- где профессор Тартарелин
- Где Андрей Семеныч здыгр
- однорукий здыгр апрр
- лечит здыгр апрр устр
- приспосабливает руку
- приколачивает пальцы
- Здыгр апрр прибивает
- здыгр апрр устр бьёт.
Профессор Тартарелин – Это вы искалечили гражданина, П. П.?
Петр Павлович – Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович – Бегал следом.
Профессор – Отвечайте.
Петр Павлович смеётся.
Карабистр – Гвиндалея!
Петр Павлыч – Карабистр!
Карабистер – Гвиндалан.
Профессор – Расскажите, как было дело.
Андрей Семенович —
- Шёл я по полю намедни
- и внезапно вижу Петя
- мне на встречу идет спокойно
- и, меня как буд-то не заметя,
- хочет мимо проскочить.
- Я кричу ему: Ах Петя!
- Здраствуй Петя мой приятель,
- ты как видно не заметил
- что иду на встречу я.
Петр Павлович —
- Но господство обстоятельств
- и скрещение событий
- из пакон веков до ныне
- нами правит как детьми
- морит голодом в пустыни
- хлещет в комнате плетьми.
Профессор – Так так, – это понятно. Стечение обстоятельств. Это верно. Закон.
Тут вдруг Петр Павлович наклонились к профессору и откусили ему ухо. Андрей Семенович побежал за миллиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.
Профессор лежал на полу и стонал.
– Ой ой ой, как больно! – стонал профессор. – Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоит мою рану и зальет ее коллодием!?
Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили в низ. Андрей Семенович, дыша полною грудью, тащил двух миллиционеров к дому профессора Тартарелина. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.
Миллиционер спросил Андрея Семеновича:
– Как зовут этого проходимца?
Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имяни.
Тогда оба миллиционера спросили Андрея Семеновича:
– Скажите нам, вы его давно знаете?
– С маленьких лет, когда я был еще вот таким, – сказал Андрей Семенович.
– А как он выглядит? – спросили миллиционеры.
– Его характерной чертой является длинная черная борода, – сказал Андрей Семенович.
Миллиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, открыв рты, запели приятными ночными голосами:
- Ах как это интересно
- Был приятель молодой,
- А подрос когда приятель
- Стал ходить он с бородой.
– Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас, – сказал Андрей Семенович и протянул миллиционерам пустой рукав, потому что руки не было.
– Мы можем и на научные темы поговорить, – сказали миллиционеры хором.
Андрей Семенович махнул пустышкой.
– Земля имеет семь океянов, – начали миллиционеры. – Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неумест<н>о какое-либо сожительство.
В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет.
Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую всякая штука относительна.
– О, любезные миллиционеры! – взмолился Андрей Семенович, – бежимте скорее, а ни то мой приятель окончательно убьет профессора Тартарелина.
Одного миллиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя схватил Серюжу за руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали.
– Глядите, три институтки бегут! – кричали им вслед извощики. Один даже хватил Сережу кнутом по заднице.
– Постой! На обратном пути ты мне штраф заплотишь! – крикнул Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.
Добежав до дома профессора, все троя сказали:
– Тпррр! – и остановились.
– По лестнице, в третий этаж! – скомандовал Андрей Семенович.
– Hoch! – крикнули милиционеры и кинулись по лестнице.
Моментально высадив плечом дверь, они ворвались в кабинет профессора Тартарелина.
Профессор Тартарелин сидел на полу, а жена профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него, как в зеркало.
– Куда шьешь? Разве не видешь, что одно ухо выше другого получилось? – сказал сердито профессор.
Жена отпорола ухо и стала пришевать его заново.
Голый женский живот, как видно, развеселил профессора. Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.
– Катенька, – сказал профессор, – брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к щеке.
Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.
– Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! – смеялся профессор, но вдруг, увидя стоящих на пороге миллиционеров, замолчал и сделался серьезным.
Миллиционер Сережа – Где здесь пострадавший?
Миллиционер Володя – Кому здесь откусили ухо?
Профессор (поднимаясь на ноги) – Господа! Я человек, изучающий науку вот уже, Слава Богу, 56 лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правдо, на щеке, но такова моя воля.
Миллиционер Сережа – Действительно, верно, оба уха на лицо.
Миллиционер Володя – У мого двоюрного брата так брови росли под носом.
Миллиционер Сережа – Не брови, а просто усы.
Карабистр – Фасфалакат!
Профессор – Приемные часы оконченны.
Жена профессора – Пора спать.
Андрей Семенович (входя) – Половина двенадцатого.
Миллиционеры хором – Покойной ночи.
Эхо – Спите сладко.
Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.
СОН
- Тихо плещет океян
- скалы грозные ду ду
- тихо светит океян
- человек поёт в дуду
- тихо по морю бегут
- страха белые слоны
- рыбы скользкие поют
- звёзды падают с луны
- Домик слабенький стоит
- двери настеж распахнул
- неги тёплые сулит
- в доме дремлет караул.
- А на крыше спит старуха
- на носу её кривом
- тихим ветром плещет ухо
- дует волосы кругом
- А на дереве кукушка
- сквозь очки глядит на север
- не гляди моя кукушка
- не гляди всю ночь на север
- там лишь ветер карабистр
- время в цифрах бережот
- там лишь ястреб сдыгр устр
- себе добычу стережот.
Петр Павлович —
- Кто-то тут в потьмах уснул
- шарю, чую, стол и стул
- натыкаюсь на камод
- вижу древо бергамот
- я спешу, Срываю груши
- что за дьявол! Это уши!
- Я боюсь бегу на право
- предо мной стоит дубрава
- я обратно так и сяк
- натыкаюсь на косяк
- ноги гнутся, тянут лечь
- думал двери – это печь
- прыгнул в лево – там кровать
- Помогите!..
Профессор (просыпаясь) – Ать?
Андрей Семенович (вскакивая): Ффу! Ну и сон-же видел, буд-то нам все уши пообрывали. (Зажигает свет).
Оказывается, что, пока все спали, приходили Петр Павлович и обрезали всем уши.
Замечание миллиционера Сережи – Сон в руку!
Март – апрель 1929
«Елена Ивановна – Ну вот, Фадей Иванович, всё дожди идут…»
Елена Ивановна – Ну вот, Фадей Иванович, всё дожди идут.
Папаша – Да, не говорите, Елена Ивановна, покосы гибнут.
Е. И. – Хорошо нам под крышей сидеть, а вот какого, если кто в поле? А?
П. – Плохо бездомному страннику.
Е. И. – Вам ещё чаю налить?
Папаша – Плесни ещё черепушечку.
(Пауза. Папаша попил чаю и задремал)
Елена Ивановна – И Ольга чего-то не пишет.
Папаша – (Бормочет)
Елена Иванов. – Не пишет и не пишет.
Папаша – Как не пишет?
Е. И. – Ольга говорю не пишет.
П. – То есть как Ольга?
Е. И. – Да Ольга, что-ты, не знаешь Ольгу?
П. – Ах Ольга? Ну и что-же она?
Е. И. – Да вот не пишет говорю.
П. – Ай ай ай.
Рахтанов (проходя) – А Сергей сделал Ольге предложение. (уходит)
Е. И. – Сергей, да что он! А она? (Папаше) – Слышал?
П. – Что?
Е. И. – Предложение?
П. – Ну а он?
Е.И. – Ольги.
П. – Что не пишет?
Е.И. – Вступить в брак.
П. – Ай ай ай.
Е.И. – Какая перетурбация.
Рахтанов – Коля продовил металический диван. Вот.
Е.И. – Постой постой как же это?
П. (скоро) – Ужасно ужасно какая катастрофа они продавили металический диван.
Е.И. – Вот доверь металический диван, так тот час и продавить наровят.