Юмор – выше пояса. Записки сатириста. Смехотворения Салимов Марсель

Счастливчик или до свиштова и обратно

Сатирик постепенно привыкает к ожиданию неприятностей. После каждого очередного фельетона ждёшь, не раздастся ли наверху негодующий голос. Тем более привыкаешь ценить отдельные моменты радости, которые всё-таки в жизни случаются. Не было для меня в 1996 году большей радости, как получить весть о том, что мой юмористический рассказ «Ну и времена!» занял первое место в проводимом в Болгарии международном конкурсе «Алеко».

Премия имени великого болгарского сатирика Алеко Константинова первый раз была вручена знаменитому турецкому писателю-сатирику Азизу Несину в 1966 году. Затем победителями в конкурсе стали писатели с мировыми именами из разных стран. И вот пригласили меня на родину Алеко – в город Свиштов, чтобы вручить награду.

Долгий путь всегда начинается из аэропорта. Имею в виду – из уфимского аэропорта. Уфа – это не только соединяющая Европу и Азию столица Башкортостана, но и отправная точка во многие страны мира. БАЛ («бал» на башкирском языке означает «мёд», «бал корто» – пчела) – Башкирские авиалинии, чьи самолёты, словно трудолюбивые пчёлы, доставляют пассажиров в сотни пунктов назначения.

За неполные сутки я пролетел над невесть сколькими городами и весями. Такая скорость и не снилась жившему век назад Алеко Константинову! А ведь он очень любил путешествовать. Алеко – основатель туристского движения в Болгарии. Написал интересную книгу о поездке в Америку – «До Чикаго и обратно». Не мудрствуя лукаво и я свои записи назвал «До Свиштова и обратно»…

В Софийском аэропорту меня встретил мой старый друг Йордан Попов. Он хорошо владеет русским языком. В своё время объездил многие города Советского Союза. Сокрушается, что не довелось побывать только в Уфе и Казани. Своё нравственное кредо Йордан выражает короткой ёмкой фразой: «Сатирики – всегда в оппозиции». И – что же? С ним считаются, к его мнению прислушивается сам президент Болгарии. Потому что даже сильным мира сего надоедает постоянно соглашательская позиция приближённых. Хочется знать и свои слабости, и недостатки проводимой тобой политики. Даже древние правители понимали это. У них были при дворе шуты, которым позволено было высказывать любое самое негативное мнение о недостатках существующего строя. Но это понимали лишь умные правители…

И вот она, родина великого Алеко!

Свиштов – город небольшой (население – чуть более 30 тысяч человек), тем не менее, он стоит особняком в истории страны. Именно отсюда началось освобождение Болгарии русскими войсками от турецко-османского ига. Когда в 1877 году армия России подошла к Дунаю, главнокомандующий турецкими войсками Кэрим-паша самонадеянно заявил:

– Пусть у меня на ладони вырастет шерсть, если русские сумеют переправиться через реку!

И всё же русские форсировали Дунай, перебрались через крутояр, освободили город Свиштов. Хотя, надо полагать, ладонь Кэрима-паши осталась голой.

Мои предки были участниками освобождения Свиштова, ставшего городом победителей. Мне судьба уготовила ступить на священную свиштовскую землю на сатирико-юмористической стезе.

В Свиштове много зданий, имеющих историческое и культурное значение. Но дороже всех стал для меня, конечно, дом, где родился Алеко Константинов. Директор музея Пети Доневски как зеницу ока бережёт здесь всё, что сохранилось от великого писателя.

Алеко Константинов родился в 1863 году в семье торговца Иваницы Хажиконстантинова. Во время русско-турецкой кампании у них останавливался император России Александр II. Здесь же размещалась канцелярия города, где Алеко служил писарем. Пятнадцатилетним юношей он отправился в Россию – в город Николаев – на учёбу. Окончив там гимназию, поступил в Одесский университет. В 1885 году, получив диплом, приехал в Софию. И засучив рукава взялся за писательскую деятельность. Один за другим публиковались его фельетоны и юморески, вышли книги «До Чикаго и обратно» и «Бай-Ганю». Острым пером сатирик крепко задевал всех: и министров, и князей, и купцов, и проходимцев. Друзья прозвали его «Счастливчиком». И в самом деле, Алеко считал себя счастливым человеком. Разве это не добродетель – бороться пером за справедливость на земле!

Но не всем по нраву пришлось его острое слово. Кое-кто стремился свести с ним счёты. В 1897 году пуля ненавистников-недругов прервала его жизнь. Могила Алеко – на Софийском кладбище, а горячее сердце – в Доме-музее в Свиштове. Не только болгары, но и весь цивилизованный мир помнит имя этого великого человека с литературным псевдонимом «Счастливчик».

…Я почувствовал себя счастливчиком, когда мне вручили медаль с изображением Алеко Константинова. И окрылённый, я вернулся домой. Верхом на башкирской пчеле – на самолёте БАЛа.

Как один башкир посмеялся на русском смехе

На Всероссийском фестивале иронической поэзии «Русский смех». Кстово, 2013.

В 2013 году в городе Кстово Нижегородской области прошёл VI Всероссийский фестиваль иронической поэзии «Русский смех» имени Евгения Нефёдова, в котором в качестве почётного гостя принял участие ваш покорный слуга. Среди участников и гостей поэтического праздника были и уже знакомые местной публике мастера смеха, такие как Владимир Дагуров, Александр Хорт, Игорь Алексеев, Владимир Митрофанов, Татьяна Кормилицына, Сергей Сатин, Владимир Гавриков, Владимир Шемшученко, Александр Ковалёв, Владимир Скворцов, Николай Симонов, Светлана Леонтьева, Вячеслав Карташов, Геннадий Балахнин из Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, Тюмени и других городов России, а также Раиса Сарби из Чувашии, Александра Суслова из Казахстана, Вадим Смирнов из Латвии. Поэтов-иронистов традиционно встречали караваем-зайцем и морковью в Центральной библиотеке имени А.С. Пушкина руководитель Центра писателей Нижегородского края Надежда Калачёва, сотрудники библиотеки во главе с директором Галиной Горчаковой.

В Доме культуры нефтехимиков состоялся гала-концерт «Большой вечер юмора», где поэты-сатирики читали свои колючие и в то же время смешные стихи. Поздравляя любителей юмора и сатиры с веселым праздником, я передал с родины Салавата Юлаева горячий башкирский «салям» и подарил присутствующему в зрительном зале министру культуры Нижегородской области Сергею Горину свою новую книгу, назвав его полушутя «очень культурным министром культуры в России».

В рамках фестиваля были организованы творческие встречи поэтов с учащимися и студентами, рабочими и служащими, молодежью и ветеранами. В литературной гостиной Центра писателей был проведён круглый стол, где шёл серьёзный разговор о состоянии и проблемах «смешного» жанра в литературе. Я поделился своим опытом с молодыми коллегами. Куратор фестиваля, председатель Нижегородского отделения Союза писателей России Олег Захаров вручил мне диплом «За поддержку и продвижение VI Всероссийского фестиваля иронической поэзии «Русский смех». Именно он вместе с президентом фестиваля, известным русским писателем Олегом Рябовым сумели организовать такой весёлый праздник не только для поэтов-юмористов, но и для всех, кому по душе юмор.

Участвуя в габровских фестивалях, я всегда думал, прямо-таки мечтал о проведении подобного праздника у нас в России. Очень может быть, что в будущем нижегородское Кстово и станет русским Габрово. Да будет так!

Вот такая история

В Псковской области прошёл поэтический фестиваль «Словенское поле – 2013». Организаторами его выступили региональное отделение Союза писателей России, Государственный комитет Псковской области по культуре, Государственный историко-архитектурный и природно-ландшафтный музей-заповедник «Изборск». У псковской земли в истории развития нашей страны особая роль. Именно здесь, на северо-западной окраине Руси, было положено начало российской государственности. Здесь родилось псковское вече, заложившее основы демократии на древней Руси.

В рамках фестиваля состоялся заключительный этап международного конкурса исторической поэзии, право участия в котором получили авторы попавших в шорт-лист стихотворений. В числе таких «счастливчиков» оказался и я.

В первый день участников поэтического праздника традиционно принимал музей-заповедник «Изборск». Его директор Наталия Дубровская – не просто хороший руководитель, а настоящий патриот, рассказывала и показывала нам всё интересное и исторически ценное. На знаменитом Словенском поле почти полсотни поэтов из Беларуси, Украины, Москвы, Санкт-Петербурга, Белгорода, Пскова, Пермского края, Нижегородской области и других регионов представили гостям и участникам фестиваля свои стихотворения, посвящённые России и её народам, их историческому прошлому. В поэтических выступлениях в Изборске и Пскове я прочитал стихи, переведённые с башкирского языка известным русским поэтом Николаем Переясловым. Гостям и участникам фестиваля особенно понравилось стихотворение «Многоязычный башкир», в котором, в частности, есть такие строки:

По решению жюри фестиваля я был награждён Дипломом лауреата международного конкурса исторической поэзии «Словенское поле – 2013».

По возвращению в Уфу, отвечая на вопросы журналистов, я сказал:

– Председатель Псковского отделения Союза писателей России Игорь Смолькин и его заместитель поэт Андрей Бениаминов так хорошо всё организовали, что даже у меня, такого строгого сатирика, нет ни одного критического слова о фестивале. Замечательно! Я испытал такое удовольствие, будто побывал в Болгарии, как когда-то, при получении своей первой международной премии.

Чудеса да и только

В один чудесный осенний день я получил приглашение из далёкой Якутии на II Международный фестиваль поэзии «Благодать большого снега». Обязательное условие для участия в нём – авторское стихотворение о снеге.

Международный фестиваль поэзии «Благодать большого снега». Якутск, 2013.

Бывают же чудеса! Будто зная об этом, я ещё в пятнадцать лет написал стихотворение «Снежная любовь». И его-то отправил в оргкомитет фестиваля. А как же по-другому? Ведь я ни много ни мало полвека ждал приглашения на «снежный» фестиваль, чтобы блеснуть там своей «любовью»!

Но получилось всё иначе. Прочитав мою «Снежную любовь» на открытии фестиваля, блеснула своим артистическим дарованием студентка Северо-Восточного федерального университета красавица-умница по имени Лилия. А известный якутский поэт Сэмэн Тумат, блестяще переведя стихотворение на свой родной язык и прочитав его на встрече со студентами Арктического государственного института культуры и искусства, сорвал заслуженные аплодисменты.

Как будто ожидая такой исход дела, я написал специально для фестиваля новое стихотворение “Якутская снежинка”, которое перевёл на русский язык известный поэт из Москвы Иван Тертычный – участник I Международного фестиваля поэзии «Благодать большого снега». А на языке саха оно прозвучало в переводе прекрасного якутского поэта Урсуна.

С якутскими писателями, поэтами и журналистами меня связывают давние дружеские узы. Поэтому и примчался в Саха по первому зову Натальи Харлампьевой – автора проекта фестиваля, председателя Союза писателей Якутии, заслуженного работника культуры РФ. И почувствовал здесь, несмотря на вечную мерзлоту, очень тёплое отношение со стороны якутских братьев и, конечно же, сестёр. Народный писатель Якутии Николай Лугинов и народный поэт республики Наталья Харлампьева всё время были с нами, участниками фестиваля. Я их и раньше хорошо знал: не раз бывали вместе на различных всероссийских писательских и журналистских мероприятиях, которые проходили в Москве или в других городах страны. А творческие достижения этих знаменитых якутских мастеров пера известны не только в нашей стране, но и далеко за её пределами. Однако, увидев в Якутии своих старинных друзей – и Наташу, и Колю – за большой и ответственной общественной работой международного масштаба, я лишний раз убедился, что они не только замечательные писатели, но и отличные организаторы.

Да и с помощниками повезло Наталье Ивановне. Координаторы проекта фестиваля поэзии директор Департамента духовного развития, заслуженный работник культуры РФ и РС(Я) Ольга Харайбатова и заместитель председателя совета Северо-Восточного федерального университета, член Союза писателей России Софрон Осипов – знающие своё дело и очень ответственные товарищи. А неугомонную Ольгу, ну, конечно, Михайловну я прямо так и называл – «душа-чиновник».

Именно благодаря таланту и энергии вот таких вот личностей, я думаю, прошёл на высоком международном уровне праздник поэзии, организованный Министерством культуры и духовного развития РС(Я), Северо-Восточным федеральным университетом им. М.К. Аммосова и Союзом писателей Якутии. Имейте в виду, друзья, это говорит не какой-нибудь поэт-подхалим, это говорит поэт-сатирик, повидавший на своём веку немало международных фестивалей, включая таких, как знаменитые Габровские фестивали юмора и сатиры.

Во Втором международном фестивале поэзии «Благодать большого снега» вместе со мною приняли участие гости из Вьетнама в составе заместителя председателя Союза писателей Вьетнама Нгуен Куанг Тхиеу, переводчика Нгуен Тхи Ким Хиен и поэта Чан Хунг, а также заместитель председателя Национального Союза писателей Кыргызстана Нурлан Калыбеков, бурятский поэт Амарсана Улзытуев, тывинский поэт и учёный Сайлыкмаа Комбу, московский писатель и переводчик Владимир Карпов, главный редактор «Общеписательской Литературной газеты» поэт Владимир Фёдоров. Это – поистине настоящие мастера пера. Естественно, мы сразу нашли друг с другом общий язык. На многочисленных встречах с читателями я вместе с ними читал свои стихи на русском, башкирском и якутском языках. За несколько дней мы успели встретиться и с детьми, и с молодёжью, и с ветеранами. Везде нас встречали радушно, с искренней улыбкой, хлебом-солью, точнее, якутским кумысом, кстати, отличающимся от нашего башкирского терпкого кумыса своим сладким привкусом.

В рамках фестиваля я, конечно же, посетил редакции республиканских изданий и Союз журналистов Якутии. Встретился со своим старым другом, ещё с советских времён, в прошлом председателем Союза журналистов Якутии, а ныне заслуженным ветераном, активным журналистом-аксакалом Иваном Борисовым, а также действующим председателем СЖ РС(Я) Галиной Бочкарёвой, редакторами и журналистами, ответил на интересующие их вопросы, поделился опытом.

Горячие дружеские встречи в гостинице «Тыгын Дархан», в подземном музее вечной мерзлоты, в культурном центре «Сергеляхские огни», на приёме у ректора СВФУ Евгении Михайловой, в Арктическом государственном институте культуры и искусства, в Якутском государственном цирке, в Министерстве культуры и духовного развития, в Союзе писателей, в Доме дружбы народов Якутии, в Хангаласском улусе, в Октемском лицее, в музее-библиотеке первого президента Якутии Михаила Николаева навсегда останутся в моей памяти. А люди?! Сколько хороших людей встретил я там! Как много стало новых друзей у меня! Добрых, чутких, ласковых. Да, именно так:

О боже, что за чудо?! Так ведь я из сатирика превращаюсь в лирика. Вот тебе благодать большого снега! Чудеса, да и только!

…А в последний день фестиваля, наконец, пошёл снег, долгожданный.

От смешного до великого

«Вчера я читал в газетах, что ради освобождения России от большевиков и её пробуждения к новой жизни надо эвакуировать Уфу. Сегодня на центральной улице увидел настоящего француза с отмороженными ушами…»

Ярослав Гашек. «Из дневника уфимского буржуя»,1919

У каждого – свой Гашек. А у меня он – особенный. Мне он близок не только как знаменитый сатирик, автор замечательного романа о бравом солдате Швейке, но и как легендарный человек, который задолго до моего появления в этот мир свободно ходил по моей родной земле. И не просто ходил, а оставил навеки незабвенный след в истории нашего края.

Всем на свете известно, что во время Первой мировой войны Гашек был призван в австро-венгерскую армию, но сдался в русский плен и после Октябрьской революции перешёл на сторону Советской власти, вступил в РКП(б) и в Красную Армию. В России он пробыл пять лет. Восемь месяцев из них (с перерывом, в связи с отступлением Красной Армии) работал в Башкортостане.

Впервые он появился в будущей столице нашей республики 31 декабря 1918 года вместе с политотделом 5-й армии, которая освободила город от белогвардейцев. Его назначили заведующим типографией, в которой печаталась красноармейская газета «Наш путь». Именно здесь Ярослав познакомился с работницей типографии двадцатичетырёхлетней Шурой Львовой. Она сирота из бедной крестьянской семьи, родом из Бирского уезда, что недалеко от моей родной деревни. Гашек называл мою землячку просто Шулинькой. «Служебный роман» будущего автора знаменитого сатирического романа плавно перерос в настоящую любовь. Их брак был зарегистрирован в Красноярске в 1920 году. Этот брак оказался гораздо успешнее предыдущих – Шулинька была с Ярославом до самой его смерти.

В 2013 году в Москве прошли юбилейные мероприятия, посвящённые 130-летию со дня рождения Ярослава Гашека. Организаторами их выступили Чешский центр – Чешский Дом «Москва» и Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М.И. Рудомино при поддержке посольства Чешской Республики в Российской Федерации. В качестве почётных гостей мы с первым секретарём Союза писателей России Геннадием Ивановым приняли участие в церемонии открытия памятника Ярославу Гашеку и на торжественном приёме «в духе произведений чешского сатирика».

Во время приёма я пообщался с автором бюста, известным чешским скульптором Михалом Моравцем. Оказывается, он хорошо знает Уфу и её историческую роль в биографии писателя-сатирика. На мой вопрос: «Как долго вы работали над своим последним шедевром?» мастер ответил:

– Четыре месяца.

Надо же, за такой короткий срок – какая прекрасная работа! Она заняла своё достойное место во дворе библиотеки иностранной литературы среди памятников великим зарубежным писателям.

Называть Ярослава Гашека «иностранным» – как-то язык не поворачивается. Да не чужой он – а свой, наш дорогой «зять»! И Уфа со своими старыми домами и улицами помнит его. Вот, например, здание бывшего Дома офицеров на углу улиц Коммунистической и Карла Маркса, где в 1919 году выступал перед красноармейцами Ярослав Гашек. Об этом напоминает нам мемориальная доска на наружной стене исторического дома.

«Уфимский период» Ярослава Гашека был весьма плодотворным и в плане творческом. У нас он написал на русском языке свои острые фельетоны, статьи, информации с фронтов гражданской войны, обращения красноармейцам. Ещё в молодости я переводил уфимские фельетоны Гашека на башкирский язык и публиковал их в сатирическом журнале «Хэнэк».

Накануне юбилея Ярослава Гашека, прочитав его произведения снова с наслаждением и восхищением, я посвятил ему стихотворение, которое перевёл с башкирского известный русский поэт Николай Переяслов.

Председатель правления СПР Валерий Ганичев, поэт-переводчик Николай Переяслов и поэт-сатирик Мар. Салим на литературном вечере. Москва, 2007.

Великан сатиры

«И повсюду представляли:

Это – русский великан!»

Сергей Михалков. «Дядя Стёпа»

Кто же не знает легендарного Сергея Михалкова (1913–2009) – классика советской литературы, сатирика мирового масштаба, поистине великого российского писателя! Его стихи дети учат наизусть. Взрослые читают взахлёб. А все сознательные граждане… поют стоя. Государственный гимн. Слова которого написал всё тот же Сергей Михалков. Да как не знать такого человека, знает его всяк и каждый.

Я с ним впервые встретился тридцать лет тому назад. Тогда, после отдыха в санатории «Янгантау», Сергей Владимирович приехал в Уфу, где был организован его творческий вечер. Во Дворце культуры «Нефтяник» он читал свои стихи и басни. Почитатели его таланта приняли выступление живого классика на «ура», долго аплодировали, не отпускали со сцены. А когда я подарил ему дружеский шарж, написанный художником «Хэнэка» Альфредом Штабелем, лицо его засияло, он пожелал журналу дальнейшего процветания и призвал нас, башкирских сатириков, ещё смелее бороться с недостатками.

Сергею Михалкову тогда было всего 70 лет. В те годы он частенько приезжал в Башкортостан и всегда признавался в искренней любви к нашей республике, выражал восхищение её жителями.

Да и жители Башкортостана очень уважали, я бы сказал даже, любили его, человека очень живого и энергичного. До сих пор встречи с ним с особой теплотой и гордостью вспоминают современники великого поэта.

«Когда я был секретарём Башкирского обкома КПСС, пригласил его приехать в Башкирию, – вспоминает писатель Тагир Тагиров (Т.И. Ахунзянов). – Сергей Владимирович приглашение принял. Ему очень понравился санаторий «Янгантау», он подружился с главным врачом Рашитом Акбашевым и стал там частым гостем. А в один из своих приездов (как сейчас помню – в 1984 году), – у Тагира Исмагиловича даже глаза заблестели, – Сергей Владимирович привёз мне членский билет Союза писателей СССР».

Сергей Габриелов, бывший работник обкома партии, вспоминает забавный случай, произошедший однажды в санатории. «Как-то мы с Сергеем Владимировичем прогуливались по аллее. Навстречу бежал маленький мальчик. Вдруг он остановился и обратился к Михалкову:

– А я вас знаю! Вы – дядя Стёпа!

Сергей Владимирович с улыбкой потрепал мальчика по плечу. И потом довольно говорил:

– В Башкирии меня и дети уважают!»

Все, кто встречался в те годы с Сергеем Михалковым, единодушно признают, что он разительно отличался от иных высокопоставленных гостей из Москвы: он, Большой Человек, Герой Социалистического Труда, лауреат государственных премий и т. д. и т. п., в общении был прост и доброжелателен и стал для Башкортостана самым близким, «семейным» другом. Да, дядя Сергей был для нас хорошим «знакумом» – именно так зовут башкиры особо близких к семье русских, почти как родных. Многие его стихи и басни переведены на башкирский язык, напечатаны в республиканских газетах и журналах, и большая их часть – конечно же, в нашем сатирическом журнале «Хэнэк» («Вилы»).

Сергей Владимирович до конца своих дней был полон сил и творческой энергии. Со всей душой и присущим только ему организаторским талантом исполнял обязанности председателя Международного сообщества писательских союзов, если сказать проще, являлся главным писателем для всех писателей СНГ. Не оставлял без своего отеческого внимания литературные творения собратьев по сатирическому цеху. В том числе и мои. Когда он узнал, что у меня готовится к печати однотомник сатирических произведений, попросил показать ему рукопись. Я, конечно, ни на что особенно рассчитывая, дал, но каково же было моё удивление, когда через некоторое время получил по почте ни что иное как предисловие к книге!

Директор издательства, прочитав его, воскликнул:

– Прекрасно! – И строго, как это и подобает людям в его должности, спросил у меня: – А почему он не указал свои регалии? – Его и так все знают, – говорю я.

– Ты думаешь, я только не знаю?! Книга ведь такая вещь, она не на один год, а на десятилетия… Для грядущих поколений!

– Но мы не можем что-то менять в тексте Михалкова. Раз он не указал регалии, значит, не счёл это нужным, а может, посчитал нескромным.

– Тогда сам допиши! В послесловии.

Прав, как всегда, начальник. Не каждый год у меня выходит такая солидная книга на русском языке. Можно сказать, только раз за 60 лет. Если ждать следующую… Так что самый раз сказать о Сергее Владимировиче свои искренние слова. Что я с удовольствием и сделал. Да, наша жизнь не всегда как в басне. Зато в баснях – точно как в жизни…

В предисловии к моей книге, размышляя о нынешнем состоянии сатиры и юмора, он пишет, что чрезвычайно редкий в литературе жанр басни «требует от писателя острого ума и виртуозного владения словом». Это целиком и полностью относится к нему самому. Ведь мы хорошо знаем, что Сергей Михалков – именно такой баснописец, у которого и ум острый, и слово меткое.

Мой сатирический однотомник «Белым по чёрному» был признан Международным сообществом писательских союзов «Лучшей книгой 2009 года» в номинации «Юмор и сатира» и удостоен Международной литературной премии имени Сергея Михалкова.

Так уж получилось: после кончины великого баснописца нашего времени, я усердно работал в этом редком жанре и на собственной шкуре почувствовал, какой он не просто редкий, но и ответственный, я бы даже сказал – опасный. В сто, нет, в тысячу, а может, и в миллион раз был прав Сергей Владимирович, когда написал:

Его слова остались в моей памяти (и не только в моей) как пожелания самого близкого человека, доброго знакума: «Я радуюсь творческим достижениям совсем ещё молодого, по сравнению со мной, коллеги по сатирическому цеху, автора более двух десятков книг, талантливого российского писателя-сатирика Марселя Салимова. Желаю всем читателям – мира в каждом доме, взаимопонимания, исполнения добрых надежд, здоровья и счастья – словом, всего того, чего желаю и себе, и моей любимой великой России».

В 2013 году исполнилось 100-лет со дня рождения С.В. Михалкова. В связи с этой датой я написал стихотворение, посвященное Сатирику с большой буквы, которое перевёл на русский язык Николай Переяслов.

Летописец, а не пророк

Российские и украинские сатирики хорошо знали Михаила Яковлевича Воловика – человека скромного и обаятельного, чьи интернациональные произведения пополнили мировую сокровищницу юмора, будучи изданными на многих языках.

Дядя Миша, как ласково величали его десятки писателей, сотни инженеров, тысячи рабочих, родился в 1917 году на Украине. А ушёл от нас в 1994 году в расцвете творческих сил, полный новых замыслов…

Получив высшее образование в городе Запорожье, он был направлен на работу на Уфимский моторный завод. Здесь прошёл трудовой путь от мастера до заместителя главного инженера, зарекомендовав себя высококвалифицированным специалистом и умелым организатором. Ему присвоены почётные звания “Заслуженный рационализатор РСФСР” и “Заслуженный работник культуры БАССР”.

Талант его многогранен. Почти полвека проработав на Уфимском моторостроительном производственном объединении – флагмане промышленности республики, он поистине стал мастером своего дела. Ему принадлежат более ста изобретений и рацпредложений. Токарные станки, двигатели внутреннего сгорания, новая авиационная техника, изделия, известные не только в нашей стране, но и за рубежом – это тоже творческий труд Михаила Яковлевича. Будучи доцентом, более четверти века он преподавал в Уфимском авиационном институте, подготовил сотни инженеров. Однако широкой общественности Михаил Воловик известен прежде всего как талантливый писатель-сатирик. За свою долгую творческую жизнь он выпустил в свет полсотни книг.

Четверть века Михаил Воловик являлся членом редколлегии башкирского сатирического журнала “Хэнэк” (“Вилы”). И все эти годы он был близким товарищем и другом не только главного редактора, то есть, моим, но и всех без исключения сотрудников редакции. Вместе мы организовывали «весёлые встречи» с рабочими и специалистами. А сколько писем мы с ним писали в обком и ЦК с просьбой разрешить издавать наш журнал и на русском языке! Правда, все наши обращения остались тогда без ответа. Но, в конце концов, мечта Михаила Яковлевича и всех башкортостанских сатириков осуществилась. Вот тогда-то он стал моим настоящим помощником. Как автор, он не только сам принимал активное участие в «Вилах», но и привлекал других русскоязычных авторов, организовал переводы на русский язык произведений башкирских сатириков.

Человек большой души и разносторонних интересов, Михаил Воловик всегда был в гуще жизни, оперативно откликался на события, происходившие в стране, меткими, лаконичными стихами, баснями. Не случайно он так поведал читателям о себе:

Произведения сатирика злободневны, как никогда, и сейчас. Вот, например:

В метких, афористично ёмких стихах даются обобщения, бьющие не в бровь, а в глаза тем, кому собственное спокойствие, безделье и инертность дороже прогресса. Вообще, лаконичность формы, умение в нескольких строках дать меткую, я бы даже сказал, убийственную, характеристику – главное достоинство сатиры Михаила Воловика.

Второй особенностью творчества поэта-сатирика является уникальная способность создавать и очень кстати применять каламбурные рифмы и словосочетания. Тут в каждом произведении – поэтические находки, из них слова не выбросишь и не вставишь.

И третье – умение показать типичные негативные явления во всей их неприглядности, уродливости, да так, что они никого не оставляют равнодушным. Произведения баснописца работают на позитивную реформу, на защиту природной и духовной среды. И нельзя не согласиться с автором, когда он утверждает: «Мы каковы – таков наш край!»

Неоценимую помощь Михаил Яковлевич оказал своим башкирским коллегам переводами их произведений на русский язык. Он подарил читателям антологию башкирской сатирической поэзии – книгу «Мысли вслух», куда вошли лучшие произведения местных авторов. Эта книга была удостоена специальной премии Союза писателей Башкортостана.

Лично я благодарен Михаилу Яковлевичу за его благородный труд по переводу на русский язык моих сатирических стихотворений и поэмы «Длинная рука». (В скобках скрою свою улыбку: а у тогдашних воров руки были ещё не так длинны, как у нынешних!) Именно благодаря переводам М. Воловика русский читатель впервые узнал о существовании в мире поэзии некоего молодого башкирского поэта-сатирика со странноватым именем Мар. Салим. (Это сейчас, отмечу опять в скобках, знают многие, что означает сей псевдоним в переводе со старотюркского.)

Михаил Воловик первым из русских поэтов-сатириков обратился к художественной обработке башкирского фольклора, написав поэмы о Ерэнсэ-Сэсэне и Алдаре-Кусэ. Особенно тепло приняли читатели и критики его “Сказание о Ерэнсэ-Сэсэне”, изданное в Уфе на русском и башкирском языках.

Для многих молодых писателей дядя Миша был наставником. И не только для молодых. Коллеги по сатирическому цеху учились у него трудолюбию, бережному отношению к слову.

Мало кто из литераторов трудился столь много, постоянно, плодотворно, как Михаил Воловик. До последнего дыхания он не выпускал из рук авторучку. И как обращение и завещание нам, россиянам, осталось его самое последнее, предсмертное произведение – “Гимн России”:

Русский поэт с башкирской душой

Щедрая башкирская земля породила немало талантов разных национальностей. Многие из них, повзрослев, уезжали из республики на свои исторические родины, а русские в основном – в Москву, и там становились большими мастерами, знаменитыми людьми, а то и великими личностями. Редкие «самородки» нашли своё счастье не где-нибудь вдали от малой родины, а именно здесь, где они родились и выросли. Именно таким был и наш Александр Филиппов.

Он сам не раз повторял, что как поэт формировался под воздействием той земли, на которой родился и жил. Красоту родной земли, необъятных просторов Башкортостана воспевает он с особой теплотой и любовью. Приведу лишь один пример – одну строфу из многочисленных подобных стихотворений:

Александр Филиппов, как все русские поэты, превозносит берёзы, но не русские, как обычно, а – башкирские. Прав, стократ прав народный поэт Башкортостана Равиль Бикбаев, который отметил: «Александр Филиппов пишет о своей любви к башкирам и Башкортостану порою так, как этого не могут сами башкирские поэты».

Да, Александр Филиппов – русский поэт, но – с башкирской душою. Поистине так! Он сам любил рассказывать, что вырос среди удивительных башкирских людей, с детских лет дружил с башкирами – и потому ощущает себя башкиром. (Кстати, отмечу в скобках, Александр Павлович неплохо знал башкирский. Правда, говорил не так, как его земляки – южные башкиры, а на северо-западном диалекте. Объяснял он это влиянием языка жены-татарки). И неудивительно, когда такой поэт становится в Башкортостане своим, родным. И вполне заслуженно было присвоено ему звание «Народный поэт Республики Башкортостан». Впервые и пока единственному русскому поэту в мире!

Александр Павлович был чрезвычайно общительным, дружелюбным. И друзей у него было множество. Особенно среди башкирских поэтов и писателей.

Лично я с ним дружил с давних советских лет. Несмотря на разницу в возрасте, мы довольно быстро нашли общий язык. Особенно близкие отношения установились в 90-е годы прошлого века, когда начал выходить журнал «Вилы» на русском языке, и он частенько печатал у нас свои стихи в жанре сатирической публицистики.

А когда Александр Филиппов был назначен главным редактором новорождённого издания – газеты «Истоки», наши творческие связи стали ещё более тесными. Не было у него ни малейшего признака ложной скромности, он никогда не стеснялся обратиться с любым вопросом к своему более «опытному коллеге», проработавшему уже больше десяти лет главным редактором, открыто и всегда искренне просил то, чем я мог помочь ему в непростой редакторской деятельности.

Наша творческая дружба получила «боевое крещение» в середине восьмидесятых, когда я попал в немилость местных вождей за публикацию в своём сатирическом журнале материала, задевающего «честь» одного высокопоставленного чиновника – «зур начальника». Меня, как неблагонадёжного редактора, взяли под жёсткий контроль; обязали все материалы до публикации в «Хэнэке» согласовывать в обкоме партии с вышестоящим начальством. Тогда и сатирическая миниатюра Александра Филиппова «Пень», как «вредное» произведение, подрывающее авторитет руководителей республики, не прошла через сито бдительных цензоров. А речь-то в этой полустраничной миниатюре шла всего-навсего о торчащем на дороге пне. Самое «страшное» заключалось в том, что автор предлагал убрать старый пень. Думаю, вам понятно, в чём смысл и сила сатиры. Начальники – не дураки, они тоже сразу всё поняли.

Конечно, я переживал за каждый материал, который не попадал на страницы журнала только потому, что был «больно острый». Александр Павлович понимал это, сочувствующе успокаивал меня, так сказать, морально поддерживал. Его поддержка для меня была особенно важна в то время, когда даже «большие» редакторы, узнав, что я в опале, не очень охотно шли на откровенные разговоры со мной.

Наконец, не стерпев такое положение, я пошёл в обком и громко заявил в большом кабинете:

– Если не доверяете мне, поставьте другого редактора!

Солидный агай с седыми волосами, опытный ответработник аппарата, посмотрел на меня, молокососа по сравнению с ним, но уже не лыком шитого, а проработавшего пять лет главредактором одного из немаловажных изданий (тогда «Хэнэк» действительно являлся «боевым оружием» народа и партии, которые были действительно «едиными»), и сказал почему-то тихо, как-то по-отцовски назидательно:

– Не горячись, ты пока молодой, ещё не такое увидишь в своей жизни… Как-то при встрече выплеснул я Александру Павловичу:

– Не дают мне возможности эти «пни» из Белого дома идти в ногу со временем!.. Что такое, тридцать седьмой год что ли?! Александр Павлович мудро, как это только он умел, улыбнулся и сказал:

– Если бы тридцать седьмой… тебя, как редактора, давно упрятали бы за решётку и журнал твой закрыли бы, как это было тогда. А пока они, мне думается, тебя берегут. Для будущего. Как компетентного кадра. Там ведь сидят, хотя и начальники, но не враги же народа.

Скоро начались перестройки, реформы. «Пни» ушли. И уже никто не указывал мне, что печатать или не печатать в сатирическом журнале. Гораздо более острые, чем тот репрессированный «Пень», произведения Александра Филиппова появлялись в «Вилах». А сам он не побоялся опубликовать в своих «Истоках» мои «разгромные» рассказы. Осторожный, на первый взгляд, Александр Павлович оказался очень смелым редактором.

Он без оглядки напечатал даже те сатирические произведения, которые испуганно отвергли мои некоторые молодые коллеги в других изданиях. Вот и думаю теперь: неужели «пни» бывают и в головах редакторов? И как это они в нынешнее, совсем бесцензурное, время могут появляться даже у молодых? Может, тут дело не во времени и не в возрасте?..

В девяностые, мягко говоря, непростые годы – а если сказать точно: в то смутное время – у Александра Филиппова ярко проявился талант публициста, общественного деятеля и поэта-гражданина с активной политической позицией. Естественно, мы с ним оказались на одной стороне баррикады. Не штыком, а пером боролись мы с разрушителями великой страны, справедливо защищая интересы обманутых и обездоленных. В то время, когда многие наши коллеги по перу успешно «перекрасились», мы с Александром Павловичем сознательно не хотели, да и не могли смириться с обманом, с несправедливостью. И на президентских выборах не сочиняли оды «всенародно любимому» Борису Ельцину, а были доверенными лицами его оппонента.

Однажды Александр Павлович позвонил мне и говорит:

– Прочитал твой новый рассказ. – Голос звучит бодро. – Занеси мне свои книги на русском языке, напишу статью о твоём творчестве.

Я оторопел.

– Нет, нет! Не надо!..

– Сам знаю, что надо. А ты чего мне запрещаешь? «Пнём», что ли, стал? Тут я вспомнил, что к печати готовится мой однотомник на русском языке, где будут короткие высказывания современников об авторе. Сказал об этом Александру Павловичу – и на следующий же день передали мне от него текст по факсу. Через пару дней я заглянул к нему в редакцию.

– Ты получил мою запись? – спросил он сходу. Я показываю ему бумагу и – нарочно:

– Эту, что ли? А её действительно ты написал? – А то!.. Что, не нравится?

– А ты точно сам написал? Может, это твоя секретарша набрала на компьютере и отправила факсом… А вот Мустай Карим точно сам написал, собственноручно. Он от души расхохотался.

– Ну, ты, «Хэнэк»! Тогда вот тебе и от меня собственноручно! – И своей рукой дописал в своей записи: «Поистине Мар. Салим пишет белым по чёрному!» Это предложение оказалось последним в ряду опубликованных в книге «Белым по чёрному» высказываний выдающихся русских писателей, таких, как Сергей Михалков, Леонид Ленч, Станислав Куняев, Алексей Пьянов, о моём сатирическом творчестве.

Мне особенно нравится его слово «поистине». И не случайно, а вполне сознательно использовал это волшебное слово и я в начале своих воспоминаний о знаменитом русском поэте с башкирской душой. Да, поистине так!

Вечно молодой Крокодил

В начале века я частенько приезжал в Москву по каким-то вопросам, утрясать какое-нибудь дело или просто посмотреть, что творится в столице.

Только было, гуляя по первопрестольной, собрался прощупать столичную обстановку, как мне навстречу – мой хороший, мой любимый Крокодил. Здоровый такой, упитанный, зубастый, клыкастый.

– Ба! Знакомые всё лица! Ты ли это в самом деле?

– Я, я! Самый что ни на есть настоящий Крокодил!

– Действительно. И вилы в твоих руках, и трубка во рту – всё натуральное, крокодильское. Значит, ты… живой?

– Как видишь, – засмеялся он, широко раскрыв свою пасть. – Слухи о моей смерти сильно преувеличены.

– И как это хорошо, мой старый друг, что ты жив-здоров. И снова будем вместе высмеивать разных там бюрократов, жуликов и прочих негодяев.

– А-а, сколько их ни высмеивай, они всё равно живут и процветают, даже крокодильих зубов, не говоря уж о вилах, не боятся. – О времена! О нравы!..

– Но всё же нам надо стоять на посту, братишка. И не пропускать пороки. Невзирая на лица, даже очень высокопоставленные. Ну да ладно, пойдём, что ли, ко мне в гости. – И повёл он меня к себе в редакцию. Оказывается, у журнала «Крокодил» теперь новый адрес. И редакция занимает не целый этаж, как раньше. От былой роскоши теперь всего-навсего три комнаты. В одной из них сидит молодой главный редактор Сергей Мостовщиков.

– А вы-то сами как живёте? – спрашивает он.

– Слава Богу и Аллаху, – отвечаю, – как в старые добрые времена. В некотором роде даже лучше. И адрес у нас не изменился, и жилплошадь не потеряли.

– Рад за вас.

– А мы – за вас.

– Так будем жить! В дружбе, как в достопамятные годы.

– Будем!

Мы крепко пожали друг другу руки и… Тут подошёл главный редактор старого «Крокодила» Алексей Пьянов. Он по-прежнему в строю, теперь – в редакции нового «Крокодила». То ли редактором, то ли советником. В конце концов, это и неважно, главное – он в Крокодиловом логове.

Поэт-сатирик Алексей Пьянов в своё время унаследовал тот самый советский «Крокодил» от известного русского прозаика-сатирика Евгения Дубровина. И руководил им аж пятнадцать лет – до самой кончины любимого миллионами читателей всесоюзного сатирического издания. Сказать легко – пятнадцать лет. А какие это годы-то были! Не совсем весёлые для весёлого жанра.

«Крокодил» мы всегда считали нашим старшим братом. И отношения с ним были соответственно этому. Но Алексей Степанович держался с нами, главными редакторами сатирических журналов тогдашних братских республик, наравне. Нет, не потому, что наступила эпоха горбачёвской демократии, а потому что он сам по себе человек демократичный. Иногда даже было неловко, когда он, мой «старший брат», разговаривал со мной не как с «младшим», а как с опытным коллегой, уже видавшим виды редактором-сатириком.

Несколько раз он собирался к нам, в Башкортостан. Но не удалось. Зато с удовольствием приглашал в гости башкирских сатириков: предлагал читателям «Крокодила» их смешные произведения, так называемые «весёлые гостинцы».

Поздравляя видного российского поэта-сатирика Алексея Пьянова с 70-летием, мы принимали его у себя в гостях – дали подборку стихов на страницах нашего журнала. Получив этот номер, он не смог сдержать своей радости и прислал письмо в стихах:

Теперь Алексею Степановичу – 80. Не стареет душой и талантом ветеран сатиры и юмора.

Уже… только семьдесят

Председатель СЖР Всеволод Богданов вручает Диплом лауреата конкурса «Золотая полка отечественной журналистики» Марселю Салимову за книгу «Какое время – такой и смех». Москва, 2014.

Ему исполнилось семьдесят лет…

Когда я впервые встретился с ним, ему ещё не было пятидесяти. Но уже тогда он показался мне умудрённым опытом журналистским аксакалом, которому можно доверять. И я оказал ему доверие, проголосовав на съезде за его кандидатуру.

А было это в 92-м году минувшего столетия. И с тех пор каждый день, каждый час своим кропотливым трудом он на деле подтверждает правильность моего выбора. А ведь за это время сколько раз приходилось мне (если бы только мне!) обмануться, разочароваться в, казалось бы, солидных товарищах – депутатах, президентах и всяческих председателях, за которых я так доверчиво отдавал свой голос. Каждый раз, будучи делегатом съезда, думаю про себя – хотя это вовсе ни для кого не секрет – о том, как повезло Союзу журналистов России с председателем, и с удовольствием поднимаю руку за продление его полномочий ещё на пять лет. Так делает подавляющее большинство, а на последнем съезде – и вовсе все делегаты.

Что же здесь такого необычного? Просто любят его. Все: и девушки, и бабушки, и даже… дедушки. Хотя почему «даже»? Быть может, именно они-то, аксакалы отечественной журналистики, любят и уважают своего председателя больше всех. Потому что он сам искренне любит и уважает их, ветеранов, и делает всё возможное, а иногда даже невозможное, для улучшения качества жизни творческих людей старшего поколения.

У него есть такое человеческое качество, которого недостаёт многим нашим современным начальникам – ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ. И он ко всем людям – независимо от занимаемой должности – относится одинаково ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ. Душа у него, как говорится, нараспашку – добрая, широкая, как у настоящего русского ЧЕЛОВЕКА. И всё, что он, будучи председателем Союза, сделал за эти 22 года для журналистов страны, говорит только об одном: человек на своём месте! Мы не ошиблись, когда поставили его на это СВОЁ МЕСТО. И многая лета ему ещё пробыть в кресле председателя. Потому что нужно завершить немало начатых и успешно продолжающих дел своих. В первую очередь – построить Журналистскую деревню, которая станет живым памятником ему.

А успеет ли он всё это доделать? Ведь как ни как ему уже се-е-емдесять…

Не знаю, где как, но у нас в Башкортостане семидесятилетних мужчин называют джигитами. Именно поэтому, поздравляя Всеволода Леонидовича Богданова со славным юбилеем, мы, ветераны башкирской журналистики, говорили ему:

– Дорогой наш брат Сева, тебе ещё не сто лет и пока не девяносто, даже не восемьдесят. Живи и радуйся – тебе только семьдесят!

Да не Жванецкий я

У нас, у башкир, есть такое свойство: сравнивать земляков – мастеров культуры, литературы и искусства, которые близки народу по духу, – с русскими классиками. Ну, например, о громогласном певце восхищённо говорят: «Он – башкирский Шаляпин!» О плодовитом писателе: «Это башкирский Толстой!» О пламенном поэте: «Он же наш Маяковский!»

Мне тоже сделали подобный комплимент, назвав однажды «башкирским Жванецким». Конечно, это лестно, но я вынужден отказаться от такой чести. По той простой причине, что я вовсе не похож на Жванецкого. И пишу совсем не так, как он. Если уж признаться, мне гораздо ближе сатира Михаила Задорнова, точнее, её социальная направленность. Лично зная Михаила Николаевича с прошлого века, встречаясь с ним то в Уфе, то в Дубулты, то в Дагомысе, всё больше проникаюсь к нему и его творчеству искренней симпатией. В этом «повинен» он сам. Ведь Михаила, как и меня, не устраивает уровень современного юмора ниже пояса, ибо мы сами пишем выше пояса – на уровне сердца, а то и головы.

В последнее время он начал изучать историю наших предков-язычников и их философию. Знаменитый сатирик стал похож на восточного мудреца, задумался о глубоком смысле русских слов и выражений.

Кстати, я тоже давно занимаюсь подобными «исследованиями», шутливо объясняя значения русских слов, близких по произношению к башкирским. А Миша делает это серьёзно и довольно-таки убедительно.

Недавно один сородич мне заявил: «Да ты ведь бренд нашей сатиры!» После этих слов моё состояние было схоже с задорновским, когда тот в своё время услышал от редактора российского телевидения: «Вы – наш бренд!» Выяснив у друзей-бизнесменов, что бренд – это рекламоноситель, он не задрал нос, а действительно стал таковым для молодых сатириков.

И вот, подобно моему давнему другу-бренду, я тоже собрал молодых коллег в Большом зале самого большого Дворца культуры Уфы «Нефтяник» и разрекламировал их требовательным читателям, показав товар лицом. Вроде получилось.

Но одно у меня точно не получается: не умею я, как Задорнов, стоять на голове. Да и не пытаюсь. Зачем, думаю, видеть мир перевёрнутым, когда он и так «верх ногами». Пусть наш мир видится нам, сатирикам, таким, каков он есть на самом деле.

Спасибо за фельетон

Почти сорок лет работал я в редакции сатирического журнала. Чего только не было за эти годы! Герои наших публикаций раньше с жалобами в обком бегали, теперь угрожают в суд подать. Коллеги из «нормальных» изданий спрашивают порой:

– Был ли в твоей жизни хоть один случай, чтобы кто-нибудь благодарил за фельетон о себе?

Можно было бы пропустить мимо ушей этот с подковыркой вопрос, однако задумался, действительно, был ли такой случай? И вспомнилось вдруг…

Пришлось как-то написать фельетон про одного редактора. Вообще-то мы стараемся не обижать своих коллег, но эта газета в одном из отдалённых районов Башкортостана выходила до того скучной, словно редактор сам напрашивался на критический материал о себе.

Фельетон был опубликован. Проходит какое-то время, и вдруг в один прекрасный вечер открывается дверь кабинета, входит герой, раскрывает свой объёмистый портфель, достаёт оттуда что-то завёрнутое в бумагу. Думаю, не кирпич ли там, или что похуже. А он разворачивает свёрток и ставит на стол… банку мёда.

– Спасибо за фельетон, – говорит, улыбаясь. – Большое спасибо! Зур рахмат! Признаться, опешил от неожиданности. Нет ли здесь какого подвоха?

– Объяснитесь, – говорю. – В моей практике первый случай, чтобы герой нашей публикации пришёл не с грузом гнева, угроз и проклятий…

И что вы думаете? По профессии он учитель, попал в дальний район по распределению, но работой своей был доволен. Вообще, любил возиться с детьми. А тут сняли с должности редактора. За пьянку, что ли, или аморалка. Неважно, за что. Главное, сняли. А кого назначить? Руководить партийной печатью (а тогда вся печать была такой) в те времена – считалось ой-ой-ой! По всему району бросились искать самого грамотного, трезвого и безупречного в моральном отношении. И наш герой оказался наиболее подходящей кандидатурой. С университетским образованием, партийный, водки в рот не берёт и с женой душа в душу живёт. Напрасно уверял он райкомовских руководителей, что не журналист он, о газетной работе понятия не имеет, его дело – дети, пионерские сборы, педсоветы. Бесполезно! И слушать не стали:

– Ты член партии?!

Деваться некуда. Член партии ни самому себе, ни школе, ни семье не принадлежит. И вот, вместо живой работы с детьми, сидит он, тоскуя, в редакторском кабинете и правит разные там речи, доклады и прочие скучные тексты.

– Сижу, понимаешь ли, как дурак какой-нибудь, как заключённый, – рассказывает он свою историю, – и думаю, неужели всю жизнь придётся так вот корпеть за бумагами. И тут вдруг ваш фельетон! Естественно, районное начальство всполошилось. Промашку дали. Такая публикация, да ещё в сатирическом журнале!..

Нашего героя не только сняли с должности, но и предложили ему покинуть пределы района – после такого позора оставаться там нечего. Так он избавился сразу от двух зол: нелюбимой работы и глухого района, где никаких перспектив для роста.

Недавно я встретил его. Теперь он директор престижной гимназии. Заслуженный учитель.

– А ведь началось всё с вашего фельетона, – вспоминает. – Спасибо!

В ответ я поблагодарил его за ту банку башкирского мёда – единственный гостинец от своего героя за столько лет службы в редакции сатирического издания.