Разведчик Мамонтов Павел

– Завидую твоему нюху, – ответила Лика.

– Ну ещё бы!

– Это мне баба Маша банку соленых огурцов принесла. Вкусные – не могу. Я уже полбанки съела.

– Здорово…

Едва я взялся за второй ботинок, вдруг в голове что-то щёлкнуло.

В одном берце я пулей влетел к Лике в кухню. Ударился ногой о стол, так что тарелки зазвенели, и, запинаясь, пробормотал:

– Ты… пы… эт… ты… это. Ты это, не это?..

Лика посмотрела на меня застывшим взглядом, в глазах – чистый шок, в руке – надкушенный сморщенный огурец. Немая сцена продолжалась полминуты, потом Лика начала смеяться, аж за живот схватилась.

– Что ты ржёшь, я серьёзно!

– Ну ты даёшь! Я просто… просто в шоке, – наконец, сказала оно, запинаясь от смеха. – Как ты мог до такого додуматься? Ты – извращенец хренов!

– Да иди ты… на фиг, – ответил я.

Ну ничего себе стресс, сердце до сих пор колотится.

– Не лезь в женские дела, мальчик, – улыбнулась Лика.

– Ну тебя, дебилка, учительница фигова. – С этими словами я повернулся и хотел выйти из кухни.

– Ах, так! – раздалось мне в спину.

Уловив движение воздуха, я выбросил левую руку и поймал на лету половинку огурца. Тут же забросил трофей в рот, пожевал. Действительно, очень неплохо.

– Иди разуйся, грязь в дом не неси, – вздорно сказала сестра – расстроилась, что не попала.

Когда я снова вернулся в кухню, Лика уже распечатала пакет. Я тут же к ней присоединился, взял что-то песочно-кремово-джемовое. Надкусил. Неописуемо!

– Что жмурился, забрал у меня последний огурчик и доволен, да? – поинтересовалась сестра и попыталась пнуть меня ногой под столом, но снова промахнулась.

– Лика, мой тебе совет, в следующий раз кидай целую банку – так будет надёжнее.

– Ещё чего, тратить на тебя такую хорошую вещь.

Нет, – продолжила Лика спустя некоторое время, точнее – после пары пирожных, – удивляете вы меня, мужчины. Строите из себя невесть что! А сами что вы из себя без женщин представляете? Чуть что, истерика.

– А что женщины без нас?

– А что женщины без вас? Стрелять да пиво дуть – ума много не надо!

– Ты это при случае дикому неандертальцу скажи, – предложил я.

– Ой, и скажу. Своей тэтэшкой. И ты не думай. Между прочим, научно доказано, что женщины морально сильнее мужчин. И по-моему, это действительно так. Так что учись, братик.

– Я не могу, – махнул я рукой, – человек только три года как перестал мешать кокаин с афродизиаками – и уже учит меня жить!

И только потом понял, что сказал.

– Я же просила тебя не напоминать мне об этом, – голос Лики стал тихим и холодным, а взгляд мало сказать, что злой. – Забери свои уродские печенья! – крикнула она, бросила печенье в сторону и рванулась из-за стола.

А я метнулся за ней, схватил её за руку, притянул к себе.

– Прости меня, прости, прости, – зашептал я. – Я мудак, кретин, баран, дебил. Я всё что угодно! Прости меня, пожалуйста. Прости.

– Нет, это ты извини, – сказала Лика, – зря я так.

– Не зря, ты действительно очень сильная, очень храбрая, очень умная. А я идиот.

– Не говори так. Просто… – она прижалась мокрой щекой к моей майке, – ладно. Провались оно всё. Ты садись за стол, я сейчас.

Тут раздался звонок в дверь.

– Кого там ещё принесло? – рявкнул я, но звонящий, скорее всего, меня не услышал.

– Иди, открой, Витя, – попросила Лика, – только придержи их немного. Дай я умоюсь.

Она побежала в ванную, а я пошёл открывать дверь, бормоча разные угрозы гостю.

За дверью оказалась Аглая, одетая не по-осеннему тепло – в красивую белую дублёнку.

– Привет, – кокетливо сказала она, – Лика дома?

– Угу. Лика! – крикнул я из прихожей. – Это Аглая, – и снова гостье: – Давай я за тобой поухаживаю.

Помог ей снять дубленку, повесил на вешалку. Спросил, как дела у папы. Это ведь он ей дублёнку подарил. А Лике, гад такой, шубу – за помощь в спасении дочки. И главное, точно такую же, какую я ей уже выбрал. Ну ничего, я всё равно сестре подарок сделал – кольцо красивое с рубином и кулон жемчужный на цепочке.

Аглая же на мой вопрос об отце небрежно махнула рукой:

– Нормально.

Улыбнулась, сверкнула глазами, когда я помог снять дублёнку.

«А она выросла», – подумал я.

– Лика где? – спросила она.

– Я тут, – донёсся из кухни голос.

Мы вдвоём зашли в комнату. Лика сидела за столом и задумчиво ела пирожное. На лице ни следа произошедшего. Взгляд весёлый, довольный, чуть-чуть ироничный и слегка покровительственный.

– Привет, Аглая, садись. Сладкое будешь? – спросила она.

– Не-не-не, я этого дома объелась, – ответила девушка, садясь на стул, к ней сразу запрыгнул Баська, – у меня хорошие новости.

Я сел рядом. Аглая улыбнулась, положила руки на колени. На ней были тонкие чёрные брючки и красивая белая рубашка с приподнятыми плечами. Деловой стиль. К чему бы?

– У меня хорошая новость, – повторила Аглая, – мы с папой нашли помещение.

– Какое помещение? – не поняла Лика.

– Как, ну для постановки оперы. Мы даже договорились, чтобы туда ток провели.

– Аглая, не надо нам никакого другого помещения. Зачем? Оно у нас есть.

– Лика, ну там же…

– Я помню, что там было. Именно поэтому! Из принципа! – Лика грохнула своим кулачком об стол, точь-в-точь как делал отец, только кулак у него был раза в три побольше. – Я буду петь только в «Спирали». Там, и только там! Не надо нам никакого другого помещения!

– А что остальная труппа скажет? Зрители? Представляешь, как они будут там себя чувствовать?! – спросила Аглая, тоже разозлившись.

– Да плевать мне на людей, пусть тогда идут на другой спектакль!

– А может, послушаешь, что скажут наши ребята, а не только себя.

– Если кто-то струсил, пусть и напишет это у себя на лбу.

– Дамы, дамы, – примирительно сказал я, и обе девушки посмотрели на меня. Каждая искала поддержки и одобрения. – Дамы, – повторил я, поднимая ладони и успокаивая спорщиц, – может, не стоит делать таких поспешных выводов? Лика, конечно, актерам вот так взять и переехать – непросто, а может, и неправильно. Но вдруг помещение, которое нашла Аглая, окажется не хуже, а даже лучше? Ты хотя бы посмотри сначала.

– Отлично, прямо сейчас и посмотрю, – встрепенулась Лика.

– Ага. Давай прямо сейчас и посмотрим, – подхватила Аглая.

Девушки встали из-за стола, сестра на ходу ткнула меня кулаком. Я понял, что мне не отвертеться, вздохнул и тоже пошёл одеваться.

– Мне помещение не нравится, – уверенно заявила Лика.

Мы втроём в вечерних сумерках стояли перед старым одноэтажным сооружением на южной окраине Города. Это был длинный склад с покатой крышей и обшарпанными стенами. Бывшая овощная база, бывший склад артиллерийского завода № 1, он имел древнюю историю, которая отпечаталась на стенах и снаружи, и внутри.

– И акустика там дерьмовая, – уверенно заявила Лика.

– Ну не знаю, наши ребята приходили. Гоше и Кате понравилось. Тем более тут зал больше, чем в «Спирали», – возразила Аглая.

– Вот пусть Гоша и Катя здесь и поют. Что сказал наш звуковик?

– Ты же знаешь, он еще в больнице.

– Вот, когда он выйдет, тогда придёт и скажет, что акустика здесь дерьмо.

Я слушал остывающую перепалку – на улице похолодало, и одновременно «держал» окрестности по привычке. Вдруг на другой стороне улицы мне на глаза попалась одинокая тщедушная фигура человека в бежевой куртке. На шее у него висел красивый небольшой кулон – два камня, синий и красный, соединённые вместе.

– Девушки, я отойду, тут недалеко. Ладно?

Девушки особого внимания мне не уделили.

– Привет, Гаврик, – сказал я одинокому магу, переминавшемуся с ноги на ногу. – Трудно было меня найти?

– Да нет. Борисова уже давно искала свободное помещение для оперы, а я тебе как раз позвонил. Ты не отвечаешь. В общем, дальше дело техники.

– Разговор есть?

– Да.

– Проблемы? – подошла обеспокоенная Лика, у нее за спиной маячила Аглая, интересно ведь.

– Ну что вы, что вы, – вежливо ответил Гаврик и грустно улыбнулся, впрочем, у него все улыбки выходили грустными.

– Лика, мы тогда отойдём недалеко, пообщаемся, я рядом маленькую кафешку знаю. А вы тут пока сами поговорите. Через полчаса я подойду. Ладно?

– Ладно! – недовольно буркнула сестра и отвернулась.

А я повёл Гаврика за собой, сначала прямо, потом налево, и через два квартала оказались у занюханного пивняка.

Вошли, встали за столиком.

– Два пива и закусить чего-нибудь, – сказал я толстой официантке.

Народ в пивнушке старался на нас не смотреть, «стечкин», топорщащийся из расстегнутой куртки, отбивал всякое любопытство.

Официантка принесла две кружки пива и тарелку солёных сухариков. Я залпом выпил пиво, как всегда, вообще, редко пью больше одной кружки. Кинул в рот пару сухариков.

– Теперь говори, – обратился я к Гаврику.

Маг взял свою кружку, чуть-чуть отпил, сморщился, поставил обратно.

– Ты ведь знаешь, после недавних событий вся наша группа приобрела определенную известность и, соответственно, привлекла к себе внимание власть имущих.

– Это плохо?

– В некотором смысле да. Фигура, когда вдруг становится весомой на доске, всегда привлекает к себе ряд ударов.

– И кто же по нам будет бить?

– Бить по тебе будут другие, – маг усмехнулся, – а тобой будут играть. Ты знаешь: после подавления бунта в нашем городе возникли две крупные эээ… партии?

– Военные и маги?

– Да. Так вот, обе группировки будут стараться приобрести преимущество друг над другом. Перетягивать на свою сторону любые мало-мальски весомые эээ… фигуры. Но это будет нелегко, учитывая, насколько тесно переплетены между собой эти две структуры. Но такие попытки будут. Что касается меня, то…

– Гавриил, – я сжал его руку, – мы одна боевая единица, неделимая группа. Я ваш командир, и мне плевать на интриги в Администрации, никого никуда я разделять не буду и не позволю никому этого делать.

– Спасибо, командир, – Гаврик улыбнулся, – именно это я от тебя и хотел услышать. Понимаешь, ни к чему сейчас все эти разборки. Они всегда ни к чему, но всё-таки. Ты понимаешь, – маг задумался, – бунт этот все прошляпили. Никто ничего не заметил, даже ещё разведчиков на запад отправили, диверсантов искать.

– Всё-таки отправили? – удивился я.

– А почему, ты думаешь, Илларионыч застрелился? Это его прокол. Его бы и так сожрали, так что лучше было самому уйти. Но не в этом дело.

– А в чём?

– Понимаешь, – маг неопределённо взмахнул кистью, – заваривается что-то нехорошее.

– Это я понял.

– Нет, война с Колониями эта не нужна тоже. Я патриот, и всё-таки лучше уж мы, чем Фактории, но не пришло время, чтобы объединять весь Мир Колоний. Как-то началось всё уж слишком неожиданно и… – Гаврик замолчал.

– Ну говори уже, – не вытерпел я.

– Кто-то за этим стоит.

– Внешняя Земля?

– Нет, Витя, как бы странно это ни звучало, но мне кажется, что Внешняя Земля всего лишь такая же фигура на доске, как и мы.

– Ничего себе! Тогда кто? – В голове завертелись мысли, неопределённые, нехорошие.

– Не знаю. Но думаю: это как-то связано с магией обоих Миров.

Я фыркнул, тоже мне объяснение, но потом спросил:

– Рогачёв знает?

– Все знают, – ответил Гаврик, – все понимают, что что-то тут нечисто, и все хотят извлечь из этого выгоду. Ты плохо представляешь, Витя, что такое игры в верхних эшелонах власти. Так что будь осторожен, хотя глупо как-то тебя предупреждать…

– Хм… Гаврик, любую интригу может нарушить пуля, но спасибо за предупреждение. Кому-то из наших ты уже сказал?

– Нет, только тебе.

– Скажи всем, но так… с учётом темперамента каждого. Хорошо?

– Сделаю.

– Ну пошли, пиво допивать будешь?

– Шутишь, что ли?

Я действительно улыбнулся, бросил на стол медную монетку и вышёл на улицу.

У дверей пивнушки мы с Гавриком разошлись в разные стороны. Он поступил не то чтобы смело, но решительно. Кто знает, как отнесутся в его Профсоюзе к тому, что Гавриил Русаков категорически не одобряет политику руководства. Нет, конечно, выгнать не выгонят, но попортить кровь могут. Впрочем, и Рогачёв тоже не рад будет моей хм… неоднозначной позиции, но это личные проблемы руководства, пешкой в их интригах я не буду По крайней мере постараюсь. Я же не только за себя отвечаю.

Так размышляя, я дошел до бывшего склада, судьба которого решалась в эти минуты, да, похоже, так и не решилась.

Аглая и Лика так и не договорились, отложили решение вопроса на потом. И дружно ждали меня.

– Ну что, о чём говорили? – спросила Лика, когда я подошёл к ним.

– Вы не поверите, дамы, но в нашей дорогой Администрации, оказывается, плетутся страшные интриги, – ответил я заговорщическим голосом.

Аглая звонко засмеялась.

– А ты какое к этому имеешь отношение? – свысока поинтересовалась Лика.

– Увы, пока никакого, но, может быть, когда-нибудь… – И я многозначительно замолчал.

– Ой, ну хватит вам, – запротестовала Аглая, – пойдёмте лучше где-нибудь посидим, выпьем чего-нибудь горячего. А то холодно уже и темно.

– Холодно? – удивилась Лика и засмеялась. – В такой дубленке по определению не может быть холодно. А фонарик нам не нужен. Витя, давай вперёд, веди нас.

– Да легко, – ответил я, – но бежать вы будете с моей скоростью.

Обе девушки засмеялись.

– Ладно, – сжалился я, – найдём, где посидеть, но в Центре, а не здесь. Тем более там и к дому ближе.