Экскурсия на тот свет Луганцева Татьяна
– Мэтью Валентинович, – обратилась к нему медсестра Светлана, – там бабулька какая-то, у нее давление все время скачет, она то на стул ляжет, то плачет, может, с нее начнем?
– Ну, хорошо, давайте с бабульки, – согласился Туманов.
Медсестра выглянула в коридор и пригласила первую пациентку:
– Проходите, бабуш… – Внезапно она замолчала на полуслове и обернулась к комиссии с полными от ужаса глазами. – Господи, на стуле так лежала, что я решила… Проходите, проходите, женщина.
В кабинет, сгорбившись, вошла женщина средних лет в весьма странном одеянии. Колготки цвета детского поноса, спущенные гармошкой, длинная ситцевая юбка в мелкий цветочек и трикотажная вытянутая кофта на пуговицах, причем все пуговицы были разными, а одна болталась на ниточке. Со светлых, не «первой свежести» волос на плечи упала косынка. Со спины ее запросто можно было принять за старушку. Мэтью Валентинович аж вспыхнул, когда узнал в этой весьма странной особе Анжелику.
– Присаживайтесь, женщина, – предложила ей медсестра.
– Ой, как у вас тут… Прямо как на допросе в тридцатые годы, – прищурила глаза Анжелика. – А вы на Берию похожи, – посмотрела она на Туманова.
– А вы знаете, как было в тридцатые годы? – удивленно спросил Сергей Семенович.
– Мне бабушка рассказывала, – ответила Анжелика, зябко кутаясь в кофту.
– Вам холодно?
– Да мне, милок, всегда холодно. Живу я не очень удачно, в цокольном этаже. Всегда такая промозглость и сырость. И знаете… – обернулась она по сторонам, – плесень по стенам пошла и к моей кровати подбирается.
– Вы представьтесь, пожалуйста, – вступила в диалог с Анжеликой Ольга Наумовна.
– Серафима Никитична Старостина бабушку мою звали, – с готовностью ответила Анжелика.
– Я не про бабушку спрашиваю, я про вас.
– А! Меня…
– Так вы же ложитесь к нам в больницу?
– Я… Бабушка не может. Она умерла недавно! – И Анжелика вдруг в голос зарыдала, утирая слезы концами платка.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь… – успокаивала ее Ольга Наумовна.
– Не могу я… Как бабушка умерла, меня вот так вот всю и трясет.
– Так как вас зовут? – спросил Мэтью Валентинович, и Анжелика посмотрела на него с недовольством, словно он и правда был членом тройки НКВД.
– Анжелика Александровна Молотова.
– А возраст у вас какой?
– Чё? Годов сколько? Так тридцать седьмой пошел, – ответила Анжелика.
– Вас воспитывала бабушка? – спросил Сергей Семенович и сам был не рад своему вопросу, потому что напоминание о бабушке вызвало новую бурю эмоций и слез.
– Хорошо-хорошо, скажите, что вас беспокоит? Почему вы обратились к нам?
Мэтью Валентинович старался не показывать своего волнения, хотя в действительности пребывал просто в шоковом состоянии от той разительной перемены, что произошла с Анжеликой со вчерашнего дня. Из красивейшей женщины с полным магнетизма взглядом она превратилась в какую-то жалкую тетку, старую деву, не уверенную в себе. Жесты, выражение глаз – все было другое.
– Мою бабушку очень беспокоило, что я нервная, – ответила Анжелика, глядя только на Ольгу Наумовну. – Она еще говорила, что мужика мне надо.
Ольга Наумовна заулыбалась:
– Ну с этим мы вряд ли вам поможем, мужчин мы тут не раздаем.
Анжелика снова ударилась в слезы.
– Ну что вы так расстраиваетесь! Вы еще молодая, полная сил женщина. Подлечите нервы и встретите свою судьбу! Может, даже среди наших пациентов, – успокоила ее Ольга Наумовна. – У нас были такие случаи.
Анжелика шумно высморкалась в платок, тот же самый, которым еще недавно утирала слезы.
– Какие у вас еще есть страхи? – продолжила Ольга Наумовна.
– Я боюсь крыс, когда они бегают по мне.
– Это весьма объективная причина.
– Боялась вот остаться без бабушки, но все равно осталась, – шмыгнула носом Анжелика.
– Такова жизнь, – вздохнул Мэтью Валентинович. – А есть ли у вас родственники, друзья?
– Нет у меня никого. Был один друг… Он когда-то хотел жениться на мне, но передумал. – И Анжелика снова громко высморкалась. – А бабушка сказала, что он сам петушок и любит петушков. Я не совсем четко понимаю, что это значит, но он сказал, что не женится на мне. А вот навещать в больнице обещал.
– Что-то еще? – активизировался Сергей Семенович.
– Боюсь, когда людей много и вот так вот смотрят на меня…
– Вы довольны своей внешностью?
– Бабушка говорила, что я хорошая, но я не знаю, что она имела в виду, может быть, характер, а не внешность. А зеркало говорит мне, что я некрасивая.
– Вы разговариваете с зеркалами? – зацепилась Ольга Наумовна, но в этот момент зазвучала пожарная сигнализация.
Никто не обратил внимания, как перед этим Мэтью Валентинович почесал ручкой за ухом, и медсестра Света тут же ее врубила.
– Только не это! – поморщилась Ольга Наумовна. – С какой радости сегодня? Мэтью Валентинович, почему не предупредили?
– Бегом-бегом все на улицу, и без разговоров. Огонь предупреждать не будет, – и Туманов первым направился к выходу.
Анжелика попала в людской водоворот, который вынес ее в огромный внутренний двор больницы. Но народ все пребывал и пребывал, и в конце концов двор заполнился до отказа. Лежащих под капельницами выносили санитары. Один из медицинских работников пробежал мимо Анжелики и сунул ей в руки записку. Она не успела заметить, кто это был. Выждав какое-то время, женщина развернула сложенный вчетверо лист бумаги и прочла:
«Вы что делаете?! Исправляйтесь! По всем показателям идете на вялотекущую шизофрению. А это не наш профиль. Ваш лечащий врач».
Когда дали отбой учебной пожарной тревоге и все вернулись на свои места, Анжелика попыталась максимально сконцентрироваться.
Ольга Наумовна была явно раздражена, остальные врачи сохраняли спокойствие.
– Вот пожара тоже боюсь, – добавила Анжелика, словно вспоминая свои страхи.
– Мы закончили на том, что зеркало вам говорит, что вы не очень красивая, – проявила высоты памяти Ольга Наумовна, заглянув в свои записи.
– Нет, что вы! С предметами я не разговариваю, просто я вижу, что я не очень… – смутилась Анжелика.
– Не бывает ли у вас голосов в голове, которые нашептывали бы вам покончить жизнь самоубийством? – спросил Сергей Семенович.
– А что, такое бывает? – испугалась Анжелика. – Нет… Я жить хочу вот научиться без бабушки, – и она снова залилась слезами.
– Анжелика Александровна, у меня к вам последний вопрос, – произнесла Ольга Наумовна. – Почему, кто бы вам из нас ни задал вопрос, вы отвечаете, все время глядя на меня?
Анжелика просто залилась краской.
– Мне как-то с женщиной проще… Я стесняюсь мужчин.
– Все понятно, ожидайте решения в коридоре, – улыбнулась Ольга Наумовна.
Анжелика вышла.
– Ну, что думаете, господа? – обратилась Ольга Наумовна к коллегам.
– Я сначала подумал, что вялотекущая шизофрения, – ответил Сергей Семенович.
– Я тоже, – согласился Тумано. – Но потом не стало никаких оснований так думать. Она вполне адекватно оценивает свою внешность, хочет измениться. Она чувствует, что с ней что-то не так… Воспитывалась бабушкой, это видно и по разговору, и по тому, как она одета. И как она потеряна после смерти бабушки. У девушки пропали жизненные ориентиры!
– У девушки! – передразнил его Сергей Семенович. – Тридцать седьмой годок пошел…
– Она инфантильна и ощущает себя ребенком, – не согласился Мэтью Валентинович.
– Социофобия и боязнь мужчин как чего-то ей недоступного, – вставила слово Ольга Наумовна.
– Я ставлю диагноз тревожно-депрессивный синдром в хронической стадии, – заявил Мэтью Валентинович и добавил: – Забираю в свое отделение.
– С диагнозом согласна, под вопросом все же обследование на скрытую форму шизофрении и беру к себе. Вы же видите, она предпочитает женщин. Она перед вами, Мэтью Валентинович, никогда не раскроется!
– Раскроется! Я и не таких брал! Наоборот, только с помощью меня она избавится хотя бы от одного своего страха – страха мужчин.
– Что-то я раньше за вами такой страсти не наблюдала! Вот если красотка какая в депрессии, вы всегда готовы помочь, но чтобы на такую позариться – странно, – ответила ему Ольга Наумовна.
– Вы хотите сказать, что я кобель? Не стесняйтесь, мы знаем друг друга много лет, – сказал Туманов.
– Грубовато, но в точку, – согласилась она.
– Чтобы вы не ссорились, я могу эту малахольную взять себе, – заявил Сергей Семенович.
– Вам-то она зачем?! – в один голос воскликнули Туманов и Ольга Наумовна.
– Депрессии – мой профиль!
– А я знаю, чего она вам приглянулась! – завелась Ольга Наумовна. – Дружок к ней будет ходить определенной ориентации. Бедная, не знает, какой, бабушка плохо объяснила. Зато вы у нас, Сергей Семенович, знаете в этом толк.
– Давайте не будем переходить на личности, друзья! – попытался их примирить Мэтью Валентинович.
– А я и не в обиде, – пожал плечом Сергей Семенович. – Я своих предпочтений не скрываю.
– Да я же не против, – вступила Ольга Наумовна. – Просто курицам-то что делать, если одни петушки начнут других петушков топтать? Откуда тогда яйцам-то взяться? – И она поправила прическу и грудь именно в такой последовательности.
– Искусственное осеменение, дорогая Ольга Наумовна, искусственное осеменение… – ответил Сергей Семенович. – Коров вон давно не бык осеменяет, а специальный аппарат.
В этот момент в коридоре возникли какой-то шум и гам. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась раскрасневшаяся Жанночка в коротком халатике. За собой она тащила сопротивляющуюся всеми силами Анжелику.
– Мэтью, ты с ума сошел?!
Все притихли, хотя врачи знали о сексуальных отношениях главврача и молоденькой медсестры и всё понимали. Рядом с такой и мертвый зашевелился бы.
– Ой… – опомнилась Жанночка. – Извините. Мэтью Валентинович, как же так? Депутат Соколова сидит в общей очереди?! Я ее сразу узнала. Вы что?! Она же нам отделение сексотерапии открыть обещала!
У Ольги Наумовны и Сергея Семеновича открылись рты, а Анжелика наконец-таки освободилась от Жанны и виновато развела руками:
– Еще я боюсь неадекватных людей, набрасывающихся на меня, и слова «секс». Уж лучше в подвал, к крысам!
Глава 4
Туманов сидел в своем кабинете и хмуро думал об Анжелике. Конечно, он знал, что она богатая, гламурная женщина, не привыкшая к железной дисциплине и навряд ли понимавшая, на что подписалась. Он надеялся, что Анжелика взвоет и убежит из больницы через пару дней. Но она держалась. Туманов нажал кнопку селекторной связи и распорядился:
– Пригласите ко мне Молотову.
– Да, Мэтью Валентинович, – ответила секретарша.
Через несколько минут Анжелика появилась у него в кабинете, улыбаясь во все тридцать два зуба. Выглядела она совсем не так, как при поступлении, но и не шикарно, чтобы не привлекать излишнего внимания. Белая футболка с невинным Винни-Пухом обтягивала большой бюст, отчего бедная нарисованная игрушка раздулась до невиданных размеров. И черные брюки-стрейч, делавшие ее ноги еще стройнее. Волосы блестели чистотой и, наверное, вкусно пахли, подумалось вдруг Туманову, и он дернул головой, словно пытался избавиться от наваждения.
– Почему не приходите на прием к лечащему врачу? – строго спросил Мэтью Валентинович.
– Я думала, что врач совершает обход…
– Здесь особое заведение, больные, если кого что беспокоит, приходят ко мне сами, до обеда, в порядке живой очереди, – сказал он.
– Я не знала… Я не знала, зачем приходить… Меня ничего не беспокоит, – отвела глаза Анжелика.
– И режущий глаза свет, включающийся ровно в семь утра? А выключить его вы не можете, потому что рубильник общий. И не закрывающиеся двери в туалет вас не беспокоят?
– Вот незакрывающиеся двери немного раздражают. Только я там устроюсь, как какая-нибудь бабулька кричит: «Поторапливайтесь!»
– Такие правила… А зачем вы все отделение в семь утра будите диким криком? Будто им света мало, – спросил он.
– Я не привыкла вставать так рано, поэтому, чтобы взбодриться, обливаюсь ледяной водой.
– Давно занимаетесь закаливанием?
– Вообще никогда не занималась. Только начала! И ничего так… бодрячком.
– Главное, мужчины все встают, чтобы увидеть, как из душевой выбегает нимфа…
Анжелика удивленно вскинула тонкие брови.
– Я же в полотенце выбегаю, не голая…
– Еще бы вы голая бегали…
– Здесь люди дееспособные, почему они не могут включать и выключать свет самостоятельно? – спросила она.
– Раньше так и было. Но когда в палате десять человек и один включает свет, другой выключает, а они все нервнобольные, начинались скандалы, драки. И было принято решение делать это централизованно, – объявил Мэтью Валентинович. – И еще… – Он замялся: – Ходят слухи, что на осмотре у гинеколога вы заявили, что единственное, чего вам не хватает, это секса.
– Ну так это правда!
– А гинеколог у нас мужчина, и он сильно смутился.
– С его работой мог бы уже и позакаленней иметь нервную систему, – отмахнулась Анжелика.
– А то, что невропатолог, когда вы стояли, закрыв глаза и вытянув руки вперед, вас поцеловал, это правда? – спросил Туманов.
– Ну, вы же видели у него синяк, значит, правда. Наверное, ему насплетничал гинеколог.
– Вы же здесь, вроде как чтобы расследовать преступление, которого, правда, не было, – напомнил ей Мэтью Валентинович.
– Это самое главное! Я помню! – согласилась Анжелика.
– Знакомых встретили?
– Нет, и очень обрадовалась, что у меня в психушке нет знакомых…
– Анжелика, я уверен, что ничего и никого вы со своим Игорем Владимировичем не найдете. Пошутил кто-то. Намучаетесь только вы здесь.
– А если нет? Вы должны помогать следствию! Мне нужна бо2льшая свобода! – заявила она.
– Тогда больные начнут воспринимать вас настороженно. Вы же сами хотели ничем от них не отличаться.
– Я и не отличаюсь… Это надо делать по-тихому… ночью, – перешла на шепот Анжелика.
– Но таблетки-то, надеюсь, куда-то складываете?
– Я все честно глотаю! – ответила она.
– С ума сошли? Зачем? Вы же не больны…
Анжелика улыбалась.
– Вы серьезно пьете эти таблетки или шутите?
– Конечно, пью! У вас же записано, все таблетки принимаются на глазах у медсестры, и я не изобрела пока фокуса приклеивать их языком к нёбу или прятать за щеку.
– Анжелика, вы пьете антидепрессанты, транквилизаторы и еще легкое сосудистое. Не думаю, что это нанесет тяжелый вред здоровью, но… Вам спать не хочется?
– Немного, но я борюсь с этим.
– Как?
– Пью все время кофе и стараюсь занять себя чем-нибудь.
– У вас не двоится в глазах?
– Скорее, я стала хуже видеть… Я и так несколько близорукая, – ответила она.
– Это от лекарств. – Мэтью Валентинович задумался. – Может, назначить вам уколы? Чтобы вы быстрее сбежали из больницы?
– Вы так хотите от меня отделаться? – надула губки Анжелика.
– Нет, но я не хочу, чтобы вы повредились…
– Умом? – уточнила Анжелика. – Но все же в ваших руках, док.
– Я постараюсь что-нибудь придумать. Да, и еще: ночью ходить по больнице нельзя.
– Это мы еще посмотрим. И вообще, мне нужен доступ к компьютерам в вашем компьютерном зале.
– Зачем?
– У меня с собой одно устройство… Короче, если появится еще одна записка, с его помощью я смогу узнать, на каком компьютере она была напечатана..
– Так вы сюда со всем своим оборудованием заявились? – удивился Мэтью Валентинович.
– Оно уместилось в дорожной сумке.
– Хорошо, сегодня ночью вас проводят в компьютерный зал и вы сделаете свое дело. Что еще?
– У вас совсем хреновое питание, господин начальничек. Просто баланда какая-то. Суп напоминает помои, гречневая каша недоваренная, запеканка твердая, как подошва… Отрава!
– Стоп, Анжелика! Вы в ресторане, что ли? Это бюджетное отделение! Здесь сколько выдают в день на питание, на столько и пытаемся готовить.
– Безобразие!
– А вы в министерство здравоохранения напишите!
– С удовольствием! – фыркнула она.
Неизвестно, до чего они договорились бы дальше, но в это время в кабинет постучали, и дверь приоткрылась.
– Мэтью Валентинович, вы очень много времени уделяете одной пациентке, а нас забыли, – прошамкала старушка.
– Девочки, всех приму! Очень тяжелый случай! – ответил он, и старушка убралась за дверь.
– Ладно… Ночью вы установите на компьютеры свои приборы. Но когда все закончится, а я надеюсь, что закончится очень скоро, вы все уберете.
– Клянусь! – подняла руку Анжелика.
Она вернулась в свою палату. Ее подселили к четырем женщинам. Все они были абсолютно разные, и каждая со своей «изюминкой». Молодая девушка Алиса все время подозревала, что за ней следят.
– Кто? Инопланетяне? – пыталась уточнить Анжелика.
– Ничего смешного! Я правду говорю! Сегодня видела эту странную тетку в рыжем парике и еще диадема у нее такая со звездами. Не видели ее? С блокнотиком в руках. Так вот, она точно считает, сколько я таблеток пью, пью ли их вообще, и следит, по какой лестнице я хожу… – тряслась Алиса.
– Зачем ей это надо? Сама подумай, – пыталась успокоить ее Анжелика.
– А вот не знаю… Но точно говорю – зырк, зырк, всё смотрит и смотрит… – хлюпала носом Алиса.
В больницу она попала из-за того, что ее бросил муж, которого она сильно любила. Алиса всегда ходила в одном и том же сером растянутом свитере в затяжках и с немытой головой. При этом от нее нередко можно было услышать: «Да кому я такая нужна? Я такая страшная. Да меня больше никто не полюбит, и я больше никого не полюблю…»
Вторая женщина – Клара – все время трещала без умолку. Уже через пять минут от нее начинала болеть голова. У Анжелики вообще сложилось четкое впечатление, что сюда ее заложили родственники, просто чтобы отдохнуть самим.
Третья соседка по палате, с нежным именем Лаванда, наоборот, почти все время молчала и только тряслась. Причем вся. И руки, и ноги, и голова. И еще очень часто Лаванда заваливалась в обмороки, а взгляд у нее был такой, словно она вообще ничего не понимала. Лаванда страдала редчайшим нервным расстройством. У нее давление за минуту могло скакнуть от ста сорока до семидесяти и обратно. Неудивительно, что она так часто падала в обмороки.
Ну и наконец, четвертая, звали ее Наташа, была очень замкнута, насторожена и держалась нелюдимо. Анжелика заметила, что Наташа абсолютно не спит по ночам. «В случае чего, как ей объяснить, почему меня не было ночью в палате?» – думала Анжелика. К тому же она понимала, что одной ночи для работы с компьютерами ей вряд ли хватит. Но Туманову об этом решила не говорить – зачем расстраивать человека?
С озабоченным видом Анжелика пришла в кабинет физиотерапевта.
– Что же вы, такая молодая, а жизни не радуетесь? – строго спросила врач – миловидная блондинка лет сорока по имени Лариса Павловна.
– А чего ей радоваться? Серость кругом да уныние…
– Ну а как же любовь?
– Нет у меня никакой любви, – накручивала волосы на палец Анжелика.
– Так это от вас зависит… Какую себе установку дадите, так и будет. Бледная, не активная, людей чураетесь… Выпишу-ка я вам бодрящие процедуры, чтобы вы проснулись наконец-таки. Будете ходить в бассейн, в солярий, в тренажерный зал, еще куда-нибудь.
– Скажите, доктор, а вот моя соседка по палате, Наташа, совсем не спит по ночам. Так мучается, бедная. Может, и ей какую процедуру назначить? Электросон какой-нибудь? Я за нее беспокоюсь…
– Это разберутся без вашего участия, – сказала ей врач, поправляя прическу «аля Мэрилин Монро». – У вашей соседки редкая патология, нарушение сна, и не вам ее лечить. А вы походите для начала в солярий.
– А солярий – это разве не вредно? – спросила Анжелика, но ее вопрос остался без ответа, потому что физиотерапевт аккуратненьким пальчиком набирала чей-то номер телефона.
Анжелика скользнула глазами по цифрам и поняла, что та звонит главврачу, то есть Мэтью Валентиновичу.
Анжелика сделала самый унылый вид на свете, словно ее ничего не касалось и не могло касаться, хотя на самом деле была вся внимание.
– Привет… – промурлыкала Лариса Павловна в трубку.
«Ого, а разговорчик-то намечается не деловой», – подумала Анжелика.
– Ты как сегодня? Я не могу долго говорить… Ты свободен? Что? Но как же… Ты говорил на той неделе… Такой интересный фильм идет. Может, сходим?.. А завтра? Что у тебя? Фильм неделю еще будет идти. Я так хотела… Может, найдешь время? Ну, пока. Целую… – Врач положила трубку. Выглядела она весьма расстроенно.
– Так не вредит солярий-то? – напомнила о себе Анжелика.
– Что? Я вам назначу в разумных дозах.
– А мне куда-то ходить придется? – спросила Анжелика. Она поняла, что Туманов отвертелся от свидания с врачихой, и этот факт выбил у той почву из-под ног. «Но ведь он уже занят Жанной… Чего ему эта худосочная Лариса Павловна?» – подумала Анжелика, но сообщать об этом и так расстроенной женщине не решилась.
«А ведь она умнее, зато Жанна сексуальнее. Почему в жизни нет гармонии? Хотя взять меня… Я и умная, и красивая! А Мэтью Валентинович смотрит на меня с опаской…»
– Девушка, вы слышите меня! – уже несколько истерично кричала врач-физиотерапевт. – Никуда ходить не надо! Солярий располагается здесь же, в водолебечном корпусе.
– Спасибо! Только что вы на меня так кричите? Кто дал вам право? Вы же врач, – удивилась Анжелика.
– Извините…
– Неприятности? – участливо спросила она.
Врачиха пустила слезу. Анжелика присела рядом и обняла ее.
– Это вы меня извините! Наехала на вас… Что случилось? С мужчиной поссорились?
Лариса Павловна кивнула:
– Мы, бабы, только из-за мужиков и можем так расклеиваться.
– Да выбросьте его из головы… Как будто он самый умный, самый красивый, самый сексуальный…
– Ой, прекратите! – в голос зарыдала врачиха. – Да, он именно такой! Самый лучший!
– Да это вам только кажется! Когда мы влюблены, нам вся действительность кажется искаженной.
– Нет, вы просто его не знаете. Он столько сделал для больницы, для пациентов, он изобрел совершенно новые щадящие методики, он написал столько научных статей. Он столько личных средств внес на благотворительность, что лучше его просто нет. Ну, а то, что у него много женщин, так он свободен…
«Очень удобная позиция для кобеля», – подумала Анжелика, но вслух произнесла:
– Все равно не убивайтесь вы так.
– А у вас есть мечта? – вдруг, хлюпая носом, спросила у нее физиотерапевт.
– Есть одна… глупая-глупая.
– Какая? – Лариса Павловна в ожидании уставилась на Анжелику.
– Вы так говорите, словно вы фея и можете исполнить любое мое желание, – заулыбалась Анжелика. – Я бы хотела загорать ночью в солярии абсолютно обнаженная. Да, вот такая глупая мечта.
– А почему именно ночью? – Врачиха была озадачена.
– Но это же так здорово! Как вы не понимаете! Все спят, кругом тишина, темнота, а ты одна, словно астронавт, летишь во мраке ночи к звездам! – Анжелика даже глаза закатила от удовольствия.
Читать бесплатно другие книги:
