Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей) Всеславин Дмитрий
Малышей в беде оставить нам никак нельзя.
За судьбу Единого не в ответе мы,
Выручать отправимся братьев из беды…»
CCСXXIX
Лодка с Боромиром по реке плыла,
Меч волшебный с Нуменора вместе с ним лежал.
Рядом рог фамильный, роспись серебром
(Богатырь отважный пал в бою с врагом).
С факелов смоляных капли огня текли,
И уносило лодку быстрым теченьем реки.
Храброго Боромира в путь провожали друзья,
А на востоке светлело, там разгоралась заря.
CCСXXХ
Отлоги Приречного взгорья, раскинулась пышная степь,
Где вольным коням раздолье, где песни хочется петь.
CCСXXXI
У ручья задержаться пришлось, видно, была здесь свара,
Чернела засохшая кровь, пять орков убитых лежало.
Арагорн, осмотревшись, изрёк: «Убитые – мелкие все.
Урукхаи их изрубили и подчинили себе.
Что ни склока у этих тварей, так свара и смертоубийство,
Орки слуги Морока, силы презлой, нечистой.
Решали, куда идти, и, видно, решили так,
Как Урукхаи желали: прямо на Изенгард…»
CCСXXXII
Вольные степи Ристании, но пусто и тихо окрест,
Видно, в тревожную пору люди ушли с этих мест.
Истоптанная трава указывала дорогу,
Загаженная тропа, орков бежало много.
Вдруг Арагорн свернул, крикнув: «Не надо за мной!» —
И сразу пригнулся в траве, зелёной глади степной.
Заметил след маленьких ног чуть в стороне от тропы.
Но рядом следы сапог туда и обратно вели.
Следопыт из густой травы застёжку плаща подобрал.
И малахит Лориэна на солнце в лучах заиграл.
«Надо же, молодец. Живы наши друзья,
Рискнул отбежать удалец, и это сделал не зря.
Сами не падают листья, хоббит оставил знак.
Чтобы его друзья нашли и смекнули, что как.
Друг не оставит в беде, надеждой живы они,
Веря, что в их судьбе настанут ясные дни.
Живой, стало быть, хоть один, ну и спасибо на том.
Значит, не зря мы бежим», – приободрился гном.
CCСXXXIII
Ели на ходу они и почти не спали,
Но за урукхаями всё ж не успевали.
Хоть путлибы сил давали, сок крепил волшебный,
Дар златого Лориэна чистый и целебный.
Леголас по ночам не спал (мог на ходу отсыпаться,
Недоступным ни людям, ни гномам,
Мечтающим сном забываться).
Но чуткости не терял, всё ощущал на бегу,
Бежал по степи легкоступом, чуть приминая траву.
Эльф говорил друзьям: «Чары теперь мне ясны.
Чувствую их накал, сильной тёмной волны.
Хитросплетение их отводят от гоблинов взоры,
А нам же тяжесть дают и проникают сквозь поры.
Горные орки – очьхи – тоже при свете бегут,
Знать, Сарумановы чары страшные силы дают».
Арагорн:
«Орков питают чары, силы для бега дали,
Не успеваем мы, те к лесу уже добежали…»
Эльф всмотрелся вперёд: «Всадники мчатся сюда.
Чуть больше сотни их. Скачут следом врага.
Несколько сёдел пустых, но хоббитов не видать,
Тяжко на сердце моём, боюсь я друзей терять…»
Арагорн:
«Ясен эльфийский взор, видно, что орков нагнали.
Всадников подождём и обо всём узнаем».
Затаившись, укрылись они, плащи их от взоров скрыли,
И даже средь вольной степи друзья незаметны были.
Серебристой вереницей всадники неслись,
Богатыри в кольчугах, в их копьях блеск зарниц.
Копья, луки длинные, красные щиты
И мечи у поясов (острые клинки).
Статные и ладные, с волосами русыми,
Всадники Ристании – воины искусные.
Эорлинги (Арлинги) – самый древний род,
Те, что первыми когда-то начали поход.
Дружина мимо ехала, поднялся следопыт,
И изумлённым всадникам стал виден его лик.
«Всадники Ристании! Нет ли с севера вестей!»
Роханцы не ожидали голос слышать средь степей.
Подскакали, окружили, взяли в плотное кольцо,
И военачальник с ними начал строгий разговор:
«Эльф, гном и человек…. Так… и куда вы шли?
Мне быстро отвечайте! В глаза смотрите вы!»
Гимли:
«Сначала назовись ты сам, потом отвечу я.
Я грубиянов не терплю, как и мои друзья».
Всадник:
«Ты сам-то понимаешь, гном, с кем разговор ведёшь?
Я снёс бы голову твою, да шею не найдёшь…»
Скорость эльфа впечатляет, быстрый Леголас
За друга эльф лесной и жизнь свою отдаст.
Лук его уже в руках, натянул тотчас,
Оперённая стрела вылетит сейчас.
Арагорн сказал друзьям: «Успокойся, Гимли.
Отпусти лук, Леголас, нам не надо битвы.
Я Арагорн – сын Араторна, мой дом теперь в Раздоле.
Я дунадан и следопыт, брожу в Эриадоре.
Эльф Леголас – мой друг из северных лесов,
Он истребляет орков и чёрных колдунов.
И Гимли храбрый гном, из царственного рода.
С земель далёких он подгорного народа…
Мои друзья и братья обиделись на то,
Что, обладая властью, ты видишь в нас врагов,
И к путникам проезжим относишься с презрением,
И сверху вниз глядишь с таким высокомерием…»
«Я Эомер Роханский, мой дядя – Теоден,
Могучий царь Ристании, что правит много лет.
Сейчас лихие времена, и трудно доверять.
Мы только после боя. Прошу… меня понять.
Нас предал наш союзник, презренный Белый Маг.
Кому теперь уж верить? Не знаем мы никак».
Арагорн:
«Всадники Ристании, мы вам не враги.
Мы охотники на орков, вслед за ними шли.
Друзей мы потеряли, похитили их орки.
Они ж малы, как дети. Дома у них как норки.
Хоббиты из Шира, из западных земель,
Полроста человека, ну малыши совсем…»
Эомер:
«Странные дела творятся в Средиземье:
Гном вместе с эльфом, хоббиты… сплошное удивленье.
Впервые слышу я о них… и мы их не видали,
Но вам же повезло, друзья, что орков не догнали.
Охотнички! Да вы бы им достались на котлеты,
Толпа бы навалились – и ваша песня спета.
Большая стая их была, как малая орда.
Ведь помощь оркам от реки поспешно подошла.
Мы дали Урукхаям бой и орков истребили,
Никто оттуда не ушёл, мы всех там перебили.
Тела сожгли у Древня, большой опушке леса,
Но хоббитов не видели, они нам неизвестны…»
Молчание в ответ ему, душевные терзания.
Напрасно не спасли друзей, глубокое страдание.
Эомер:
«Послушай меня, Арагорн, я вижу, ты что-то скрываешь.
Ты честен, но напряжён. Служишь кому, что знаешь?»
Арагорн:
«Я не служу никому! Лишь свету, который во мне.
Иду я с врагом на войну! Навстречу своей судьбе».
Отбросил свой плащ Арагорн, вынул из ножен Андрил.
Взвился могучий пламень (чистый огонь в нём был).
Меч на свету засверкал, вспыхнул белым огнём,
Сверкал, искрился, пылал, сила играла в нём.
CCСXXXIV
Арагорн
«Вот сломанный древний меч, он заново перекован.
В эльфийском горне ветров новый клинок сей скован.
Эльфийский Берилл – Элессар – так именуют меня.
Мой предок был сам Элендил, наследник Гондора я…»
Эльф с гномом так и застыли, не веря своим глазам.
В их друге сияла сила, он изменился сам.
Лицо просияло величьем, обликом власти могучей,
Стал он стройнее и выше, казался лучшим из лучших.
И всем почудилось вдруг, будто чело Арагорна
Овил белогненный круг – пламенная корона.
Отступил Эомер назад, с почтением молвив: «Прости.
Я не хочу разлад в доверие наше внести…»
CCСXXXV
Арагорн
«Выбор настал! Кто вы? Подмога мне или беда?
Час роковой наступил, решается наша судьба!»
А эльф мимолётно подумал: «Власть – это страшное зло.
Сильней Саурона он стал бы, будь у него Кольцо».
Эомер:
«В этой стычке у границы пало десять наших другов.
А их кони боевые били орков, как и люди.
Пятеро их пало тоже, у опушки лесостепи,
Трёх коней дарю. Берите. Вам послужат пусть навеки…
Ну… есть ещё надежда, я сострадаю вам.
Быть может, спрятались они, вы их найдёте там».
Гимли:
«Не полезу я на это! На громадину такую!
На такую животину, на зубастую, большую.
Гном подгорный я, не смертник, не трюкач и не ездок.
Мне бы пони, а не лошадь, вот тогда бы был бы толк».
Засмеялись ристанийцы, гном схватился за топор,
Обнял Арагорн за плечи: «Не балуй, без дураков».
Леголас проговорил : « Гимли! Полезай ко мне.
Эльф и гном поскачут вместе, братья на одном коне».
CCСXXXVI
Путь устилали орки, стрелы их пронзили.
Меткими стрелками ристанийцы слыли.
Но вот к опушке леса подъехали друзья.
Пока жива надежда, им унывать нельзя.
Ещё костёр дымился и пепел не остыл,
Тела сгорели орков, упорный бой здесь был.
У этой смрадной кучи на острие копья
Башка лихого орка пронзённая была.
И тут же недалече оружье урукхаев.
У дерева большого, совсем к кострищу рядом
Копья, шлемы с дланью, тёмные щиты,
Разрубленные латы, секиры и клинки.
Памятник победы, что взята над врагом.
Повержены здесь орки, пусть знает мир о том.
И два холма насыпаны, то братские могилы.
Героев павших память в народе свято чтили.
Читать бесплатно другие книги:
